Просите и дано будет. Полный текст

                Просите и дано будет.


               
                История моя случилась восьмого мая две тысячи девятого года от Рождества Христова.  Было около трех часов пополудни.  Я была дома. Прозвучал звук оповещения при новых сообщениях в скайпе и я подошла к компьютеру. Мой друг спрашивал знаю ли я какую-нибудь интересную игру, и тут же оправдывался, добавляя, что он вообще говоря не любитель прожигать так бездарно время, которого нам итак немного отпущено, но после работы, уставшему и не готовому для каких-нибудь подвигов мысли, ему хочется немного расслабиться и отвлечься. Мы поговорили минут двадцать, я  что-то посоветовала ему, потом он пошел спать, так как живет практически на противоположной   широте и долготе.
                Я сняла наушники и подошла к окну. Оно было открыто. Шел все усиливавшийся дождик и я вдохнула тот  неповторимый запах,  который бывает только во время и сразу после дождя. Я простояла минуты две, глубоко дыша. Может быть вам знакомо это ощущение, -  когда нравится какой-то запах, хочется некоторое время дышать им, пока не прочувствуешь. Так у меня с эвкалиптом и дождем. В этом моем действии не было никакого расчета, однако сейчас я понимаю , что возможно именно оно послужило той отправной точкой в том что в дальнейшем приключилось со мной. Небо представляло собой захватывающую картину, среди темных туч ярко светило солнце, что придавало совершенно чарующую атмосферу этому майскому ливню.
                Перед тем как перейти непосредственно к описанию случившегося вслед за этим, я бы хотела для большей ясности и связности, а так же, возможно, чтобы вам была понятнее природа случившегося, обратиться к паре эпизодов произошедших незадолго до этого дня.
                Где-то пару месяцев назад мне попалась на глаза книжка австралийца Ричарда Вебстера в которой он описывает методики выхода в астрал, как обычно называется место внетелесного пребывания человека. В ней автор отмечает всевозможные достоинства этих путешествий, не вспоминая практически ни одного недостатка. В книге дается перечень примерно пятнадцати техник, некоторые из которых, по словам Вебстера, дают весьма высокую вероятность удачного выхода в астрал. Прочитав его рекомендации, я пришла, как я думаю, к совершенно логичному заключению, что не плохо было бы ознакомиться и с критикой, и с советами прочих практикантов. И я начала искать информацию по этому вопросу в интернете.  Как оказалось, все обстоит не столь однозначно, как в прочтенной книге. Попадались и радикальные мнения, вроде заявлений  квалифицированных специалистов (по их словам), утверждавших что такие игры с разумом доводят лишь до психиатрической лечебницы; и крик отчаяния, рассказывающий что выйдя в астрал его друг просто не смог вернуться, и сейчас полностью недееспособен, а когда смотришь ему в глаза, не видишь в них и тени мысли. Были  противоречивые заявления  и от самих астралонавтов: одни утверждали что не стоит ничего бояться и все будет хорошо, при этом добавляя что во время твоего отсутствия в твое тело может подселиться низшая и недобросовестная сущность, присутствие которой грозит  тем что в церкви называют  бесноватостью; другие говорили - да, опасность есть, но игра того стоит и ничто не доставит вам того ощущения свободы и тех возможностей что дает астральное путешествие. Многие утверждали что в астрале человек контролирует свои действия так же условно как и во сне, другие наоборот, свидетельствовали что ощущали себя так же четко как и в жизни. Попалось мне  так же несколько почти идентичных случаев, когда выйдя в астрал, люди попадали в так называемые низшие слои, в которых столкнулись со столь отвратительными, пугавшими и терзавшими их тварями, что очнувшись чуть ли ни в холодном поту, не могли после этого спать нормально. Притом  всем рассказчикам не спалось после приключения  ровно четыре дня, должно быть это срок душевного и физического восстановления  в подобных случаях.
                Один путешественник поведал, как очутившись в астрале, он сформулировал четкую задачу встретиться с Иисусом Христом. Тогда он почувствовал что его отнесло  куда-то очень далеко. Оглядевшись он увидел что-то вроде космического пространства вокруг себя, все черное, и только где-то далеко видны смутные огни.
Его это немного напугало, потому что он чувствовал что находится действительно далеко от Земли, очень далеко и совершенно один, но вспомнив главный принцип астральных путешествий — ты сам управляешь происходящим с тобой, не бойся и мысленно формулируй свои желания, — он вновь сконцентрировался на своем посыле. Тогда его отнесло еще дальше. И он находился в такой же тьме. Но и сейчас он не растерялся, хотя и чувствовал вселенское одиночество и продолжил мысленно желать встречи с Христом. Тогда его перенесло в третий раз, и тут уже на фоне все той же тьмы, он увидел перед собой что-то вроде двери, некий проход, ярко сияющий слепящим белым светом. Он начал приближаться к нему, и чем ближе подходил , тем больше чувствовал как все его существо наполняется чувством спокойного и бесконечного счастья, которое как волна накатывает на него по мере приближения. И в этот момент он вспомнил  что нечто подобное описывают люди пережившие клиническую смерть, только вместо двери фигурирует обычно туннель. Как только он подумал об этом, тут же почувствовал страх, страх перед тем что войдя туда уже не вернется на Землю. В этот же момент он был возвращен в своей тело и очнулся на своем же диване.
                Вообще, в процентном соотношении , многие в своих рассказах делали упор на рискованность подобного предприятия, многие так же писали что начав практиковать подобные выходы в астрал, сталкивались с проблемой затрудненного возвращения в свое тело, вплоть до смертельной бледности лица и  посинения губ,  во время бесплодных попыток пробиться в него.  Таковые разумеется в основном оставляли это занятие. Резонно было бы предположить, что некоторые так и не пробивались в него, а потому их свидетельств мы и не слышим. Признаться, все эти рассказы несколько охладили мое желание, но в большей мере его охладило что те , кому это удается, как правило не получают там никакой серьезной и интересной информации, прикладной для человека, а меня, собственно, лишь эта сторона и интересовала.
                Однако все же у меня была одна попытка выхода, еще во время прочтения той первой книги.  Перед тем как непосредственно выходить в астрал, я помолилась чтобы мне это никак не повредило. Затем я легла на одеяло расстеленное на полу, технически  это считается более удачным, нежели использование мягкой кровати, постаралась расслабиться, насколько это у меня могло получиться, без музыки, без мантр, просто расслабиться, и стала применять технику, имеющую название «качели»,  очень эффективную, как утверждалось в пособии. Сама техника сводится к мысленному раскачиванию себя в себе же, то есть души в теле, с тем что бы в определенный момент спрыгнув с этих воображаемых качелей, выпрыгнуть и из тела.  К моему немалому удивлению, у меня начало получаться, и с первого раза, хотя как говорят, у многих на  первую удачную попытку уходят не недели , а месяцы и годы. В определенный момент мысленного раскачивания, я почувствовала что начинаю выходить из тела, и тут же меня объял какой-то животный страх.  Это чувство даже сложно назвать страхом, что-то вроде жуткого ощущения непредвиденной опасности, оно возникло само собой,  потому что мысленно я согласилась со всеми потенциальными опасностями, однако же оно было своего рода инстинктивного происхождения и тут же я почувствовала сильное напряжение, после чего конечно всю медитативность ощущений как ветром сдуло. Позже, начав анализировать случившееся, я пришла к выводу, что это было ничто иное как боязнь невозможности вернуться в свое тело, которая сработала  ни коим образом не подчиняюсь моим мысленным установкам и моей воле. С другой стороны я помолилась , и попросила чтобы эти эксперименты не повредили мне, быть может по этому я и не вышла. Как бы то ни было, после этого случая, и того что я почерпнула об астральных путешествиях позже, особенного  желания продолжать попытки выйти в астрал у меня не появлялось. Я пришла к выводу что мало того предприятие это рискованное, к тому же и весьма сомнительное.
                Стоит мне описать и еще одно событие. Как-то раз  меня активно заинтересовал вопрос юности Христа. То, как он нашел Христа Сам в Себе. Библия скупо отсылает к младенчеству и возрасту двенадцати лет, далее перед нами эпизод как Иисус крестился от Иоанна, меня же заинтересовал период от двенадцати и до начала Благовестия. Младенчество избранного мало может помочь мне в снискании того духовного состояния к которому должно прийти к человеку, рассудила я, тогда как становление его имеет для меня значение принципиальное. Конечно святые отцы сказали бы, что если этого нет в Писании значит Богу так и было угодно, да и по большому счету если рассматривать фигуру Христа как абсолютную предопределенность, они правы, но я рассматриваю Его деятельность в динамике, чему нахожу подтверждения в тех же Писаниях, из которых люди выводят обратное. Так или иначе, при моем подходе пропущенный эпизод для нас не просто важен, а принципиально важен, и пожалую даже самое важное. Ведь что было после, было совершено Сыном пребывающем в истине, а до было становление в самом себе, что для нас как раз и есть самое актуальное, знай мы каким путем в это время шел Иисус, знали бы каким идти и нам. Серьезно заинтересовавшись этим вопросом, я решила найти хотя какую информацию из апокрифов и ранних христианских писателей. Потратив на это занятие несколько часов, единственное что мне удалось найти, это упоминание у Иеринея Лионского, в котором он вспоминает некогда услышанное им: «как говорят, Господь наш в молодости делал  земледельческие орудия.» Этой же ночью мне снится следующий сон. Я стою за оградой похожей на загон. Для загонов, в целях экономии дерева, ограды делаются из вкопанных столбов, поперек которых в несколько рядов приколочены , обычно обтесанные стволы. И так по всему периметру. Вот нечто похожие было и в моем сне. Смеркалось, и было уже темновато, хотя видимость было еще не плохая. Чувствовалось что стоит жара, но я сама этого не ощущала, просто все было пронизано жарой, и для меня во сне это было очевидно. Рядом со мной, слева, почти вплотную, стоял человек. Я его видела только боковым зрением, и поскольку был вечер, он представлялся довольно смутным и темным образом. Он был примерно моего роста, то есть метр семьдесят или чуть повыше, я знала что это мужчина лет шестидесяти,  но по ощущению, потому что лица его я не видела.
