Дневник маленькой Лу

публикуется издателем с разрешения маленькой Лу


1 января
Великий Астраламус предсказал, что я умру в этом году. Пусть это Вас не беспокоит - я умирать не боюсь, даже наоборот - там я буду свободна - там не будет груди, из которой так хочется вырваться! грудь останется здесь
Но дело в другом - оглянемся назад: что нужно сделать, чтоб все успеть? за один год? а может, меньше... Астраламус не сказал точной даты. Он даже не представлял, как я хотела умереть! А вдруг он все напутал - и всего лишь прочел мое страстное желание? Ведь там столько всего! - дерни не за ту нитку - и на голову свалится паук вместо гусеницы - и так и будешь всю жизнь думать, что на конце всех паутинок одни пауки!

12 января
Зима. Госпожа Стерпънтен принесла варенья и хотела меня им порадовать. Удивительное дело! Вы когда-нибудь радовались варенью? даже в самом-самом глубоком детстве? Я порадовалась, чтоб не обидеть госпожу Стерпънтен.
Я выставила варенье на солнце, оно засохло и я раздала его птицам. У птиц есть крылья, но нет варенья - зимой им вообще есть нечего. А у меня есть все, но крыльев нет. Госпожа Стерпънтен, у Вас не найдется баночки крыльев для юной мисс Лу? Представляю, как она улыбается, подмигивает и вынимает из шкафа большую банку - трепыхающуюся банку. И смотрит на меня с таким восторгом! с таким ожиданием, что я сейчас обрадуюсь! ну, как тут не обрадоваться? и я бы обрадовалась по-настоящему! и не обманула бы старенькую госпожу. По-настоящему! Впервые было бы все честно! Понимаете? ЧЕСТНО!

21 января
Жаль, что нет сто двадцать третьего января и тысяча двести тридцать четвертого! Хотя тогда бы пришлось ждать до конца года очень долго и люди бы жили не восемьдесят, а только два с половиной года. А сколько бы длилась зима!

21 января
Жаль, что нет сто двадцать третьего января и тысяча двести тридцать четвертого! Хотя тогда бы пришлось ждать до конца года очень долго и люди бы жили не восемьдесят, а только два с половиной года. А сколько бы длилась зима!

Как бы там ни было, эта задачка ничуть не интересует Стейка! да-да, его этим не проймешь! интересно, а удивится он, если я умру? вот было бы здорово!
Жалеть не честно, но иногда бывало, честно говоря, мне его жаль. Ты уж извини, Стейк! теперь-то нет, не жаль, ни капельки! теперь я просто тебя люблю. Ты, Стейк, такой же маленький ребенок, как я и наша госпожа Стерпънтен! Но ты все играешь во взрослого, в старика, пресыщенного жизнью. А сам когда написал свое последнее трехстишие - напечатал его, потом стер, потом опять напечатал. ))
Так ты же целую неделю думал, как отреагируют читатели ,потом еще неделю думал, может все-таки напечатать его обратно, и теперь думаешь... И ты даже не замечаешь, дорогой Стейк, как это заметно! А говоришь, старик. Ты ж мучаешься уже три недели, а старики не мучаются, они только от радикулита мучаются, но не от стихов. Ты же боишься, Стейк, боишься и прячешься от самого себя... А старики не боятся, им все безразлично.
Сегодня у Стейка новое важное дело: он включил "Реквием" Моцарта (не думайте, к теме моей смерти в этом году ни Моцарт, ни Реквием не имеют никакого отношения, я буду улетать под пение ангелов) и просматривает свои стихи. Лина его жалеет - она подсела и попросила его почитать вслух. А Стейк грустно улыбнулся и стал перебирать страницы быстрее, чтобы выбрать, что почитать. И так и читал с грустной улыбкой.
Вся жизнь этого ребенка согласно какой-то непонятной идее придумана как жизнь старика. Зачем ты ее придумал, Стейк? ты так и будешь всю жизнь читать с грустной улыбкой под Реквием? а Лина так и будет всю жизнь тебя жалеть?
Эх, прийти бы сейчас и умереть прямо перед Вашим носом, господа хорошие! Представляю, как захлебнется Реквием, застрянув в глотке твоего плеера, а твоя вечная грустная улыбка превратится в удивление! самое настоящее детское удивление. Представляю, как Лина нервно захлопнет томик твоих стихов, решив, что надоела эта твоя придуманная грусть, уверенно зашагает к авиакассам. И тут уж - главное, чтобы ты не нацепил на себя очередную улыбку и не нашел очередную Лину.
Но еще январь - и впереди почти целый год. И что-то подсказывает мне, что выход не в этом. Ладно, сидите дальше с Линой, и пусть пока на вас продолжают падать одни пауки и ни одной гусеницы.

