Зимняя сказка

Аленка наморщила зеркалу курносый носик, показала ему язык и с удовольствием закуталась в почти белую пушистую песцовую шубку. Синие глазищи и не собирались прятать пляшущих чертиков под длинными ресницами. Изящный пальчик, увенчанный длинным ухоженным ноготком, задумчиво накручивал блестящий черный локон.
- Пора! – выдохнула она и выскользнула из дома.
Ночь встретила девушку легким морозцем. Мягкие снежинки лениво планировали с незваной тучки, создавая новогоднее настроение. Аленка почти бежала по скользкой, утоптанной снежно-ледяной дорожке, иногда цепляясь за нее каблучками, чтобы не упасть…
- Интересно, я сейчас больше похожа на женщину-кошку или корову на льду, - улыбалась про себя она, добежав наконец-то до своей машины.
Субару-импреза приветливо моргнула хозяйке фарами.
- Привет, красавица, - привычно обратилась Аленка к своей любимице. Уж очень ей был по сердцу кричаще-стильный дизайн машины… И золотые диски на колесах, и глубокий синий металлик кузова, и полочка для сумочки на багажнике…
Особенно Аленке нравилось не чистить машину от снега перед выездом, а позволять вихрю снежинок образовывать праздничный шлейф за машиной.
Итак, передачу в положение «драйв», легкое касание педали газа… и вот уже выпущенной из лука стрелой машина мчится по ночному Питеру.
- Интересно, а куда, собственно я еду? – вдруг подумала Аленка и слегка сбавила скорость. – Да уж, странная история… Собралась и укатила в ночь.  Все-таки забавная штука внутренний голос…
А внутренний голос весь вечер издевался над девушкой, брюзжащее заявляя ей, что сегодня совершенно особенная ночь, и что спать этой ночью она уж точно не будет, и что она стоит на пороге двери в новую жизнь…
- ШАГАЙ! – кричал ей на ухо он.
- Куда шагать? – надула губки Аленка!
- ШАГАЙ! – кажется, толкал в спину внутренний голос.
- Шагаю, – нехотя согласилась она и принялась подновлять чуть поистершуюся за длинный день красоту…
- Ну, и на кой, собственно, ты меня из дома вытащил? – Обратилась Аленка к приумолкшему голосу.
- Ты едешь, вот и едь, - в своем раздражающе загадочном стиле продолжил он.
- Зараза! – обиделась Аленка. – Все, поворачиваю домой. – Она нервно развернулась на ближайшем перекрестке, и почему-то не вписавшись в поворот, слегка коснулась поребрика. 
Аленка раздраженно остановила машину и вышла посмотреть, как чувствует себя правое заднее колесо, крыло и т.д. По счастью колесо чувствовало себя прекрасно, да и вообще повреждений на ее любимице не было. Девушка улыбнулась и скользнула обратно в теплый уютный салон.
Улыбка медленно сползала с хорошенького личика.
- Вы что здесь делаете? – в штурманском кресле вольготно расположился высокий сухопарый старик в длинном добротном бежевом пальто и широкополой шляпе.
- Доброй ночи, Сударыня! Не соблаговолите ли вы извинить мне мое вторжение и подвезти меня на улицу Бармалеева? – с достоинством произнес он.
- Началось! – ликовал Аленкин внутренний голос.
- А Вы вообще-то кто? – растерянно замахала ресничками девушка.
- Меня зовут Аристарх Матвеевич, - чинно представился ночной гость, - и мне очень надо на улицу Бармалеева.
- Исчерпывающая информация, чрезвычайно приятно, - огрызнулась Аленка, но все-таки почему-то завела машину.
- Как ты себя ведешь! – возмутился внутренний голос.
- Это как ОН себя ведет! – раздраженно ответила она ему.
- Понимаю Вас, - вклинился ночной гость в Аленкин внутренний диалог, - действительно, мое появление в Вашей карете, наверное, очень странно, но мне захотелось Вам доверится.
- Этого еще не хватало, - подумала Аленка, представила себе табун из двухсот шестидесяти пяти лошадей под капотом и произнесла, - а что вы будете делать на улице Бармалеева?
- Я хочу нанести визит… в смысле, я пойду в гости, - почему-то поправился  старик.
- Ночью? – не сдержала любопытства Аленка, выруливая на набережную.
- Иногда, ночью гостить приятнее, - поднял бровь старик, и у Аленки по спине пробежали мурашки.
- Странная личность. И почему я его не высадила? – подумала она, и прибавила скорость, чтобы поскорее избавиться от нежданного пассажира.
