Проводники. Аз есмь Аз. глава 5

       5. Караван.
      
      День. Свет. Жара. Пыль, поднимаемая изредка прилетающим ветром, режет глаза, как дым от сырых поленьев. Кожа, опаляемая разноцветными светилами, перестала шелушиться и приобрела красно-коричневый загар. Ноги уже не болят, они привыкли к этому ритму: пять часов ходьбы привал, пять часов ночлег. Никто не знает, сколько этих часов в местных сутках. Да и какие к чёрту сутки, если ночи давно уже не было. День. Жара. Свет.
      Соблазняюще, булькает вода в полупустой фляге, но пить нельзя. Во-первых, собьешься с ритма, а во-вторых, хоть Мастер и говорил, что следующий ночлег будет у реки, но доверять в этом мире нельзя ничему. Сегодня здесь река, а завтра каменистая равнина, или горы, и кто знает, куда девалась вода. Уверенным можно быть только в дороге, которая зелёной полосой указывает путь к следующему перекрёстку.
      Двенадцатый ночлег остался позади. Двенадцать переходов. Сто двадцать часов Витька прокладывает тропу сквозь густую траву и сухие колючки. И несмотря ни на что, хорошо ему идти за путеводной нитью дороги, пробуя пространство собой. Приятно слышать скрип телег и шумное дыхание быков, знать, что Мастер надёжно прикрывает караван сзади.
      Далеко впереди мелькает чёрное пятно, это Баг - идущий впереди первого, разведчик каравана. В пути ему приходилось, пожалуй, тяжелее всех. Исконный житель лесов, он не был приспособлен к скитаниям по жаркой степи. Кот похудел, и шкура болталась на его костях, как пальто на вешалке. Но всё также упорно рыскал он впереди каравана, и всё также подбивал Витьку поиграть с ним на стоянках. С момента последнего привала прошло уже четыре часа, а значит, скоро ночлег и возможно вода. А пока, шаг за шагом по белой пыли и сухим колючкам, Аз ведёт караван к перекрёстку без названия, где ждёт их охотничий отряд сурги. Первые дни, переселенцы и Витька с ними, просто падали с ног от усталости, на каждом привале, стараясь любую свободную минуту использовать для сна. Поэтому было не до разговоров. Но потом ничего, привыкли, втянулись, стали подолгу у костра засиживаться, беседы вести. Друг к другу присматриваться.
      Интересный народ оказались эти переселенцы. Самыми колоритными были, конечно "Лигранцы". Четыре "Добрых молодца", кровь с молоком. Словом, все равны как на подбор... только вместо морского дядьки, хрупкая девушка ни днем, ни ночью кольчугу не снимающая. Вооружение им Мастер ещё на земле толкнул, по спекулятивной цене, естественно. Бросовое надо сказать оружие, Лигранское. С тем, что сурги делают, ни в какое сравнение не идёт. Ян его усовестить, было, пытался, да куда там. У Мас-тера на всё одна отговорка: - я казначей, и своим делом занимаюсь, а ты занимайся своим, демонов гоняй, то есть. И в большую коммерцию не суйся.
      Да и здоровяки эти Лигранские, как только россыпь оружейную увидели, глазами заблестели. Мечи двуручные похватали, с рукоятями стекляшками изукрашенными. И на два Яновых тощеньких клинка снисходительно так, поглядывают. А имена они себе выбрали, обхохочешься. Один Ланселот, другой Светозар, третий сразу лордом Корвином назвался, четвёртый, правда, поскромнее был. Сказал, что имя себе он ещё заслужить должен, а потому звать его следует, Рыцарь Без Имени. Яну это понравилось, и он с тех пор стал парня, то анонимом, то инкогнитом, называть. Тот же Ян сказал как-то Витьке, что одних Ланселотов он на Лигран штук двадцать уже спровадил.
