Страшная месть

Эту историю рассказал мне доктор Веня. Вообще-то его возраст и звание как-то не вязались с таким уютным именем (некоторые, не обладающие вкусом и чутьем к слову пытались опошлить его имя, величая Веником).
Жизнь у доктора Вени удалась: быть главным врачом на курорте, дослужиться до двух больших звезд на погонах, при этом не похоронить ни одного пациента (на курортах люди не умирают), быть на короткой ноге с отцами-командирами разного уровня – в общем,  не служба – нирвана.Военный санаторий «Паратунка» - дивное место, где природа поза-бавилась, создав под северным небом естественные бассейны с горячей, до 40 градусов по Цельсию, водой, насыщенной минеральными солями и газами. Горячая земля Камчатки буквально фонтанирует такими источниками, и река Паратунка не замерзает в течение всей зимы.
Ежевечерне принимая горячую ванну под открытым небом, доктор Веня мечтательно произносил ритуальную фразу: «Жизнь удалась!». Где-то  в Подмосковье имелась у Вени семья, к которой он наезжал раз или два в год, в курортных романах с отдыхающими дамами недостатка не было – думаю, любой с завистью готов был бы  повторить фразу из Вениного аутотренинга – «жизнь удалась!».
Служил когда-то доктор Веня, тогда еще старлей, корабельный доктор, в береговой части, относящейся, тем не менее, к флотскому подчинению. Там-то и случилась с ним эта история.
В той же части служил капитан-лейтенант интендантской службы, как служил, – то никому не ведомо, но то, что «летун» был по части запасных аэродромов, знали все (сам «каплей» был женат и жену свою Фаину, сварливую и лихую бабенку побаивался – татарская кровь в ней закипала от одной только мысли, что благоверный, может быть не настолько благоверным). Словом, наш капитан-лейтенант (назовем его по этическим соображением именем вы-мышленным, например Виктором) развлекал, как мог своим экстримом себя и окружающих, потому что общеизвестно, что любой маленький военный поселок «спит под одним общим одеялом», поэтому все про всё знали, не догадывалась только законная супруга.
Причем, Витюха был мастером по созданию себе разного рода алиби: то он атомные боеголовки пересчитывает в арсенале Родины, то встречает высокую комиссию по проверке радиационного уровня склада № 5, то выходит в море на тральщике, поскольку все выстав-ленные в море мины пересчитать должен. Уж не знаю, на сколько развесистые были уши у его жены, но «лапшу» для них Витя готовил мастерски - Фая гордилась мужем со страшной силой.
Атмосфера взаимоотношений в военной поселке особая: при всеобщей любви к сплетням и перемыванию костей, тем не менее, все горой стоят за неразглашение такого рода семейных тайн. Так что до поры до времени, Витя мог выкраивать себе время на то,чтобы вкусить запретного плода, не опасаясь супруги. Тем более что многие поселковые дамы были и сами, что называется «в замазке».
Но сколь веревочке не виться…Нашлась – таки «добрая» душа, открыла Фаине глаза на неверность мужа, да еще и указала точные координаты, где в этот момент супруг предавался разного рода утехам, отнюдь не санкционированным его дражайшей половиной.
О страшной сцене поведала очередная «краля»,  с которой Витя в это время мирно почивал, отдыхая от неплохо спроворенного мужчинского дела. Звонок в дверь не предвещал ничего худого: как человек военный, каплей всегда сообщал адрес, по которому его могли вызвать на службу. Ни мало не опасаясь, его подруга, запахнувшись  простынёю, открыла дверь, и была буквально сметена ураганом, по степени разрушительной силы сравнимым только с тайфу-нами Тихого океана. Традиционно у тайфуна было женское имя. Фаина!
Матерясь, как пьяный боцман, разъяренная фурия ворвалась в опочивальню, где застигнутый врасплох Витя, предстал супруге в оголенном виде, что не оставляло ни малейшего шанса усомниться в том, что «это не то, что она думает». Голая-во всех отношениях- правда оказалась невыносима для ревнивого сердца пра-пра-пра-внучатой родственницы Чингисхана, и Фаина в ослеплении и явном аффекте схватила столовый нож, которым незадолго до этого любовники нарезали закусь к традиционной рюмочке «для разгона».
Было бы уместно предположить, что Отелло в юбке тут же и порешит безалаберную Витину жизнь. Но романтики не случилось: Фаина махнула лезвием и то, что только что было Витиным мужским достоинством, покинуло привычное место и, превратившись из предмета гордости и наслаждения в нечто малопривлекательное, было отброшено мстительной рукой куда-то в угол (кстати, врач скорой помощи потом с трудом отыскал недостающий предмет Ви-тиной анатомии).
