Проба жанра. Признание - рецензия

...Нынче ветренно, и волны с перехлестом. Дождь, осень, гулять даже по Боккадассе не хочется. Хочется не вылезать из своей комнатушки в обтерханом стареньком отеле, нацепившем
три звезды с чисто генуэзско-одесской непосредственностью, хочется писать и признаваться в любви. Писать длинные сложносочиненные предложения типа смерть Эрнесту и в сторону Марселя, а признаваться - женщинам, детям, городам, книгам. Но дети принимают любовь как должное и не замечают ее, а признания их раздражают, признания женщинам - глупы и неприличны, ибо тяжелый крест, а без извилин мне не встречались, поэтому остаются города и книги. Ну, гений места диктует отложить города на потом, поговорим о книгах, точнее о еще не написанной, а еще точнее, о написанной, но не вышедшей, виртуальной книге, о разбросанных тут и там текстах, взглянув на которые начинаешь томиться в темных аллеях, вспоминать вечера в Клиши, ненавидеть себя и неизвестного тебе до поры автора, шарить как
безумный во всех уголках паутины в поисках неведомого тебе Оболмаса, который вдруг вытеснил из твоей жизни Йокнапатофу,Черноморск и Соловец.

Эти тексты нельзя любить. Иногда- они бесстыдно-откровенны, иногда - грязны. За ними - горы
пропущенной автором через себя макулатуры - кинги, климовы, арцыбашевы и прочая гумилевщина...
 
Но за ними также и гоголи, гофманы, все толстые. А также то ли прочитанные, то ли печенкой угаданные замятины, ремизовы и...пусунлины. Столь часто декларируемая автором "азиатчина", (я не о столь часто упоминаемых скулах и разрезах глаз - они идут как раз от гумилевых), оборачивается пусунлиновским колдовством и...абсолютно неазиатским, глубоко-женским ужасом от утраченной в доли секунды любви... медянки к волку. А счастье было так возможно, но... очередь в магазине? автобус припоздал?...надо было ребенка на горшок? Но - нет, все! Остается только ему - выть (и в этом спасение), а ей - уползать, и - нету даже этого малого, повыть...

А потом вдруг вас бросает в марево июньского дня, и вы понимаете, что со времен Юрия Казакова, наверняка неизвестного автору (ведь не Климов!), никто по-русски не написал про рыбалку лучше и тоньше. И ты вдруг понимаешь, что и это - про любовь, какие, к черту, волки! Более того, ты понимаешь, что уже все, поздно, ты любишь эти тексты с их неловкой и грубой придуманной эротикой, немотивированной обсценной лексикой идиотски выглядяшими поворотами сюжета типа инцеста, всем прочим, что так не вместно твоему спокойному вкусу, которым, чего скрывать, ты привык гордиться. И ты уже понимаешь с ужасом и страхом, что любовь эта уже никогда не уйдет из тебя, что все то короткое тебе
отпущенное, ты будешь шарить и шарить в поисках вымазанной дегтем деревенской любви, девушки-насекомого, судьба которой, по прихоти автора, складывается вроде бы не столь ужасно как у Грегора Замзы ( и, я тайно надеюсь, что автор не передумает...)

Читайте, читайте тексты Алиби...Но осторожно, раз вчитавшись, не полюбить их невозможно...