      Светка же, к выбору оружия посерьёзней подошла. Долго в куче хлама лигранского копалась, потом ногой всё это добро в сторону отгребла, и наивно ресницами хлопая, поинтересовалась, нет ли чего поприличнее. Мастер даже крякнул от удовольствия и поволок её в соседнюю комнату, запасы для своих показывать. Светка запасы перерыла, чуть ли на зуб не попробовала, и сказала, что после выберет. Явилась она через три дня, и сразу саблю себе затребовала, небольшую по руке, и кольчугу, удивительно лёгкую и прочную, граахской работы. При этом так ожесточённо торговалась с Мастером, что тот, видимо почуяв родственную душу, продал это всё за полторы штуки. Как он потом сам клялся в убыток. В чём конечно сомнения возникали.
      А те, что на Гар-Тог собирались, оружия и вовсе покупать не стали. Топоры хорошие купили, ножи дорожные и всё. Четверо их было, Две пары семейные. Зато багажа с собой притащили - уму непостижимо. У Лигранцев то всего по мешку на брата было, не к лицу странствующему рыцарю, обоз за собой таскать. У этих же иначе всё, они не странствовать-чудачить ехали, а жить там серьёзно и надолго. Молодые совсем ребята, наверное, и свадьбы недавно отыграли, только тянуло их что-то с земли. Может романтика, а может ещё что.
      Витька часто во время, ходьбы, когда мысли занять было нечем, размышлял о том, почему людям на месте не сидится. Ну, сам то он ладно, у него в голове что-то бабахнуло, завихрения какие-то пошли, вот и рванул к проводникам. А другие то что? Ведь не герои же, не про таких книги пишут, саги героические. И не про таких как он, разумеется, что бы там Мастер с Муррором не говорили. А в том дело, наверное, что никто они там на земле. Умрут, и не вспомнят о них. Чандалини. Вот парни эти Лигранские, куда им податься в родном государстве. Охранником в супермаркет, менеджером среднего звена в офис или, вон как Витька, по стройкам шабашить. А хоть бы и не в родном, в другом государстве допустим. Очень уж много людей на земле. Толпа в очереди стоит. И чтоб протиснуться сквозь неё, недюжинный талант нужен. Или умение конкурента жрать. Только вот, людей много, а талантов мало, не хватает на всех.
      А таким как эти, у кого романтика ещё в крови не отыграла, и вовсе дороги нет. В век наш рациональный, где ни славы нет, ни бесчестия, только мало денег и много. А тут шанс такой подворачивается. Да, пусть не будут они великими воинами, пусть в легенды их не внесут. Зато, внуки будут слушать, рот раскрывши, и перед другими пацанами дедом хвастаться.
      Тем, кто на Гар-Тог идёт на земле ведь тоже ловить нечего. Вот семью они создали, жизнь новую начинать хотят. Да только что же это за жизнь такая, впятером на двадцати квадратных метрах. И соседи сволочи. И с работой проблемы, и на молочную кухню не запишут, потому что не по прописке проживаешь. А хотелось для жены быть любимым да единственным. Только другой кто-то им будет, потому что ты, с работы, на шабашку сбегавши, хлеба насущного кусочек раздобывши, всего лишь спать хочешь. И лучше бы и не просыпаться.
      А Гар-Тог земля вольная, и живут там, не торопясь, - Ян рассказывал. Чужие ошибки исправляют, своих избежать стараются. Нет, там, наверное, как и везде, своих заморочек хватает, но ведь, воля же, мамочки. Земля с нуля, с чистой страницы начатая. По-другому там всё. Нетехнологическая цивилизация, как Дред выразился. Они там, на земле своей живут, а не на мусорной свалке, которую и вычистить сил не хватает, и остановить её разрастание нельзя. Потому что тогда и этот дерьмовый мир рухнет.
      Ну а Светка, это вообще отдельный разговор. Непонятная она какая-то. Сначала показалось девчонка с ветром в голове, книжек начитавшаяся. Дред даже паспорт предъявить потребовал. А потом присмотрелись, поговорили, не такая она уж и девчонка, может даже Яна с Витькой постарше будет. И насчёт ветра не всё так просто оказалось. Странная она. То мудра как старуха двухсотлетняя, то, как соплячка - старшеклассница, смотрит на тебя: - дура дурой. Глазёнками наивно хлопает, а ты сам себе таким умным таким сильным кажешься. Понимаешь мозгами, что не так всё, а поделать ничего с собой не можешь. Рот сам в улыбку растягивается, и еле удерживаешься, чтоб по головке не погладить да чупа-чупс не предложить.
