Путешествие в Чехию. Начало

        Глава из повести "В осколках отражается небо"

В мае 1998 года мы неожиданно оказались в Праге. Нас было трое: я, моя девушка Света и мой товарищ Сергей, отдыхавший в ту пору от своих праведных трудов на дипломатической ниве. Мы вышли из вагона поезда Москва-Прага и отправились в неизвестное. С нами были: спальники, палатка, пенки, музыкальные инструменты и некоторое количество прочих вещей. Да, еще были деньги, целых 50 долларов. Вы, наверное, скажете, что это было дерзкой выдумкой: отправиться в незнакомую страну без копейки денег. Или, возможно, вы вообразите, что это было частью экстремального тренинга на выживание. На самом деле все было гораздо проще. Нам – всем троим одновременно – вдруг захотелось проехаться куда-нибудь в Европу, и ближайшим местом, куда пускали без виз, оказалась Прага. К тому же у нас как раз хватило денег на три билета «туда». Да еще кое-что осталось! Вот мы и поехали.
Правда, перед отъездом я умудрился проявить поистине невероятную предусмотрительность (как увидим дальше, это будет далеко не в последний раз) и взял у случайного знакомого из Питера телефон его пражских приятелей, русского музыканта из Волгограда, осевшего в Праге.
Итак, вооруженные 50 долларами, бумажкой с телефоном неведомого человека, а также смутным знанием, что «где-то здесь должен быть Карлов Мост, на котором играют музыканты и прочие люди доброй воли», мы двинулись вперед. Было 6 утра или что-то около того. Несмотря на раннее время, по улицам деловито передвигались пражане и прочий народ, а уличные вагончики-кафе бодро торговали жареными колбасками и пивом.  Мы решили сначала перекусить, а уж потом думать, что делать дальше. Этот прием мы использовали много раз впоследствии, и, надо сказать, он всегда срабатывал.
Жуя горячие колбаски и запивая их вкуснейшим пивом, мы с интересом рассматривали окружающее и чувствовали, что жизнь, в сущности, не так уж и страшна, как ее малюют.
Позавтракав, мы отправились на поиски Карлова Моста, который вскоре и отыскался невдалеке, в самом центре Праги, окруженный широкой полосой пешеходной зоны.
На мосту располагались различные изображения то ли святых, то ли исторических персонажей, а сам мост контролировал король Карл, вернее, его статуя в полный рост.
Для начала, по сибирской привычке, мы сделали подношение статуи Карла, побрызгав на ее подножие огненной водой и попросив у него покровительства и благословения нашей творческой деятельности. Выбрав место на мосту, между художником и продавцом игрушек, мы расставили свои ударные инструменты и принялись за дело.
Недолго, однако, сие дело продолжалось, поскольку вскоре появились люди в штатском и вежливо поинтересовались у нас насчет лицензии. Как выяснилось, играть и выступать на мосту, как впрочем, и в других местах, можно было только при наличии лицензии, которую можно было получить, имея на руках вид на жительство. Удивляясь такому стремительному наступлению жандармского порядка на свободу творчества и жизни, мы отправились дальше, размышляя по дороге, не время ли уже позвонить, наконец, по заветному номеру. Было уже около половины девятого, поэтому мы решили-таки позвонить.
На другом конце телефонного провода женский голос ответил мне, что «Женя уехал на гастроли в Германию и вернется через месяц». Я некоторое время молчал, переваривая услышанную информацию, а голос тем временем интересовался, кто я и откуда. Услышав, что я из Питера «от Леши», голос неожиданно пригласил нас зайти в гости и даже довольно толково продиктовал адрес. Мы сели на трамвай и поехали.
Дверь нам открыла коротко стриженая девушка с волосами, выкрашенными во все цвета радуги. С трудом разминувшись в крошечной прихожей-коридоре, мы протиснулись в комнатку, а наши рюкзаки пришлось вынести на балкон, ибо размеры жилплощади совершенно не допускали одновременное размещение людей и рюкзаков в жилой зоне. Девушка напоила нас чаем, расспрашивая о наших планах и делах. В процессе всего разговора меня неотступно терзала мысль, что она нас принимает за кого-то другого, впрочем возможно, так оно и было. Выяснилось, что приютить нас у себя она не может по причине малой площади жилища, зато она нам дала адрес модного сквота, который располагался неподалеку. Сквот – это такой дом, который находится либо в состоянии капитального ремонта, либо в состоянии полной заброшенности. А молодые люди пользуются этим и самовольно вселяются туда. «Захватывают» («сквот» значит «захватывать») этот дом и начинают там жить, воруя по мере возможности электричество и воду, а власти пытаются их оттуда выселить. В