Sehnsucht. Глава четвертая

Ларс в очередной раз смущенно поправил салфетку на коленях и исподтишка взглянул на своего спутника. Фишер оставался спокойным и невозмутимым, его аккуратные не слишком тонкие аристократичные пальцы с легкостью манипулировали столовыми приборами и красиво удерживали ножку бокала с вином, когда мужчина желал насладиться букетом вкуса и аромата великолепного французского полусладкого. Лина не выказывала особой нервозности, наоборот, она с таким же изяществом расправлялась с бифштексом и лакомилась вином, не забывая с интересом разглядывать остальных посетителей достаточно дорогого ресторана, о котором Фишер, тем не менее, оставался не лучшего мнения.
- Ингвар, - отважился обратиться  к нему Ларс.
Мужчина взглянул на юношу из-под челки, которую на этот раз почему-то решил не зачесывать, уложив волосы на косой пробор и мгновенно благодаря этому преобразившись.
- Зачем ты нас сюда привел? – Ларс понизил голос и слегка подался вперед, опасаясь, что выдаст себя, и красивые люди вокруг будут внутренне над ним смеяться.
- Твоя невеста была обо мне весьма невысокого мнения, и я решил, что она имеет на это право, - Фишер едва заметно улыбнулся Лине, и та покраснела. – Поэтому я решил реабилитировать себя в ее прекрасных глазах. Но, почти спланировав всё до последней секунды, я пришел к выводу, что было бы неправильно по отношению к тебе красть замечательный вечер в компании с такой девушкой, посему приглашение получили вы оба. Вам что-то не нравится?
Ингвар выглядел озадаченным, и Лина накрыла его руку своей, тепло улыбаясь.
- Нет, что вы, господин Фишер, - мягко проговорила она. – Если бы не вы, мы никогда не смогли бы побывать в таком месте, разве что посмотреть с улицы.
- Ты испугался, что я буду ревновать? – просто спросил Ларс.
Фишер поперхнулся вином, и Лина наградила юношу таким взглядом, что тот был уверен: если бы не люди в ресторане, она устроила бы ему разнос прямо здесь, в сотый раз повторив, что у него действие опережает мысль, а не наоборот. Ингвар неопределенно мотнул головой, закашлявшись и приложив к губам белоснежный платок. Ларс расценил это как подтверждение своих мыслей и сказал:
- В любом случае, я достаточно тебе доверяю, и думаю, что ты многое мог бы рассказать моей Линхен, чтобы она не так часто ворчала на меня дома. Я был бы счастлив, если бы вы подружились, потому что, признаться, напряженность между вами меня совсем не устраивает.
Фишер, наконец, прокашлялся, аккуратно сложил платок и убрал его во внутренний карман идеально сидящего пиджака.
- Я надеюсь, милая леди не будет против такой перспективы, - заметил он, бросая на нее весьма красноречивый взгляд, оставшийся не замеченным ее женихом.
- Милая леди будет рада такой перспективе, - искренне заверила его Лина, наконец, убирая ладонь с его руки и удивленно вскидывая на него глаза.
В ее маленькой ладошке оказался зажатым много раз сложенный клочок бумаги. Девушка извинилась и слилась со стайкой таких же девиц, в конце зала.  Ларс казался совершенно счастливым, ничто не могло омрачить его настроения, и когда Лина вернулась, ее раскрасневшиеся щечки и блестящие глаза лишь подчеркнули ее красоту в глазах молодого человека.  Она взглянула на часы.
- Бог мой, уже половина девятого!
- В самом деле? – лениво протянул Фишер, промокая губы салфеткой и щелкая пальцами, привлекая внимание официанта, обслуживающего их столик.
Выйдя на улицу, Ларс достал сигарету и закурил, ожидая, пока выйдут Лина и Фишер, который ожидал, когда ему вернут карточку. Они вышли через несколько минут. Тоненькая ручка Лины покоилась на сгибе локтя Ингвара, девушка смущенно улыбалась, ее губы слегка подрагивали. Фишер, судя по всему, что-то говорил, но слишком тихо, чтобы Ларс мог услышать, что именно. Да он и не считал нужным это слушать. Если Ингвар решил, что это следует говорить тихо, значит, так оно и есть. Мужчина открыл дверь, помогая Лине устроится на переднем сидении, захлопнул ее, распахнул дверь перед Ларсом, дождался, пока он усядется, обошел машину и устроился сам. «Мерседес» заурчал и мягко тронулся, шурша частичками песка или земли.  Ларс не мог представить, сколько надо было работать, чтобы заработать на такую машину. Сколько ночей не спать и каким талантливым быть. Подумать о том, что Фишер мог заработать деньги не совсем честным путем, Ларс не мог, и правильно делал, потому что все свое не слишком большое, скорее, приемлемое состояние Ингвар заработал совершенно самостоятельно. В машине было тепло, часы показывали начало десятого, и не было ничего удивительного в том, что Нойвилль задремал, доверчиво прижавшись лбом к стеклу, на котором уже появились первые капли неизменного дождя.
