Аутично-эскапическая сказка...

Сказка…

Сон первый.

«Школа Девственниц»

               

00.


Реальность там, где ты находишься…             





Выход из коробки.


Он лежал на спине. Он спал. Сон был глубоким и спокойным. Словно он долгое время не спал. И теперь отсыпался по полной…
Ему стало холодно.
Теперь уже в полудрёме он начал искать одеяло, что бы укрыться с головой. Но сколько он не пытался нащупать его в темноте, размахивая рукой, так ни чего и не получалось.
- Где это ****ное одеяло?,  -  С раздражением просипел он охрипшим голосом.   
И резко перевернувшись на другой бок, ударился головой обо что-то железное.
- ****ь…
Находясь всё ещё в полудрёме, он попытался встать и опять ударился головой. От такого резкого и неожиданного удара он мгновенно проснулся. Открыв глаза, он ни чего не увидел. Было не пролазано темно и холодно. Затем он попытался нащупать, то обо что ударился и на чём лежал. Всё было железное. Пол, потолок и стены. Он сел и провёл рукой вдоль по стене, ему, по крайней мере, показалось, что эта стена. И она уходила очень далеко, так же как и пол. Потом он поднял левую руку вверх и постучал костяшками по потолку. И теперь это пространство для него стало похоже на коробку изнутри. Потом он вытянул руки вперед и немного прополз, но никаких преград не обнаружил. «Длинная коробка». Подумал он. Пространство, в котором он находился, было узким, низким и длинным. По крайней мере, ему так казалось.
Развернуться у него тоже не получилось. Колени упирались в стенки. Ощущения реальности стало преображаться в постоянно меняющуюся форму. Его мозг по мере прикосновения сам изменял не видимые в темноте детали. Но мысль о том, что это коробка не покидала его и прочно засела в ещё сонной голове. Словно его положили в неё, пока он спал, и выбросили в осеннюю траву в большом бескрайнем поле. Вокруг тишина. Ночь и звёзды на огромном и глубоком  тёмно синем небе. Лишь только порывы холодного ветра разбавляют голос пустоты. Космос стал настолько близко, что до него можно дотянуться кончиками пальцев. Некая пограничная реальность на стыке двух миров. И ровно посредине коробка в поле, а в ней человек. Пытающийся выбраться наружу. В какой-нибудь из миров.      
Упёршись телом об пол, он попытался руками и коленями выдавить потолок. Он только слегка прогнулся, но не поддался его усилию.
- В чём дело?,  -  Крикнул он, уходящей вдаль пустое.
Темнота была настолько беспроглядной, что он не видел собственные руки. Он пополз опять вперёд. В надежде найти выход. По мере продвижения пространство вырисовывалось, благодаря прикосновениям. Он на ощупь  пытался, формировать его.
Но всё было железное. Ему стало страшно. Страшно, что он не видит, не слышит ни чего, и ни кого кроме себя. Страшно, насколько долго он будет искать выход из этой коробки.
- Я же спалю…, - Нервно произнёс он и начал истерично бить себя по лицу ладошками и кусать за руки. Но это не помогло… Всё та же коробка…
- ААААААА!!!!!!!!!!! Помогите!!!!!!!!!! АААААААААА! , - Истерика выплеснулась наружу и потекла по телу.         
Попытавшись успокоиться, он зажмурил глаза и начал дышать чаще и глубже.
В горле всё пересохло…. Пустота давила и доводила мозг до исступления…
Его опять затрясло. Он нервно начал колотить кулаками и бить ногами стены… Выбившись из сил, он лег, закрыв голову руками. Опять стало тихо. И тут на мгновение он почувствовал лёгкий ветерок, который подул ему в спину. Он приподнял и повернул голову, и поток свежего воздуха заскользил по его лицу.
 Через N промежуток времени.
- Эй! Очнись! Ты кто? Ты жив?, - Голос нарастал, прорезая сонную пустоту становясь всё ближе…. Он опять проснулся. 
- …!!! – Неприятно побаливало плечо. В голове гулял чей-то голос. Он открыл глаза, но на них словно одели белую еле прозрачную плёнку.
Он попытался пошевелить головой, но резко стало ещё светлее. Теперь это была простыня, а не плёнка. В этой белизне, звучал отчётливо, только женский голос. Он был очень близко. Следующее усилие было направлено на то, что бы пошевелить рукой. Получилось. Ощущения нахождения в коробке прошло. Остались только кусочки сонливости.   
- Ха! Живой! Точно живой! – Она ткнула ему в плечо указательным пальцем.
- Эй, за что!? – Эхом раздался в белизне его собственный голос какой-то другой далёкий и искажённый. Он звучал как речь на зажеванной плёнке. Попытавшись напрячься, он сильно зажмурился. И через пару мгновений простыня медленно поползла вниз по лицу. Но за ней всё равно было темно. Хотя не так как в коробке. Первое, что он увидел это маленькие почти детские ладони в тускло-желтоватом лунном свете и белую шелковую пижаму. Подняв, почти вновь прозревший взгляд он увидел склонившуюся над ним девочку. Её волосы аккуратно смотрели вниз. И лишь её улыбка и большие голубые глаза проглядывались сквозь темноту и слегка веющиеся спадающие на лицо волосы.
Она слегка стукнула его по щеке ладошкой.
- АУ!!!! - Не смотря на мягкость удара, в затылке неприятно отдалось эхо шлепка.            
- Прости не специально. Просто.… Возвращала тебя в сознанье.  - Она улыбнулась ещё шире и протянула руку.
- …!!! Голова!
- Ну, хватит, вставай, - Голос был мягок и дружелюбен.
- Ты кто? - Сказал он, медленно вставая с пола.
- Лунатик... Пошли! Идти вообще можешь?, - девочка слега начала нервничать.
- Я! А! Блин погоди. Я… -  Пошатываясь, он оглянулся. – Так сейчас всё же ночь? А я…, - Вокруг был тёмный коридор, в конце него было окно, через которое проникал лунный свет.
- ТС! ТИХО! Вставай, пойдем. А то и так шуму наделали, увидят и всё плохо будет обоим, - нервозность в голосе стала нарастать.
 - А? ... Где?, - От резкой перемены мест мозг его поехал в неправильном направлении. Всё дальше удаляясь от рационального объяснения происходящего.   
 - Да тихо ты потом, пошли здесь не далеко, - Она, не выдержав, схватила его за руку и немного протащив, толкнула, - Идёшь?, - И не став дожидаться медленно пошла в глубь коридора.   
Его поразила и сразу же сразила её немного наглая уверенность и жажда  инициативы. Он понял, что возражения бессмысленны. «Отлично». Это единственное, что пронеслось в его ещё болевшей голове. А так как мозг по каким-то причинам отключился и не мог рождать мысли, делать анализ и выдавать ответы, перерастающие в действия, то единственное, что ему осталось, так это пойти за этой непонятно откуда взявшейся девицей в белой пижаме. Он был почти как «овощ», он только мог передвигаться, хотя и с трудом. 
Идя быстрым шагом по тёмному коридору с множеством больших окон и длинных, узких дверей. Она не произносила ни слова и лишь периодически оглядывалась назад, а он плёлся за ней стараясь ступать как можно аккуратнее, что бы ни издать лишний, губительный шум. Всё окружающее пространство было как в тумане. И казалось, что реальна только фигура девушки в белой пижаме, идущей впереди него. Пол, потолок и стены, постоянно искажались и куда-то плыли. Двери и окна становились всё больше и длиннее. А коридор за живой девушкой сужался и заворачивался в спираль, утекающую вперёд на километры неясности... Боясь даже представить, что творилось сзади, он старался не отставать от белой спасительной пижамы. Пол напоминал водяной матрац и поэтому, по нему было трудно ровно идти. Держаться за стену он боялся, ему казалось, что она всосет его в себя. Его шатало, то вперёд, то назад. Чувство реальности стало снова покидать его. Он шёл, еле волоча ногами, и с каждым мгновением ему это давалось с большим трудом. «Что это за трип какой-то я не могу ровно идти. Ноги как переваренные макароны». Ему казалось, что он едет в вагоне метро. Едет  уже очень долго…. Бесконечно….  Он устал сидеть и ждать остановки, которой ни когда не будет. Он хочет выйти на поверхность. Но вагон движется всё дальше и глубже…. «Остановись…. Я не хочу больше….»  Попытавшись позвать белую пижаму, он понял, что  не может говорить и издавать какие либо звуки. Всё что у него вышло это пошевелить потяжелевшими губами.
Вагон по-прежнему ехал…   
Пол под ногами стал двигаться, то влево, то вправо. Он едва не упал. «Я не могу больше! Меня сейчас стошнит…!» 
Она словно услышала его расплюснутые мысли и, остановившись, повернулась, протянув ему руку. Он, медленно волочась, просто наткнулся на неё. Она крепко сжала его ладонь. «Мягкая ладонь». Подумал он, уцепившись в неё обеими руками. Она провела его в уборную. И его вытошнило в раковину. Мгновенно мурашки побежали по его лицу и телу. Они пульсировали вверх и вниз с огромной скоростью. Но становилось легче. Его тошнило в течении пятнадцати минут. И каждый раз, когда содержимое желудка выплёскивалось наружу, в ушах стоял визг железа. Напоминающий скрежет тормозов вагона метро.
Вагон медленно начал останавливаться…   
- Да тихо ты, - Шепотом приговаривала она, обтирая его лицо холодной водой, - Я понимаю тебе не здоровится не много, но будь чуть-чуть, потише.
Выйдя из уборной и держа его за руку, она повела его дальше по коридору. Всё окружающее, как и он сам казалось, сконцентрировалось на мягкой слегка дрожавшей ладони и спасительной белой пижаме. С каждым шагом ему становилось легче. «Ух! Отпускает!»
Он вышел из вагона и теперь движется на вверх по эскалатору….
« Странно» Подумал он. « Я на метро ни когда не ездил. Зато ощущения нахождения в нём были очень реальными. Словно я каждый день на нём езжу….»    
И вот остановившись у одной из дверей, она оглянулась и, открыв, вошла в темное пространство похожее на комнату с высокими потолками. Он остановился в дверях и впал в ступор. «Куда вперёд или назад? Бежать?» Он закрыл глаза. Но мозг до сих пор отказывался принимать решения. Он просто не мог. При любой попытки думать начинало колоть в затылке. Он открыл глаза и опять увидел её ладони.
«ХЛОП»




Ночь первая.

Закрыв дверь, и не включая свет, она на ощупь пошла вдоль стены. Долго что-то искала в постельном белье, наваленном неаккуратной горкой на одной из кроватей, бубня себе под нос про какую-то  Полину и её безответственность. Наконец закончив поиски, притихла. И чиркнув спичкой, зажгла огарок свечи.
- Их и так мало,- Сказала она, беря его за руку.   
- Что? – Её голос порвал ватную пробку в его ушах. Теперь он стал звучать отчётливо и ясно. И пространство резко прекратило своё бессмысленное искажение. Став снова прямым и постоянным. Почти все цвета и запахи возобновили свою монотонную работу.
- Да не важно. Пошли.
Взяв его за руку. Она повела его вдоль пустых кроватей по длинной и узкой комнате в противоположный конец. Пройдя до стены, она остановилась и показала пальцем наверх двух ярусной кровати. Единственной в комнате.
- Залезай.
- Зачем? - Он опять впал в ступор.
- Не спорь. Я тебя не съём. Просто залезай наверх, - Дружелюбно повторила она.
Он немного постоял, оглянулся и полез наверх. «Чёрт что хуже даже не знаю». Подумал он.
Она забралась следом и погасила свечу. Усевшись напротив него и скрестив ноги, она уставилась сверлящим взглядом прямо в его ещё слегка затуманенные глаза. Он периодически моргал и ни чего не говорил. Она улыбнулась.
- Меня как самую «отличившеюся» отправили спать в эту комнату. Потому что я толкнула эту Карину за ужином, и она упала вместе со своим подносом с едой прямо на пол. И вся испачкалась. Ух, я признаюсь, посмеялась от всего сердца – Произнесла она очень быстро и чётко, словно перед этим заучила наизусть с листка, - Эта простите стервоза, со своими подружками постоянно надо мной издеваются… Они заставляют меня выносить мусор вместо них во время их дежурства…. А если я не соглашаюсь, то они меня бьют под лестницей или  на заднем дворе. Впервые я ей возразила и вот, что получилось. Да!? С утра или в обед мне не поздоровится. Плохо это, что делать?  Ну да чёрт сними со всеми! С утра это с утра. Даже!? Хотя  здесь хорошо только холодно. - Сказала она, оглядывая комнату и набирая попутно воздух в лёгкие для нового выпада  слов.– И легко простудиться, и заболеть. Зато можно читать книги, не боясь, что кто-нибудь тебя застукает за чтение неправильной, по их мнению литературы. Ну, это так между делом.
Она резко замолчала и, почесав ладошкой, нос протянула ему руку.
- Я Мила. Кстати говоря.- Улыбка вылезла за пределы детского лица.
- Оч! Приятно я Киря. -  Сглотнув буквы, произнёс он. -  А что это замес-то? И как ты меня нашла?,  -  Не понимая, зачем спросил Кирилл.
- Ну…? Ты упал. - Сказала она словно это для неё что-то обыденное и приевшееся.
-Упал? Как упал? Откуда?, - Теперь понятно, почему у меня болит плечо.
- Из вентиляции взял и упал. Я как раз ходила по корпусу не могла уснуть. Знаешь, всегда гуляю, если не могу уснуть. Ну конечно это не совсем прогулка. Даже и не прогулка вовсе, а скорее игра в кошки мышки с ночной охраной. Но я всегда так делаю. Все говорят, что я дура, что меня поймают и заставят мыть горы посуды, – Хихикнула Мила и тут же прислонила средний палец к губам, - Тсс… Шутка… Но ничего не могу с собой поделать. Мне нравится, как ночью выглядит всё окружающее пространство... Это так завораживает. Особенно возле туалета. Там есть такое маленькое окно, которое выходит в сад. Там яблоня есть… Кстати там я тебя и нашла.  В общем, не важно, - Несколько смущённо съев остатки слов, замолчала Мила.
- А? - Поток идущей информации не как не вязался с тем, что с ним произошло полчаса назад.
- Ты что дурак! Я же говорю, упал. Что не понятного? Ну, хотя  если честно не часто у нас мальчики из вентиляции валятся. Точнее вообще никогда такого не было. Ты первый. Мальчик, который свалился к нам. Первый, который вообще находится здесь в такое время в корпусе.  Ещё и с ученицей в одной комнате. И первый, с кем я вообще разговариваю за очень долгое время. Я просто не особо общительная, тем более с мальчиками. По крайней мере, так близко. – Выдохнула, словно поставила точку в предложении. - Был тут, один… Сын нашей директрисы. Правда она не любит о нём говорить. Он у неё какой-то странный. Всё время ходил, пялился на нас, причём так жутко и нагло. А потом «бац» и натворил всяких гадостей, ну понимаешь да? И его отправили, куда-то не знаю куда. Но я с ним, ни разу не разговаривала. И хорошо я так думаю, он мне, если честно противен был. Сноб! Да ещё и …!, - Опять съедая слова она замолчала, не досказав фразу.    
- Погоди, вентиляция? Я не догоняю вообще ничего. Я спал. СТОП! Да я спал. Потом я проснулся от того, что стал замерзать. Потом я стал искать одеяло, затем ударился головой, а потом стало вдруг тесно и темно.  Потом не помню… Ветер…. Больно, коробка, а потом ты. Ничего не понимаю.
- АНАЛОГИЧНО,  -  Сказала она, неприлично широко улыбнувшись.
Тут краем глаза он посмотрел в тёмное окно. И в нечётком отражении увидел, что он одет в клетчатую рубашку с коротким рукавом, синие джинсы, кеды и чёрную футболку с изображением стриптизерши на шесте. Странно подумал он. Засыпал-то я в трусах.
- Что на мне надето?
- Клетчатая рубашка, футболка с голой девицей, кеды и синие джинсы. А ещё у тебя волосы крашеные чёрные, длинные. И много всяких серёжек  в носу, ушах, губе, брови и даже в языке. Забавно я такова никогда  не видела. Ни в городе, нигде бы то ещё, а была я много где.
- Ай, ты что! АУ! Прекрати! НЕНАДО!, - Мила словно партизан напала на него и резко ущипнула за плечо.   
- Ладно, я просто хотела помочь убедиться тебе, что ты не спишь. Вот и всё, - Гордясь проделанным произнесла она.
- ОК! В этом мы оба убедились. А дальше то что?
- Откуда я знаю, что? Единственное, что могу сказать точно. Так это, то, что я за тебя теперь в ответе.
- Чего?, - Кирилл крайне удивленно посмотрел на Милу.
- Чего- чего?! В ответе! Ты теперь получается вроде как на моём попечении. Ну, нашла я тебя так?
- Так!?
- Ну вот, значит ты теперь на моём попечении. Я за тебя несу ответственность.
- Нет, погоди – это совсем странно. И вообще как ты себе это представляешь. И блин, какую ещё ответственность? Перед кем и зачем?
- А у тебя есть выбор? Если тебя найдут наши учителя, или еще, кто-нибудь вроде охранников или учащихся, то не завидую я тебе….
- Какие охранники, какие учителя? Ты вообще о чём? Вообще мы ГДЕ?, - Идущая информация царапала его мозг из нутрии.
- Опять?! Это школа закрытого типа для маленьких дам. Находящаяся при самом старом и престижном университете имени госпожи Соновой. Здесь из нас делают, настоящих дам. Обучая различным премудростям и тонкостям светской жизни… Но все это место всегда называли «Школа Девственниц» и не спрашивай почему. Тем она и отличается от остальных заведений. Здесь за такими вещами следят. Это наш престиж понимаешь? Даже я бы сказала не просто, следят, а ОЧЕНЬ СИЛЬНО СЛЕДЯТ. Потому и находится школа очень далеко от большого города. Есть правда небольшой городок в километрах тридцати отсюда. Нам из него еду, и разные предметы быта возят. Ты кстати не оттуда?
- Нет! Вряд ли, - Отключив остатки истерзанного мозга, выдохнул  Кирилл.
- Да!? А по началу, я почему-то подумала, что ты оттуда. Но выглядишь ты не так как они. Явно не так, - Почти шепотом пробормотала Мила.
- СТОП! ПОГОДИ! Так что теперь делать? Понимаешь, я спал. Спал у себя дома, и теперь я здесь. Вполне все реально ощущаю и понимаю. И это ни фига ни сон. А ты мне про какие-то случаи, книги, и прочую чушь говоришь, - Он повернул голову к окну. Истерзанный мозг начал слегка бунтовать. Он немного помолчал и добавил -  Мне от этого не легче понять, что происходит на хрен. - Кирилл хотел было встать и уйти. Но повернув лицо, столкнулся со сверлящим взглядом Милы. В нём проглядывались нотки недоумения, обиды и чёткое выражение заочное предательство с его стороны. 
- Вот же зануда, ты думаешь один такой с проблемами? Ты думаешь, если вывалился из вентиляции и начал ныть. Не понимая, как здесь оказался. И не зная, как и что делать, то я буду сидеть и думать, как тебе помочь? - водопадом слов обрушила она на него.
-  …?, - Кирилл растерялся от хлынувшего на него потока не понятно, откуда взявшейся обиды и ярко выраженной детской мелкой озлобленности. Он попросту промолчал.
- Ну что молчишь, иди выход там ДАВАЙ ВПЕРЁД! НУ! Иди, найди кого-нибудь и расскажи им этот бред, что ты спал, потом упал. А теперь хочешь домой, но не знаешь как. А хотя? Залезь в вентиляцию и ползи в обратном направлении, может, доползёшь до чего-нибудь, - Она надула губы и сузила глаза. Потом молча, отвернулась и стала смотреть в тёмную даль окна.
- Если ты такой весь боязливый и не понимающий, то хоть меня пожалей. Мне здесь очень туго приходится. И не хочется лишних проблем. Я не злая ты не подумай, просто я устала вот и всё. Хочу спать, сколько вздумается, есть сколько влезет, причём не только местную пищу... Ни бегать, ни от кого, ни зависеть. Хочу, чтобы все меня оставили в покое. ВСЕ!!! Чтоб мысли в голове улеглись, прошла эта раздражённость. СВОБОДЫ!!! ХОЧУ!!! И все… Элементарно же! - Потом она опять замолчала, тяжело вздохнув, посмотрела на него. Он по-прежнему молчал.  Не зная, что сказать. Впрочем, он всегда терялся в таких ситуациях. Ещё минуту назад она выгоняла его, а теперь чуть не плача говорит о том, чего ей хочется и не хватает. Вздохнув и почесав затылок, он посмотрел на неё и икнул. Она засмеялась. Он улыбнулся и икнул ещё раз.
- Ой, кто-то меня вспоминает…
- ДА? Интересно? Кто же это может быть?
- Ну, может там.… Ни знаю… Кто-нибудь…
- Ты забавный…
- Да? Интересно в чём же?
- Ни знаю, ёще не поняла, но скоро надеюсь пойму….







День первый.

