Римма и военнопленные

 Брожу по зарастающим тропинкам человеческой памяти. Вроде взял одну тему, о судьбе немецких военнопленных в российской глубинке. А сколько материала. И как светлеют лица от тех воспоминаний. Вроде и время не ровень нынешнему. Бывшие смертные враги живут рядом. Ходят каждое утро мимо твоих окон. Интересно, а как они,тоже простые люди, вели себя здесь при ином раскладе?  Так бы? Или: матка млеко, яйко, шнель, шнель? Или полицаев среди местных нашли для управления населением? Слава Богу, история не знает сослагательного наклонения. И нет пока полицейских, да и немцы редко заезжают.

 И как хорошо, что можно добавить маленькую строчку в ту историю. Реальную, со слов ещё живых очевидцев.

 Римма Владимировна Киреева, 1934 года рождения. Школа, потом фабрично-заводское образование, завод. Вот и вся биография. А сколько историй в светлой головушке. В том числе и про встречу с военнопленными.

 -Мы учились в первой школе. Там где потом был краеведческий музей. Завод эвакуировали к нам. Из Москвы. Началось строительство жилфонда для работников завода.

 Эти дома до сих пор стоят на главных улицах города. К приезду высоких гостей их белят. Я уже писал о них.

 -Их строем водили, каждое утро. В робах, с лопатами. Много ли было? Да вот как от нас до дороги. По четыре человека, колонной.

 Получается не менее сотни солдат вермахта маршировало здесь начиная с сорок второго. Маршировало мирно.

 -Потом нас перевели в здание, где сейчас картинная галерея, потом в третью школу, там было педучилище. Зимой сорок второго Сталинград освободили. У нам уже было много эвакуированных. Дома у нас жили тётя с двумя дочками. Тоже из Сталинграда. А дом стоял напротив базара. Помню, мама с тётей ушли на работу. Меня за старшую оставили. Дома тепло. Кизами хорошо натопили с утра. Мы играем. У нас куклы такие красивые были. Из Сталинграда.

 Как цепляют маленькие детальки. Глубже идут в душу всех этих мемуаров о грызне фашистских танков голыми зубами. И чем глобальней эти рассказы, тем меньше верится.

 -Одной моей сестрёнке было пять лет, другой три годика. Двери не закрываем. Заигрались. Не услышали, как в сенях заскрипела дверь. Вваливаются! То ли четверо, то ли пятеро.

 Да, картина. Представляю её в настоящее время. Страшно подумать. Да ещё немчура. Или полицаи. С овчарками.

 А Римма Владимировна улыбается своим детским страхам:

 -Все в соломе. Напихана за ремень, под пилотки,в ботинки. Холода стояли сильные, а одёжка на них ветхая. Вот и напихали. Мои сестрёнки как завизжат и под стол. А я осталась стоять. Мне-то уже восьмой пошёл в то время. А они встали в дверях и нас успокаивают по-своему. Не бойтесь, мол, не бойтесь. Не немцы мы. Мадьяры.

 Вот это финт истории. Исторические однокровники проживающих здесь шокшей и эрзя. Одна угро-финская группа. И угро трасформировалось у европейцев в огра. Так что, симпатяга Шрек тоже из мордвы.

 -Сестренки всё кричат. А они просят у нас хлеба. Нам бы побыстрее, чтобы они ушли. Потоптались, потоптались и ушли. Из тепла на улицу. Вот и всё.

 Она ещё много рассказывала о своей жизни, о работе. Но это уже другая история. Интересно, а венгры рассказали о своих приключениях своим родным. Если вернулись.