fuck me юмор, вампиры и прочее прочее... прода 6

      Я, явно становилась скромнее. Должно быть, амбиции ссыхались под лучами южного, палящего солнца. Сидя на простеленной поверх пологого камня смятой футболке, я гипнотизировала взглядом бескрайнюю морскую гладь, не в первый раз, пространно, вслух размышляя, на что готова пойти, ради стакана пресной воды. Сухим от соли и ветра лицом, неосознанно ловила мелкие брызги волн, мерно ударявших о скалистый порог грота. Казалось, абсолютно все внутренности, трахею, горло, и даже мозги, неприятно жгло единственное осмысленное желание - жажда. Мое, и в мирное время, отвратительное чувство юмора, в сложившейся ситуации, осмелев, вообще вышло из-под контроля. Персонажи, в лице которых я все еще надеялась обрести спасителей, в сознании, где вместо мыслей с шелестом пересыпался песок, жестоко глумились надо мною, заставляя делать всякие омерзительные вещи, взамен на воду.
      -Я готова носить Анну на руках, и таскать им с Клаусом кофе в постель, каждый раз повторяя "я, недостойна вашей доброты". Я готова бухать с Александром, отключаясь прямо за грязным столом забегаловки, а приходя в себя, напиваться снова. Готова драять катера береговой охраны, голыми руками чистить рыбу, выносить помои и мыть вонючие туалеты. Твою мааааать... я готова целовать старых рыболовов и моряков, их потные ноги и смрадные рты. Да что там! Ха ха... я даже готова обратить Питера в натурала. Готова признаться ублюдку Янзу в любви, и до упада плясать голяком на сцене. Мама родная... как низко я пала.
      "Ты просто должна быть готова проплыть эту долбанную милю до берега. Всего то" - казалось, смеялись с меня волны. Вода шумно плескалась о камень, навязчиво громко, беспрерывно - не мудрено, что слушая этот рокот уже более полутора суток, я, грешным делом начинала верить - море разговаривает со мною.
      -Целая миля... - задумчиво протянула я, невольно накрывая ладонью распухшее колено. Немногим ранее, перебарывая страх как основной барьер, а голод, жажду, и головокружение, странно, но все-таки как второстепенные, я решила взобраться на скалу, что бы посмотреть, насколько далека от сюда береговая линия. По истечению мучительно долгого десятка минут, и нескольких неудачных попыток вскарабкаться по отвесной каменной породе, я, наконец, поднявшись наверх, поняла - береговая линия оказалась очень далека - просто тонкая, серо-синяя, рельефная полоса. А каменный выступ, под моими ступнями, внезапно, оказался недостаточно широким. Мышцы рук, оказались, прискорбно слабыми, и уже следующим открытием стало для меня, что срываюсь я с многометровой высоты, прямо в море. Я не умела плавать. В принципе. Так я считала, пока не очутилась под водою. Впервые под ногами не чувствовалось тверди, впервые, беззкислородная тяжесть воды раздавливала, поглощая, вминая в себя, настолько глубоко, насколько я позволяла ей это. И черт меня дери, любознательной мне, ни хрена не нравились эти новые ощущения! И я готова была незамедлительно обменять полную адреналина остроту впечатлений, на скучную уверенность - снова могу дышать. Выныривая, я ошалело хватаю ртом воздух, впиваясь взглядом в небо, и молясь ему, молясь на него, на собственную силу воли, на счастливый случай и, глупо, на позволявшее держать тело на поверхности, высокое содержание соли в воде. До порога грота, на самом деле, смешное расстояние, которое теперь, умница я, преодолела за считанные секунды.
      Лишь полностью отдышавшись, выбираясь на относительно ровную, просторную площадку каменного грота, я поняла, что при падении забила ногу. Колено жалобно подвывало тянущейся, слабой болью. Просто ушиб, ничего серьезного. Когда я была семилетним ребенком, упав с велосипеда, сломала ногу - спустя много лет, хорошо помню тогдашние ощущения, и они были отличимы от этих.
      Да и вообще, что такое боль, если не подходящий способ пересмотреть жизненные ценности? Чем сильнее и резче она, тем больше вероятность, что человек, закономерно испытывая страх, начнет по иному смотреть на происходящее в целом, и на свое отношение к ситуации, в частности. Имеется в виду, здравомыслящий человек. Я же, сейчас различной хренотенью маялась, используя свое нездоровое воображение, что бы придумывать альтернативные исходы истории - спустя полгода, здесь, на выходе из грота Одинокой скалы, туристы находят скелет трагично погибшей девушки: волосы еще присутствуют на черепе, волнуясь на ветру истончившимися паутинами. Клочки одежды, рваньем свисают с тела - стоп, что бы все выглядело так, мне следует обратно натянуть футболку. Размышляю я, пытаясь вспомнить, сколько может прожить человек без пресной воды, и не находя в своем пустующем сознании ответа, продолжаю фантазировать.
