Часть вторая

Чужие судьбы


1.
 Вечер. Я возвращаюсь домой. Путь мой лежит через парк на берегу Городского Озера. Вдоль дорожки, через определённое расстояние, стоят скамейки. Я решил присесть, ненадолго. Я очень устал, спину мою ломит от усталости. Всем своим весом опираясь на свою клюку, я подхожу к скамье и сажусь на неё. Спину мою мгновенно отпускает боль. А ведь когда-то я мог такие расстояния мог спокойно пробежать и даже не устать. Да, что года делают с человеком. Я погладил свою бороду; она уже седа. Внезапно, сквозь кряхтенье и кашель, подошёл старичок, моих годов. Он сел рядом.
 - Здравствуйте, - он протянул мне руку, которую я пожал. - Меня зовут Антон Васильевич.
 - Здравствуйте, я - Андрей Александрович.
 - Андрей Александрович, у Вас есть внуки ? - неожиданно спросил он.
 - Да, у меня два внука, Саша и Артём, и внучка, Дашенька, а у Вас ? - его вопрос был неожиданный, но меня почему-то потянуло на разговор и задал ему встречный вопрос.
 - У меня тоже было два внука, Андрей и Денис. Знаете, Андрей Александрович, жизнь, она ведь так непредсказуема. У меня были ещё сын, замечательная невестка. Но ... буквально недавно, месяц назад, я получаю повестку в морг, на опознание. Они разбились на машине. Я плакал, Андрей Александрович, я плакал ровно день, боле слёзы не лились из меня. Я хотел умереть, лишь бы заплакать, потому что знал, что слёзы немного смывают то горе, что на душе. Но я не мог. За свою жизнь, Андрей Александрович, я выплакал, наверное, столько, что наше озеро вышло бы из берегов и затопило наш парк. Год назад, ровно год назад, в этот вот день, я потерял жену. Она была неописуемо красива, и я любил её, любил как мальчишка. Все сорок лет она была для меня богиней, я боготворил её. И вот она умерла, но это не было моим первым пережитым трауром. Когда мне было всего семь лет умерла моя мама, которую я и до сих пор считаю эталоном настоящей женщины, даже жена моя буквально на долю шага отстаёт от моей мамы. Она умерла в страшных муках. Вы знаете, Андрей Александрович, что такое рак головного мозга ? - я молча покивал головой. - Это страшная болезнь. Своих бабушек и дедушек я даже не знал, они погибли на войне, ещё на той, в 45ом. Отец мой был замечательнейшим человек, он был мне и отцом и одновременно матерью. На работе он выкладывался полностью, но и тогда у него находились силы, чтобы воспитывать меня. Когда мне было пятнадцать, у отца на работе случилось ЧП, он работал на железной дороге. На одном грузовом вагоне, перевозившем брёвна, порвались цепи. Эти самые брёвна засыпали моего отца и он скончался. Как раз в том году я закончил девятый класс, и после потери отца я решил оставить учёбу. Был у меня тогда друг, он помогал мне во всём. Кстати, благодаря ему я и нашёл тогда свою первую в жизни работу. Он сказал мне, что видел обьявление, где требуются разнорабочие на местный завод. Мы пошли туда вместе, и я устроился на работу. За всю мою жизнь у меня, в принципе, больше-то и друзей не было, только он один. Три года пролетели незаметно, и мне исполнилось восемнадцать. Армия. Для меня эти два года в армии показались вообще раем, по сравнению с моей жизнью. Но к своей жизни я привык. Вернувшись из армии, я вновь устроился на работу. Так неспешно прошло десять лет. У меня была квартира, машина, деньги в конце концов, но не было жены. И вскоре я встретил её. Это тоже была замечательная женщина, с которой мы прожили ровно десять лет. И вдруг к нам в гости приезжает мой друг. Мы давно не виделись, немного выпили и закусили, повспоминали былые дни. И кому в голову пришла идея съездить на Озёра за городом, я уже не помню, но мы решили поехать утром. За рулём был мой друг, который перед отъездом выпил всего стопочку, чтобы опохмелиться. Машину кидало из стороны в сторону, ну мы подумали с женой, что мой друг просто шутит, а на самом деле он заснул, Вы преставляете, он заснул ! Нас выкинуло на встречную полосу прям под колёса громадному трейлеру. Машину нашу смяло в лепёшку. И знаете, Андрей Александрович, что самое непонятное в этой истории - я ведь сидел спереди, на пассажирском сиденьи и как я не погиб, сам не знаю. Через десять лет я встретил свою вторую жену. Она умерла год назад ... ах, да, я уже об этом Вам рассказывал. Ну ладно, Андрей Алексанрович, Вы извините, что я Вам тут заморочил голову своим рассказом о своей жизни. Не смею боле Вас задерживать, до свидания, Андрей Александрович. - он встал и направился прочь. Его силуэт гордо уходил в тень деревьев.