      А вот если в глаза ей поглубже заглянуть, тут и страшно становиться. Бездна там какаято, жуткая мрачная, и боль на самом дне такая боль, что не проходит со временем, а только глубже прячется. И морщинки вокруг глаз мелкие, только при солнечном свете видимые. Неприкаянная она какая-то. Ей и на земле места нет, и на Гар-Тоге покоя не сыщется. Мужика бы ей хорошего, - думал Витька, - да только занят я. А вообще не похожа она на переселенца, на проводника похожа.
      Витькины философские мудрствования, прервал треск сухих колючек впереди. Откуда-то из-под земли вынырнул огромный чёрный кот и, помчался на встречу длинными прыжками. Витька как всегда не смог устоять на ногах от толчка.
      - Эй, что за идиотская манера валять хозяина при каждом удобном случае! Баг весело скакал вокруг, совсем по - кошачьи отряхивая капли с мокрой морды и лап.
      -Стоп! - воскликнул Витька, - ты что, воду нашёл!?
      - Ну, так я ж об этом и толкую, казалось, выражала довольная кошачья физиономия.
      -Эй, орлы, - обернулся Вик к каравану, - мы тут с кисой, водопой разведали. Так что, приободритесь, недолго осталось.
      И он резво зашагал дальше, постоянно уворачиваясь от разыгравшегося Бага. Чуть впереди, ровная как стол, поверхность степи резко обрывалась. Внизу, до самого горизонта, простиралась цветущая долина вся исчерченная синевой речек и ручьёв. Витька почувствовал, как начинают болеть глаза, отвы-кшие от такого обилия зелени. Зелени высоких трав, густого кустарника, и рощиц каких-то деревьев разбросанных там и тут. Всем хороша была долина, если б не восьмиметровый обрыв, преграждавший дорогу.
      - Ну? - с энтузиазмом спросил Витька, - Как спускаться будем? - и тут же поскучнел, увидев физиономии проводников.
      - Эй, ребята, вы что? В прошлый то, раз как спускались?
      - Видишь ли, Вик, - взял слово Дред, - суть в том, что в прошлый раз, обрыва не было.
       - Мда, - неопределённо высказался Витька, - ладно, мы пойдём другим путём. Баг! А ну-ка покажи, солнышко, как ты вниз спускался. Вперёд!
      И Баг показал. Он, ни секунды не задумываясь, сиганул со скалы, и вопросительно поглядывал на Витьку снизу, мол, - Давай, прыгай сюда. Но, не дождавшись от него никаких действий, быстро вскарабкался обратно, цепляясь когтями за выступы камней.
      - Ого, - сказал Ян, - а я так не умею.
      - Могу тебя утешить, - хмыкнул Витька, - я тоже. Но, вниз то, мы как попадём?
      - Можно, пройтись, спуск поискать, - предложил Дред, - хотя, вряд ли, - добавил он, оглядывая ровную стену.
      - Можно на верёвках, - сказал Ян.
      - Ага, - съехидничал Мастер, - и быков на верёвках, и телеги с багажом. А Витька ничего не сказал, он рассматривал дорогу, полого спускающуюся вниз, прямо по воздуху, как рулон обоев размотанный.
      - И не думай, - прервал его размышления Ян, - я туда не полезу.
      - А тебя никто и не заставляет, - Витька облизнул пересохшие губы, - я, Дред, так думаю. Вы с багажом спуститесь на верёвках, а я быков по этой ерунде проведу.
      - С ума сошёл, - возмутился Дред, - по дороге гулять. Да и быки не пойдут.
      -Эти пойдут, - уверенно заявил Витька, - а со мной ничего не случиться. Я знаю.
      - Откуда, интересно? - нахмурился Дред, - ну ладно, только я с тобой пойду.
      - Глупости, я знаю, что со мной там ничего не случиться, а вот тебе туда лучше не соваться.
      -А ты что молчишь, Мастер, - подал голос Ян, - ты же местный все-таки.
      -Аз знает что говорит, - ответил сурги, - не глядя в Витькину сторону.
      - Значит так, и сделаем, - подытожил Вик, - разгружай телеги. - И примиряюще хлопнул Дреда по плечу. - Другого выхода я не вижу.
