Кобел Саня, гениальная уголовница

Рассказ из сборника "Железный Феликс, резчие по мылу"
 
О новом материале для лепки, именуемом - пластика,  Железный Феликс, резчик по мылу,    узнал в  начале семидесятых годов (тогда он работал «инженером по игрушкам») из журнала «Техника – молодёжи». Журналы подобного рода, из которых  можно было бы извлечь нечто полезное для себя (прежде всего, речь шла, конечно,  о материальной пользе, поскольку так называемым духовным богатством парень  владел уже давно, и в избытке), Феликс листал регулярно, посещая городскую библиотеку почти ежедневно, после работы, в свободное от секса с Никой время.
Из пластики, говорилось в статье, можно лепить не только различные детали моделей судов и самолётов, а именно – пушки, пропеллеры,  но  и лётчиков, и матросов, и даже адмиралов флота.
«И макеты игрушек – тоже»,  - мелькнуло в голове у Феликса.
Тут же в статье  приводилась технология, позволяющая придать вылепленным изделиям твёрдость керамики.  Предмет   следовало опустить в кипящую воду и проварить несколько минут, в зависимости от толщины изделия.
Потратив пять рублей (не так уж мало – дневной заработок!), Феликс приобрёл коробку «Пластики», вылепил несколько чёртиков  и ангелочков, а также – для хохмы – модель фаллоса в натуральную величину и, несмотря на бурные протесты Ники («я уже никогда не буду варить в этой кастрюле!» - бушевала она),  принялся их кипятить.

Но, как и все подобные технологии, этот способ ни к чёрту не годился. Не только мягкотелые ангелочки, но и бесенята, которым вроде бы мягкотелость ни к лицу, ни даже фаллос - не желали становиться  керамически твёрдыми. Просто-таки рассыпались в руках.
Так очередной эксперимент – особенно расстроил фаллос, перспективный товар для сбыта! - не удался. Но Феликс никогда не расстраивался из-за  пустяков. Всё в жизни обязательно когда-нибудь пригодится, был уверен он.
И нужно заметить,  пригодилось.
В один из летних дней 1986-го  года, когда Железный Феликс вовсю торговал своей бижутерией на Новом рынке Одессы, как всегда в плотном кольце девочек, девушек и женщин, он заметил в ушах одной из них необычные разноцветные клипсы. Ничего подобного Феликс никогда раньше не видел. Это были миниатюрнейшие букетики полевых цветов, вылепленные с ювелирной тщательностью.
Девушка, на вид ей было лет двадцать пять, мягко говоря, не отличалась красотой, имела нездоровый цвет лица и порченые зубы – но, благодаря столь оригинальным клипсам, привлекала к  себе внимание.
Феликс не удержался и спросил:
- Где вы покупали такую красоту?
На что она рассеянно, не отрывая глаз от планшета с серьгами и бусами, отвечала:
- Я сама это делаю.
- Неужели из пластики? – всё ещё сомневаясь, спросил Феликс.
- Именно.
 Его соображалка     завращалась на повышенных оборотах. И тут же выдала решение.
- А не могли бы мы с вами наладить контакт?
- В каком плане? – улыбнулась незнакомка. – Значит ли это, что я вам понравилась?
«Не столько вы, сколько ваши клипсы», - чуть не ляпнул Феликс.
- Не могли бы ли вы делать нечто подобное для меня?
- Можно это обсудить, - открытый в улыбке рот не источал благовоние. Одного зубы не хватало, остальные были жёлтыми до черноты. – Приходите в гости.

Оказалось, что Александра («Зовите меня Саня!»)  живёт недалеко от рынка, напротив цирка.