Машина остановилась прямо напротив подъезда, в котором жили Лина и Ларс. Девушка комкала подол платья и то и дело прислушивалась к дыханию юноши, опасаясь, что он может проснуться в любой момент или услышать…
- Побудьте здесь, юная Линхен, - Фишер улыбнулся и открыл дверь. – Дайте мне, пожалуйста, ключи, я уложу нашего спящего принца в кроватку.
- И почему вы с ним так носитесь… - проговорила Лина себе под нос. – Он ведь вам никто, вы не знали его до этого лета, откуда столько заботы, будто он ваш сын.
Фишер вздрогнул, принимая ключи и бросая быстрый взгляд на спящего юношу. Абсолютно никакого сходства. Ингвар неопределенно повел плечами, подхватил бесчувственное тело Ларса на руки и скрылся в подъезде. Он вернулся, когда Лина уже начинала нервничать, оставленная одна в постепенно охлаждающейся машине без возможности даже включить радио.
- Спит как младенец, - заявил Ингвар, устраиваясь на своем месте и поворачиваясь к ней. – Вы прекрасны сегодня, вы знаете?
- Вы говорите такие вещи так… просто, но почему-то… - Лина явно не знала, хочет ли вообще это говорить, но чувствовала потребность сказать хоть что-то, только бы он не отправил ее домой сейчас, когда они так близко. – Я должна была бы обидеться на вас после того, что произошло в моем доме, вы были резки со мной, но я не могу… Я совершенно не могу на вас злиться… Скажите. Тот клочок бумаги. Вы… Вы действительно хотите…
- Да, я действительно хочу пригласить вас в свой офис, - Ингвар казался предельно серьезным. – Должны же вы знать, где работает ваш муж.
Лина вздрогнула, пораженная возможной двусмысленностью фразы и решилась поднять на своего мучителя глаза, полные какой-то тоски и надежды. И Фишер не мог ее не оправдать. Он подался ей навстречу, запуская пальцы в шелк ее густых, приятно пахнущих волос, притягивая к себе, заставляя вцепиться пальцами в его пиджак, ощущая бешеное биение ее сердца, в тот момент, когда рука его плавно соскользнула с волос, очертив покатое плечо и остановившись на небольшой красивой груди. Решив, что этого вполне будет достаточно, Ингвар отстранился, но Лина снова притянула его к себе с такой страстью, что мужчина на некоторое время оказался сбит с толку, дезориентирован и даже слегка ошарашен. Ее напор, без сомнения, был достоин похвалы, однако Ингвар вовсе не желал быть застигнут врасплох соседом Ларса или самим Ларсом, проснувшимся и пожелавшим узнать, куда запропастилась его невеста.
- Остановитесь, - твердо приказал он глубоким, не терпящим возражений тоном, отстраняя опьяневшую от поцелуев Лину и изящным движением приводя челку в порядок. – Неужели в вас нет ни капли гордости, что вы позволяете себе вести себя подобным образом прямо под собственными окнами?
- Но… вы сами…
- Не додумывайте за меня, милая леди, - Фишер напряженно вгляделся в начинающее темнеть небо. – Своим поведением вы говорите, что предполагали, будто я собираюсь взять вас прямо здесь, у двери вашего дома, не потрудившись должным образом очертить круг своих намерений. Вы говорите, что предполагали, будто мне нужно от вас только это, или же вам самой необходимо только удовлетворение сиюминутных потребностей?
Лина покраснела и отчаянно замотала головой. Мягкие пальцы Фишера погладили ее по щеке, взяли за подбородок и заставили повернуться.
- Не сердитесь на меня, - почти виновато произнес мужчина, наклоняясь к ней, чтобы поцеловать.  – Иногда я бываю слишком резким. А теперь, пожалуйста, возвращайтесь в свое уютное семейное гнездышко, и не забудьте, что я буду ждать вас через две недели.
- До этого… я совсем вас не увижу? – тихо поинтересовалась Лина, собираясь выходить.