      Когда наступила ночь, неожиданно решившая побаловать землю своим присутствием, караван был уже внизу. Всё прошло гладко как по писаному. И спуск на верёвках, и прогулка по дороге, обошлись без неприятных эксцессов. Витька ничуть не пострадал, да и быки, похоже, были знакомы с подобными маршрутами. Складывалось такое впечатление что, Аз знал об этой преграде, и заранее подготовился к её преодолению. Впрочем, никого это не насторожило. Витька был героем дня, а в глазах переселенцев смотревших на проводников как на чудо, и вовсе выглядел сверхчеловеком.
      Впрочем, таращились на него недолго, рядом была долгожданная вода. Свежая и прохладная, а не та прокисшая муть, что болталась в их флягах. В первую очередь, напоили быков, из-за коряг вынесенных течением, животные сами не могли подойти к берегу, поэтому воду им носили в кожаных вёдрах, прилагавшихся к телегам. В комплекте, так сказать. Потом мужики, раздевшись, бросились в воду сами. Гогоча и поскальзываясь на обросших тиной корягах. Бессовестно бросив, дам на берегу.
      За время странствий по степи, пыль вместе с потом, накрепко въелась в кожу и волосы, так что даже Ян выглядел блондином, не говоря уже о седом Дреде. Впрочем, сразу же вымыться у них не получилось, потому что как раз был сезон каких-то местных водорослей, и пару раз нырнув у берега, мужики приобрели, нежно оранжевый оттенок. Пришлось заплыть подальше.
      Вволю, напившись и искупавшись, они не торопились выбираться на сушу, и продолжали резвиться в прохладной воде, пока их не нагнала Светка.
      - Шли бы, вы отсюда, мальчики, - подойдя к берегу, в компании двух других женщин, заявила она.
      - Эт, почему это, - возмутился, было Вик.
      - Писю мыть буду, - невинно хлопай ресницами, пояснила Светка, и принялась стягивать кольчугу через голову.
      "Мальчики", как по команде, покраснели и молча, полезли на берег. Только Ян, буркнул под нос, - Смотри, чтоб ничего не ухватило, за это самое. На берегу, мужики быстро оделись, демонстративно повернувшись спиной к воде, и пошли рубить хворост для костра. По пути, заключив договор взвалить приготовление ужина на слабые женские плечи. Мастер обещал завтра подстрелить, что ни будь эдакое, а пока приходилось подъедать захваченные из дома запасы.
      За работой Ян ещё немного побурчал о половой дискриминации, и о том, что на дороге не должно быть мужчин и женщин, а только проводники и переселенцы. Проводники дипломатично промолчали, а переселенцы ещё раз поудивлялись вслух Витькиным подвигам.
      Один Мастер ничему не удивлялся. Для него не было в этом ничего загадочного. Наоборот, странным бы показалось, если б герой, прославленный в легендах, не выкидывал бы, время от времени, чего ни будь эдакого.
      Улучив момент, он подошёл к Витьке.
      - Я беспокоился о тебе Аз.
      - Неужели, - ухмыльнулся Витька, - что-то по тебе этого не скажешь.
      - Да, беспокоился, - продолжал Мастер, - даже больше других. Особенно когда в тебя начали бить молнии.
      - Какие ещё молнии, - не понял Витька, - я вроде, ничего не заметил. Да и остальные тоже.
      - У сурги другие глаза, - серьёзно произнёс Вождь, - и молнии были. Такое впечатление, что ты их впитывал через посох. Они попадали в него, и твоё тело светилось.
      - Да, забавно, - покачал Витька головой, а в ваших "народных сказках" есть, что ни будь, про это?
      - Конечно, - кивнул сурги, и начал нараспев, - И пойдёт смеющийся воин по дороге, и станет пить её силу, и будет он единственным кому это позволено...
       - Достаточно, - прервал его Витька, суть я ловил, а твою манеру декламации, ты уж извини, долго выдерживать не в силах. Не обижайся, Мастер, но у тебя странные представления об ораторском искусстве.
