Ошибка. Исповедь самоубийцы
Людей, считающих суицид панацеей - немало. У каждого из них на то свои причины. Нам удобнее думать, что у них серьезные психические проблемы. В большинстве случаев это так и есть. Но иногда бывает иначе. Поэтому, посмотрите вокруг, возможно кто-то нуждается в Вашей помощи и поддержке. Не думайте, что его проблемы смехотворны, не отмахивайтесь от него и не отделывайтесь общими фразами. Не сдавайтесь. Придет момент, и Вы станете тем единственным лучиком надежды, который ему так необходим. Возможно, именно Вам удастся его спасти…
Кровь? Кругом кровь и содержимое моего желудка, все стало багряным, даже потолок. Глаза застилает туман, и жизнь уже не кажется такой важной, как казалась вчера. Как это произошло, я не знаю. Все становится второстепенным и даже смешным и наивным. Как легко! Словно птицей паришь над простором океана, свободно, просто. Почему я не поняла этого раньше? Но как это жестоко!
Когда кидаешься туда, откуда нет пути назад, никогда не думаешь о том, что считается дорогим и близким. И только спустя ровно полсекунды осознаешь, ты - ничтожество. И начинаешь ненавидеть себя. Ненавидеть так, что еще больше пытаешься оправдать свой поступок, зная, что ничего уже не исправить. Острая боль пронзает сердце, а ведь все было так чудесно. Казалось, что теперь будет только ощущение радости, в которую не веришь.
Я помню, как мы с папой пошли в парк. Был какой-то праздник, кругом играла музыка, и нарядно одетые люди смеялись и ели мороженое. Мне было лет пять, мама подарила мне ярко-красное платье с бархатной клетчатой вставкой - такое красивое, что дух захватывало. Папа и я долго ходили по парку, катались на аттракционах, и я впервые попробовала сахарную вату! Я думала, что такого не может быть, я захлебывалась от восторга, поедая это чудо маленькими порциями, и не верила, что такое вообще возможно.
...Вдруг меня вернуло в реальность. Все перевернулось и оказалось, что умереть тяжелее, чем жить. Я уже не вижу окружающий мир, теперь это - кровь. Кроваво-красное сознание, словно часы с кукушкой отбивает каждую секунду мучительного существования, не давая забыться. До нирваны также далеко как до телефона. Теперь мне страшно…
Моя самая обычная жизнь, над которой я хотела посмеяться, теперь сама смеялась мне в лицо, неистово, нагло. И никого рядом. А вчера я хотела, чтобы все исчезли с лица земли. А теперь исчезала я. Исчезала как снег апреля, который тает, лишь касаясь земли… Нежеланный гость, такой чужой в это буйство весны.
Пространство сбилось куда-то в угол, а время и вовсе перестало существовать. Мне трудно думать, трудно двигаться, невозможно больно умирать и катастрофически нереально жить. Все запуталось как клубок шерсти, с которым поиграл котенок. Все должно было быть не так. Как истинный математик, я рассчитала ВСЕ, задача и ее решение должны были подходить друг другу как пара дорогих сапог к элегантной шубе из опоссума. Но что-то сломалось в моем четко отлаженном механизме. Я не учла одного…я не рассчитывала обнаружить, что так сильно любила жизнь…
Вероятно, я готовилась к ЭТОМУ, готовилась давно. Сначала это было дурацкой детской мыслью о героизме. Меня кто-то крепко обидел в школе, а поскольку ничего страшнее и мстительней смерти я не знала, то подумала, что, предав себя в ее объятья, я буду отомщена и зачислена в герои. Обо мне будут лить слезы и сокрушаться всю жизнь… Но коль скоро детские обиды забываются по приходу первой любви, то и ЭТО отошло на второй план.