Он сидел, поджав колени,  и глядел в неровный потолок. Потолок когда-то был белый.  И судя по всему, давно не белился, так как серые пятна и комки паутины предали ему новую окраску. Окраску не кому не нужной стареющей и распадающейся вечности. Кирилл пристально вглядывался во все его шероховатости и углубления. В полосы треснувшей штукатурки и рисунки, которые они вырисовывали. Потом он вытянул шею и посмотрел на всю комнату. Кровати, стоявшие одна за другой вдоль обеих стен. Пол. Странный линолеум до такой степени старый и стёртый, что видно доски. Но дело не в этом. Он его уже видел и даже ходил по нему. И не только. Зажмурив глаза, он попытался вспомнить, хоть что-нибудь связанное с этим линолеумом. Но как не старался не смог, лишь запах, едкий запах въелся в нос и заполнил легкие. Ему стало противно, подступила тошнота. И он понял, что воспоминания ничего приятного не принесут, и закрыв глаза перевёл свои мысли на Милу.   
"А она забавная  хоть и болтливая. Ну, хотя я сам не лучше бываю".
У неё были большие, голубые  глаза. Слегка вьющиеся русые волосы по плечи. Ростом она была на пол головы ниже Кирилла. Значит, примерно метр семьдесят. Нос меленький и слегка заострённый на кончике. Тонкие пальцы и почти детские ладони. Казалось бы, обычная болтливая девочка, которой просто не хватает нужного внимания и понимания. НО…. Что-то в ней таилось. Что-то такое, что заставило Кирилла остаться, поверить ей. Что-то, что таится глубоко внутри её грудной клетки. Какой-то невиданный ему до этого мир. Какое-то семя, которое растёт очень быстро. И вскоре должно стать огромным и красивым деревом-магнитом, деревом-вселенной, деревом-убежищем. Дерево, которое создаст новый мир…. И в нём будет место ему. Кириллу. Человеку, который потерял себя и связь с реальностью, в которой нет ему места. Реальность которую он ненавидел так же как и себя. Реальность, от которой он убежит сюда. В мир, созданный выросшим из глубины грудной клетки деревом. И именно от него будет зависеть, насколько быстро вырастит дерево,…
НО…. Будет всё именно так.  Или….
Открыв глаза, он приоткрыл занавеску и посмотрел в окно. Но из-за тумана ничего толком не смог разглядеть. Кроме аллеи ведущей куда-то вдаль. В самую глубь парка.
У него создалось впечатленье, что мир, в который он попал, ещё только вырисовывался перед ним. Как бы трансформируя сам себя. Поэтому все, что он видел, было однотипным и серым. 
«Блин как время тянется долго. Надо чем-то себя занять, но чем?» Он вытянул ноги и опёрся на оба локтя. Потом попытался дотянуться рукой до потолка. Коснувшись, лишь кончиками пальцев, прекратил это занятие "И тут преграда подумал он".
Ему всегда не хватало терпения просто ждать. Точнее он вообще не умел ждать. Никогда. Что бы это ни было. Будь, то ожидание очереди, телефонного  звонка или что-нибудь ещё. Особенно он не мог, даже не понимал как? Ждать в отношениях между людьми... Ему хотелось что бы всё протекало без задержек… Без ожидания…  Это не умение сдерживаться всегда его подводило. Время оно всегда играло с ним злые шутки, да время и его разум. Такое впечатление, что они сплетались во едино и атаковали его тело и мозг, заставляя делать  всевозможные действия, направленные на того или иного человека… Ожидание его убивало. Но и человеком действия он вряд ли был. Скорее в зависимости от ситуации и что от него требовалось. Он просто был лентяем, самым обычным, типичным лентяем. Не умеющим ждать…
«А ели всё же подумать. Причём подумать хорошо. Как я сюда попал? Ведь это вполне реальное место. БЛИН!!! Как есть хочется. Нет баста! Сейчас не об этом. Что делать, как-то надо из этого места выбираться. Но как я даже не знаю, где я нахожусь. Но если рассуждать «ТУПО», то. Может просто взять и пойти. А если поймают сказать, что пьяный залез, хотелось спать, а теперь вот проснулся и ничего не могу вспомнить. Живу там-то, там-то, зовут, так-то. Извините, но не поможете до дому добраться. По-моему самый оптимальный вариант. В любом случае если что я не собираюсь сюда, возвращается. И никогда не увижу тех, кто здесь учится. Ну, разве что Милу хотелось бы увидеть. Но если опять-таки напрячься, то. Никаких таких «Школ» и подобных тому заведений поблизости от города я не знаю. Может оно совсем далеко. ДА!!! Ну не бывает же так!!! НЕ БЫВАЕТ!!! Уснул, очнулся в вентиляционной трубе, полз, упал, подобрала, какая-то девчёка из школы юных дам и спрятала в какой-то старой комнате. Куда её саму сослали за «ХОРОШЕЕ ПОВЕДЕНИЕ». Просто заснул и всё…
Нет! Мила с меня взяла слово, что я не буду вытворять ни чего подобного. Что делать? Опутала меня! Смотришь, слушаешь. И ты попал в её сети глаз и губ. ЧТО ДЕЛАТЬ!!!!! Она попросила меня подождать хотя бы пару дней. Что она подумает, как мне отсюда выбраться? Как же быть? Ведь если она говорит правду, то у неё действительно могут быть неприятности из-за меня. Если я вот так вылезу из этой комнаты и начну всех расспрашивать о том, как мне лучше добраться домой… Ладно, подожду. Но блин мама ведь она будет переживать. Начнёт звонить везде и всё такое… Не хочу об этом думать.… Сейчас надо расслабиться, успокоиться и просто наблюдать за тем, что происходит вокруг меня. Вот и всё. И  ни во что не вляпываться, это сейчас самое главное».
И тут сон подкрался к нему медленно как тень и окутал его без того уставшее тело. Он провалился в море расплывчатой ваты и уснул.
Сны. Ему всегда нравилось спать. Особенно если он видел сны. Порой он хотел вечно спать, не просыпаясь. Всегда находиться в этом мире, не ощущая на себе эти порой очень грязные краски повседневной реальности, которая его окружала. Они постоянно пачкали его с ног до головы. Порой вообще не было, смыла вставать и идти. Зачем? Чтоб в очередной раз наткнуться на кого-нибудь и убедиться в своей трусости и беспомощности. Или просто разочароваться в окружающем мире. Вновь и вновь повторять вереницы пройденного. Запинаться на одних и тех же кочках и убегать, опять убегать, а потом опять искать причины для своих оправданий. Сны в них он чувствовал себя реальным. Сны и фантазии. Только эта реальность, в которой он хотел всегда находиться. И спать мирно, тихо, сладко. Видеть сны, видеть сны…


               
Вечер первого дня.

- Ну, что за жизнь! НЕНАВИЖУ!!!
Открыв глаза, он увидел сидящею к нему спиной Милу. Она негромко произносила разные проклятья себе под нос, над чем-то склонившись.
- Эй, привет, как прошел день?
- Кирилл умоляю не сейчас… Хорошо, - Нервозно произнесла она.
- Ок как скажешь. - Такой резкий перепад настроения сначала затронул Кирилла, и он хотел послать Милу, но потом он понял из-за чего такая грубость.
- Ну, тогда спи дальше я сейчас не в настроении. - Произнесла она, словно выплёвывая не дожеванную пищу.
Он попытался посмотреть ей в лицо.
- Слушай, прекрати. - Куски слов стали, трудно пережевываемые и противные на вкус.
- ... Как знаешь, - Медленно подползая к спине Милы, проговорил Кирилл,- Ничего. Успокойся.
-А?, - Она на мгновение потеряла бдительность и, не успев прикрыться от нападения попыталась сжаться в клубок.
- Не надо! Не надо! Не смотри. - Подавившись остатками слов, выпалила она.
И тут он всё же заглянул ей через плечо и увидел сначала маленькое зеркало в её руке, а потом её лицо, отражавшееся в нем. И собственно саму причину её странного поведения. Синяк под правым глазом. Он уже начал приобретать окраску и глаз стал потихоньку « заплывать».
- Ну, что доволен? Увидел. НУ, давай ляпни. Давай, скажи какой он большой. НУ! Что молчишь, давай. - Теперь слова сочились как сок с мякотью из небрежно разрезанной ножницами коробки.
- Да ни чего я говорить не буду, что я синяков не видел, ни разу что ли. Подумаешь, с кем не бывает. - "Со мной уж точно случается..." Прогнал у себя в голове Кирилл.
- Не бывает со всеми. Кроме меня. - Сок почти вытек. Теперь струилась кашица мякоти.
- Да ну чушь. Полная. Глупость со всеми такое бывает, только многие это скрывают. Вот и всё.
- ДА? Что-то я никогда такого не замечала у других. У них всё нормально. Одна я как дура. - Кашица булькала на дне коробки. 
- Плохо смотришь, все, когда-нибудь, получают свои «пряники», только выражается это не обязательно в синяках или скажем наказании, как в твоём случае. По-разному можно получить. А уж как это будет, так и будет. Просто надо уметь это подавлять в себе. Многие могут, многие нет. Я вот допустим от случая к случаю.
Тут она медленно повернулась к нему. Сначала опустила, а потом медленно подняла на глаза.
- Приложила бы что-нибудь холодное, а то утром хуже будет.
- Что? - Коробка опустела.
- Хотя бы не знаю платок, смоченный холодной водой.
- Толку-то теперь. Раньше надо было. А теперь всё уже, поздно. Завтра же уроки, причём... Опять эта калоша старая будет кричать на меня. И родители скоро приезжают. Опять будет куча слов и порицаний. НЕ ХОЧУ!!! - Голос стал сухой и ломкий. 
Тут она закрыла лицо ладонями и упала к нему на колени.
- Кирилл, Я устала, Я больше не могу, - «СУКИ Я ИХ НЕНАВИЖУ!!! ВСЕХ». Вспыхнуло в её голове, - Что делать, что? Сколько можно. Это издевательство. - Теперь в её голосе зазвучали нотки надвигающейся бури.
-Тихо-тихо. Ну, ну не надо. Ты что плачешь?
Тут она подняла красное лицо, по которому текли слёзы.
- ДА! Я ПЛАЧУ, И ЧТО?! ПЛАЧУ! ПЛАЧУ! Они избили меня, ИЗБИЛИ. Впятером. ЗА ЧТО? Они заплевали меня на глазах у всего класса. Когда мы убирались в парке. И все стаяли и смотрели. Ни кто. НИ КТО! Все просто стояли и смотрели. - Дрожащие губы искажали и без того спутанную речь.
Он понял, что у неё начинается истерика. Руки её затряслись.
- ВСЁ ХВАТИТ!!! - Громко и резко произнёс Кирилл.
- НИ КТО!!! - Все её эмоции начали падать куда-то вниз. На беспроглядное дно сырого колодца. И там и тонули в маленькой булькающей лужице слёз.
Он прижал её голову к своей груди и обнял за  шею. Она вцепилась в его рубашку и слега, сотрясаясь, продолжала плакать. Он чувствовал, как её слезы падают на джинсы, образуя мокрое пятнышко. По мере нарастания истерики он прижимал её сильнее. Вдруг её тело начало изгибаться, словно в конвульсии. Но она была настолько мягкой и обессилевшей, что он без труда перевернул её на спину. Слегка приподнял и потом крепко прижал. Теперь слезы капали на его руку, а её беспомощно лежали на кровати ладонями вверх.
«Да бывает, поверь Мила, бывает. И не с одной тобой».
Резким уколом всплыло воспоминание. До такой степени чёткое, что он закрыл глаза от колкости. Мелкий дождь. Осень. Куча народу. Все стоят и смотрят. Как его бьют. БОЛЬНО. И он ничего не может поделать, он боится. Боится сказать хоть слово, сделать хоть какое-нибудь телодвижение. Капли дождя падают на лицо. Глаза. Эти глаза. Как он их ненавидит… ВСЕХ!!! Ненавидит себя. Больше всех остальных.
- Ну, чё бля молчишь. Хули язык в жопу затолкал? Встань! ВСТАНЬ! ****ь я сказал!!!
Он встает, пытаясь, оттряхнуть гачу. И тут же ему прилетает. «БАЦ!!!»
- Я же буду ****ить тебя пока ты не начнешь говорить.
- Я и так все сказал. - Во рту словно сухая и липкая вязкость облепившая язык. Его слова прозвучали тихо  и не внятно.
- Ты сука заебал тупить!!!
…БОЛЬНО! Не физически, а внутри... БОЛЬНО!!! За свою трусость и за предательство друзей, которые просто стояли рядом и посмеиваясь наблюдали...
- Кирилл? Ты спишь? - Она потрогала его за плечо ладонью.
- Нет. Стой, погоди, я ногу выпрямлю, затекла. - Он повернулся, и сел вытянув ноги. 
- Я что уснула?, - Зевая и закрывая рот ладошкой спросила Мила.
- Ну, типа да. - Выражение её лица показалось ему вполне спокойным. 
- Давно?, - Теперь она потирала припухшие со сна глаза.
- Не знаю, не помню, ну может с час, может больше. Я как-то особо не следил.
- А чего не разбудил?
- Зачем? Тебе лучше поспать. Ну, я так подумал.
- Он так подумал. Вот умник. А ночью что я буду делать?
- Тоже, что и всегда наверно. Гулять и находить упавших из вентиляции мальчиков. - Сказав это, Кирилл рассчитывал на улыбку, но потом понял, что сказал полную ерунду.
Но Мила отреагировала на это вполне дружелюбно и даже улыбнулась.«А она вроде отошла. Ладно, пока не буду её мучить со своими проблемами, позже».
- НУ, и куда ты уставился? На мою грудь пялишься? - Мила тоже попыталась нелепо пошутить.
- А, что? НЕТ!!! Как ты могла подумать. - Шутка приобрела форму не смешного анекдота, который хочется поскорей закончить рассказывать.
- НУ-НУ все вы так. Сильно большой. Я даже чувствую, как он заплыл,  - Слегка тыкая указательным пальцем в синяк, сказала она.
- Зато теперь можно в туалет без свечки ходить. - "Тему сменили, а анекдот всё равно не смешной" - заключил Кирилл.
- Дурак. Не смешно. Эта шутка отдаёт нафталином. - "Блин что это я? Синяк не такой уж и большой." 
- Да? А, по-моему, очень даже оригинально.… - "Заткнись идиот." Голос внутри него нервно пинал стенки черепной коробки.
Она слегка стукнула его по плечу. И уселась напротив него. Минуты две они смотрели друг на друга, не переставая. Тишина, повисшая в воздухе, была какой-то новой, или скорее забытой для них обоих. Умиротворяющей. Такой, при наличии которой больше ничего и ни надо. Просто. Элементарно. Рецепт счастья по средством понимания мысли на высшем уровне. Когда не надо напрягаться и объяснять человеку, что ты хочешь и что тебе для этого нужно. А просто отдавать и получать взамен, то необходимое тепло. Без лишних слов. Можно просто лежать, ну или сидеть, да хоть бегать. Главное чувствовать это тепло. Видеть того от кого оно исходит. Это, как правило, либо ЛЮБОВЬ, либо крепкая дружба. Или вообще общение высших существ СЕДЬМОЙ РАССЫ. 
- Побаливает. - Ткнув пальцем в синяк, заключила Мила. 
- Не трогай руками, не надо.
- Ага, скажи ещё, инфекцию занесу. Глисты появятся, - От собственного юмора её чуть не стошнило.
- НЕЕ! Глистов у тебя явно от этого не будет.
- Откуда ты знаешь. Возьмут и появятся. Они же такие, вредные. ПАРАЗИТЫ.
- Фантазия у тебя, конечно, есть, но для их появления её как минимум мало. Надо, что-нибудь съесть не хорошее.
- К примеру?
- Откуда я знаю. Подумай сама... Съешь, потом узнаешь.
- Не буду я ничего есть. Вместе с глистами, тебе надо ты и ешь. Я что дура. Ну, хотя да дура, но глистов мне не надо. И вообще, что за тема такая.
- Сама начала.
- А ты подхватил. Или что дурной пример заразителен….
- ЗАРАЗИТЕЛЕН…
- … Извини! Я поесть тебе забыла принести, - С чувством полного раскаяния сказала она.
- Да кстати не помешало бы.
- Так, что я могу придумать сейчас? Так? Точно у меня в сумке есть яблоки. Будешь?
-А то. Конечно, буду.
- Вкусные, свежие, с той яблони, кстати, про которою я тебе говорила.
Резко вскочив, она слезла с кровати и ушла в темноту комнаты, напивая какую-то мелодию. Повозившись около минуты с криком «УРА» она взлетела обратно на кровать и дала ему четыре маленьких зелёных яблока.
- Ешь! Это всё тебе. А завтра обещаю, принесу тебе, что-нибудь посолидней. 
- Спасибо чес слово. Хотя нет, я так не могу, возьми одно.
- Да ладно тебе я…
- Бери и не спорь…
Усевшись «по-турецки» друг напротив друга они принялись за скромную трапезу.
- Вкусно!!!
- Да! Воистину!!!
- А я думала ты уйдёшь.
- Почему?
- Не знаю. Ты так нервничал, вот я и подумала, что убежишь при первой возможности.
- Может быть и так. Но! Куда мне валить я даже не знаю где я. И тебе я обещание дал, что подожду. 
- Только из-за обещания остался?
- Да... И…
- Что…?
-ДА так ничего…
- Спать хочешь?
- Не. Пока нет.
- Расскажи, что-нибудь.
- Что? К примеру?
- Ну, откуда ты, чем занимаешься и тому подобное…
Он не особо любил рассказывать о себе и о том месте в котором родился и жил. Нет, не то что бы он был скрытным.  Или же не о чем было, рассказывать… Скорее он недопонимал, то место, в котором жил. Оно ему было чуждым… Всё происходившее там он всегда списывал на ненужный поток информации и действий… В общем он старался не воспринимать всё  окружающее всерьёз, словно эта была не его жизнь… Жизнь кого-то другого, жизнь пассивного, пугливого и не особо смышлёного мальчика из провинции…  Словно он проживал в теле этого мальчика и ждал когда же он уже выйдет из него и станет самим собой… Поэтому Кирилл всегда старался свести подобные разговоры в русло рассказов состоящих из воспоминаний о периоде бурной пьяной молодости… Ему проще было сводить разговоры о себе, о людях, об окружающем в некую сплошную шутку. В последнее время (из-за долгих само копаний и молчаливых наблюдений за окружающими) он запутался окончательно, абсолютно во всём. В первую очередь в себе. И поэтому проще было уводить разговоры в сторону несерьёзности…
Но почему-то Миле он захотел отвечать без вранья и смеха…
- Я из самого обычного провинциального города.
- Какой он?
- Да ничего особенного. Как у всех. Глухой, тупой, маленький...
- Как зовут твою маму?
- Нина Васильевна. Сахарова Нина Васильевна.
- А Папу?
- Он свалил от нас. Давно уже лет как пять, шесть. Пень старый. Бросил нас в самое стрёмное время, когда мама болела и в больнице лежала. Я тогда помню, почти месяц ел в прямом смысле хлеб и воду.       
- Да, сочувствую. Но всё-таки как его зовут?
- А извини. Как и меня Кирилл.
- Твоя мама его любила?
- Да она до сих пор его любит. За всё это время она так ни с кем и не сошлась. Даже и не пыталась. Просто взяла и отключила в себе эту функцию, наверно. Такой человек. РАЗ И НАВСЕГДА…
- А твой папа любил?
- Пожалуй. Не знаю. Я ни когда не слышал, чтоб он ей это говорил. Возможно, и любил, когда-то, давно.
- А ты...? Ты как ЛЮБИШЬ?
Он посмотрел на неё,  и по выражению его лица она поняла, что он не настроен говорить на эту тему. Выдержав паузу, она плавно перевила тему на первое, что взбрело ей в голову. Его внешний вид.
- Слушай, а язык прокалывать не больно? Вообще с этой штукой удобно? – «К чему этот нелепый вопрос?» Подумала она…
-Да, как обычно. Я к ней уже привык.
- Забавно…
- Мне тоже нравится…
- Расскажи ещё, что-нибудь о себе, не о семье.
- Даже не знаю. Вообще если так, то я музыкант.
- Это хорошо… - «Это хорошо… Мила ты отвратительный собеседник» Высказала она сама себе…
- Возможно, не спорю, местами очень даже хорошо….
- А сколько тебе лет? Извини за не скромный вопрос. – «Надо срочно исправить положение… Надо найти интересную для него тему разговора…» Мила слегка ногтем почесала лоб. 
- Да, ладно, что уж там. Двадцать.
- А мне шестнадцать. – «О! придумала…»
« Почти угадал» Подумал он, посмотрев в потолок.
- Ладно, это не важно. А какой у тебя досуг обычно? Музыкант Кирилл, - Улыбаясь, спросила Мила.
Он слегка вздохнул с облегчением «Ура! Лучше я об этом буду рассказывать… Это мне хоть как-то интересней и нейтральней…»
 Три вещи на которые он готов был говорить почти всегда… Кино, музыка и на закусочку, литература… Самые лучшие поводы отлично поговорить не напрягая друг друга… Плюс если собеседник толковый, то можно и для себя что-нибудь новое почерпнуть...  В данном случае разговор для него был продуктивнее обычного молчания и нелепого увиливания от вопросов….
Лежав рядом с ней и просто беседуя…. Он не замечал времени. Час, может меньше, может и того.… И когда диалог плавно перетёк в подзатянувшийся монолог Мила медленно и приятно начала проваливаться в глубь, на самое пушистое дно уже давно спящей подушки. Как маленький наигравшийся ребёнок…
Увидев, что рассвет начинает свой путь по горизонту он замолчал и посмотрел на Милу… Она спала… Он улыбнулся и заметил, что она держит его за руку.
« Как мило подумал он». И лёг рядом…



















День второй.