К вечеру следующего дня, прихватив коробку конфет, Феликс отправился  по названному ею адресу.
Квартира под номером «33» находилась на чёрном дворе, над сараями  и дворовым туалетом.
Деревянные ступени держались на чьём-то честном слове, но человек этот    был бесчестным. Терраса, на которую выходила лестница, навевала размышления о бренности бытия.
Дверь была оббита коленкором,  изрезанным бритвой,  грязная вата выпирала из разрезов и также вопила об убогости   жильцов. 
Свежее написанные мелом цифры «33» свидетельствовали о том, что  Феликса очень ждут, и что на его посещение надеются.
На стук открыла Саня. Она оказалась ещё страшнее, чем вчера. Потому что была не при параде. Не в том, как потом выяснилось, единственном платье, в котором она изредка выходила в город.
Сказать, что она была одета, было бы сильным преувеличением. Хотя, и не  совсем раздета.
На ней были мужские сатиновые чёрные трусы до колен и мужская же  затёртая майка непонятного и неприятного цвета. Отвислые груди болтались в майке, как в торбе.  На жилистых ногах  -  верный признак пристрастия к алкоголю - дырявые носки.  Отсутствовали тапочки.  Которые очень не помешали бы, если учесть плачевное   состояние деревянного пола.
Жилистые  руки  и плечи Сани были украшены несколькими наколками. В те годы наколки являлись  привилегией уголовного мира, - элита  общества эту блатную моду ещё не переняла.
Кроме того, на обоих подлокотниках  девушки было несколько поперечных шрамов от ножа  или бритвы. Феликс уже не раз видел подобные шрамы на руках  отпетых уголовников.  И знал, как они появляются.
Когда два зэка или две зэчки  решают «выяснить отношения», то без поножовщины, как правило, не обходится.  Враги  -  в боевой стойке, лицом  к лицу, поливают друг друга отборным матом, доводят себя до исступления. У каждого в руке – острый нож или заточка.  Дело приближается к развязке. И тут один из них, желая доказать, что не боится пролить кровь и «замочить» соперника, начинает быстрыми движениями резать себе руку.
Кровь плещет из вен,  зрители кидаются на помощь. И хорошо – а то ведь и до убийства могло бы дойти!
Врачи медчасти, чертыхаясь, зашивают вены. Местный наркоз дают лишь для видимости, а то и вообще без наркоза. Несколько  перевязок – и всё заживает до следующей поножовщины.
Но есть в женских зонах и другой повод для вскрытия вен – неразделённая любовь. У зэчек с зэчками,  у «Мишек» с «Машками»  она, порой, такая страстная, что в случае измены  партнёрша может не только вены вскрыть, но и с жизнью своей загубленной покончить.
И совсем  не исключено, что эту Саню в мужской маечке (но было ли имя подлинным?)  могли в зоне  именовать… Саньком.

От вида этих ужасных шрамов и наколок Железному Феликсу стало не по себе.
Ещё более угнетающее впечатление произвела на него  жилая (пардон!) комната, в которую гость попал сразу же от входной двери, поскольку прихожая в квартире предусмотрена не была.  Трудно  сказать, когда она убиралась, и убиралась ли вообще.  Пустые водочные, винные и пивные бутылки, консервные банки, огрызки хлеба, окурки, клочки газет,  яблочные кочаны, оболочка от сосисок – весь этот хлам замусорил  не только   пол, но и   большой квадратный обшарпанный стол, стоящий посреди комнаты.
Было лето, жара - и мусор этот источал миазмы, несовместимые с жизнью.
Тут открылась противоположная дверь, и  вошёл некий парень. Нет - как бы точнее выразиться, - некий шмендрик, коротконожка, полутораметрового роста. Темечко его наголо обритой головы доходило Сане до плеча. Надо ли уточнять, что он был в одних только чёрных семейных трусах на босу ногу. Несколько успокаивало то, что на нём не было наколок. Но Феликса поразили его уши. Они были странной острой формы, как у летучей мыши, и торчали  перпендикулярно к плоскостям, на которых располагались. И мордочка его была маленькой, как у хорька.
- Знакомьтесь, это мой муж Сеня, - сказала Саня.
- Семён, - важно сказал Сеня, протягивая влажную ладошку.
«Час от часу не легче,  - подумал Феликс. – Парочка, что надо».
Но это было ещё не всё.
Снова открылась дверь, и в комнату вошла… Смерть.
Тощая безгрудая шпала с нечесаными патлами жиденьких волос.  Жёлтое лицо с крапинками оспы, жёлтые, торчащие во все стороны зубы и, опять же, наколки. Надо ли уточнять, что это чудовище также было облечено в мужскую майку и чёрные трусы?
- Знакомьтесь, моя подруга Оля, - сказала  Саня. – Извините, она в таком виде.  Впрочем, как сказать. Мы прикинули на себя кое-что, всё же - гостя ждали. Обычно же мы ходим дома в неглиже.
Феликс в этом даже не сомневался. Он понял, что попал в притон самого низкого пошиба. И  теперь решал, как бы побыстрее ретироваться, не теряя достоинства.
- Феликс пришёл предложить нам работу, - сообщила Саня новость, которую, понятно, они обсуждали последние двадцать четыре часа. Глаза сожителей голодно и хищно блестели. Видно было, что эти трое уже давно   не питались нормально, а о постоянной работе и  постоянном заработке знают только понаслышке.
Смерть заржала, как лошадь, а Семён глубокомысленно заметил:
- Надо это дело обмозговать. Но без бутылки  оно как-то не идёт.
Феликс  пропустил этот прозрачный  намёк мимо ушей. В его планы не входило распивать дешёвое вино с уголовниками. И вообще, он понял, что ошибся адресом.  Что  попал в бандитское логово, откуда нужно поскорее делать ноги.
- Я тут было проходил мимо, - промямлил он, ища, куда бы пристроить коробку конфет.  На столе не было ни квадратного сантиметра свободного места…

