уплыть с дельфином

Посвящается Гуле и ее маме Эльмире.

Гуля смотрела в иллюминатор на капли, текущие медленно. Сквозь эту капельницу просматривались самолеты, погрузчики, трапы, другие авиационные машины и механизмы. Рука - манипулятор со шлангом на конце поливала самолет жидкостью от обледeнения. Да, холодно. Только что Гулю чуть было не сдул сильный порыв ветра с трапа. А вот бы сдул, и понес как Элли с Татошкой в Изумрудный город.

Она так живо представила себе свой полет, что закружилась голова, и Гуля закрыла глаза. А когда открыла, то увидела, что в кресло рядом свалился мешком дядька в коротких оранжевых брюках и сапогах - казачках, пьяный. Свалившись, сразу стал стягивать сапоги. Гуля зажмурилась, думая, что сейчас как завоняет от его ног. От пьяных всегда чем - то воняло. Но, опасения были напрасными. Под сапогами оказались белые, чистейшие носки с пальчиками, как на перчатках.

Неужели сосед начнет приставать?
Нет, все обошлось легче. Первые четыре часа полета дядька пил ром, коньяк и   еще что - то, а вторые - спал, привалившись к Гулиному плечу. Впервые Гуля не испугалась пьяного человека. Она почему - то пожалела его. А вот своего отца не жалела никогда. Только ненавидела.

Гуля с раннего детства пьяных боялась и сторонилась. Отец, изрыгая перегар, отчаянно требовал маминой ласки. Мама, взмахивая красивыми, длинными, белыми руками, отбивалась молча. Отец хватал ее за белые эти руки, и они покрывались кровавыми подтеками, а потом -синевой. Гуля, забившись под стол, закрывала глаза и сочиняла сказки. Но детское сердце треснуло от горечи. В прямом и переносном смысле.

Гуле в ее пятнадцатую весну, когда молодое тело светилось изнутри розовым светом нежности, а каштановые летящие кудри весело подпрыгивали при любом движении, предстояла операция на сердце.
Бедная мамочка, она так любила Гулю! Говорила, ласково гладя в зелено - изумрудные глаза дочки:
- Ты - лучшее, что останется после моей странной жизни.

Накануне операции мама принесла маленького котенка. Гуля возилась с ним весь вечер. Потом, устав, легла на диван, котенок на Гулину грудь, будто грел остывающее сердце. Мама попросила у соседки камеру и сняла эту идиллию.
А потом, в больнице, зачем - то сняла, как Гуле отрезают ее каштановые волосы, превращая из молоденькой девушки в мальчика. Гуля, поддавшись новому озорному виду, пошла по коридору, задорно здороваясь и знакомясь с другими детьми.

В одной палате дверь была не со стеклом, а сплошная. Гуля постучала, и сразу вошла. В палате была только одна кровать, а не шесть, как в остальных. И телевизор. И мальчик, лежащий на кровати, играл мобильным телефоном - давней мечтой Гули.
Мальчик не удивился Гулиному приходу, а, смерив ее глазами, спросил:
- Ты в мобильниках разбираешься?
- Еще бы! Я вообще разбираюсь в любой технике. Даже соседу принтер к компьютеру сама подключила. Теперь фотки распечатываем!- похвасталась Гуля.

Надо сказать, отношения с мальчиками у Гули складывались легко: они все ее любили.  Могли часами слушать, как Гуля по телефону ласково - лениво пела им всякую ерунду. Мама спрашивала у них:
- Вам не надоедает слушать Гулечкины сказки о том, что снег - белый, а листва зеленая?
- Что Вы, это же музыка - отвечали они.
Но Гуля ждала принца.

Вот и теперь доверие больничного мальчика Гуля завоевала сразу. И уже через полчаса в своей палате рассылала сообщения по его мобильнику всем знакомым и незнакомым людям:
- Дорогие сограждане! Я Гуля! Я всех люблю: котенка, солнышко, речку у бабушки в деревне и свою маму, и всех Вас! Будьте здоровы и счастливы!
Вдруг, она получила ответ:
- Красавица! Ты сама, наверное, как котенок! Спасибо тебе. Ты здорово поддержала меня сейчас! Тигран.