- Совсем, - серьезно подтвердил Фишер. – Ведь вы не хотите, чтобы мой дорогой друг узнал об этом.
- Вы так лицемерны. Как вы можете так говорить, ведь вы обманываете его.
- Мы оба обманываем его, - Ингвар злорадно ухмыльнулся, заставив девушку вздрогнуть, пробормотать слова прощания и поспешно скрыться в подъезде.
Дождавшись, пока на кухне зажжется свет, Фишер откинулся на спинку сидения и потер переносицу указательным и большим. Дождь усилился.
На следующее утро Ларс как ни в чем не бывало, катался на стуле по кабинету редактора, наблюдая за тем, как напряженно тот вглядывается в монитор ноутбука, постукивая пальцами по столу и не спеша почему-то что-то исправлять или закрывать документ. Казалось, он перечитывает одну и ту же статью раз за разом, и Ларс приблизился для того, чтобы разглядеть, о чем читает Фишер. А Фишер читал сводку новостей. Ларс присвистнул. Всего через несколько кварталов от его дома, неподалеку от рынка, где Лина всегда покупала продукты, произошла достаточно масштабная стычка. Губы Фишера дрогнули, он как раз собирался закрыть окно, когда Ларс остановил его и пробежался неверящим взглядом по спискам потерпевших. Лотар Нойманн. Студент. Лотар Нойманн? Лотар? Его Лотар?
- Увидел что-то интересное? – лениво поинтересовался Ингвар. – Здесь такое происходит достаточно часто, я удивлен, что никого не укокошили.
- Там мой друг! – воскликнул Ларс.
- В самом деле?
- Мой бывший одноклассник, Лотар Нойманн!
Ларс бесцеремонно спихнул Фишера с кресла и перечитал статью. По всему выходило так, что группа людей национальности различной, кроме коренной, совершила разбойное нападение на группу студентов, покидающих рынок с продуктами и имеющих как раз национальность коренную. Это было всё, что говорилось в статье по этому поводу, далее шли размышления автора над тем, что студенты вполне могли сами спровоцировать нападение, и несчастные чернорабочие были вынуждены защищаться от их, бесспорно, пьяных денежных притязаний.
- Они понимают, что говорят? – Ларс едва не расколотил ноутбук, но Фишер вовремя спас свою собственность, круто развернув кресло с Ларсом. – Лотар никогда бы не…
- Никогда бы не что, - спокойно поинтересовался Ингвар, протягивая Ларсу кружку с кофе. – Никогда бы не нажрался после пар?
- Нет, он любил выпить, но…
- И что, он никогда ни с кем не дрался и был спокойным маменькиным сынком с четко выраженным чувством всеобщего расового равенства?
- Нет, он таким не был! – Ларс едва удержался от того, чтобы выплеснуть горячий напиток в лицо своему собеседнику. – Но я уверен, что он не виноват!
- Хорошо. Тогда, быть может, виноваты его дружки, а он просто оказался не в том месте не в то время.
- Да нет же! – Ларс грохнул кружкой по столу, и кофе расплескался. -  Я лучше его знаю, чем кто бы то ни было! Он никогда бы не связался с такими… с такими…
- Сейчас ты тоже хочешь выпустить «несчастным чернорабочим» кишки. Просто потому, что они немножко помяли твоего друга, - заметил Фишер, спокойно закуривая. – Чем сейчас ты лучше «таких»?
- Ничем, - согласился Нойвилль, успокаиваясь и все-таки отпивая глоток кофе. – И меня это радует.
- В самом деле?
- Да что ты заладил «в самом деле», «в самом деле»!  - взорвался Ларс, швыряя кружку о стену и со злорадным удовольствием наблюдая за тем, как темнеет на идеально белой стене кофейное пятно и текут капли к полу.
Фишер покачал головой, самостоятельно собрал осколки и вызвонил секретаршу, которая была призвана уничтожить последствия гнева его подопечного. Дождавшись, пока девушка уйдет, Фишер приобнял Ларса за плечи и развернул лицом к себе, заставляя смотреть в глаза, а не поверх плеча куда-то в сторону. Добившись необходимого результата, и с твердым, непоколебимым выражением уставившись в изумрудно-зеленые глаза Ларса, Фишер спокойно сказал:
- Важно не то, что говорит тебе делать общество. Важно то, что говорит тебе делать твоя совесть. Если ты считаешь, что разбив мою кружку в моем кабинете ты исключил возможность социального неравенства, я дам тебе их столько, сколько необходимо, чтобы ты успокоился.  Если ты придерживаешься позиции, противоположной высказанной в сводке новостей или высказанной мной, чтобы разозлить тебя, я дам тебе то, что тебе нужно на самом деле.