22 февраля
Стейк заколдован! Да-да! Госпожа Стерпънтен сегодня рвала и метала: "Как она смела отнять у Стейка пять лет его жизни?!!!" пять лет Стейк не живет, а только слушает Реквием. "Как она смела испоганить жизнь маленькой Гретты?!!!" пять лет назад Гретта со Стейком слушали журчанье ручьев и вместе писали трехстишия, а сейчас Гретта живет с богатым мужем в Италии и тоже слушает Реквием.
Госпожа Стерпънтен вылила на Греттину маму ведро помоев. Серьезно! Греттина мама ругается в душевой, госпожа Стерпънтен, предварительно разбив любимое зеркало Греттиной мамы, умчалась расколдовывать Стейка.
Милая госпожа Стерпънтен! Вы думаете, она слишком самонадеяна? или совершенно не разумна и нетерпелива?
Часто на кухне она любила напевать себе под нос песенку про бумажного солдатика, над которым все смеялись, потому что он хотел переделать мир, чтобы все были счастливы. Знаете, чем закончилась песенка?
Стейк, а ты хочешь, чтоб тебя расколдовали? "Хочу", - ответил Стейк и... грустно улыбнулся

22 марта
Прошел месяц, а Стейк не расколдован. Все наши с госпожой Стерпънтен усилия напрасны..
Лина сидит в углу и злится на Греттину маму. Греттина мама за полчаса смыла с себя все помои и радуется богатой жизни Гретты.
Госпожа Стерпънтен устало опустила руки и села на пол возле стола. Госпожа Стерпънтен смирилась. Она передергала все паутинки и никто не упал, она перечитала на ночь Греттиной маме все тексты Священных Писаний всех народов Земли, но Греттина мама только с благоговением слушала и важно всавляла свои философские мысли. Госпожа Стерпънтен даже разожгла вокруг Стейка священный круг, но огненное кольцо неумолимо затухало в ответ на грустную улыбку Стейка.
Весь мир должен был перевернуться в одно мгновение уже потому, что в руках госпожи Стерпънтен была правда! Она все знала, она все могла рассказать, по всем законам жизни справедливость должна была восторжествовать! Но мир не перевернулся и справедливость выпала из опустившихся рук госпожи Стерпънтен.
Справедливость, как маленький котенок с раненой лапкой, жалась и путалась в подоле госпожи Стерпънтен, и даже не пыталась залезть под ее теплую старую ладонь и поласкаться.
И я уже не думаю о старом предсказании Великого Астраламуса. Сижу рядом с госпожой Стерпънтен и рассматриваю свою ладонь: моя линия жизни неизбежно обрывается на середине и продолжается чуть выше. Что там может продолжаться, интересно? И я даже не пытаюсь погладить котенка госпожи Стерпънтен. Жизнь, такова жизнь.


31 марта
Нельзя писать, когда есть план, когда заведомо знаешь, о чем будешь писать в следующей главе, в послеследующей... в предпоследней и в последней строках. И нельзя жить, когда заранее знаешь свою жизнь, когда освещены все улицы и ты как на карте видишь все, что тебя ожидает. Жизнь останавливается - остается застывшая картинка-карта.
Великий Астраламус, откуда Вы можете знать, куда я сделаю следующий шаг и сделаю ли, а может, буду сидеть на темном перекрестке с маленьким фонариком во лбу. Фонарик светит только на расстоянии одного шага, уж я-то знаю - и чтобы видеть, куда делать второй шаг, нужно сначала сделать первый. А мы который день сидим с госпожой Стерпънтен на полу и безучастно наблюдаем за раненым котенком. Лина объявила голодовку. Мама уезжает в Альпы - завтра.