Шёл дождь мелкими, но уверенными, пронизывающими шагами. Стекая по крышам в трубы. Из труб собираясь в лужи, а они в свою очередь растекались по улицам ручьями. Капли падали с деревьев бились об стены, врезались в стёкла. И опять, и снова стекали и собирались в лужи…
Небо было серое и словно плохо натянутое полотно трепалось на ветру из стороны в сторону. Тучи были похожи на потрепанный временем рисунок на том самом полотне. Не ровный, не ясный без очертаний и видимых контуров. И во всём в этом чувствовалось неумолимая сила разрушительного времени. Которое текло медленно, но очень верно, которое стирало или коробило всё и всех, так что они даже сами этого не понимали. Они не понимали, что с самого рождения были заключены в этот пустой, беспощадный поток времени. Да деревья росли, зеленели, теряли листья. И вновь напитавшись влагой… Росли, зеленели. Также люди рождались, шли, бежали, росли, старели, любили, умирали… Но главной их тюрьмой всегда было время… Хочешь не хочешь, а оно всегда было впереди… И менять этот поток бессмысленно… ОБСАЛЮТНО… Он всё равно возьмет, то, что ему нужно… После вашей смерти или когда вдруг, что-то сломается внутри, не важно, всё равно победа будет за ним…
Зелёный листок оторвавшийся от дерева упал в поток ручья, который нёся по грязной улице. И сам превращался в грязь, медленно как впрочем всё в этом мире. Но листок ещё молодой, зеленый полный жизни оторвался от дерева в надежде на что-то новое… Оторвался и теперь мчался по грязной мостовой. А дождь сильнее и сильнее прибивал его к потоку.
Она шла быстрым шагом, прикрывая рукой одну сторону лица. Шла, стараясь не замечать и не слышать окружающих. Длинный коридор с множеством дверей .И поток учащихся как капли за окном так же собирались в толпы, а затем разбредались по классам. Лишь она как листок оторвалась от общего потока и летела сама по себе. Со своими мыслями, желаниями. Не похожая на общую массу «серой воды». Как тот листок по воле ветра и дождя попавший в ручей и понесённый куда-то вниз по грязной улице…
Мила ни когда не понимала, зачем её отправили учиться в это место. Да конечно она любит читать. Но если бы она училась, где-нибудь в другом месте она всё равно была такой, какая есть. И слушала, и читала бы тоже самое, что любит слушать и читать…. Единственное, что ей нравилось из всего курса, так это история. И то из-за своей жадности к чтению она прочитала весь учебник и все дополнительные материалы до конца курса. Где-то в первые три месяца обучения. Но всё равно ходила на каждую пару и если выдавалась возможность, выпрашивала всевозможные задания не входящие в прямую программу обучения.
Мила с детства любила читать и рисовать (последнее по её мнению было отвратительным и поэтому своё «творчество» она всегда сжигала). Но всё равно бралась за это по новой, не потому что хотела достичь каких-то высот, просто, потому что нравилось.
В детстве она была не общительной скромной и постоянно прибывающей в своём мире. Почти не гуляла на улице, не имела друзей и подруг. То есть ей хотелось, но у неё не получалось завести общения ни с кем из её сверстников. Поэтому книги заменили ей всех и всё, что она, когда-либо хотела иметь, но не смогла. С годами она свыклась с этим, а потом поняла, что так гораздо проще. Ни кто не обижается, не злится, не обманывает и всё тому подобное… Да ей иногда хотелось, (в последнее время чаще) чтоб кто-то был рядом, кто-то помимо её родителей, кто-то с такими же мыслями и взглядами как у неё. Чтоб можно было поделиться с этим человеком и в сою очередь взять его мысли. Родители как она думала, были чересчур чопорные, будто бы им вставили огурец в задницу…. Поэтому с ними она почти не общалась и относилась к ним как к людям, у которых она живёт и иногда получает в подарок книги, деньги, одежду…
Ту литературу, которую она предпочитала читать Мила прятала от родителей, особенно от матери. Потому что та очень строго подходила к выбору вещей, которые могут повлиять на процесс взросления её дочери. Так в своё время мать ей запретила читать Милана Кудера, смотреть фильмы Вернера Херцога... Позже когда Мила добралась таки до запретного, она не могла взять в толк «ПОЧЕМУ?». Что в них страшно запретного? Позже был Кен Кизи, Гарсиа Маркес, Брайон Гайсин…Она уяснила одну простую истину. Ту литературу, те фильмы, которые запрещала ей Мама, были великолепны. Поэтому если ей хотелось чего-то новенького и интересного, она упрашивала мать пойти в  книжный магазин для покупки пары новых книг и просто ходила, выбирала. И те, что ей запрещала Мать она позже приходила и покупала на накопленные ею заранее деньги. Купленные книги она пряла в дальнем углу заднего двора. Под огромным, старым, ветвистым дубом. Кое-где, корни торчали из земли наружу и, там-то Мила их прятала завёрнутые в  пакет. Её картины хранились там же, но только самые удачные (По её мнению.)
Из-за того, что она постоянно боялась попасться за чтением «запрещённой литературы». Мила брала из дому бутерброды, набирала яблок и уходила в лес, садилась напротив маленького ручья и читала, читала, читала. А потом ела бутерброды и смотрела на небо отражающиеся в воде. И по дороге назад смаковала яблоками.
"Сказала, что драконов нет, а сама завела меня в их логово". Подумала она глядя на здешних обитателей. 
Первое время в школе было непривычно. Очень шумно, многолюдно. Разговоры, возня, сплетни и всё к этому прилагающиеся. Не смотря на то, что все учащиеся были из состоятельных семей, всё равно всё в школе делилось. Делилось на сословия, места «тусовок», популярных, средних и полных лузеров.… В общем, всё как у всех «ВСЁ КАК У ЛЮДЕЙ». Мила ненавидела всю эту возню вокруг людских взаимоотношений. Она не понимала «ЗАЧЕМ?». Зачем это всё нужно. Я лучше, он хуже, они богаче, вот те неудачники и прочее. Поэтому первые полгода до сессии у неё не было ни друзей, ни врагов, она была одна. Да это иногда угнетало, но это было лучше, чем тупое лицемерие. Лучше чем врать самой себе, думая  о том, что у тебя куча классных подружек. Которые всегда тебя поймут, поддержат и будут рядом. Глупо это! Ни к чему! Самообман хуже, чем самопожертвование во благо какой либо идеи или любви. Тем более если это неосознанный самообман, так сказать подсознательный, на уровне, какой-то, пожалуй, детской, глупенькой шизофрении. Это тоже самое, что безрукому говорить всем, что у него скоро вырастит новая рука и самому в это в последствие начать верить и ждать несбыточного чуда. И каждое утро очень сильно огорчаться, что за ночь ничего не изменилось…. Возможно, это и бред, но Мила не хотела ТАК себя изматывать. Ей просто хотелось верить, что когда-нибудь она будет жить, где- небудь во Франции или Испании, читать книги, смотреть старые, чёрно-белые фильмы с Одри Хепберн и Марлен Дитрих писать картины, которые она в итоге будет сжигать или складывать в сундук на чердаке. А потом в глубокой старости тоскуя о высоком морячке по имени Карл, который ушёл много лет назад в море на лодке под названием «Жизнь» так и не вернулся назад к ней. И в один из одиноких вечеров найдёт те самые картины, которые когда-то рисовала, стряхнёт с них пыль и будет, тайком утирая слезу рассматривать шедевры своей безмятежной молодости в компании своих пятнадцати блохастых кашек…;! Ну, может совсем и не так извращённо, но то, что будут фильмы это точно... А моряк Карл и 15 блохастых кошек это уж совсем на крайний случай сумасшествия…;!
Но больше всего Мила не могла привыкнуть к глазам смотрящих на неё людей. Не только сейчас, когда она идёт с синяком, пытаясь его прикрыть. И все на неё глазеют! Именно глазеют! Стреляют своими взглядами, сверлят…. Это МЕРЗКО!!! Просто МЕРЗКО!!! Все знают, что произошло вчера и из-за чего. И что её вины в этом нет, абсолютно не какой. И всё равно все смотрят, так бут-то видят это в первый раз. Одни сочувствуют. Другие думают «Вот же ДУРА». Третьи типа игнорируют. Считая обращать на такое внимание ниже своего достоинства. Но тайком уже давно всё разузнали и просто ждут развития событий. Не встревая в происходящие.
«СУКИ! ЛИЦИМЕРЫ! НЕНАВИЖУ! Я слишком быстро вас поняла. Всю вашу суть. Все ваши приёмы и способы воздействия. Они так же глупы и по свинячьему гадки,  как вы...»
Так же было и в первое время. Абсолютно так же. Те же сверлящие глаза, сначала оглядывающие тебя с ног до головы. Ища в тебе твою родословную, глядя на твои манеры, тон, умение держаться. А потом, узнав всё, что им нужно либо становятся «друзьями», либо врагами, или вообще не обращают ни малейшего внимания...
Подружка появилась вовремя сдачи экзамена по физической подготовке. А именно во время стометровки. Мила выдохлась и просто шла по дороге, когда её догнала Полина. Сказав, что бег, это не для неё и что вряд ли она когда-нибудь сдаст эту стометровку хотя бы на тройку. Мила сказала, что это вообще не реально. В общем, так они и подружились.
Полина была очень разговорчивой и очень любопытной особой. Интерес её вызывало всё, что проходило мимо её ушей. Каждый разговор, сплетня…. Но зато она была очень скрытной. Она только впитывала в себя информацию, да так, что обратно выудить её было очень затруднительно. «Она как партизанское радио». Думала Мила. Ловит волны вражеских приёмников, параллельно зацепляя другие эфиры. Но не выдаёт их ни кому, даже под страхом смерти. Настоящий партизан. Это уж сто процентов. Да и в общем Миле было не интересно, что там у кого происходит, поэтому, редко когда спрашивала Полину о происходящем «во внешнем мире».
- Мила!
«Да! Да! Это я...
Чего вы все пялитесь на меня а? Что так? Заняться больше не чем? Идиоты! Сама разберусь как-нибудь. Без ваших глазёнок».
Дойдя до конца коридора, она свернула за угол и заскочила в туалет. Там спрятавшись в кабинке, поджав ноги под себя, замерла и начала слушать. Ни чего не происходило. Не много погодя она перевила дыхание.
- Фу! Что ж вас так много-то всех? Вот же…! Слов нет!!!!
Достав из сумки маленькое зеркальце, начала разглядывать синяк.
¬- Ну и не такой уж и большой. И заметный. ХА! Благодаря маленьким женским штучкам. Ого, я опять опоздала. Ну что за…! Интересно? Слухи о вчерашнем происшествии уже разошлись по всей школе. Ну, хотя да! То-то они пялились на меня…
Выглянув из кабинки и оглядевшись. Она села на унитаз, вытянув ноги и поболтав ими в воздухе встала и подошла к раковине. Включив воду, стала на неё смотреть. Примерно через минуту она подставила ладони под воду и стала наблюдать, как жидкость набирается в ладони сложенные в чашечку, а потом перетекает через края. Подняв глаза, она увидела своё отражение в зеркале и взгляд её застыл. И казалось всё застыло, вместе с ним и лишь только вода текла из крана в ладони. Она словно живой фонтан. Человек фонтан. Который всё слышит, видит, ощущает, но он фонтан. Источник влаги=жизни. Через него проходит вода=жизнь. Он сам живёт и даёт жизнь другим. Растениям, животным. Вода испаряется, идет дождь. Фонтан вновь наполняется и наполняет других жизнью=водой. Вот она суть существования человека фонтана . ЖИЗНЬ=ВОДА…………………………………………..
Но пришли люди! ХЛОП!!!
- Ты что!!!!!! Дура????!!!!
Толкнув Милу, вошедшая девочка по имени Диана закрыла кран. И схватив её за локоть, потащила за собой.
- Я так и знала, что ты здесь…Ты всегда прячешься в туалете. Ну, что ты молчишь? Иди быстрее ну! И нечего так на меня смотреть. Я всего лишь староста, поэтому поторопись. Мила тебе шестнадцать лет, ты уже второкурсница и до сих пор у тебя какие-то проблемы. Меня же за тебя будут на ковре…. Понимаешь?
«Шестнадцать лет, я староста, меня за тебя…. И что? Сама выбрала такой геморрой для себя. Думала все такие тихие, скромные и всё такое. А вот и ХРЕН ТЕБЕ, ПОЛУЧАЙ! Я не все, я такая, какая есть и притворятся, не собираюсь! Что тебе надо ОТСТАНЬ! Я и так всё знаю без твоих причитаний. И что мне шестнадцать лет. Глупости делают в любом возрасте. И в любом состоянии ума….
А я лишь просто молчу и всё. Я просто не хочу лишней возни вокруг себя….»
Выйдя вместе с Милой в коридор, староста резко дёрнула её за руку и прижала к стене. Оглядевшись по сторонам, она сказала шепотом:
-И?
-… , - «Я лучше молчать буду»
-Что вчера произошло…?
-… . «Даже не пытайся».
-Мила смотри на меня! Ты умная я это знаю, а ты тем более это знаешь. ТАК! Ты можешь рассуждать логически.  Да? Но я не понимаю почему? Ты прячешь свои мозги. Ладно, от окружающих, ладно от меня, ладно чтоб на учёбе от тебя много не просили или ещё там по каким-то причинам не знаю…. НО ПОЧЕМУ? Ты прячешь мозги от самой себя? ЗАЧЕМ? Прятать мозги от самой себя, по-моему, это ПРЕСТУПЛЕНИЕ…
«Нет! Я не прячу мозги, нет у меня их просто... Нет... Поэтому мне не нечего прятать. А вы всё равно пытаетесь мне их съесть! Но как, же можно есть, то чего нет? Как у них это получается? Вообще не понимаю. Их наверно специально обучают для таких вещей».
- Ты понимаешь, что ты делаешь? Я тебя не понимаю. Вот ты молчишь всегда. Всегда, что бы ни случилось. Тебе мягко показывают на твои минусы. Молчишь. Тебя макают в грязь. Молчишь. МОЛЧИШЬ!!! ПОЧЕМУ!!! Вот вчера. Да я знаю, что произошло, почему и из-за чего. И тебе достаточно просто сказать и всё этих проблем не будит. Одна я не могу тебе помочь и заставить тебя говорить тоже не в силах... Ты это должна сделать сама. И тогда всё будет решено….  Давай пойдём и ты всё расскажешь директрисе…. Не смотри на меня такими злыми глазами. Пошли. Это так просто. Мила не умеешь решать сама свои проблемы, знай, что есть те, кто тебе поможет. Мила, всё элементарно. У тебя неприятности в отношёниях с однокурсницами. Ты слаба, чтоб их решить.  И ты выбираешь единственный способ. УБЕЖАТЬ!!! Глупо. Мало того, что себе ты не поможешь, так ещё и другие из-за этого страдают. Проблемы рождают только проблемы. Не умеешь, не берись, предоставь это другим.  Пошли.
Она снова взяла её за руку и потянула за собой.
«Вот сука двуличная. Как она меня бесит. Притворяется другом, а сама трясётся за свою жопу. Вот же сука. Не старайся. Сколько вас таких доброжелателей. Использующих тем самым людей в своих целях. Не волнуйся… Скоро я уеду от сюда и твоя жопа будет в порядке...
- Нет! Я не куда не пойду. Не стоит, всё нормально. Я сама виновата и получила, что заслужила. И не стоит уделять этому такого внимания. Право не стоит…., - Сказала она спокойным невозмутимым тоном. Глядя Диане  прямо в глаза.
- Не ты точно дура!!! Какую чушь ты говоришь? Тебе…. Тебе лет сколько? Я не понимаю? Мила. Если ты будешь продолжать молчать, так всё и будет продолжаться. Твои родители платят за твоё обучение, платят за твою жизнь, в конце концов. А ты, что ты даёшь в ответ? Ничего! А если тебя исключат? Что тогда? А я скажу тебе что. Ничего абсолютно. Для тебя разумеется. Если ты сейчас этого не понимаешь, то вряд ли поймёшь в дальнейшем. Знаешь, по моему ты научилась в жизни только трём вещам. Это плевать на всё и на всех, убегать от проблем и молчать. Вот это ты делаешь на зачёт!!! Просто пять балов. Ты слабый, бесхарактерный человек. Вот и всё. Ты не борешься за то, что у тебя есть. Ты просто молчишь. Как…. Как…. Я даже не знаю, как это назвать. Просто дура вот и всё….
«Глупо. ТЫ НЕ БОРЕШСЯ ЗА ТО, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ. Как можно вообще бороться за то, чего у меня нет. Нет и не было. Какие-то правила, стандарты, слова, планы, идеи, устои… которые даже и не являются моими. И мне вовсе не нужны. А зачем бороться за то, что мне и даром не нужно…? Не понимаю….»         
Мила уже не слышала того, что говорила ей Диана. Она чувствовала, как лицо её краснеет, а в горле собирается сухой комок. Толкнув её плечом так, что Диана упала. Мила побежала. Побежала прямо по коридору, не оглядываясь и ничего не видя, не различая перед собой.
-Стой!!! Куда же…. Всё равно же…. Не убежишь. Дура!
Диана встала и хотела, было догнать её, но потом решила, что это лишняя трата времени и сил.
«А вдруг сбежит? Тогда мне ух….! Нет вряд ли. Куда она денется. От себя не убежит. Это уж точно».
Мила выбежала на улицу и побежала по направлению к лесу.
«Зачем? Куда? Ну, зачем? Это же тупо. Ебилка! Ладно, просто к лесу в укромное место, чтоб ни кто. Абсолютно ни кто меня ни нашёл, пока я того сама не захочу».
Погода стояла душная, солнце палило, так что цикады трещали, словно старый полыхающий пламенем сарай. Их треск заглушал всё в радиусе досягаемости человеческого уха. Небо было синее и прозрачное, как постиранная дождём простыня, туго натянутая на невидимых верёвках.
Вся зелень была как противорвотное этой богемной, притворной идиллии. Она словно один большой организм. Была жива по настоящему. От неё исходил запах, чувствовалось прикосновение. Жизнь так и била из неё ярким зелёным фонтаном. На её фоне всё остальное было не существенным, серым, унылым и мёртвым. Как кусок ПЕНОПЛАСТА. Трава, листья деревьев, вьющиеся плющи…. И среди всего этого один человек его почти не заметно. Он маленький, его трудно поймать взглядом. Он бежит. Бежит в глубь этой самой зелёной жизни. Что бы спрятаться в ней и остаться там. Со своими страхами, потерями, неудачами, а главное ФАНТАЗИЯМИ!!!!
"ЕБОНАТЫ!!!!!!!!! СУКИ!!!! Я НЕНАВИЖУ ЛЮДЕЙ!!!!! ОНИ……!!!! Я устала! Я больше так не могу!!!!! Оставьте все меня в покое, что дел нет больше других? В мире столько бездарей и врунов, которых надо исправлять. Да что там в мире. В школе, каждая третья бестолковое и никчемное существо. Которое только способно на то, что бы удовлетворять свои потребности посредством других людей. Все одинаковы, все хотят и делают одно и тоже, просто, кто-то молчит, а кто-то «орёт» во всё горло. А разницы по сути между ними, ни какой. ОБСАЛЮТНО!!! А что я? Да я не спорю, что человек я никудышный. Я  могу только читать книги и фантазировать на разные темы все дни напролёт. И постоять за себя я не могу. И Что? А мне не за что бороться у меня нет пока тех вещей, которые нужно оберегать. Поэтому смысла в этой борьбе для меня пока нет. Всё, что мне нужно у меня в голове. Мои фантазии. Да это сжигание жизни в пустую. Ну и….? Это пока меня устраивает. А дальше посмотрим. Пока мне большего и не надо. А если понадобится, вот тогда и буду двигаться. А то, что годы идут…. Бред! Это не так существенно по сравнению с тем, что ты испытываешь и какие моменты переживаешь (пусть пока они только у меня в голове, но зато мои личные)….
Если тебе сорок, а у тебя нет ни чего. Ни каких материальных ценностей, а есть лишь всего одна единственная вещь. Которая заставляет жить и улыбаться, плакать и ненавидеть…. Лишь одна…. ЛЮБОВЬ!!!!  Это ценно и другого  не надо…               
В это верила Мила…. Вера давала ей силы. И это всё…. Всё, что нужно было ей в тот миг проносящегося мимо времени. Запрятанного меж зелёных листьев.
            






Полдень второго дня.