- Что мне нужно на самом деле? – беспомощно выдохнул Ларс, теряя ощущение действительности.
Оставались только глубокие, почти черные глаза Фишера, блестевшие в свете ламп. Ощущение его рук, сжимающих плечи юноши, притупилось, хотя Ингвар держал его достаточно крепко, и Ларсу должно было быть больно. Нойвилль напоминал самому себе беспомощную тряпичную куклу, если только куклу можно было загипнотизировать как кобру в бочонке.  Ответ Фишера утонул в его собственных мыслях, Ларс не сразу понял, что снова сидит в кресле, а Ингвар заваривает чай и курит, опять курит, кажется, этот дым и вывел юношу из какого-то ватного состояния. Звуки ворвались в уши, запахи – в нос, и Нойвилль запоздало потер предплечья, которые ныли от орлиной хватки редактора.
- Думаю, неплохо сегодня вечером прогуляться было бы, м? – игриво поинтересовался Фишер, открывая верхний ящик стола и доставая хорошо заточенный тесак.
Ларс улыбнулся. В глаза ему светило солнце.
«Мерседес» Фишера плавно затормозил в грязном переулке неподалеку от рынка. Ингвар справедливо полагал, что привлекать к себе внимание было бы излишне, и предпочитал прогуляться пару кварталов. Выйдя из теплого салона, Ларс поневоле поежился – холодный вечерний воздух не способствовал решимости и непоколебимости. Прикосновение ветра было подобно прикосновению ножа к коже.
- Куртку я советую оставить в машине, - заметил Ингвар. – Она сковывает движения.
Тесак, заткнутый за пояс, опасно блеснул лезвием, когда Фишер наклонился, чтобы поднять незаметный с первого взгляда осколок стекла. На нем еще оставалась чья-то кровь, засохшая и не возбуждающая воображения. Ингвар протянул Ларсу осколок, легко извлек тонкий нож из ножен, покрутил его между пальцами и отдал Ларсу, который тут же об него порезался. Фишер ободряюще похлопал его по плечу и прислонился к стене, недовольно глядя на часы.
- Кстати, Ингвар, ты так и не сказал мне, что за люди…
- Наци, - спокойно ответил мужчина, подбрасывая тесак и ловко ловя его за рукоять.
- Что?!
-  Я полагал, ты понимал, на что идешь, и какие конкретно люди могут помочь тебе разобраться с теми, кто довел твоего друга до реанимации.
- Но это же не те… не те люди, которые…
- Именно те, - с удовольствием заключил Ингвар, глядя на тени, начинающие покрывать асфальт.
- Но…
- Послушай, парень, - Фишер снова резко развернул его к себе и заставил посмотреть в глаза. – Зачем ты пришел сюда. Ответь себе, я-то ответ и так знаю. Мужчина – человек, который отвечает за свои слова. Ради тебя и твоего чертового друга я притащил сюда добрую половину своих хороших товарищей, и если сейчас ты обосрешься и убежишь, я, мать твою, придам тебе такого ускорения, что ты и оглянуться не успеешь, как окажешься на соседней койке со своим дружком и никогда больше меня не увидишь!
Ларс снова почувствовал себя упакованным в вату. Ингвар продолжал что-то кричать, Ларс видел, как вздулись вены на его висках и какой яростью пылали его глаза, но ничего, ровным счетом ничего не слышал, кроме тяжелых шагов мужчин, которые на поверку оказались такими же, как он сам. Нойвилль медленно повернул голову, будто через силу разрезая воздух, и встретился взглядом с коротко стриженным светловолосым парнем, идущим впереди остальных. Всё происходило как в замедленной съемке. Парень остановился, смерил его презрительным взглядом, развернулся к своим и заговорил, вскинув руку вверх и потрясая кулаком. Фишер снова дернул его на себя. Ларс перестал что-либо понимать. Вернулось ощущение прохладной рукояти ножа в руке. Вслед за этим вернулось ощущение рук Ингвара, больно сжимающих и так уже ноющие предплечья. Ларс поймал себя на мысли, что место светловолосого парня занял Фишер. В отличие от него, Ингвар говорил спокойно и надменно, поигрывая тесаком и зачем-то кивая в его, Ларса, сторону. Нойвилль смотрел на это широко распахнутыми глазами, слыша только бешеный стук сердца и собственное тяжелое дыхание. В другом конце переулка показалась группа еще более агрессивно настроенных людей. Ларс вдруг понял, что он стоит ровно посередине и улыбнулся, оценивая символизм. Где-то совсем рядом разбилась бутылка, окатив его остатками жидкости. Фишер медленно развернулся и прянул с места.
