Nemine contradicente. Часть 3

Визирь не решился поделиться планами смены власти с главным советником Видху - Нарайяном. Тот - высокий, худой старик смотрел на всех выцветшими глазами и постоянно что - то жевал пустым ртом. Под видом придурковатого старика, скрывался один из умнейших людей того времени.
Нарайян давно понял, " прочел " Абу Насира, как редкую в те года рукописную книгу.
-- Видху, - говаривал часто махарадже, после вечерней молитвы, - остерегайся козней визиря. Задумал он что - то, нутром чувствую.
Махараджа обнял советника, одновременно стараясь выпровадить из комнаты:
-- Нарайян, я уже не ребенок, все понимаю. Вряд ли он на что - то решится. Трусоват. Только может подгадить.
-- Но, Видху, - не унимался советчик, оборачиваясь на пороге.
-- Я подумаю над твоими словами, ответил беспечный правитель.
Нарайян долго не мог уснуть, обдумывая, как лучше организовать охрану махараджи, когда тот наименее защищен вне дворца. Открыто охрану не выставить, Видху горяч и скор на расправы, а что касается влюбленного сердца, то считай правитель безумен в своем теперяшном состоянии.

Сам магараджа оставшись один, вытащил из запазухи алый платок и засмеялся счастливый и довольный, вспоминая, как он ему достался...
Нэйна сидела на берегу ручья, раскладывая монеты, которые заработала, танцуя утром. Видху из - за дерева кинул ей монету к ногам.
-- Это кто тут?! - беззаботность танцовщицы как ветром сдуло. - А ну, выходи. Мне твои дармовые деньги не нужны!
Нэйна грозно посмотрела на Видху и вдруг осеклась, замолчала, покраснела.
-- Это вы, - только и произнесла.
Видху улыбался. Она смущенно закрыла лицо красным платком.
-- Постой, - его голос звучал умоляюще, - дай наглядеться на тебя.
Она насмешливо ответила:
-- Нечего глазеть без дела.
А у самой сердечко тук - тук, тук - тук, что молоточек по наковаленке стучит, быстро, дробно, даже дыхание перехватывает.
-- А может я по делу, - Видху блаженствовал.

Он коснулся ее руки, и она не одернула.
-- По какому делу? - спросила Нэйна, замирая словно зачарованая его голосом.
Но объяснений не последовало. Хрустнула ветка под ногой неосторожного зверя. Нэйна мигом вскочила и убежала, теряя монеты в траве. В руках незадачливого парня остался алым пятном - платок.
Как величайшую драгоценность прижал к губам, затем спрятал под рубашкой у левой груди, поближе к сердцу, которое билось в унисон с сердцем любимой.



Разумеется, скупердяй Кария нанял только одного слугу ( для себя ) глуховатого парня Пишу, который нес баулы археолога. Тот благодушно обмахивался веером, на плече висела маленькая сумочка. Зато ребятам пришлось не сладко. От палаток до спальных мешков, от котлов до съестных припасов - сгибались от тяжести. Большую часть навьючили на Джона и Алекса. Те, как два муравья - переростка пыхтели под грузом, не показывая виду, что намаялись, не доходя до автобусной станции. Пот лил градом с мальчишеских лиц, футболки пропитались так, что можно было выжимать. А девчонки с сумками, с лопатками, сосредоточенно шли за парнями. Торна тайком покуривала. Карина утирала себе лоб, потом Джону. Прия улыбалась принужденно, забегала сбоку Джона, предлагая понести что - нибудь, хотела облегчить его ношу. Тот мотал головой, не говоря ни слова, чтобы не сорваться на надоеде.

Солнце припекало, нагревая и без того не остывшие за ночь улицы. Люди, как мухи, вяло слонялись по автовокзалу: кто провожал, кто встречал, кто уезжал, кто приезжал. Деловитое бормотание диспетчера, объявляющая ( запись, иначе голос не звучал бы живенько ) рейсы еще больше затормаживало хаотичное движение людей. Те замирали, устремив как по команде, взгляды на табло.
Только дети вносили в это полусонное царство хаос. Нипочем жара. Те скакали, бегали, визжали, плакали, пищали. Утихомирить не хватало сил.
Даже деревья в кадках политых и ухоженных, съеживались под жгучими лучами, пытаясь скрыться в тенек за здания.
Автобусы то " пожирали " людей, то " выплевывали ", обдавая раскрасневшихся людей жаром выхлопов. Плавился асфальт, выступали гудроновые слезы.
Марево перед глазами создавало иллюзию нереальность происходящего. Миражи ( " отзвуки пустыни " ) преследовали людей изощеренной фантазией.

Анупам с удивлением увидел, как соткался из ничего высоченный храм освещенный пылающими факелами, молящимися людьми. Посередине возвышалась на постаменте статуя. Из белейшего мрамора, изумительной красоты девушка. Великолепная работа скульптора - резное сари, казалось, трепетало от порывов ветра. Сама девушка была в движении танца, слыша неведомую музыку веков.
" Как мастер смог вырубить так примитивными предметами? " - удивился изгибам тела Кария, любуясь точеной фигурой.
Внезапно он осознал, что это ОНА. Та, которая изображена была на вазе. Анупам хотел что - то произнести, но не смог. Слова склеились в нечреразденые звуки, залепившие горло, как окна залепляют замазкой. Он судорожно заглотал, кадык ходил ходуном вверх - вниз, пробивая воздух. Анупам протолкнул какую - то часть и давился ею, словно вдохнул углекислый газ.