И тут взгляд его упал на противоположный край стола, где за пустыми бутылками, арбузными корками и ржавыми банками пряталось…
Чудо!
Такой красоты Феликс не видел никогда в жизни! Изящные тоненькие  веточки, былинки,  листочки.  Крошечные маргаритки, ромашки, лилии, розы, колокольчики. Скомпанованые  из них букетики, с большим вкусом подобранные по форме и цветовой гамме – это была работа большого мастера!
- Вы – делали?
Саня небрежно кивнула головой.
- О, она у нас большая художница,  - проржала  Оля. – А как вам нравятся её картины?
Феликс оглянулся по сторонам. На стене висела дюжина  небольших картин в самодельных деревянных рамах. Он владел достаточными познаниями в живописи, чтобы определить, что полотна эти   написаны  человеком, обладающим искусной рукой, прекрасным вкусом  и недюжинным воображением. Пожалуй, их можно было бы дорого продать. Но троица, очевидно, не занималась этим или не ставила перед собой такую задачу.
-  Писалось ещё до отсидки, когда имелись бабки на масло, - пояснила Саня.
Феликс осторожно взял со стола  один из  миниатюрных букетиков.
- Насколько это прочно?
- А вы бросьте о пол! - сказала Саня.  И сама бросила с размаху.
Букетик, на удивление, не рассыпался.
- Я пробовал работать с пластикой, - пояснил Феликс, - но всё ломалось.
- Секрет надо знать, - солидно заявил Сеня. – Но мы секретов не продаём.
- Кое-кто мог бы и помолчать, - резко оборвала Саня. – Так какое ваше предложение?
Да, Феликс пришёл с готовым предложением.

В то время в моде были чешские бусы из стеклянного «жемчуга» и   броши  из крупных овальных стразов. У Феликса как-то возникла  идея – изготовить серьги, оправляя эти стразы  в серебро, отделывая витой, серебряной с чернью,   нитью и листочками.
Но когда он увидел в ушах Сани ювелирно выполненные  клипсы из пластики, идея эта получила развитие. 
«Если бы тоненькие веточки из  пластики  обладали прочностью керамики, то работа над такими серьгами значительно упростилась бы  - можно было бы обойтись без серебра и пайки».
Он вынул из кармана брошь и попросил карандаш и бумагу.
И тут же набросал три эскиза возможного решения таких серег.
-  Можете выполнить это в материале?
-  Ноу проблем, - сказала Саня, едва взглянув на рисунки. - Я могу и покруче.
Гость уже не сомневался в этом.
- Хорошо, я зайду через полчаса,  смотаюсь в ювелирный.
- Бутылку не забудь, - крикнул вдогонку Сеня. – И закусон какой-нибудь для начала. А то – пустой разговор. Конфетками сыт не будешь.

Феликс принёс четыре броши (в каждой - по три камня различной  величины и формы), две бутылки кагора, хлеб и колбасу. Не в силах смотреть на  голодные глаза своих новых знакомых, он быстренько распрощался, сославшись на неотложные дела.