И вот мне уже семнадцать. Самая неопытная и застенчивая из своих подруг, я боготворила Его, и, обычное желание затащить меня в постель, воспринимала как особое чувство. Я дарила ему все свои секреты, затаив дыхание, ловила взгляд его голубых глаз и все прощала. Как-то я пришла на свидание чуть раньше срока. Пытаясь унять бешеный ритм сердца, я села на лавочку, скрываемую от мира симпатичной молодой березкой. Я услышала его смех, но кое-что помешало мне ринуться к нему. Я слышала свой голос. Голос, который в заискивающих интонаций рассказывал о своей жизни всю подноготную тому, которому я верила, пожалуй, больше, чем себе. В один из наших задушевных разговоров, как раз тогда, когда мне было очень тяжело, я открылась ему полностью. Как никому и никогда. Я и не знала, что у него был диктофон, в то время вещь редкая и дорогая. Все слушали то, что принадлежало лишь ему, слушали и заходились от смеха, пошловато комментируя каждое мое слово…
ЭТО снова заняло все мои мысли. Явилось в форме коротенького письма, переписанного сотни раз. Письма, где я все прощала, но уходила, не в силах переступить свою гордость… Высокопарно и неестественно…
Но горесть первой любви сменяет любовь вторая…, взросление и новые интересы…
Мне - двадцать два. Я закончила институт, похудела на семь килограмм, превратилась в блондинку с доберманом и подержанной малолитражкой. Казалось, что высоты "трагедийного звучания" уже достигнуты и мне стоит лишь снисходительно принимать довольно частые комплименты.
Но, увы, все не так просто в этом мире. Устроиться на нормальную работу стоило мне двух лет жизни и гастрита. Но я все-таки смогла. Не знаю, каким образом я очутилась в том крупном Холдинге. Делопроизводства я толком не знала, мудрость ведения переговоров была для меня тайной за семью печатями. Полученная мною специальность была моей жизнью, но тут бы пригодилась вряд ли, но я рассчитывала отдать Холдингу все, что знала и умела ,тем более, что заработную плату мне назначили неоправданно высокую для новичка. Но проявить себя в деле мне не пришлось. В один день я отчего-то задержалась, мой начальник тоже... Вот тогда-то мне и дали понять, за что, собственно, мне платят такие деньги, "пока авансом"...
В тот вечер я впервые напилась. Я мешала водку с "Пепси" и ревела белугой. Мои родители были откровенно напуганы, но изо всех утешали, как могли. Все закончилось провалами в памяти, ужасной головной болью, увольнением с работы с мерзкой отметкой в трудовой книжке и новыми мыслями об ЭТОМ. Пока роль ЭТОГО играл алкоголь. Все равно какой, все равно сколько, лишь бы стало легко и просто совершить ЭТО. Но рядом были друзья, и через год все закончилось. Мне предстояла поездка в Америку. Двадцать пять лет, а на лице уже появились тонкие паутинки морщинок…
Америка встретила меня "голливудской улыбкой" Мисс Эммы, представителя фирмы, взявшейся опекать нашу группу. Девушка была мастером своего дела, и буквально через десять минут мы, счастливые и чуть одуревшие от 12-и часового перелета, уже сидели в сверкающем серебристом автобусе, со своим багажом, минеральной водой, которую нам раздобыла предусмотрительная мисс, и массой впечатлений. День был солнечный и жаркий, синева неба резала глаза, а яркие как попугайчики витрины так и заманивали в свои сети. Мы, довольно взрослые люди, позабыли о приличиях и вели себя словно детишки, получившие в подарок неведомую доселе игрушку. В отель мы прибыли минут через сорок, мисс Эмма собрала нас в кружок в роскошном вестибюле и поведала о том, что же нас собственно ждет. Программа была более чем насыщенной, предстояла интересная конференция, много поездок, встреч, экскурсии. Чего ещё желать?
В нашей группу я как-то сразу стало чем-то вроде "старосты". На меня возлагались обязанности казначея, переводчика, и проч. Меня это нисколько не смущало, даже нравилось. Этакая важная птица. Но вскоре мне пришлось поплатиться за мою активность. Наши деньги и документы я хранила в маленьком переносном сейфе, с которым, как будто, не расставалась ни на минуту. Однажды вечером кто-то из группы позвонил в отель из автомата в городе, сбивчиво объяснил, что у него возникли проблемы с полицейским, что-то они друг друга не поняли (еще бы, подумала я тогда, ты же по-английски дай Бог пять фраз знаешь), словом он просил меня приехать и помочь. Я, разумеется, не отказала. пока мы разбирались (а дело не стоило и выеденного яйца, но не в этом суть), упомянутый мною выше сейф таинственно исчез из номера (да, в этот раз я совершенно о нем забыла). Документы потом нашлись. А вот деньги.... Я пыталась сказать, что меня и в номере-то не было, но парень, ради которого я кинулась в город, куда-то ушел, и подтвердить мой рассказ было некому. Люди требовали назад свои деньги. Никогда не забуду обращенные на меня полные презрения и ненависти взгляды... Словно я убила невинных младенцев.