      Отойдя от первого шока, смелые туристы решат осмотреть грот проклятой скалы, и, о, счастье, каждый найдет в нем что то интересное, и заберет с собою, как сувенир на память. Кому то достанется мп3 плеер погибшей, кому то, мобильный телефон без карты и аккумулятора, и лишь немногие счастливчики разберут изрисованные гелиевой пастой, тетрадные листы - на клетчатых страницах шедевры, человек, на пороге смерти рисовал нечто фееричное. Что мысленно, что вслух - бесстрашно продолжаю нести ересь.
      Прошлым утром, после бессонной ночи, проведенной в ожидании возвращения Дэрэка, я, понимая, что так недолго и умом тронуться, с первыми лучами солнца покидаю гостиницу. В голове понемногу вырисовывается цель внезапного бегства - взять тайм-аут. На один световой день. Все, что для этого было необходимо, оказаться там, где меня не смог бы найти ни Янз, ни Дэрэк, ни настойчивые звонки мобильного.
      Решение приходит само собою - идя по набережной, в направлении порта, я замечаю на одном из причалов, забавного толстяка, суетившегося у лодки. Движения рук мужчины, до автоматизма налажены, при всем своем тучном телосложении, когда должен смотреться несграбно, рыбак профессионально собирает снасти, ловко запрыгивает в большую лодку, деловито, по-хозяйски копошась а ней. Что-то толкает меня обратиться к нему за советом.
      "-Тоесть, туда, где нет других отдыхающих?"
      "-Туда, где НИКОГО нет"
      Рыбак, с внушительным именем Александр, алкаш. Папочкину породу мужиков, я распознаю сразу - на данный момент трезв, но в глазах застыла неземная тоска по очередной бутылке сорокаградусного. Толстяк сдержанно вежлив со мною, он вообще то чертовски занят, устал, и не до конца понимает мой северный диалект. Я повторяю вопрос, погружая руку в карман сумки и извлекая наружу Всемогущую Зеленую Банкноту. На моих глазах, происходит чудо - пятьдесят долларов превращаются в пять бутылок дешевого виски. Процесс, безусловно, вершиться исключительно в уме Александра, а эти мысли его, сейчас с потрохами выдает неадекватный, отрешенный взгляд.
      "-Ээ... да есть одно место. Каменный утес, в миле с лишним отсюда. К Одинокой скале почти никогда не плавают, место не модное, от порта и пляжей далеко, да и смотреть не на что..."
      "-А что там все таки находиться?- нетерпеливо перебиваю я толстяка, кажись, уже самой кожей ощущая, Янз ищет меня.
      "- Небольшая пещерка, грот, больше напоминающий уютную, прохладную каморку. С него не видно берега, только морской горизонт. Если ищете уединения, лучшего места, не придумаешь".
      "-Береговая охрана?- интуиция подсказывает, что Янз активно сотрудничает с местными спасателями, и шныряй они мимо этого утеса, немного пройдет времени, пока Нестор узнает, где меня искать.
      "-А чего им туда соваться? Они ж знают, человек при памяти, ни за что не выберет это место для посиделок. -вспоминая, что тем самым оскорбляет меня, предприимчивый Александр расплывается в неестественно добродушной улыбке, - Люди приезжают на юг за развлечениями. Вы, удираете от них. Как я вас, милая моя, понимаю! Садитесь в лодку, о цене договоримся..."
      Полуторалитровая бутылка минералки закончилась уже к восьми вечера. Но я не видела повода переживать из-за подобной мелочи - меня вот-вот должен был забрать толстяк. Даже сомнений не возникало, что он заберет - второй полтинник то по-прежнему был у меня. Я выводила каракули в тетради, эдакую, пикасовскую абстракцию гелиевой ручкой, перебирая в пмпешнике песни, и по ходу размышляя о всяких мелочах. Успела ли я загореть за те несколько часов, пока солнечные лучи светили прямо в грот? Какого хрена выбросила в воду сим карту, если теперь жалею о навсегда потерянных номерах записной книжки? Что Анна делает в этот момент? Заметила ли мое отсутствие в "Пляс Де Рив"? Если сейчас, пока солнце только садится, здесь уже царит полумрак, как же, должно быть, здесь моторошно ночью?!