 - До свидания, Антон Висильевич. - я боле ничего не мог сказать, да и не знал, что говорить, да вообще говорить-то было нечего. И вдруг я вспомнил - я-то свою маму вообще не знал, она умерла при родах, и моя бабушка помогала отцу моему растить меня. Моя бабушка и мой отец умерли в один день, когда мне было двадцать два года, они разбились на машине. А на следующий после разговора день я узнал, что Антон Васильевич умер, буквально на следующей скамейке.


2.
 Я не нанимался быть коллекционером чужих жизненных трагедий, но так уж получилось. Опять на скамейке ко мне подсел молодой человек, лет двадцати девяти, на нём был помятый атласный костюм, белая рубашка на нём от грязи превратилась в чёрную, галстук был развязан и просто перевешан через шею. В руке его была почти выпитая до дна бутылка виски.
 - Привет, папаша, - он протянул мне руку, которую я пожал. - Олег.
 - Привет, сынок, а меня зовут Андрей Александрович.
 - Папаш, у тебя в жизни бывали неудачи ?
 - Ну бывали всякие полосы, и чёрные, и белые.
 - Знаешь папаш, у меня сейчас настолько чёрная полоса, что такого цвета-то даже нет. Представляешь, месяц назад похоронил мать. Любил я её очень. Ну погоревал. Но ведь не всё в жизни было потеряно, у меня были любящая и любимая жена, дочь, без которых я просто не представлял себе жизни. Сейчас представляю. Вчера только, утром, в восемь часов пошёл на работу, попрощался с женой, с дочерью, вышел за дверь. Осталось пару метров до работы, и что бы Вы думали, Андрей Александрович, чёрная кошка ? Вообще я человек несуеверный, и поэтому мне хоть чёрная кошка, хоть баба с пустыми вёдрами дорогу переходить будет, я внимания на них не обращу. И я пошёл дальше, человек я был занятой, у меня время на всякие суеверия не было. Я должен был в этот день читать доклад перед начальством, и вдруг звонок по телефону. Я беру трубку, и голос там говорит мне : " Михайлов Олег Константинович ?", Я говорю : " Да, я слушаю," а там мне, преставляете, мол : " Олег Константинович, у Вас в доме пожар ." И в душе у меня всё оборвалось. Вот представляете, Андрей Александрович,  вот только вышел и сразу пожар, только кошка ... и сразу ... пожар. - на глаза его наворачивались слёзы. - Я развернулся и сразу туда. Подбегаю, а кругом милиция, пожарные, врачи. И вдруг я вижу везут на каталках мешки чёрные, ноги мои подкосились, я не мог ничего сказать. Я бросися к ним, меня пытались задержать, но я всё же смог прорваться к ним, открыл мешки и увидел ... Пожарные сказали, что на кухне взорвался газ. Они были все  полностью обожжены, знаете, как угольки в костре. Я не знал куда мне податься и зашёл случайно в местный бар. Я купил себе выпить, потом ещё и ещё. А потом вдруг у меня опять зазвонил телефон. Это звонили с работы, они сказали, что за мою безответственность они меня уволили. Уволили, ха-ха-ха, нашли они, чем меня огорчить... Ну ладно, спасибо, что выслушал меня, папаша, пока. - он встал и направился в парк.
 - Пока, - сказал я ему вслед. Я вдруг вспомнил, что несколько лет назад у моего соседа произошла аналогичная история, разве только, слава богу, никто не погиб. Я тогда у себя вставлял почти все стёкла.  Внезапно парень выхватил из кармана пистолет и не задумываясь выстрелил себе в висок. Его тело безжизненное и бездыханное упало в траву.


3.
 Время обеда. Я, сидя за столиком в кафе, заказал себе кружечку кофе. Внезапно к столику моему подошёл молодой человек.
 - Здесь не занято ? - спросил он с некоей надеждой на положительный ответ.
 - Пожалуйста, садись, - сказал я.
 Он сел напротив. В руках у него была кружечка кофе. Он немного отпил из неё.
 - Меня зовут Игорь. - внезапно представился он.