Концовкой этой истории оказался позорный отъезд из страны, в одиночестве, в тот же день. я даже не поинтересовалась, почему за столь кошмарный поступок (если уж все так уверены, что он имел место быть), меня не посадили в тюрьму или не оштрафовали, или... Впрочем, это уже не имело значения.
По возвращении в Москву, я снова начала пить. Не просто пить, а, грубо говоря, нажираться так, что порой не понимала, как, когда, где и зачем я оказывалась в том или ином месте. Даже и не могу сказать, сколько все это действо продолжалось. Пьющему человеку сложно отличить день от ночи или зиму от лета. Ему все равно, что происходит в мире, в городе, где он живет, да что там говорить, его собственная квартира его мало беспокоит. Меня моя уж точно не волновала. Только собака иногда возвращала меня к действительности, её же надо выводить гулять. Можно назвать это малодушием, слабостью, да как угодно. Можно за чашечкой кофе рассуждать, что так жить нельзя, что так опустится – это же кошмар… Так делали мои «подруги», первое время заходившие почитать мне нотации и с чувством выполненного долга уходящие прочь к любимым делам, верным мужьям, модным магазинам… Ну а я гнала мысли об ЭТОМ, я их боялась. А потому просто пила, думая, что, в конце концов, ЭТО случится само собой.
Закончилось всё уж совсем скверно. Я как-то возвращалась домой, не помню откуда и когда, и, проходя в свой подъезд, как всегда наводненный тусовками всех возрастов, я заметила одного парня, так разительно отличавшегося от всего этого пиво - вино - водочного сборища. Он стоял вдалеке и просто курил. Даже, кажется, окликнул меня. Тут я его и вспомнила, он же живет в моем подъезде, мы с ним в детстве играли, помню, в «казаки-разбойники» и «съедобное-несъедобное». Чудно даже теперь. Мне вдруг стало стыдно. Волосы, давно не крашенные, повисли спутанными желто-коричнево-черными прядями на плечах, под глазами – круги. Все тело, наверное, пропиталось смесью «ароматов» алкоголя и дешевых сигарет, джинсы протертыми пузырями висят на коленках, замызганная кофта – черная в белый катышек, вообще описанию не поддавалась. Я давно махнула на себя рукой, но в тот миг почему-то горько пожалела об этом. Но он, казалось, ничего не замечал. Он не спрашивал, правда, как мои дела, это-то было более чем очевидно, но мы премило поболтали о том, о сем. Потом он просто тихо предложил мне как-нибудь встретиться. Вот это было уже совсем непонятно. Конечно, свои мозги я наполовину пропила, но здравого смысла все-таки хватило, чтобы понять, что ни с какой стороны я не могла его привлечь. Но я решила не терзаться и ответила согласием, зная, что этого не произойдет никогда. Правда, осознать это было горько.
Я рассердилась на него, я ведь так уже привыкла ни о чем не думать, ни о чем не сожалеть, не обращать внимания на брезгливость, сквозившую во взглядах окружающих, а главное, я строго-настрого запретила себе вспоминать себя ту, полную надежд и стремлений, красивую, молодую, целеустремленную. Но встреча с этим парнем все перевернула. Мысли одолевали меня, заставляли нервничать, я начала вспоминать, мечтать даже, прости Господи! Это уже было слишком. Я откупорила бутылку пива зажигалкой. Если бы вы знали, как долго я училась этому. И как была горда, когда освоила эту науку. Ловко подсекая зажигалкой крышку, я с громким хлопком отправляла ее прочь от бутылки! Мне даже завидовали.… Но не в этом дело. Хотя нет.… Ведь именно это больше всего выбило меня из колеи. Я подумала, что когда-то я гордилась красным дипломом, успехами в работе, прочтением новой книги, освоением экзотической кухни… А теперь! Бутылку с пивом она заправски открывает, посмотрите на нее! И хотя пить мне вдруг расхотелось, я все-таки почти залпом отправила содержимое запотевшей бутылки в желудок. Привычного ощущения не ощущалось. Я закурила, оглядываясь по сторонам. Странно, на улице вроде как ясная погода, а в кухне – пасмурно. Тут до меня дошло, что окна я не мыла уже…даже не помню сколько. Шторы, когда-то белоснежные, серыми тряпками сиротливо свисали с пыльного карниза. Подоконник, устланный какими-то старыми желтыми газетами, уже тысячу лет не видел цветов. А пол… Случилось странное – я взяла в руки тряпку и стала убираться. Чтобы не загружать вас нудными деталями, скажу только, что на уборку мне потребовалось пять долгих дней. Пять! Но зато по окончании оной, моя квартира вновь приобрела уютный вид. Я же оставалась все такой же замухрышкой. И все также пила (в перерывах между мытьем полов и стиранием пыли). Я исправно выходила на работу – на рынок, где давно трудилась дворником за жалкие копейки да бесплатную выпивку. Вечерами, когда рынок закрывался, и все заканчивали работу, мы заходили в какую-нибудь палатку, раскладывали провиант – остатки непроданных салатов, завядшие помидоры, куриные ножки и дешевую водку, конечно. Ели, пили. А я рассказывала «байки», как считали мои «коллеги», про институт, про Америку, про конференции и презентации, про «жизнь замечательных людей», тщательно избегая думать о том, что я была неотъемлемой частью этого когда-то.
