Русалочка. I

…Постарался, написал!
Сделал себе славу!
Кто писать такую пошлость
Давал ему право?!
Мы – русалки, а не люди,
Так какого хрена
Чужеродным парнем грезить
Должны непременно?!
Голос свой отдать за это…
Ну уж извините,
У нас нету сумасшедших –
Средь людей ищите.
В песнях тех – душа вся наша,
А без них русалка,
Как колокол с трещиной –
Выбросить не жалко…
А тот Андерсен наш род
Опозорил люто!
Вроде мы – какие-то
Дефектные люди!
И нет счастья лучшего,
Чем стать человеком…
А какими нас рисуют?
Несуразность века:
Своей девке рыбий хвост
Кое-как пришили –
Заячий ещё пришпильте,
Да сивой кобыле!.. -
И хвостом забила гневно,
Но угомонилась –
Говорит: - Хотя одна
История случилась…

       Света Чмут. (http://www.proza.ru/avtor/anarhihist2)


                I

- Обратите внимание. Перед вами уникальный образец островитянского искусства. Картина, должно быть, изображает некий священный ритуал человека и божества. Народ труатенов,  поклонявшийся морским духам, верил, что всем обязан этим мистическим существам. Некоторые произведения искусства этого народа созданы по весьма необычной технологии. Учёные приходят к выводу, что их изготавливали под водой. Вот, например, эта скульптура дельфина была выращена из живой коралловой колонии на глубине не менее двадцати метров. Наверняка подводным садовникам было нелегко ежедневно нырять к месту «озеленительных работ». Хотя сами труатены утверждают, что это подарки их водного божества. Так или иначе…
  Экскурсовод повела группу дальше, а Эрик остановился перед первой картиной. Та представляла собой тонкий пласт слоистого песчаника, изукрашенный мелкой мозаикой и покрытый сверху прозрачным лаком. Уткнувшись носом в стекло витража, Эрик жалел, что не прихватил увеличительного стекла. Мозаика, похоже, состояла из крошечных разноцветных полипов и губок. Изображала же она, и довольно мастерски, две фигуры, взявшись за руки, болтающиеся в воде. Первая была типичным темнокожим островитянином, а вторая имела длинный изогнутый хвост и плавники, но человеческие руки и голову. Должно быть, это и было то самое морское божество. Прямо над купающимися висела огромная полная луна, а края «полотна» покрывал узор из бесчисленных разноцветных извилистых линий.
- Да, -  вздохнул Эрик, направляя на картину фотоаппарат, - умели когда-то создавать шедевры.
  Эрик был художником-маринистом, приехавшим сюда два года назад в поисках вдохновения. Некогда картины молодого живописца пользовались спросом, но к двадцати трём годам его талант, похоже, себя изжил. Всё меньше людей привлекали его парусники, закаты над морем, яхтовые причалы и загрязнённые бухты, призывающие беречь природу. Эрик подозревал, что отчасти этому упадку способствует его ленивый агент, давно поглядывающий на толстосумов-абстракционистов. Наконец тот заявил, что уходит, и Эрик, дабы не оказаться у разбитого корыта, собрал все свои сбережения и переехал сюда.
  Большая часть островов Западного океана была неисследованными клочками суши, населёнными дикими племенами, а то и вовсе одними чайками. Другие же острова люди Новой эры превратили в дорогие курорты, и порой эти уголки дикости и цивилизации разделялись лишь неширокими полосами воды. Остров Труат представлял собой нечто среднее. Этот небольшой скалистый островок, окружённый рифами, тоже мог бы стать туристическим центром, не будь он таким труднодоступным. Моряки говорили, что плавание вокруг него – занятие для самоубийц. В лабиринте подводных и надводных скал, окружённых сложной системой течений, единственным более-менее надёжным транспортом было лёгкое и вёрткое рыбацкое каноэ. Зато любителей подводного плавания здесь ждало настоящее золотое дно. Коралловые рифы и затонувшие корабли, разбившиеся об эти рифы когда-то, представляли собой роскошный подводный сад. Кроме того, проживание на Труате было недорогим, и здесь Эрик, имеющий опыт погружений, смог снова взяться за кисть. Но тут выяснилось, что местных подводными пейзажами не удивишь, а на континент, и даже на другие острова отсюда не наплаваешься. Таким образом, из одного кризиса художник оказался в другом. Тогда он пришёл к выводу, что обязан отыскать тут шедевр, который потряс бы весь художественный мир. Здесь, в этом таинственном и прекрасном уголке, были все шансы найти что-нибудь подходящее. Однако прошло два года, а Эрик так и не поймал свою музу.
  Вернувшись домой из музея, художник положил фотоаппарат на полочку и, поставив мольберт, стал по памяти зарисовывать осевшую в его голове картину. С фигурами в окружении искрящихся волн и луной над ними он справился без особого труда, но вот фоновые узоры, несмотря на всю зрительную память, точно воспроизвести не представлялось возможным. А интуиция художника подсказывала, что они важны. Поэтому, со вздохом отложив кисть, Эрик поплёлся в фотолабораторию.
  Одно из удобств проживания на  Труате состояло в том, что здесь почти ни за что не надо было платить. Каждый, решивший поселиться тут, строил себе дом по своему вкусу – сам, или с помощью потенциальных соседей. Море весьма щедро снабжало поселенцев пищей, а многочисленные ручьи, текущие с заросших джунглями гор – водой. Основным занятием местных жителей, помимо рыболовства, было содержание и показ достопримечательностей заезжим любителям дайвинга и натуралистам, снимающим фильмы о подводном мире. Большинство островитян проживало таким образом на берегах единственной мало-мальски доступной кораблям бухты, объединившись в городок, гордо именующийся Труат-Полисом. Это было слитное общество, основанное на соседской дружбе и родственных связях. Исключение составляли несколько нелюдимых рыбаков, расселившихся вдоль всего побережья, и остатки известного племени труатенов, обитающие в джунглях, иногда выбираясь в город за покупками. Эрик, тоже предпочитавший уединение, построил себе дом среди прибрежных скал, добавил к нему деревянный пирс, с которого мог нырять прямо в подводные коралловые джунгли, оборудовал фотолабораторию, и теперь сдавал в сувенирные лавки Труат-Полиса удачные фотографии и картины, нарисованные с них. Вырученных денег как раз хватало на содержание нехитрого оборудования, и лишь одно утешало художника – что он живёт среди такой красоты и первозданной природы. Однако со временем даже это становилось обыденностью, но пока Эрик не терял надежды найти свой шедевр. Вот сегодня в небольшом музейчике Труат-Полиса он наткнулся на кое-что, чего раньше не замечал. Может быть таинственное  труатенское искусство принесёт ему удачу?
  Фото было готово к вечеру, и когда Эрик, прикрепив его в уголке полотна, снова взялся за работу, уже совсем стемнело. Неяркой лампочке от простенькой общественной энергосети художник предпочитал не доверять, и поэтому, снова отложив работу, вышел на улицу. Солнце зашло, сумерки опускались на море. Кругом было тихо, только волны шелестели у берега. Постояв несколько минут на своём пирсе, Эрик глубоко вдохнул вечерний бриз и не спеша двинулся вдоль побережья. Его не покидало какое-то странное ощущение, похожее на предчувствие.