              Впереди, в паре шагов от нас -  не больше, проходила тропинка , которая вела к тесаку, за ним стоял сарай.  Я описываю события сна довольно подробно, но в самом сне никакого тщательного изучения природного ландшафта и интерьера вокруг нас не было, это был буквально один взгляд которым я обхватила все происходящее. Тут же, прямо перед моим носом, мимо меня и моего спутника прошел молодой парень, он был коротко подстрижен, и нес пару деревяшек. Затем положив одну из них на тесак, начал, прикладывая недюжинные усилия, обтесывать его. В следствии жары он был обнаженным  до пояса. «Он много работает», - сказал мне мужчина стоявший рядом. На этом сон закончился. Таким образом мне первый раз явно дали ответ Оттуда на мой вопрос, хотя и весьма лаконичный. Подозреваю что настолько лаконичный, насколько это было нужно. Что меня весьма порадовало в этом сне, так это то что Христос совсем не походил на тот образ в котором его обычно изображают. В моем сне это был довольно крепкий, мускулистый парень, и тут надо помнить, что показали мне его до его пустынного опыта голодания в сорок дней. Кстати, во сне было понятно что он ни коим образом не замечает нашего присутствия. То ли мне показали просто проекцию прошлого, то ли по неким законам мироздания мы не могли вмешаться и возможно нарушить ход тех событий. Я больше склоняюсь ко второму, потому что слишком уж живо все там чувствовалось. Лицо  его было вполне семитским, то есть таким каким в принципе и должно было быть, черты правильные, но опять-таки совершенно некоррелирующие с традиционным образом, и коротко подстриженные волосы, что вообще-то было вполне естественным для той погоды. И вот теперь, кажется, я уже могу перейти к основным событиям моего рассказа.
                Стоя у окна и наблюдая за ливнем, который попадал и на меня, отбрызгивая от внешней стороны подоконника, и  вдыхая свежий воздух, я почувствовала что у меня слегка кружится голова. По большому счету я могла бы и не обратить особого внимания на сей счет, и пойти заниматься своими насущными делами, но все же чувство было несколько неприятным и я решила немножко полежать. Кровать моя стояла в этой же комнате, неподалеку от открытого окна, и я не долго думая легла на спину и закрыла глаза. Природа тошноты в сущности могла быть самой банальной, я решила устроить сегодня разгрузочный день, и ничего не ела с утра, возможно именно голод  вызвал эту тошноту. И это было уже вторым моим действием, не нарочно произведенным и так удачно совпавшим с глубоким дыханием. Дело в том, что голодание облегчает выход в астрал, и даже рекомендуется. Таким образом мной и природой были созданы все условия для удачного выхода, а я  об этом даже и не подумала. Дождь действовал успокаивающе и расслабляюще, глубокое дыхание задало определенный ритм, а голод облегчал выход.
                Подташнивание не проходило, и мне не хотелось вставать. Кроме того, дождь который усилился пять минут назад, действовал усыпляюще и судя по всему зарядил надолго, и я начала засыпать. Тут-то все и случилось. Меня как будто вытащило что-то из тела. Это было внезапно и очень резко, в отличие от того что обычно пишут о выходе. Я была в полном сознании, что тут же напомнило мне то уж очень жуткое чувство. Это было что-то вроде страха смешанного с ужасом, но меня от этого отнюдь не вернуло в тело, как и об этом пишут обычно. Я стояла рядом со своим телом, еще не пытаясь войти назад, и как до чрезвычайности удивительно было мне смотреть на него. Я сейчас скажу то, о чем не принято говорить в среде астральных путешественников, а может быть просто до меня никто этого и не испытывал. Но это потрясающее и одновременно пугающее зрелище.  Я смотрела на свое тело отдельно от себя и оно было как спящий зверь. В этот момент не чувствуешь значимости человеческого облика, в этот момент чувствуешь сущность его. Я видела как медленно поднимается и опускается моя грудь, но более никакого движение не было. Я смотрела со стороны на себя, как на кого-то другого, как на машину с заданными параметрами или как на спящее животное. После этой мысли, ненадолго оставивший меня страх происходящего тут же вернулся, и во мне возникло почти паническое желание вернуться назад. Я понимала что выйти еще успею, главное сейчас было войти. Однако к моему ужасу ничего не получалось, никакое приближение к телу и никакое сосредоточение на мысли вернуться, не приносило результата. В эту секунду  я вспомнила что обычно люди видят некий «серебряный шнур» связывающий душу с телом, и что пока он не порван человек будет жить. Утверждается так же, что и древние были осведомлены об этом не хуже нашего, знание чего нашло свое отражение в стихах книги Екклесиаста: «Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; -- доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его. » И вот, к ужасу своему, я не увидела никакой цепочки и никакого шнура, но тут же стала успокаивать себя той мыслью, что сердце в моем теле бьется, а значит оно функционирует. Но особенного эффекта это слабое утешение не принесло — я вспомнила все те рассказы о людях-овощах, которыми с таким энтузиазмом  пугали в интернете, и во мне проскользнула мысль — а вдруг я не вернусь, а тело так и останется жить, жить номинально, как живут люди в коме. В этот момент я испытала чудовищное отчаяние, отчаяние их которого нет никакого выхода, я даже не видела никакого белого света, никакого продолжения, а появившаяся в моем сознании перспектива застрять бестелесным духом на земле и ходить призраком, была прекрасным дополнением к моим паническим мыслям. В каком-то наваждении, промучавшись со входом назад минут двадцать, как мне тогда казалось во всяком случае, я как бы от духовной усталости и по инерции повернулась к окну. Дождь лил так же, как и тогда, когда я засыпала, только теперь все было темно и не было и малейшего намека на солнце. Я повернула голову и увидела  свое лежащее тело, все так же мерно поднимающуюся и опускающуюся грудь под глубоким дыханием, какое бывает в разгар глубокого сна, и так же по инерции, уже даже без паники, как бы смиряясь с предстоящем, посмотрела на серое , плотно затянутое грозовыми облаками небо, и тут случилось то, чего я ну никак не могла ожидать. Меня резко, прямо в окно, потащило наверх. Именно потащило, какая-то чудовищная  сила , и тут же во мне мелькнуло чувство надежды. Не на жизнь, а хотя бы на продолжение существования, пусть где-то там, далеко, но со смыслом.
                Скорость с которой меня влекло наверх все увеличивалась, грозовые облака я преодолела в считанные секунды, однако передать насколько это захватывающее чувство, особенно после моего отчаяния там, внизу, не представляется возможным, а потому я и не буду даже пытаться. Через несколько мгновений вокруг меня уже было совсем темно и я судя по всему была в открытом космосе. Все происходило настолько быстро, что я даже не успела оглянуться чтобы посмотреть на Землю. Вдруг мое движение прекратилось так же внезапно как и началось. Я, если можно так выразиться, стояла в космосе. Никакой невесомости я не ощущала, хотя и чего-то твердого под ногами тоже, наверное это свойства духа, но тогда я,  как вы наверное понимаете, не очень-то задумывалась о физической подоплеке происходящего. Я стояла совершенно одна, но испугаться того что теперь я застряну тут,  еще не успела, как и не успела оглянуться назад. И тут передо мной начали вырисовываться некие линии, превратившиеся в итоге в черный стол. Затем, когда я подняла от него глаза, перед мной, с другой стороны этого стола стоял человека, и это был тот самый мужчина лет шестидесяти из моего сна. Тогда во сне я толком и не видела его, однако сейчас точно знала что это именно он. Мужчина, чье спокойное выражение лица не выдавало никаких чувств или мыслей, протянул к столу руку, в которой был зажат маленький детский  железный волчок, такой , какие могли делать в первой половине двадцатого века, закрутил его пальцами в воздухе, точнее в этом пространстве, и волчок звонко ударившись о стол, начал быстро крутиться. «Так появилась Вселенная», - сказал он мне. Это было фантастически увлекательно и важно, что мне сейчас рассказывают как появилась Вселенная, однако я думала не о Вселенной, точнее я вообще не думала, в этот момент меня наполняло радостное облегчение, рядом с ним было спокойно, тогда во сне тоже, и в этот момент я твердо почувствовала  что ничего особенно ужасного мне не грозит. Мужчина должно быть понял что поняла я, и первый раз на лице его появилось хоть какое-то подобие человечности. Он улыбнулся, не сильно, и с какой-то не то хитрецой, не то упреком, и сказал мне: «Вы же хотели знать как все.»
                «Как все» -  это был не просто ответ, это было целое объяснение. Моему другу, тому самому что недавно спрашивал меня о играх, и с которым у нас духовно близкое миропонимание, приснился много лет назад один сон, который он запомнил на всю жизнь. Ему приснилось что он получил аудиенцию у Бога. Он стоял пред ним, а Бог сидя выше, на внушительном троне, спросил его «чего хочешь?» На что мой друг без колебаний, как это часто бывает во сне в отличии от жизни , уверенно ответил «хочу знать как всё». И тут он слышит голос от человека, условно человека, который говорит ему: «скажи как все, но в этой жизни». Он сказал и понял, что если бы не сказал, то узнал бы «как все» на том свете . Таким образом человек или иная сущность, мой друг называет его ангелом, стоявший с ним рядом, спас его  земную жизнь. Он снился ему еще несколько раз, включая сны ставшие пророческими, и всякий раз он рассказывал или объяснял что-либо.
                В то время как я задумалась об этом, мой спутник слегка повернул голову, всматриваясь куда-то влево. Я сначала не обратила внимание на его жест, затем, видя что он продолжает смотреть в том же направлении, не двигаясь, с расслабленным выражением лица, но внимательными и сосредоточенными глазами,  повернула голову направо, вслед ему  — мы стояли друг против друга по сторонам этого небесного столика. И только когда я  почти развернулась, увидела не далеко от нас Землю. Ту самую, нашу Землю, с которой меня так стремительно забросило сюда. В тот момент я уже ожидала всего что угодно, а что это именно наша планета я поняла лишь по очертаниям верхушки африканского континента, остальные части хоть и проглядывали, но были довольно плотно, то там то тут, затянуты циклонами. Приглядевшись, я бы конечно узнала Землю, но не так  сходу, как сейчас, видя четкие очертания северо-восточной Африки и Аравийского полуострова.