- Sieg… - донеслось до медленно возвращающегося слуха Ларса.
- HAIL!!!! – неистово откликнулась толпа, ринувшаяся вслед за Фишером.
Ларс стоял на месте, заворожено следя за четким ритмом мягкого, как у пантеры, бега Ингвара. Люди проносились мимо него, но юноша не мог сдвинуться с места. Наконец, кто-то грубо задел его плечом. Ларс охнул и окончательно пришел в себя. Задевшим его человеком оказался тот самый светловолосый юноша, который теперь замыкал процессию.
- Это твоя война, парень,  - хрипло проговорил он, врываясь в ревущую толпу, и всё, наконец, встало на свои места.
Ларс поудобнее перехватил рукоять ножа и кинулся следом.  Это было похоже на прыжок в негостеприимные воды холодного моря с большой высоты. Нойвилль наугад сделал выпад, кто-то закричал, по руке потекло что-то теплое. Ларс протянул вторую руку, вытягивая из копощащейся массы араба с перекошенным от боли лицом. Удар юноши пришелся ему в бок, и кровь растекалась бурым пятном по рубашке, просачивалась сквозь прижатые к ране пальцы. Нойвилль подумал, что точно так же и Лотар мог держаться за бок, точно так же медленно оседать на землю, взглядом умоляя оставить его в покое. Но никто не оставил. И Ларс ударил снова.
- Какого черта, - кричал он хрипло. – Я должен жалеть тебя!? Какого черта, ты, кусок дешевого дерьма, посмел прийти сегодня сюда и сметь просить меня о пощаде!? Один за всех, да, сука! Так получай, дрянь! Получай за всех! За всех! За Ло! За его друзей! За мать!
Араб давно уже лежал на земле, и Ларсу пришлось оставить его корчиться и кашлять кровью. Обернувшись, он с удовольствием отметил, что люди Фишера теснили грязную толпу с рынка. Воодушевленный маленькой победой, Ларс ринулся вперед, пытаясь отыскать Ингвара в толпе, но натыкаясь только на обозленных, непохожих совсем на людей, немецких юношей. Он бил направо и налево, падал и резал связки, бил вверх, выбивая челюсти, он выкладывался так, как не выкладывался никогда, даже в школе, и внезапно осознал, что его охватывает чувство небывалой эйфории от того, что злость и беспомощность, копившиеся в нем так долго, наконец, нашли выход.
- Ларс! – какой-то неправильный, совсем не радостный крик Фишера.
Нойвилль обернулся, глядя на него через толпу. Черные глаза Ингвара кричали об опасности, сам он несся к нему, легко отбиваясь от остатков противника. Внезапно он затормозил. Сверкнуло дуло пистолета. Два события произошли одновременно: грянул выстрел и что-то тяжелое, враждебное, холодное опустилось на голову Ларса, выбивая воздух из легких и землю из-под ног. Нойвиллю казалось, что он падает целую вечность. Одно оставалось предельно ясным – они победили, он победил. Кровь текла по вискам и щеке, капала с подбородка, заливала шею и рубашку. Твердые руки Фишера подхватили его, не дав упасть на землю, усыпанную битым стеклом. Ларс собрал последние силы, чтобы улыбнуться. Глаза болели от невыносимого света. Капризное гамбургское солнце выбрало удачный момент, чтобы согреть его своими редкими лучами. Нойвилль хотел что-то сказать, он даже набрал в грудь воздуха, но теплое, темное покрывало накрыло его с головой, и он уснул.
Сознание возвращалось медленно, толчками. Сначала появился звук. Тишина стала почти осязаемой, слышались только шаги где-то в коридоре и дыхание человека, что сидел рядом. Оно казалось громким, слишком громким, и Ларс поморщился, пытаясь открыть глаза. Затем вернулось ощущение тепла и боли, тупой боли ближе к затылку. И ощущение прикосновения к правой руке. Свет резанул глаза, и Нойвилль тихо застонал.
- Лина…
- Очнулся, слава небесам.