На рынке я подружилась с одной женщиной, сложно было сказать, сколько ей лет, так плохо она выглядела (уж кто бы говорил!). Она никогда ни на что не жаловалась, не говорила о себе, зато заботилась обо всех. Для каждого находила ласковое слово, утешала. За внешней неприглядностью скрывалась чуткая, порядочная и очень образованная женщина. Мы как-то разговорились. Вся ее семья погибла при землетрясении, она перебралась в Москву. Имея два высших образования, она, все же не без труда, устроилась работать в какой-то НИИ. В Москве жили знакомые, первое время она обитала у них. Но потом НИИ закрыли, родственникам не хотелось держать у себя приживалку, да она и сама бы не смогла так, вернуться было некуда, словом, она собрала свои вещи и перебралась в гостиницу при рынке, устроилась на работу, вот и весь сказ. История банальная, не новая, сколько их таких. Я не раз, еще в «той» жизни, слыша нечто подобное, отмахивалась от рассказчика, как от назойливой мухи. Мне это было неинтересно, не нужно, не важно. Теперь все было по-другому.
Я сидела рядом с этой женщиной, смотрела на чудом уцелевшие фотографии ее детей, мужа, я плакала вместе с ней. Я не раз приглашала ее в гости, но она вежливо, но твердо отказывалась. Она никогда не одобряла моих «пьянок», сердилась на меня, но я только весело смеялась и говорила, что «хуже водки лучше нету». Она только головой качала. Наверное, она считала, что у меня нет причин так опуститься. Я же считала иначе.
В скором времени тот парень все же позвонил. А потом еще, и еще. Нужно ли говорить, что он дал мне новый толчок к нормальной жизни! Не тратя времени на подробности, скажу, что почти перестала пить, сменила работу дворника сначала на продавца на рынке, потом - в магазине, пошла на курсы. И стала похожа не себя, прежнюю, ухоженную и аккуратную. Удивительная метаморфоза! А с тем парнем мы стали жить вместе. В моей квартире. Когда мы съехались, я уже снова была жизнерадостной зеленоглазой блондинкой, абсолютно непьющей, работала в туристической фирме и была безумно влюблена!
Однажды, 31 декабря, мы решили поженииться. Не скажу, что свадьба была пышной, но она была прекрасной! Море цветов посреди зимы, мои новые знакомые и коллеги, а также старые подруги, которым я, счастливая теперь, все простила! Женщина с рынка придти отказалась. Причины она не объяснила. Моя былая уверенность почти вернулась ко мне, и всем я была обязана мужу! Дни сменяли друг друга, а улыбка не сходила с моего лица! Мне казалось, что только теперь я обрела себя, что все только начинается. Стиралось из памяти все то, чем я жила долгое время. Сидя на заново отремонтированной кухне, мы даже смеялись над моим алкогольным прошлым. И мне казалось, что мысли об ЭТОМ больше не будет. И как всегда я ошиблась!
Мы с мужем накупили кучу всяких нужных (и ненужных вещей), обзавелись новой машиной, подоконники во всех комнатах снова были уставлены цветами. Да, забыла сказать, во время очередного экономического кризиса, когда все переменилось буквально за ночь, многие потеряли работу, мой муж был одним из них. А меня это как-то и не коснулось. Мне все это чудесным образом сыграло на руку. Так что теперь работала только я, а муж проводил все время у компьютера, который он так любил. Иногда я заводила разговоры о работе, но он лишь сердито отвечал, что меньше, чем за 500 долларов с постели не встанет. Он - гений своего дела и не намерен унижаться, обивая пороги фирм в поисках места. Ему позвонят, говорил он, его еще будут упрашивать придти на работу, а он выберет лучшее. Странно, но я ему верила.