Жизнь Витюхе спасли, хотя, не прибудь вовремя «скорая» (что в нашей жизни факт уникальный), он рисковал потерять не только «орган любви», но и всю кровушку, поскольку кровотечение подручными средствами остановить не удавалось.
Доктор Веня возник в жизни Виктора, когда тому выписали направление на пластическую операцию в Хабаровск в окружной госпиталь. Больного необходимо было сопровождать к месту хирургического вмешательства, и доктор подходил для этой миссии, как никто. лучше.
Перед вылетом Витюха куражился, приставал к девушкам в маленьком зале провинциального аэропорта, чем безмерно удивлял Вениамина – по его мнению, любой на месте травмированного навеки потерял бы интерес к потомицам Евы.
В полете, когда старенький Ил-18 набрал высоту, Витя, накачавший организм разливным пивом в буфете, отправился в туалет, долго  отсутствовал, а вернулся в крайне задумчивом состоянии. Доктор Веня поинтересовался у подопечного о характере его беспокойства – скорее из вежливости, чем из профессионального интереса. Но ответ Виктора заставил врачебную интуицию насторожиться: у лишенного привычного приспособления  бывшего «ходока», не получалось пописать. Простое, казалось бы, дело – но уже наметились осложнения. Лету впереди оставалось больше 2 часов, а после пива…(любители пива могут прочувствовать трагизм ситуации)-ситуация вырисовывалась не лишенная трагизма. Ну, а медики способны оценить опасность переполнения мочевого пузыря в условиях полета и возможного попадания в зону турбулентности.
Доктор Веня мысленно отвесил себе чувствительный подзатыльник за то, что так опрометчиво оставил врачебную укладку дома, там-то, он точно помнил, имелся катетер для выведения излишков содержимого мочевого пузыря.
А Витя рядом тихо поскуливал. Он уже три раза сбегал в туалет, но ситуация не изменилась.
Сквозь зубы он страшно и жалко материл Файку и мать ее, и пра-бабку ее, и ту деваху из-за которой попал в переплет. У него начался озноб, заломило поясницу, выступил холодный пот.
-Ух,  я им теперь мстить бу-уду! Ух, я им отомщу-у-у – подвывал несчастный капитан -лейтенант интендантской службы пострадавший на фронте экстремального секса.
Из любопытства, подогреваемого профессиональным интересом,  Вениамин поинтересовался, каким образом (то есть исключительно технологически) собирается «мститель» развернуть вендетту.
- Соблазнять, раздевать, доводить до исступления – а потом выгонять на фиг! – дурным голосом взвыл Витек, которому, видимо, становилось совсем не сладко.
Вениамин перетряхнул аптечку у стюардессы, но даже в укладке для приема родов на борту, искомого предмета, способного облегчить Витину участь, обнаружено не было. В наше время обилия упаковок соков и коктейлей можно было бы разжиться пластмассовой «соломинкой» без особого труда, но в те времена подобный атрибут– это было что-то из области фильмов про западную «буржуинскую» жизнь. Видимо, от расстройства и безысходности, Веня почувствовал отчетливую необходимость самому посетить туалет.
В туалете Веню осенило. Он откинул крышку лючка, каких по утробе самолета множество, – они скрывают переплетение самолетных «нервов» - разноцветных проводов.
Почти не отдавая себе отчет, в возможных перспективах содеянного, движимый исключительно благородной целью спасения жизни пациента, Веня вырвал из хитросплетения кабелей ("кабелек для кобелька"нервно хмыкнул Веня)маленький желтый проводок и, холодея нутром, прислушался. Самолет продолжал лететь, его моторы урчали так же ровно, как и до вопиющего Вениного вандализма. Облегченно вздохнув, доктор с некоторым  усилием вытащил медную проволочку из изоляции, и нужный инструментарий был готов. Осталось только продезинфицировать – в самолете, наполненном полупьяными военнослужащими, без перерыва булькающими опрокидываемыми стаканами, это уже не могло стать проблемой.
Через четверть часа Витюха облегченный и посвежевший, тихо, как ангел, дремал в соседнем кресле, а доктор Веня философски размышлял о превратностях судьбы, о надежности продукции отечественного самолетостроения, о высоком предназначении своей профессии и о бездарности поступков некоторых отдельных представителей биологического вида гомо, которые определение «сапиенс» подменяют определением «либидос».