Фишер осторожно погладил кисть юноши и улыбнулся. Ларс непонимающе огляделся и тут же пожалел о том, что вообще совершил какое-то движение.
- Где… Лина…
- Дома. Она не знает ничего, я звонил ей, и сказал, что ты заночуешь у меня. Ни к чему лишние переживания.
- Где… где я?
- В больнице, где тебе еще быть, - проворчал Ингвар. – Тебе повезло, что не в морге, парень. В отличие от пары-тройки ребят, которым не повезло попасть тебе под руку.
- Я… убил людей? Я убил людей?! – Ларс резко сел на кушетке, и тут же со стоном повалился обратно.
- Не говори мне, что ты не хотел этого делать. Ты сражался как лев, - мужчина хохотнул и откинулся на спинку стула, не отпуская, тем не менее, руки Нойвилля.
- Кто… кто меня достал?
- Это не имеет значения, потому что я его уложил, - безразлично откликнулся Фишер. – Как ощущения, парень?
- Что это было? – простонал Ларс. – Весло?
- Банальный лом. Ты же не рыбаков гонял, мальчик. Хотя идея интересная, я бы взял ее на вооружение.
- И давно ты…
- Давно. Со смерти жены, пожалуй. Нет, даже раньше. Но масштабность это приобрело именно сейчас. Ты, наверное, ненавидишь меня за это.
- Ненавижу?
- Я позволил тебе участвовать в этом, не подготовив как следует. Мне следовало остановить тебя, потушить в тебе это. Лотар пришел бы в себя, и вы со смехом вспоминали бы его стычку с этими… отбросами, да. Вместо этого ты получил ломом по голове и лежишь теперь здесь. Я провел несколько часов с полной уверенностью в том, что ты не выкарабкаешься.
- Но я выкарабкался.
- И ты меня ненавидишь.
- Нет, - Ларс позволил себе слабо улыбнуться. – Напротив, я тебе благодарен. Ты даже не представляешь, как. Кажется, что-то дремало во мне, и теперь оно проснулось.
- Не самая лучшая часть человеческой натуры.
- Пусть так. Я не жалею об этом, о нет, не жалею. Когда я поправлюсь, я хочу, чтобы ты взял меня снова.
- Ты с ума сошел.
- Нет. Когда я буду в состоянии понимать, я хочу, чтобы ты объяснил мне все. Научил меня драться как следует, и… И я хочу… с тобой… снова…
Фишер приложил ладонь ко лбу Ларса и покачал головой.
- До тех пор, пока ты не оклемаешься, я запрещаю тебе даже думать об этом.
- У меня будет стимул, чтобы оклематься как можно быстрее.
- А теперь спи, - почти приказал Ингвар, пожимая ладонь юноши и поднимаясь. – Я приду завтра. Принесу тебе чего-нибудь вкусного.
- Сколько сейчас…
- Полпятого утра. Обычно в это время люди умирают, ты знаешь. А ты наоборот. Очнулся.
- Наверное, тот Ларс, которого я знал раньше, действительно умер, - задумчиво проговорил Нойвилль. – Родился новый. И ты его отец.
Фишер вздрогнул и натянуто улыбнулся, пожелав Ларсу скорейшего избавления от головной боли и поспешно покинув палату. Он шел по светлым коридорам больницы, темное пятно в стерильном лазарете, погруженный в свои мрачные, тяжелые размышления.
Лина ждала его у ворот. Фишер вышел из машины и поправил челку, слипшуюся от пота и крови, своей и чужой. Девушка кинулась к нему и ахнула, приложив пальцы к губам. Ингвар прикрыл глаза, ожидая гневной тирады относительно его бесчеловечности. Вместо этого Лина бросилась ему на шею и принялась покрывать его лицо короткими поцелуями, рыдая и ощупывая его на предмет повреждений.
- Что случилось, Ингвар?! – воскликнула она, наконец. – Вы ранены!!!
- Не я, - устало отмахнулся мужчина. – Ваш жених, господин Нойвилль, недавно пришел в себя в реанимации после того, как ему проломили голову ломом. На вашем месте я поехал бы сейчас к нему. Подвезти вас?
Лина покачала головой, раздираемая противоречивыми желаниями и страшными мыслями. Она стояла, заламывая руки, и с болью смотрела на Фишера, устало ожидающего ее ответа. Наконец, девушка прижалась к его груди и сжалась в дрожащий комок.
- Вы были с ним, - проговорила она, всхлипывая. – И вы не защитили его.