- Я все-таки не так дурно воспитан, как Вам показалось, Сударыня, - рассмеялся Аристарх Матвеевич.
- Мне нет до Вас никакого дела, - снова мысленно ощетинилась Аленка.
Снег усиливался. Фонари освещали белую муть, дворники гоняли снежинки по не очень прозрачному стеклу, а колеса продолжали чертить быстро исчезающие параллельные линии на белом покрывале пустынной набережной.
- Заметает, зима заметает, все что было до тебя… - почему-то вдруг пропела Аленка строчки из песни далекого детства.
Старик пристально посмотрел на нее и… ничего не сказал… Аленке стало неуютно. Еще немножко… совсем немножко…  вот уже Финляндский вокзал… осталось перемахнуть на Петроградскую а там до Бармалеева рукой подать…
Хорошо, что у меня полный привод, - автоматически отметила Аленка, чувствуя как уверенно ее автомобиль справляется с изрядным слоем снега на дороге.
Большой проспект… Магазин «Мебель»… заветный поворот на маленькую улочку.
- Улица Бармалеева. Какой Вам дом? – довольно резко спросила она.
- Здесь остановите, спасибо и… до свидания… - он дождался, пока Аленка припаркуется и уверенно покинул салон.
- Прощайте! – раздраженно прищурила глаза Аленка. И через снегопад ей показалось, что он обернулся и покачал головой, мол, нет, все-таки до свидания.
Аленка со злостью заблокировала двери, выкатилась на Пушкарскую и остановилась под фонарем, продумывая наилучший маршрут домой.
С Петроградской у нее не было дружбы, и, чтобы решить как лучше проехать, чаще всего приходилось прибегать к помощи видавшего виды атласа. Привычным движением девушка открыла бардачок, и в ее руку вместо ожидаемой карты скользнул продолговатый предмет. 
Аленка уставилась на изящный футляр из какого-то черного дерева с перламутровой инкрустацией. Дрожащими руками она открыла его, и увидела на подложке из белой замши деревянную палочку с большим прозрачным красным камнем, похожем на рубин на более толстом конце. 
- Какая очаровательная заколка! – обрадовалась Аленка, изящным движением приподняла локоны и  зафиксировала прическу палочкой. – Еще бы сережки с такими камнями, - мечтательно протянула она закалывая волосы… и опешила, почувствовав непривычную тяжесть на мочках.
Аккуратно сняв сережку, Аленка изумленно уставилась на алые камни в вычурной золотой оправе.
- Это как же, вашу мать, извиняюсь понимать? – вспомнила она бессмертный шедевр Филатова, - а если я еще что-нибудь пожелаю? Ага, только надо аккуратненько… Итак, что бы такое самое безобидное?
Она с удовольствием вернула сережку в ухо и громко произнесла: «Хочу стакан апельсинового соку». Опасливо оглядев машину, она пришла к выводу, что ни стакана, ни банки, ни бутылки, ни с какой жидкостью не появилось.
Ну, и за сережки с заколкой спасибо, - улыбнулась девушка, и вынула палочку из волос, намереваясь вернуть ее в футляр, и наморщила носик: «А соку все-таки охота».
Баночка сока оказалась на площадке коробки передач, рядом с футляром от палочки.
- Ой! - вытаращила глаза Аленка, - это получается, что ПАЛОЧКА ВОЛШЕБНАЯ? Ничего себе! А инструкция по применению  есть? – Она стала вертеть футляр в руках, попыталась отогнуть замшу, но осмотр решительно ничего не дал.
- Ну и ладно, что я немец какой? И без инструкции разберусь, - решила она и подумала, что не плохо бы еще раз испробовать свое неожиданное приобретение.
- Так это ты мне про Аристарха Матвеевича весь вечер зудел? - Вдруг строго спросила она внутренний голос. – А может быть, он у меня в машине ее просто забыл и расстроится, когда это обнаружит? – перескочила со строгого допроса на сомнения Аленка, - и где мне теперь его искать?
- Ага, это он совершенно случайно в твой бардачок ее сунул, - хмыкнул внутренний голос.
