То, что живёт в нас... Глава 5

ЗАВОД

     Успешный ещё совсем недавно завод агонизировал. Как воздухоплаватель на воздушном шаре, в горелке которого закончился газ, а за этим событием следует неумолимое снижение, он начал сбрасывать балласт: сначала была заморожена зарплата работников, за этим последовало сокращение численности персонала. Деревообрабатывающее оборудование – основная продукция, которое ещё полгода назад шло если не нарасхват, то пользовалось устойчивым спросом, хотя качество оставляло желать лучшего, вдруг оказалось никому не нужным.
     Сразу пошли разговоры о "происках империалистов", заполнивших рынок своим пусть и не дешёвым, но зато более качественным и универсальным оборудованием. Конечно же, и вездесущие китайцы "помогли". Их лэйбл "Made in China" была везде. И всюду они работали на опережение. Отдел договоров и маркетинга сбился с ног, пытаясь растолкать затоварку со складов готовой продукции. Но эти потуги заканчивались тем, что удавалось всеми правдами и неправдами продать одну-две единицы вместо тридцати-сорока реализуемых обычно.
     Станислав Максимович Рубцов работал на заводе вот уже пять лет. Казалось, совсем недавно он в первый раз пересёк заводскую проходную в качестве никому не известного здесь инженера отдела главного конструктора. Он и сам в тот момент не знал, что получится из этой затеи. Опыт за плечами был немалый и весьма разнообразный. За тридцать лет послеинститутского трудового стажа где только не приходилось работать: строительно-дорожная техника, железнодорожный транспорт, электротехническая промышленность, сельское хозяйство. За это время из молодого неопытного инженера вырос в искушённого в самых разных областях специалиста, поскольку пришлось пробовать силы и в ремонте машин, и главным механиком завода, и ещё Бог весть кем. В девяностые годы был даже самодеятельным программистом и писал неплохие бухгалтерские программы, став при этом профессиональным бухгалтером. Приходилось и у кульмана стоять. Однако, впервые  здесь на заводе ему пришлось трудиться в большом коллективе конструкторов, и уж тем более, в первый раз пришлось столкнуться с новейшими конструкторскими компьютерными программами. До этого он лишь однажды из любопытства попробовал одну из первых версий AutoCad-а, хотя в компьютерах был не новичок – персоналка у него появилась у одного из первых в городе лет пятнадцать назад. Смешно вспомнить: имел тот первый компьютер сорок мегабайт на винчестере, целых шестьсот сорок килобайт оперативной памяти и два пятидюймовых дисковода…
     Он работал всегда, не зная выходных. И первое время, когда коллеги по отделу говорили о том, что у них тяжёлая работа, он удивлялся про себя, потому что ему эта самая работа казалась по сравнению с предыдущими перегрузками форменным курортом: обед по часам, перекуры через каждые пятьдесят минут, помимо обеда два узаконенных чаепития по полчаса – в девять часов утра и в четырнадцать-тридцать, да ещё и производственная гимнастика для женщин, которую проводила специальная штатная сотрудница. Два раза в месяц, практически день в день, начислялась зарплата – за девяностые годы, прошедшие на вольных хлебах, он основательно отвык от таких, в общем-то, элементарных благ, давно приучившись надеяться только на себя самого.
     Предприятие было капиталистическим, то есть директор был и его хозяином – схема известная со времён чубайсовской дикой приватизации, когда сперва раздавались ваучеры, потом они скупались за бесценок у ничего в этом не понимающих "народных владельцев", после чего приватизационные чеки превращались в акции и путём нехитрых манипуляций руководители, за малым исключением, становились владельцами контрольных пакетов.
     Справедливости ради следовало заметить, что генеральный директор завода Томилин Павел Мефодьевич, в отличие от других горе-владельцев, немало сделал для родного предприятия, на котором когда-то сам начинал работать плотником: строились цеха, благоустраивалась территория, закупалось новое оборудование, на заводе была своя поликлиника, профилакторий, спортивный комплекс, база отдыха на черноморском побережье.
     Однако, при ближайшем рассмотрении оказывалось, что ключевые посты занимали странные личности, которые пришли туда либо благодаря родственным с Хозяином связям, либо путём внутризаводских интриг. И чем глубже Рубцов, в силу неуёмности своего характера, вникал в производство, хотя от него этого никто не требовал, тем с большей горечью осознавал, что и здесь силу набирает "воинствующая серость". Так он когда-то в восьмидесятые назвал тему своего реферата - партком учебного заведения, где он работал, требовал периодически писать такие творения. В реферате он попытался осмыслить, к чему привёл дилетантизм советского руководства, начиная с семнадцатого года, когда в революционном порыве были подвергнуты гонениям и уничтожению лучшие кадры. Потом эти волны репрессий накатывали периодически: тридцатые годы, сороковые, пятидесятые… В девяностые произошло то же самое. А что кроме серости могла породить серость? Приходилось только поражаться, как в этих условиях в недрах народа продолжали рождаться талантливые самородки. И в который раз вспоминался "орёл наш дон Рэба" из романа "Трудно быть богом" братьев Стругацких, когда он видел, как вновь назначенный исполнительный директор Мальцев Семён Григорьевич, говоривший о себе не иначе как о прирождённом руководителе, наводил на заводе порядок своей "железной" рукой, расставляя на нужных местах преданных ему бестолковых, но готовых выполнить любое его указание людей.