- Я не успел. Я пытался предупредить его, однако вместо того, чтобы среагировать на угрозу, он среагировал на меня, и долго не мог понять, что вообще происходит. Что, черт возьми, может происходить в самом сердце битвы, когда у тебя в руке нож с кровью как минимум пяти человек!
- Он такой, наш Ларс, - улыбнулась Лина. – Маленький глупый мальчик.
Фишер стоял, плохо скрывая раздражение, однако девушка, похоже, не замечала этого.
- Вы помогли ему, - с нежностью сказала она. – Хотя могли ведь…
- Не мог, - отрезал Фишер. – Я несу за него ответственность, и я не мог.
- Вы сами возложили на себя эту ответственность.
- Это вовсе не так благородно, как вы полагаете.
- Ингвар…
Она подняла на него блестящие от слез глаза, в которых плескалась мольба и безумная надежда. Фишер молча провел ее в дом и бросил на диван. Пока Лина искала подходящие слова, Фишер отправился в ванную и критически оглядел себя в зеркале. Во время боя он находился в безопасном месте, лишь в самом начале делая вид, что участвует в нем, поэтому видимых повреждений не было. Только кровь Ларса, кровь мальчишки повсюду. Ингвар со злостью сорвал с себя окровавленную одежду и встал под душ, смывая с себя любое напоминание об этой ночи. Он не чувствовал себя виновным в случившемся, напротив, он был рад, что все произошло именно так, иначе вся эта затея оказалась бы бессмысленной. Однако какая-то часть не укладывалась в мозаику, слова Ларса о его гипотетическом перерождении и символическом отцовстве твердо врезались в воспаленный мозг Фишера, они не шли из головы, стучали в ней набатом, и мужчине пришлось включить холодную воду, чтобы избавиться от этого хотя бы на секунду.  Вернувшись в гостиную, он внезапно осознал, что совершенно забыл о Лине, которая в момент его возвращения теребила пуговицу на блузке, по-видимому, решая, расстегивать ее или нет.
- Чаю? Или вы предпочитаете что-то более крепкое? – холодно поинтересовался Ингвар.
Лина покраснела и неопределенно кивнула. Такая предсказуемая, такая… обыкновенная. Фишер приготовил ей виски с колой, добавил немного льда, отдал ей бокал и уселся рядом, положив руку на спинку дивана так, что казалось, будто он приобнимает ее за плечи. Усталость давала о себе знать, Лина сидела молча, и Фишер поймал себя на мысли, что вот-вот отключится. Он как раз собирался встать и предложить ей вернуться домой, когда Лина повернулась к нему и нерешительно застыла в миллиметре от его губ, согревая дыханием и опьяняя запахом превосходных духов.
- Ингвар… - нерешительно начала она.
- Да? – откликнулся он, накручивая на палец локон ее густых, мягких волос.
- Ингвар, пожалуйста…
- Пожалуйста что?
- Я…
- Что вы?
- Я думала о вас всё это время, и…
- Польщен.
- Ведь я… я нравлюсь вам, не так ли?
- Полагаю, отрицать это было бы глупо. Вы довольно привлекательная девушка, и я не знаю мужчины, который мог бы не заметить вашей красоты.
- Раз так, то… Я думала… Вы захотите продолжить… то что начали, и…
Фишер резко поднялся, едва не сбросив девушку с дивана и вцепился пальцами в волосы, глухо застонав.
- Бог мой, леди, вы настолько опьянены собственным желанием, что не замечаете очевидного?! Ваш муж, по вашим же словам, кстати, лежит в реанимации с пробитой головой, а вы в это время предлагаете мне заняться с вами сексом?! Вы в своем уме?! Вы вообще понимаете, что произошло?!
- Понимаю, - тихо проговорила Лина. – Я навещу его завтра утром…
Фишер взвыл и едва удержался от того, чтобы удариться головой о стену.
- Поймите меня, Ингвар, я не прошу вас ни о чем… таком. Я просто… Он ведь мальчик еще совсем, почти ребенок, а я… Мне тоже что-то нужно, и вы… Вы могли бы вести себя иначе, если бы не хотели, и…
Ингвар метнулся к ней, грубо схватил за руку и почти протащил по лестнице на второй этаж, а затем и в свою спальню. Громко охнув, Лина упала на кровать и стала испуганно смотреть на то, как мужчина развязывает халат и приближается к ней с выражением отчаяния и ярости на лице.
- Если тебе так хочется, я покажу тебе, что бывает, когда не умеешь вовремя остановиться и понять, с чем вздумала играть, глупая, посредственная, отвратительная, испорченная девчонка, - прошипел Фишер, заставляя ее подняться и швыряя к стене.