Когда я болтала со своей подругой с рынка, она не разделяла моего восторга. Она знала и жизнь, и ее изнанку. И вскоре я просто перестала ее навещать. Мне надоел ее пессимизм и вечное выражение тревоги в глазах. Я была счастлива, я так решила и успокоилась на этом. А потом муж стал настаивать на ребенке. Да я и сама хотела, но поскольку работала только я, меня одолевали сомнения, что я вытяну. Надо сказать, что моего непризнанного гения-мужа, звонками по-прежнему не осаждали. А ведь прошло уже два года… И все же ему удалось настоять на своем. Я забеременела. Мы вместе, мы счастливы, у нас есть все, что нужно! А теперь еще и маленький человечек, растущий внутри меня. Скромное торжество по этому поводу прошло в уютном итальянском ресторане. Изысканно, но в тоже время, так по-домашнему. Мы уже собирались уходить, как к нам подошла девушка. Сногсшибательная! Длинные русые волосы, огромные синие глаза, ноги неимоверной длины. Я как-то сразу почувствовала себя гадким утенком. Муж улыбнулся ей и пригласил за столик. Она оказалось его давней знакомой, они вместе работали. Девушка не сводила с него глаз, на меня внимания почти не обращала. Не скажу, что мне это понравилось, но я промолчала. Однако вечер был испорчен. Домой я вернулась в скверном настроении, долго торчала в ванной, а, придя в комнату, увидела, как мой муж торопливо кладет телефонную трубку на рычаг. Я промолчала вновь.
Дальше все развивалось по классической схеме. Живот мой рос как на дрожжах, состояние ухудшалось – токсикоз не переставал меня мучить, все чаще приходилось оставаться дома, на работе относились к этому с пониманием, но без энтузиазма, а потом и вовсе вежливо предложили уйти в отпуск. Но я-то знала, что в этой фирме нет такой практике, а значит – я потеряла работу. Деньги у нас, конечно, были. Я много откладывала, но теперь их придется тратить! А когда родиться ребенок?! Боже мой, на меня навалилась тоска и отчаяние. Муж все чаще исчезал из дома, мотивируя это тем, что он ищет работу. А как-то он пришел и попросил денег, из тех, которые мы копили. Я держала деньги в банке, вопреки отговоркам моих друзей. К банкам еще не привыкли, отдавать свои кровные сбережения кому-то на хранение было не принято, но я даже после кризиса не изменила решения. Банк был надежным, государственным, условия – выгодными. Почему бы и нет? Разумеется, на просьбу мужа я ответила согласием, предварительно выяснив, на что и сколько ему требуется. Он сказал, что устроился на работу, что ему нужен новый костюм, мобильный телефон и прочее… Как я могла отказать?! Странно было только, что о поступлении на работу он упомянул, лишь когда потребовались деньги.... Но я опять промолчала, нет, я, помнится, завизжала от восторга, услышав о новой работе. Теперь нам боятся нечего. И малыш будет обеспечен. Месяц спустя у нас появился домашний кинотеатр, новый компьютер, и новая мебель для гостиной. Все это было абсолютно не нужно, но муж так гордился, что сам это приобрел, что я только улыбалась, глядя на него. Он так хорошо выглядел, одет "с иголочки", мне же с моим животом на некоторое время о моде пришлось забыть.
Потом пришло время покупать кроватку и все необходимое для малыша. На машине я теперь сама не ездила, муж полностью ее оккупировал, да еще и переоформил на себя, когда пришло время. Я не возражала, мне она пока не нужна, а понадобиться – буду ездить по доверенности, какие проблемы? Я решила поехать своим ходом. Для начала – в банк. А потом уж посмотрим. В голове я набросала себе примерный маршрут, пока оформляла бумаги. Глубоким же было мое удивление, когда мне сказали, что требуемую сумму мне выдать не могут, ввиду недостаточности средств. На счету оставалось ничтожно малое количество денег. Прямо скажем - почти ничего.
Я позвонила мужу, мобильный был отключен. Я позвонила ему на работу, но мне ответили, что такой человек у них не работает и никогда не работал. А спустя три дня мне позвонила девушка. Голос я узнала сразу, он принадлежал той сногсшибательной из ресторана... Дальше все было до банального просто. Муж пытался сказать, что я все не так поняла, и т.д., и т.п. Но я уже знала - он не работал, он обманывал меня с ней и тратил наши деньги, мои деньги, в сущности. Все поплыло перед глазами, мне не хватало воздуха, и я выбежала на улицу.