«С. С. Венедиктовна». А  снизу стекла. «Директор». Миссис Стогова Смиральдина  Венедиктовна стояла и смотрела в окно. Куда-то в самую глубь аллеи. Её глаза медленно скользили вдоль дороги ведущей до ворот школы.
«Странно. С утра холодно, туман, потом дождь, а сейчас жарко и душно».
Не смотря на свой возраст. Миссис Стогова выглядела, как женщина, застрявшая в Бальзаковском возрасте. Ну, или, чуть-чуть, за него перевалив.
Ей  было пятьдесят девять. Тридцать из них она отдала тому, что занимала пост директора «Школы девственниц». Не смотря на столь ранний возраст, по здешним меркам, в котором она стала директором. Справлялась она всегда на отлично. Любые конфликты, бытовые неурядицы решались достойно и проходили плавно. Как горячий нож по утреннему маслу. По началу, конечно, были недопонимания, со стороны родительского комитета и директоров других школ и конечно многих из главного университета имени Госпожи Соновой. Но та, которая утвердила её на этот пост, а именно правнучка самой госпожи Соновой. Знала, что Стогова Смиральдина её не подведет, и будет справляться с управлением школы. И поэтому открыто ни кто конечно не высказывался. Все предпочитали помалкивать. Но напряжение конечно чувствовалась. Но не смотря на все эти «подводные камни» миссис Смиральдина буквально за два года доказала всем, что может справляться на посту директора. Да ещё и вывести свою Школу в тройку самых престижных и почитаемых заведений подобного рода. Для неё это было не сложно и вскоре наскучило… Люди, которые вертелись вокруг на удивление Миссис оказались глупы и непомерно порочны…
А изначально (как и всем здесь) хотелось совершенно другого…
А она так любила фильмы… Настоящие фильмы… Любила и почитала истинных гениев…   
Один. Всего один прокол. За всю её карьеру. Но зато какой. Такой, что мог поломать ей и её детям жизнь на двести лет вперёд. Корни этой проблемы уходят глубоко. В тот день, когда Миссис Смиральдина познакомилась во время экскурсии на выставке современного искусства с временным директором Глотовым Артуром Артуровичем. Он был молод, она тоже прибывала в том самом соку обаяния, когда душа и тело находятся в балансе между собой… И не мешают друг другу существовать…
В общем, вышел из этого знакомства роман длиною в год или около того. По началу встречи были, как водится, тайными и короткими. Но относительно не долго, всего, где-то месяца два или три. А потом уже, конечно светские вечера в богеме прочих... И так как развитие сюжета было стремительным, то объявление о свадьбе не заставило себя долго ждать...
Единственное, что ей не давало покоя весь этот год, так это какое-то скрытое глубоко, глубоко, чувство тревоги. Словно при просмотре фильма и ожидании в сердцах плохого финала. Потому что «Happy End» уже как-то приелся…
В последствии к удивлению Миссис фильм оказался уж очень затянутым и больше напоминал нелепый сериал с множеством идентичных, тупых, драматичных и просто нелепых персонажей…Плюс довольно глупые и безвкусные сюжеты просто сводили её с ума… Но, что забавило её больше всего, так это то, что она так и не решилась ( или попросту не хотела…) покинуть весь этот сброд маразмов и тупости… Или же свыклась и как все остальные просто ждала… Появилась привычка пассивного наблюдения за происходящим вокруг…   
И одним из отрицательных и банальных персонажей  оказался её собственный сын...
Когда ему было пятнадцать. У него были весенние каникулы. Муж был в отъезде. На очередном открытии выставки, какого-то вновь испечённого «гения». И ей не хотелось оставлять на целую неделю ребёнка одного в окружении прислуги. И поэтому она взяла его с собой. Показать чем занимается его матушка... Первые два дня он ходил за ней как её тень. На третий день у него уже появился свой график отдыха. И ещё через пару дней произошло, то, чего никто не ожидал ( даже Мама). А именно была предотвращена попытка изнасилования ученицы первого курса Соломовой Вероники. Попытка была предотвращена садовником. Эдуардом Леонидовичем. Всё было банально и предсказуемо (в плане дилетантства в таких делах) . Подкараулив свою жертву, сынок потащил её в сарай, на кучу старых картонных коробок. И там-то и был пойман так сказать в буквальном смысле за жопу садовником. Который, кстати давно наблюдал за отпрыском и надо сказать ждал от него каких-то подобных действий (как признался Эдуард после поимки злоумышленника).  Разбирательство шло не долго. Всем всё было предельно ясно. Итогом стало увольнение садовника (по собственному желанию). Саму миссис Смиральдину оставили на испытательный срок на три учебных года. А юного маньяка отправили из радетельского дома на так называемые «картофельные поля». Собственно это и послужило тому, что миссис не четвертовали, а оставили на прежней должности. Пытливый ум миссис и связи по всей стране сделали своё дело. Но Смиральдина тогда потеряла всё. Всё, что она строила все эти годы. У неё не осталось ни одного козыря в рукаве. А именно эти самые «картофельные поля». Что в них было особенного, что они решили все её проблемы одним только рассказам о них. Так это их прибыльность. На самом деле это был годами отлаженный синдикат...
Миссис придумала себе эдакое развлечение, что-то такое, что заставляет человека держать себя в тонусе… Что-то, на чём можно отвлечься и получить отличную дозу адреналина (плюс подзаработать сверху) …
Большинство её коллег заводили себе любовников и любовниц (разных полов, расцветок и не только…), а миссис решила, что это уж слишком банально…    
Рабовладельческий синдикат... Проституция…. Со всей страны шёл поток детей. От беспризорников до детей из статных семей. И каждый год миссис поставляла двух учениц из своей школы на этот конвейер людских судеб и жизней…. А выбор таких клиентов прост. Как  вводится это ученица с самым низким проходным балом. Как правило, это отпрыски богатых родителей... Которые готовы выложить за своё дитё ни одну крупную сумму…. В процессе обучения жертва скатывается ниже нуля. Ни без помощи конечно педагогов или ещё кого-нибудь…. И когда ноль становится огромен, то родителям приходит сначала письмо. О том, что их чадо на самом последнем месте по успеваемости и ему грозит отчисление. И вот родители приезжают для того, чтоб урегулировать ситуацию и…. Дальше? Дальше миссис Смиральдина предлагает перевести ребёнка в филиал школы…. Якобы там будет проще и это абсолютно бесплатно. Ну, в общем, примерно так это всё и происходило. Позже родителям приходит письмо от счастливой дочери…. Муж, любовь, брак…. Как правило  родители не особо скучали по своим девочкам, а если честно, то им даже было на руку, что дети наконец покинули их и теперь они опять свободны… Свободны для любого проявления гедонизма… Воистину страшно, что они чудили… (сложно найти существо хуже богатого, избалованного и извращённого гедониста)
В общем бизнес процветал. Только теперь приходилось делиться. И процент был очень серьёзный, но такова была цена за действия своего маленького насильника юных непорочных девиц….
«Да. Душно. Не люблю когда душно». Задвинув теневую штору миссис, повернулась не сто восемьдесят градусов от окна.
Секретарша Пахомова Жанна стояла, робко переминаясь с ноги на ногу. И ожидала указаний от миссис. Она начала работать в школе совсем не давно. А если говорить точно, ровно двенадцать дней назад. С началом нового учебного года. И как большинство новых работников школы, она порой не понимала Миссис Смиральдину. Та почти всегда просила зайти в её кабинет якобы для того, чтобы дать распоряжения. А вместо этого молчала минут по десять и периодически разговаривала сама с собой стоя у окна или спрашивала про погоду. И, как правило, только после этого она давала какие либо указания, которые, в общем-то, можно было сказать по телефону. И сегодня тоже не было исключений. Поэтому она уже почти привычно ждала снисхождения Миссис. И вот, наконец, Смиральдина повернулась к ней лицом и произнесла:
- Ну, где эта юная особа, что любит так резво бегать, -  И её лицо окрасилось улыбкой хирурга готовящегося к удалению аппендикса, - Жанна, буте добры, пригласите Самойлову.
- Да миссис одну минуту, - Секретарша слегка улыбнулась и повернувшись пошла к двери.
Мила сидела в коридоре вот уже с полчаса. И ждала своего часа на расстрел. «Ну, быстрей я уже готова, я уже здесь». Она нервно теребила ленточку, которая свисала с воротника галстука на её форме. «Ненавижу ждать».
Её поймали, когда она тайком пыталась пробраться в столовую. Поймала её староста Диана с охраной. И отправили прямиком к директрисе. Которая по странным для Милы обстоятельствам тоже её искала и хотела с ней поговорить.
«Самойлова Мила Артуровна. Ты первый кандидат в этом сезоне. Поздравляю». Просматривая личное дело, улыбалась миссис.
«Когда всё будет кончено, надо сходить на кухню и выпросить еду. И побольше. Я тоже хочу есть. Интересно, что он там делает? Спит наверно.»
Мила увидела, как дверь кабинета приоткрылась.
-Мила ты можешь войти, миссис тебя ожидает, - Сказала полненькая секретарша, выходя и закрывая за собой дверь кабинета директрисы.
«Ну, что….  Я иду….». Мила сложила пальцы в виде пистолет и незаметно для секретарши выстрелила в неё. "ПАФ!!! Убита!"
- Спасибо Мисс Жанна, - Улыбаясь, сказала она секретарше. И постучавшись, приоткрыла дверь, - Здравствуйте...
- Здравствуй Самойлова. Заходи, присаживайся.
Мила прошла медленно по большому кабинету и села на кожаное кресло стоявшее напротив рабочего стола миссис.
- Здравствуйте миссис Смиральдина. Сказала она, немного поёжившись в кресле. И опустила вниз челку. Прикрыв один глаз.
-Ну, Мила рассказывай, что у тебя стряслось? И что с твоим лицом? Надеюсь, ты уже была у врача? - И её лицо чуть не треснуло от резко появившейся улыбки.
- Да миссис я была у врача. Ничего серьёзного. Обычная гематома, - Спокойно ответила Мила.
- Хорошо, я рада слышать, что хоть тут всё в порядке. И так? -
Воцарилась немая пауза.
«Давай уже начинай маленькая….». Смиральдина не меньше Милы хотела побыстрей закончить эту процедуру милого линчевания.
- Миссис…. , - Почти не стараясь держать надлежащий тон вытолкнула из себя Мила.
- Начнём по порядку. Что с твоей успеваемостью? Почему ты не посещаешь пары по математике и хореографии. И что за конфликт у тебя с преподавателем по классической литературе?
« Потому что я не умею считать. Танцую я как корова, а с этой престарелой коммунисткой вообще не хочу иметь ни чего общего...»  Парадом прошлись ответы в голове у Милы.
- Миссис я не буду оправдываться и врать. Это всё на религиозной почве. Я усомнилась в искренности слов сказанных в библии. Боюсь, что я вообще…. ХМ! Утрачиваю веру в господа нашего.
«Жуть! Что за мрак я горожу! Ладно…. Поехали» И Мила манерно подалась вперёд, как бы напирая на стол директрисы. 
- Прости. Я не совсем тебя поняла. В каких именно словах ты усомнилась?
«Я сейчас расплачусь, как это мило». Смиральдина не ожидала такого поворота событий и лишь в очередной раз отреагировала с почти не поддельным, но всё же приторным материнским трепетом и интересом.
- Как вам это объяснить? Я подумываю, что та вера, которой я отчаянно следовала с детства всего лишь фикция, обман. Конечно, я не хочу заявлять нагло и дерзко, но моя вера потревожена. И я не нахожу себе места из-за этого. Ведь человек без веры, сами понимаете.
« Провал я так долго не протяну….!» И Мила продолжила напор.         
-Понимаете. Три недели назад я читала библию. Такая светленькая книжка. Нам в первый день обучения раздал её преподобный. Он еще, когда раздавал ее, говорил, что эта книга защитит и поможет найти правильный путь на длинной дороге жизни.
Смиральдина решила выслушать не перебивая.
- В общем. Если бог создал человека по своему образу и подобию, то…. Даже не знаю как сказать…. - Она опять манерно подалась вперёд.
- Говори как есть, у тебя не должно быть секретов от меня. Ведь мы же друзья. Да?
- Просто если это действительно правда, то значит, от бога постоянно несёт грогом, шнапсом или дешевым хересом?
- С чего ты это решила?
- На эту мысль подтолкнул вид преподобного Романа. От него всегда чем-то пахнет, а иногда он вообще поёт странные песенки про какое-то космическое путешествие. Вот, а как же подразделение на касты. Если рождается бедняк-работяга, то значит, бог занят физическим трудом. А если, к примеру, скажем, сын нефтяного барона, то получается, бог отдыхал. Да, но ведь люди рождаются в мире каждую минуту. Это что получается, что бог каждую минуту меняет свое поле деятельности, взгляды и убеждения.
- Мила на то он и бог, чтоб всюду успевать. - "Маленькая дура, что за бред" - Пронеслось в голове Смиральдины.
- А самоубийцы? - Мила поняла, что наступление это единственное, что у неё осталось пусть даже и такое нелепое.
- Что самоубийцы? Они тоже дети божьи. Только они плохие дети. Паршивые овцы в стаде. Вот и всё. И за это они попадают в ад. - Это всё, что смогла выдавить из себя Смиральдина.
- Так мы стадо? А если их довели до самоубийства, скажем люди злые? Как быть с этим? Это получается, бог одновременно любит и ненавидит нас. И злой и добрый. Значит, у него нет единого знаменателя. Или он к нему не пришёл. Поэтому все такие разные. Значит, он сам не знает, чего хочет. И поэтому мы как отражение его мыслей на тот момент, когда мы рождаемся. У него нет постоянства в его действиях и мыслях. Да к тому же он склонен к суициду и алкоголизму. Так как же можно верить…. В кого-то, кто сам под час не знает, кто он. Для чего существует и что ему для этого нужно. Ну, это если мы созданы по его образу и подобию. А я если честно побаиваюсь верить такому не уверенному в себе….
К слову сказать, ни Мила, ни Миссис особо не налегали на библию и на изучение религий в целом… Они считали, что это всегда успеет подождать,… Что есть вещи в существовании куда более занятнее, чем чтение библии и бесконечные споры о боге и религиях в целом… 
« Что за…? Ладно, сегодня я не настроена, на разговоры о всевышнем... Отправлю её к преподобному Роману, пусть эта пьянь сам с ней разбирается. Я ей позже займусь. ВПЛОТНУЮ» Понимая, что разговор надо немедленно прекращать Смиральдина сказала.
- Мила ты не о том сейчас думаешь. У тебя очень шаткое и незавидное положение. Я могу тебя исключить. А мне бы этого очень не хотелось. И твои родители. Они очень хотели бы, что бы ты закончила школу. А бог он сам разберётся.... А если ты не поможешь себе сейчас, то бог тебе точно откажется помогать. Посмотри на себя. Что с твоим лицом. Ты же леди. А настоящей леди не престало так выглядеть. Ты понимаешь. Я не буду тебя расспрашивать, что именно произошло. Я уверена ты сама в этом разберешься. Поэтому иди, приводи себя в порядок. Даю тебе на это три дня. Это будет наш секрет. Хорошо? Но прежде загляни к преподобному Роману .

      
               
            
      
               


             
               




14:40. Второго дня

День стал просто невыносим. Адское пекло плавило даже камни. А цикады просто лопались на лету. Дождь. Казалось, его вовсе и не было. Не единого порыва ветра. Сухое всепоглощающее солнце. Не смотря на то, что была почти середина сентября. Погода стояла как в середине июля. Окна всей школы были настежь. Стёкла растекались по оконным рамам. И ручейками стекали вниз по стенам. И лужами красовались на зелёной траве. Земля треснула. Впитав в себя все остатки утренней влаги. Она мгновенно испарилась и превратилась в комок душных воспоминаний. Листья, которые пару часов назад летали. Разносимые порывами ветра с дождем. Теперь скромно залепили собой всё. Все крыши, дорожки, скверы, скамейки, трещины в стенах… Пустота. Немая, глубокая, глухая пустота бледно жёлтого цвета. Повисла над всеми. Не было слышно ничего. Ни голосов, ни шагов… Только цикады… И нереальная зелень травы. Создавала контраст всему окружающему. Впечатление такое, что все давным-давно умерли…. Высохли на солнце…. И теперь лежат каждый в своей случайно выбранной могиле…. Где-то в траве или за школьной партой…. А все постройки, словно развалины некогда существовавшей жизни…. Безмолвные обклеенные  вьющимся плющом стены, коридоры и деревянные двери. Казалось, нажми кнопку PLAY и все опять приобретёт краски и жизнь. Но пульт от «ДВИЖЕНИЯ» утерян….
И посреди всего этого шла она…. Шла по дороге. Затем по траве. В глубину парка. К старой часовне. Шла на исповедь к старому алкоголику священнику.
Преподобному Роману было сорок пять лет. Но выглядел он на все пятьдесят пять, если не больше. И постоянно был пьяный, не бритый, засаленный и постоянно бубнил, что-то себе под нос.
Родился и вырос он в этих местах. В семье простой женщины работницы кукурузных полей. В детстве Роман был скромным нелюдимым мальчиком. Умом особо не блистал. Но любил читать книги и играть на гитаре. Окончил музыкальную школу. И даже поступил в музыкальный университет. Но благополучно покинул его на третьем курсе обучения. По причине не успеваемости. С девушками Роману не везло никогда. Ни в юношестве, ни в более зрелом возрасте. В то время как его однокурсники и друзья не упускали ни одного шанса затащить подвыпившую девочку в кровать и…. То бедолага Роман просто «ДРОЧИЛ…» И из-за этого к двадцати пяти годам у него появилась жуткая не приязнь ко всему окружающему. И как вводится, набралась компания единомышленников. И они начали просто тупо пить. И доходя до нужной кондиции тихо, чтоб их ни кто не услышал, выказывали своё не довольство окружающему миру. И так было всегда. Но в один из таких  подпольно – анарха - повстанческих собраний им это наскучило, и они начали громче и более существенно выказывать своё недовольство. Их соответственно услышали и обезвредили…. ;! Позже это повторялось не однократно и итогом всего этого бедлама стало то, что мать Романа умерла, а собратья по оружию разбежались кто куда, по долгой и цветной жизни. Кто-то обзавёлся семьёй, кто-то просто работал, а кто-то слонялся без дела от случая к случаю.
А Роман продолжал делать то, что у него получалось лучше всего в жизни. Тупо пить и выказывать своё недовольство окружающему миру. К тридцати двум годам у него появилась язва желудка, куча комплексов и вредных пагубных привычек, в том числе и постоянный онанизм, причем не только в прямом смысле этого слова... Такое поведение присуще всем одиноким алкоголикам в таком возрасте. А женщины в его жизни так и не появилось. И Роман сдался и опустил руки…. И поступил как настоящий «МУЖЧИНА» Обратился к богу. Стал ходить в церковь. Молиться... А позже переехал в монастырь... Продав свою квартиру. На которую его мать горбатилась всю свою жизнь. Не покладая рук ни на минуту. «Лишь бы Ромочке было хорошо». Говорила она…. А Ромочка без зазрения совести это «ХОРОШО». Заработанное и оставленное матерью продал. И стал пить дальше. Только уже под знаменем божьим. «Я человек нелёгкой и скорбной судьбы. Который несёт свой крест из года в год. И лишь Господь наш бог всемогущий указывает мне дорогу и смягчает мой путь.» Так говорил он теперь, когда доходил до нужной кондиции….
Мила толкнула дверь рукой и та скрепя открылась.
- Преподобный Роман. Вы у себя. ЭЭЭЭЭЙ!
Церковь была маленькая. Когда-то белые деревянные стены облупились, и лопнувшие пузыри белой краски небрежно дополняли картину этого серого помещения. С улицы церковь смотрелась как местная достопримечательность. Ни кто бы и не подумал, что в ней живёт и преподаёт священник. Треск от каждого шага разлетался по углам и застревал в стенах. Присутствие бога здесь так же не наблюдалось. Даже маленькой его частички. Наверно и он обходил стороной эту обитель одинокой похоти отца Романа. Единственное, что в церкви было нового, так это парты и доска. В этом было что-то неописуемо глупое. По крайней мере, так думала Мила. Церковь по её мнению напоминала больше некий сквот. Пристанище для бомжей и пьяниц, нежели обитель руки господней на земле…
- Господи, тебе должно быть стыдно за такие вот места... Где же он? Отец Роман!!!!!!!! Вы где?, - С издёвкой в голосе проговорила Мила.
«Чёртов блаженный неудачник, где ты. Я хочу есть. И должна успеть на кухню до шести часов.»
Поднявшись вверх по железной лестнице, Мила пошла по узенькому жёлтому коридору с тремя дверьми, к комнате в которой жил сам преподобный. Запах по мере приближения становился всё невыносимее и тошнотворнее. Пахло суровым мужским потом, похотью и грязной одеждой. И всё это перемешивалось с запахом чеснока и алкогольных паров…
-Преподобный Роман! ЭЙ! Вы где?
Подойдя к двери, она постучала в неё. И не дождавшись ответа, толкнула её рукой, но та оказалась заперта.
- Придётся ждать, - От такого заключения Миле стало немного не по себе.
Она оглянулась по сторонам и увидев маленькое грязное окно в конце коридора задержала на мгновение на нём взгляд. Затем подошла к нему и поскребла ногтем по мутному стеклу. За окном росло дерево, и листья упирались прямо в стекло как что-то спасительное и чистое. «Вот оно спасенье, только разбить окно и всё, ты там. Повернувшись, она покашляла и медленно подошла к скамейке, которая стояла рядом с дверью в комнату отца Романа. И сев на неё…. Заснула…



Сон Милы.
-Привет!
-Привет?
-А ты кто?
-Я Мила, а ты?
-Я? Я существо, которое любит.
-Ты счастлив?
-Пожалуй? Да!
-А как это? ЛЮБИТЬ…?!
-Не знаю….
-Как? Ты же сказал, что любишь и что ты счастлив. Не понимаю….
-Я тоже не понимаю.
-Стоп, погоди мы где?
-Мы пока нигде. В темноте. Видишь что-нибудь? Ощущаешь? Чувствуешь?
-Нет! Я даже тебя не вижу. И голос твой мне не о чём не говорит. Ты как будто среднего пола существо.
- А кем бы ты хотела, чтобы я стало? И где бы ты хотела, что бы мы очутились? Может у тебя место есть особое, любимое? И что бы ты хотела, чтоб мы делали? Ну, там гуляли или же просто сидели. Выбирай, я всё устрою.
-Я хочу, что бы ты был молодым человеком девятнадцати лет. С длинными по плечи чёрными волосами. И…. И с серьгами в обоих ушах вот.
-А рост? Какой рост у меня должен быть и как меня должны звать. И одежда, какая на мне должна быть?
-Э…? Клетчатая синяя рубашка с коротким рукавом, чёрная футболка, синие джинсы и чёрные кеды. И на пол головы выше меня.
-Хорошо. А куда мы с тобой отправимся? И что будем делать?
-А отправимся мы к мальчику по имени Кирилл. И будем мы с тобой как воздух невесомы и прозрачны. И залетим в его комнату. И просто будем наблюдать за ним и происходящим вокруг него.  И, конечно же, есть заварные пирожные с кремом. А ты мне расскажешь про него и про то, что значит любить. Идёт?
- Кирилл? Но ведь мальчиков с таким именем миллиарды. Как же мне его найти? Да и как меня будут звать?
-Вот же зануда…. Черт, что ты ноешь. Как да зачем. Сам сказал, что всё устроишь. Поэтому давай от вопросов к действию. И поживей. А звать тебя будут….  «Небо» А мальчик, которого мы будем искать спит. Очень крепко спит и не хочет просыпаться никогда…






16:50. Второго дня.

-Мила! Мила! Проснись.
Не успев открыть глаза, Мила почувствовала резкий запах перегара и репчатого лука. Открыв один глаз, она увидела преподобного Романа, склонившегося над ней. Он, что-то жевал. Судя по всему, это был тот самый лук.
- Здравствуйте преподобный Роман, а я к вам. На просветление так сказать. А то что-то в последнее время совсем того…. Потерялась, - Мила встала со стула.
- Это ты правильно, кто, если не господь наш бог? Укажет путь к спасению. Ну, пойдём ко мне в комнату. Там по прохладней. Да и…. В общем, пойдём,- Сказал он, разглядывая её наглыми неприкрытыми, глазами.
Щетина и маленький нос разбавляли огромные мешки под серыми напоминающие пуговицы глазами. Клок волос на затылке небрежно изгибался и тянулся вверх. Одежда была помята, словно её носитель спал в ней и не снимал уже много дней подряд. 
«Вот свезло, так свезло. Один на один с маньяком». Милу даже слегка передёрнуло от предстоящей беседы. Открыв дверь, Роман зашёл первым и стразу же уселся в потёртое кожаное кресло. Которое стояло по среди комнаты возле письменного стола. Мила скромно зашла, закрыла за собой дверь, поблагодарив отца за приём и села на раскладной стул возле двери. 
Развалившись в кресле Роман, уставился на Милу.
-Рассказывай дитя, что у тебя стряслось. - Скрепя как кресло качалка, в которое садится сумасшедшая пенсионерка, сказал Роман.
«Меня сейчас стошнит от вас ваше преподобие. Вы омерзителен».  Мила не могла ни чего поделать с потоком раздражения, которое вызывал у неё этот человек.
- Как сказать отец. Я теряюсь с чего начать. – «А теперь так сказать НА БИС» - Словно давая себе команду, прокрутила она мысль в голове.
- С начала и по порядку, - Роман подобрал слюну с краешка рта.
Мила чуть приподнялась. А затем вновь уселась на стул. При этом смастерила такое милое, невинное выражение лица. Словно пятилетняя девочка, при виде шоколадного торта. И оглядев тёмную грязную комнату, наклонила голову на бок и стервозно хихикнула, прикусив кончик языка. При виде такого Роман нервно сглотнул и подался вперёд.
-Понимаете…. Как бы это выразится? В общем, меня угнетают и преследуют повсюду слабые люди. Слабые, не в физическом конечно смысле, а в моральном. Я бы даже сказала в духовном.  Понимаете они повсюду. Их присутствие для меня подобно пытке. Они либо специально приходят ко мне для того, что бы поплакать о себе несчастном или просто нагнетают одним своим присутствием. Это извиняюсь жутко некомфортно. Постоянно наблюдать за теми, кто не в состоянии сам достойно решить навалившиеся на них проблемы. Без разницы какого они толка. Личные это проблемы или же связанные с учебным процессом не важно.
-Ну, если люди тянуться к тебе, если они готовы так сказать обнажить перед тобой душу. Не боясь и не стесняясь. То значит, они чувствуют в тебе тепло и сострадание, которое им порой бывает необходимо. Это я скажу хороший знак. Добрый знак. Значит, люди видят в тебе силу и доброту. А это порой распознать очень сложно, а тем более перед кем-то открыться. Сказал Роман, задержав свой стеклянный взгляд на короткой юбке...
-Если честно! Между нами говоря. То угнетают меня люди ни сколько слабые. А скорее…. Я даже не могу выразить это правильно…. Люди, которые с самого детства впитывают в себя ту среду обитания, в которой живут. Её порядки, устои…. Считая, что это единственный мир и он правилен и справедлив. А то, что за рамками это не правильно и уродливо…. И не понятно почему, просто по тому, что не вписывается и всё…. Поток информации ограничивается лишь тем, что уже и так имеется. Книги, картины, наконец, спектакли…Всё  только в формате. Ни каких вольностей. А если, что-то и просачивается, то моментально искажается до не узнаваемости. И в итоге истина исчезает вместе с её первоисточником. Остаётся только, то, что из этого придумали. Получается новая безобразная «правда». А почему? Вы некогда не думали преподобный?
- …., Роман хотел было почесать затылок, но подумал, что это было бы лишним. «Лучше бы ты отсосала у меня» Подумал он, томно и вскользь представляя себе этот процесс. И наконец, выдавил из себя: Потому что люди бывают не веждами Мила. Да это плохо, но такое бывает  и от этого, к сожалению, нам пока не куда деться.
-Да? А я думала, что некому правда и правильная информация не нужна вот и всё. А если она не кому не нужна, то ей неоткуда взяться. Её попросту никто не ищет….. А тут вот как всё просто, - С отчётливым сарказмом произнесла она.
Мила перевела взгляд с Романа на мутное стекло. Дерево. Всё тоже большое дерево и огромные листья манили разбить стекло и убежать прочь из этого грязного и вязкого места... «Сколько время, надо быстрее с ним разделаться…» Мила опять повернулась лицом к отцу Роману. Только теперь уже без детской улыбки и игривости. «Надоело, пора завязывать с ним...».  И она продолжила…
-Таких людей отец мне даже честно порой жаль. Они живут в чьей-то фантазии, скорее даже не фантазии, а прихоти и эгоизме. Не понимая порой, где какой конец у палки правдивее левый или же правый. Боясь, да именно боясь заглянуть за грань дозволенного. Причём грань такую, которая, по сути, не существует, а является просто чьим-то словом, сказанным кем-то для своей выгоды и комфорта. Сказанного так, чтобы в него все верили беспрекословно. В общем, догма... Простите, я не в том смысле хотела сказать, нет. Аксиома, так лучше выразиться. 
А жаль, потому что они никогда не увидят и не почувствую всех прелестей мира и жизни. Книги. Тысячи умных книг. Море великолепной, красивой музыки. Картины. Самобытность тех или иных народов я не знаю рас, стран …. Им попросту нечем будет это понять и прочувствовать.
Но больше всего меня угнетают, те, кто живёт, живёт и…. И вдруг появляется куча вопросов, преград, если хотите затруднений и проблем. В разных сферах жизни. И что самое подлое полное, абсолютное непонимание. КАК? Как их решать…. И вот тогда-то эти люди, не находящие нужных ответов, просто потому что задают не правильные вопросы….,- Тут Мила пристально вцепилась взглядом в опухшие глаза Романа. -  Начинают ненавидеть всех и вся…. Придумывают кучу причин для своих оправданий и пускаются во всякие сомнительные поступки. В общем, молча, сходят с ума.  Бегают и доказывают всем превосходство идеалов, которых нет, и не может быть, по одной простой причине, потому что они нелепы и абсурдны. Это те идеалы, которые они сами для себя придумали. А так как им не на что было опираться, в силу своей ограниченности в мышлении и фантазии. Идущей как раз из того общества, которое их создало. Всё это звучит и выглядит дико и страшно. По-настоящему жутко.  Потому что нет хуже тупого, помешанного на самодельном бреде человека, имеющем искажённое представление об окружающем, и недозволенном….
Мила выдержала паузу и продолжила.
- Поначалу им кажется, что это свобода они начинают в неё играть. Им это нравится. Но как правело не долго. Потому что такая свобода приводит попросту в тупик. Глухой и безвыходный. Да я согласна иногда полезно сходить с ума (смотря у кого какой критерий сумасшествия). Но это, же всё для того, чтобы потом оглянуться и понять кокой это бред и самое главное из-за какого ещё большего бреда всё происходило. И мозги по идее сами собой должны встать на место. Но когда ты заигрываешься в иллюзорную свободу, начинают страдать совершенно не причастные к твоим проблемам люди. Как правило, это твои родные и близкие люди (тем более, если ты проживаешь с ними). Доводя их до исступления, уж точно не найдёшь правильных ответов. Они с присущей и даже обязывающей родительской или дружеской заботой  будут тебя всячески оберегать, ограждать и тому подобное... Но это попусту. Потому что они не знают твою первопричину такого странного поведения, а ты в свою очередь будешь думать и говорить «ЗАЧЕМ!», «НЕ НАДО!». Я сам разберусь. И что они тебе желают плохого, запрещая купаться в мутных водах самодельного солнца. А итогом такого бреда как всегда становится либо смерть запутавшегося. Что кстати мало вероятно, потому что, как правило, такие люди очень слабы в моральном плане. Или же смерть от бесконечных переживаний родного, близкого человека, - Мила остановила поток слов и манерно подняла одну бровь вверх. «Как я не хочу это всё говорить». И продолжила:
- Вот и всё. Уж если сходишь с ума, то сходить надо в одиночестве или же в обществе себе подобных. Но не как не впутывать по уши близких людей. Кои действительно хотят тебе добра. Или же просто помалкивать и научиться ждать. Потому что бесцельно ничего не бывает, даже ожидание. Это гадко необдуманно убивать себя и тянуть с собой остальных. А ещё и просить помощи, у них зная, что они тебе не откажут. Пользоваться и врать. Врать тем, кто тебя любит и оберегает…., - Отец Роман молчал и глотал слюни, пытаясь делать умное понимающее лицо, а Мила подбиралась к финалу разоблачения.
- А потом по прошествии времени ничего так и не осознав сидеть и капать кому-то на мозги и нервы. О своей тяжёлой ноше. Думая, что это жизнь такая суровая и несправедливая. Вот тогда-то и наступает, так сказать момент «ИКС». Человек  берёт и просто подписывается под своей унылостью и тотальной тупостью, - Она встала и подошла к Роману, глядя прямо в затуманенные глаза. 
- Глупые, мерзкие, ограниченные онанисты….
Всё…. БАСТА…. ФУУУ! И вправду полегчало;…. Но мы, то с вами не такие, ПРАВДА, отец Роман. Мы благородных кровей. И с нами всё в порядке. Мы-то знаем, чего хотим от жизни. А самое главное как этого добиться…, - Сказала она подмигнув преподобному… Затем развернулась и молча открыв дверь вышла из комнаты.
Но Роман не обратил на это внимания. Он, молча, сидел, потупив взгляд в пол. В его голове крутилось это гадкое и скользкое. «ОНАНИСТЫ»
-Сучка! Маленькая сучка! Я тебя ТРАХНУ дрянь! ТРАХНУ СУКА! НЕНАВИЖУ!
Впервые за очень долгое. Очень нереально долгое время. Слова впились в него. Так подло и нагло разрезая лицо. Возможно потому, что это была правда…. Открытая, голая, остервенелая и сказанная в лоб и пропитое сердце ПРАВДА…..

