 - Я - Андрей Александрович, - представился я, и мы скрепили знакомство рукопожатием.
 - Знаете, Андрей Александрович, Вы любили когда-нибудь, были ли Вы счастливы ? - спросил он меня.
 - Да, у меня есть жена, дети. Я их люблю и счастлив, что они есть у меня, - ответил я без всякой задней мысли.
 - Знаете, я ведь тоже любил, да и сейчас, наверное, всё ещё люблю. Я не бедный человек, у есть некоторое состояние, я имею стабильный доход, но я несчастлив, Андрей Александрович. Как бы это не звучало глупо, но это есть так. В жизни моей было очень мало девушек, которых я любил на самом деле, их буквально можно перечесть на пальцах одной руки. Моя самая первая любовь - Настенька; я любил её, ещё когда был с ней в детском садике, но её родители разлучили нас, они уехали тогда в Германию. Я, конечно, немного погоревал, но потом в моей жизни появилась Дашенька, это уже были школьные годы. Я любил её всею душою своей, но позже любовь моя стала угасать, я думал, что исчерпал себя, но нет. Я встретил ещё одну Настеньку, мою одноклассницу в пятом классе, но я даже в любви ей не успел признаться. Мои родители задумали переезд. И вот я вскоре окакзался тут. И был большой перерыв, я не мог никого боле полюбить. Но неожиданно я проснулся с мылью, что я влюблён. Я долго ухаживал за этой девушкой, и наконец, сумев пересилить себя, сказать ей, что люблю её, я признался ей. Пустой город тогда, словно подгонял меня подняться на четвёртый этаж её дома, словно помогал мне решиться на этот шаг. Ещё раньше, когда мы просто разговаривали, я пытался рассказать ей о своих чувствах. Но почему-то язык сам по себе не хотел задевать эту тему. Я пытался заговорить, но тут же сам уводил тему в другое русло. Даже не задумываясь о последствиях, я, глубоко вздохнув, позвонил в дверь. Открыла она сама, не её мама, которая пять минут назад сказала мне, что её дочь ушла в магазин... Я, тяжело дыша, не мог произнести ни слова. Я не смотрел ей в глаза, боясь увидеть в ней насмешку надо мной, или чего-то другого. Наверное, я боялся как раз того, что увижу в них правду ... о себе, например : я такой трус, что не могу сказать даже три прстых слова - " я тебя люблю." Всего одно предложение, даже не предложение, а словосочетание; всего лишь невзрачный набор каких-то букв. Однако, когда я пытался их выговорить, то тут же что-нибудь остроумное приходило на ум, всё дальше и дальше отстраняя признание. Но я всё равно долго не мог держать в себе эти слова. Отведя взгляд в сторону, я тихо, словно что-то мешало мне, что-то закрыло мне рот, сказал : " Я тебя люблю." И всё. Но после того, как я это произнёс, сильно закололо сердце, сжалось в комок, еле билось; ноги превратились в ватные и всё время предательски пытались сделать так, чтобы я упал, чтобы тем самым унизить меня, сделать меня ничтожным и никчёмным в её глазах; язык вообще онемел - я не мог произнести ни слова, а ведь я столько раз повторял то, что должен был ... хотя нет, то, что хотел произнести после этиз трёх слов, таких важных для меня трёх слов. " Ты издеваешься ?!" - по её голосу я понял, что она слегка удивилась, но не видя её лица, я не мог сказать это наверняка. " Нет," - сказал я, язык уже начал постепенно отходить от оцепенения, мозги же наоборот начали долго что-то переваривать. После некоторых её подобных вопросов и моих однотипных ответов она всё-таки сказала мне те слова, которые я сильнее всего хотел тогда услышать. Она сказала : " Ты мне нравишься, но что люблю, пока сказать не могу." Мне этого было более чем достаточно. Это, конечно, не то, чтобы, например : " Я тебя тоже люблю," или "...