     Рубцов за короткий срок заставил уважать себя и, в конце концов, добился своего: не в пример другим конструкторам, приученным сидеть за компьютерами и выбиравшимися в цеха только в экстренных случаях – либо в порядке авторского надзора, либо по вызову, он не вылезал из этих самых цехов, быстро перезнакомившись с лучшими производственниками, бригадирами, мастерами, технологами, комплектовщиками, кладовщиками – одним словом, всеми теми, руками которых реально делался план. Тут он чувствовал себя как рыба в воде, пьянея от привычного, но позабытого за смутные времена запаха металла, смазки, сверкания сварки, грохота мостовых кранов и от ощущения своей причастности к большому делу. Ему нравилось, когда дело делалось быстро, вопреки заведённым на заводе бюрократическим правилам, которые многократно увеличивали время прохождения распоряжений, вносили путаницу, неисполнительность, неоправданно увеличивали количество задействованных людей, которые при этом получали немалую зарплату. Поражало и то, что ежедневно повсеместно проводились три планёрки – утренняя, послеобеденная и вечерняя, а он давно уже уяснил простое правило: чем больше планёрок, тем меньше у проводящих эти планёрки умения руководить. Помнится, на заводе, где он работал главным механиком, проводилась всего одна директорская планёрка в неделю – в пять часов вечера по понедельникам. Длилась она, как правило, не более получаса, служила для сверки взаимодействия служб завода и была расписана поминутно. В иное время все проблемы решались в рабочем порядке. Сбоев при этом не было практически никогда.
     Как-то Станислава Максимовича вызвала в сборочный цех мастер ОТК – она обнаружили трещину в стеклянном защитном экране готовящегося к отгрузке универсального станка. Придя в цех, он убедился, что небольшая трещина действительно есть в наружном слое триплекса. Он тут же позвонил приятелю-поставщику и спросил его, когда тот привезёт очередную партию стекла. Оказалось, что представитель фирмы должен был приехать завтра. Рубцов попросил его обратить внимание на обнаруженный дефект и, успокоив мастера, прошёл в соседний цех – надо было посмотреть, как идёт изготовление каркасов ограждений.
     Возвращаясь через сборочный, он стал свидетелем безобразной сцены – возле диспетчерской Мальцев с пристрастием отчитывал мастера ОТК Светлану, с которой они расстались двадцать минут назад:
     - На каком основании Вы пропустили стекло с трещиной?
     Бледная Светлана пыталась объяснить, что она вызвала конструктора для принятия решения. Тут Рубцову, понявшему, что бедная женщина вот-вот расплачется, поневоле пришлось вмешаться и принять удар на себя:
    - Здравствуйте, Семён Григорьевич. Чего это Вы кричите на женщину? Она ведь Вам не может ответить в том же тоне. Светлана действительно вызвала меня. Я осмотрел стекло и позвонил поставщику…
     - Кто Вам позволил вызывать поставщика на завод? – перебил Мальцев. Глаза его при этом метали громы и молнии, и без того тонкие губы побелели – когда-то Рубцов услышал, что тонкие губы – признак злого человека.
     - А кто Вам позволил повышать на меня голос? – Рубцов чувствовал, что гнев закипает внутри и горячей волной поднимается в голову, темени стало горячо, в ушах зашумело, - Я никого не вызывал, я только позвонил, чтобы узнать, когда поставщик будет на заводе, а узнав, что он приедет завтра, попросил его обратить внимание на это стекло! – и, не сдержавшись – Мальцев действовал на него как красная тряпка на быка, в сердцах добавил: - Теперь я вижу, господин Мальцев, как делают карьеру на заводе. До свидания, господин Мальцев!
     Всю кризисную зиму пришлось сидеть дома, получая две трети оклада с надбавкой: таким образом руководство пыталось решить две задачи – свести до минимума выплаты по зарплате и сохранить кадры. Впрочем, те кто были помоложе, уже ушли – надо было кормить семьи, растить детей…
     Рубцов и дома сутками не отходил от компьютера: собирал материалы по энергосберегающим технологиям – это был его давний конёк. Когда-то, в начале девяностых, он столкнулся с проблемой использования биогаза. Потом это как-то забылось, а вот теперь он вновь вернулся к этой проблеме уже применительно к своему заводу – по его разумению нужно было искать новые технические решения, конкурентоспособную продукцию, которая позволила бы предприятию выбраться из кризисной ямы. Биогазовые установки подходили для этого как нельзя лучше.