17:30.
-Чёрт! Как есть хочется.
Сказал Кирилл в слух, очень громко и отчётливо. Но резко одумавшись, замолчал и начал размышлять.
« Бывало и хуже. Намного, гораздо хуже. Вот, к примеру, когда мы катались на озёра. Да, чёрт возьми. Особенно в первый раз, когда ездили. Вот была засада. Реально. Зато типа с природой едины были… Как дикари…
Так что это не впервой, поэтому не так уж и страшно. Хоть бы книгу бы, какую оставила. Второй день. Не понимаю ни чего. Абсолютно. Странно и почему-то паники нет никакой. И вообще такое впечатлен, что я этого очень долго ждал и хотел. И вот оно произошло»….
Кирилл вытянул ноги на кровати и засунул голову под шторку, положив её на подоконник. Но из-за яркого солнца ничего не увидел. Оно моментально ослепило ему глаза. Поэтому он просто лег, вытянув руки по швам. И стал вспоминать. Что он делал в последний день дома. Как ходил искать работу. Эти кучи магазинов, анкет, и ненужных слов. Типа. «Зачем вам работа, сколько вы хотите зарабатывать, образование. ****ь бред. Зачем грузчику образование. А самое главное, зачем образование грузчика работодателю. Им не один хрен кто буде таскать, ну скажем канцелярские товары или шкафы. Аспирант или повар кондитер. Главное наверно, чтоб он их таскал. Исправно таскал.»
Не став задерживать мысли на том, как он шатался в поисках работы. Кирилл стал вспоминать,  что он делал вечером. О чем разговаривал с мамой. И пришёл к такому выводу, что не о чём. Как всегда в прочем уже последние года три. Они очень редко общались друг с другом. Поначалу это молчание или вернее какая-то странная пропасть недосказанности возникла между ними незаметно и медленно. В детстве идеальнее отношений между матерью и сыном придумать было нельзя. Послушный сынок, добрая, заботливая, любящая мать. Любые просьбы, походы, совместное время провождение. Как правило, это были просмотры фильмов по телевизору или же по видеоплееру. ВМЕСТЕ. Лузгая семечки. Под одним пледом. Вольтом на старом диване. Всё абсолютно с пол пинка.
НО. Но потом это постепенно или же наоборот резко. Уже и не поймёшь. В общем исчезло. Молчание, просто тупое молчание. Как у мужа с женой живущих уже почти двадцать лет вместе. С постоянным терзанием и пониманием того, что этот брак им не нужен и был заключён только по необходимости или же по глупости. И вот они все такие печальные ходят и понимают, что время свалило. Всё пропало. Связи и самое главное способность любить и что-то давать и получать взамен. Помимо, пожалуй, каких-то периодических оскорблений. Постоянное осознание того, что любви и эмоций  не было. А зачем тогда? Зачем всё было нужно, для чего? Не ясно и нелепо. Так, что единственное, что остаётся, это просто молча жить. Без каких либо попыток...
Взросление приносит свои чемоданы. Которые полны всякой всячиной. В основном один хлам. Какие-то обязанности, стандарты, идеалы, ненависть. С пятнадцати. А иногда и раньше, и это самое гадкое. Происходит потеря чистого детского мышления. И вот тогда-то начинается самое эмоциональное время. Время, когда подросток как холст-губка. На нём может намазюкать кто угодно. А он это впитает. Поневоле, а чаще по не знанию... И от того, чем ты или тебя напитали в этот период от пятнадцати до скажем? Девятнадцати. Из этого, в общем, и будут складываться способы жить... Родители есть. Но они уже где-то там. Там ещё в зелени детства. Или же в тени, каких либо обид.
Ему хотелось быть идеальным, первым, сильным, кому-то нужным… Но он как и все врал, боялся, убегал, ненавидел, предавал… Вымещал злобу на тех от кого в ответ не последовало бы ни чего. Только взгляд и не понимание. И вопрос. ЗА ЧТО? И таким человеком стала его мама.
ОТВРАТИТЕЛЬНО…
По прошествии времени отношения стали менее натянутыми и конфликтными. Но осадок негатива остался.
Это было первое и пожалуй самое весомое, что он потерял в жизни. В прочем за первой последовала и вторая потеря. Это самоуважение.
Третьей потерей была любовь. Настоящая любовь. С искрящими на солнце эмоциями. Со слезами под ливнем. Тысячи слов. Поступки. Плохие, хорошие, глупые, смешные, злые, нелепые… Гордость, необоснованность… Но и её он потерял. Банально как в прочем и всё предыдущее. От нежелания задумываться о том, что он причиняет боль близким и уничтожает доверие своей трусостью и похуизмом.
Единственное, что он уяснил. Так это то, что человек сам себе враг, и что он ещё не готов вступать в эту жизнь пока не убедится, что он научился не делать людям больно. А самое главное нужно ЛЮБИТЬ. БЕЗОТВЕТНО,ВЕЧНО, на расстоянии, взглядом, вблизи и тесно… НЕ СУТЬ. Главное это облачно-небесное чувство. Любить и отдавать себя всего тому, кого любишь. И кроме этого понимания у него не было, а точнее не осталось больше ничего. И не кого…
И после осознание этого. Он оставил всех далеко за стеной. Глухой стеной из стеклянных кирпичей. И все они были закрашены чёрной краской. Тот свет, который раньше он впускал или же он сам просачивался, ему стал холоден. Он стал ему чужим. Словно праздник, на котором до него никому нет дела. И он неуклюже ходит, смотрит, как все веселятся и танцуют. И лишь изредка встречаются с ним недоумевающим или же сожалеющим, а иной раз и злым взглядом. Праздник на нелепой школьной дискотеке. Всё, что он сделал для себя, так это в углу своего мирка-аквариума с закрашенными стенами нарисовал жёлтым карандашом солнце, зелёным траву а третьим… И стал молча сидеть и ждать, ждать самого себя. Ждать нового… Ждать любовь… Ждать шагов и слов…      
-Кирилл… Эй… Ты здесь… Не спишь… Я еды принесла…

























20:33.


-Yee!, - Смакуя картофельным пюре прохрюкал Кирилл.
-То-то! Оно того стоило, - Словно герой-пожарник произнесла Мила.
-Что?
- Да, так в принципе ничего особенного. Священник есть у нас один. Жуткий тип я тебе скажу. Пьяный всегда. Абсолютно. И я просто не понимаю зачем? Вроде бы он не такой и дееспособный. Руки ноги тоже на месте... Ну да нет детей, жены и что? Это, по-моему, не причина для оправдания.
- Может у него хрень произошла в жизни. Ну, типа шок, там от пережитого и из-за этого у него теперь нет стремления. Понимаешь да? Или нет ничего у него в этой жизни только вера и бог. Ну и конечно стакан и бутылка. Как довесок. Бонус.
- Единственное, что с ним случилось печального, оно произошло при рождении... Он пасеонарий. В утробе матери с этим дефектом зародился, таким и остался. А бога в нём как не было, так и не будет. И веры тем более. И ещё он так смотрит на меня, хотя не только на меня. Вообще на всех. Не хватает ему,… Мила остановилась на полу слове, - Понимаешь в общем.
- Ещё бы тогда не пить. Это вполне всё объясняет...
Мила улыбнулась и посмотрела в окно. Затем почесала лоб и убрала прядь волос за ухо.
- Мила ну и такое бывает. Человек ни виноват.
- Почему?
- Потому что он не умеет или не знает. А научится, он не может, потому что нечем воспринимать информацию.
- Уши то у него есть. Он просто сам не хочет вот и всё. Быть блаженным ему проще.
- А это как раз из-за отсутствия мозгов. А если нет мозгов, то их можно заменить фантазией. А уж если нет фантазии, это самое мне кажется страшное, значит понимать вообще не чем. Функции в его природе нет такой. Он способен только смотреть, но не принимать участие. Это печально. И это не исправить. Не получится при всём желании, - Хотя знаешь, такие люди они полезны.
- …?, - Мила прищурила один глаз и почесала нос ладошкой.
- Как знаешь. Герои детских страшилок.
- А типа посмотри сынок на своего папу, будешь лениться, станешь таким же…
- Ну, что-то типа того.… По крайней мери для меня они точно были примером того как жить не надо. - И тут он посмотрел на свои ладони и подумал. «Блин, вот значит, что меня может поджидать, если я не уеду из своего долбаного города. Стану блаженным пасионарием. Хотя я и так уже два года как деградирую. Значит, вот какая будет конечная картина. Блин лажа».  Он поднял глаза на Милу и прикусил нижнюю губу.
- Забавно бесполезные полезны, а виноватые не виноваты. - И Мила торжественно подняла левую руку вверх. 
- Да. Потому что в природе всё не просто так. Надо просто уметь видеть и понимать.
- Пожалуй, - Она вытянула указательный палец вверх и погрозила им в воздухе. Затем медленно опустила руку и пальцем коснулась кончика носа Кирилла, - Смотри выше...
- Как с твоим синяком? Что было на учёбе…?
- Всё как всегда. Почти. В общем, обычный день. Правда я попала в кабинет к директору. И она признаться сказать меня удивила.
- Ходила голой и смеялась
- Уж лучше бы. Я бы вздохнула с обличением и покинула бы это заведение. По причине не дееспособности и слабоумия директора школы. Нет, она была такой. Толерантной и учтивой, местами даже милой. Дала три дня выходных. Что бы я привела себя в порядок.  Мне кажется эта старая, что-то замышляет. Но я пока не знаю что. По глазам видно. Хоть она и маскируется. Но как раз это её и выдаёт.
- Маскировка?
- Да.
- И что она может замышлять? Исключит тебя или там не знаю…?
- Нет эта дрянь такая, у неё в лице читается куча действительно нехороших вещей.
- Каких.
- Мне кажется лучше не знать и помалкивать, если знаешь. Не будем о грустном. У нас есть три дня. Целых три дня почти безграничной свободы. Что будем делать?
- А в смысле? У тебя есть планы? Или…?
- Вообще-то да. Есть одно замечательное место. Один очень старый и красивый парк. Я там была правда всего один раз. Но поверь оно того стоит.
Я его открыла для себя  зимой, когда мне посчастливилось после рождественских каникул добираться одной на поезде. Чего там было у родителей, я не помню, да и не важно. Я ехала, ехала и бум, захотелось мне выйти в двух или трёх стациях от конечного пункта моего следования. Как-то да, мне надоело ехать... Так вот сошла с поезда и пошла и почти сразу же упёрлась в лес. А ночью как раз снег выпал. Много снега.  Я помню, ещё тогда удивилась, обычно его за всё зиму и грамма не наберётся. Только лужи да талая каша.… А он помню, был чистый, блестящий. Да точно и солнце тогда светило ярче, чем обычно. Да такой знаешь, волшебный денёк был. Так вот. Я в нём просто утопала. Прямо по колено проваливалась. И шла причём так уверенно, словно знала, куда я иду и что мне нужно. Очень знаешь, странное чувство такое бывает редко, но очень метко. Ты здесь и не был не когда, а всё знаешь. В моём случае каждое дерево, яму, тропу. Как будто какое-то потерянное место из детства. Знаешь, заманило подсознательно. В общем, не объяснить, надо прочувствовать.
И мысли знаешь?! Они исчезли. Ну, просто взяли и испарились. Ровно за сутки до этого мысли были отвратительные. Безысходность жуткая. А тут  хлоп.… И вообще ничего. Чисто, кристально, легко. Просто бери и наполняй голову новой жизнью. И что самое странное по мере приближения к парку это чувство чистой отрешенности и поглощающей эйфории усиливалось стократно. Я как болтик побежала к огромному магниту. И просто носом уткнулась в пригород. Всегда забываю, как он называется. Так вот прогуливаясь по пригороду, я и наткнулась на этот парк, точнее в его ворота. А ворота этого парка они большие, старые, немного седые, как великаны. Пробирает до самой глубокой глубины и глубже... УХХ.… Погоди. Ладно, всё остальное завтра. Хорошо?  Поверь, там дальше будет всё красиво, ну немножко печально и самое главное.… Будет огромное море любви, зелени и качелей. Да-да именно так. -  Сказав это, Мила легла на кровать, поджав колени, и закрыв глаза, улыбнулась.
- А? Ну ладно. У меня только один вопрос как мы отсюда свалим...
- Завтра друг мой всё завтра. У меня припасены парочка другая секретов.
- Ок.… А сейчас?
- Спать. Идёт?
- Ок…      
            










Сон Милы.

- Эй, небо. Мы где. Почему опять темно. И ничего не слышно.
- Всё в порядке, просто открой глаза. Дурёха.
- А точно блин…
- А не слышно, потому что звуков нету. Мы же ветер. Или ты хочешь быть светом?
- Да давай я буду светом, а ты ветром, только, чур лёгким и летним.
- Хорошо. Как скажешь.
- И…
- Терпение. Ещё чуть-чуть. Воооооооот. Вот мы почти на месте. Чувствуешь.
- ДА! ДА! ДА! ЧУВСТВУЮ…. Это просто КОСМОС….
- А теперь самое ОФИГЕННОЕ !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- А!
- МЫ ВОРВЁМСЯ К НЕМУ В КОМНАТУ ЧЕРЕЗ ОТКРЫТОЕ ОКНО. ТЫ И Я. МЯГКИЙ ЛЕТНИЙ СВЕТ И ТЁПЛЫЙ ЛЕТНИЙ ВЕТЕР.
-….
- НУ, ПОНЕСЛАСЬ!
-
- ………………………………………………………………………………….
-ЭТО! ПРОСТО! Я…
- МОЛЧИ! ТИХО!
- ОП! Ну, вот мы на месте.
-…………………………………………………………………………………..
- Да я знаю, у меня точно так же было в первый раз! Хотя всегда каждый раз как первый!
- Я! Блин.
- Помолчи. Просто помолчи. От таких ЭМОЦИЙ! Можно и того… Серьёзно. Либо головой тронуться, ну в лучшем случае. А так разорвешься на кусочки. Хотя…. Нет, по-моему, ничего прекрасней, чем разрывающийся на тысячи ЭМОЦИЙ летний свет….
-………………………………………………………………………………….
- Ты просто искришься! Да пожалуй, из тебя получился бы офигенный летний свет. Сколько ЭМОЦИЙ в тебе. Я такого раньше не видел. А поверь, повидал я многое. Повезло ему. Раз ты захотела именно к нему ворваться в комнату. Да! Ему определённо повезло. ОЧЕНЬ!
- ЭЙ! Ты поглотила всю комнату. Одним махом. Каждый тёмный уголок. Мила ты огромная колыбельная. Сплетенная из ЭМОЦИЙ и СВЕТА.
- Я выбрала его, потому что он нуждается в этом. Разве ты не почувствовал тоску и унынье в этих стенах?
- Да я чувствую, но таких как он тысячи. Одиноких и запутавшихся.
- Я не знаю, наверно потому что он единственный, кто пришёл ко мне. К человеку с точно такими же проблемами. И поверил мне. Понимаешь. Не сбежал. Остался.
- Ему просто некуда идти. Вот и всё.
- Нет, я чувствую, что нет. Я вижу в его глазах. Он устал бегать, прятаться и врать. Он больше не куда не хочет идти. Он нашёл своё место. Он искал его очень давно. И наконец, нашёл.
- Это ты так говоришь, потому что не хочешь его отпускать.
- Да! ДА! Я этого и не скрываю. И это тоже. Я давно ждала человека. И вот! ЧУДО. Он  пришёл. Как.…Как спасение ...
- Возможно. Я  не спорю. Вы оба нашли, что хотели. Но послушай кроме тебя в твоем мире, его больше, ни кто не ждал. Он чужой для них. Понимаешь. Это очень плохо. Это может навредить вам. Да! Он нашёл дверь в тот мир, который искал. Но он там совсем не к месту. Его ни кто туда не звал.
- Почему? Какая разница? Мне всё равно. Я не позволю забрать его у меня. Да это эгоизм.  Но я не хочу иначе…
- Извини, я не хочу тебя обидеть. Правда.  Я всё понимаю. И его и тебя.
Но это, к сожалению, без продолжения. Вы похожи, но вы из разных реальностей. Ты не сможешь жить в его мире. Потому что ты всего лишь сон. Частичка его подсознания. Ты реальна, только когда он спит.  А он не сможет жить вечно во сне. Рано или поздно он всё равно проснётся. И те проблемы, от которых он спрятался в своей голове, всё равно его настигнут. Но если даже он здесь и задержится надолго, всё равно Мила это без продолжения. ИЗВИНИ, НО ЭТО ТАК.
- Я не верю. Я отказываюсь. У всех есть шанс. Мне плевать. Их, наш, мне безразлично. У меня есть свой мир. У него тоже. И они пересеклись. Значит это, что-то новое. Это новое измерение.  Наше. Моё и его. А значит, всё другое не имеет смысла. И находится за границей. И к нам не имеет ни какого отношения.
Блин я тоже хочу ЛЮБИТЬ. Почему так?
- Так люби. Мила. Это замечательно, что ты способна любить. Но тебе ли не знать, что два человека, так и останутся всего лишь обычными людьми.
А ЛЮБОВЬ. ЛЮБОВЬЮ. И не всегда она будет рядом. И именно такая как хочется.
-А если этого хотеть вместе? Если два человека….
- Мила. Бедная, измученная, уставшее дитя. Я понимаю тебя даже более чем. Но пойми, всё может рухнуть в один миг. Просто взять и исчезнуть. Это всё не устойчивое, хрупкое. Ты можешь проснуться как то утром, а его уже не будет. Он тоже проснётся. И что тогда? Это изначально было иллюзией. Так вообще не должно было быть. Человек не может вот так просто захотеть и не просыпаться. Жить, даже не жить, а вечно находится у себя в подсознании.
Это мир снов. Здесь и без того всё не стабильно и хаотично. И ты частичка этого пространства. Это как две параллельные прямые. А вы встали где-то посредине. Откололись от своих реалией. Реалией абсолютно разных. Как чёрное и белое. И вот вы….
- И чего теперь? Как быть? - На этот вопрос я не смогу дать тебе ответа. Может это будет зависть от силы вашего желания быть вместе. Может от безграничности фантазии или от…. В общем, я не знаю. В конце концов, вы же нашли друг друга. Стремление и потребность в любви не знает границ. ОБСАЛЮТНО. И может, как мы видим, проникать даже в такие места. А самое главное отыскать людей и переплестись между ними. Ваши чувства и эмоции как-то умудрились найти друг друга. И привести к друг другу. И мне поверь очень жаль, что такое чудо обречено.
-………………………………………………………………………………….
……………………………………………………………………………………
- Эй! Не молчи. Твой свет начинает тускнеет. Мила! Не надо. Если ты будешь грустить, то можешь пропустить те мгновения, которые у вас есть сейчас…
- Я не хочу мгновения, я хочу всегда…
- Мила…
- Расскажи мне про него.
- Ок. Садись поудобней на подоконник.
   
