Молоко матери. серия о животных

Сильно хотелось, есть, но сил почти не оставалось. Живот противно урчал, требуя материнского молока, но она все не возвращалась.
Шли уже вторые сутки, а перед глазами медвежонка еще стояла картина вывалившейся из чащи бурой туши и сестренка, безвольно повисшая в окровавленной пасти.
Мать не успела помочь и в последнем приступе отчаяния откинула его лапой в кусты, бросившись не незваного гостя.
Медвежонок так же не знал, что это его отец. Для него пока еще весь мир был одинаково опасен и интересен. Однако в голосе матери ему послышались такие нотки, что он не решился останавливаться и побежал, повинуясь инстинкту на дневную лежку.
Мать не вернулась.
Образов, которые освоил малыш, было немного, да и непреходящее чувство голода не давало ему сосредоточится.
Откуда ему было знать, что вырасти он до взрослого медведя, и ему пришлось бы в неурожайный год охотиться на сородичей. Камчатская зима хоть и начинается поздно и достаточно лояльна к своим обитателям, но в конечном итоге не жалует никого. Так что медвежата для отцов, которые никогда не занимаются воспитанием потомства — добыча лакомая.
Впереди у медвежонка была только голодная смерть, но он  не знали этого, пытаясь обмануть судьбу.
Свежий ветерок неожиданно донес до него лежащего в полудреме знакомый запах материнского молока. Это было лишь дуновенье, но нос малыша безошибочно угадал направление, проснулся и пошел через густые заросли, поводя черными ноздрями.
Запах усиливался, и получилось уловить кое-что еще. Источающая аппетитный аромат медведица сильно напоминала запахами мать.
Шум со стороны запахов был знаком. Эта странная голубая лента быстрой реки, несла в себе вкусные серебрянные тела лососей. Объедки несколько раз перепадали малышу, и он помнил жесткие хрящи голов и ароматный сок, освежающий пасть.
Голод с новой силой пришпорил медвежонка, и он вывалился на пляж в нескольких метрах от огромной медведицы, которая кормила своих годовалых сына и дочь.
Малыш визгливо закричал и понесся к ним по речной гальке.
Троица от неожиданности вздрогнула, а ведомый голодом и успокоенный запахами сирота почти достиг своей цели, но был отброшен жестким ударом лапы.
Его появления не ждал никто. Медведица, правда, смутилась немного знакомому запаху, исходящему от коричневого комочка, но в ее практике такого не было, а инстинкты, не позволяли принимать решение в ущерб семье.
Малыш обиженно запищал, но удар лапой его оглушил, спутал мысли,
 и даже голод отошел немного на второй план, уступив место удивлению.
Инстинкты вещь великая и в природе ничего не бывает случайно.
Эта медведица в прошлом году уже потеряла одного сына, случайно задавленного в схватке, и теперь у нее оставалась двое - девочка и мальчик.
Что-то ее смутило в появившемся малыше. Его запах был ей знаком и в памяти вплыл почти забытый сын так же лежащий неподвижно на пляже в прошлом году.
Малыш запищал. В голосе отразилось все страдание брошенного голодного ребенка, не добравшегося до вожделенной пищи.
Его порыв, который привел на запахи, угас, и вновь навалилась беспощадная слабость.
Медведица ощерилась еще раз, но это была скорее не угроза, а недопонимание. Не мог ее погибший сын вернуться спустя год. Хотя запах казался знакомым до боли.
Дочь, насытившись, вывернулась из-под материнского бока, и весло подбежала в пищащему маленькому комочку бессильно лежащему на пляже.
Событие показалось ей интересным, и необходимо было детально рассмотреть, кто же это нарушил семейный покой.
А медвежонок уже не завывал, а лишь слабо скулил на разогретой солнцем гальке.
Годовалая девочка была крупней его раза в три и, наклонившись, обнюхала.
С ее морды еще текло материнское молоко и, изучая плачущего малыша она сильно его перемазала.
Медвежонок, уловив такой яркий желанный запах, взвыл с удвоенной силой.
Вздрогнула на секунду задремавшая, на солнышке, мамаша и недовольно заворчала. Нужно было что-то с этим делать.