  Танкер «Мегалит» оставил позади нефтяную платформу, где получил груз, и теперь двигался к континенту. Капитан, стоя у штурвала, всматривался в горизонт. Погода была спокойной, небо ясным, плавание проходило без приключений, однако тревога, засевшая в душе ещё в начале пути, почему-то никак не хотела отпускать. Словно недавно открывшаяся платформа, вместе с грузом своей первой нефти, оставила груз плохого предчувствия.
- Капитан, приближаемся к острову Труат. – подошёл один из помощников.
- Хорошо, - кивнул тот.- Приготовиться к повороту. Обогнём его с юга.
- Ещё вроде бы рано поворачивать.
- Лучше перестраховаться.
- Ладно.
  И тут на мостик влетел ещё один помощник:
- Капитан, утечка!
- Где?
- Не знаю. Всё оборудование барахлит.
- Так пошлите туда ремонтников.
- Они пошли и пропали.
- Как пропали?!
- От них нет ответа.
- Сумасшедший дом! – проворчал капитан, идя к двери.- Держите курс, я сейчас вернусь.
  В трюме всё было спокойно. Шагая между огромных ёмкостей, капитан смотрел по сторонам. Нигде не наблюдалось следов поломки, как впрочем, и следов ремонтной бригады.
- Эй, здесь есть кто-нибудь?!
  Никакого ответа. Только на полу перед ним чернела небольшая лужица.
- Это, что ли, ваша утечка?
  Нигде вокруг по-прежнему не наблюдалось никаких повреждений. Обойдя лужицу, капитан пошёл вдоль маленького чёрного ручейка, вытекающего из-за ближайшей цистерны. Решительно приблизившись, он заглянул за округлый металлический бок и замер.
- О Господи!..