      






































Новое утро.

Они лежали как два эмбриона в утробе матери. Тихий еле ощущаемый свет медленно поднимающегося, где-то за полотном облаков солнца аккуратно просачивался сквозь щель между занавесками. Было прохладно. Стёкла покрылись испариной. И в комнате чувствовался запах прошедшего ночью дождя.
Утро было тихое. Над всем миром навис туман. Густой и белый как молоко. Но, не смотря на это, вся растительность приобретала свою естественную, природную окраску. Яркую, насыщенную, жирную, сочную и гипнотизирующую. Многовековые изгибы ветвей... Неповторимые узоры листьев…  В ней было заключено огромное количество деталей, и в тоже время она была проста и понятна любому человеку. И её легко можно было представить и скажем, нарисовать  детским рисунком...
Кирилл проснулся. Мила ещё мирно спала и лишь еле заметно шевелила губами. Немного полежав, он встал и, стараясь не издавать шум слез с кровати и слегка пошатываясь, пошёл на цыпочках по скрипящему полу к двери…
Мила открыла глаза и дотронулась до кончика носа пальцем. И прикусив верхнюю губу, приподняла голову. «Утро. Ещё рано». Вытянув руку, она попробовала дотянуться до запотевшего стекла. Но через мгновение она замерла и резко повернулась. Взгляд её застыл и глаза закрылись. «Его нет. Неужели всё?” Медленно повернувшись к окну, она отодвинула занавеску и стала смотреть, как капли испарин стекают вниз по мутному стеклу. Её затрясло. Словно ей стало холодно. Веки отказывались подниматься. В груди стал расти комок. Сначала он напоминал стекловату. Легкое, почти не весомое чувство, но очень не приятное и вызывает раздражение. Вся грудная клетка заполнялась этой ватой. А потом вата приобрела вес и форму… И с каждой секундой становилось всё труднее дышать… В горле  пересохло…. Каменный кусок стекловаты стал медленно испаряться и превращаться в слёзы….
«Я не хочу, нет, не надо, почему именно сейчас, когда всё так гадко вокруг, я не смогу одна, нет…»            
- Блин Мила…! Это ужасно. В ваших туалетах неприлично чисто…;! Там почти наверно даже можно жить;! Мила? Ты чего там делаешь?
- Смотрю в окно…, - Вата съёжилась и растворилась.
- Мы с тобой не опоздаем?
- Я думаю нет… - Равновесие мыслей опять вернулось к ней.
- Ну, смотри, лучше всего такие походы делать с утра….
- Я знаю…. Кирилл больше не делай так хорошо.
- Ок. Но только куда мне это делать в кровать?
Мила кинула подушкой в Кирилла, но не попала в него.
- Эй чего с тобой с самого утра? Чего такая нервная?
- Нет, ни сколечко, просто немного задумалась. Утро особое. Таких я ещё не видела. Странно как то. Чувство такое,  словно оно единственное и больше подобного не будет, А ты тут со своим туалетом.
- Почему? Ну, в смысле я про утро.
- Не знаю? Может, конечно, и будет, но очень не скоро. И мы вряд ли его увидим и почувствуем. Хотя…. Ладно не важно.
- У каждого утра есть своё настроение, -  Сказал Кирилл и поднявшись, тоже стал смотреть в окно.- Будет другое. Совсем с другими эмоциями и чувствами. Я вот всегда, если удаётся такая возможность, утром гуляю. Когда знаешь совсем ранее утро. Часов пять, шесть. В городе пусто нет почти никого. Всё кругом ещё чистое. Воздух, улицы, дороги, люди идущие по ним. Они тоже чисты. Утро всех очищает. Даёт что-то особенное. Какое-то чувство, схожее с чувством свободы. Как знаешь, словно очень долго существовал, гнил в литровой банке, а потом она разбилась, или ещё что, ну, в общем, ты освободился и вот идёшь по утреннему городу. Нет ни кого, кто бы знал тебя, кого ждал бы ты. И тебя тоже будто нет. Нет для продолжения. Ты не существуешь для дня, который сочится тысячами красок и слишком рассеян и не постоянен. Для ночи с её вычурностями и тайнами…. Нет…. Однозначно это всё не для тебя, слишком уж много правил. Ты ощущаешь жизнь, только утром. Только в эти переходные часы. От тайн к не постоянству или на оборот не важно. День и ночь всегда врут друг другу. А иногда вообще меняются своими настроениями….Утро это пролог и эпилог в одном флаконе….
- Ну да, - Сказала Мила отвернувшись от окна. Взгляд её устремился в потолок. Затем переключился на ладони. Она стала тереть  их пальцами. «Буфф! Соберись.»
- Ну что выдвигаем. А позавтракаем, где-нибудь там идёт?, - Сказала она, сползая вниз с кровати.
- Хорошо.
Выбраться за территорию школы на удивление оказалось просто. В дальнем углу дворика, который находился прямо за общежитием, был небольшой заборчик. Кириллу примерно по пояс. А за ним находилась парковая зона. С кучей тропинок и периодически попадающихся скамеек. А за ней начинался лес. Почти манящий, почти бесконечный лес. И поляна огромная бесконечная поляна. С высокой травой.   
Идти утром по внутренним дворикам, лестницам и вымощенным серым кирпичом дорожкам было очень странно. Кругом было тихо. Ни шелеста листьев, ни ветра над деревьями, ни пролетающих мимо птиц. Только звук собственных шагов. Во всём этом спокойствие чувствовалось, что-то потаенное. Словно это просто маска одетая на это место. На самом деле здесь всё гораздо трагичней и безысходней. Да именно так…. Безысходность поглотила здесь всё…. Каждое дерево, камень, каждое окно в которое смотрят люди, но ни чего не видят от залепившей всё пустоты. Краски с первого взгляда спокойны и обычны. А на самом деле они давно уже выцвели. И не несут в себе абсолютно ничего. Ни лож, ни правду, ни чего…. Только глухую оранжево - серую безысходность. Это место похоже на человека, который разбился в дребезги, упал и лежит с глазами красными от шедших когда-то слёз. Смотрит в небо отсутствующим и пограничным взглядом. Он бежал. Бежал, не видя ни чего перед собой. Бежал всегда и всюду. Падал, ломал руки, ноги, разбивал, голову и лицо. Но знал, что нужно вставать и бежать дальше. У него была цель, идея, в конце концов мечты, потери, разочарования, опять потери, боль, голод, усталость и тысячи слов. Он старался. Искренне. Хотел быть большим. Больше чем окружающая серость в прохожих, его знакомых и друзьях. Бесконечное число ошибок не давали ему покоя. Каждый раз почти с нуля, почти умирать, почти рождаться, почти счастье, почти любовь, почти смерть. Никогда на сто процентов он не был ни в чем уверен. Но он бежал. Бежал к заветной иллюзии. Делал то, что у него лучше всего получалось. И вот, наконец, обняв, взлетев и погрузившись в тот мягкий тёплый летний свет, он почувствовал себя нужным, живым. На сто процентов…. Грудь его стала, рваться изнутри. Рваться, от бившегося в ней сердца, от скомканной в нёй боли, потребности в любви и накопленном за долгие годы одиночестве. «Вот оно я нашел, кричал он. Я могу это всё из себя вырвать и больше никогда не ощущать этих беспощадных эмоций, я не одинок….».
Но человек запнулся….  Может, оступился….  Возможно, вся накопленная в нём боль оказалась настолько огромна, что поглотила всё вокруг и тот свет, который он обрёл…. Или свет был не настолько сильным, что бы выдержать такой комок отчаянья …. Или, же настолько сильно за всё время одиночества атрофировались все его чувства и способности дарить, получая любовь, что он просто сам не выдержал и сгорел….  А может он сам придумал, что это именно, то чего он так долго ждал.  Поверив в этот самообман он….
В общем, свет пропал, и человек полетел головой вниз прямо на мостовую. Бац!!!! И вот он лежит на асфальте…. И нет ничего, настало полное непоколебимое опустошение и оранжево - серая БЕЗЫСХОДНОСТЬ. Зрачки сначала сузились, а затем расширились до планетарного размера и так и зафиксировались в этом бледном впялившемся вдаль уходящего асфальта лице…. 
И лишь зелень была единственным настоящим…. Живая и независимая, не поддельный абсолют чистоты….
Мила шла впереди и постоянно оглядывалась.
-Кирилл…, -  По матерински подгоняла она его, - Не отставай.
- Да - да… Не отстаю.
- О чём ты сейчас думаешь…?
- Как бы это сказать. О всяком. Хотя вру. Я иду и думаю об этом месте.
- О школе или…. Вообще?
-…. Вообще.
- И что приходит в голову? 
- Оно знаешь такое тихое…. Оно впало в кому…. Знаешь, словно нечего ждать и не к чему стремиться, но всё же живёшь или правильнее будет сказать существуешь .
- Пустая надежда...
- Нет, вряд ли. Другое. Просто уже всё пережито. Всё пройдено, сделано…. И всё без толку. Знаешь здесь жёсткая безысходность….
- Это ФАКТ….
- Скорее некое ожидание прошлого. Надежда, что оно вернётся и всё будет круто...













Зелёный поезд.

Было прохладно. На платформе стояло пять человек. Они находились в ожидании. Кто-то, замерзал и переминался с ноги на ногу, кто-то молчал, кто-то курил, кто-то ходил из стороны в сторону или просто сидел на лавке.
Утренний поезд задерживался. Голос из рубки сообщивший эту новость. Он звучал не разборчиво, и едва уловимо для слуха. Он больше напоминал  глухой скрежет ржавого и мягкого металла.
Вдоль всей платформы густо тянулись кусты и небольшие деревья. И из-за этого её не было видно со стороны леса.  Железную дорогу скрывали густо растущие кустарники и деревья. Шум от проходящих поездов слышен, а не понятно с какой стороны проходит дорога.
Вокруг платформы висела всё та же, оранжево - серая краска. Она сливалась с окружающим зелёным пейзажем и просачивалась в него. Получался некий гибрид…
Мила молчала, Кирилл тоже стоял молча и просто смотрел в сторону откуда должен прейти состав…. И вот, наконец, поезд показался,  вдалеке. И медленно, словно уставший человек, поезд подъехал к платформе. Это было единственное, что нарушило ватную тишину. Скрежет железа и хлопки раскрывшихся дверей.  Единственный шум за всё утро….
Они зашли и сели в холодный вагон зелёного поезда. Стенки были беловато-серые, лавки деревянные и желтого цвета. Окна заляпаны разводами и следами от ладоней. А из-за тумана не было видно того что было за стеклом. Поэтому смотреть через них не очень  хотелось. Периодически на стенах проскальзывали выцарапанные чем-то острым надписи. А пол был грязный и затёртый.
Зелёный поезд тронулся….
Стало опять тихо. Шум поезда не был так отчётливо слышен как в начале. Он сменился еле различимым, придавленным шепотом…..
Теперь появилась другая картинка, цвета остались прежние, только немного потускнели. Картинка более серая и более выделяющаяся, чем отсутствие звука.
Люди. Точнее их лица и позы, в которых они сидели на жёлтых лавках. Каждый день утром и вечером. Один и тот же проклятый маршрут. Выработанный график сжигания жизненного времени. Ехать, молча глядя в пол, перед собой или в залапанное ладонями стекло. Ехать с миллиардом мыслей отсутствия. Мыслей приходящих в голову только в беловато-серых вагонах зелёного поезда, потому что в любом другом месте они и не смогли бы появиться. Одиночество съедает, не смотря на находящихся рядом людей. От их присутствия только хуже. У каждого из них есть своя индивидуальная коробка. Старая картонная коробка. Коробка, которую ты получаешь, когда в самый первый раз едешь в беловато-сером вагоне зелёного поезда и она навсегда остаётся с тобой, и всякий раз когда ты снова заходишь, её тебе выдают при входе... А при выходе ты её отдаёшь…. Коробка с очень печальным и унылым содержимым. Коробка полная самых потаённых глубин подсознания.  Коробка мыслей, страхов, одиночества, промозглости, оранжевого цвета ушедших дней и лиц тех, кто когда-то был  рядом, был крайне важен…
Вот сидит девушка, она смотрит в окно. Не отводя глаз, не меняя лица, она отсутствует. Отсутствует для самой себя и окружающего её однообразия. Бесполезно представить, о чём она думает. Полнейшее безразличие и граничащее с безысходностью момента очередное осознание деградации. Она просто поглощена этим местом. Этим миром безысходности и однообразия. Именно в пути она понимает это.  Дорога для неё это теперь единственное, что осталось в её когда-то стремительной и насыщенной жизни. Маршрут от дома до…. И обратно. По крайней мере, у этого отрезка есть начальная и конечная цель, чего нельзя сказать про её жизнь в целом. Но этот отрезок убивает сильнее всего…. Потому что именно на нём твои мысли уводят в самые далёкие углы подсознания…. От них тошно, но…. Это всё, что остаётся от человека. Комок воспалённого сознания. Действие реальное и простое.       
Ехать ещё долго….
Молодой человек потерял ориентир во времени, он смотрит на свои ладони, периодически поднимая голову и оглядываясь по сторонам. Он одинок… Его ни кто не ждёт там, в конце его пути…. Он по обыкновению выйдет, закурит сигарету стоя на платформе. Немного постоит, подождёт, пока поезд тронется, пару секунд проводит его взглядом и пойдёт по направлению к старому парку. Идя по улице маленького пригорода, он будет смотреть перед собой и иногда на потускневшие от дождей  балкончики, витрины, и вечно зелёные детские площадки. Его взгляд будет останавливаться на них, но ненадолго, и только для того, что бы вскрыть в себе маленькую долю тёплых воспоминаний.  Которые согревают в серой пелене холода, бесконечной  опустошенности, и кажется вечной усталости. Он любит…. Кажется, что нет человека на всей земле, кто бы любил как он…. Так чисто и…. НО…. Всё что он любит прошлое…. Из  прожитых дней и ночей. Прошлое, которое можно нарисовать, просто представить или погрузится в него, сидя в каком ни будь месте из этого прошлого. Оно больше не придёт, его нельзя будет пережить ещё раз…. Оно застыло вечно зелёным летом на жёлтой глянцевой бумаге… Необходимость движения перестала иметь свою ценность для него. Ведь всё его движение было для неё…. А теперь её нет. Время застыло зеленью травы у  скамейки возле подъезда дома, где она…. Время оно медленно его убивает… протекая вдоль оранжевых дней  существования. Не потому что он слабый человек, который не может найти в себе сил идти дальше, просто ему этого не надо. Теперь он лишь полупустая оболочка самого себя. Оболочка, наполненная прожитым и бесконечной любовью.   Просто ещё один такой же, как и все усталый пассажир….               
Промозгло, зелёный поезд едет всё дальше. Теперь в окне, если вглядеться, можно было разглядеть мелькающий всё тем же однообразием пейзаж….  Деревья, линии электропередач, трава, туман и бесконечный маленький забор из сетки рапици ползущий вдоль дороги….
Женщина, идущая по вагону, неспешно оглядывает сидящих на лавках людей. Когда она увидала Кирилла, она приостановилась, тяжело вздохнула и побрела дальше. Она села в трёх лавках от Кирилла и Милы. Открыла книжку, надела очки и начала читать.
Грустный, измученный почти потухший взгляд медленно скользит вдоль по мелкому шрифту. Глаза периодически закрываются на пару секунд, а затем вновь погружаются в мир литературного произведения. Этот способ спасает её уже долгие годы. Чтение и загородный участок  почти двух часах езды от её дома. Её муж пьёт, он бесполезен и жалок, его последние положительные качества растворились в парах алкоголя ещё лет семь или восемь назад. Отвратительно. Она его любила, теперь это то, что её убивает. Убивает каждый день. Стирая её, превращая в бесформенное серое пятно. Кляксу. Не способную на твёрдые поступки. Он как вечная короста, которую невозможно оторвать и не выносимо больно жить с нею… 
Сын которого она безумно любит живёт в с своём собственном мире. Они почти не разговаривают около трёх лет. У них нет общения как токового. Есть фразы, диалоги, споры, но нет общения и понимания. Между ними стенка. Тишина. Она думает, что сын её ненавидит. Она старается дать ему больше, что бы, наконец, порвать эту глухую стенку пустоты. Она очень ранима, её легко обидеть, обмануть, но её терпения и любви хватит на целый мир с головою….
Глядя на женщину Кирилл стал не заметно погружаться в её мир…. Осознав это ему стало не по себе:
- Нет, это выше меня я больше не могу это слышать и видеть, -  Сказал он достаточно громко.
- Что? - Мила повернула к нему голову. И женщина, сидящая в трёх лавках от них, тоже подняла голову и стала смотреть на Кирилла.
- Мила я пойду, покурю хорошо. Я хочу немножко побыть один, - Он встал и пошёл к тамбуру. По пути попросив две сигареты у молодого человека, смотрящего на свои ладони. Мила переглянулась взглядом с женщиной и та как бы успокаивая её слегка кивнула головой и опять стала читать книгу. Мила отвернулась к окну. 
               
               
             




               
08:34.
На часах было 08:34.
День обещал быть пасмурным. Из-за навеса серых облаков не было видно ни грамма солнца. 
Улицы пригорода были длинные и прямые. Вдоль тянулись густо насаженные деревья и кустарники. Небольшие магазинчики и табачные лавки присутствовали здесь в изобилии. И пользуясь таким случаем, Кирилл выпросил у Милы мелочь и купил пачку сигарет. Небольшие двухэтажные дома и завораживающие зелёные дворики, в которых периодически исчезали входящие люди. Манили заглянуть в них, сесть на лавку и выкурить парочку сигарет. И не спеша пойти дальше. Было тихо. Лишь стук каблуков и шум периодически проезжающих машин вплетался в утро. Цвет стал глубже и мягче. Более повзрослевший. И более потерянный. Сам для себя, сам в себе и для всех окружающих. Каждый проходящий был частью этой вселенной. Такой похожей на сотни других, но все же в чём-то индивидуальной и особенной. Каждый живущий в этом пригороде ненавидел его, проклинал каждый день, мечтал покинуть его и не возвращаться, но всё это только мысли и не более. Они давно уже часть его нервной и жизненной системы. Как камни в асфальте, убрав который станет неудобно ходить. Они сплелись с окружающим, стали персонажами картинки на старой фотоплёнке. Они при всём желании не покинут его. Им некуда больше идти. Так как их ни кто не ждёт здесь, а уж где-то там, подавно…. Желто-белые стены, балконы, пару мостов, парапеты, скамейки это то, что будет стоять после их смерти. Окружающие декорации заключили сделку со временем. Оно их щадит и уничтожает очень медленно, по сравнению скажем с людьми или животными.  А взамен они хранят в себе всё то, чем их пропитывают люди. Будь то одиночество на скамейке, радость на качелях... Они холодны, бесчувственны и обречены заранее на унылое и медленное распадение на атомы. В каком-то смысле идеальные сторонние наблюдатели жизненных картинок. Трагедий, счастья, одиночества, любви и прочим содержимым багажа, который человек тащит за собой до последней своей минуты.         
Спешить не было смысла. День только начинался.
Пошёл мелкий дождь. Люди задвигались быстрее. Петляя между прозрачно грязными лужами асфальта. Им не хотелось промокнуть по дороге на работу. Так как придётся весь день сидеть в сырой одежде. Лишь Мила и Кирилл шли медленно, ловя каждую секунду присутствия. Кирилл курил и смотрел по сторонам. Ему было спокойно и почти легко. Только чувство голода.
-Мил, а когда мы будем есть?
- Обжора. Шучу, я тоже что-то захотела перекусить. Поверь почти сразу, как мы найдём  тот самый магазин, с самыми вкусными заварными пирожными мы будем завтракать…. Вот, кажется нам сюда….
- Как это почти? Блин что за лажа?
- Успокойся, я понимаю конечно, что тебе меньше всех досталось, но потерпи. Скоро всё будет. Купим, дойдём да парка, сядем и позавтракаем.
- А что мешает нам сделать это где-нибудь поближе?
- КИРИЛЛ. НЕ НОЙ!, - как генерал новобранцу посоветовала Мила. 
- Слушаюсь сер… 
- В самом деле …
- Всё ладно молчу…, -  он затянулся почти докуренной сигаретой и выбросил её в урну.
- Любуйся лучше видами. Где ты ещё прочувствуешь такую тихую безысходность и потерянность чувств и действия.
Мила слегка толкнула Кирилла бедром и обняла.
- Ладно, не злись вот магазин. Я специально искала его, там просто потрясающие заварные пирожные.  Не попробовать их, по-моему, просто преступление., - И Мила подтолкнула Кирилла к дверям магазина-кондитерской.   
Парк, точнее вход в него был виден издалека. Огромные старые ржавые ворота стояли почти как великаны. Кириллу по крайней мере тоже так показалось. Они прошли через них и медленно побрели вдоль аллеи.
- Вот оно. Как же я хотела попасть сюда ещё раз. И вот случилось.  Скоро я наверно подумаю, что я счастлива? Да совершенно определенно. Ну и замечательно.
Мила посмотрела на Кирилла. Затем быстрым шагом обогнала его и обернувшись сказала.
- Стоп! Погоди. Просто остановись. Постой минуту. Почувствуй. Просто одну минуту. А потом пойдём. Идёт?  Почувствуй, как окружающее меняется вместе с нашим внутренним состоянием. Словно внутренний мир вылился наружу и слился с ним воедино…   
Кирилл посмотрел на небо и глубоко вдохнул воздух в лёгкие. Достал сигарету и подкурил. Мила опустила взгляд на землю. И опять секунды растянулись до размеров целого века. Но в этот раз это было приятно. Можно было всего лишь протянуть руку и дотронуться до руки другого человека. Ощутить тепло, пропустить через себя. Прочувствовать каждый изгиб. Это самая лучшая реальность, не смотря на то, что это просто сон. Не важно, её или его. Кругом настолько всё одинаково и запутано, что сон, кажется гораздо правдивее и живее.
- Что теперь? Я полагаю надо идти дальше, - с сарказмом школьника спросил Кирилл. 
- Не терпеливый. Кирилл спокойнее, проще, всё будет как будет. Главное раньше времени не торопиться с выводами и изредка заглядывать в прошлое, а точнее на лучшие его моменты и верить, что будет ещё лучше в будущем.
- Чего?
- Это я к тому, что ты сегодня поешь лучше, чем вчера и позавчера;! Поверь намного лучше и сытнее. Не обращай внимания, со мной бывают  такие вот словесные выбросы мыслей. Пойдём уже.
И они пошли дальше по длинной и прямой дороге. Тянувшейся кажется до неизведанных миров. По бокам были густо насажены кустарники. Каждый из них был аккуратно подстрижен. И вообще с нутрии парк был ухоженным и аккуратно красивым. Чего нельзя было сказать, увидев его с улицы. Сейчас кроме Милы и Кирилла в парке были только дворники.
- Странно сентябрь, а деревья и трава всё равно зелёные?, -  Сказал Кирилл глядя под ноги. 
- Да…! Ну что же будем считать, что и такое бывает. Это же замечательно. Да и, в общем-то, здесь всегда так, сколько я себя помню. И это признаться меня очень радует.
Мила стала улыбаться подобно ребёнку на прогулке. Ей было интересно всё окружающее её, всё до чего мог достать её любознательный взгляд.
Ощущение того, что эйфория скоро её  захватит в свои объятия и начнёт медленно и нежно по матерински душить, выжимая  кисло-сладкий сок счастья  из самого нутра её тела, не отпускало и становилось сильнее. Даже окружающее пространство стало её полем деятельности. Она вспомнила, что жутко любит рисовать. Медленно, осторожно цветными карандашами или красками.   
Каждый миллиметр полотна, каждая чёрточка и контур рисунка. Мир стал подвластен ей и её мастерски разыгравшемуся воображению.
Она  словно сама научилась его рисовать. Или точнее передвигать и менять местами отдельные его части. Менять по своему усмотрению. Становиться просто частью рисунка или же его художником. Рождать новое и возвращать всё на свои места.
- Если действительно это-то самое место. Ведь по сути это ни чьё, то почему оно должно находиться именно здесь, а не там, - Сказала Мила вслух. Посмотрев на скамейку.
- Что?, - Кирилл не совсем понял её мысль.
- Идем, говорю дальше... , - Подталкивая его ладонью сказала Мила.
 Пройдя достаточно много от ворот, они спустились по лестнице на другую, более узкую дорожку. Мила продолжала свой крестовый поход против реальности с вымышленными карандашами наперевес. Кирилл медленно шёл рядом…. Пройдя ещё не много, он увидел в вдалеке зелёный угол. Который сразу же стал манить его к себе. «Он был весьма странный». Ну конечно это просто были густые деревья, и кусты. Ну, может там, их было чуть больше чем везде. Но именно тогда ему они показались такими манящими. Точнее, то, что находится за ними. И в тоже время опасными. Почему? Он не мог объяснить. Может свет как то по особенному падал на них или просто его фантазия разыгралась. Он не понимал. Почему его непреодолимо потянуло туда? Как маленькую гайку большим магнитом. Он не понимал.  Но в тот же момент ему стало страшно попасть за навесу листьев и веток. Страшно так, словно как только он туда войдёт, ему воткнут нож прямо в спину. Страшно до сухости в горле и мелкой трясучки. Манящее как жизнь у приговорённого с петлёй на шее. Появилось ощущение того, что это единственное место, где настанет покой и умиротворение. Место вечной нирваны и лёгкого чистого летнего сна. Место последнего падения, после которого уже больше не встать никогда. Зелёная коробка счастья, из которой уже никогда не выбраться. Нахождение там как ожидания удара в темноте. Но в тоже время прибивание легкое и тёплое.
Противоречия выворачивали его на изнанку. Душили и целовали одновременно. Краски болезненности и счастья перемешивались и растекались.
- Нарисую здесь дверь...      
- Что? В смысле ты про что?, - Резко произнёс Кирилл, даже сам не поняв, что сказал.
- Не важно, просто мысли вслух. Нам кстати сюда.
Сказала она, показав пальцем на растущие зелёные ворота.
«Ну, вот пока я думал об «ЭТОМ». Меня тащит «ТУДА» единственный человек, которому я сейчас доверяю.»
- А куда мы вообще идём,- Слегка испуганно спросил Кирилл.
- Гуляем.…, - Мила словно местный, знающий все прелести и тайны парка целенаправленно двигалась в перёд. 
- Ок. Ты босс. Давай рули нашим курсом, - Сказал он криво улыбнувшись.
- БОСС;! Да я огромный БОСС;! Уважай меня…
- Что-то сегодня ты в ударе, с чего это вдруг? Что-то за ночь произошло?
- Не поверишь не только за ночь. Но ещё и за утро и до сих пор происходит. А что происходит, сама не понимаю. Потому что я БОСС ХА-ХА-ХА, - Пафосно засмеялась Мила. - Вот так….  ;!
« Вот и всё…». Кирилл взял Милу за руку, закрыв глаза и сделал шаг.
 