                От вида нашей планеты меня пробрало, я почувствовала что-то величественное и неприступное в этом видении, наверное то же чувствуют космонавты. Или, чтобы вам было понятнее, какие-то отдаленно схожие чувства я испытывала во время минуты молчания девятого мая, когда диктор, голосом Левитана, перечислял подвиги погибших отцов, мужей, матерей, братьев. Вроде действа по своей природе, совсем различны, а чувства вызывают схожие. Впрочем космонавты привязаны к своим кораблям и  находятся в постоянном контакте с курирующими их полет, я же, находясь в одиночестве, которое сейчас воспринималось мной как свобода, чувствовала себя вне системы,  и чувствовала более тонко, по другому.
                Своего провожатого я сейчас не замечала, все мое внимание на минуту ушло в  созерцание непокоренной, как отсюда было ясно видно, Земли. И через несколько мгновений этого созерцания, я почувствовала что начинаю приближаться к планете, совсем медленно, но определенно приближаясь, еще через несколько мгновений скорость начала увеличиваться, а потом все вокруг стало мутным и я уже не различала где сейчас  нахожусь и что меня окружает.
                Прошло несколько минут, и дымка вокруг меня начала рассеиваться. Определить когда перемещение прекратилось не представлялось возможным, я не чувствовала движения, и сейчас по мере прояснения становилось очевидным что я уже на Земле. Еще видя смутно, я начала оглядываться, чтобы узнать, со мной ли еще тот мужчина что учил меня, и он действительно стоял рядом, слева от меня. Мы находились  в довольно живописной полупустынной области, контраст между песками и зеленой растительностью делал ее несколько необычной, во всяком случае, для моего неискушенного в пустынных путешествиях, взгляда жителя каменной Москвы. Но было тут еще кое-что  кроме природы -  совершенно непередаваемая энергетика окружавшая эти широты. Не наша, и не обычная, мне сложно передать что именно, потому что это то, чего сейчас нет. Может наиболее подходящим было бы сказать   ощущение вечности,  хотя и это было бы не совсем верным описанием. Возможно ощущением вечности в спокойствии от осознания не только неизбежности но и правильности происходящего. Когда ничто не смущает, и ты видишь все таким каким  оно и должно быть. Примерно так.
                Песок был почти белый, сквозь него часто пробивались небольшие пучки выцветшей под жарким солнцем травы, слева вдали быстро текла речка, по ее сторонам росли небольшие деревья, какие именно не скажу, разве что я могла бы опознать их по фотографии, потому что для моих глаз они были не знакомы, низкие и ветвистые. Небо было синее и чистое, ярко светило солнце, но жары я не чувствовала, я понимала что жарко, но сама жары не ощущала. Впрочем, я как бы принимала в себя энергетику этого места, как бы осязала эту жару, чувствовала без органов чувств.
                Интересно, но я не сразу заметила что кроме нас тут еще кто-то есть, вроде осмотрела все, но увидела не сразу, а может когда я смотрела там никого и не было. А сейчас я точно видела, что справа от меня, где была навалена груда камней, видимо естественного происхождения, на одном из них, большом и самом к нас близком, сидел мужчина. Мне, а я чувствовала что все что я делаю не несет опасности, захотелось подойди к нему ближе чтобы рассмотреть, наверное я  догадывалась что мы тут именно из-за  него, хотя в первый момент и не подумала об этом, мне просто захотелось и я просто пошла. Мой спутник шел рядом со мной, но я у него ничего не спрашивала. Сейчас, мне кажется , что попав туда, первое и самое естественное что можно было сделать, это расспросить его для чего мы тут, но тогда мне казалось очевидным именно то что я делала. Я остановилась подойдя довольно близко к нему, получилось что мы стояли где-то в трех метрах справа и чуть позади от него. Вряд ли он мог не заметить нас,  тем более что позже мы начали говорить, но он не ощущал нашего  присутствия, мы были наблюдателями, которых вроде как и не было. Кстати, не знаю существенно это или нет, но взявшись пристальнейшим образом изложить эти события, хочу упомянуть и о том, что я не помню как именно мы разговаривали с моим спутником, произносили ли слова, либо обменивались мыслями, говорили в себе. Сколько не пытаюсь вспомнить, у меня не получается, может быть это было и не так важно, по тому и не запомнила, а может происходящее настолько приковало мое внимание, что я не обратила его в эту сторону. Но, тем не менее,  я стояла очень близко к этому человеку и имела возможность его хорошо разглядеть.
                В высоту  камень был чуть выше стандартного стула. Человек, во всяком случае он имел вполне человеческий вид, сидел на нем расслабившись, немного наклонившись вперед, и немного согнувшись, но не потому что он был сгорбленным, а потом что расслабился, это было вполне  понятно. Одна рука у него лежала на коленях, свисая с них кистью, пальцы ее тоже были расслабленны, а потому согнутые,  висели неподвижно. Второй, выпрямленной левой рукой, он облокотился на камень. Смотрел он перед собой в пустынную даль: слева от него лежала нагроможденная куча камней, но правее ничего не заслоняло вида пустыни, и глядел он именно туда. Впрочем, судя по его лицу, куда он смотрел было не суть важно, он имел вид задумавшегося человека, который смотря в одну точку, а сам вроде как  ничего и не видит,  находясь в себе. Однако присмотревшись к его лицу, я увидела и что-то нетипичное для задумчивости, он иногда переводил глаза с предметов вдалеке, таким образом он вроде и думал о чем-то своем, а вроде и  не упускал внимания к внешнему.  Черты его были правильными, хотя я бы и не сказал что внешне он был красивым, в нем было что-то другое, что-то невозможное для отображения чертами лица, хотя с другой стороны возможно по ним я и почувствовала это нечто другое. В сущности, если абстрагироваться от того что нес он сам, черты его были правильными и грубоватыми, хотя глубоко посаженные приятной формы глаза делали его даже и внешне вроде бы симпатичным. Но повторюсь, в впечатлении которое он производил, внешность особой роли не играла,  подойдя к нему меня прямо обдало каким-то щемящим чувством, которое конечно исходило от него, не от камней же.  Щемящим, но не плохим, не тем от которого хочется плакать,  это довольно трудно объяснить, можно только почувствовать. Вот кто почувствует, только тот и будет знать что это было. Он был одет. В светло серое платье, без рукавов, и где-то по колено, что-то вроде самой простой туники в виде мешка с дырками для рук и головы, и он не был подпоясан. Была ли на нем обувь я не помню, даже не смотря на то что рассматривала я его долго и с интересом. Волосы его были короткие и толстые. Пока я его изучала, небо начало краснеть, должно быть приближался закат. А ведь когда мы только спустились сюда, то есть не далее как пять минут назад, мне показалось что было не больше полудня, солнце высоко и ярко светило. Жара впрочем, судя по всему, не спадала.
                За те несколько минут что я его разглядывала, он так и не шелохнулся, расслабленно и вместе с тем сосредоточенно продолжая смотреть куда-то близ линии горизонта. «Ты здесь благодаря ему», - сказал мой спутник. «Это со мной из-за него?», - спросила я имея ввиду свое путешествие. «Нет», - ответил он слегка улыбнувшись, - «все с тобой из-за него». Только сейчас до мне вроде бы начало доходить что  он имеет в виду. «Он мой Отец Небесный?» - спросила я. «Скорее земной», - ответил продолжая слегка улыбаться мой спутник. «Он твой творец, это он сотворил небо и землю, и всякое растение и всякое животное и вас.» «А я думала это сделал Бог». «Он и есть Бог». Я ничего не ответила, и почему-то вместо того чтобы анализировать сказанное им, как-то без мысли смотрела на мужчину перед собой. «Так Богов много, но выше всех, тот кого Христос называл Отцом?».
«В сущности он и есть единственный Бог». «А кто тогда наш творец?», - сказала я указывая на мужчину сидящего на камне. «Он Его Сын, первочеловек».  «Что-то вроде Адама?»
«Нет, Адам это вы». Мы помолчали минут пять, небо сделалось уже  красно-желтым, совершенно меняя и картину этой местности и впечатление которое она производила. «Что его отличает от нас?» - спросила я. «Он тот образ по которому делались вы - его подобие». «Тогда почему ты называешь его творцом, когда он сам сотворен». «Потому что и он сотворен по образу, и он может творить». «Получается всего что он сделал на земле, до него не было». «Было, он ведь тоже подобие, было и подобие всего того что он устроил тут.» «А что тогда сотворил лично он, чтобы называться нашим творцом?» « Его была сама идея, все остальное уже было. Его идея послужила началом для вас». « А почему он печален? Или я ошибаюсь?» «Не ошибаешься», - ответил он минуту спустя, и добавил, - «сейчас он потерял все что имел». «Почему?», - спросила я. Смотря на своего творца, я испытывала к нему симпатию, хотя ведь именно он создал наш несовершенный мир, со страданиями, и неведением цели, метаниями и бессмыслием наших дел, с вечным поиском причины, которая отдаляется по мере приближение к ней. Мне было и интересно и удивительно то, с какой легкостью я принимала все что говорил мне мой провожатый, сказал «творец», и я уже безоговорочно верю что творец, и даже тени сомнения в его словах во мне не возникает. Сказал «он сделал то, что было до него», и я уже стараюсь примирить в себе противоречия, найти то объяснение которое откроет мне смысл его слов. За все время я ни разу не усомнилась в его слове, пусть даже оно рушило все схемы мироздания, которые я реконструировала в себе до того, я их просто напросто начинала строить заново, и если для этого надо было сломать все то к чему я пришла, я ломала, нисколько не сомневаясь в его словах, но что слова его истинны, и что нет ни одного случайно сказанного из них для меня было ясно как Божий день. А что до моего творца, в чем я теперь и не сомневалась, то не
зная всего того, что скажет мне мой спутник позже, я все равно чувствовала к нему не то сострадание, не то симпатию. Позже, я и сама удивилась своей мысли — сострадание к Богу.