4 апреля
Сидим на снежной глыбе, жуем груши. Из камней смотрят лилово-голубые цветы на коротких ножках. Минуту назад я, лежа на камнях, нюхала их. В небе лиловые, фиолетовые, ультрамариновые вихри и блестящие звездочки. Солнце светит ультрамарином. Дышу полной грудью. Грудь нужна не для того, чтобы из нее вырваться, а чтобы ею дышать

15 апреля
Все изменилось за одну ночь. Я шла по тропинке, за поворотом был резкий обрыв и я поскользнулась, съехала по грязи, цепляясь за растущие рядом кусты. Слышала, как стучали мелкие камушки, скатываясь по обрыву туда, где не видно дна. Никто не успел заметить, что я поскользнулась - спасать меня было некому. Куст оборвался и я полетела вниз. "Ну, вот и все, - думала я - время пришло. Видимо, я все сделала здесь". И сразу перед глазами возникли госпожа Стерпънтен, Стейк, Лина, Гретта со своей мамой - мои "дела". Я улыбнулась. У них впереди были еще целые годы! да что там - целые тысячелетия. Целая уйма паутинок для дерганья и недерганья, уйма котят, раненых, здоровых, взрослых котов и кошек, ласковых, разозленных, хитрых, доверчивых. Кстати, тот котенок был доверчивым, он потом долго боялся ласкаться о морщинистую руку госпожи Стерпънтен.
Посреди полета с того обрыва я проснулась. Было утро первого апреля. Я сказала себе: я доверяю жизни! И побыстрому сложила рюкзак. Жизнь смеялась в этот всемирный день дураков, играла в солнечных зайчиков на понуром лице Лины. Я потрепала котенка и ушла с мамой, а он улегся в солнечный квадрат окна на полу кухни и зализывая ранку, сладко жмурился, глядя в окно.


17 мая
Мама - о ней я еще не писала. Может быть, потому, что о самом глубином не пишут, а может, потому, что за всеми проблемами Гретты, Стейка и иже с ними мама казалась незаметной. Вы замечали, как часто незаметным бывает самое ценное? У незаметности одна опасность - так и остаться незамеченной. Главное - заметить эту маленькую опасность и вовремя спасти положение.
Мама всегда знает больше, чем я - потому что у нее есть я и она меня по-настоящему любит.
В воскресенье я поламала у сеньора Лютти (спустившись с гор, мы остановились у него) целый шкаф глиняных горшков, зацепив его зонтиком. Сеньор Лютти кричал на чем свет стоит, а мама обрадовалась несказанно - теперь у нас была целая неделя по производству глиняных горшков и традиционной росписи. По полдня мы живем в мастерской по уши в глине.
Сеньор Лютти сменил гнев на милость - сначала скрытно улыбался себе в усы, а сегодня откровенно засмеялся. Шкаф уже заполнен наполовину, рядом стоят глиняные слоны, черепахи, бабочки и двое соседских детей копошатся в глине вместе с нами.
Через неделю мы уедем, попрощаемся с сеньором Лютти и детьми. Я повешаю им на шеи гиняных бабочек и, наверное, мы больше никогда не увидимся. Хотя кто знает - может быть, однажды мы встретим всех людей - сто тысяч людей или даже несколько миллионов тех, с которыми когда-то вместе лепили глиняные горшки и расписывали их в традиционном стиле. Ведь никто никуда никогда не теряется.


1 июня
Прощайте, господин Стейк! Пусть Ваши проблемы с Вами решает Жизнь, - решила госпожа Стерпъентен и с котенком в корзине уехала куда-то по проселочной дороге.
Вам было бы интересно знать, что там со Стейком, Линой и Греттиной мамой? О, это самый интересный сюжет - потому что он придуман Жизнью, а у этой сочинительницы всегда самые интересные сюжеты. Мой Вам совет: поезжайте на улицу Одуванчиков и за красным домом с башенками Вы увидите песочного цвета домик Гномов - на нем висит табличка "Домик Гномов" - ее придумали Стейк, Гретта и я, когда были маленькими. Позвоните в колокольчик - а потом, если у Вас будет желание, напишите мне, как там дела.