Статуя, к его ужасу, открыла глаза. Кровавые белки без зрачков уставились на него. Она криво усмехнулась, видя побелевшее лицо Карии.
" Раб, " - донесся до него шелест слова.
Анупам не мог совладать с собой, со своими эмоциями, обмочился, ковыряя шею, пытаясь расстегнуть пуговицу на воротнике, которого не было. Он как - то забыл, что с утра надел свободную футболку.
-- А... Э...ы, - замычал он, не в силах сносить усмешку мраморной красавицы.
-- Учитель! Учитель! - дергал его Джон.
Анупам дико вскрикнул, отскочил, мутными глазами непонимающе уставился на ученика.
-- Автобус отходит через пять минут. Мы опоздаем, если не поторопимся, - продолжил Джон, удивляясь реакции преподавателя.
Тот помолчал и ответил глуховато выговаривая:
-- Вещи погрузили?
Археолог поглядывал за спину ученика. Джон оглянулся. Никого. Пассажиры штурмовали автобус. Безбилетники лезли активнее людей, заплативших за проезд. Девушки сидели внутри. Прия, ни слова не говоря, уселась к окну. Торна и Карина жались рядом. Автобус был набит битком донельзя. Кондиционер, разумеется, не работал. Женщины обмахивались веерами, журналами, но это облегчение не приносило. Если и была приоткрыта дверь из ада, то весь жар и зной сразу поставлялся сюда.
-- Если автобус не тронется, мы все тут задохнемся, - пробурчала старуха, утирая лицо.
-- Давай, - процедила сквозь зубы Прия.
Она хоть и была у окна, но очень хотела бы сидеть на крыше автобуса, рядом с Джоном. Тот бы ее поддерживал во время поездки. А она бы обнимала его плотное тело, ощущая каждой клеточкой огромное женское счастье.

Тем временем автобус тронулся к вящей радости пассажиров. Те, кто были на крыше автобуса радостно загалдели, обдуваемые теплым воздухом.
Анупам сидел спереди, так и не пришедший в себя, сумрачно поглядывая на людей. Рядом с ним был слуга Пишу. Тот полусонно жевал бетель, мерно покачивая в такт музыке, слышимой только им. За ними сидели Джон и Алекс. А так как штаны учитель так и не сменил, то на ребят несло запахом мочи, едким запахом пота. Если бы ученики были опытными, бывалыми людьми, они бы различили в этой гамме еще один запах - животного ужаса перед неизбежным. Но ребята, знай, морщили носы, как могли отварачивались от смрада. Джон презрительно улыбался, Алекс вполголоса матерился, радуясь, что препод не наложил в штаны.

Долгая дорога, заунывные песни. Пересадки, отдых возле больших рынков. Вода искрящаяся на солнце бриллиантовыми россыпями манила к себе. Люди благодарно приникали к ней. Но через минуту, та ломящая прохлада исчезала, сменяясь сухим, скрипящим песком на зубах. Солнце будто вспомнило о своих обязанностях и решила исправить это положение, зажарив все на земле хрустящей корочкой.
Во время этих переездов сбежал наймит - слуга Пишу. Этот хитренький, невысокий прощелыга прихватил с собой багаж археолога, где были выходные костюмы, белье и запасную пару туфель хозяина, а заодно мешок с едой.
Ребята громко возмущались, переругиваясь между собой. Девушки приуныли, разморенные ехали, проклиная свое согласие на экспедицию.

Было шесть часов вечера. Солнце нехотя склонилось к уставшей земле, продолжая жарить. Людей в автобусе поуменьшилось, но отдохновения не было. Усташие пассажиры смотрели на небеса, умоляя подарить хоть полчасика дождя, чтобы смыл, освежил взбугревшую, разломанную корку почвы. Но небушко было чистое, только ветер недовольно швырял песок, засоряя глаза, затрудняя дыхание.
Шофер с малиновым лицом вел автобус из стороны в сторону, не боясь выехать на встречную полосу или вообще вылететь с дороги. Он не сменился на предыдущей станции, не пришел сменщик. Поэтому он тер воспаленные, усташие глаза, почти не видя дороги. Машина рыскала, а шофер продолжал гнать по раскаленной дороге.

В девятом часу совершенно измотанные путешественники слезли у закусочной. Анупам так и не пришел в себя. Он чуть трясся от озноба, напевая себе под нос. Негласным предводителем стал Джон. Он позаботился о маленькой комнатке для девушек, а сами легли на улице, подостлав сена и накрывшись одеялами. Учитель вместо сна предпочел молиться. Он долго стоял на коленях, истово кладя поклоны, шепча неразборчиво слова.
-- Слушай, а он случаем не того? - хмыкнул Алекс, покрутив пальцем у виска.
Он курил, наблюдая как темные облака мчаться быстро - быстро, закрывая свет любопытных звезд.
-- Не знаю, - ответил Джон, - он и тогда отличался придурью. Может это его нормальное состояние?
Они рассмеялись, испугав Анупама. Тот неистовей стал молиться.
-- Думаешь найдем в джунглях город? - Алекс продолжал смеяться.
-- Нет. Погуляем. А надоест - свалим оттуда, - ответил Джон, чувствуя, что его тяготит совсем иное, чем поиск затерянного веками города.