Письмо майору

                Посвящаю товарищу майору, с которым, к сожалению, не имею чести быть знакома, Олегу Плотниченко, Владу Исмагилову, тебе, капитан, хоть ты и ворчишь. И всем остальным, кто выжил и не сломался.
    В тот год жила я в Волгограде. Училась на подготовительном отделении медицинского университета. Правда, через пять лет поняла, что не хватит на сие заведение здоровья, и ушла из медицины - можете лечиться спокойно. Но этот славный и очень красивый город подарил мне несколько встреч, которые заставили задуматься о людях и о жизни. К сожалению, современные люди слишком мало думают об окружающих, о своей стране. Всех заботит мифический успех и рейтинг вместо уважения. Из общественного сознания исчезли простые и вечные ценности, которые никто не отменял, и отменить никогда не сможет. Множество людей мечтает о красивой жизни - обедах в престижных ресторанах, поездках на горнолыжные курорты.  Хотелось бы мне знать, они хоть раз в год задумываются о тех, кому должны быть благодарны за свой спокойный сон?..         
    Тогда я была не рядовым запаса, а обыкновенной восемнадцатилетней девчонкой  в джинсовом костюмчике, добиравшейся каждый день в университет сначала автобусом, затем скоростным трамваем. В один  весенний, если не ошибаюсь, день, возвращаясь с учёбы, вошла в трамвай, а присесть в салоне было некуда - все места заняты. Пришлось стоять, взялась за поручень на спинке сиденья. И вдруг…
     Нет, не вдруг. Такие  люди сразу обращают на себя внимание. Присутствие  товарища майора я почувствовала тотчас же, поэтому и отправилась именно в эту сторону, а не в другую. На плече шеврон «Военная разведка», орден Мужества, медаль «За отвагу» и ещё одна - со скрещёнными мечами. Много позже я узнала, что это медаль ордена  «За заслуги перед Отечеством». Простите за пафос, но так оно и есть: высокий, статный, с мощной,  но не отталкивающей надёжной, энергетикой. Загорелая кожа, тёмные волосы. Гладко побрит, коротко подстрижен, подтянут.
     Пристальный взгляд карих глаз человека со стержнем буквально рентгеном меня просветил. Едва не присела от него - так испугалась. Такой человек может быть добрым, нежным, заботливым сыном, отцом и мужем, но при этом жёстким и беспощадным к врагу воином с холодным, расчётливым разумом. Он в совершенстве знает своё дело и хорошо его делает. Видимо, оказалась не столь плохой, раз товарищ майор не стал враждебно или презрительно на меня смотреть. Спокойно, с достоинством словно говорил мне взглядом: «Я служу своей стране. Это очень трудно, не каждый выдержит, но несу свой крест с честью. А что собой представляешь ты?..». А, действительно, что собой представляю я?.. Девчонка как девчонка – ничего особенного.
     Уставилась на награды с непонятным чувством. Рядом сынишка офицера лет двенадцати - уменьшенная копия отца, с такой же осанкой: «Да, мой папа-офицер, майор. Настоящий герой, не то, что заграничные мальчики с квадратными лицами, умудряющиеся из шестизарядного пистолета сделать сто двадцать выстрелов». Раз оба спокойные, значит и супруга у майора хорошая, понимающая, добрая. Не упрекает в трудностях: что ждать месяцами неизвестно чего, что мотаться по стране с детьми. Поддерживает своего мужа, осознаёт долг жены офицера – знает, что она его последний плацдарм – куда возвращаются, когда уже нечего терять. Стало быть, настоящая боевая подруга или тихая пристань в бурном океане жизни.
    Есть такая категория мужчин: к которым хочется прислониться в трамвае, - с ними всегда тепло, надёжно и спокойно. За свои почти четверть века мне их встретилось меньше десяти человек. Есть и такие, которых хочется обойти стороной как можно дальше и больше никогда не встречать в своей жизни. Хотелось прислониться и к тому парнишке из Внутренних войск, не оглядываясь даже на то, что он тоже женат. И к другому – с группой крови на кисти, - хоть он и в «гражданке» был. Для любой нормальной женщины даже постоять в трамвае рядом с настоящим мужчиной – это честь.
     Возможно, именно благодаря всем этим людям до сих пор стоит мой дом, и я живу. Ведь недобросовестно выполненная там работа влечёт здесь гибель множества людей. Подтверждением тому являются взрывы домов, на остановках, в переходах. Говорю только  о тех, кто изо дня в день добросовестно и честно выполнял свою работу, видя боль и страдания других, терпел предательство руководства, но не сломался и остался человеком. Прочие могут не беспокоиться. Это самое высокое призвание  – в любую секунду быть готовым умереть за других. Нет ничего труднее, чем умереть за другого без оглядки а то, кто он – ребёнок или бизнесмен. Эти необыкновенные люди получали ранения, теряли друзей, переживали голод, холод, жажду и предательства, бывали на том свете и возвращались обратно - и всё это ради нас, убогих, с гордыней задирающих носы и взирающих на них, как на прокажённых.
     Совсем недавно я поняла: смотрела на майора с чувством вины. Мы виноваты перед ними за наше нежелание знать. Это ведь наша история, прежде всего. Не все её страницы лучшие, но знать об этом мы обязаны и, тем более, относиться с уважением к этим потрясающим людям. Товарищ майор, конечно, скажет: не за что извиняться, каждый из нас знал, на что идёт,  и долгов перед нами у вас нет?.. Да, вы знали, на что идёте. Война – это стопроцентный риск и никаких гарантий. Но один святой долг у нас перед всеми вами есть – знать и помнить. Почему о Великой Отечественной должны знать и помнить все, а об Афганской и Чеченской войне никто? Это неправильно.
      Может быть, в минуту сомнений вас, товарищ майор, утешит то, что хоть один человек вам благодарен. Надеюсь, что вы до сих пор живы, здоровы, и у вас всё благополучно. Не чаю надежду на встречу, но очень хотелось бы извиниться. Прошу прощения у вас и у всех тех, кто прошёл через весь этот ужас, живых и живущих в памяти близких и друзей, за себя и за всех тех, кто не был  т а м  и ничего не знает и не хочет знать об этом.
      За нашу гордыню, равнодушие и нежелание знать, простите нас, товарищ майор.