ответ молодежь начинает действовать от имени какой-нибудь молодежной организации, провозглашает свое захваченное жилище «центром молодежной культуры», где проводит фестивали, концерты и митинги в защиту своих прав, привлекая для этого музыкантов, художников и артистов со всей страны. В результате власти, как правило, сдаются, махнув рукой на все это безобразие, и присваивают этому дому официальный статус. Центр живет и работает по своему расписанию, которое вывешивается в специально отведенном для этого месте. Постоянно живут там человек 15-20. Они дежурят «по кухне» и отвечают за уборку своих и общественных помещений. Проводят регулярные собрания членов своего «кооператива», а также устраивают культурные акции вроде просмотра кинофильмов, концертов и спектаклей. Все это мы узнали позже. А пока, зажав в кулачке бумажку с адресом центра на Ладронке, где, даст Бог, мы наконец-то сможем переночевать, мы отправились дальше…
Солнце светило вовсю, стояла настоящая летняя жара. Мы шли по травянистому полю, с вожделением поглядывая на группу деревьев в ста метрах впереди. Добравшись, наконец, до них, мы с облегчением сбросили рюкзаки и улеглись в жиденькую тень, прихлебывая пиво и прикладывая холодные бутылки к своим разгоряченным лицам. Пиво, как сейчас помню, было «Велькопоповицкий козел». Попив пива и подремав с часик в тени, мы продолжили свои поиски.
Вскоре мы обнаружили каменное сооружение посреди поросшего травой поля. По всем признакам, это и был искомый сквот, «старейший в Праге», оплот пражского движения анархистов-индивидуалистов. Сооружение представляло собой группу домов или даже один дом, который шел сплошным четырехугольником, оставляя внутри себя место для дворика метров 40 на 20, с глухими воротами с восточной стороны. Мы подошли и принялись стучать в ворота. Нет ответа. Мы немного покричали, потом еще постучали, потом обошли сооружение вокруг и постучали опять, с тем же результатом. Времени было уже около 8 вечера, и мы решили, что все равно никуда не пойдем. Поэтому спокойно отошли от ворот и прилегли на травку отдохнуть.
Пока мы отдыхали, к воротам подъехал автомобильчик, раскрашенный в зелено-желтые  цвета, представлявший собой нечто среднее между старым «Запорожцем» и «Фольксвагеном-жуком». Он бодро пробибикал, и ворота распахнулись! Прямо как в сказке. Не теряя времени, мы поспешили вслед. На сибирском английском я объявил, что мы представляем собой международный культурный проект «Сказки сибирской Земли» и помахал перед носом стражей-анархистов цветным плакатом. Они что-то пробурчали и нехотя впустили нас внутрь.
Внутри мы уселись на какие-то ящики прямо во дворе и принялись знакомиться с «местными» и разведывать обстановку. Для лучшего взаимопонимания мы угостили «местных» пивом, а я достал барабан и исполнил «сибирскую народную шаманскую песню». Песня, вроде, всем понравилась, некоторые даже сбегали за едой и достали бутылку водки. Выяснилось, что «местные» разделяются на официальные лица и неофициальные. Официальные занимаются управлением общиной, и даже представляют ее интересы в городском муниципалитете. По виду они строги и неподкупны, и уже успели сделать нам строгое замечание за громкое исполнение песен в неурочное время. Мы наивно подивились такой строгости «настоящих» анархистов, но промолчали и слушали дальше. Неофициальные «местные» состояли из чехов, бельгийцев, одного американца и еще кого-то. Они жили здесь, кто постоянно, кто по нескольку дней. Самой доброй и практичной оказалась девушка из Бельгии (именно она нас и впустила, проехав на своем праздничном автомобильчике внутрь). Ковыряясь в карбюраторе, она сказала, что все официальные лица – говнюки и засранцы, и поэтому с ними даже разговаривать ни к чему. А если они попробуют нас выпроводить вон, то она сейчас скажет, что мы будем жить вместе с ними, и все будет О Кей. А мы ребята хорошие, это сразу видно, и поэтому можем быть абсолютно спокойны и расслаблены. С этими словами она захлопнула капот своего пылесоса и с улыбкой протянула нам дымящийся косяк.
Мы отнесли свои вещи наверх, в комнату бельгийцев. Комната представляла собой захламленное помещение чердачного типа, где повсюду лежали спальники и матрасы, а посредине на полу спал длинный худой мужчина, распространяя вокруг запах хорошей сливовой наливки. Но мы были счастливы. Слава Богу, нам уже никуда не надо было тащить свои рюкзаки, можно было сидеть во дворе, беседовать, курить, петь песни и наслаждаться ощущением неведомой «заграничной» жизни.

***
тонкий спальник в красный цветочек
пахнет домом
твои волосы
щекочут мне нос