Поднявшись на лапы, она пошла по пляжу к завывающему с новой силой малышу.
Обнюхала.
Сомнений быть не могло. Запах был ей знаком. От него еще пахло ее молоком.
Инстинкты взяли свое над звериной логикой-практичностью и ей теперь было неважно, что лишний рот в семье намного уменьшает шансы пережить зиму. Это был ее сын, пропавший в прошлом году, и он вернулся.
Повалившись на бок, медведица подтолкнула его лапой, мол, давай, ешь, хватит орать.
Малышу повезло. Не в правилах семьи брать приемышей кем бы они ни были, но сыграла свою роль прошлогодняя ситуация с утерей медвежонка и было еще кое что.
Погибшая в схватке мать малыша и развалившаяся сейчас на пляже медведица были родными сестрами и провели две зимы в одной берлоге.
Запахи «тети» и «племянника» завершили начало этой истории, позволив малышу выжить.
А вот насколько была эта отсрочка?
Новую жизнь можно было теперь даже называть идиллией, если бы не годовалый медвежонок.
Мать и сестра в его процесс самовыражения не вмешивались а «сводный братик» изгалялся как мог.
Малыш служил ему и футбольным мячом, который тот катал по пляжу и точил о него зубы, вырывая ради потехи клочки шерсти из боков. Медвежонок, правда, пытался огрызаться, но «брат» еще больше расходился в своих играх.
Чуть позже приемыш научился прятаться за «сестрой». Та опекала его в такие минуты, как могла, да и новая мать проводила с ним много времени.
Ее переживания можно было понять. Вернувшийся сын был таким маленьким и слабым. На дневных переходах он всегда отставал, сковывая движения семьи, а в реке  его просто сносило течением и приходилось ждать, покуда он выберется.
Несколько раз малыш вообще отказывался заходить в реку, и тогда сестра возвращалась к нему, ложась рядом, и тот сразу к ней прижимался, чтобы согреться.
 Все шло хорошо. Приемыш отъедался, и шерсть его опять приобрела блестящий оттенок. Он даже стал огрызаться на игры сводного брата, но весовые категории непременно оказывались разными, и малыш находил себе защиту под боком у матери, сестры или под кустом.
Год выдался неурожайным на орехи, но ягоды удались. Мать знала, что за несколько сотен метров от реки есть голубичник, куда и повела свою семью в один из дней.
Переход прошел спокойно, и семья наслаждалась сладкими ягодами, перемазавшись, синим соком.
Ничего не предвещало беды, но неожиданно мамаша уловила с подветренной стороны треск сучьев и утробное рычание самца.
Ее  инстинкты сразу подсказали о возможной опасности, и она стала понемногу отходить по ветру, увлекая за собой семью.
Тем было невдомек - рты заняты едой, да и какая может быть игра, когда вокруг столько вкусного.
Жесткий хруст прекратился, и ветер принес с другого края голубичника чавканье.
Медведь принялся за еду и мать, развернувшись, ушла по ветру.
Поход в голубичник очередной раз подсказал медведице, что от реки лучше не удаляться.
Там были люди.
Их присутствие отпугивало слишком ретивых самцов, а мамашам это было удобно.
Иные двуногие вели себя совсем уже смело и с какими-то блестящими штуками в руках они подходили совсем близко, но угрозы от них при этом не исходило. Более того, иной раз медведицы оставляли недалеко от них детей, гоняясь за лососем.
Так было всегда.
Самцы тоже иной раз искали защиты у человека. Она помнила, как в период брачных игр один из претендентов на ее ложе убежал избитый к самой вышке, с которой наблюдали двуногие. Метрах в десяти несостоявшийся жених завалился на живот и закрыл лапами глаза.
Двуногие хохотали, а победивший соперник не стал его добивать и, побоявшись близости людей, повернул восвояси.
Шли дни. Медвежьи семьи, кормившиеся вблизи людей у реки, друг друга знали и соседствовали почти бесконфликтно.
Подходила и молодежь, уже покинувшая матерей.
Зрелые самцы появлялись нечасто.
