Целибат

                ЦЕЛИБАТ

                Первая из серии новелл «Папины ответы»


    
    Папа страдал. Складывалось впечатление, что мучительная болезнь, названная по имени ее исследователя - врача Паркинсона, стала последним из всех тех испытаний, что так часто омрачали земную долю понтифика. Но была еще и доля небесная. И понтифик был в этом уверен. Бог же знал, что никакая беда и никакой недуг не в силах будут изгнать из сердца понтифика любовь, сделав его глухим к чужим горестям. Потому что тело должно умереть, а душа не имела на это права.               
    Наступил теплый июльский вечер, и витражи в окнах папского кабинета погасли. Но фрески на стенах, подсвеченные электрическим светом, оставались все также ярки. Чуть склонив  голову, понтифик внимательно разглядывал фреску, на которой были изображены ранние христиане. Лица людей были одухотворены. Они о чем-то оживленно спорили. И понтифик, переводя взгляд с одного лица на другое, словно хотел услышать, о чем именно говорят эти люди. Молодые и старые, больные и здоровые, богатые и бедные, мудрецы и простаки.
     Дверь в кабинет Папы бесшумно открылась, и туда вошел его личный секретарь.
       - Ваше святейшество, - обратился секретарь к Папе, - к вам кардинал Монтанелли. Он просит его принять.
       - Что-нибудь стряслось? - оторвав глаза от фрески, встревожился Папа.
       - Все хорошо, - поспешил успокоить понтифика секретарь. - Просто кардинал Монтанелли принес с собой газету и хочет ознакомить с ней ваше святейшество.
     Папа знал, какую газету принес с собой кардинал. Знал он и то, что было написано в газетной статье, текст которой, видимо, вновь побудил кардинала Монтанелли заявить о необходимости отмены обета безбрачия для католических священников.
      - Пусть подождет, - скорбно склонив голову, сказал понтифик. - Послушай, Лешек, - обратился Папа к секретарю. - Как тебе кажется, вот тот юноша на фреске, тот, что стоит у фонтана, - он верит в то, что Христос пришел на землю ради того, чтобы выкупить всех нас у смерти?
      - Мне трудно судить, ваше святейшество, - мельком взглянув на фреску, уклончиво ответил секретарь.
      - А я не прошу тебя ни о ком судить, - делая значительное усилие, чтобы повернуть шею и заглянуть в глаза своему секретарю, произнес Папа. - Мне только хочется знать твое мнение. Ведь ты человек, а каждый человек вправе думать по-своему. Если ты скажешь «нет», то твое «нет» будет дороже для тебя, чем тысячи чужих «да». Не правда ли?
      - Я думаю, - несмело начал секретарь, - что юноша сомневается. И причина сомнений в его молодости. Ему тяжело отречься от мира, сулящего молодым людям так много радостей.
    Папа согласно кивнул. И умолк. Глубокий кивок, которым он одобрил мнение своего секретаря, не был похож на то мелкое дрожание головы, которое стало одним из проявлений его болезни. Понтифик мог бы откинуться на спинку кресла, чтобы дать своей голове хоть короткий отдых, но он считал такую позу неприемлемой для себя. Поэтому спина Папы, даже когда он сидел, была чуть согнута. От этого его руки, мирно лежащие на подлокотниках кресла, дрожали еще сильнее. И все это давало повод недругам понтифика говорить о его близкой отставке. Год назад болезнь окончательно приковала понтифика к креслу. И здоровье его все ухудшалось. По временам ему было трудно дышать. А иногда случалось так, что вместе с воздухом он проглатывал слова. Поэтому понтифик старался, как можно меньше говорить о важных догматических моментах католического вероучения. Боясь остаться непонятым, а, что еще хуже, показаться кому-то еретиком.
      - Ваше святейшество, кардинал Монтанелли ждет, - напомнил Папе секретарь.
       - Да-да, пусть заходит, - вновь склонив голову, произнес Папа. 
       - Ваше святейшество, вы читали то, что написано в этой американской газете?! - едва успев переступить порог, громко спросил кардинал. И только потом приблизился, чтобы поцеловать руку Папы. 
       - Что в ней написано? - глядя мимо своего взволнованного гостя, спросил Папа.
      - Двое журналистов, - одна из которых, прошу ваше святейшество это заметить, женщина, пишут о том, что значительное количество католических священников испытывают противоестественные желания, реализуя которые, склоняют ко греху детей своих прихожан!