               
         



   
    













Завтрак на качелях…

Начло теплеть.  День  набирал свои силы. Солнце  тянулось выше. И остатки холодного осеннего утра  медленно исчезали как испарина на мутных стёклах.  Ощущение того, что день будет  тёплым, было  почти  сто  процентное. И почувствовав это -  трава потянулась вслед за ползущим наверх солнцем.  Когда-то серое полотно неба  постепенно окрашивалось  сине-голубой и прозрачно-чистой краской тепла. Теперь зелень вписывалась в общую картину и не смотрелась так вызывающе революционно как раньше. Она отлично дополняла общую целостность лёгкости и девяносто девяти процентной свободы .
Плавно сползая вниз солнечные лучи, наполняли собой пространство и время. Словно одна большая литровая банка под струёй теплой воды из под крана. Реальность, в которой они сейчас прибывали, наполняясь теплом  и светом. И капли прошедшего ночью дождя  исчезали,  превращаясь в облака. Увлажняя насыщенные непонятно откуда взявшиеся краски. Ещё пару часов назад, кругом всё было мёртво оранжевого цвета, а теперь цветовая гамма жизни текла по венам потерянной в пространстве реальности.
Идя, Кирилл ступал медленно, но уверено. «Не так уж всё и плохо….». Земля под подошвой его ботинок казалась ему живой. Она словно дышала вместе с ним. Синхронно. Лучи солнца, которое уже было на приличной высоте, просачивались через живую крышу листьев и веток. Лёгкие порывы теплеющего ветра забирались в волосы и под одежду. Теперь это было даже приятно.
Коридор, в который они попали, на удивление Кирилла оказался, не таким уж и длинным. И по мере того, как они приближались к выходу из него, земля становилась мягче и теплее, а трава, которой не было в начале, стала проглядываться в изобилии.
Мила с улыбкой на лице махала в воздухе руками, имитируя, теперь уже кисть, краски и палитру. Она брала много краски и рисовала большими и небрежными мазками. Цвета она выбирала яркие, ни каких тёмных или серых оттенков. Только самые яркие и отборные .
- Я нарисую для нас отличный поляну. Тёплую и мягкую. И посредине будут обязательно качели.
- Зачем?
- Потому что качели - это великолепно. – Ответила Мила с серьёзным лицом.
- Меня на них тошнит, если я долго на них качаюсь. 
- Это нормально. Они почти как наша жизнь. Вверх, вниз, вверх, вниз, а иногда противно и даже тошнит. Можно конечно спрыгнуть, но тогда единственное, естественное движение прекратиться.
- И что потом? – Спросил Кирилл, не понимая, что Мила хотела этим сказать.
- Как тебе сказать друг мой? НИЧЕГО. Абсолютно НИЧЕГО. Почти наверное, даже смерть.
Кирилл ни чего не ответил. И молча, прикурил сигарету.
- Как можно так часто курить?
- Нормально.
- Дай мне тоже. Ни когда не пробовала.  – Мила взяла сигарету и растворилась улыбкой как Чеширский кот. – Потом покурю. В какой-нибудь особый момент.
Когда они вышли из живого коридора им в глаза моментально ударил яркий свет прямых солнечных лучей. Тепло мгновенно пробежалось по телу приятной струёй. Свежесть от ночного дождя висела в воздухе. Море травы манило своей безбрежностью. Хотелось нырнуть в него и медленно поплыть на спине. Небо было чистое. Не единого облака. Ветер тёплый и мягкий. И почти нет ни какой болезненности. Нет бесполезных мыслей о своей непригодности и никчемности. Вместо этого есть огромный поток эйфории исходящий из недр зелёного моря. Он просачивается сквозь одежду и кожу. Впитываясь в нутро. Перемешиваясь с мириадами кровеносных тел. Растекается по венам и проникает в сердце, заставляя его биться сильнее. Зрачки сперва становятся маленькими как игла булавки, а затем расширяются до размера космоса. И всё происходящее становится похожим на бесконечный ярко-цветной трип.
- Я буду первой. – донеслось из моря.
И Кирилл переключил внимание на бегущий силуэт Милы. Мгновенно сильнейший поток подхватил его и потащил в глубину. Не успев понять, что происходит он уже бежал по траве вслед за ней.
- Давай догоняй!!!- Кричала она. – Я займу качели и тебе не достанется места. Будешь есть стоя.
Трава хлестала по рукам, а ноги путались в ней. Свежий воздух поглотил лёгкие и потоком кислорода пропитал мозг.
- Не можешь догнать?!- Кричала искрящаяся точка впереди.
Кирилл попытался крикнуть в ответ, но не смог. Язык словно распух и заполнил весь рот. Вместо этого лишь сдавленное сопение выпало из его горла.
- И… Я победила! – Торжественно заявила точка.
Кирилл добежал до неё и опершись на качели стал жадно заглатывать воздух.
- Ты что умираешь? На лучше попей. – Протягивая бутылочку с водой, сказала Мила.
- Что- то я совсем раскис. Блин грёбаная одышка из-за сигарет.
- Садись завтракать будем.    
Мила с улыбкой на лице наблюдала, с каким аппетитом Кирилл поглощал пирожные.
- Жуй тщательнее - Хихикнув, сказала она.
- Угу!
- Не разговаривай с набитым ртом. Это не прилично. - Погрозила она перед его носом.
- Они офигитительены.  - Доев последнее пирожное, сделал вывод Кирилл.
- Возможно. Или ты просто был сильно голоден. Тебе и хлеб с водой показались бы мясным рулетом.
- Нет серьёзно отличные пирожные.
- Да знаю я. Мясной рулет и всё прочее в подмётки не годятся этим пирожным.
Мила начала раскачиваться на качелях. Вверх, вниз, вверх, вниз. Её волосы переплелись с её улыбкой, запахом травы и лучами солнца. Кислород пьянил мозг. И качели превратились в некую лодку посреди зелёного моря травы. Реальность словно застыла ни ветра, ни шороха листьев, ни чего. Лишь скрип качелей монотонно разбавлял ватную тишину. Теперь одиночество двух людей срослось и стало единым организмом. Они оба потерянные, одинокие и по сути ни кому не нужные существа. Всему остальному миру просто наплевать есть они или их нет. Ему это не важно. Впрочем, так же как и им на мир и остальных людей. Их новое одиночество это некий аутизм. Аутизм двух точек на земной плоскости. Болезненность, не вписывающаяся ни в одни объяснимые рамки реальности. Они сбежали каждый из своей больницы из-под всеобъятного карантина. Два больных не способных и не желающих жить так, как это придумано. Прописные истины и постоянные требования, идущие в разрез с их внутренним состоянием, родили раздражённость на окружающих. И в этом как раз и есть их сила и непохожесть на других людей. Их желания просты и по детски наивны. И чем дольше они живут в мире, который им не понятен, тем больше становится их сила и индивидуальность. Эмоции как наркотик, аутизм как дар. Детский взгляд как мировоззрение. Постоянные падения и неудачи как поиск себя. Одиночество как сон длинною в жизнь. Они сами художники своей жизни, реальности и мира в целом.
Раскачавшись почти до придела, Мила на ходу нырнула с качели в траву. Кирилл растворился в солнечном свете и медленно смакуя поджав ноги в позе лотоса курил сигарету.
- Вверх! Шагаю в небо! Полёт на молочно-ванильных облаках. По пояс в воде из травы. Я сумасшедшая точка света. Меня коробит и разрывает на части. Нужно срочно с кем-то им поделиться. - С этими словами Мила вынырнула из травы и подбежав к Кириллу начала раскачивать его качели.
- Мила прекрати! Я же говорю, что меня укачивает на качелях.
- Это правильно, так и должно быть, ведь это же лодка на просторах моря. ВПЕРЁД НА НЕБО. НЫРЯЙ!
И Мила с силой дёрнула Кирилла за руку. Кирилл понял, что она от него не отстанет и на ходу катапультировался с качели в траву.
- Он вошел в воду!!! Он скоро будет на небе. УРА!!! Он с нами.
И разрываясь от детского хохота, она начала бегать вокруг него. Сделав пару тройку кругов, она подпрыгнула и шлепнулась рядом с ним.
- АУ! - Потирая локоть, заключила Мила.
Кирилл вытянул руки вверх, потрогал ими пустоту из воздуха и красок дня.
- А вот сейчас преград нет. Свобода.
- Ты о чём.
- Обо всём. - Сказал Кирилл, разводя пальцы и прощупывая тепло солнца. - Как в песне….
- В какой?
- Про полёты снаружи всех измерений.
- УУУ!!! - На мгновение она замолчала и манерно попыталась сделать умное выражения лица. Но ползущая по лицу улыбка резко взорвалась, словно конфетти и разлетелась разноцветными кругляшками по округе.
День напитывался секундами, минутами и перерастал в часы. Солнце поднялось высоко в прозрачно-синем небе. И опять реальность начала останавливаться. Медленно, но верно. Словно большой автобус на сломанном светофоре. Пассажиры незадачливо глядят в окно и не понимают, почему он не едет, а водитель смотрит вперёд и ждёт несбыточного сигнала.
- Чувствуешь. Как бут-то всё замерло. - Мила распласталась на траве и смотрела на небо.
- Чувствуешь, будто только мы с тобой ещё можем двигаться и разговаривать. А всё остальное встало в непонятном ожидании, непонятно чего. Я вчера такое чувствовала днём. Ну, почти такое. Только вчера ни кто, ни чего не ждал, просто все и всё застыло, как знаешь определённый момент на фотографии. "ХЛОП". Странно. - Мила протянула руку к ладони Кирилла и дотронулась кончиками пальцев до неё. В ответ Кирилл мягко обхватил их и слегка сжал.
- Ведь я же сплю. А если я вдруг проснусь и ....  И всё.... Ведь ни чего не будет.... Всё опять станет как прежде... А я ещё не понял, хочу этого или нет...
- Только по этому? - Сказала Мила, закрыв глаза.
- Мне это важно. Я не могу понять, что для меня реальнее. Место, где я вообще не во что ни врубаюсь и мне там не комфортно ни разу и вообще там куча ненужных людей, слов вещей и всего прочего.
- Или...?
- Или место, не являющееся реальностью как таковой, но большей располагающей к себе. Я не понимаю…
- А где ты себя видишь?
- Не знаю. Здесь в траве лицом к небу и спиной ко всем и всему остальному. Вот именно в этой картинке. Понять бы, как можно удержать момент и остаться в нём. Если вообще таковое возможно.
- Я тоже об этом думала. И я не пришла ни к какому выводу. Знаешь этот мир фотография, а мы эмоции. И вот мы попали на этот снимок и ходим.
- Забавно эмоции блуждающие по фотографии. - Кирилл прикурил сигарету и улыбнувшись закрыл глаза.  - Вот она реальность.
- Почему?
- Реальность там, где ты находишься. Вот и всё.
- Ты не покинешь её? Правда?
- Я постараюсь. Я не хочу обратно.
По лицу Милы протекла искорка счастья. И пройдя по горлу, пробралась под грудную клетку и посадила там зерно. Она начала думать, что она влюбилась с первого взгляда и в первый раз. Думала о той лёгкости внутри её тела. Спокойствие в её мятежном мозгу. В первый раз испытывать подобные чувства всегда неописуемо и не объяснимо, лучше просто испытывать, не задавая вопросов и не ища ответы. "Бесполезная трата времени мыслей". Заключила для себя Мила.
- Блин да и.... - Кирилл не успел закончить мысль как Мила остановила его.
- ТС...! - Тише не говори, молчи и просто лови момент. - Сказала она шепотом.


































Потерянный день лета.
               
Спустя казалось целую вечность, автобус вновь медленно покатился по дороге. Движение дня возобновилось. Все процессы медленно и неотвратимо начали свою работу. Люди, запахи, машины, птицы, кошки, собаки. Всё закрутилось словно механизм некой "мясорубки вечности". Поглощая в себе окружающих и окружающее. Лишь две точки света шли наперерез этой машине. Две маленькие точки с детскими глазами плыли над землёй, держась за руки.
Пригород плавно ожил. Люди проснулись и не спеша задвигались по улицам, расплываясь отражениями в лужах. Шум проезжающих машин слился с голосами и стуками каблуков об асфальт. Тепло обволокло улицы и стало немного душно. Мила и Кирилл решили остаться в парке и погулять. 
Парк постипенно наполнялся людьми. Дети на детской площадке придумывали свой мир. Взрослые, наблюдая за этим привычно в сердцах проклинали свой. Мила купила два рожка с мороженым. И они разместились на скамейке возле детской площадки. Наблюдая как детская фантазия, оккупировала всё пространство площадки. Каждый сантиметр земли стал участником масштабных процессов эволюции детской мысли. "Жаль, что этот мир прекратит существование как только взрослым надоест тупить на лавочках за своими никчемными разговорами. И они потащат своих детей домой. Но в отличии от взрослых дети умеют быстро регенерировать, то что ломают и отбирают у них взрослые." Закончив непонятно откуда взявшуюся мысль Кирилл принялся за уже начавшее таять мороженное.
- Дети это круто. - Съев кусочек ванили, сказал Кирилл.
- Почему? Они шумные и вечно не могут сидеть на месте дольше пяти минут. Слишком они уж не спокойные.
- Так вот это и круто. Они не спокойные, потому что у них есть огромная тяга к познанию всего окружающего. Всего реального и не реального. Их детское непосредственно-чистое восприятие мира лучше многих приобретенных качеств уже взрослого человека. И умение стирать границы между правдой и вымыслом и постоянно находиться в током состоянии вот это да. Причём повторюсь непосредственно и чисто. Блин взрослым очень трудно, если они даже сильно захотят, попадать в такое состояние. Не всем бывает легко, получить некий так скажем "детский трип" где все грани всех вещей, мыслей, всего мало того, что стёрты, так ещё и перепутаны между собой. Ну, то есть у детей это повседневное состояние, а у взрослых это бывает очень редко...
- Тогда скорее детское мировоззрение.
- Ну да….
- А зачем вообще взрослым такое состояние. Если даже оно их настигнет, то они его попросту не поймут. Оно им в принципе не понятно и не нужно. Они им пользоваться не умеют. И не видят в этом ни какого смысла. Ну конечно если это не художники или поэты…
- Тут ты права не поспорю.
Проторчав в парке ещё два часа, они двинули обратно. Пригород, казавшийся утром чем-то таинственным, пустым, местами пугающим и жутко безысходным. Теперь был неописуем. Спокойный мягкий свет, лёгкие краски и всепроникающая умиротворенная тишина нависли плотным вакуумам. Словно все цвета и настроения безысходности, которые были до этого, раскрыли свои самые главные и потаенные мечты и фантазии. Тем самым сделав самую идеальную и по-настоящему красивую реальность, к которой человек всегда стремится. Она запредельна и реальна одновременно. Два разных полюса под одним зелёным колпаком потерянного когда-то летнего дня.
Выйдя из парка, они медленно пошли к платформе. До обратной электрички было ещё три часа свободного времени. Поэтому они не куда не торопились и шли очень медленно. Заглядывая попутно в каждый понравившийся дворик.
Ветви зелёными листьями приветствовали их. Маленькие заборчики и ступени приветливо здоровались и приглашали пройти дальше. В глубь ветвистых закоулков. Дети на качелях громко кричали, завидев вдалеке неспешную парочку. Родители слегка недоумевали, но делали вид, что ни чего не замечают.
Пройдя казалось миллиард дворов и детский площадок, они купили в случайно попавшемся магазинчике газировку и пройдя ещё немного зашли в один из дворов…
Они сидели на лавочке, поджав ноги, и пили газировку. Попутно обсуждая проходящих и выглядывающих на балконы людей.
- Словно сейчас не четырнадцатое сентября, а шестнадцатое июня.
- Почему?
- Не знаю… Наверно, потому что я так хочу, - Сказала Мила отпивая из бутылочки.
- Да. Ты знаешь так лучше…  Шестнадцатое июня гораздо лучше. Самое начало лета… Три месяца приятной неизвестности…
Мила опять принялась рисовать невидимыми красками.
- Что на этот раз ты рисуешь?
-Три месяца лета. У меня для этого есть три карандаша и безграничное полотно… А ещё я хочу… Хотя знаю, что глупо это, но всё же хочу… Застопорить время… Пусть это наивное желание, но я хочу… Я не хочу завтра и месяц спустя…  Я хочу всегда сейчас… Вечно… Вот поэтому и рисую, что бы оставить у себя в памяти этот потерянный когда-то день лета.
- Понятно… А можно я тебе помогу…? Будет наш общий рисунок , который мы оставим у себя в памяти.
- Валяй, почему нет…          
В электричке они молчали и просто смотрели из окна на протекающие пейзажи мелких пригородов. И в каждом из них присутствовало подобное настроение. Настроение запредельной реальности. Слова в данном случае не имели смысла, веса и подходящей формы для их передачи. Мысли были настолько космические и спутанные, что слов для них попросту ещё не существовало.
Вернувшись обратно в школу Мила, провела Кирилла в комнату. А сама пошла, раздобыть что-нибудь съестное на вечер и ночь.
- Жди, я максимум через час вернусь. И мы будем читать одну замечательнейшую книгу. - Сказала она завораживающе –торжественным тоном.
- А какую, если не секрет, - Поинтересовался Кирилл.
- ААА!!! Вот посиди в неведение потомись слегка... УУУУУУУУ!!!!!! Я ИСЧЕЗАЮ, ТОЧКА РАСТВОРЯЕТСЯ И НА ВРЕМЯ ПОКИДАЕТ МИР ГРЁЗ.  ДАБЫ ОТПРАВИТСЯ ВО ВСЕОБЩЮЮ СКУЧНО_БЛЕДНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ ЛЮДЕЙ. ЗА ЕДИНСТВЕННЫМ, ЧТО НАС ТАМ ПОДКУАЕТ. А ИМЕННО ФИЗИЧЕСКОЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ ЖИВОТНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ. - Мила выдержала паузу и лопнула потоком стихийного смеха. - Вот это да, вот это... Просто неописуемо... Ты знаешь, Кирилл я порой даже и не знаю, откуда во мне такие штуки зарождаются. Я как... Даже не знаю...
- Иди уже, а то сейчас опять чего нить непонятное родишь.
- Ну да как Астрет Лингрот к примеру, родила человечка с пропеллером на спине...
- Мила...
- Всё поняла уже ушла...

   







19:10 Второго дня.