«Он ошибся», - коротко ответил мне мой спутник. Я было хотела спросить в чем он ошибся, но в этот момент почти на линии горизонта я увидела еще кого-то, это была пока  маленькая точка, но шел этот кто-то  определенно в нашу сторону. Это отвлекло меня от нашего разговора. Сейчас я понимаю, что вопрос в чем была ошибка нашего творца был одним из главных, но с другой стороны, я знаю что мне дали именно то что нужно было, и наверное не спроста тот второй, появился именно в этот момент, и даже появившись не смог бы он отвлечь мне настолько чтобы уйти от этого вопроса, скорее всего он  не должен был прозвучать тогда, потому и не прозвучал.
                Приближавшийся человек, делал это довольно странно, шел он не быстро, но приближался быстрее чем должен был, учитывая частоту его шагов. Этот иллюзорный обман меня несколько удивил, однако он полностью исчез из зоны моего внимание, когда человек подошел настолько, что я смогла его разглядеть. Его движения были очень плавными, слишком плавными, и когда он подошел настолько что стал видим совсем отчетливо, передо мной предстало нечто такое, что я наверное, случись у меня полная амнезия, и то не забыла бы. Я не видела ни его колен, ни его локтей, хотя одет он был примерно так же как и мужчина сидевший на камне,  в недлинное, выше колен платье, если только его можно так назвать, с прорезями для рук и головы, и соответственно без рукавов. Когда он делал шаг вперед, нога в области колена очень мягко сгибалась, как будто была резиновой, и никакого, хотя бы подобия костей внутри не проглядывалось, тоже самое можно сказать и про его локти, и про кисти и про пальцы, хотя во всем остальном он был вполне похож на человека, те же две руки, две ноги, голова, и вообще все пропорции тела были вполне классическим. Впрочем, когда он подошел еще ближе, стало видно что у него несколько смещенное расположение мышц, если конечно это были мышцы, но смещенные не сильно. Он  был как бы более гладким чем человек, чем тот мужчина что сидел на камне -  такой же с виду как и мы. Все линии кожи очерчивавшие тот или иной его орган были более плавными, то же было и в отношении  лица, когда  его наконец стало отчетливо видно. Я заметила что мой спутник смотрит не на него, а на меня, но была слишком заинтересована тем существом, чтобы среагировать на это.  Да и признаться, я почувствовала что он смотрит с интересом именно на мою реакцию этого зрелища, а потому вероятно решила что не стоит отвлекать ни себя ни его, хотя все эти решения и наблюдения были мгновенными, скорее на уровне подозрений и чувств, нежели раздумий и анализов.
                У этого человека-змеи или рептилии, мне почему-то первой пришла на ум именно змея, были ярко-красные глаза, которые сходу отвлекли все мое внимание на себя -  уж очень необычно это смотрелось. У людей тоже бывают красные глаза, как правило за редкими исключениями лишь у альбиносов, но они выглядят совсем по иному, глаза этого человека были очень яркими, и с бордовым   оттенком — бордово-красные.  Нос, рот, уши, скулы, все было похоже на человеческое, но все переходы были более плавными. По всей, скажем, конструкции его, было очевидно что это мужская особь. Роста он был высокого, но не очень, где-то на пол головы выше меня, значит примерно метр восемьдесят. Очень стройный, и широкий в плечах, этим был довольно похож на человека, какого-нибудь атлета, с темными густыми не короткими и не длинными волосами,  на этом сходство пожалуй и оканчивалось. Он явно не видел ни меня, ни моего спутника, во всяком случае не обратил на нас никакого внимания. Прошел прямо передо мной, сантиметрах в тридцати, мне казалось он может задеть меня, но я не сдвинулась со своего места, наверное мне даже хотелось чтобы он задел меня, чтобы узнать ощущают ли они наше присутствие, но он прошел мимо, а каким-то иным способ выявить свое присутствие мне казалось излишним, я чувствовала что этого делать не надо. Он сел на камне рядом со вторым человеком, которого мой спутник обозначил нашим творцом и положил свои резиновые руки на колени. Руки, надо сказать, имели те же очертания пальцев что и наши - большой палец ближе к кисте и четыре в ряд, даже  мизинец был у него так же как и у нас самым короткими. Но сами пальцы были как пластилиновые, зато на месте где должны были быть ногти, кожа принимала их форму, но это была именно кожа.  В этой позе он немного согнулся, что стало  походить на позу в которой сидел первый мужчина. Так я наблюдала за ними еще несколько минут, они не заговаривали, и оба глядели далеко вперед в одном направлении  —   перед собой. Только сейчас я заметила что в красках неба желтые цвета начали превалировать над красными, но они уже были не совсем желтыми, скорее оранжево-красными. « Кто это?» -  спросила я. «Он такой же как тот», - послышалось мне в ответ. « Почему они не говорят?» «Потом что им итак все понятно». Я ничего не спрашивала с минуту, пытаясь разглядеть хоть какой-то ответ в этих двоих. Не разглядев, все же спросила «Почему он тут?», -  имея ввиду второго, странного человека.  «Потому что он знает что будет дальше.» «А что будет дальше?».  Я даже не спросила почему он имеет такой вид,  не задумывалась об этом, а приняла как данность, видимо я посчитала что это не так важно, но в тот момент я не анализировала почему меня интересует то, и я упускаю иное, это я уже сейчас пытаюсь объяснить свои действия сама для себя, и возможно та причина которая сейчас мне кажется самой веской вовсе не была той истинной причиной,  побуждавшей меня к какому-либо  вопросу или действию, все было как-то само по себе.
                Сразу после того как я задала этот вопрос, яркое оранжевое небо, более светлое, с голубоватым оттенком наверху, и красно-коричневое ближе к линии горизонта стало становиться все ярче и ярче, слепяще ярким, пока в моих глазах не осталось уже ничего кроме этого света, и еще через пару мгновений свет начал спадать, а я вновь стала замечать предметы все из того же знакомого пейзажа, только камень на сей раз оказался пуст, и мы были совсем одни.  Все вокруг говорило о предрассветном состоянии, еще только начало светать, но видимость была уже довольно хорошей, слева мерно текла все та же река, сверху которой  нависали те же деревья, трава пучками так же пробивалась сквозь песок, а мы стояли на том же месте, что и несколько мгновений назад, когда еще присутствовали те два загадочных незнакомца.  Я увидела как справа по небу летит  не очень высоко большая птица, она подлетела к дереву, похожему больше на объемистую корягу, справа метрах в пятидесяти от нас, и села на землю. Ею оказался большой с темно-коричневым оперением гриф, чья маленькая,  почти лысая голова судорожно вертелась по сторонам. Он походил около дерева, и ничего не найдя - должно быть обознался, -  резво взлетел и полетел дальше, вскоре скрывшись из виду. Гриф, ассоциирующийся у меня непременно с мертвечиной , чья маленькая головка и длинная лысая шея дополняют впечатление, внес свои коррективы в восприятие этого места. Если раньше горячий белый песок и яркое солнце освещавшие сидевшего на камне мужчину создавали эффект выразительности и живости происходящего, то сейчас это место, еще тускло освещенное, после этого грифа казалось каким-то блеклым и гнетущем. Однако интерес к происходящему во мне нисколько не угас и я, улыбаясь и даже не бес задора, посмотрев на своего спутника, спросила «Кого мы ждем на этот раз?». Качнув головой, он указал вперед. Я повернулась и увидела третьего человека направлявшегося к нам. Уже порядком освоившись, и считая вероятно что меня будет трудно удивить, я глядя на приближавшегося спросила , - « Кто это?». «Ты узнаешь его», - ответил он  спокойным, пожалуй даже с нотками печали , голосом. «А что сталось с тем, которого мы увидели первым?» - спросила я сразу же. « Пока ничего», - ответил  мой спутник. Более в этот момент я не задавала вопросов, понимая что ответы придут сами, ведь не просто так мне все это показывают. Пока я об этому думала, третий мужчина, а это опять был мужчина , хотя бы с виду, подошел к нам примерно на половину расстояния от горизонта. Шел он тоже не быстро, одет , как казалось издали, был примерно так же как и двое предыдущих, только его одежда была  белой, в отличие от бежево-серых туник прошлых посетителей здешних мест. Шел уверенно, даже как будто позируя, несколько неестественно что ли, хотя может быть мне показалось и таким был от природы его шаг. Небо становилось все ярче, и первые яркие лучи солнца касались земли. К моменту, когда он подошел к нам, рассвело окончательно и уже яркий свет заливал его лицо, он остановился и поколебавшись несколько секунд,  повернулся и сел все на тот же камень, только на сей раз глядя в другую сторону, в сторону куда он направлялся. Нас он не замечал так же как и предыдущие, вид его был исполнен достоинства, он слегка улыбался сам себе, и выглядел вполне довольным собой и жизнью. Похож донельзя был на человека, как и тот первый мужчина, роста выше среднего, глаза темные,  волосы черные, а кожа светлая, что представляло собой эффектный контраст между цветом лица и черными волосами, которые были где-то до плеч, густые и слегка вьющиеся. Возраст определить сложно. Всем трем можно было дать не то тридцать не то сорок, хотя с тем что имел гибкие суставы конечно сложнее, но одним словом - средних лет. Он посмотрел наверх, на грифа, скорее всего того же самого, летевшего теперь обратно, а потом опять перевел  взгляд в сторону горизонта. Он продолжал так же слегка улыбаться, но улыбались одни губы, глаза были холодны. Я ничего не спрашивала у своего спутника, быть может сейчас я пришла к выводу что он сам заговорит когда будет время, но точно как всегда сказать не могу.    И все же немного анализируя его слова и сопоставляя с тем что было известно мне, а так же с логическим ходом вещей, я не удержалась и спросила , - « Это сатана?»             