     Пересказывая текст газетной статьи, кардинал Монтанелли, как мог, смягчил некоторые выражения, дабы не осквернять святые стены папского кабинета, пересказом грязных подробностей. Теперь казалось, что он сник. Но на самом деле кардинал внимательно следил за тем, какое впечатление произвели на Папу его слова.
    - А вы сами, святой отец, что обо всем этом думаете? - задал вопрос Папа.   
    - Разумеется, ваше святейшество, виной всему целибат! - вновь воспрянув духом, твердо заявил кардинал. - Упраздните целибат и повод для противоестественных желаний, возникающих у части священников, исчезнет сам собой. Закон о безбрачии священства - это то самое жало, которое терзает нашу церковную плоть. Так выдерните же его своим указам! Священники, как и все прочие люди, вправе иметь жен. Точно также как законные дети священников вправе наследовать имущество своих отцов.
    - Вы все свалили в кучу, - выждав какое-то время с ответом, начал понтифик. - Но я начну по порядку. Лично мне кажется, что целибат не имеет никакого прямого отношения к тому греху, о котором пишет газета. Можно иметь жену и охотиться за подростками. Примеров тому много. Затем вы упомянули о праве детей католических священников наследовать имущество своих отцов. Но у католического священника не может быть имущества, которое требовало бы обязательного наличия наследников. Разве вы, святой отец, не давали обета бедности?
     - Конечно, давал, ваше святейшество! - поспешил ответить кардинал. - Но у той женщины, которую священник возьмет себе в жены, такое имущество вполне может быть.
    - Значит, впредь некоторые католические священники станут жениться не по любви, а на деньгах, - горестно улыбнулся понтифик. - И пополнять собой ряды тех развратных мужчин, которые, из-за отсутствия любви в их семьях, пользуются услугами публичных женщин. И виной тому станет уже не целибат, а его отмена.
    - А, если священник полюбит женщину по-настоящему? - ухватившись за слова понтифика о любви, возразил Монтанелли. - Почему он должен скрывать свои чувства к ней буквально от всех? Тем более, если он уже давно уже не мальчик.
     В данном случае кардинал хлопотал лично за себя. Около полутора десятка лет он был в близких отношениях со своей кузиной - оперной певицей. Папе докладывали, что от этой связи у кардинала имелся сын. Родители певицы разбогатели на биржевых спекуляциях. В связи с этим становился понятен тот пыл, с каким кардинал Монтанелли ратовал за отмену закона о безбрачии священников, установленный отцами католической церкви много веков назад.
    Папе же вспомнилась девушка, которую он полюбил во время войны. Это очаровательное создание с толстенными рыжими косами, торчащими по обе стороны ее головы, звали Эльжбетой. Она изучала основы актерского мастерства в той же театральной студии, что и Папа. Любовь пришла к Папе, как он сам это считал, с некоторым опозданием. Ведь ему уже шел двадцать третий год. Но любовь была настоящей. Минута, прожитая врозь, без всякого сожаления вычеркивалась возлюбленными из их общей жизни. Просыпаясь по утрам, Папа сразу вспоминал о своей любви. И иногда это его пугало. Видя то, сколько хороших чувств и порывов отняла у людей война, Папа принял решение стать священником. Дабы попытаться вернуть людям тот божий образ, который они некогда носили в себе, но во время войны потеряли. Поэтому Папе пришлось выбирать. Либо стать достойным священником, либо добрым семьянином. И он сделал свой выбор, стоявший и ему и его возлюбленной многих слез. Нет, понтифик не струсил и не испугался своего чувства. Его опасения были куда сложнее. Он знал и чувствовал, что любовь человека к Богу, какой бы она не была безграничной, все же подвластна разуму. Как и любовь Бога к человеку. Но любовь мужчины и женщины не принадлежит никому, и, значит, не может никем и ничем управляться. Земная любовь вечная противница всех запретов и ограничений. И либо уйдет от того, кто посягнул на ее безграничную свободу, либо погубит. Земная любовь сама для себя закон. Но как часто, следуя этому законам, человек, утративший разум, попадает в беду. Но Папа не забыл своей земной любви. Эльжбета представала перед его внутренним взором, как живая, стоило ему этого захотеть. Он помнил все родинки на ее прекрасном теле. Все до одной…
     Обет безбрачия понтифик принес два года спустя, когда местный епископ рукоположил его в священнический сан.
      - Кто любит сына своего или дочь больше Меня, тот недостоин Меня, - чуть приподняв свою правую руку над подлокотником кресла, повторил понтифик слова Христа.