  Кажется, Эрик замечтался. Пока он стоял, глядя на море, последние отсветы заката погасли. Волны, скалы и деревья накрыла непроглядная тьма, только звёзды яркими точками сверкали в небе. Пожалуй, выискивать тропинку домой сейчас было неблагоразумно. Однако художник не растерялся. Он знал, что в шторм это побережье могло стать смертельной ловушкой, как для лодки, так и для путника на суше. Однако сейчас был штиль, крупных хищников, как и бандитов, на Труате не водилось, и бояться было нечего. К тому же за два года проживания здесь Эрик изучил окрестности. Сейчас ему спать не хотелось, и он не торопился домой. Для него это была далеко не первая ночная прогулка.
  Долго ждать не пришлось. Небо снова осветилось на востоке, и над океаном поднялась почти полная луна, осветив весь Труат своим таинственным мистическим сиянием. Сколько раз художник рисовал эту картину… Немного понаблюдав за набирающим силу ночным светилом, он зашагал дальше, туда, где скалистый берег сменялся небольшим пляжем. Искупаться, что ли? Под полной луной, как на той картине. Почувствовать духовное единение с магией океана…
  От романтических мыслей его отвлекло тёмное пятно на белом песке. Присмотревшись, Эрик различил на границе прибоя человеческую фигуру. Она лежала неподвижно, выбросив вперёд руки, а вокруг плескались волны. Неужели жертва кораблекрушения?! Эрик кинулся вперёд. Миниатюрная фигурка, судя по всему, принадлежала женщине, вокруг неё по песку растеклось что-то тёмное. Мысли, одна другой страшнее, роились в голове, когда Эрик, подскочив, плюхнулся прямо в воду и приподнял пострадавшую. Та вся была испачкана какой-то чёрной жижей, волосы превратились в скользкую тряпку, а вода вокруг потеряла блеск.
- Нефть! – он поднёс ладонь к лицу. Потом попытался нащупать пульс у пострадавшей. Её рука была прохладной, и казалась какой-то слишком…плотной, словно в резиновом водолазном костюме.
  Отодвинув пропитанные нефтью волосы, художник невольно замер. Лицо незнакомки не казалось мёртвым, но было в нём что-то необычное. Бледное и узкое, вздёрнутый маленький нос, плотно сжатые губы и гладкая кожа. Глаза, хоть и закрытые, несомненно были огромными и выразительными. Таинственная особа выглядела совсем юной, но как будто не от мира сего.
  «Нашёл время для художественных эпитетов!» - одёрнул себя Эрик и, подхватив пострадавшую под руки, вытащил на берег.
  И в третий раз поражённо застыл – подтянутая фигура незнакомки изящно переходила в длинный хвост. Луна поднялась уже довольно высоко, и прекрасно всё освещала – ошибиться было невозможно.
- Да ведь это же…- шок был посильнее первого. Не то, чтобы художник совсем не верил в чудеса, но подобного не ожидал никак.- «Так, спокойно. Это всё – сон. Насмотрелся на русалок, вот и результат. Точно. Я рисовал картину с фотографии, и наверно уснул за работой. Все детали налицо: ночь, море, полная луна, хотя и не совсем ещё. И морской дух, как же без него-то?»
  Вернул его к реальности тихий звук, похожий  на «мяуканье» дельфина. Эрик глянул вниз. Русалка, которую он от неожиданности выронил, сжалась на песке, повела широкими перепончатыми плавниками по бокам хвоста и снова тихо застонала.
- М-да, простого объяснения не получилось. Но что же мне с тобой делать, «жертва загрязнения окружающей среды»?
  Верить своим глазам было ещё сложновато,  но и оставить на произвол судьбы пострадавшее существо Эрик не мог. Поэтому, собравшись с духом, он поднял русалку на руки и направился обратно к дому.

