Про Мужчину и Женщину

Он встретил Ее в магазине необычных сувениров, где искал новогодние подарки своим близким, и сразу влюбился. Тонкие черты ее лица, румяные с мороза щеки, широкие выразительные глаза, восхищенная улыбка, всплывающая каждый раз, когда она брала в руки очередную милую сувенирную безделушку, ниспадающие из-под шапки на плечи слегка вьющиеся длинные волосы, стройная и изящная фигура, форму которой выдавал под собой облегающий пуховик. Все в Ней сразу привлекло Его внимание, и Он не замедлил подойти к Ней и начать незамысловатый разговор о погоде, о предстоящем празднике, о том о сём и о тому подобных вещах. И Она согласилась встретиться с ним еще. И они виделись каждый божий день в конце декабря, и чем чаще они встречались, тем сильнее Он нравился Ей. Красивый, стройный, добродушный и открытый, веселый и озорной. Они гуляли допоздна, бродя по залитому теплым оранжевым светом заснеженному парку, ловя ртом падающие с неба крупные хлопья снега, наблюдая все более разрастающуюся атмосферу надвигающегося праздника вокруг. Бродили по центральным улицам своего города, залитым разноцветным светом гирлянд, свисающих за стеклами витрин многочисленных магазинов, висящих в пролетах между опорами уличного освещения, пестрящих на попадающихся тут и там елях. Город был украшен и гудел в предпраздничной суете, а они ходили по нему не торопясь, смеялись и шутили, поздравляли встречных прохожих «с наступающим!», а когда замерзали, то забегали в ближайшую кофейню и пили там горячий шоколад или чай и заедали его вкусным чизкейком. И Ему нравилось наблюдать, как Она ест, смеется над его шутками; Ему нравилось видеть Ее улыбку. А Ей было с Ним спокойно и безопасно. Ее не смущал ни поздний час, ни то, что Она живет в другом районе. Он всегда провожал Ее до дома и находил, на чем туда добраться, а Она целовала его на прощание, и они расставались до следующего дня.

Новый год они отмечали вместе, уехав с его друзьями в небольшой домик на берегу затерявшегося среди живописного зимнего леса озера. И там было хорошо, красиво и уютно. Он холил и лелеял  Ее, обнимал и целовал и подарил ту самую подвеску, которая Ей так понравилась, когда они бродили по вечерним предпраздничным улицам мимо разукрашенных магазинов. Она была рада, и все праздники они были вместе, только вдвоем. А после уже не захотели расставаться, а старались проводить столь много времени вместе, сколько было возможно.

Он был фотографом-журналистом и по долгу своей службы довольно часто посещал ночные клубы, дабы делать о тамошних событиях репортажи и снимки гламурных и стильных людей. И Она была с ним. Нет, Ей совсем не нравилась клубная ночная жизнь, Ей было слишком шумно, суетно и пёстро, но Она ходила туда, потому что так Она могла быть с Ним, и Он был несказанно рад, что видит Ее здесь, рядом с собой, и Ему даже работалось на этой волне легче. Она сидела за столиком в уголке с парочкой Его друзей и подругой, которую иногда вытаскивала сюда, и смотрела, как он щелкает вспышкой, бегая по всему залу клуба, и удивлялась, как в таком шуме можно брать интервью? И он всегда возвращался к Ней с улыбкой, обнимал и целовал Ее, а после, как всегда, провожал до дома и отправлялся к себе отсыпаться, а потом писать статью, обрабатывать снимки и ближе к вечеру вновь приезжал к Ней домой с Ее любимым молочным шоколадом в руках, заставая Ее за каким-нибудь творческим занятием: лепкой, рисованием, росписью тканей или что-нибудь в этом роде. Ей очень нравилось то, чем Она занимается, а Ему очень нравились Ее работы и то, что Она этим занимается, и они вновь целовались и обнимались, а затем Она сказала: «Останься», – и Он остался. И эта была чудесная ночь. Он наслаждался каждым кусочком Ее тела, созерцая гибкость изгибов Ее стана, ощущая его под своими ладонями, и Она таяла в Его крепких и могучих объятьях и чувствовала, что Он Ее никому не отдаст.
Потом было лето – пора отпусков, солнца, озер и морей. Они вместе уехали на залитый солнцем жаркий берег, где целыми днями купались в соленых бархатных волнах, пили коктейли и ездили по незнакомой стране к общеизвестным примечательным местам, а по ночам сжимали друг друга в жарких страстных объятьях. А затем, дома, было знакомство с родителями, помолвка, когда Он одел на Ее пальчик прекрасное драгоценное кольцо, и Она была неслыханно рада; а после было шикарное белое платье, улыбки и радость, поздравления и разбитые бокалы, лимузины и банкет. И они оба были такие счастливые, и казалось, что ничего не может их разлучить.