не люблю," но всё равно я был даволен. И вот это её "пока" меня очень даже заинтриговало. Вдруг однажды я был в её краях и решил заскочить к ней, и чтоб Вы думали, Андрей Александрович, она стоит на лестничной площадке и обнимается с моим знакомым. Это был удар для меня. Больше я не мог влюбиться до тех пор, пока не встретил, так вдруг, свою жену год назад. О, у нас был бурный роман, мы очень любили друг друга. Я любил её так, как никто другой и думал, что она отвечает мне взаимностью; я осыпал её роскошью, на ней было всё самое лучшее, всё самое новое. И вот дня два назад я работал с бумагами в своём кабинете дома, и она зашла ко мне. Богатая комната, хоть и очень маленькая. Одну стену почти полностью занимает окно, из которого открывается прекрасный вид на небольшой собственный сад. С одной стороны окна, в углу комнаты стоит невысокий стилаж, заставленный полностью книгами. Книг настолько много, я очень люблю читать, что некоторые просто не помещаются на полки и лежат сверху. Книги в комнате повсюду : на столике из красного дерева ( пять книг, две из которых открыты, в остальные вложено множество закладок ), на стуле возле столика, на небольшой стенке и внутри неё, рядом с небольшой коллекцией маленьких бутылочек спиртного. Все стены обильно увешаны картинами. И вот, посреди всей этой красоты напротив друг друга стоим мы. Она призналась мне, что больше не может так, что она любит другого, что она уходит к нему.  " Зачем ты отворачиваешься ? Ты же помнишь те дни, наверняка помнишь. Мне их тоже не забыть, не забыть никогда, ни при каких обстоятельствах. Ведь я любил тебя, и ты это знаешь. Возможно, я любил тебя так, как никто и никогда больше не полюбит тебя. Но чего же тебе ещё надо было ? Всё, всё что ты хотела, всё, о чём только могла мечтать, я всё тебе давал. Зачем же ты теперь так со мной поступаешь ? Чем он хорош, чем он лучьше ? " - спрашивал я у неё в надежде, что она передумает и останется со мной. " Он, он лучше, наверное, тем, что умеет ... любить ! " - ответила она. " А я, что же, не любил, не люблю ? " - настаивал я. " Наверное, ты тоже любишь, но ... по-своему. Ведь, ты понимаешь, нельзя никакие чувства заменить деньгами, золотом, вещами. Ты " заставляешь " девушку быть обязанной тебе, а я не хочу обязанности. " - я не мог поверить в её слова, тоска уже наполняла моё сердце. " Но ведь у него ничего нет. Есть только маленькая квартирка, и то её могут отнять. " - я пытался, пытался удержать её возле себя. " Ну, знаешь, с любим и в шалаше рай. " - настаивала она. " Так давай я сам построю шалаш и мы будем там с тобой жить, если ты так хочешь, если хочешь романтики. " - я не уступал, я любил её. " Я же сказала с любимым, ты должен это понять. Я его люблю. " - и тут вдруг в душе моей всё оборвалось, она не любила меня. " Может ты ещё найдёшь кого-нибудь, да наверняка найдёшь, поверь мне. " - она пыталась утешить меня, но мне больше не нужно было никого, я любил лишь её. Она сказала : " Прощай ! " - и вышла. Дверь не хлопнула, как это бывает обычно в подобных сценах, а как бы нехотя, но молча прикрылась за ней. В этот момент в жизни моей всё рухнуло и мне уже не до чего не было дела... Ну ладно, Андрей Александрович, спасибо, что выслушали. Прощайте ! - он встал из-за стола и направился к выходу.
 - До свидания, - сказал я ему во след и вспомнил свою молодость, да, бывало, что и мне отказывали. Игорь вышел из кафе и стремительно направился в сторону моста. Я вскочил с места и напрвился к нему, но он уже вскочил на парапет и прыгнул вниз.


4.
 Я сидел в парке, на скамеечке, прямо перед статуей, поставленной здесь когда-то давно. Я не знаю её историю, но видно, что эта девушка когда-то существовала, и автор наверняка любил её, потому что так передать все тоненькие складочки платья, морщинки в уголках губ от улыбки, взор, словно живой, из большого куска бронзы можно только любя. Внезапно, пыхтя и кряхтя, ко мне подсел какой-то человек. Я подумал было, что он уже стар как я, так было во всяком случае понятно по издаваемым им звукам. И каково же было моё удивление, когда я увидел рядом со мной относительно молодого человека - лет тридцати, но однако глаза его были полны печали, хотя он и улыбался. " Довольно гордый молодой человек, " - подумал я.
 - Интересная статуя, Вы не находите ? - вдруг спросил он, голос его был мягкий и он словно цедил слова через зубы.
 - Да, что-то в ней есть, - согласился я.
 - Она словно живая. Наверное, автор был влюблён в неё. А Вы как думаете ?.. э-э-э ...
 - Андрей Александрович ... - назвался я.
 - Андрей Александрович ... - протянул он, - а меня зовут Сергей Валентинович ... Так, что Вы думаете, Андрей Александрович ?