     Из материалов, почерпнутых из всезнающего Интернета, ему было известно, что не так давно президенту России было отправлено необычное письмо. Общество биотехнологов предложило главе государства начать процесс создания, по сути дела, сети новой цивилизации – биоэкополисов.
     Такой шаг мог бы не только поднять отечественную биопромышленность, но и помочь в "пересборке" страны на самой что ни на есть футуристической, инновационной основе.
     В сети биоэкополисов предлагалось использовать для обеспечения своей жизнедеятельности самые современные достижения в области биологической энергетики. Только за счет применения биотехнологий для переработки мусора, отходов сельхозпроизводства и лесной промышленности можно было бы зарабатывать огромные деньги. А уж о переработке сельхозпродукции и говорить не приходится. Средняя численность биоэкополиса должна была, по мысли авторов, составлять 100…150 человек, живущих в современных домах усадебного типа. При этом каждый полис должен получить 100…1000 квадратных километров для хозяйственной деятельности, и от 1000 до 10 000 квадратных километров для деятельности природоохранной. Таким образом, получалась сеть для развития биоэкономики. При этом затраты на начальный этап программы предполагались в масштабах страны невеликими.
     Рубцову, постоянно читавшему периодику и следившему за новостями было известно, что наша биоиндустрия в 90-е годы оказалась разгромленной "реформаторами", превратившими Россию в низкоразвитую сырьевую державу, ориентированную на добычу и продажу нефтяных и газовых ресурсов. Сеть же биоэкополисов могла стать мощным рынком потребления биотехнологий – и одновременно прибыльными предприятиями. Тем самым могла быть спасена как наука, так и производство. С другой стороны, при создании новых поселений предлагалось использовать самые прорывные технологии строительства и жизнеобеспечения.
     И это тоже было близко ему – вот уже несколько лет Рубцов занимался разработкой проектов энергонезависимого жилья, перебрав множество материалов и технологий – от пенобетона до металлоконструкций. А тут ещё предлагалось решить важнейшую социальную задачу формирования гражданского общества: ведь полисы – это самоуправляющиеся общины. Они же становятся очагами формирования нового среднего класса, поднимающегося на "экономике знаний", на переработке сырья, на новом аграрном хозяйстве. Сегодня на всех уровнях говорят о том, что нужно развивать малоэтажное строительство. Но как это сделать, если приходится строить за городской чертой, далеко от мест работы для жителей пригородных коттеджных поселков? Здесь же предлагалось создавать рабочие места прямо в полисах! Причём весьма высокооплачиваемые…
     Биотехнологии позволяли глубоко перерабатывать ресурсы – те, что дают земля, леса, воды. Понятие "отходы" исчезало полностью. Они перерабатывались в тот самый биогаз, а этоуже полная, как отмечали авторы, энергетическая независимость, получение удобрений и сырья для дальнейшего использования.
     Жители биоэкополисов могли бы выращивать сельскохозяйственные культуры, наиболее приспособленные к конкретной климатической зоне. Но при этом использовались бы только высокие биотехнологии, окружающая среда не отравлялась бы "химией". Обеспечивалась бы высокая продуктивность растениеводства, которая к тому же органически дополнялась животноводством. Все продукты получались экологически чистыми, а они, как известно – самый ходовой товар для продажи.
     Выгоднейшее дело – переработка с помощью биотехнологий городских отходов. Сегодня, чтобы поставить производство в глубинке, и не только в ней, приходится раскошеливаться на кругленькие суммы, чтобы подключиться к сетям местного энергомонополиста. Кроме того, нужно разоряться ещё и на подводку природного газа.
     Биоэкополис позволял преодолевать все инфрастуктурные ограничения! Применяя новейшие биотехнологии, можно было полностью за счёт местного сырья обеспечить себя теплом, электричеством и моторным топливом. Стебли, листья, солома, щепки и опилки – перерабатывается всё. Тут вам и жидкое топливо, и биогаз. Энергетические затраты на это малы: работают-то микроорганизмы…
     Статья в Интернете не давала покоя – она полностью перекликалась с мыслями и настроениями Станислава Максимовича. Будучи инженером, он понимал, что организовать всё это без производственной базы невозможно – установки для получения биогаза в достаточных масштабах были недешёвыми и для их изготовления требовалось  соответствующее оборудование и инженерный потенциал. Как раз этого-то на заводе хватало. Но что он мог сделать в сложившихся обстоятельствах? Он ведь не хозяин предприятия, а всего лишь конструктор! Кроме того, если проблему экополисов рассматривать в масштабах их района хотя бы, то здесь нужна была политическая воля руководства, а это уже не его, как говорится, епархия. Хотя, хотя… как раз в районе только что произошли изменения – к власти пришёл новый человек, вроде бы ничего мужик. И мысли эти не давали уснуть до утра…

25.07…19.09.2010