                «Нет, ни в коем случае. Сатана здесь вообще не причем», - ответил мне мой спутник. Помолчав несколько секунд он продолжил,- «Сатана это дух без которого нельзя, это  своего рода данность, он индикатор для любой системы» .  «Так кто же он?Дьявол? Злой пришелец?В любом случае нечто плохое для нас?» «Он использует вас в своих целях, так что можно назвать его и так и сяк, хотя он не будет ни тем, ни другим», - ответил мой спутник, на этот раз не сводя взгляда с объекта разговора. «Зачем мы ему нужны?». «Вы ему не нужны — вот за этим», - сказав это, он выразительно на меня посмотрел. Его взгляд, как мне казалось, давал понять что этим он открыл нечто очень важное, и переваривая его слова,  вопросов пока я больше не задавала.
                Тот мужчина, тем временем, перевел взгляд, и теперь смотрел на белый песок у себя под ногами, легкая улыбка его исчезла с лица и казалось он о чем-то напряженно думал. Еще через несколько секунд он бодро и резко поднялся, снова слегка улыбнулся, посмотрел перед собой, в сторону куда он шел,  затем подняв глаза взглянул не небо, туда где пролетал гриф, после чего   продолжил свой путь.  Он проходил буквально мимо меня, метрах в трех справа, как вдруг  бросился в мою сторону и протянул ко мне руку. Это было настолько неожиданно и  быстро, что я никак не успела среагировать. Его рука прошла не более чем в десяти сантиметрах от моей, и он уж точно бы дотянулась, если бы мой спутник в это время не оттащил  меня к себе, схватив за левую руку. Я еле устояла на ногах и в  этот момент на меня начало давить пространство вокруг, со всех сторон я ощущала давление, того человека справа я уже не видела, и инстинктивно закрыла глаза, как бы защищая их. Сквозь закрытые веки я увидела что стало темно, это было  как если  бы повернувшись  с закрытыми глазами в сторону солнца , накрыть их сверху рукой.
                Следующее что я помню, это как я открываю глаза и вижу что мы вновь находимся в том пространстве в космосе, где началось все это. Меня бьет сильный озноб и зуб на зуб не попадает. Я не могу ни двинуться, ни говорить. Мой спутник стоит передо мной, ко мне спиной, и не двигаясь смотрит наверх, как казалось, на самую яркую звезду в том районе.
                «Он знал все это время что мы там, и играл с нами»,  - сказала я ему минуты через четыре, когда дар речи вернулся ко мне. «А те знали?».  «Не думаю», - ответил он, поворачиваясь ко мне. «А ты знал?», - сказала я медленно протягивая каждое слово, как бы сама удивляясь своей мысли. «Нет», - ответил он  пристально глядя мне  в глаза. Так мы постояли глядя друг на друга с минуту, потом я задала вопрос который появился во мне сам собой, ровно в тот момент как я его произнесла, -  «А что бы было, если бы он тогда достал до меня?» Провожатый мой помолчал секунд пять, тогда как обычно отвечал сходу, затем проговорил тоже медленно, -  «На Землю бы ты уже не вернулась». «Я не знала что ты подвергаешь меня такому риску». «Риск есть всегда». Мы говорили все так же медленно. Странно, я подумала об этом только здесь, а ведь тогда я первый раз контактировала со своим спутником, до этого он вел себя совершенно бесстрастно, как будто он вынужден отвечать, и даже когда улыбался или в его голосе менялись интонации — это все равно носило оттенок механической работы, как будто он зачитывает инструкцию, и только сейчас он действительно говорил со мной, а не давал бесстрастный  ответ безликому слушателю. «Ты можешь сейчас вернуться», - сказал он мне вновь своим обычным тоном. «Нет», - ответила я не раздумывая. Я знала какому риску себя подвергаю, хотя может и не знала, но у меня во всяком случае были представления о нем, а это примерно самое плохое что можно себе представить, и все же я не раздумывала ни секунды, вернись я сейчас назад, это стало бы тем что преследовало бы меня всю жизнь, упущенная возможность узнать как это все, взамен стандартной, не имевшей ни особого смысла, ни особой цели жизни. Наверное именно из-за такого подхода я и стояла сейчас здесь, негоже было мне сворачивать с дороги которую я сама всю жизнь искала.
                «Куда ты смотришь?», - спросила я через некоторое время моего спутника, опять вернувшегося к своему занятию в виде созерцания звездного неба. «На Сириус», - ответил он мне более энергичным тоном, нежели обычно. Мне  на мгновенье показалось что это  из-за моей твердости не возвращаться, но только на мгновение, анализ его поведения со стороны человека представлялся мне если не нонсенсом, то делом весьма затруднительным, а я представлялась себе первопроходцем, а то и проходимцем, который сам не знает куда ступает. «И что для нас Сириус?» ,- спросила я. «Сам Сириус  ничего», - ответил он мне уже более похожим на свой типичный голос тоном. «Тогда почему ты на него так долго смотришь?» «Там есть то, чего мы не видим отсюда», - ответил он теперь уже совершенно стандартным для себя голосом. «Мы не можем попасть туда?», -  спросила я памятуя как ловко менялись сцены  на Земле. «Сейчас не можем», - ответил он. « Почему?» «Из-за того происшествия на Земле. Мне пришлось устранить тебя оттуда не самым удачным образом, но самым оптимальным для той ситуации». «И как это отразилось на мне?» «Ничего непоправимого», - ответил он мне улыбнувшись, - «восстановление тут проходит всегда стремительно». «А что нам там надо увидеть?», - думаю интерес отчетливо звучал в моих словах. «Людей». «Так и там тоже  находятся люди?» - спросила я как-то по инерции от некоторого удивления. «Нет. Уже не находятся». «Вымерли?» - быстро сказала я, и тут же сформулировала более корректный вопрос,  - «Что с ними сталось?» «Вымерли», - ответил не то с улыбкой, не то с оскалом мужчина.  Потом, посмотрев туда еще пару минут, повернулся ко мне и продолжил,-  «Вы, земляне,  по сути есть ни что иное как их продолжение, и вас ждет та же судьба». «Так все предопределено?» « Не все, мы не шизофреники. Но пока складывается все так же неудачно, как и там, вы буквально повторяете их путь обреченных.» «Но души ведь наши живы, тогда все не так страшно». «Отнюдь, все очень страшно. Ваша ценность в том и была, что вы во плоти.» «А что пошло не так? Пошло у них и идет у нас?» Он посмотрел на меня с каким-то прищуром, как бы присматриваясь к чему-то, затем подошел ко мне, за руку на сей раз он меня не брал, как тогда, во время «экстренной эвакуации». Вокруг меня все немного помутнело и я почувствовала что мы  медленно начинаем приближаться в сторону, куда он смотрел. Впрочем это было странное ощущение — я как будто стояла на месте, а звездная  картинка ко мне слегка приближалась, чувствовалась  двойственность пространств. Потом начало темнеть, даже вроде стало прохладней, а ведь до того никакого влияния температуры я не чувствовала.
                Темнота, ощущение движения на месте, и легкая прохлада продолжались как мне сейчас думается, минут пять, потом в моих глазах начало краснеть, но не от крови из-за давления или чего-нибудь  в этом роде, просто место куда мы перенеслись было в красной, оранжево-красной дымке, как мне показалось с первого взгляда. Когда прояснилось окончательно, я поняла что это вовсе не дымка, это небо, оно было красным, более розовым к зениту, и ярко-оранжевым к горизонту. Одно это небо, даже не смотря на все окружающее, было фантастическим зрелищем, сообщавшим всему местному ландшафту что-то непостижимое для взгляда землян. У нас тоже во время заката небо бывает почти красным, но не так, тут цвета были насыщенней, да и оттенки иные, они сообщали эти оттенки каждому предмету, и все вокруг имело оранжево-красный отлив. Но все было не ярким. Если провести параллель с Землей — то казалось что сейчас время сумерек,  когда еще вроде и светло, но видишь уже не так четко и для глаза понижается  цветность. Но это далеко не самое невероятное что мне довелось увидеть, мое внимание сходу привлек отнюдь ни этот необычный свет их атмосферы, а о нем сперва я рассказала лишь затем,  чтобы вы представили картину наиболее точно, учитывая все нюансы. С этой же целью я расскажу и о самом ландшафте. В принципе он был довольно схож с земным, я бы сказала что мы находились в небольшом городке. Во всяком случае если сравнивать с Землей, постройки перемежавшиеся с растительностью выглядели именно так. Стояли мы рядом с дорогой, на траве, красноватой кстати. За нами росли деревья, и что сразу привлекло моё внимание, это форма деревьев, развесистые и невысокие, как и в наш первый полет, полет на Землю. Только листья и стволы этих деревьев имели красноватый отлив, не то сами по себе, не то из-за света падающего на них, эту загадку разгадать мне не удалось, да я особенно и не пыталась, не это было для меня главным. Стояли мы около перекрестка, представлявшего собой довольно широкую площадку. К нему с разных сторон сходились четыре геометрически правильных дороги, и сводились к этой площадке, в периметре метров до пятнадцати — двадцати. Дороги был и не мощеные, и уж тем более не асфальтированные, а покрытые красноватым придавленным песком. Справа, через дорогу, стояло много зданий, вообще, район справа от нас, весь, на сколько хватало взгляда, был плотно застроен, примерно как застраивались античные города, когда между домами оставался лишь жизненно необходимый минимум свободного места. Все дома были невысокими, от одного до пяти этажей, все из красноватого камня. На вид это были именно камни, тесанные, но маленькие, похожие на булыжники, которыми мостят мостовые, все имели красноватый оттенок, некоторые более насыщенный, другие посветлей. По всему было похоже, что все дома построены из одного материала. К некоторым были приставлены деревянные пристройки, не то сараи, не то террасы, так же имевшие различной гаммы красные и оранжевые оттенки. Но что это было именно дерево я увидела сразу, оттенок не менял картину до неузнаваемости.  Впереди и с боку от нас  тоже были видны характерные пристройки, а прямо перед нами даже нечто похожее на торговый ряд, из деревянных навесов обтянутых плотной, темной тканью с красноватым отливом. Сзади нас был небольшой пролесок, и между деревьями метрах в тридцати назад, тоже проглядывали строения.
