Весна в январе Рассказ для дамского журнала

Ее наступающий тридцать восьмой Новый год обещал стать не менее унылым, чем тридцать седьмой. В середине декабря, отметив третью годовщину затянувшегося бракоразводного процесса, она поняла, что обречена встречать праздник у мамы. Конечно, это не самый худший вариант: будет что-нибудь вкусненькое, отпадает проблема сногcшибательного наряда, можно вообще расслабиться и не тратить на общение оскудевшую за развод энергию... Последнее особенно прельщало, но голос разума сурово нашептывал: «Опять идешь по пути наименьшего сопротивления! Счастье – удел деятельных личностей!»...
В силу инертности дружба с разумом  удавалась все хуже. Силы, требовавшиеся для этого, уходили в основном на работу, с которой повезло впервые за многие годы: мечта о совпадении интересов, возможностей и оплаты начинала сбываться. К тому же превращение в рабочую лошадь или старую грымзу в очках и твидовом костюме ей не грозило. Служба требовала ухоженного внешнего вида, да и в свои тридцать восемь выглядела она максимум на двадцать пять. Шейпинг, здоровое питание и выработанное с годами умение прощать миру его несовершенство кого угодно способны поддержать в отличной форме.
Но одиночество порой нивелировало все сохраненное и поддерживаемое: мысль «я никому не нужна» становилась все привычнее и острее, особенно по вечерам, когда, прощаясь с коллегами, отбывавшими к своим семьям и детям, она оставалась наедине с компьютером и слезами.

...Новый год был встречен согласно утвержденной программе, а праздничные дни опять-таки проведены за компьютером, правда, домашним. В середине января по ее рабочей теме пришло приглашение к участию в специализированном семинаре. Это была хорошая возможность не только поработать, но и отдохнуть: мероприятие проходило в одном из лучших пригородных пансионатов.
Проклиная ранний подъем, дававшийся с трудом всю жизнь, и воодушевляя себя казенной организацией вывоза на природу, она преодолела встречу с утренней подземкой и в назначенный час сидела в семинарской «микрашке». Провал в забытье хронического недосыпа скоротал недолгую дорогу до места. При свете ослепительного зимнего дня лица вываливших из автобусика сторонних коллег показались безрадостными и помятыми.
«Наверное, и я сейчас так же выгляжу», - подумала она и, следуя народной мудрости бывшей свекрови, «зробила разумное обличье». Проверенная техника «установления фасада» сработала уже во время кофе-брейк, который (по исключительно отечественной традиции) был объявлен еще до начала семинара: завязался разговор с молоденькой сотрудницей интересовавшей ее фирмы. Вскоре к беседе подключился какой-то невыразительный мальчик. «Мальчик» - это она так о нем подумала. Разновидность молодняка в отглаженной мамой рубашке и хорошо подобранном галстуке – «офисные мальчики», с некоторых пор ее раздражала. За юношеским позерством и нарочитой деловитостью, смешанной с превратным пониманием правил хорошего тона, обычно скрываются ограниченность и самовлюбленность. В этом она была уверена.

Семинар пошел своим ходом. Сменялись докладчики, «грузившие» слушателей цифрами, задавались умные и неумные вопросы, звучали стандартные ответы… Ожидания как-то не оправдывались. Проснувшиеся было коллеги опять потускнели, но тут провозгласили обед.
Кормили в пансионате знатно. Икра была свежей, солянка тяготела к домашней, а сок выжимали прямо "по заказу". Увлеченная поглощением калорий («Эх, была-не была! Завтра, все одно - тренировка!»), она как-то не сразу обратила внимание на сложившуюся за столиком компанию. "Мальчик" оказался справа от нее и, как ни странно, отпускал милые остроты и умел пользоваться ножом.
Обед всех настроил уже не на рабочий лад. Оттого вторая часть официального мероприятия прошла живее и интереснее. По программе далее следовал бассейн, но внезапно выяснилось, что администрация пансионата требует по советской привычке справки, коих, разумеется, никто с собой не припас. В качестве замены предложена была баня.
Баню она не любила. А народ отреагировал восторженно...

Уезжать своим ходом в промерзшем маршрутном автобусе жутко не хотелось: после ужина всех должны были организованно доставить в город. Время, пока оголтелые коллеги потели в сауне, она провела в маленьком баре за чашкой кофе. Запах кофе, горевшие на столиках свечи создавали особый, зимний уют. Проверив силу своего обаяния на девочке за стойкой, она выбила право выкурить сигарету (прогрессивной администрацией пансионата курение было запрещено даже в баре) и насладилась комфортом одиночества от души: посетители забредали сюда крайне редко. Приятно было никуда не торопиться и уже не думать о работе, а просто следить за подрагиванием свечного пламени, пускать дымные колечки и смаковать ароматную горечь напитка. Времени оставался еще вагон, и она совершила самостоятельную экскурсию по пансионату.