Сиротка и его новая семь вели размеренную жизнь, кормясь, играя и отсыпаясь. Они наслаждались коротким Камчатским летом. Малыш очень любил валяться рядом с мамашей и щуриться на ласковое солнце, раздувая ноздри. В такие минуты ему казалось, что время остановилось, а иддилия бесконечна.
Но впереди была зимовка и мать снова шла ловить рыбу.
Иногда на берегах реки собиралось до десятка зверей. В такие минуты напряжение нарастало, и непременно возникали конфликты.
Плесы реки в этом месте позволяли легко вылавливать из воды серебристые тела несущейся вверх рыбы и не раз в погоне за одним лососем медведи сталкивались, вызывая друг у друга недовольство.
Доставалось в коротких схватках и медвежатам, но все пока обходилось.
Очередной день Камчатского лета начинался обычно. Малыш, наевшись и неосторожно удалившись от мамаши попал под раздачу сводного брата и опять оказался в роли мяча. Он уже помнил, что стоит ему остановиться, как братишка будет дергать из него клочки шерсти и, повалившись кубарем после очередного удара, умудрился сориентироваться и забрался под куст.
Раздраженный потерей игрушки годовалый медвежонок понесся к матери, которая как раз собиралась идти на рыбалку и стояла на краю галечного пляжа поднимая морду, и принюхиваясь.
Сегодня в воздухе витало нечто.
Возле воды уже собралось около двадцати медведей и обстановка становилась неспокойной.
Внешне ничего не поменялось, но узкие глазки зверей ощупывали каждый сантиметр и постоянно принюхивались, вытягивая морды.
Каждый как мог, ловил рыбу, а сиротка уснул под кустом, давшим ему защиту от сводного брата.
Медвежьи сны не изобилуют разнообразием, но именно сегодня вместо умиротворяющих картинок ему привиделась оскаленная пасть, нависшая над ним в грозном порыве.
В это время на воде развернулась небольшая война. Две мамаши, гоняясь за рыбинами, столкнулись на косе, и завалились в воду, упустив добычу.
Раздражению их не было предела и, встав на задние лапы, они заревели, ощерились, но схватки не получилось, хотя опасная грань была близка. У каждой за плечами оставалась семья, и не было резона рисковать.
Сорванная рыбная ловля сильно раздражила противницу матери сиротки, и она пошла на берег.
Малыш в это время вывалился из-под куста и под впечатлением сонной картинки с разинутой пастью катился сейчас колобком к берегу так до конца не проснувшись и спотыкаясь на гальке.
На самой кромке воды его путь пересекся с выбирающейся из воды озлобленной соперницей матери и, подняв глаза на рев, он неожиданно увидел свою картинку из сна: оскаленную медвежью пасть и огромные желтые зубы.
Малыш зажмурился и почувствовал, как что-то хрустнуло у него в районе лопаток. Взлетев в пасти медведицы в воздух, он еще надеялся, что это игра, но в этот момент жесткая хватка переломила его как ветку.
Он еще слышал угасающим сознанием рев матери и сестры с братом, несущимся на выручку и смог, наконец, без страха посмотреть на огромные бурые туши, схватившиеся на краю реки.
Боли не было и малышу показалось, что он просто засыпает и когда снова наступит утро, он встретит его с новой семьей. Последним его видением было Камчатское солнце.

Боль утраты оказалась сильна и медведица, зализывая полученные в схватке раны, с надеждой глядела на коричневый комочек, который уже не шевелился. От него еще шло тепло, знакомый запах и терять сына еще раз ей не хотелось.
Подойдя к нему, она тронула его мордой и лизнула в погасшие глаза. Молоко прибывало, но малыш так и не пошевелился.
Тогда неистовство вырвалось наружу, и мать страдальчески зарычала.
Воздух замер, а мир покатился дальше.
Шел в реке на нерест лосось и медведи собравшиеся в воде продолжали его ловить, не обращая внимания на горестный крик.
А она все выла, призывая малыша встать, но тот, кому было суждено погибнуть — погиб лишь немного отсрочив свою смерть, но, так и не пережив предначертанного.


10.09.2010 г.
г. Иркутск

 

 Фото И.Шпиленок   http://www.kronoki.ru/multimedia/photo/gallery/1