Баянаул в 1916 году

В 1916 году в Баянаульском округе произошло масштабное выступление казахов против организованного царской администрацией набора (рекрутирования) казахов в рабочие отряды для отправки ни тыловые и фортификационные работы.
Основанием для набора послужил царский указ от 25 июня 1916 г. о мобилизации «инородческого населения для работ по устройству оборонительных сооружений и на тыловые работы в прифронтовой полосе по месту дислокации боевых частей. Указ гласил; «… привлечь в течение настоящей войны нижепоименованных мужчин инородческого населения империи в возрасте от19 до 43 лет включительно… б/ инородческое население Сырдарьинской, Ферганской, Самаркандской, Акмолинской и Семипалатинской областей». Эта мера была объявлена при полном незнании уклада жизни казахов, которые никогда не несли воинской повинности, никогда не знали мобилизации, да еще массовой и принудительной, проводимой в спешке и с нетерпимой грубостью.
От мобилизации освобождались те, кто состоял на государственной службе, занимал административные должности, духовенство, учащиеся средних и высших учебных заведений, почетные граждане. Богатеи могли просто откупиться; а те из них, кто занимал места правителей, старшин, ага султанов, норовили подвести под мобилизацию своих местнических противников (и их взрослых сыновей). Это вносило некоторый раскол в движение, которое стало по масштабам общенациональным, но не ослабило активности участников.
Губернатор Степного края Сухомлинов получил указ 29 июня, и уже 2 июля было решено открыть сборные пункты по мобилизации в Семипалатинске, Усть-Каменогорске и Павлодаре при управлениях воинских начальников и начальниках местных команд. Повсеместно были введены дополнительно и расквартированы отряды казаков и ополчения.
Казахи, которые мирно ожидали сбора призываемых, при виде большого количества вооруженных воинских команд, встревожились – они не ожидали такого оборота дел. Мобилизация под прицелом посеяла волнения среди широкой массы коренного населения. Хозяевам приходилось оставлять стада и посевы, заготовленное, но не собранное сено.
Волостные и аульные правители, привилегированные и зажиточные слои казахов стали активно реализовать указ о мобилизации. У подавляющего большинства степняков не было метрических свидетельств, что дало возможность местным правителям включать в списки «трудармейцев», а с богатых и зажиточных хозяев-скотоводов брать взятки за выдачу документа освобождающего от мобилизации. Это тоже подогрело настроения и дало повод к сопротивлению.
18 июля 1916 года военный губернатор Семипалатинской области Ф. Ф. Чернецов докладывал в Омск: «На основании личных впечатлений при объезде Каркаралинского и Павлодарского уездов и поступающих телеграфных донесений долгом считаю доложить об общем положении следующее: все киргизское население потрясено и находится в сильном волнении. Чем разрешится это брожение, сказать трудно. Не признаете ли возможным находящуюся в пути по Иртышу сотню, оставив половину ее в Павлодаре, а другую половину выслать в Каркаралы».
Это брожение вылилось в мощный массовый протест (как всегда, обозванный бунтом и мятежом), который перерос в вооруженное восстание под руководством народного казахского героя А. Иманова. Все вместе возникшие социально-политические факторы спровоцировали население на участие в отрядах повстанцев.
. В ходе своих выступлений группы и отряды повстанцев нападали на управы, уничтожали списки мобилизованных, все делопроизводство. А заодно угоняли скот у наиболее зарвавшихся правителей.
27 июля к восставшим Куржункульской и Селетинской волостям Акмолинского уезда примкнули две соседние волости Павлодарского уезда, после чего забастовали рабочие соляных промыслов, гидротехнических партий; выразили свою солидарность с ними рабочие Экибастузских копей и Майкаинского рудника.
15 августа повстанцами Аккульской волости Павлодарского уезда были уничтожены все документы и списки  вместе с канцелярской волостной избой, арестованы правитель, старшина и писарь.
20 августа есаул Шестаков был спешно отправлен для формирования казачьих отрядов в Павлодаре и Баянауле, и уже с сентября начались рейды и вооруженные столкновения карателей с восставшими.
Это подлило масла в огонь, группы повстанцев стали увеличиваться и усилили свои активные действия против своих правителей. Старшинам ничего не оставалось, как бежать из своих аулов и прятаться в укромных местах на дальних заимках.
15 сентября в Баянаул для подавления волнений явился отряд под командой прапорщика Чукреева. Пока каратели устраивались и осматривались в центре округа, в эти два дня большая вооруженная группа повстанцев напала на резиденцию правителя аккелинской волости Нуркеша Шорманова. Об этом он сам 17 сентября в своем рапорте доносил павлодарскому уездному начальнику:
«17 сего сентября около 200 человек киргиз, вооруженных суюлами (=соилами), чокпарами (=шокпарами) и укрючинами под руководством киргиз аулов № 14 и № 1 вверенной мне волости Хасена Тасчанова, Аширбека Годарбаева, Жакия Жангожина, Кокы Киреева, Жанабиля Бокаева, Сасная Досбекова, Жумабека Айнабекова напали на наши табуны лошадей, причем угнали более 4000 лошадей по направлению своих аулов. Очевидцами были бежавшие с работы мои рассыльные и работники.
Докладывая об этом, прошу Ваше Высокоблагородие довести до сведения г. Семипалатинского Губернатора и принять меры к дальнейшей приостановке нападения на имущество рода Чормановых. Если своевременно не будут приняты строжайшие меры, то возможны и поголовные грабежи и разбои в соседних аулах и волостях вверенного Вам участка».
