9. Так и было

       Но, не смотря ни на что, детство – это всё-таки лучшие годы  нашей жизни.  Точнее – это  праздник жизни.  В ней ещё не было  места привычке и скуке,  каждый день  открывал  что-то  новое , интересное , в какое бы время мы ни жили . А кто же не любит праздников? Были они и в нашей семье.
 
Как  ни странно, мама  всегда отмечала Пасху. С вечера ставила тесто, стряпала пироги , красила яйца, а утром, когда мы просыпались, всё это уже красовалось  на столе, застеленном  белой скатертью. Только просила меня никому об этом не болтать. Хотя вера у многих была, но показывать её не боялись лишь древние старушки, которым  нечего стало терять в жизни. Они ходили в церковь, тайком от детей крестили маленьких внуков.  Так же , как  меня  наша соседка баба Маня. Но я этого не помню,  знаю  только из рассказов мамы.

Зато,  Первое  мая и  Седьмое ноября  праздновались  открыто и с гордостью!  Мы с мамой с вечера слушали радио, мечтая о хорошей погоде на завтра, а утром собирались и шли на демонстрацию. Ближе к «центру» пристраивались к какой-нибудь  колонне  и счастливые , вместе со всеми торжественно  проходили по площади. Играла музыка, люди радостно улыбались, пели бодрые песни, несли флаги и портреты «любимых вождей».   Отец ходил со своими фабричными и тоже нёс  в руках  «атрибуты Советской власти» , хоть и проявлял потом дома  недовольство, но ослушаться не смел.   После таких мероприятий снова начинал с мамой политические споры , которые всегда заканчивались скандалом. Я ни разу  не видела их вместе за праздничным столом, и уж тем более, за бутылкой вина.

Самым любимым праздником для меня , да и для всех нас,  был Новый год. Впервые,  я увидела наряженную ёлку ,ещё совсем маленькой. Мама пообещала вечером сводить  меня  к знакомым. Я целый день ждала этого чуда, терпеливо сидя на табуретке и глядя на часы-ходики . Мне показали, где должна была  остановиться стрелка, на цифре восемь , а она всё ходила по кругу и не останавливалась. Я расстроилась, чуть не плакала , а мама засмеялась и сказала, что смотреть нужно было на маленькую стрелку.  Наконец ,вечером мы отправились в гости ,но я уже перетерпела,  и запомнила  только , что было очень тесно и темно в жарко  натопленной комнатушке ,  а на ёлке  горели  цветные лампочки.

Зато позже, когда училась в школе, в зимние каникулы нам давали пригласительные билеты на новогодние утренники. У меня всегда их было много : в различные клубы, дома культуры и  даже в городской дворец пионеров. Помню, что однажды мы ходили туда с бабушкой , где под музыку пианино  я  пела со сцены  про «маленькую ёлочку». Потом мы с девчонками хвастались друг перед другом на скольких ёлках удалось побывать и  какие  подарки получить.   А вот о новогодних костюмах  и речи не было. Даже зимнее пальтишко мне шила портниха  из старой  маминой юбки. Отец не баловал нас деньгами.

Однажды в школе я порвала форменное платье ,и боясь сказать об этом, ходила целую неделю, зажав подол рукой. Бабушка  случайно увидела, когда я тайком одевалась за шкафом и сказала маме. Мне опять   влетело, мама при этом, сердито выговаривала, что  я её позорю.  Потом зашила дырку и, вроде бы, всё успокоилось.
 А в ближайший выходной отец взял меня с собой  прогуляться ,  мы поехали в «центр». Долго ходили по магазинам, наконец , он купил мне  шерстяную  коричневую форму и нарядный белый фартук. Я такого не ожидала и  конечно обрадовалась. Мы пришли домой,  я еле дождалась маму с работы, но, к моему удивлению, она моей радости не разделила. Они с отцом опять поссорились, я поняла, что из-за денег. Отец не хотел их давать, а маме не на что было покупать продукты. Хотя и купить-то их было не так просто.

В нашем доме располагался, да он и сейчас есть, продуктовый магазин, выходящий высоким крыльцом на улицу.  А вот сахар , муку, мороженую треску, иногда солёную, но  очень популярную  в народе, всегда продавали (у людей нашлось слово поточнее- «выбрасывали») со двора, поэтому мы , ребятишки , первыми узнавали об этом. Нам часто приходилось выстаивать длинные очереди, начинавшиеся на улице и исчезающие в тёмном и сыром подвале, чтобы матери могли взять на  двоих. Иногда незнакомые женщины просили нас об этом и в награду давали рубль на мороженое.

Это тоже было праздником. Простое «эскимо на палочке» привозили к магазину каждый день  в большом деревянном ящике ,  заполненном льдом. К вечеру мороженое  распродавали,   а остатки льда  высыпали прямо на тротуар. Он медленно таял и был , почему то, солёным на вкус. Мы все мечтали поскорее вырасти , чтобы покупать  мороженое  каждый день. А такие экзотические слова, как «виноград»,  и вовсе  вспоминали , рассуждая о чём-то совсем уж  несбыточном.  Ну, а  когда выросли, мечты стали совсем - совсем другими…

Как-то летом мама пристроила меня в пионерлагерь при нашем домоуправлении. В него собрали все школьников  района. Мы , хоть и не были ещё пионерами , ( октябрят тогда ещё не придумали) но нас взяли. Утром мы собирались на площадке с маленькой трибуной , выстраивались на линейку,  а на высоком шесте поднимали красный флаг.
Потом  играли, кто во что мог : бегали с мячом, прыгали со скакалками или сидели в тени с вожатой и  играли в сидячие игры: «садовника» или «глухой телефон». А в обед строем, с песнями шли по улице «Ленина» в сторону         « маёвки». Там недалеко располагался интернат для  слепых – видимо , инвалидов Великой Отечественной войны. В их столовой нас и кормили.
 
Мы всегда приходили много раньше, усаживались во дворе  на скамейки за длинным столом, потемневшим от дождей и морозов. Играли с девчонками в «пупсиков с ванночками» - маленькими пластмассовыми голышами. Мальчишки носились по двору. Наконец, когда во двор выходили слепые дядьки ( женщин я не видела) нас пускали в столовую. Мы усаживались за такой-же длинный стол, перед каждым уже стояла железная миска с горячим супом. Потом работницы   меняли  её на другую , с чем-то «вторым» и ставили алюминиевые кружки с компотом.

Отобедав, наш отряд отправлялся обратно, уже не спеша и без песен. Мы шли, рассуждая, как это – ничего не видеть? Пытаясь понять, шагали некоторое время , зажмурившись. Однажды, я так увлеклась, что врезалась головой в деревянный столб на тротуаре. Но,  мне это  оказалось   не смешно, в отличии от подружек.
 Много позднее, из книг узнала и о « самоварах» , и об инвалидах войны, вывезенных  в конце 50-х из столицы на Валаам.