      Твою ж мамочку мать, так лажануться! Причитала я, спустя несколько часов, словно узник в камере, меряя нервными шагами грот, и наблюдая, как вода, чернеет на глазах - моторошно, не то слово! За ту, для меня бесконечно дооолгую, бессонную ночь, Александр, успел побывать в ипостасях самых последних подонков - как только я ни оскорбляла его, чего только ему ни желала! А себе? Наивной, излишне самоуверенной мне, от самой себя, досталось не меньше брани. Лунные лучи подсвечивали бескрайнюю морскую гладь, но само светило из грота не было видно. Будь сейчас молодой месяц, не берусь утверждать, что поддавшись панике, бросилась бы в море и утопилась, но психическое здоровье бы пошатнулось окончательно - вдали от берега, абсолютно одна в кромешной тьме. Свет луны, так или иначе, разбавлял мое отчаяние.
      Следующий день, стоит признаться, ближе к утру, я все-таки уснула, начался с шокирующего понимания - воды нет. Да, я допила минералку еще вечером, да, уже тогда осознавая, что пресной воды теперь не испить, пока не вернусь на берег. Но сонной, трогательно беспомощной мне, обшарившей рукой каменное дно грота, так невыносимо тяжело было осознать - жажду, привычную после пробуждения, нормальную, природную жажду своего организма, утолить мне нечем.
      Сомневаюсь, конечно, что мыслила тогда рационально, в ярких картинках представляя себя, мумифицированным, ссохшимся телом, которое найдет беспечный ублюдок Александр, явившись, наконец, забрать меня этим же вечером. Запил, пьянь, перепутал дни. Вернулся - в гроте труп. Я паршиво училась в школе, если теперь не могла точно вспомнить, за сколько часов происходит, ведущее к летальному исходу, полное обезвоживание. Жажда выводила из себя, подчас, затмевая даже голод, даже страх, умереть в полном одиночестве, и уж естественно, раздражение, гнев на всех, кого реальным было обвинить в собственных неудачах.
      После неудачного падения с утеса в воду, я, приняв жестокую правду - до земли мне не доплыть ни за что на свете, окончательно потеряла надежду. Предаваясь идиотским фантазиям "что будет, после того, как не станет меня?", я сидела на подстеленной под пятую точку одежде, вяло откинувшись спиною на теплую каменную стену грота. Волны, все так же шумно разбивались о скалистый порог, дотягиваясь до меня брызгами миллионов мелких капель. И это оставалось единственной вещью, что еще имела силы радовать отчаявшуюся узницу Одинокой скалы. Всего в каких то нескольких метрах от меня, каменное дно грота заканчивалось обрывом. Один шаг, немного возни под водою, и все было бы окончено. Брезгливо поморщившись, я снова и снова отгоняла от себя отвратную мысль - суицид непозволительная роскошь. Я ненавидела самоубийц, возможно уже потому, что сама однажды пыталась наложить на себя руки.
      - Я готова работать клоуном в переездном цирке. Готова помириться с отцом. Вот хрен... да я сейчас абсолютно на все готова, ради питьевой воды. Или, почти на все. - Продолжала я унижающий монолог в никуда, наблюдая как растекаются по небу, тускнеющими огненными мазками, последние лучи заходящего солнца. Вечерняя, гнетущая темнота, уже кралась за моим спокойствием, пока еще таясь в сырой глубине грота, под тонною тяжестью воды, в тени нависающих над головою выступов горной породы, но уже приближаясь, незаметно быстро, неотвратимо.
      Со мною случилось самое печальное из всего, что могло - я перестала ждать спасения и покорно сдалась.
      Вполне возможно, я задремала, или просто так углубилась в собственные мысли, что совершенно потеряла нить времени - в миг, когда поняла, что за привычным рокотом волн, слышен другой, посторонний шум, то одновременно заметила, какими густыми стали сумерки. Мир, всем своим безумным многоцветием образов, вновь становился черно-белым негативом, так как подступающая ночь жадно вбирала в себя дневные краски, бескомпромиссно поглощая и разъедая их.
      Повинуясь вполне объяснимому любопытству, я, отгоняя сонливость, пошатываясь, поднялась с камней. Ушибленное колено тут же отозвалось прострелом боли. Следуя к противоположному краю каменной площадки перед гротом, и надеясь расширить угол обзора, я становлюсь на цыпочки, выглядываю из-за скалы.