      Мастер не обиделся но, вещать перестал, и направился к остальным помогать с устройством лагеря. А Витька прилёг отдохнуть, - по традиции Аз дежурил первым. И Баг улёгся вместе с ним, как всегда уткнувшись мордой в подмышку хозяина.
      
       Сумерки. Баг.
      
      Это был уже третий её помёт. И, поначалу, всё шло своим чередом, логово на дереве устроено удачно, кот опытный и удачливый в охоте, двое абсолютно здоровых котят, любопытных и прожорливых. А потом пришли они, двуногие звери но, пахло от них не едой. Болью от них несло, болью и ужасом. Тем ужасом, от которого шерсть дыбиться и вой из пасти сам наружу рвётся. Их было много, и с собой они несли клетки с десятком, жалобно пищащих, котят. Преодолевая страх, она выметнулась на защиту, и упала, запутавшись в сети. Потом в морду ей плеснули какой-то невыносимо вонючей жидкостью из глиняной баклажки, и последнее что она видела, это как один из двуногих зверей за шкирку тянет из логова её котят. Очнулась она только наследующий день, долго фыркала и чихала, превозмогая дурноту, а потом ушла, и больше никогда не возвращалась в эти края. Потому что в логове, перебивая запах молока и шерсти, пахло дымом и металлом. Болью и ужасом.
      Дорогу Баг запомнил плохо, клетки, погруженные на телеги, невыносимо трясло и раскачивало, отчего котёнка мутило и есть не хотелось совершенно. Под конец пути он ослаб настолько, что с трудом разлеплял глаза. Но всё кончается, закончилось и это кошмарное путешествие. Котят выпустили в просторный вольер и взялись кормить и обихаживать, самых ослабших поили молоком из какого-то диковинного сосуда. Баг оклемался довольно таки быстро, и как ни странно, здесь ему понравилось. Да тут не было прочных стен родного логова, зато вокруг, за сеткой вольера, простиралась степь. Бескрайняя и удивительная. Не оказалось рядом и тёплого мохнатого бока матери, который, пах молоком и, уткнувшись в который, так здорово было засыпать. Зато никто не шлёпал лапой по морде, и не оттягивал за загривок от выхода, куда так нестерпимо хотелось выбраться.
      Котята вели себя по-разному, некоторые испуганной кучкой жались в углу вольера, и двуногим приходилось относить миски с мясом им туда. Те звереныши, что были постарше, занялись выяснением отношений, решая, с помощью мягких ещё когтей, кто будет вожаком в этом искусственном прайде. Некоторые выли и бросались на сетку, но их быстро усмирили. А Багу просто было интересно. Интересна была степь, с её новыми запахами, звуками, пейзажами. Интересны были двуногие, с их не поддающихся пониманию умениями. Интересны были остальные котята, Баг ведь не так уж и много до этого видел своих сородичей.
      А потом котят из вольера стали убирать, сначала удалили тех психованных которые так и не приняли своего заточения. Потом потихоньку начали исчезать те, кто не смог справиться со своим страхом, потом остальные, и в итоге Баг остался один.
      
      Дред разбудил их, когда в лагере уже всё успокоилось. Витька с хрустом потянулся, сделал пару приседаний, и, сочтя себя готовым к несению вахты, отправился к центральному костру. Баг естественно двинулся следом.
      Красно-жёлтый круг света, создавал ощущение покоя и безопасности, зеленоватый сумрак ночи будоражил воображение, давая простор самым замысловатым фантазиям. Однако Витька не склонен был фантазировать, он хотел разобраться в событиях минувшего дня. Два вопроса занимали его: - откуда взялась уверенность о безопасности пути для него и для быков. И что собственно произошло на дороге.
      Первое можно было приписать деятельности граахов. Муррор вполне мог напихать всякой всячины в Витькину голову. А вот с дорогой и с пророчествами Мастера было сложнее. Складывалось впечатление, что сама дорога принимала участие в заговоре граахов. Да ещё эти предсказания.