От этого сообщения Гулино больное сердце забилось сильно, и стало тепло.
-Дорогой Тигран! Я не смогу тебе отвечать дня три, но как только смогу, сразу отвечу. Твоя Гуля.
Это «Твоя Гуля» - выскочило самопроизвольно, но она не стала поправлять, отдала мобильник мальчику - одиночке и вернулась в свою палату ждать завтрашней операции.
Ожидание прошло легко и приятно. Гуля спала. И снился ей белый песок, высокие пальмы, синее небо и голубое море с белыми дерзкими волнами. В море резвились черные и серые большие дельфины. А по белому песку бегала она, Гуля и он, Тигран. Оба загорелые, веселые. То забегали в море, поднимая кучу брызг, то выбегали на ровную плотную твердь прибрежного песка, усеянного ракушками.

От наркоза Гуля очнулась прямо на операционном столе. Глаза не открывались, голоса не было. Было одно проснувшееся сознание в полной темноте. Но так хотелось скорее ощутить себя живой, что Гуля, преодолевая оцепенение, сумела застонать.
Позже, в палате, Гуля увидела маму. Она улыбалась, стояла возле кровати, в беленькой косыночке, помахивала новеньким мобильником. Гуля тоже заулыбалась, хотела сразу протянуть руку, но руки были привязаны, а в вену воткнута иголка от капельницы.

Гуля опять задремала. А проснувшись, услышала тихий говор врача:
- Полгода жизни - это очень много. Это то, что мы могли сделать при данных обстоятельствах для Вашей девочки.
- Мамочка! Принеси скорее курицу, очень есть хочется - сказала Гуля, а потом открыла глаза.
Мама стояла, опустив свои белые руки, маленькая, как - то виновато улыбаясь. Потом встрепенулась, повела плечами, как - будто скинула с себя что - то надоевшее.

Потом Гуля с аппетитом съела курицу, причесалась, взглянув в протянутое мамой зеркальце, гордо улыбнулась и, взяв, наконец, мобильник, набрала номер Тиграна.
- Это ты, котенок, как я ждал твоего звонка! Когда же мы увидимся?
Еще целых две долгих недели встретиться не удавалось. Тигран работал, учился, а возможно, просто боялся встречи, думал - какая она. С Гулей было не так. Она была уверена, что он замечательный, красивый, умный, нежный.

- Откуда ты знаешь, что он именно такой? - спрашивала мама.
- Я видела его во сне - отвечала Гуля.
Уже была куплена новая красная маечка с глубоким вырезом, кепочка и джинсы, уже отросли кудряшки и задорно выбивались из - под кепочки, а встретиться не удавалось. И Гуля, и мама скрывали друг от друга, что у Гули мало времени до конца жизни. Они очень любили друг друга.

И вот, когда дождливое, июньское московское небо сменило гнев на милость, осветившись ярким, молодым солнышком, встреча состоялась.
Высокий, плечистый, двадцатилетний парень, крепко сжимая в руках алую розу, стоял на Крымском мосту, сосредоточенно глядя на приближающуюся стремительно девочку, такую красивую, какие бывают только в сказках. И вот она уже у него в крепких руках - эта маленькая, красненькая птичка. Держи, держи, а то улетит!

Закружил он ее, поднял над землей. Эх, бывает, бывает счастье!
Но кончилось лето, улетело лето… Закружила опавшей листвою и заныла дождями ранняя, холодная осень. Гуля стала угасать без солнышка. Все смотрела и смотрела на веселое полотенце, подаренное мамой, с зелеными пальмами, рыжим солнцем и надписью «ГОА».
А когда закружили белые мухи на темном небе, Тигран не выдержал, собрал все свои сбережения и купил Гуленьке путевку в этот самый «ГОА».

И вот она в самолете. Воспоминания о маме и Тигране согрели Гулю, вернули силы. Захотелось простить отца. И сосед, чем - то  напомнивший его, уже не казался таким страшным. Он проснулся, протрезвел за восемь часов полета, как - то понял, что рядом с ним ангел и стал опекать Гулю. Очень по-хорошему, по-отечески. Привез в гостиницу, помог поселиться, устроил экскурсии. Однажды поплыли на пластмассовом катерке далеко в море, к дельфинам. Гуля сразу увидела их выгнутые в прыжке спинки. Парами прыгали, приветствуя Гулю.

-Братья мои, дельфины, плывите ко мне, я вас не обижу!- все время кричала она.
А когда вернулись в гостиницу и все ушли загорать под пальмами, на берегу осталась одна Гуля. Она вошла в воду, ласковую, теплую, вокруг нее замелькали блики солнца, маленькие летучие рыбки. А самое главное - появились дельфины, которые услышали и поняли Гулины призывы.
С ними девочка и уплыла в волшебную сказку.