Шестьдесят пятая весна

Шестьдесят пятая весна…

Он подошел шаркающей походкой к стене и прикоснулся шершавыми пальцами к холодной поверхности мрамора. Слезящиеся карие глаза прочли одну из тысяч фамилий выбитых на больших белых плитах, полукольцом окружавших памятник погибшему комбату на Великой отечественной Войне.
Старик снял кепку и тыльной стороной ладони стёр выступившие капли пота на лбу. Сердце последнее время всё чаще стало напоминать хозяину, что им обоим по восемьдесят четыре года…
Старик приходил сюда со дня основания памятника. Лишь несколько лет назад фронтовик понял, что родился ещё раз. А много ли было в его жизни таких рождений?
Его имя было выбито среди имён погибших. Каждый год перед его глазами кадрами проплывали эпизоды его жизни: подделанный год рождения, фронт, первый бой, умирающий на руках друг, прыгнувший в окоп противник, которого он задушил своими руками, промозглый плен в горах Австрии… Тогда он чудом уцелел во время расстрела, а потом пожалел об этом, когда валил лес на севере Страны Советов. И там, среди красоты заснеженных елей, сердце дало о себе знать. Выкарабкался.
Вернувшись домой, он увидел поседевшую мать и похоронку за стеклом в серванте. Так он родился в очередной раз…
А потом на праздновании Дня Победы и открытии мемориала он увидел свою фамилию, выбитую на белом мраморе. Вот тогда-то и нашли хозяина две заслуженных медали за оба памятных боя, где потерял он друзей.
За долгие годы поисков старик так и не нашёл никого из фронтовых друзей: кто-то погиб в боях, кто-то умер от ран после войны, а кто-то и сгинул в лагерях.
Злой весенний ветер растрепал седые волосы старика, ордена на груди печально звякнули и в унисон им отозвались пустые бутылки в старой бесцветной сетке-авоське.