      Бред, конечно, - думал Витька. - Ну, допустим, возможно, предсказать появления человека подобного мне. Но, как они могут предугадать мои желания, стремления, да настроение, в конце концов. Вот не захотелось бы мне, и не полез бы на эту дорогу. Или полез? Стоп! А гипноз граахов? Если он конечно был. Черт его знает, что мне там могли навнушать, - Витьке это нравилось всё меньше, - да и дорога, по словам Мастера, что-то там в меня вливала. Хотя нет, это уже перебор. Как может электричество повлиять на человека, окромя как шандарахнуть разрядом. Дорога ведь просто сила, она мыслить не может. Или может?
      Его размышления прервало нахлынувшее вдруг чувство тревоги. Будто лампочка зажглась в мозгах "Опасность". Через секунду, Вик понял, что слышит мысли Бага. Это не он, а кот, вскочивший на лапы, чувствовал угрозу, исходящую от реки. Теперь и Витька увидел в неоновом свете дороги чёрную тень волной накатывающуюся на берег.
      Тревога! - проорал он и, не раздумывая, бросился на встречу опасности, сопровождаемый Багом.
      Водяные собаки, - раздался над ухом рык Мастера, - старайся бить в шею, чтоб лезвие в кости не застревало. - И он показал пример, проткнув горло бросившемуся на него зверю. Понял, - выдохнул Витька, бешено работая посохом.
      Слева от него раздалось яростное шипение, будто плеснули водой на раскалённую сковородку, это Баг врезался в толпу водяных собак, ожесточённо, атакуя. Он сразу понял неэффективность клыков, в этих условиях, и просто расшвыривал врагов, ударами мощных лап. Место ночлега наполнили визг, и рычание разъяренных зверей. Собаки надвигались как цунами, казалось, им нет числа, ещё секунда и они, сметая все преграды, прорвутся в лагерь, к испуганно мычащим быкам. Но, в этот момент подоспело подкрепление, в лице "добрых молодцев" идущих на Лигран, возглавляемых Дредом, и продвижение собак было остановлено.
      - Где Ян? - крикнул Витька.
      Сейчас подойдёт, спокойно ответил Дред, так же спокойно и экономично взмахивая мечом, - охрану вокруг быков расставит и подойдёт.
      И действительно, с истошным воплем, вероятно означавшим боевой клич, Ян присоединился к битве. Не успело эхо этого крика отзвучать в утёсах, как раздался пронзительный женский визг, и чёрная тень, яростно размахивая похожей на ятаган саблей, врезалась в самую гущу схватки.
      Во, девка даёт, - подумал Вик, механически орудуя посохом, только шуметь так зачем.
      Светка двигалась легко, словно танцевала, и саблю почти невозможно было разглядеть в этой сумасшедшей пляске. Толку от неё было, поболе, чем от четырёх громил с их двуручниками. она даже ухитрялась прикрывать спину Яну, который в азарте забывал оглядываться назад.
      Фехтованием занималась, - решил Витька, - по всему видать.
      А битва продолжалась. Собаки то отступали, то снова накатывали волной. Казалось, их число не уменьшается, не смотря на горы трупов, покрывающих землю. Люди начали уставать. Первыми, как и следовало ожидать, выдохлись, добры молодцы, - ещё бы, такими железками помахать, - думал Вик. Ян со Светкой тоже замедлили движения, стараясь подольше растянуть остаток сил. И Дред не смотря на экономичную тактику, уже с трудом поднимал меч. Только Мастер и Витька казалось, не чувствовали усталости, всё так же ровно, в изначально выбранном ритме, работая оружием.
      Тело Витьки, сплавившись в одно целое с посохом, действовало, словно отдельно от разума. Само, выбирая тактику из бездонных запасов памяти, древних Мастеров.
      Вначале когда собаки стеной шли на прорыв, он закрутил чёртову мельницу, изобретение безумного Милге. Посох превратился в слегка поблёскивающее облако, окутавшее Витьку. Оставалось только шагнуть вперёд, наблюдая, как звери, словно по мановению руки отлетают в стороны, перерубленные на части. Причём иногда, на несколько частей. Стая распалась на отдельных особей и Витька, внезапно остановил вращение, и пошёл, лениво и неуклюже поводя посохом. Так словно первый раз взял его в руки. И только опытные глаза Сурги, да еще, пожалуй, самой кошачьеглазой извращенки, могли разглядеть неминуемую смерть в, казалось бы, небрежных движениях.