- По твоему получается, что у него предстарческий склероз и рукоблудие? – улыбнулась Аленка, - нет, он ее специально мне оставил, – на секунду успокоилась она и снова заволновалась, - но зачем? А впрочем, спасибо Вам Аристарх Матвеевич! Постараюсь оправдать ваше доверие и себя лапушку не обижу…

Дорога домой была бесконечной. Снежный буран бесновался, нападая на машину, старался сбить ее с пути, гасил и без того практически бесполезные фонари и заметал повороты. Казалось, что он пытается поднять машину и выбросить ее с дороги. Аленка боролась за жизнь. Она забыла и про старика, и про палочку, и вообще про то, почему она оказалась ночью в непогоду на дороге. Сейчас в ее голове в ритм с движениями дворников пульсировало упрямое: «Доеду, доеду, доеду, доеду…»
Оставалось совсем не много. Каких-то пара кварталов и можно будет растянуться на огромном гостеприимно разложенном угловом диване, и гладить независимо помуркивающего черного кота Феликса. А потом, завернувшись в плед пить горячий чай и слушать, как за окнами бьется в агонии непогода.
Мечты… Какими далекими и несбыточными они показались Аленке, когда прямо перед машиной выросла огромная снежная воронка. Сознание девушки расслоилось:
- Остановить машину или что есть мочи нажать на газ и будь что будет, - решал в ней водитель.
- Ни фига себе, как-то не по-Питерски себя снег ведет, - присвистнула Аленка-аналитик.
- Ой, как интересно! – захлопала в ладоши маленькая девочка Аленка.
- А вдруг это смерч? - спросил из глубины сознания кто-то осторожный, в котором только Аленка-аналитик могла распознать еще пару часов назад так уверенный в себе и даже весьма наглый внутренний голос.
Воронка тем временем разрасталась и накренялась в сторону такой маленькой среди непогоды и уже совершенно белой то ли от снега, то ли от страха импрезы.
- Проскочим! Газу! – не выдержали нервы у Аленки-водителя… и машина стрелой влетела в заботливо подставившийся  центр  вращающегося снежного конуса.

Девушка открыла глаза. Закрыла. Тряхнула головой, отгоняя сон, и снова открыла, но картинка не поменялась. Аленка стояла посреди полутемного готического зала, освещенного мерцающим светом свечей. За стрельчатыми окнами была все та же метель, но ощущения уюта, от того, что ты находишься в помещении не возникало, даже несмотря на внушительных размеров камин, в котором дружно с полным самопожертвованием трудились дрова, потрескивая и отстреливаясь искрами.
- Сырые, - машинально отметила Аленка, - от них не больно-то много тепла получишь.
- СыРРРые – раскатисто согласился мужчина, сидевший в кресле у огня.
- Слона-то я и не заметила, - фыркнула про себя Аленка, только сейчас сообразившая, что все это время обозревала стены и потолок. – Здравствуйте, - почему-то не очень уверенно произнесла она.
- Меня зовут Сигизмунд Матвеевич, - представился мужчина, и Аленка стала его разглядывать. Ее взору предстали седые очень ухоженные волосы, наверное, довольно высокого, судя по выступающим за края кресла коленям, мужчины, и такая же холеная борода. Крупный аристократичный нос с тонкими крыльями в его возрасте уже казался хищным, а черные воспаленные глаза, стали последней каплей в завершении образа.  Образ Аленке не понравился, и это отчество она сегодня где-то уже слышала.
- Мой брат передал Вам для меня вещицу... – поднялся с кресла и правда высокий мужчина, - благодарю Вас, за то, что доставили ее мне, - шагнул он навстречу к оцепеневшей Аленке. 
- А как, собственно я здесь оказалась? – вдруг вышла из стопора девушка.
- Я пригласил Вас в Гости, - подходя, коротко усмехнулся он.
- Давненько я не получала приглашений в виде засасывающих снежных воронок, - с вызовом посмотрела на него вспомнившая все последние события Аленка, - и где моя машина?
- Не волнуйся, - сделал полукруг рукой перед Аленкиным лицом Сигизмунд Матвеевич, и Аленка почувствовала, что успокаивается или если точнее выразить суть процесса – гаснет. В ней действительно начали гаснуть страх, раздражение, недоверие, неприязнь и вместе с ними способность мыслить логически и что-то еще.
- Машина твоя, - без обиняков перешел на «ты» хищноносый мужчина, -  как и положено средству передвижения, если конечно оно не метла, стоит на улице, - легко продолжил он, - а ты не ответила, где вещица от Аристарха Матвеевича.
- Он ничего для Вас не передавал, - вяло запротестовала Аленка, радуясь истинно женской частью сознания, что перед выходом из дома подновила макияж. Это сейчас придавало уверенности, - я только подвезла его, и Он ни о чем не просил.
- А сережки у тебя, кисонька откуда? – вкрадчиво поинтересовался странный хозяин дома, касаясь изящной рубиновой капельки на Аленкином ухе.