"Странно, почему мне не снятся сны" Подумал Кирилл, поднимая ещё сонную голову c подушки. Солнце ещё светило, но потихоньку угасало, давая понять, что уже ранний вечер. Пропущенные сегодня через себя эмоции соорудили в его в мозгу коробку и обосновались в ней. Среди тысяч остальных разнообразнейших воспоминаний. Но что-то подсказывало Кириллу, что именно воспоминания этих дней будут одними из самых важных, настоящих и долго будут напоминать о себе.
Не успев снова погрузится в сон он услышал резкий хлопок распахнувшейся двери. Удар был настолько сильный, что он вздрогну, словно ему резко без предупреждения воткнули в больную десну иглу.
Мила закрыла дверь. И медленно шаркая по полу ногами пошла к кровати. Подойдя, она не произнеся ни слова, остановилась и достала сигарету. Подняв голову она посмотрела на глядящего на неё сверху Кирилла. Который к тому моменту понял, что произошло, что-то не приятное. Она поднялась и села напротив него поджав ноги в позе растерянного Будды.
- Дай пожалуйста спички. - Произнесла Мила каким-то не своим, не детским играющий голосом. А усталым взрослым и монотонно - злящимся.
- Держи. - Кирилл протянул ей коробок. Он понимал, что лучше молчать. Что она сама должна созреть для того, что бы рассказать что произошло. По цвету и выражению её лица, а особенно глаз было видно, что это проткнуло её на сквозь ржавым ломом. И если даже она останется в живых, то скорее всего будет мучиться и умрёт от заражения крови.
Мила подкурила сигарету.



























Последняя ночь.

Кирилл снова заснул. Ему опять ничего не снилось. И когда он проснулся, была уже глубокая ночь. Мила всё так же сидела напротив него и смотрела в щель между шторами. Смотрела куда-то в тускло освещённый уличным фонарём проём окна. Лицо её не выражала почти ни чего. Словно оно было отдельно от неё. Кириллу  даже на мгновение показалось, что она стала лет на пять-шесть старше. "Наверно из-за появившихся мешков под глазами". Успокоил сам себя Кирилл. Единственное что проскальзывало на её лице - это неуловимое выражение непонимания и потуги понять и разобраться.
Не выдержав и десяти минут такого едкого молчания, он спросил:
- Мила, что произошло?
Она медленно вздохнула. Словно для неё это было титаническим усилием. Повернувшись к нему лицом, она выдавила как комок слизи едкие слова:
- .... Умер он вот что. Взял сука и повесился у себя в кабинете на собственном ремне. К тому моменту, когда его обнаружили, он успел уже три раза обделаться. Все выделения в одной луже как каша. ФУ.... Просто... - Кирилл её прервал.
- Прости, кто повесился? 
- .....
- Мила....
- .... Священник. Наш отец Роман. Сегодня утром. Когда мы ехали с тобой в электричке. Где-то в этот промежуток....
- Блин стрёмно. - Как всегда не зная, что говорить в таких ситуациях выдавил из себя Кирилл.
- СТРЁМНО? Ты не представляешь на сколько стрёмно...! Невыносимо стрёмно.... ,- Тут она резко замолчала и опустила взгляд на потрясывающиеся периодически ладони. И снова тяжело выпустив воздух из лёгких. Подняла краснеющие от скапливаемых слёз глаза. - Я виновата в том, что он повесился... Еле слышно как предсмертный хруст попавшей мыши в мышеловку прозвучали её слова.
Кирилл потер по взъерошенным от подушки волосам.
- Не понимаю, а ты, каким боком тут причастна?
- У тебя всегда одно и тоже! Что тут не понятного я была у него вчера. Больше к нему ни кто не заходил и он не куда не отлучался. Я последняя кто видела его живым.
- И чего? Ты мне это говорила вчера. Ты хочешь сказать, что он повесился после беседы с тобой? Не шути. Это тупо. Что такого ты могла ему сказать, или сделать, что он решился на самоубийство. Он же священник, а они к таким вещам серьёзно относятся. Да что там священники большинство людей боятся таких вещей. А уж свя...
- Да я знаю, что это из-за меня! ЗНАЮ. Я частенько видела, как он пялился на учениц. Знаешь таким не совсем отцовским любящим взглядом. Я даже не хочу думать о том, что он там себе представлял и делал. Он был полным уродом. Почти во всех смыслах этого слова. Но кем бы он не был я подтолкнула его на это. Я вчера ему сказала об этом. Ну не напрямую разумеется, так намёком между строк. Когда я уходила, у него был такой вид, бут-то бы он всё понял. А сегодня он повесился. Понимаешь? Кирилл я всего лишь хотела отвязаться от него поскорей, что бы успеть до закрытия столовой. Мне ещё тогда показалось, что как-то я по злому с ним поговорила…. Я к тебе торопилась… Я не думала о том, что это может его убить….
- Мила ты понимаешь, что это полнейший бред. Такие люди не лезут в петлю. Они слишком слабы для таких решений.  Они ничего не видят и не чувствуют кроме своих потребностей. От самых низменных, до элементарных. Они живут всю жизнь, только утешая свои позывы. Они даже не понимают, что большинство из них могут причинить кому-то вред. Мила ты не виновата в том, что он это сделал. Да возможно его это задело, но этого мало, что бы довести человека до самоубийства. Мила... Пойми ты шестнадцатилетняя девочка и.... - Кирилл остановился и увидел, что она его уже не слушает. Она смотрит вниз на свои ладони о которые разбиваются капли слёз.
- Зачем ты плачешь? Ты не виновата в этом. Он сам себя довёл до такого состояния. Мила. Твои слёзы напрасны...
- Заткнись! Мне плевать, что он там сделал со своей жизнью, что превратился в такое существо в человеческой оболочке, под рясой священника. Важно, то, что я... Я... Я его убила. Мой сарказм и чёртова озлобленность на него и всех остальных в этом проклятом месте толкнули его на это. Как ты не понимаешь. А то, что ты говоришь - это всего лишь причины для моего оправдания. Мне противно и тошно, что я оказалась, такой же как они. Я преследую только свои цели. Утоляю только свои потребности. Да же с тобой я обхожусь не правильно. С самого начала. Я..., - Тут она резко замолчала. И в её голове пронеслось робким и сдавленным выстрелом " ЛЮБЛЮ ТЕБЯ...." - Я захотела, что бы ты остался со мной. Мне было скучно и.... И тошно, я не понимала, что мне нужно здесь делать….  Куда направить свое существо… Куда-то направить свой факт существования… Но я не могла понять и выбрать куда… Для меня в большей степени всё было ограничено…  А та вода в которую меня пустили мои родители, вызывала лишь прочный приступ тошноты… И всё, что я могла это читать, фантазировать, рисовать и стараться бороться со внешним и не пускать в своё личное, потому что оно это единственное накопленное без которого я просто не найду себе ни какого другого  объяснения, что такое существование для меня… Не потому что я повёрнутая на себе эскапизтка, а потому что я правда хочу понять для чего? И что надо делать? А ты появился как... Как ангел какой-то... Просто взял и свалился ко мне на голову. И я себе нафантазировала всякой ерунды. Не учитывая, то, что ты человек. Со своими проблемами, прошлым и бедующим. А я эгоистка. Я почти как игрушку, которая не принадлежит мне захотела, что бы ты остался. И....
Всё что я там наговорила отцу Роману. Ткнула в глаза его никчемностью. Так нельзя делать. Они все такие они ищут в людях изъяны и пороки, а потом давят, уничтожают людей этими знаниями. Мне следовало молчать ну ушла бы я от него на пол часа позже. Всё равно успела бы... Я такая же, как и они..., - Мила замолчала и вытерла остатки слёз с лица.
- Нет! Если я захотел бы уйти, то ушёл бы ещё в первое утро. Но я остался. Да, ты меня попросила, но я и сам захотел здесь остаться. Это происшествие. Это что-то необычно новое. Состояние сонной реальности. Вот чем меня это подкупило. А если бы ты была, как они ты просто сдала бы меня охранникам ещё тогда. В ту самую первую ночь. Ты человек и тебе свойственно ошибаться и говорить какие-то не нужные лишние слова и совершать поступки, о которых ты будешь в последствии жалеть. Это всё естественно Пойми..., - Кирилл ненавидел разговоры про правильно и не правильно. Он считал, что он слишком глуп для этого. - Пусть это звучит сейчас банально и не разу не утешительно, но, чёрт возьми, это правда. Мила одна подобная ошибка в словах не приводит к таким последствиям. Уж точно не с такими людьми как этот отец Роман. - Кирилл посмотрел на неё, а она молча легла и отвернулась лицом к окну.
- Я устала. Извини Кирилл, что накричала на тебя. Нервы не к чёрту. Давай ляжем спать, - Голос звучал действительно уставшим.
- Ок, - "Ну вот как всегда я не зная как себя вести наговорил бред...."
- И не говори больше сегодня ни чего. ПОЖАЛУЙСТА. Просто пожелай мне спокойной ночи. - Её голос был пуст и звучал эхом в разбитой литровой банке.
- Ок... Спокойной ночи...
Кирилл постарался поскорее заснуть, но ему хотелось совсем противоположного… Ему хотелась продолжения дня… Он в поэтической форме проклинал смерть отца Романа.… Не потому что ему было безразлично всё не касающегося его на прямую… У него произошёл мини ступор-коктель из какой-то нелепо вежливой скромности, чужой трагедии и чувства симпатии к Миле которое перерастает во что-то большее…
Поэтому он с нетерпением ждал завтра, чтобы привести себя и Милу в порядок движения…
Мила долго не могла уснуть...
С одной стороны она пыталась найти логическое объяснение смерти отца Романа…
С другой эта не понятно, откуда взявшаяся истерика по поводу её причастности к этому происшествию…   
А ещё злоба…
Злоба на свою трусость. Причина её ненависти к себе заключалась в том, что она не понятно для себя боялась сказать Кириллу, что она влюбилась в него с первого взгляда. Как только увидела его лежащего на полу в коридоре. И каждый раз, когда они беседовали. Она терялась и не могла адекватно себя вести. Слова путались, мысли терялись. А ведь казалось, что это так просто. Говорить всё о чем думаешь и переживаешь. Её убивала та маска которую она сама того не ведая надела на себя. Она думала, что это будет конец без хэппи энда. Если она во всём признается. Что он просто исчезнет и не когда больше не появится. У неё создавалось впечатление, что своим резким и порой неадекватно, непонятным поведением, она попросту оттягивает неизбежное...
И ещё хотелось, чтоб он прижал и успокоил её…
Когда она была уже на самом краю сна… В голове её заговорил голос… Она сначала подумала, что это её голос, потом стал звучать голос персонажа из её недавних снов… А затем они сплелись во едино и стали одним организмом…
Он твердил, что Не простительно так бездарно, как они оба сейчас, тратят столь такой короткий и хрупкий отрезок времени в пространстве… Коий они таким непостижимым чудом выкралили для себя…   
И когда на конец, падая в вырытую кем-то яму сна, она дала себе слово, что завтра она не будет бояться. И всё сделает правильно. Выдаст всё как есть. Она даже мельком распланировала утро.
"Заглянуть пораньше в столовую пока он спит и...














Порванное утро.

Кирилл лежал на спине и медленно просыпался. Открыв глаза, он впялился в потолок. В этот грязный серо - желтый, когда-то белый потолок. Медленно как партизаны начали пробираться мысли в его проснувшуюся голову. Свет из щелей между шторами падал тонкой неровной полоской на его футболку. Так, что стриптизерша, изображённая на ней, казалась актрисой на сцене театра при свете прожектора. Словно весь зал был погружен в искусственно сделанную темноту, и лишь только её было видно. Как бут-то свет, который падал на неё и она сама были настоящими. А всё остальное, лишь макеты... 
Милы не было. Но на месте где она спала, лежала записка. Кирилл приподнялся и взял её. На листке тетрадной бумаги  в полоску было аккуратно написано карандашом следующее:
"С добрым утром... Не куда не уходи, я скоро вернусь... Обещаю, будет круто...
Мила".
П.С. Прости за вчерашнее, истерик больше не будет.... Теперь я не боюсь… Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ....
П.С., Когда вернусь, скажу тебе об этом лично... ОБЕЩАЮ...
Читая, Кирилл сначала почувствовал лёгкий холодок, проскользнувший по всему телу, а потом словно мягкий вулкан, расплывающийся в такой же мягкой сладкой лаве потёк по его телу. Обволакивая его нутро....
- Эхем!, - Нарастающий шар тепла внутри Кирилла лопнул….
Прозвучал голос от куда-то снизу. Он проскрежетал по стеклу и стенам и плюхнулся куском железа в мягкую, податливую лаву, вытекающую из лопнувшего шара.
Кирилл поднял голову с подушки и посмотрел вниз. Внизу стояла девочка в очках с аккуратно прилизанными волосами в хвостик. Она смотрела на него как маленькая заморенная голодом гиена в клетке.
- Не подходите ко мне. Да же не спускайтесь вниз.... Не пытайтесь, я закричу....  Она сделала шаг назад. И немного погодя встала на прежнее место.
- Я Полина... А Милу вы больше не увидите…. За вами скоро придут... Так что сидите смирно...
Голос маленькой худой гиены Полины звучал дрожащее, но с оттенком мнимого превосходства над жертвой.
- ЧЕГО…?
От такой резкой смены Кирилл, остолбенел и попытался расценить происходящее как шутку. Но всмотревшись в эти глаза недочеловека, который готов на всё лишь бы его не убили или покалечили. Он понял, что шуткой тут и не пахнет.
- Это я вас сдала. Потому что нельзя мальчикам вроде вас находиться на территории школы. Мила вышла и забыла закрыть дверь. А я давно её не видела. Мы с ней случайно в коридоре столкнулись, когда я к ней шла. Я специально для этого раньше проснулась, - сказанное звучало как подвиг настоящего человека. - Хотела поговорить с ней разузнать как у неё дела. А тут такое. А я сразу заподозрила не ладное. Она так резко от меня отвязалась. Но я то поняла, что она мне врёт, что бы избавится от меня. Сказала, что торопится к врачу, что у неё уже третий день бессонница и жутко болит живот….  И что-то ещё про месячные… Я так и не поняла, она торопилась… Поэтому я прошла к ней в комнату, а тут вы спите. Наверно в спешке забыла закрыть дверь… А я всего лишь хотела подождать её и спросить по нормальному… В чём дело… Она последние дни уж очень странно себя вела… Я и не думала, что тут на столько всё серьёзно… Совсем наверно расслабилась из-за серьёзной учёбы, что и забыла о существовании таких тайн… По моему это эгоистичный перебор…
Мальчика в комнате иметь и даже не то что бы поделиться, а даже сказать об этом трудно...
 Оскорбленная гееночка нервно шмыгнула носом…   
-Поэтому Я сразу рассказала охранникам. И её задержали по дороге в столовую. И повели к директрисе. А я специально напросилась вас посторожить. Мне даже ключи от этой комнаты дали. И свисток, что бы в случае чего я смогла позвать на помощь и закрыть вас в комнате. Потому что я хочу то же принимать в этом участие, - это ****ское геройство приобретало нереальные размеры долбоебизма и абсурдности стоящей внизу якобы героини. "ДОЛБАЁБЫ!!!!" Это единственное, что пронеслось в голове у Кирилла.
- Её должно быть уже увозят с заднего двора. А знаете куда её повезут. С начало к родителям, а потом на поля. А знаете что это за место тако...
Резким движением Кирилл спрыгнул вниз и повалил Полину на пол. Выхватив у неё из левой руки ключи и свисток. Её глаза вмиг вжались в лицо и стали дрожащее маленькими пуговицами. Кирилл приподнялся его начали распирать из нутри комки чернеющей массы, которые мгновение назад были  сахарной лавой.
- СУКА ТУПАЯ, ТЫ ЧТО НАДЕЛАЛА..., -  лицо Полины начало искажаться в предвкушении опасности, - ****Ь ВЫ ВСЕ ЕБОНУТЫЕ ТУТ???!!!! ДОЛБОЕБЫ???!!!!
Кирилл поднялся и побежал к двери. Вскочив с пола Полина попыталась закричать, но не смогла. Её горло словно обволокло той чернеющей массой которая сочилась из глаз Кирилла. Вместо крика она всего лишь сдавлено просипела. И она встала как вкопанная и лишь вздрогнула от хлопка закрывшейся двери…
Закрыв дверь в комнату он побежал вдоль по коридору. А к тому моменту как по тревоги из комнат повылазили остальные ученицы. И когда они видели Кирилла, они испуганно останавливались и пытались вжаться в стену или дверной проём… Кто куда... Кирилл бежал и ловил глазами их пустые, испуганные и юродиво - блаженны взгляды... Страх отпечатался у них на лбу... Такое впечатление, что манекены прозрели на мгновение и поняли, что они всего лишь кусок пластмассы. А потом опять стали бездвижными, но уже с осознание того, что они пластмасса….
И с каждым пойманным взглядом комки внутри него росли и чернели, превращаясь в потоки желчи….
Ему касалось, что коридоры, люди-манекены и лестницы зациклились вокруг него отвратительным резиново-жвачным кругом…   
- ИДИТЕ НА ***!!!
Это всё, что он выпалил из казалось разрывающейся на части грудной клетки. 
Выбежав на улицу он на мгновение замешкал. Мысли и эмоции вертелись в голове как рубашки и футболки в стиральной машинке, а порошком была желчь...
- СТОЙ!!!
Кирилл обернулся и увидел бегущею по аллее охрану.
- ПОШЛИ НА ***!!!
Кирилл побежал от неё и перепрыгнув через маленький забор завернув за здание... И побежал вниз по аллее, которая плавно перерастала в небольшое подобие леса...
Солнце проскальзывало между деревьев... Оно казалось дышало в такт его быстро бьющегося сердца... (очередь тугих и колких ударов) Деревья и кустарники сверкали и казались иллюзорными...(ЕЩЁ) Они возникали и исчезли...(ЕЩЁ) И он словно проскакивал сквозь них... (ЕЩЁ)Вы бежав на небольшую поляну он почувствовал резко врезавшееся в глаза отчаяние…. (мысли начали хаотично разлетаться из лопнувшей головы) (ЕЩЁ СЕЛЬНЕЕ) Оно словно рвотный позыв вырвалось блевотной слов:
- МИИИИИИИИИИЛЛЛЛЛЛЛЛААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! МИ, - он запнулся, упал, пробороздил лицом землю…. (в голове закрутился призы к тому, что надо успокоиться и внятно посмотреть на сложившуюся ситуацию) 
-МИИИИИИИИИИИИИИЛЛЛЛЛЛЛЛААААААААААААА!!!!!!!!!!!ЯЯЯЯЯЯЯ ЗЗЗЗЗЗЗДЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕСЬ!!!!!!!!!!! МИЛАААААААА!
Отчаяние перемешалось с болью от удара и мокрой землёй и впечаталось в искажающееся лицо грязным пятном. (но получалось как-то не так как хотелось)  (ЕЩЁ,ЕЩЁ,ЕЩЁ…)               
Я ЗДЕЕЕЕЕЕЕСЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬ! ПРОООООООСТИИИИИИИИ МЕНЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!!!!!!!!!!!!!!                КИРИИИИИИИИИИИИЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛ!!!!!!!!!!!!!!!!!
Голос звучал в конце поляны и Кирилл словно содрав с глаз пленку облепившего его чувства схожего с нелепой детской истерикой… (такой, когда ребёнок узнаёт о какой либо трагедии с родными)  Он увидел машину, Милу и двоих людей пытающихся затолкать её в неё. Кирилл словно сломал ноги и прыгнул в небо... Его понесло как мотоцикл вниз по склону гололёда…. Зубы сжимались и казалось начали трескаться…. Глаза словно искрящиеся светом лампочки готовы были лопнуть….
Мила кусала и пинала директрису и охраницу, которые пытались затолкать её в машину... Её слёзы перемешались с их кровью и заляпали воротничок и рукава белой рубашки…. Она билась в истерике и орала взрывая связки как раневая на сквозь ржавой пулей колибри. Её руки двигались так же быстро как и крылья у маленькой и безобидно забавной птицы….  Картинка напоминала порванную плёнку мотающеюся по воле работающего кинопроектора… Всё было резко и с невыносимым жужжания глубоко в ушах…   
- СУКИ!!!!!!!!!!!!! Я ВАС НЕНАВИЖУ!!!!!!!!! НЕ ЗАБЕРАЙТЕ У МЕНЯ НАСТОЯЩЕЕ!!!!!!!! НЕ ЗАБИРАЙТЕ!!!! Я ВАМ НЕ ОТДАМ!!!!!!!!!!!! ЭТО МОЁ !!! Я ВАМ ЭТО НЕ ОТДАМ!!!!!!!!!!!!! СУКИ!!!!!!!! МОЁ НАСТОЯЩЕЕ!!!!!!!!!!!! КИРИИИИИИИИИЛЛЛЛ!!!!!!!!!!!
Слова вылетали отчаянными и водянисто - тяжелыми комками злости. Она не хотела до конца верить в неизбежность происходящего...
- Маленькая дрянь! Не упирайся и садись в машину… - Смиральдина изо всех сил тащила непокорную Милу к машине. – Не сопротивляйся. Тебе же будет проще… Всё самое главное и страшное произошло… Теперь уже нет смысла упираться…
Мила не хотела слышать неизбежность и вырывалась всё сильней…
Ей не хватало физических сил вырваться, оттолкнуть… Словно руки, которые держали её высасывали из неё все соки… Голова прибывала в воспалённом рассудке, а тело не имело сил сопротивляться… 
Кирилл подбежал к машине, когда Милу всё же усадили, и начали отъезжать с места... Шум вокруг и визг в голове стали одной мутной, но очень быстрой рекой… Он на последним издыхании вцепился в бампер. Машина сдала назад и он расползся по капоту ударившись об него головой. В глазах всё побелело. Второй удар на этот раз уже лицом, пришелся об бампер. Белое сменилось на чёрное. И последний финальный аккорд его падения прозвучал о землю. И настала глухая, непролазная тишина... Тишина в ватной комнате... С пробитым потолком….
Он перевернулся на спину... Кровь шла носом и из разбитого лба... Его тело изогнулось в форме сломанной по полам английской "S"... На лице плавала гримаса сочащаяся через дыру густой однородной кроваво-жёлтой жидкостью... Взгляд уплывал вместе с облаками... Зелень упала и перемешалась с грязью луж и песком с кровью на его лице... Его словно порвали и разбросали по поляне... Лишь оглушенная взрывом грудная клетка ощущала пустоту от резкого взрыва... До мозга ещё не дошло, что произошло... Так как он валялся где-то очень далеко от тела... Теплота дня пропитывала разорванные конечности... Крик превратился в периодическое бульканье... Он что-то шептал и смотрел вверх на застилающею небо неподвижную вынужденную кому... Теперь он застрял в себе на долго... Почти на вечность... Этот мир его переживал, проглотил и выплюнул слизистым куском в свою тарелку... Для продолжения трапезы... Теперь он бы как лицо того пригорода  по которому они проходили прошлым утром... Точно такой же взгляд. И полнейшая безысходность момента....