      - Слышь, Мастер, - ни с того ни с сего, крикнул Витька, - а что, баба эта, ну, Лиисса, совсем мужиков не любила?
      -Это которая, - совершенно не запыхавшимся голосом, переспросил Мастер, попутно вспарывая ножом, брюхо очередной зверюги, - разбойница из легенд?
      - Она самая, - подтвердил Витька.
      - Отчего же, любила. Только не целиком. Всего лишь, одну деталь.
      - Щас я угадаю какую, - хохотнул Витька.
      - Неправильно, - сказал Мастер, - кровь она мужскую пить любила. Прямо из горла во время битвы. Говорила, что это бодрит.
      - Вот ведь психопатка! - изумился Витька. - Зато, какая техника!
      Два пса, невесть как подобравшиеся сзади, бросились ему на спину, и сшибли с ног. Подняться он уже не успевал. Ну и что с того. Рух потерял ноги в детстве, ещё не научившись ходить. Если он и поднимался когда-то, так это только на спину своего брата. Витька описал посохом круг, перекатываясь на спине в не вероятном брейке. И псы с отсечёнными лапами повалились на землю, затрудняя движения другим.
      Во, дела, - думал Витька, - не ожидал от себя такой прыти. Ну, Вождь понятно, для него такое не в новинку. А я?! Ну, научили меня с посохом работать, а силы то откуда? Или прав был сурги, и дорога меня поддерживает? Да ладно, - решил он, - потом разберусь.
      И снова сосредоточился на битве, орудуя посохом как копьём, стараясь не подпускать псов на близкую дистанцию.
      День наступил как всегда неожиданно, заливая "поле брани" белым светом. Это было как сигнал к окончанию побоища. Оставшиеся собаки как по команде, развернулись и скрылись в густых зарослях, по берегу реки. Уставшие люди опускались на землю, кто, где стоял, чуть поодаль уселся кот, невозмутимо вылизывая испачканную кровью шкуру.
      - Славно повеселились, - произнёс Ян, - а ты, Вик, молодец, не ожидал.
      - Зато, я ожидал, - прозвучал над Витькиным ухом, шёпот Мастера, - посмотри туда. Витка глянул в указанном направлении, и ничего не увидел - Ну!?
      - Внимательней смотри. - Настаивал Сурги. Витька посмотрел внимательней. Ничего не было. Ровная, как стол, поверхность степи, незаметно переходила в ровную поверхность зелёной долины. И ни каких обрывов, ни каких висячих мостов. Складывалось впечатление, будто вчерашняя преграда существовала лишь, для того чтобы, Витька прошёл по дороге, получив её силу. Словно дорога знала о готовящемся нападении собак. Знала, и старалась сберечь Аза, для чего-то другого, более важного.
      - Может ли электричество мыслить, - вслух произнёс Витька, - да так ничего, - ответил он на немой вопрос Мастера. - Делать-то что будем?
      Уходить надо, - сказал Сурги, - сейчас сюда, падальщиков уйма набежит. Ну, так, давай грузиться, - сказал Витька, направляясь к телегам. Переселенцы, оставшиеся возле быков, перевязывали раны бойцам. Более других досталось здоровякам с двуручными мечами. Чуть получше выглядели Дред Ян и Светка. Зато, Мастер и Витька вышли из передряги без единой царапины. Витька осмотрел Бага, и порадовался, что кот почти не пострадал, если не считать порванных ушей. Он как всегда, был бодр и весел, даже успел подкрепиться собачатиной, и с нетерпением ждал, что ещё интересненького придумает хозяин. Последняя игра ему явно понравилась.
      - Ладно, хищник, - сказал ему Витька, - держись со мной, не заскучаешь. Киплинг обзавидуется. Тут тебе и собак стая, и пантера, ты, то есть. Мастер за медведя проканает. Только вот меня не вздумай Маугли дразнить.
      Баг недоумённо муркнул, не разобравшись в Витькином мыслепотоке, и отправился пугать быков, что очень его забавляло, и мешало всем остальным.
      Раненных погрузили на телеги, и срочным порядком покинули место ночлега, куда уже начали слетаться стервятники. Аз как всегда шагал впереди, с опаской поглядывая на силовую линию дороги.