Как и договаривались, Железный Феликс  пришёл на следующий день к вечеру.  На прибранном столе, на выстиранной  салфеточке со следами былых пятен, лежали рядышком шесть пар крупных серег неописуемой красоты. Огромные «бриллианты» были  оправлены в чёрную ажурную филигрань. Переплетения завитушек складывались в утончённые орнаменты изысканной формы, просто таки шедевры ювелирного искусства. Плетёная финифть была слегка присыпана алюминиевой пудрой, создавая  имитацию старого серебра.
Феликс был потрясён, но постарался не подать виду, дабы не набивать цену.
Троица наблюдала за его реакцией, но явно была разочарована – эффект произвести  не удалось.
Заказчик  сразу же перешёл к делу.
- Сколько вы хотите за каждую пару, за свою работу?
Этот вопрос, конечно же, обсуждался уже многократно, но Санин ответ был неуверенным.
- Скажем так – пять рублей, - и, с неприсущей ей робостью, заглянула в    глаза Феликса.
- Ясно. И сколько их могли бы вы изготавливать за день?
- Пар шесть-семь.
Феликс прикинул, - тридцать пять рублей!  Семьсот-восемьсот в месяц. И это при  том,   что средняя зарплата квалифицированного рабочего и инженера не достигает и двух сотен. Ну и запросы у этой нищеты!
Конечно, она взяла  цифру с потолка. Ответ был дан с таким расчётом, что фраер будет торговаться, и нужно будет уступить. Это ясно. Но стоит ли в данном случае торговаться? Ведь она легко узнает, какую цену он запрашивает за эти  серёжки.
Уже по её наброскам  Феликс составил себе представление, какова может быть цена таким изделиям.  Все остальные серьги, изготовленные им, стоили не так уж дёшево - от шести до десяти рублей. Всё же, ручная работа. 
Но в данном случае был эсклюзив. Не массовка, не ширпотреб, не фуфло,  рассчитанное на непритязательных писюшек.  Но – изделия, как выражались в Одессе, шедевриальные. Товар для  экстра модниц и светских дам, пахнущих роскошными духами. А они за ценой не постоят! 
«Так сколько же можно запросить за такие серьги? Двадцать пять? Ну нет, это круто для  керамики, не всякие серебряные серьги стоят так дорого. Двадцать два? Двадцать? Нет, чтобы не пугать публику, остановимся на девятнадцати рублях. Посмотрим, как будет реагировать толпа».
Услышав Санин ответ, Феликс тут же прикинул в уме возможную прибыль.
«Брошь, в которой три крупных страза диаметром полтора-два сантиметра, стоит шесть рублей. Две броши – это три пары серёг. Итого, себестоимость пары – четыре рубля. Крепёж, крючки в уши – копейки, можно не учитывать. Плюс -  пятёрка за работу. Итого – девять.  Очуметь можно, –  почти червонец   чистой прибыли с пары!  Очень недурно, девушка! Я чувствую, что с вами сработаемся».
- По рукам! – Феликс отсчитал три десятки. По тому, как загорелись их глаза, ясно было, что таких бешеных денег они уже давно не держали в руках.

И – пошло-поехало. Железный Феликс попал в яблочко! Все шесть пар серег – по девятнадцать рублей! – улетели в течение часа!!
Быстренько свернув торговлю,  он кинулся по ювелирным магазинам и универмагам, скупать броши. К сожалению,  в магазинах города их оказалось   не так уж много – менее сотни. За неделю Феликс объехал всю Молдавию, Одесскую, Николаевскую и Херсонскую области. Улов – около трёхсот брошей. Работа на месяц, полтора.  Не густо. Авось, ещё завезут.
Машина по изготовлению «эсклюзива» заработала на полную мощь. Подключились Сеня и Оля. Разминали пластику, замешивали краски.
Вскоре нарастили темп - стали делать по десять пар в день. Но всё равно не хватало – их разбирали мгновенно. Саня  и Феликс рисовали всё новые и новые эскизы, усложняя форму, – фантазией и вкусом их бог не обделил. Ни одна пара серёг не повторяла  другую.
Саня, Сеня и Оля, троица уголовников,   начав с   Фелиной подачи  зарабатывать такие шальные деньги, очень скоро приоделась, прибрала квартиру.
Подкупили в комиссионке кое-какую мебель, повесили занавеси, люстру, оббили дверь новым кожзаменителем.
Феликс был здесь желанным гостем, кормильцем, меценатом. Не знали, куда его посадить, рассыпались бисером благодарственных слов.
Но и для него они были благодетелями, приносящими  неслыханные до сих пор доходы. И – главное - коллегами, художниками.
Людьми они (а Феликс всегда тянулся к новым людям) оказались довольно интересными, бывалыми, битыми, знающими и умеющим рассказать множество интересных житейских историй.
Феликс даже  и  не пытался  выведать у них технологические секреты работы с пластикой. Но как-то само собой получилось, что, ожидая, когда соберут серьги из полуфабрикатов,  он выяснил, что пластику следует не варить в кипятке, а обжигать в духовке при определённой температуре. Что для достижения максимальной пластичности нужно добавлять льняное масло в определённой пропорции. Что окрашивать массу следует типографскими красками. И - самый главный  секрет  – пробовать изделие на излом  допускается    только тогда, когда оно полностью охладилось. В этом и была Фелина ошибка, - ведь он ломал своих ангелочков и чертенят ещё тёпленькими. От того-то и  были они хрупкими.
Иди знай!

