Фриц в России

Каждый появляется на Свете для чего-то, иногда для того, чтобы прожить жизнь заново.

Валера лежал на белоснежных простынях больничной палаты и думал о своем прошлом.
Все было таким близким, таким ярким.
Вот он в первый раз едет с родителями на юг.
Вот он идет с мамой в школу с огромным букетом цветов, в первый класс.
О, как быстро пролетело это время! Незаметно промчались школьные годы. И он уже юноша.
Пришло время выбирать.
Нет, для него выбора не было. Только в Военную Академию. Он даже сам не знал почему. Просто его туда тянуло. Он видел себя военным. Он видел себя на войне.
Жажда крови? Жажда мести?
Нет.
Просто отчего-то хотелось быть военным. Быть сильным. Быть мужественным. Никогда не плакать.

Валера перевел спокойный, полный отваги взгляд с сияющего белизной потолка в мутное стекло окна. Наверное, и хорошо, что не было видно деревьев, птиц. Только затуманенная голубизна неба. Он снова посмотрел наверх.
 Заныла нога. Потом вторая?
Валера испуганно скосил взгляд в сторону ног. Но не смог приподняться, даже превозмогая приступы боли. Крепко зажмурил глаза, но нашел в себе силы вернуться к прежнему спокойствию.

В Академии у него появилось много друзей. Они любили его за спокойный рассудительный характер, за дружелюбное отношение ко всем, за прямоту и умение помочь ближним. Но, не смотря на это, к нему сразу же,  будто приросла кличка Фриц.

Высокий астеник с коротко стрижеными пепельного цвета волосами. Светло-серые глаза, прямой нос, губы, сложенные в тонкую линию, бледная кожа. Он одевал военную форму, и все становилось на свои места. Валера становился Фрицем.
Он не обижался на друзей, он видел все сам.
Его даже пригласили сниматься в фильме о Второй Мировой Войне. Дали роль немца на заднем плане.

Валера тяжело вздохнул. Он так и прожил всю жизнь в образе немца. Нет. В образе солдата. Ну, разве он виноват, что роль Фрица  так приросла к нему!?

Затем воспоминания приобрели темный трагический оттенок.
Валера будто заново пережил свою первую операцию.
Тогда он даже не мог предположить. Тогда он просто позволил врачам спасти свое колено, мениск,  травмированный на футболе. Ведь он воевал даже в игре, он шел до конца, он не жалел в первую очередь себя. Только победа! Превозмогая боль!

Дальше он жил надеждой. Да, еще был шанс, что он поправиться, что нога придет в норму и его примут обратно.
 Он хотел быть военным.
Он хотел кричать: «Вперед!!!». А потом молча радоваться победе.

Еще год после операции у него была девушка. Нельзя сказать, что он был влюблен без ума,  но без дамы сердца военному быть не полагалось. Он готов был заботиться о ней, выполнять ее прихоти, защищать ее и ринуться в бой с ее именем на устах. Ее карточка хранилась в кармане его формы. Той самой формы, которая была сшита по образу и подобию немецкой, времен Второй Мировой.

Операций было много. Было много врачей, симпозиумов, обсуждений. Но ногу его это не спасло. Ее отрезали чуть выше колена. А вместе с ней ампутировали и его любовь. Его девушка стала его другом.
Валера был благодарен ей. Жалости бы он не перенес.

«Вот тебе и Фриц, - думал он. - Вояка без войны, но уже на протезе».

Через полгода протез пришлось сменить на костыли. Ногу ампутировали полностью.

Разве он перестал жить? Разве перестал надеяться?
Нет.
Ведь, не смотря ни на что, он хотел быть военным.
А разве сила и мужество только на войне?! Разве жизнь закончилась?
Нет.
У него есть друзья. Он единственный сын у родителей.  Он должен быть им опорой в старости. Да и сколько всего, ради чего стоит жить.

Он смело ринулся в бой. Он поступил в институт. Теперь на менеджера.
Почему нет?
Разве станет помехой хорошему управленцу отсутствие ноги. У него будет протез. Сейчас есть хорошие протезы.

Валера еще раз почувствовал боль  в ноге, в той, которой - он точно знал - не было. Боль перетекла по всему телу. Но он не закричал, не позвал на помощь.
Да:
Он не сможет быть военным.
Он не сможет жить, как солдат, вернувшийся с поля боя.
Но он еще может, еще сможет показать свое мужество и силу.
Он сможет умереть как достойный боец за свою жизнь.


Он снова умер в России. Но теперь его душа была спокойна. Он умер на Родине.