             А теперь перейдем к самому удивительному. Вокруг было полно нарду — но какого! Все они  - как тот, второй мужчина на Земле, с гибкими суставами и красными глазами, все до одного походили на него, только здесь имея характерный красный отлив на коже, которого не было на нем на земле, хотя даже тогда я заметила что его средней тональности оливковая кожа имеет как-будто слегка красноватый оттенок, но тогда это можно было отнести к обгоранию кожи под жарким солнцем. Многие из них переговаривались, и когда мужская особь из проходившей между нами пары в разговоре со своей спутницей рассмеялась, я увидела что у него был раздвоен язык, который однако по толщине и форме был очень схож с нашими земными языками. Все они имели ту характерную очень гибкую и необычную походку. У некоторых, красный цвет их глаз отдавал  почти коричневым, наверное они и были карими, и только за счет местной атмосферы приобретали легкий красноватый отблеск, у иных глаза имели желтый или оранжевый оттенок, у некоторых переходя в чуть заметный зеленый, впрочем с трудом улавливаемый под местной атмосферной призмой красной дымки, тем паче в сумеречное время, однако я твердо могу сказать что у большинства здешних обитателей глаза были вполне красными, похожими на глаза того человека. Волосы были скорее коричневого оттенка, нежели красного, светловолосых не было ни одного. В остальном, даже в одежде они очень походили на людей, и женщины и мужчины ходили в платьях,  как и тот человек , только в отличие от его простого и грубого наряда, местные змеелюди имели платья, или туники, разной длины, многие ходили подпоясавшись разной формы ремнями. Ремни, кстати, в отличии от простой ткани платьев, были из толстого кружева или какого-то особого, рельефного плетения. У некоторых одежда была с рукавами. В основном же, видимо в виду теплого климата, но при  отсутствии палящей звезды,  у большинства женщин и мужчин одежды были безрукавные. Ворот был одинаковым и для мужчин и для женщин,  где-то под пять сантиметров ниже шеи, декольте местные обычаи вероятно не жаловали. А вот платья у многих женщин были выше того что у нас называется коленями, у них назовем это местом сгиба ноги. Выше, но не намного, сантиметров до пяти. У иных ткань, которую я бы назвала льняной или подобной ей, была до самых пят. Их конечно собственный вид не удивлял, и они вполне буднично занимались своими делами переговариваясь то тут то там, на естественно непонятном мне, с щелкающим фоном — языке. «Так мы в прошлом сейчас?», - спросила я у опять стоящего слева от меня спутника, и добавила, -  «раз они вымерли?» «Да», - ответил он мне.
           В это время один из мужчин побежал за парой что была чуть впереди нас, и схватил сзади одного из путников, тот обернулся, и стало ясно что они знакомы и дело принимает шуточный оборот, они о чем-то говоря прошли мимо нас. Женщина, напротив нас, расстилала плотную ткань в том месте, которое как мне подумалось, было очень похоже не торговые ряды.
           «Они есть первые люди», - начал довольно неожиданно, и без моих обычных расспросов, мой спутник. Посмотрев на меня, и увидев что я не могу оторвать взгляд от ног проходивших мимо мужчины и женщины, переводя глаза с одних на другие, мой спутник понаблюдав за мной несколько секунд, продолжил, - «Не важно как они выглядят — в них ваша суть. Существует эталон человека, и к кому бы ни была привита душа, вы всегда будете стремиться к нему». «Так наши души сидят в животных?!», -   спросила я, и добавила, - « я так и знала», - хотя не знала, это получилось как-то само по себе. «Да», - ответил он, - «Их души были привиты к телам рептилий, местных змей, ваши к телам обезьян». «А что случалось с душами тех обезьян,  к  которым подсаживались наши ?» «Их сущность поглощалась вами, продолжая владеть вами на уровне инстинктов». «В этом-то и проблема». «В этом одна из проблем.» «Какая?» «Водворяясь в их теле, вы вынуждены начинать все сначала, но вместо того чтобы прийти к гармоничному симбиозу с животным и  активировать заложенные в вас возможности,  вы,  попадая под влияние животной сущности ваших тел, становитесь слепыми, и ни о какой активации даже речи не идет. Это стало понятным вскоре после открытия проекта, который мы сейчас наблюдаем, но ваш создатель, тот которого ты видела первым, решил  что внеся свои коррективы он сможет создать симбиоз в котором водворится свет, а не тьма, дух, а не плоть — инстинктивное начало». Он некоторое время помолчал, затем посмотрел на небо, туда где оно начинает приобретать нежно-розовый оттенок. «Почему у него не получилось?» «Время было против него». «А что пошло не так?» Он посмотрел на меня искоса, глубоким и долгим взглядом, потом ответил продолжая смотреть мне в глаза, - «Во-первых он решил что выбор рептилий, как сущностей вмещающий дух не самый удачный, но  он был слишком  проницательным чтобы не понимать что это частность, и он это понимал..» «А зачем вообще все это делалось, зачем дух подсаживать в животное?», - спросила я, перебив его первый раз за все время. Но этот вопрос показался мне тогда самым важным и я не хотела откладывать не зная сколько у нас еще времени и опасаясь что  забуду его.
                «Если бы этот проект удался, вы бы стали самыми сильными, самыми энергетически выгодными для Отца, для Вселенной,  существами. Духовные сущности, такие как я , не могут действовать в материальном мире, и для того чтоб сдвинуть даже один камень хотя размером с кулак  нам нужны огромные энергозатраты, сравнимые с миллионами ваших Солнц. Вы, если бы все пошло удачно, стали бы первыми во Вселенной, кто представляя из себя симбиоз духа и плоти был  бы во истину совершенным, в смысле эффективности, детем Божиим.» «А что пошло не так? Почему не состоялся этот первый проект, а затем и наш?» Он перевел взгляд на небо, я посмотрела вслед его глаз на тот участок, где красные тона смягчаются и увидела как что-то сверкнуло по краям бордово-коричневым ярким светом, в центре же переходящим в слепительно белый, и вскоре погасло так же стремительно как и появилось. «Не  так пошло все», - ответствовал он, переводя свой пристальный взгляд, своих, сейчас более темных и глубоких глаз на меня, - «Никто не ожидал, даже я, что в вас начнет побеждать инстинкт вместо духа — и все было напрасно, ничто не давало вам духовного видения, а дать извне, искусственно, значило поставить крест на вас.» Он оставаясь все таким же холодно-спокойным как всегда, приобрел задумчивый вид и не спеша провел рукой по лбу. «Тот мужчина, на Земле, второй, который так удивил тебя своим видом , он создал этот мир, мир перволюдей в котором мы сейчас. Вы — второе, подобное этому творение.» «А он совсем ничего не мог сделать для своего детища, или может быть он и уничтожил его..» «Нет», - качнул головой мой спутник, как будто отвечая на какой-то уже порядком досаждавший ему вопрос, -  «Какой Отец убьет своих детей? Он до последнего делал все что мог, хотя и знал что творение его обречено. Он и на Землю явился, тогда, в первый раз, только похоронив душу свою, которую он так долго вкладывал в этих людей, а и тогда знал что с вами будет то же, и все равно пришел, и сделал  что мог. Тогда, когда я показал тебе их, он был первый раз на Земле, и тогда же ваш создатель понял что с вами будет, какая мучительная и какая длительная агония вас ожидает. Они только по этому и не почувствовали нас. Были слишком погружены в себя, а так, они вне времени и вне пространства.» «Зато тот третий нас почувствовал...» - добавила я тихо и медленно, как бы говоря себе. «Помнишь, ты спросила на сатана ли он? А я ответил что нет.» «Помню», - подтвердила я. «Так знай что он получил власть над тем миром, и получил только благодаря сатане.» «А что сделал сатана?», - спросила я очень быстро и с интересом. «Он погубил дело рук вашего создателя, да и его самого». «Но как?!», - спросила я, повышая голос. Он не отвечал довольно долго, смотря на проходящих туда сюда людей. Их вроде бы даже стало больше, а я сначала подумала что раз мы прибыли сюда в сумерки, то наоборот количество людей на улицах будет уменьшаться. Только в этот момент я поняла, что светимость тут может быть совсем иной нежели у нас, и что сейчас возможно и полдень, ежели не утро, а моя догадка о торговых рядах подтверждала это.