День был пасмурный, темный, лил дождь, да и слезы застилали мне глаза, поэтому я не заметила, как стремительно летит на меня автомобиль. Я попыталась отскочить назад к тротуару, поскользнулась, и… больше я ничего не помню. Очнулась в больнице, живая, хоть и вся переломанная, но это было уже не важно.
Ребенка я потеряла. Это была бы девочка. Так почему я не умерла тогда? Все кончено и так. Я не хотела, не могла жить! В довершение всего мой муж, защищая свою шкуру, всем и каждому рассказывал, что я страдаю тяжелейшей депрессией, что я все жизнь живу с мыслью о суициде, что он не раз уже видел меня то с бритвой, то с таблетками, а теперь вот я под машину кинулась и убила нашего ребенка! А я потеряла любовь, ребенка, себя… Я вроде как уже умерла. И тогда я приняла решение. Теперь мне не будет страшно. И ничто меня не удержит.
Конечно, я помнила, что согласно христианской религии, Господь не очень-то милостив к самоубийцам, мягко говоря, но… и это меня не останавливало. Поздно, все поздно. Я вернулась домой после больницы и заперла дверь. На все замки. Достала из сумки направление на прием к неврологу (врачи рекомендовали посетить), и, чиркнув спичкой, подожгла его. Потом я была готова. Под рукой не оказалось ничего подходящего, кроме *** (в интересах тех, кто читает эти строки, я не назову то, что должно будет убить меня).
Теперь вы все поймете, что сделали со мной. Вы никогда не избавитесь от чувства вины. Я вам устрою ад на земле. Мне вдруг стало неожиданно хорошо, и даже мелькнула мысль о помешательстве. А вдруг я и правда лишилась рассудка? Но какое это имеет значение? Нет никого, кто мог бы объяснить мне хоть что-нибудь. Я удобно устроилась на диване и…
Я все сделала правильно, я не хотела, чтобы меня спасли, да и кто бы стал? У меня никого нет. Через некоторое время перед глазами все поплыло, и я упала на пол. Вся моя жизнь в считанные секунды прошла у меня перед глазами, и я еще раз убедилась в том, что поступаю верно. Но вдруг, сквозь туман, стали приходить другие мысли, быстро… назойливо… У меня была ЖИЗНЬ! Я ошибалась, я была слабой, но я ЖИЛА! Я могла все изменить, я могла что-то сделать. Сколько раз я падала, но я ведь вставала! Как я могла? Ведь жизнь дала мне так много. Я бы снова встала. Зачем? Зачем? Мне хочется кричать, но из груди вырывается хрип. Я слишком слаба, глаза закрываются сами собой. Меня снова стошнило. Я лежу в луже собственной рвоты и крови.
Зазвонил телефон, я едва его слышу. Сработал автоответчик. Кажется, звонит моя знакомая с рынка. «Доченька, - кричала она в трубку, - что-то случилось? Я чувствую.
Позвони мне, обязательно, сразу же, позвони, я очень жду, позвони. Мой номер…» …Все перевернулось и оказалось, что умереть тяжелее, чем жить.
Я уже не вижу окружающий мир, теперь это - боль. Сознание, словно часы с кукушкой отбивает каждую секунду мучительного существования, не давая забыться. Теперь мне страшно… Мне очень страшно.
Моя самая обычная жизнь, над которой я хотела посмеяться, теперь сама смеялась мне в лицо, неистово, нагло. И никого рядом. А вчера я хотела, чтобы все исчезли с лица земли. А теперь исчезала я. Исчезала как снег апреля, который тает, лишь касаясь земли… Нежеланный гость, такой чужой в это буйство весны.
Пространство сбилось куда-то в угол, а время и вовсе перестало существовать. Мне трудно думать, трудно двигаться, невозможно больно умирать и я уже не буду жить. Все запуталось как клубок шерсти, с которым поиграл котенок. Все должно было быть не так. Я рассчитала ВСЕ, задача и ее решение должны были подходить друг другу как пара дорогих сапог к элегантной шубе из опоссума. Но что-то сломалось в моем четко отлаженном механизме.
Я не учла одного… я не рассчитывала обнаружить, что так сильно любила жизнь…
И из всех моих ошибок, эту уже не исправишь…
2001-2003гг.
Свидетельство о публикации №210092201509
За сим желаю Вам всегда Мудрости!))
С нижайшим поклоном и глубоким уважением,
Стивен Тарно 29.09.2010 13:07 Заявить о нарушении