Поступление в Университет

или дилемма между надо и Надо.
***

Душа давно играла со мной в прятки, но я знала, где ее искать… я чувствовала ту неразрывную связь, которая существовала меду нами. Я видела свою душу так же ясно, как ты сейчас темные буквы на светлом фоне тонкого бумажного листа, я знала, где она всегда отдыхала и легко парила, упиваясь каждым мгновением своего существования. Я слышала ее переливчатый смех, и меня тянуло к ней.

На небе сияло солнце. Теплое, весеннее солнце в контрасте с нежной лазурью неба. Облака, как ангельские крылья, заботливо укрывали мой внутренний мир от внешних невзгод.  На траве, играясь с легкими бабочками, лежала смеясь моя душа…
 Я всегда знала, что обманывать плохо, но всё-таки попыталась преодолеть стыдливость лжи, используя разумные доводы: сейчас не до желаний души; а я смогу противостоять наслаждению лицезреть ее счастье. Я сильная…
Душа заметила меня и улыбнулась. В этой улыбке отразилась песнь ветра, блеск прозрачной воды лесного ручья, мягкий свет ласковых солнечных лучей, отраженный от розоватых лепестков черемухи... Мне стало невыносимо грустно оттого, что на эти алые губы скоро ляжет тень печали.
Я поманила Душу, и она пошла за ной.
Запереть мою душу в клетке оказалось просто – она была счастливой, а когда мы счастливы, нас легко обмануть. Я сказала, что железные прутья – это стены прекрасного замка. Я старалась серьезно объяснить душе: всё, что она видит, может преобразиться, если она действительно будет стараться - холодный железный «пол» покроется мягким ковром, пахнущие металлом оковы превратятся в душистые цветы….
Душа слушала меня, не смея не верить, поминутно кивая своей красивой головой. Но я видела взгляд ее лучистых глаз, который с невообразимой тоской был обращен за пределы золоченой клетки. Туда где пели птицы, создав настоящий лесной оркестр, где деревья о чем-то шептались, а в самой гуще насыщенной зелени сосен среди слепящей белизны стволов молодых берез потрескивал огонь костра, слышались звуки гитары и чьи-то неторопливые разговоры.
- Всё, хватит! - невольно прикрикнула я, и душа покорно повернула ко мне свое безупречное лицо, которое делали прекрасным доверчивая детская открытость и глубокая мудрость внимательного печального взгляда. Контраст совершенно не мешал существовать гармонии.
- Ты же сама всегда мне говорила, что любишь Знания? Ты хотела учить иностранные языки, чтобы можно было общаться с другими людьми, помнишь?
Душа засияла, услышав любимое слово – «общение», и могла бы уже с легкостью вылететь, изогнувшись мерцающей дымкой между прутьев клетки, если бы я не успела схватить ее за рукав шелкового платья.
- Постой, не сейчас. Все будет потом, и даже время на твоих друзей и новых знакомых.  Сейчас ты должна учиться языку…
Душа недоверчиво взглянула на меня своими огромными добрыми глазами и тихо вздохнула.
Ох, лучше бы она кричала, рвалась, бесилась, раскачивала свою тяжелую клетку - но только не этот вздох, полный печали и смирения!
Кусая от злости и растерянности губы, я продолжала что-то уверенно шептать. Душа слушала.
 Так прошел день, два. На небосклоне солнечные дни сменялись пасмурным жемчугом дождя, серый сумрак - бархатом ночи с осколками брильянтов-звезд, а та в свою очередь почтительно уступали место алым и золотым закатам. Я закончила свой монолог и предложила душе нужные для учебы книги. Она чуть ли не с отвращением взглянула на них, но… кротко улыбнулась и подошла к первой.
Все книги были застелены самым лучшим, дорогим бельем, сотканным из общественного мнения и многовекового труда авторитетных литераторов всего мира. Я и сейчас как будто слышу настойчивые уверения моих учителей по литературе: «…Это произведение – венец творчества автора. Оно обладает неповторимым психологизмом. В нем описаны самые важные исторические события…» и т. д.
Знаю, белье хорошее, но душе этого не понять. Она стеная и плачась мечется в кровати, потому что чувствует твердую доску под иллюзорно мягким бельем. Сейчас моя душа слишком молода и строптива, чтобы понять – на доске лежать полезнее. Ее тянут к себе воздушные замки, где живет сознание других авторов, и где великие творцы ежедневно плетут великолепнее красочные узоры, давая своим героям самые причудливые имена, с довольной улыбкой бросая читателя в водоворот ярких, незабываемых приключений, несбыточных мечтаний. Душа просится туда, в несуществующий мир, который ей поистине близок; но я молчу, а доска все так же равнодушно давит на ее хрупкую спину.

Скажу Любовь – и Душа встрепенется. В глазах вспыхнет пламя, обжигающий, манящий огонь. Его не способен умалить ни холод разочарований, ни боль от осколков разбитых надежд. Моя душа все равно будет стремится к этим сладким иллюзиям, чтобы поверить в них, а потом горько разочароваться. Но на какой-то момент она снова будет счастливой. Потом.
Я пригрозила ей пальцем. Душа понятливо улыбнулась и снова взяла кисть в руки, не переставая разукрашивать радужными красками свою темницу, которая почти уже ничем не отличалась от того волшебного мира, что скрывается за  прочными стенами темницы. Душа рисовала и мягко улыбалась – она наполнила собой  созданную ею реальность, и холодная клетка ДЕЙСТВИТЕЛЬНО превратилась в сверкающий замок с радужными водопадами и высокими белокаменными башнями, увитыми цветущим плющом.

Но стоит моей душе на мгновение уснуть и прекратить прекрасное пение, радостное и полное веры в настоящие и надежд на будущее,  как я снова ощущаю себя в мрачной, холодной темнице, одинокой в постоянном сражении  с тенью страха никогда отсюда не  выбраться.  Когда же безжалостная пустота льстиво одевает мне на плечи легкий плед бархатной тьмы, я обращаюсь к светлому свету спящей души моей робко жду ее пробуждения, с которым обязательно придет свобода.


(2007)