 - Я полностью с Вами согласен, я тоже так считаю - уж больно она " живая ".
 - Действительно. Я Вам не надоедаю ? - внезапно спросил мой собеседник.
 - О нет, что Вы ! А то я уже сегодня как-то заскучал, в одиночестве-то.
 - А ведь знаете, Андрей Александрович, у меня ведь не всё так хорошо и благополучно складывается, как можно подумать на первый взгляд. Вообще, я самого детства был достаточно счастлив и везуч, что на мой взгляд было очень хорошо. Моя жизнь было сплошной белой полосой, и когда кто-то жаловался, что ему, там, невезёт или он несчастлив, я никак не мог этого понять. Я думал, как это может быть, ведь у меня всё так хорошо, значит и у остальных также. Я учился не зказать чтоб отлично, но довольно хорошо. И после школы я поступил в Москву на юридический факультет и, ещё даже не закончив университета, сделал себе карьеру. Я работаю в престижной адвокатской конторе и у меня всё было просто замечательно, до того, как наступил этот проклятый год. Я проклинаю его ! Проклинаю его всеми возможными проклятиями в мире, чёртов год ! Я ... я был женат ведь ... - я увидел, что на его глазах, напряжённо вглядывающихся в статую, проступили слёзы и Сергей их быстро смахнул рукавом. - У меня была самая-самая лучшая жена, о которой только можно было мечтать. Мы уже созрели было для ребёнка, но тут ... тут случилось ЧП ... Она поднималась в квартиру ( мы жили на десятом этаже ) на лифте, как вдруг у того лопнули тросы и она, моя жена, с расстояния девятого этажа ... Я не могу это говорить, но молчать мне ещё труднее ... Она не разбилась. Врачи сказали, что она в коме и, возможно, пролежит так от месяца до неопределённого срока. У нас здесь, знаете, существует специальная клиника для таких ... больных. Находиться там стоит очень дорого, но для неё, для моей любимой жены, мне ничего не было жалко. Все последние деньги - я недоедал, сжал себя в расходах настолько, что даже бомж бы меня пожалел - я нёс всё туда, в эту клинику. И какова же была моя радость, когда она открыла глаза ! Я с ней разговаривал, я даже поверил в бога и молился у её койки, и вот ... она открыла глаза ! Она хотела что-то сказать мне, но изо рта её вырвался только мучительный, протяжный стон. Сердце моё сжалось ; оно не билось, как и не двигался я. Катя закрыла глаза и я взял её руку в свои грабли. Такая мягкая её ручка, такая тёплая, вмиг согрела меня всего - с ног до головы. Но потом начались проблемы с финансами. Цена за то, чтобы находиться в этой клинике, не на грош не упала, а денег у меня уже не было. В долг мне больше никто не давал, потому что я занял почти у всех и сразу предупредил, что оттдам не скоро. Все меня поняли, но больше в долг не давали. Мне предложили забрать Катю домой, к тому же ей уже полегчало, хоть и немного, но всё-таки полегчало. Вскоре она уже была дома. Я перед ней прыгал, скакал, кривлялся, говорил с ней, лишь бы она знала, что не одна. На лице её не было никаких эмоций, но интонации её стонов я понимал, когда она довольна, когда нет. А за дверью, когда я выходил из комнаты, я тихо плакал. Да, Андрей Александрович, я плакал, плакал как ребёнок если хотите. А однажды утром я зашёл, чтобы покормить её, ну как сказать зашёл - я не отлучался от неё ни на минуту, выходил только чтобы принести еду и ей и мне. Я одновременно кормил и её и питался сам. И вот однажды я вышел и зашёл, а рука её свисает с кровати ... голова повёрнута набок ... Я кинулся к ней, подбежал, упал возле её кровати и стал искать пульс, но его не было ... Я позвонил врачам, а они только отметили время смерти ... Они сказали, что ей бы ничего не помогло ... Простите. - Он закрыл глаза руками и плечи его затряслись. Он плакал.
 - Я наверное Вас оставлю, - сказал я и, опирпясь на свою палку, начал подыматься.
 - Вы уж простите, Андрей Александрович, но ... - Он говорил сквозь слёзы, отчего мои глаза тоже покрылись лёгкой пеленой.
 - Нучего - ничего, сынок, поплачь, это прой бывает полезно. - И я заторопился уйти.
 Я последний раз бросил свой взгляд в сторону своего собеседника, он сидел на скамье, закрыв лицо руками, и плакал.