      
      Сумерки. Мастер.

      Листья в этом лесу были синие, а кора деревьев мягкая и гладкая как кожа. Казалось, царапни, и кровь потечёт, только не каждое лезвие эту кору брало. Запах здесь другой неприятный какой-то гнилостный. И вода, кругом вода. Вода в воздухе туманной пеленой стелется между стволов. Вода каплями срывается с веток, отчего по всему лесу стоит лёгкий звон. И, конечно же, вода под ногами, лужи, лужицы, озёра болота весь этот лес на воде. А уж про то, что живет в ней и в этих деревьях лучше не думать.
      Только вот, не думать хорошо, когда огонь в камине горит, когда завтра ярмарка, к которой род, полсезона готовился. Когда в соседнем дворе, кузнец, паразит, никак не успокоится, всё побольше к завтрашнему торгу наковать старается. А вот когда ты в лесу, тут уже не только думать, тут кожей в каждый шорох вслушиваться надо, в каждый звук капельный. Если жить хочешь, конечно.
      Сурги хотел. Он ведь, если разобраться и не жил то вовсе. Он был молод и азартен. В его годы, те, кто стал Талом и ушёл из рода, торопятся шрамы зарабатывать, и не помышляют об имени и личном оружии. А те, кто пусть даже и помышляет, Мастеров наставников себе реальных выбирают, в пределах известных дорог. А не чучело какое-то из старых сказок. О котором никто не знает, жив он или умер, и куда пропал, оставив оружие у костра в траве. Да и что за блажь такая в синих лесах его искать. Сурги сюда не ходят, даже Тал-Сурги. Тот, правда, сурги не был, но всё-таки. Очень уж место здесь не хорошее. И привычного зелёного свечения не видно в этих сиреневых сумерках, не сворачивает сюда дорога.
      Сурги стоял на опушке синего леса, словно не решаясь сделать шаг, из привычного мира в то непонятное что крылось там. Но это только так казалось, на самом деле, решение было принято давно, и менять его он не собирался. Просто чёрные глаза сурги подстраивались к скудному освещению леса. А ноздри учились различать незнакомые запахи в однообразной вони болот.
      А потом он поправил мешок на спине, развязал предохранительные ремешки на ножнах, и бесшумной походкой Тал-Сурги двинулся в глубину леса. Вот только бесшумно не получилось. Под ногой раздалось чваканье и, сквозь синюю траву, выступила лужица воды. Кожа на сапогах сурги, моментально потемнела, напитавшись влагой.
      Сурги немного подумал и, махнув рукой, зашагал вперёд, оглушительно чавкая и сшибая плечом водопады с листьев густого подлеска. Тут же за него принялись мириады местных комаров, ожесточённо атакующих, не защищенную одеждой кожу, и какая-то птица шарахнулась из-под ног. С комарами Сурги справился быстро, вымазав жидкой грязью лицо и кисти рук. Через некоторое время она засохла коркой, не пробиваемой для крылатых кровопийц. Сурги шагал целый день, один лишь раз, остановившись, чтобы подкрепиться вяленым мясом из мешка. И, весь день, его преследовала тишина, капель и собственное чваканье. Ни птиц, ни животных, ни посторонних звуков и запахов. Только это не был мёртвый лес. Шестым чувством, Сурги улавливал чьё-то присутствие. Чьи-то глаза смотрели ему в затылок, чьи-то внимательные зелёные глаза. Оглядываться было бесполезно. Сурги знал, что нельзя увидеть того, кто этого не желает, по крайней мере, не глазами. Он не стал показывать, что обнаружил слежку, и продолжал шагать спокойно и уверенно, до тех пор, пока бесформенный нарост на ветке дерева, вдруг не зашевелился. Перед ним оказался огромный чёрный кот. Ярко-зеленые глаза его смотрели, внимательно и настороженно, а кончик хвоста нервно подрагивал, демонстрируя крайнюю степень раздражения. Сурги медленно потянул из чехла взведённый арбалет, кот не двигался но, сзади послышались шлепки, словно кто-то хлопал ладонью по воде. Сурги быстро развернулся и увидел, как с деревьев медленно, словно во сне слетает ещё около десятка таких же зверей.