                «После этого первого неудачного творения», - начал он, продолжая смотреть на насущные дела давно исчезнувших людей, - «когда уже стал очевиден его конец, и не могучи вмешаться в его ход благодаря Сатане, ваш создатель решил что у него получится дать человеку второй шанс, новую жизнь, и новые надежды, вместе с новым созданием, но и там все было разрушено Сатаной.» «Но как?», - уже второй раз спрашивала я. Он перевел взгляд с толпы прохожих на меня, и ответил, -  «Система поддерживаемая извне невыгодна Вселенной и будет невыгодна всегда, по этому если человек несовершен сам в себе, вести его за руку в темноте и постоянно давать ему то, чего нет в нем — бессмысленно, Отцу  это не нужно . Представь себе самое совершенное что есть во Вселенной — это и будет Отец. Во всяком случай сейчас,» - добавил он второй раз с улыбкой напоминавшей оскал, которая однако быстро сошла с его уст, и тут же продолжил, - «нельзя механически дать человеку то чего в нем нет, это нарушает волю Отца, это и нелепо и противоестественно, и все равно бесполезно. Нелепо оттого что бесполезно», - последнюю фразу он казалось говорил сам себе. Опять остановившись, и задумавшись, через несколько секунд он снова заговорил, все так же, смотря на меня, -  «Ваш создатель решил дать вам то, что не нарушало бы этого принципа, однако облегчало бы вашу задачу, и дал вам чуть больше, чем погубил и себя и вас. » Он вдруг улыбнулся, как будто нервной улыбкой, а потом вглядываясь мне в глаза, но не уверена что видя меня при этом, скорее механически, сказал почти шепотом , - «Он погубил вас своим добром и своей любовью, чудовищно, не правда ли ?» Он  смотрел на меня с казалось расширенными зрачками еще секунд десять. Я почему-то ему ничего не ответила, да и вопрос ли это был. Затем он принял свою обычную совершенно бесстрастную личину и продолжил, -  «Он начертал на скрижалях сердца вашего, говоря понятным для тебя языком, определенные законы, которые в дальнейшем должны были корректировать ваше развитие, но этого оказалось достаточно чтобы Сатана уцепился , это оказалось ошибкой, и Сатана выиграл. Отец  - сама любовь и само нелицеприятие, что делает его любовь страшной...», - добавил он опять шепотом, но тут же вернулся в свою колею, - « Отец в полной мере согласился с Сатаной и Землю получил тот, что чуть было не утянул и тебя сегодня». «А зачем это было Сатане, и вообще зачем нужен был сатана, без него разве Отец не узнал бы...совершенный..» «Такова природа Сатаны, это его функции, на то создан, то и делает. Задача сатаны — проявлять истину, даже если это влечет гибель миров.» «А почему Землю получил тот что на меня...напал?», -  спросила я меня интонацию на слове «напал». «Потому что он, несмотря на сочетание в себе всего губительного, стал балансом этой системы, и только из-за него она смогла продолжить существование. Человеку была дана фора в виде законов, которые он мог чувствовать в себе, поэтому закон же и стал слабым местом,  в которое можно было бить, извращая их, убивая через них, лгать ими, и это то что стабилизировало систему, что убрало отклонение от истинного положения дел в  развитии гибрида духа и животного.» «А как должен был развиваться человек в том, идеальном сценарии?» «Дух должен был стремительно освоить и обуздать животное начало, и уж конечно тело не должно было быть смертным. Ваша смертность делает ваше существование крайне невыгодным, постоянное копирование с того же нуля лишь продлевает вашу безумную агонию. Вы не успеваете ни на шаг приблизиться к тому что от вас нужно. Ваш творец учел эту ошибку из первого творения, и продлил механически ваш срок пребывания непознавшей себя души в неподконтрольном теле , но потеряв вас,  срок вам был сокращен еще более нежили им», - сказал он, указывая головой на дорогу по которой  ходили змееподобные люди, по одиночке, парами, с  тюками, или телегами. Мимо нас прошла одна, запряженная самым обыкновенным ослом, только имевшим красноватый оттенок на своей шерсти. Мой спутник созерцал их и ничего более не говорил. Так мы простояли еще минут десять.
               Незнакомый с прищелкивающим звуком язык толпы наполнял все вокруг, небо было все тех же неизменных оттенков, а народу все прибывало, что позволило мне сделать окончательный вывод -  сумрак есть если не наибольшая освещенность их планеты, то во всяком случае близок к этому. «А как они умрут?»,  - спросила я еще минут через пять. «Покончат с собой», - ответил он своим ровным голосом. « Все?!» «Да.» Он ничего не говорил наблюдая за ними еще минут пять, затем добавил, -  «Они в одной системе, как и вы на Земле. Есть уникумы, серьезные отклонения от от общей линии эволюции, но  одиночные случаи не несут принципиальных изменений для положения всей системы. Они дошли до точки, к которой теперь идете вы,  когда неправильность  сценария по которому они живут достигла предела в них самих, и как обрушившаяся лавина погребла под собой. Не то чтобы они сознательно убивали себя, они жили, так же как и вы, думая о своих насущных делах и житейских задачах, а потом, в один миг, когда был достигнут предел, энергия тупика в который они зашли перелилась в этой системе через край, и не спасся ни один из них , это было невозможно, система умерла похоронив всех кто в ней находился.» Он еще помолчал с минуту. «На Земле начальные проявления этого угасания вы можете наблюдать в тирании, когда по необъяснимым причинам миллионы людей  терпят обезумевших правителей, и смиренно кладут голову на плаху заподозрив в нем одно только желание.»
                Становилось все люднее, или змеинее, и я стала хотя бы приблизительно осознавать насколько это место густо населено.  «Нам пора», - обернулся он ко мне,  первый раз  предупредив перед отбытием. Перенеслись мы таким же образом и с такими же ощущениями как и сюда, мне снова казалось что я стою на месте, а небо приближается ко мне. Затем все покраснело и потемнело, и почувствовался холодок. После же, открывая глаза по перемещении, вместо красноватой дымки моему взору предстала тьма с ярко сияющими звездами  — мы снова были в том, своего рода перевалочном пункте, в космосе.
                В нарушении знакомой мне схемы, он неожиданно для меня, как только мы очутились в космосе,  спросил , -  «Что ты хочешь увидеть?» Должно быть к тому времени он рассказал мне уже достаточно, чтобы с этого момента я сама, в соответствии со своим пониманием, с тем что мне удалось понять, координировала дальнейшее свое обучение.  Да, обучение — этот  термин пришел мне в голову или в то подобие нашей головы  с которым я себя там ощущала, когда мы стояли на красной планете. И с этого момента я узнавала только то, что сама обозначала в своих вопросах, таким образом проверялась зрелость моего понимания, и  я получала то что готова была вместить. Но об этом я подумала уже здесь, а тогда, все мои мысли были в этой возможности — узнать как все, которую нельзя было упустить и для реализации которой надо было проявить недюжинные проницательность и внимание. «Что было потом, после того , как тот третий, появился на земле?», - спросила я, развернувшись и смотря на Землю. За все то время, что я созерцала ее из этого пространства, я ни разу не видела Луны, возможно она была  с обратной стороны Земли в это время, но тогда я даже и не вспомнила о ней. Он подошел, опять встал слева от меня и перемещение на Землю было очень похожим на описанное мною  в первый полет.
                На этот раз мы оказались в более живописной местности,  под ногами было много зеленой травы, по сторонам росли деревья разных видов, сейчас это были уже и знакомые мне. Например, среди них определенно был кедр. Маленьких ветвистых деревьев с копнами листьев что обрамляли речку в предыдущее наше путешествие на Землю я не видела.  Солнце опять ярко светило и было в зените, на небе не было ни единого облака. Перед нами открывался вид на широкое поле, восходящее к горам,  метрах в пятистах далее. В центре этого поля, возможно чуть левее центра,  стояла группа людей. Человек двенадцать — пятнадцать,  не больше,  глаза их были устремлены на оратора, стоявшего чуть правее от них и повыше, он что-то говорил им.  Я не слышала что, но это не было похоже на публичное выступление, он почти не жестикулировал  руками , и судя по всему не старался говорить громко, он единственный был змееподобным из всех них, и походил на того путника, что присоединился к сидевшему на камне мужчине.
                «Это он и есть», - сказал мой провожатый, не сводя с него глаз. Осознание того что он читает мои мысли меня не удивило, и вряд ли он просто догадался о чем я подумала именно в эту секунду. «Что он им говорит?», - спросила я. «Он пытается исправить ситуацию. Их новый Бог решил что кое-какие задумки его предшественника будут ему на руку, и оставил им в жизнь тот долгий срок, что положил ваш творец.» «Почему оставил?» «Потому что так  ему оказалось даже выгодней. Люди слишком несовершенны в себе даже с вложенным в них чувствованием законов, а извратив их, он сможет оставаться совершенно спокойным за их будущее. Притом, раз усвоив, они даже и не допускают мысли что все с чем они живут, перевернуто в основе, и долгий срок жизни лишь способствует   этому забвению. Тогда как живи они короткий срок, тогда может быть все время маячившая перед глазами бездна и заставила бы их начать действовать.» Мы опять помолчали, вообще в ходе этого эксперимента или обучения он  часто прерывался и молчал некоторое время, давая и мне, и себе тоже, прочувствовать место и время в котором мы находились.    И действительно, тишина земной пустыни, ветерок колеблющий листья кедров, или красное небо у Сириуса с наполненной этими странными людьми площадью, создавали сами по себе такое неповторимое ощущение, что его слова как бы сливались с тем окружением в котором он произносил их. «Он дает им возможность понять как все, то чем и я сейчас занимаюсь с тобой», - продолжил он, посмотрев на меня, - «но в его случае это закончится не очень удачно, как и все в истории этой планеты.  Как в моем — еще неизвестно», - добавил он продолжая смотреть на меня. «Почему неудачно?», - спросила я, почему-то не реагируя на слова обо мне. Почему, не могу с точностью сказать и сейчас, возможно тогда я приняла это  как само собой разумеющееся. «Его слова родят отклик в их душах, но своевременно принятые меры тем, кому вы отданы на заклание, практически сведут на нет их действие.»  «Какие меры?» «Он сократит ваш срок до возможно минимального, сократил бы и еще, если бы мог. Это приведет к тому, что посеянное в вас либо зарастет его бурьяном, либо просто не будет успевать всходить.» «И у всех? И нет никакой надежды?» «Надежда есть всегда, ее минимальные значения. Он мог сократить срок вашей жизни  до самой малой вероятности преодоления тех барьеров что стали на вашем пути, но он не мог уменьшить ее до исчезновения этой вероятности, потому что когда нет шанса, нет и смысла.» «А что сталось с нашим творцом?» «Вы изолированы от него. Он не может контактировать с вами». Мы постояли еще несколько минут, и сейчас это видение Змея пытающегося спасти человечество уже воспринималось мной через призму обреченности,  даже как будто помутнев и с ощущением нереальности, впрочем может быть  в этот момент со мной что-то начало происходить, какие-нибудь осложнения  стремительных перемещений сквозь времена и пространства, и дело вовсе не в нем, хотя за обреченность после слов моего спутника я конечно ручаюсь . «Что плохо — станет хорошо, а что хорошо — плохо», - заключил он , слишком бодрым, для его слов голосом  и добавил, -  «Пошли».
В космос перенеслись мы как-то стремительно, и через пару мгновений я уже была в силах говорить. В этот раз, как мне показалось, визит был каким-то прерванным, чувствовалась незавершенность. «А что стало с тем Змеем, творцом погибшей планеты, пытавшимся спасти нас?» «Он дал что мог, больше его тут нет. И ему пришлось много пострадать за это. » « А как же Христос?» -  спросила я как-то не задумываясь. Удивительно и нетипично для меня, но я впервые за долгое время подумала о нем и его значении в этой нашей бесславной истории, возможно потому что мой спутник концентрировался не на нем, а может быть потому что мы еще не подошли к миссии Христа.