А потом была обыденность. Ее хорошо знакомое тело, знакомое вплоть до мельчайших подробностей. Все изгибы, формы, родинки и волоски. Она привлекала Его все меньше и меньше. И Она больше не была так возбуждена, как раньше. Не было больше той страсти в его хозяйских движениях, когда Он начинал приставать к Ней каждую ночь. Не было эмоций, жара любви, огня, страсти. И секс их был, что называется, обыденный, домашний, повседневный, какой-то, может, семейный. Как будто они выполняли свой супружеский долг. Обязанность. И Он больше не прижимался к ней после секса, не ласкал Ее, не водил нежно пальцами по ее коже. И Она чувствовала Его холодность, когда он просто переворачивался на другой бок и засыпал, и от этого Ей было плохо.

И потом он стал уходить. Теперь он не просто окидывал мимолетным случайным взглядом окружающих девушек, стремясь лишь удовлетворить свойственное мужчинам желание эстетического наслаждения от созерцания прекрасного женского тела. Теперь Он стал намеренно искать себе пару, жертву, которую мог бы затащить в постель. Он пытался подкатывать к ним, но на улицах они были неприступны, поэтому Он стал чаще ошиваться по клубам, пользуясь служебным положением и отговариваясь Ей тем, что стало больше работы. Там красавицы были доступнее… Он наслаждался ими, а Она страдала. Она не закатывала ему истерик и скандалов, не била посуду, и Он чувствовал свою безнаказанность и от этого становился еще развязнее и смелее. Ходил «налево» постоянно, а Она лишь тихо рыдала в подушку в своей спальне.

А затем все как-то внезапно и резко изменилось. В его голове как будто что-то повернулось. Переключился некий тумблер, и Он вдруг понял, что никакие красавицы, никакие жгучие брюнетки, роскошные блондинки, шикарные шатенки не заменят ему Ее. Их смуглые, загорелые в соляриях и на пляжах тела, какими бы они ни были желанными, не заменят ему Ее тело. Их соблазнительные ноги, какими бы они ни были стройными, пленительными и притягательными, не сравнятся с ее нежными и прекрасными ножками. Все эти женщины никогда не смогут заменить ему Ее ласки, Ее нежность, кротость, потому что Она – самая лучшая и прекрасная. Самая нежная, добрая, веселая, отзывчивая, ласковая. Он вдруг понял, что нет ничего лучше, чем ее улыбка. Нет ничего замечательнее и милее, когда она чем-то недовольна или раздражена, и в своем этом недовольстве смешно поджимает губы. И даже, когда Она злится на него, Она прекрасна. Ее тело великолепно, пусть даже столь знакомо до мельчайших деталей! Он, дурак, не понимал раньше, что оно и прекрасно тем, что так хорошо знакомо. Ее гибкая талия, Ее грудь, гладкий и манящий живот, ее маленькие, белые волоски на пояснице, бедрах и руках. Он никогда не водил губами по этим пушистым легким волоскам и не наслаждался этим действием. Он вдруг понял, какой он был дурак! Никто действительно не заменит ему Ее. Потому что Она – та единственная. Та единственная, которая всегда простит его глупые ошибки, поймет его и приласкает. И Он вернулся домой с понурой головой и глазами обиженного щенка. А Она пила на кухне чай со своей любимой шоколадкой, которой Он любил Ее баловать тогда, раньше. С сердцем полным раскаяния и осознанием боли, которую Он причинил Ей, Он опустился на пол и склонил голову на Ее колени, а Она положила руки ему на голову и смотрела на Него сверху, улыбаясь той улыбкой, которой улыбаются любящие матери, прощая глупые шалости молодости своих нерадивых сыновей. И потом были рыдания. Он обливал слезами Ее колени, а Она гладила Его по голове. Он бил, истязал свою душу, корил, обвинял и ругал себя, а Она смотрела на него с той самой улыбкой. И Он убеждался все больше, что Она и есть та единственная. Женщина. Ему никогда не найти лучше, да и Он не хотел никого искать. Теперь не хотел. Он был круглым дураком, просто не понимающим своего счастья. И все стало по-другому. Ночью Он любил Ее всей душой и всем телом, ловил наслаждения в ощущениях от нежных поглаживаний по изгибам Ее тела; щекотал губами те самые нежные волоски на Ее теле и наслаждался, и улыбался, когда Она смеялась от щекотки. А потом Он крепко прижимал Ее к себе и не хотел больше отпускать и никому отдавать. Никогда. А днем Он старался быть Мужчиной. Она была Женщиной давно. Всегда. Он просто этого не понимал и не замечал и теперь изо всех сил старался соответствовать Ей, быть Мужчиной. Он знал, что у него получится. Он был в этом уверен и не боялся ошибаться или делать что-то не так, потому что знал, что Она все поймет, всегда простит, полюбит, утешит, приласкает, ободрит, подтолкнет, направит его мужскую силу в нужное русло и сгармонизирует своим женским естеством. И Он готов носить Ее на руках, сдвигать для Нее горы и стремиться делать Ее счастливой и красивой, радоваться Ее смеху и улыбке. Потому что Она просто не может не быть счастливой. Просто не может. Теперь Он это понимает и всегда будет рядом с Ней, потому что познал с Ней любовь. Настоящую любовь, когда огромное счастье уже просто быть рядом с Ней, слушать Ее голос, смотреть на Нее. Он всегда будет рядом с Ней, никогда Ее не бросит и не даст в обиду. Никогда. Они всегда будут счастливы. Всегда.

30 августа 2010