21 сентября из Баянаула, признав место расположения опасным, Чукреев выехал во главе своего отряда на зимовку Ачагуй, где располагалось хозяйство богатого бая Садвокаса Шорманова. На него, потомка верноподданного рода, он мог положиться. Там он приказал Нуркешу, аккелинскому волостному правителю, собрать всех аульных старшин, судей и нескольких влиятельных аксакалов для чтения царского указа о мобилизации и связанной с этим немедленной явкой призывников.
Через два дня по вызову явились только старшины аулов №№ 2, 3 и 10, остальные скрылись кто куда. Тем, кто явился, поручили собрать остальных, но и эти трое не вернулись, попрятались. За это время во всех аулах Аккелина побывали гонцы и призвали родичей подняться против произвола. 23 сентября прапорщик Чукреев, не дождавшись старшин, понял, что отряд полностью окружен повстанцами, и надо спасаться.
Но приехавший с ним коллежский советник Аркадьев не понял того, что случилось, и послал к восставшим бая Усенова с ультиматумом: если повстанцы не рассеются и не выдадут главарей, то он через двадцать минут прикажет воинской команде стрелять по ним.
Однако восставшие не только не разошлись, но и, прихватив с собой Усенова, направились к урочищу Алгабас. Через полчаса за ними двинулись каратели. Недалеко от урочища отряд Чукреева встретил передовой дозор повстанцев. Началась стрельба. Плохо вооруженные джигиты не выдержали плотного огня и отступили к сопкам, увлекая за собой карателей.
И Чукреев обнаружил, что полусотня с трех сторон окружена несколькими тысячами повстанцев, прижимавших его отряд к сопкам. Положившись на свою военную выучку, офицер приказал занять оборону возле двух каменных погребений у подножия высотки. До самой ночи каратели отбивались от нападавших, и только в темноте смогли отступить к зимовке Шорманова.
Оттуда командиры казаков отправили вестового в уездный центр с просьбой о помощи, а Садвакас Шорманов снарядил одного из верных ему людей, чтобы он проник в лагерь повстанцев и разузнал о планах и положении дел. Тот вернулся с неутешительными вестями: практически полностью восстал весь округ, к Алгабасу прибывают новые группы, численность повстанцев увеличивается.
25 сентября к Чукрееву прибыло подкрепление, однако каратели не предпринимали активных действий, затаились. 27 сентября повстанцы заняли урочище Арам-Тобе и отрезали воинскую команду от аула Кундыколь и Баянаульской станицы, откуда Чукреев получал довольствие для своих людей и коней.
28 сентября зимовка Шорманова была окружена со всех сторон. Восставшие заняли все ближайшие сопки, и зорко следили за всеми передвижениями на усадьбе, на которой видны были люди, животные и огромный сеновал.
Опасаясь нападения и поджога, воинская команда по всем правилам фортификации постаралась так забаррикадировать хозяйственный двор зимовки, что она  превратилась в укрепление. Заодно снова послали вестового в Баянаул за дополнительной помощью, но он был пойман восставшими.
29 сентября повстанцы решили атаковать осажденных, чтобы или погибнуть, или разгромить карателей. Сдаваться никто не собирался, так как в случае сдачи всех ожидали порки, а предводителей - тюрьма и виселица.
Атака началась в два часа пополудни. Восставшие двинулись на зимовку, похожую на гигантского ежа, ощетинившегося деревянными и железными «иглами» - оглоблями, шкворнями, жердями.1500 человек, перешли залитую осенней дождевой водой речку Ащи, второй отряд занял резервные позиции на сопке, третий наступал с юга, а четвертый под прикрытием табуна лошадей - со стороны кладбища. Обще число атакующих составляло около пяти тысяч человек.
У немногих были дробовые ружья. Большинство было вооружено айбалты, пиками, шокпарами, соилами, тяжелыми палками и даже просто камнями. Несмотря на превосходство сил, повстанцы не смогли выдержать прицельного кучного огня карателей, вынуждены были отступить и рассеяться по аулам.
После этой стычки по заранее заготовленным спискам (их составили местные баи, муллы, бии) были проведены аресты, а потом всех насильно собрали в призывные команды и стали отправлять на фронтовые саперные работы в Западную Украину и Белоруссию, где возводились оборонительные сооружения вдоль австро-венгерских и германских позиций.
Тем не менее во всем округе и волостях волнения не прекратились. Все, кто смог укрыться от мобилизации и сбежать из призывных команд по дороге на фронт, снова объединялись в отряды и продолжали сопротивление. На всей территории Казахстана восстание разрасталось и слилось с Февральской революцией в Российской империи.
Прошли осень и зима, наступила весна, и в мае 1917 года администрации Временного правительства пришлось снова принимать серьезные меры по усмирению мятежного населения.
О том, что ситуация стала еще более напряженной, свидетельствует сообщение начальника штаба Омского военного округа командиру 5-го ополченского корпуса об отправке роты солдат:
«Вследствие ходатайства павлодарского комиссара об усилении воинской охраны в уезде ввиду угрожающего поведения киргиз командующий округа приказал сформировать из частей 53-й ополченской бригады одну роту с особо надежными офицерами и отправить таковую в Павлодар. Подписали генерал лейтенант Таубе, и.д. ст. адъютанта капитан Сапожников».
Чем больше усиливались воинские команды и части, тем организованнее становились силы повстанцев. У них появились лидеры, перенявшие науку борьбы у ссыльных революционеров - российских социал-демократов и политкаторжан.