                «Христос , своего рода авантюра, последний шанс». «Но ты говоришь что мы гибнем..» Мы оба, почти синхронно повернулись лицом к земле, и он обойдя меня, опять встал слева. Несмотря на все то безнадежное что я слышала, да и чувствовала в себе, все то что пророчило горький конец нашей планете, сейчас, разглядывая ее, меня наполняло ощущение родства с ней, так можно смотреть на близкого человека, которого изучил как себя, и с которым можно вечно говорить или вечно молчать, не теряя при этом близости. «Поскольку прецедентов случившегося на вашей планете еще не было, многие из тех кто принимал участие в вашей судьбе узнавали вас в динамике, никто не мог предугадать что произойдет в следующий момент, даже когда последствия казались очевидными. Тем что  Змей показал вам иной путь, хозяину вашему далось больше власти над вами, хотя теперь уже этот второй путь, пусть даже зияющий далеко за горизонтом, был открыт, и он никогда уже не мог, и не сможет окончательно свести его на нет. Однако теперь, стало очевидно, что любое действие направленное на освобождение вас от этой тьмы, нарушает сложившийся баланс, и открывает дорогу противодействию. Задача Христа была дать вам то, что не свело бы на нет никакое противодействие, а это значило дать вам все. И дать очень быстро. Это казалось безумной идеей, шансов почти никаких, но это было сделано ради вас, и ценой Его жизни и Его страданий. А ведь сложности были во всем, даже в самом Иисусе. Вмешаться свыше было уже невозможно, и вся надежда была на  человека, сумевшего принять на себя этот спасительный дух. И Он смог, Он принял, и показал путь, и был распят за это. И погас светильник что он принес.» «Почему погас?»    « Ваша природа. Пока он был тут, вы могли принять этот дух, и то не сами, он давал. Не было ни одного кто принял его на себя не даром, а по заслуге своей. А получение его механически,  ничего в корне не меняло, получившие не могли передать его прочим. И все же они проникались им, он становился частью их. Были те кто прорывались наверх, не в полноте, но все же  была надежда что кто-то, пусть даже один, но сможет достать  до него, и тогда возможно вас ждало освобождение, но уничтожение тех христиан первых веков привело к тому что это стало почти невозможным. Ведь те кто хоть насколько приближались к нему, приближались отнюдь не из-за слов Христа или слушая рассказы о том что Он делал, а из-за контакта с теми кто говорил, чувствуя Дух что был в них.» «Получается что Миссия Христа не удалась?» «Миссия Христа будет длится до последнего дня этого мира, и если хоть один из вас примет на себя его Дух , это может спасти вас всех.»
                Я еще что-то хотела спросить, но в этот момент увидела как из-за Земли медленно показалась окружность Луны, что было для меня вполне очевидным. Мой спутник тоже заметил мой заинтересованный взгляд, потом взял меня за левую руку, и мы начали приближаться к планете с теми же неприятными ощущениями, что сопровождали экстренное  возвращение с Земли, тогда, в первый раз. Сейчас у меня не темнело в глазах, и я четко помню все то время что мы приближались к планете. Я чувствовала что это происходит намного медленней чем раньше. По мне  проходили какие-то вибрации, волны, пронизывающие насквозь, от которых у меня было ощущение дрожи и озноба. Через некоторое время мы так и остановились в пространстве. Волны пробиравшие меня, стали еще сильнее, но в  целом терпеть было можно.
                Мы оказались ближе к Земле где-то в половину, Луны я не видела. Теперь уже, по прошествии времени я понимаю, что то пространство где мы обычно останавливались,  статичное, вроде комнаты, было  надежным и комфортным для пребывания,  ничего в ней меня не отвлекало от разговора с моим собеседником. И до того момента в космосе , свойства этой космической комнаты воспринимались мною чуть ли ни как данность для космоса. Теперь же я понимаю, что то пространство было уникальным для меня, может быть конечно таких пунктов было много, но так было отнюдь не везде. И сейчас, как бы зависнув в половине расстояния от него и до Земли, я чувствовала уже другой космос, насыщенный движением, вибрациями, так, как будто пустота вокруг дышала. Мой спутник продолжал держать меня за левую руку. В этот момент  я увидела, как что-то вдали от Земли подходило  к ней.  На глаз, как мне показалось относительно нашей позиции, предмет приближался с северо-востока. Я еще не видела что это, но понимала что это именно то, из-за чего мы сейчас были здесь. Приближаясь, он все увеличивался, и я видела его  уже отчетливей. Им оказалось округлой формы тело, похожее на планету, расстояния его от Земли или от нас я не ощущала, по этому не могла бы сказать какого оно было размера. Свет, падавший на него слева, освещал его сероватую поверхность. Он был довольно далеко от Земли, затем остановившись, он подался в обратное направление, и потом уже минуты через две, остановился окончательно.
                «Луна?»,- спросила я с горячностью человека, наконец-то разгадавшего тайну мироздания. Тогда это и воспринималось мной как загадка. « Да», - ответил мой спутник,  и добавил,  -  «А на Земле сейчас случился тот самый Вселенский потоп». Я ничего не спрашивала, в этот момент я просто наблюдала, хотя и была сосредоточена, все происходящее было само по себе, не знаю почему так, может быть из-за этих волн продолжавших проходить через меня, или еще из-за чего-то, сложно проанализировать этот момент. Но я бы не забыла этого зрелища даже случишь у меня обширная амнезия, проверять на практике что, признаться не хотелось бы. «Он экспериментирует с Луной и  с вами», - сказал мне мой спутник. Про кого он говорит, называя его «Он» для меня было ясно и понятно,  вообще в тот момент за каждым его словом я чувствовала именно ту мысль которую он выражал, может быть он и не говорил мне вовсе, а я читала что было в нем. «Она подошла больше положенного специально чтобы вызвать прилив такой силы, что большинство людей не переживут его». «Зачем ему это?» «Ему так удобней», - ответил безо всякого выражения мой спутник, - «Ему было удобно подвести ее к вам, было удобно и затопить вас.»  «Теперь обе его вотчины вместе», - заключил он, и в это момент, нас как бы потащило назад.
                Мы вернулись опять в то пустое пространство, что ассоциировалось у меня с темной комнатой, окруженной невидимыми стенами. Возвращались мы гораздо быстрее, чем летели туда. Вибрации тут же спали, и я ощутила себя так хорошо и четко мысля  как пожалуй никогда еще в жизни. И в этот момент во мне пронеслась мысль, которая  поразила своей очевидностью и тем что, однако, подумала я об этом впервые за все время своего обучения, и в момент когда она посетила меня я тут же, словно боясь не успеть, спросила  своего спутника, - «А кто ты и почему все это показывал мне?» Он, стоя теперь справа, посмотрел на меня, как мне показалось, слегка улыбнувшись. И помолчав, по своему обыкновению с минуту, ответил, - «Я не знаю, изменит ли это что либо.» Произнес он  эти слова  все тем же ровным голосом. Когда отвечал, смотрел не на меня, а не то на Землю, не то на Луну, которая сейчас зрительно была совсем рядом. В этот момент, когда он вновь замолчал, я впервые ощутила эффект Вселенской тишины в этом пространстве, тянущий и поглощающий, может быть раньше я была слишком возбуждена тем невероятным что происходило со мной чтобы замечать это, но сейчас я впервые и очень выразительно почувствовала его. Он перевел глаза на меня , смотрел долгим пронизывающим и одновременно  словно невидящим взглядом, возможно такой эффект создавали его чуть расширившиеся зрачки, а затем сказал, -  «Помнишь ты спросила у меня  не сатана ли ваш нынешний владетель и я сказал нет, не сатана», - больше он ничего не сказал, продолжая смотреть на меня тем же взглядом. Его слова точно  физически обдали меня волной  очень сильной энергии и тут же я почувствовала как все вокруг начало мутнеть , а меня с силой потянуло назад.

           Следующее что я помню — я чувствую что лежу, и наверняка в теле, но не могу открыть глаза и пошевелиться, будто не владею ни душой ни телом. Через некоторое время я  усилием открываю глаза и вижу побеленный потолок своей комнаты, а пошевелиться по прежнему не могу.
         Но все мое внимание  отнюдь не было сейчас здесь, я опасалась что забуду приключившееся со мной, как часто бывает когда проснувшись и помня сон, через несколько секунд напрочь забываешь его, и я прокручивая в голове все происшедшее, старалась не упустить ничего и  зафиксировать в памяти хотя бы до того времени как доберусь до бумаги. Когда движение вернулось ко мне, я тут же, еще не вполне чувствуя себя, и наблюдая некоторые проблемы  с вестибулярным аппаратом — все немного подкруживалось вокруг меня, - сразу же как смогла,  добралась до стола, и первое что сделала, это постаралась записать со всей возможной точностью  диалоги с моим спутником. До сего дня, он так и остался во мне моим спутником, давшем мне знать то, что я хотела. И я благодарна ему. И я верю ему, верю тому что он говорил,  и даже его более чем прозрачный намек на то кто он есть, не изменил этого отношения, изменилось отношение к тому кто он. Зная свойства человеческой памяти забывать даже то, что возможно единственное следовало бы помнить, я, записав основные этапы своего пребывания там и все слова моего спутника, в этот же день, восьмого мая, принялась описывать все случившееся  в подробности, и сейчас, закончив, чувствую что сделала именно то что должна была сделать и это дает мне чувство умиротворенности. Тогда же,  судорожно, еще не вполне владея рукой, и с сокращениями,  чтобы описать все как можно скорее, пока помню, закончив, я взглянула на часы, не задумываясь, а произвольно, и только после нескольких секунд созерцания тикающей стрелки я осознала, что все  время нашего путешествия здесь уложилось не более чем в пятнадцать - двадцать минут. Я так же, как и он, не знаю изменит ли что-то  мой рассказ, но я знаю что моим долгом было дать всем кому возможно знать что мне говорили и что показывали, и сейчас  я заканчиваю свое повествование с облегчением, радостью, и надеждой что все происходившее с нами и то что есть и что будет,  и мое путешествие окажутся не напрасными для нас и для Бога. Аминь.