      И вот утеса достигают волны, выше и ровнее прежних, вода легко накрывает камни, что до этого, если не брать в учет мелких брызг, все время оставались сухими - начнись на море шторм, грот бы мгновенно затопило, доходит до меня. Следом за этим, на воду ложатся лучи прожекторов, и вот из-за утеса, огромным белым призраком появляется носовая часть яхты. Пока я мысленно, или вслух, кто там помнит детали, рассыпаюсь в благодарности всем святым, пославшим мне спасение, фигуры людей, стоящих на палубе, становятся узнаваемыми. Нас разделяли более двух десятков метров, но голос Янза, перекрикивающий шум двигателя и грохот волн, был слышен отлично.
      -Эй, несчастная! Скажи, почему, каждый раз, когда мы встречаемся, я вижу тебя в одном нижнем белье?
      Я ничего не могу поделать с собою, внутренне сжимаюсь от непонятного ощущения - некой извращенной формы радость, заполняет сознание. Пипец полный... мир свихнулся, и все в нем, или это только я одна слетела с катушек, но отчего то сейчас так тепло становилось при одной мысли - я опять вижу Нестора. Конечно, разум, а ему можно было доверять, в итоге, кому, если не ему, тихим шепотом убеждает меня - ты сейчас счастлива, как и любой человек, которому приходят на спасение другие люди. Не ищи тайного смысла! И я перестаю искать его, просто...фантазирую. Пока еще можно. Пока не произнесены новые слова. Пока я здесь, в гроте Одинокой скалы, наедине со своими страхами, а опасно привлекательный гей Янз там, на яхте. Пока можно на миг забыть о том, кто мы такие в реальности, и что испытываем друг к другу. Пока я позволяю себе не замечать собственной ненависти к Нестору Янзу.
      -Сможешь доплыть? Я скидываю круг. - Теперь в голосе Янза прозвенело нечто, напоминающее сомнение, или даже беспокойство.
      Я не знаю, смогу ли, но кричу в ответ короткое "да".
      Это чертовски страшно, погружаться в темную бездну - хотя и проплыть остается ничтожно мало, руки и ноги предательски не слушаются, отказывают работать слаженно, неумело молотя по воде. Порой кажется, что я гребу на месте, и что меня засасывает прохладная пучина, и что яркий обод круга, все время отдаляется, но я упрямо продолжаю движение. Вода в горле, в ноздрях, душит и окончательно сбивает с толку, но я не собираюсь звать на помощь - моя гордость погибнет только после меня самой. Сколько проходит времени, неизвестно, но вот моя рука уже обхватывает упругую резину, и я чувствую, как скольжу по воде, пока пространство полностью не заслоняет огромное светлое тело яхты, пока пальцы не смыкаются на перекладинах веревочной лестницы, сброшенной мне с палубы.
      Все будто во сне, а может еще более размыто. Я поднимаюсь наверх, должно быть, целую вечность, пытаясь удержаться на раскачивающейся ленте лестницы, откашливаюсь, хрипя и срывая горло - вода, попавшая в дыхательные пути, раздражает слизистую, вызывает новые позывы кашля. От накатившей на разум слабости, так не вовремя хочется уснуть. Прямо здесь и прямо сейчас. Твою ж мать... что то слишком часто я стала вспоминать девиз растаманов.
      - С возвращением, стриптизерша. - Сильные руки Питера, подхватывают меня под лопатки, перетаскивая через бортовое ограждение. Я позволяю осторожно поставить себя на ноги, едва справляясь с жутким желанием повалиться на пол, и просто лежать, постанывая от адской усталости. Странно, но Питера я, отчего то не вижу. Зато вижу Янза. Он стоит в нескольких метрах от меня, вырядившийся в белоснежные короткие шорты, и такого же цвета рубашку, нахально распахнутую на груди. В светлых, рыжевато-золотистых волосах, играет свет одного из прожекторов. На лице Нестора нечитаемое застывшее выражение. В хищно прищуренные, зеленые глаза смотреть жутко, но я рискую. Всего какое то короткое мгновенье наслаждаюсь опасным возбуждением, передернувшим измученный жаждою организм, где то в самой глубине. Янз дразнит меня тем, что не отводит взгляд. Но это идиотское падение в невесомость, длиться лишь пару секунд, что правда, секунд, мучительно сладких.
      -Ты должно быть, сильно хочешь пить? - а вот так рушатся миры. Когда я замечаю, поднимающегося из каюты Дэрэка, едва восстановившееся дыхание, обрывается. Реальность рассыпается на осколки, что затем, больно врезаются в тело, в сознание, в чертово сердце впечатлительной, давно морально уничтоженной меня.