- Наследство от бабушки, - не задумываясь, бухнула Аленка, снова каждой клеточкой тела чувствуя неприязнь к стоящему напротив человеку. - И уберите руки, - выдержала жесткий взгляд она.
- Вы утверждаете, что мне передали для Вас вещь, и при этом похитили меня. Вы не объясняете, почему не встретились с братом лично и хотите, чтобы я Вам верила, при условии, что Он меня ни о чем не просил. Вам не кажется все это как минимум не логичным? – Выпалила Аленка, все, что пришло ей в голову.
- Хотите чаю? – сменил тему Сигизмунд Матвеевич, и снова перешел на «вы», - я чувствую, разговор у нас получится долгий.
- Предпочитаю не кушать в местах, в которые засасывает, - уперлась девушка, лихорадочно соображая, где все-таки она находится и как теперь отсюда выбираться.
- Воля Ваша, а я хлебну, - направился он обратно к креслу, - но присесть-то Вы можете? – он показал рукой на соседнее кресло. Аленка села.
Не бросающаяся в глаза дверь в темном углу зала открылась, и невзрачного вида человек прикатил к креслам столик с тончайшей работы чайным сервизом и тотчас ушел. Костяной фарфор был почти не весомым и полупрозрачным, как лунный камень, выдавая претенциозно изысканный вкус владельца. Сигизмунд Матвеевич разлил по чашкам напиток, цвета красного янтаря и воздух расцвел ароматом диковинного букета трав, из которого Аленка узнала только жасмин и лимонник. Это было маленькое лето среди зимы, и она наконец-то позволила себе чуточку расслабиться, решив, что сидя даже удобнее обдумывать пути к отступлению.
- Хочу рассказать Вам, моя дорогая гостья, притчу, - неспешно начал хозяин дома. – У одного довольно могущественного волшебника было два сына и дочь. Так всегда бывает у волшебников для соблюдения равновесия: старший сын – белый маг, на него возложена вся ответственность и надежды, младший сын – черный маг, избалованный, тонко разбирающийся в желаниях и ублажениях, а посередине сестра, любящая их обоих. Любящим женщинам вообще свойственно с пониманием относиться к любым поступкам своих мужчин и находить для них весьма убедительные оправдания… - Сигизмунд Матвеевич замолчал, видимо вспоминая, что-то оправданное сестрой, а потом продолжил.
- Когда отец умер, детям в наследство достался катализатор материализации вербализованных мыслеформ, проще говоря, так называемая Волшебная палочка. По условиям завещания каждый из братьев по очереди может обладать палочкой в течение одиннадцати месяцев в году, а на декабрь передавать ее сестре, видимо для облегчения предновогодних хлопот, по крайней мере, она так всегда ее использовала… И вот уже двадцать три года мы передавали палочку из рук в руки и все было правильно, но в этом году  сестра покинула этот мир и с наступлением декабря все смешалось…
- Любопытная история с довольно трагичным концом, жаль Вашу сестру, - покачала головой Аленка и решила уточнить свою ошарашивающую догадку, - а почему вы мне все это рассказываете?
- Потому, что Аристарх передал катализатор тебе… - Сигизмунд выдержал паузу, - и потому, что ты теперь должна его передать мне.
- Но ведь новый год еще не настал, - заупрямилась Аленка, - а значит, палочка должна быть у женщины.
- У сестры, - поправил ее Сигизмунд Матвеевич, -  а ты во-первых не сестра, а во-вторых не умеешь ей пользоваться.
- Аристарх Матвеевич передал ее мне, а Вы научите меня ею пользоваться, - с подкупающей наивностью рассудила Аленка, взяла чашку и демонстративно сделала из нее большой глоток, чем вызвала улыбку сурового собеседника.
- Тогда я распоряжусь приготовить комнату для гостей, придется тебе, девонька у меня погостить, кстати, я так и не узнал твоего имени, спохватился маг.
- Меня зовут Алена, - представилась она, - и у меня дома голодный Феликс.
- Про железного Феликса слышал, про голодного еще нет, - рассмеялся Сигизмунд, - вот и решишь проблему со своим Феликсом при помощи волшебной палочки.
- Не гуманно ставить опыты на животных, - гордо заявила Аленка.
- Зато, ответственная за своего питомца, и научишься быстро, и ошибок не наделаешь, - поучительно подытожил маг.
- Так и всегда, - соглашаясь вздохнула Аленка, - если тебе дают что-то очень приятное, следом наваливается пропорциональная приятности ответственность…