Лина сжалась и затравленно огляделась, понимая внезапно, что все идет совершенно не так, как она хотела. Ингвар грубо рванул блузку, и пуговицы разлетелись в разные стороны, стуча по паркету. Лина взвизгнула, когда он впился болезненным укусом в ее шею, резко потянув при этом за волосы. Девушка тяжело дышала, слезы текли по ее щекам, но Фишеру было глубоко, глубоко, глубоко на это плевать.  Он целовал ее, глубоко, страстно, так, как она хотела, и вскоре она совсем успокоилась и подалась ему навстречу, взяла его руки и положила себе на грудь, заставила себя оторваться от его губ и принялась покрывать поцелуями все его тело, пока глубокий, холодный, резкий голос не сказал:
- Достаточно, юная леди.
Лина ошарашено вжалась в стену, раскрасневшаяся, тяжело дышащая, в рваной блузке. Фишер смерил ее оценивающим взглядом, открыл дверь и вытолкнул девушку в коридор.
- Где дверь вы, полагаю, помните.
- Но… мне казалось…
- Боже мой, барышня, вам постоянно что-то кажется, - издевательски протянул Ингвар. – Неужели вы думаете, что мне нужно… это? Что мне нужно ваше незрелое детское тельце и ваш эгоизм, ваша похоть, возвышающаяся над всеми общечеловеческими нормами? Ваш муж лежит в реанимации, очнитесь, наконец! И я был тем, кто держал его за руку все эти часы, хотя на моем месте должны были быть вы! И на его груди вы должны были проливать слезы, а если нет – то какого черта вы до сих пор дурите мальчику голову и заставляете его жить одураченным?! Решитесь уже, наконец, кто вам нужен, он или я! Я вам не нужен, это очевидно, по крайней мере мне. Вам нужен удобный мужчина, вроде Ларса, который будет потакать любой вашей прихоти и носить вас на руках. За него вы выйдете замуж. И вам нужен сильный, состоявшийся человек, вроде меня, с которым вы будете спать,  и чувствовать себя при этом превосходно! И вы полагали, что мне может быть необходима настолько отвратительная, лживая, похотливая сучка вроде вас?
Фишер рассмеялся и прикрыл глаза рукой. Лина задохнулась возмущением, не зная, что ответить.
- Я ненавижу вас! – воскликнула она перед тем, как сбежать с лестницы и захлопнуть за собой дверь.
Убедившись, что возвращаться она не собирается, Ингвар открыл окно, чтобы избавиться от запаха ее духов, и улегся на кровать поверх одеяла. Через несколько часов беспокойного сна он собирался снова сесть за руль и отправиться к Ларсу. В его шахматной партии наступала новая стадия, гораздо более интересная, чем была в начале. Партия, в которой Ларс внезапно перестал быть пешкой, поднявшись на принципиально новый уровень. Ингвар поймал себя на мысли, что ему жаль парня. Впервые за несколько лет ему действительно было кого-то жаль. Ларс полюбил его, это было очевидно. Он доверял ему, своему невольному инквизитору, больше, чем самому себе. Он вообще оказался слишком доверчивым. Эту его черту необходимо было искоренять, и Фишер знал, что скоро это случится, он только что посеял хорошие семена, и скоро они должны были дать всходы. Ингвар никогда не ошибался в людях. От напряженных мыслей его оторвал звонок мобильного телефона. Фишер поморщился.
- Да, Йозеф.
- Я думаю, это совершенно недопустимо, Фишер! – взорвалась трубка. – Ты понимаешь, что творишь?! Ты понимаешь, каких средств мне будет стоить твоя выходка?!
- Информацией в этом городе правлю я, - холодно ответил Ингвар. – И тебе это не стоит ни копейки. И, если мне не изменяет чутье, ты неплохо наваришься на этом инциденте, защитник слабых. Я дам тебе пресс-конференцию, где ты в пух и прах разнесешь моих славных наци. Любой инцидент важно подать под правильным соусом, и завтра к вечеру…
- К вечеру информация уже будет устаревшей!
- Хорошо, я вброшу ее сейчас, - устало ответил Ингвар. – Йозеф… По-прежнему… ничего?
- Ничего, друг мой, - сочувственно и как-то… обреченно проговорила трубка. – Ничего.
Фишер утопил кнопку отбоя и закрыл глаза. Тоска действительно была безжалостна .