Писатель и его музы

Писатель всегда искал Муз, причем зачастую в настолько непривычных даже для самих муз местах, что между собой они стали поговаривать, что на самом деле дело то не в них, а в чем-то другом, к чему они не имели ни малейшего отношения.
К своим местам поиска Писатель всегда прикладывался особенно трепетно и благоговейно, расцеловывая каждый миллиметр кожи с особым сладострастием, чтобы запомнить аромат любви и потом наполнить им свои произведения.
Некоторых муз он бил, наотмашь и со всего размаху книгой другого писателя, в сердцах обзывая их продажными девками, недопереплетелками и разными частями тела..В такие минуты к нему приходило вдохновение не менее сильное, чем от аромата кожи и он начинал писать еще неистовее в своей любви к миру.
В минуты особого отчаяния он опускался настолько глубоко в себя, что терял человеческий облик и начинал походить на мерзкого толстого волосатого шута в замасленном старом балахоне, от которого разило как от козла. И когда музы начинали морщить свои очаровательные носики, он садился напротив огромного зеркала и начинал всматриваться в тонкие прожилки вен на постаревших ногах и в пуп, который теперь был действительно похож на центр вселенной. той вселенной, для которой он искал формулу счастья.
Иногда, когда ему становилось совсем тоскливо, он предлагал одной музе за другой выйти за него туда, куда выходят все простые смертные женщины. То торжественно клянясь в вечном бумагомарании, то слезливо жалуясь на свое одиночество.. Музы давно перестали ему верить, но искренне жалели его в такие минуты. И для того, чтобы хоть как-то утешить его, они дарили ему минуты покоя, когда в его сердце рождалось откровение.
И только музы знали, что стоит за чистыми строчками бестселлеров, лишь им одним приходилось разбирать его грязное белье и отпаивать его по утрам амброзией..
Когда в припадке отчаяния Писатель стал кидаться в них своими книгами и отправлял их прочь, они не уходили, потому что понимали цену, которую он платил за каждое искреннее слово своих книг. И за это они могли простить ему все.