О моей встрече с Лу

- Мама! Лу вернулась!!!
Я вздрогнул, удивился, обрадовался, и скорей отправился на крик - узнать, кто же такая Лу.. Тут меня чуть не снесла малышка Гретхен ,а за ней следом выбежала мама Лу, вытирая руки о фартук. Оказывается, Лу была гораздо ближе ко мне, когда я услышал крик: она вышла на автобусной остановке у моего сада и шла сюда. Невысокая с королевской осанкой, она шла спокойным шагом, вынимая руку из кармана и поправляя зонтик-трость, висящий на ее плече. Она была в пальто чуть ниже колена и в невысоких башмачках. Шла, ничему не удивляясь, не проявляя - и насколько я могу судить - не имея никаких эмоций. Она смотрела на бегущих к ней Гретхен и маму и улыбалась очень добрыми, любящими глазами. Она присела и обняла Гретхен - они успели сказать друг другу пару слов - две сестры с сияющими глазами. Подошла мама - Лу взяла Гретхен на руки, и все трое обнялись.
Я познакомился с Лу за чаем.
- Так что же было дальше? Госпожа Ами, Вы уехали из Италии в августе?
- Да, в самом начале августа.
- И Лу осталась одна? - я обернулся к Лу.
- Совсем нет. У меня появилось много новых друзей. И знаете, господин издатель, многие среди них оказались очень родными мне людьми, как будто именно с ними мы тогда лепили и расписывали глиняные горшки. Может, это действительно так?
- Ну Вы же сами говорили: "Все может быть".
- А Вы? Вы тоже так считаете?
- О да! - я улыбнулся.
- Может быть и Вы вместе с нами лепили горшки... - помолчав, она продолжила:
- А Вы поняли, о чем со мной говорила Госпожа Жизнь?
- Я бы очень хотел понять, но Ваши записки остались незаконченными.
- Да, господин издатель, к сожалению или к счастью, истории, которые рассказывает эта удивительная Госпожа Жизнь никогда не закончатся. Хотите, я расскажу Вам свой сон, а Вы опубликуете его, как часть "Записок Лу"?
- Очень хочу.
- Мы идем по железной дороге. Вы знаете, что такое железная дорога? У нее никогда не бывает конца и все по ней ходят, ездят. Вокруг трава, кусты, деревни. Вдали какой-то свет - наверное, поезд. Мы отошли на каменистую площадку с мелкими травками, пробивающимися сквозь камушки. Мы - это я и друзья. "Хорошо, что успели дойти до площадки - есть где поезд переждать". А это не поезд. Вы только представьте себе - это грузовик - на железной дороге. Он переваливается с одной рельсы на другую, заваливается на косогорах, но так хозяйственно куда-то едет - не просто так, его поездка важна. Мы идем вдоль деревни и говорим о чем-то очень интересном. Вдруг замечаю, что мы забрели в деревню, на узкую деревянную улочку среди густых кустов. "Мы сбились с пути, где железная дорога?" Возвращаемся, идем ускоряя шаг - и выходим - снова перед нами бесконечный путь. Нам встретились дети, которым нужно было что-то помочь в их очень серьезной важной игре и вылечить ногу. И мы шли дальше - нам было хорошо идти, спокойно. Что там в конце пути, мы не знали - и не пытались узнать, потому что конца не бывает. Но в любой момент, может из-за поворота вдруг появится огонек поезда, который вдруг окажется смешным грузовиком, но очень хозяйственным и таким важным, что никакой труд философа не сравнится с ним! Госпожа Жизнь любит устраивать забавные сюрпризы.
Лу помолчала, продолжая играть с Гретхен в какую-то, наверное, тоже очень важную игру. Я не заметил, когда они начали играть. Потом взглянула на меня и добавила:
- Никогда не нужно привязываться к своим самым родным друзьям, к их бедам, которые нужно разрешить, к их гусеницам, которых так хочется превратить в бабочек - ведь все друзья вдруг могут остаться в "Домике Гномов" с пауками на паутинках, могут уехать в другую страну, могут заколдоваться или заколдовать кого-нибудь. Ведь они свободны и с ними рядом всегда эта самая Сказочница - Жизнь, которой можно смело доверять больше, чем самому себе. Но только обязательно всегда помните, что Вы с ними лепили глиняные горшки, что вся Земля заселена теми самыми людьми, с которыми мы лепили и расписывали горшки, бабочек, слонов.

Послесловие
Вся история Лу воссоздана по реальным событиям, реальным снам и реальным паутинкам.
С уважением, издатель.