  Как лечить русалок, художник понятия не имел. Так же, как и поступать с нефтяным отравлением. Всё, что он мог сделать, это отмыть липкую дрянь. Поэтому, набрав ванну воды, он уложил туда пострадавшую и, вооружившись мылом, взялся за дело. Кожа морской девы напоминала дельфинью – толстая, плотная и гладкая. Грудь закрывала большая роговая пластина, от которой по животу, до середины хвоста, тянулся ряд более мелких щитков, как у крокодила. Похоже, дочь морских пучин была также приспособлена для прогулок по суше. Об этом говорили и нижние конечности. Хотя и преобразованные в широкие веерообразные плавники, они имели твёрдые ороговевшие кончики пальцев, выступающие из перепонки. На руках перепонок не было, как и ногтей. Длинные, узкие, изящные на вид ладони были защищены подобным образом и, похоже, прекрасно годились для захвата скользкой рыбы. Ещё одна пара плавничков поменьше, с ажурными краями, расположилась на спине, под лопатками. Вертикальный хвостовой плавник тоже имел пять лучей, но первый из них, почти не соединённый перепонкой, обзавёлся режущими краями и острым кончиком, превратившись в изогнутый кинжал. Глаз художника мимоходом отмечал все эти детали, пока из-под чёрных пятен являлось умелое сочетание первобытной красоты и звериной силы. Талия, не в пример тюленьей, была стройной и спортивной, на руках проступали развитые мускулы. Волосы оказались не такими длинными, как у сказочных сирен, но пышными, хотя подстригались явно тем самым хвостовым лезвием. Цвет они имели необычный, но красивый – розовато-сиреневый с медным проблеском. Небольшие полоски и пятнышки того же цвета виднелись на смуглой спине и «крылышках», покрывая их неброским узором. На боках и нижней стороне плавников кожа светлела, а брюшные щитки были почти белыми. Никаких границ, переходов или швов между «человеческой» и «рыбьей» половинами не наблюдалось. Дышала русалка, как человек, и наибольшей неожиданностью оказались пять пар небольших щелей, похожих на жабры акулы, расположившихся на середине хвоста, ближе к основанию. В отличие от той же акулы, они стояли реже и закрывались более плотными клапанами.
- Ничего себе – амфибия! – Эрик поспешно выпустил из ванны грязную воду и, взяв вёдра, натаскал из моря свежей.
  Жабры тут же пришли в действие. Клапаны начали поочерёдно открываться в такт лёгким волнообразным движениям хвоста. В них тоже обнаружилась нефть, и художник нахмурился. В этой ситуации он помочь не мог. Поэтому, уложив подопечную поудобней, он пристроил ей под голову надувной круг, чтобы она могла дышать воздухом. А немного подумав, достал аптечку и сделал русалке укол антибиотика.
- Вот так,- притащив в ванную кресло, Эрик сел на него и тоже вздохнул.- Надеюсь, это поможет.

  Ночью, в глухой предрассветный час, в Труат-Полис вошёл человек. Он, неторопливой размашистой походкой, шагал по дороге, ведущей от гор. На нём был длинный брезентовый плащ и широкополая шляпа. Выйдя на площадь, незнакомец остановился перед небольшой католической церквушкой городка. Осмотрев её оценивающим взглядом, он повернулся к музею. Подобно большинству местных магазинов, тот представлял собой расширенный жилой дом с несколькими комнатами, отведёнными под общественное заведение. Вывеска перед входом сообщала о новинке – выставке труатенского искусства. Подойдя, странник решительно постучал в дверь. Через некоторое время на пороге появился заспанный хозяин.
- Кого несёт в такое время?! – недовольно уставился он на незнакомца.
- Я только что прибыл в ваш город, и ищу, где остановиться.
- Это не ко мне. Это к тем, кто сдаёт комнаты. А здесь – музей.
- Ваш музей как нельзя лучше подойдёт для моей миссии.
- Вы миссионер?
- Да,- подумав, кивнул незнакомец.- А вы сами не подозреваете, какие ценные реликвии храните. Я хочу рассказать людям больше о богах моря. Думаю, скоро ваш музей станет популярнее. А это для начала.- Он извлёк из кармана пачку денег.
- Ладно, заходите, - смягчил тон хозяин.- Но предупреждаю – гостиничных апартаментов тут нет.
- Я вас не стесню,- улыбнулся незнакомец, заходя в дом.

       продолжение тут - http://www.proza.ru/2010/09/24/69