     Думая, что слова Папы обращены к нему, кардинал Монтанелли стал подыскивать аргументы, якобы, доказывавшие его правоту.
     - Хорошо, ваше святейшество, я согласен! - произнес он. - Давайте обратимся к Писанию!  Во всей Библии нет места, где бы впрямую было сказано о запрете на брак для католических священников. Апостол Павел не советовал своим последователям жениться. Но это было советом - и не более того. Я соглашусь с тем, что Писание не жалует женщин, но чистый сосуд все же лучше заполнять тем, чем принято его заполнять, а не вынуждать хозяев наливать в свои сосуды всякую мерзость. Ведь даже святые апостолы имели жен.
     - Я соглашусь с тем, что Писание не содержит в себе подобного запрета, - вновь опуская свою дрожащую руку на подлокотник кресла, сказал Папа. - Так, может быть, нам стоит поискать его в другом месте?
     - В каком, другом, ваше святейшество?
    Кардинал задал свой вопрос так, будто надеялся прямо сейчас уличить Папу в злой ереси.
      - Ошибочно думать, что Бог собрал всю свою мудрость в одном месте, - впервые за всю аудиенцию взглянув в глаза кардиналу, промолвил понтифик. – Из Библии мы узнаем о визите царицы Савской к царю Соломону. Писание не приводит их беседы, но само то, что царица приехала послушать царя, и тем самым, как бы уже соглашалась с тем, что ее собеседник может оказаться мудрее, говорит о ее собственной мудрости. Дух дышит, где хочет. Так и мудрость щедро рассыпана Творцом повсюду. Нужен лишь старатель, который сможет отыскать ее золотые крупицы. Такие люди есть и в иудаизме, и в мусульманстве, и в православии. Так вот один индийский мудрец изрек, что даже самый пылкий возлюбленный,  по меньшей мере, восемь часов в сутки ненавидит свою возлюбленную. И я верю этому мудрецу. Ведь женское и мужское начало враждуют искони. У русских людей на этот счет есть поговорка. Они говорит: раз муж бьет свою жену, значит, любит. Мне бы хотелось избавить наших священников от такой окаянной любви. Поэтому я считаю безбрачие священников благом, которое подарили нашей церкви ее отцы. Правильно ли будет отказываться от их подарков в угоду скоро проходящей моде? Подумайте об этом, святой отец.
     Поняв, что своим ответом понтифик прекращает прения, а вместе с ними и саму аудиенцию, кардинал поспешил откланяться.
     Оставшись один, Папа подумал о том, что католическая церковь обязана быть живым камнем, который так или иначе должен откликаться на все то, что происходит сегодня в мире. Но есть вещи, которых касаться нельзя. Следом за отменой безбрачия священников последуют требования разрешить аборты и контрацепцию, а там и до оправдания супружеских измен уже рукой подать.
     Папа взглянул на окно, выходящее на площадь, где по праздникам собирается до ста тысяч верующих людей, ждущих его пастырского слова. Понтифик представил этих людей одинокими, разорвавшими все семейные и церковные узы. С измученной грехами совестью. С жадными, как у голодных зверей глазами. С повадками хищных зверей, готовых в любой момент вырвать у больного и слабого его последний кусок. Но даже таких полу людей, полу скотов Папа не мог не любить. И покрасневшие зрачки понтифика увлажнились. Тогда же его внутреннему взору открылась глубокая пропасть, на краю которой стояли все эти люди. Им оставалось сделать всего один шаг. И они бы его непременно сделали. Но вовсе не потому, что были так смелы. Отважный путник не боится пропасти. Он ее обходит. Пропасти боится тот, кто, надеясь на свои силы, хочет все преодолеть. И не хочет ни в чем уступить своему разумному страху, который как раз и является началом истинной отваги.
     На дне пропасти Папа увидел кости. Целые горы человеческих костей. И две крупных слезы, покинув глаза понтифика, упали на его белоснежное облачение. 
      Ход мыслей Папы был нарушен приходом его секретаря.
      - Время принять лекарство, ваше святейшество, - сказал секретарь.
      - Принеси мне мои любимые четки, Лешек, - попросил Папа.
    Любимые четки Папы были сделаны из простого янтаря. Но для него самого они были бесценным даром его родного Балтийского моря.
     Взяв в руки четки, Папа совершил крестное знамение, поцеловал крест на четках и стал читать про себя вступительную молитву святого Розария, которая на его родном языке звучала так:
     -  Пан наш, Иесус Хрыстус…



 
Феликс Польский
почта fel-polski@yandex.ru