...Неторопливая застекольная жизнь аквариумов, к которым, видимо, было неравнодушно руководство пансионата, погрузила в блаженное созерцание, заставившее окончательно потерять чувство времени. Мир рыб был тесноват, но предельно ясен: тут дно, тут кислород, а там кормушка. В этом мире было светло, красиво и тепло, как и в самом пансионате, жившем по раз и навсегда заведенным правилам...

Ближе к ужину кто-то из организаторов нашел ее в одном из холлов и пригласил "к трапезе". «Если они последуют советским традициям и дальше, - подумала она, - то творог со сметаной и кефир мне обеспечены».    
Но ужин накрыли совсем не в столовой, а в огромном парадном зале, где заикаться о твороге и в голову никому бы не пришло. Достаточно было увидеть батарею винных бутылок, чтобы понять дипломатические замыслы устроителей семинара. Меню оказалось в традициях хорошего ресторана: даже закуски были предусмотрены холодные и горячие. Путей к отступлению не было и, вздохнув: «Ох! Грехи мои тяжкие!», она взялась за спинку ближайшего кресла. «Позвольте, я поухаживаю за вами?» - раздалось за спиной. Обернувшись, она уткнулась взглядом в Мальчика.
«Если вы на это способны – пожалуйста!» - нагрубила она, понимая, что обычное раздражение поднимается из глубин только-только умиротворившейся души. «Если вы не против, то я сяду рядом?» - продолжал настырный юнец. Она хмыкнула в надежде, что молчания будет достаточно, чтобы он отвязался. Фокус, однако, не прошел: пододвинув к столу ее кресло, Мальчик уверенно устроился в соседнем. «Ну! Теперь остается напиться с горя испорченного вечера», - решила она про себя и тут же получила очередной вопрос от соседа: «Вам что налить?». Мартини с апельсиновым соком сделан был виртуозно, и раздражение отступило после второго бокала. Они начали разговор о материалах семинара, потом перешли на болтовню, и она опять отметила его умение мило острить. Подали горячее, и вдруг наглец сказал: «Давайте выпьем на брудершафт!». «На «ты» можно перейти и без дурацких обычаев», - возразила она, но Мальчик уже продевал руку с бокалом в сгиб ее локтя. Они выпили, рассоединяя руки посмотрели друг на друга, и он стремительно приник к ее губам. Поцелуй был короткий, но впечатляющий. Онемев от изумления, она не успела ничего подумать, но, когда через секунду он опять приблизил к ней губы, ответила на поцелуй. В полумраке подсвеченного канделябрами банкетного зала на них, слава Богу, никто не обратил внимания. Это она так подумала: «Слава Богу!» и еще: «Забавно, но достаточно». Вторая мысль с позиций последних лет была весьма здравой, однако, задержаться на ней почему-то не удалось: напор юности – вещь, не приемлющая и не допускающая сопротивления…

Застолье длилось часа два. Участники банкета живо и много выпивали и, что было очень мило с их стороны, часто выбегали на перекуры. Она уже ни о чем не размышляла, а просто вела древнюю как мир игру кокетства. Мальчик здорово умел целоваться и говорить комплименты на грани приличия. Именно такие слова способны довести до исступления любую женщину.
Ужин закончился. После краткого пребывания на морозе в ожидании транспорта в ее голове заметно прояснилось...  Но в микроавтобусе они, конечно же, оказались на последнем сидении, хотя скрываться было не от кого: коллеги всем подвыпившим гуртом оккупировали другую «микрашку». Когда он задал главный вечный вопрос: «Ты меня хочешь?», она сказала: «Да», но тут же позорно отреклась, наговорив кучу «разумных» слов. Но все полчаса пути до города он умело ломал всякое ее словесное сопротивление «на корню». «Ты знаешь, сколько мне лет?» - кинула она последний козырь. «А разве это знание что-то изменит? - спокойно спросил он – Я хочу, чтобы рядом со мной была женщина, а не ее паспорт»…

… За одну ночь изменилась жизнь. Нет, сказочного продолжения «они жили счастливо и умерли в один день» не последовало. Просто началась оттепель. Целых двенадцать дней, пока она была влюблена, климат и душа были заодно. Потом, конечно, пришло немного грустное осознание невозможности продолжения истории, но примирение с мыслью о потере было легким. Ведь она стала моложе и мудрее. Любить можно кратко, главное – сохранение этой способности в человеке. В женщине особенно. Возраст провоцируется отсутствием любви. И теперь она в этом была уверена.
2003 г.