В этот месяц Феликс заработал очень много. Вскоре он снял со свободной продажи Санины серьги. Продавал их только по предварительным заказам. Цену на них поднял до тридцати рублей. 
Троица изготовителей пронюхала об этом и также затребовала червончик с пары. Не желая конфликтовать с ними  (хотя это была его идея, а они – лишь исполнители),    Феликс безропотно согласился.
Запас брошей подходили к концу, и Феликс собрался было проехаться по Украине за новой партией.
Но всему приходит конец, как учил нас, евреев, премудрый царь Соломон.

Как-то вечером Саня собралась с духом и сказала довольно жёстко:
- Знаешь, Феликс, мы уже не хотим работать на тебя. Не обижайся, ты хороший парень, но пора и честь знать. Не обижаешься?
Конечно же, Железному Феликсу было очень досадно! Но он уже давно задумывался о несправедливости этого мира.
«Великолепная художница, мастер с искрой Божьей, трудится в поте лица на него, смертного. Зарабатывая при этом вдвое меньше, чем я, презренный торгаш». 
Разумеется, угрызения совести не помешали бы Феликсу и дальше сохранять такое неравное сотрудничество. Но раз уж она сама подняла этот вопрос, обижаться было глупо.
- Ты права, Саня. Попробуйте работать самостоятельно.
- Извини за наглость, Феликс, но мы просили бы тебя помочь нам в этом. Мы знаем, что для получения патента нужно подготовить  кучу бумаг, и что финансовые отделы используют каждую зацепку, чтобы не дать его или затянуть решение.  А дать хорошую взятку мы не в состоянии, да и не знаем, кому.  Услуги юриста также нам не по карману. Но ты всё это уже прошёл, собрал все нужные документы, знаешь, что к чему, с какой стороны к ним надо подходить. А возможно, и имеешь связи в исполкоме. Мы бы на тебя ещё месяц поработали, пусть даже со скидкой,  скажем так, дешевле, по пятёрке. Я думаю, за месяц мне ксивы выправят. Как ты на то?
- Хорошо,  я тебе помогу. – не раздумывая, сказал Феликс. - И без всяких скидок. Всё же ты художница, коллега, как никак.. Грех и  дальше на тебе наживаться.
- Ну, я не считаю, что ты на нас наживался. Идея твоя, ты имел полное право ставить условия. Ты бы  и без нас   заработал. А что мы без тебя?

Через три недели, благодаря связям Феликса и его помощи в подготовке  нужных документов, Саня получила официальное разрешение на предпринимательскую деятельность.
Обмыли это событие в кабаке. Впятером. Саня привела для Феликса подругу – знойную, пышную  брюнетку с волоокими глазами. Очи те многое обещали и этой же ночью выполнили обещанное. Саня оплатила счёт.
Разошлись по-хорошему, остались друзьями.
И с этого момента звезда по имени Александра Савченко стала резко восходить не только на одесском, но  и даже всесоюзном небосклоне.
Не прошло и полгода, как имя это стало известным в кругу артисток, богатых предпринимательниц, начальственных и номенклатурных дам. Изысканные керамические гарнитуры (слово «пластика» Саня вывела из употребления) исполнялись ею только по предварительным заказам, которые  следовало подавать за месяц-два.
Это были ожерелья  и гарнитуры необычайных расцветок и необычайных форм.
Переплетения змей, на теле которых просматривалась каждая микроскопическая чешуйка. 
Летучая мышь с перепончатыми крыльями и острыми коготками на лапках. В глазницах и пасти мыши – искусственные камни, на изломах крыльях блестящий лак и блёстки.
Трёхглавый дракон, разевающий пылающие пасти голов. 
Огромный серебристый скорпион, готовый ужалить золотым хвостом.
Невообразимые по красоте форм и расцветок букеты полевых цветов.
Лилии и орхидеи в переливе оттенков.
И ещё великое многообразие форм в изделиях и эскизах.
Дома мод и даже, как говорила она, Вячеслав Зайцев присылали ей проекты сценических  нарядов, и  Саня  разрабатывала и изготавливала к ним бижутерию. Цена комплекта доходила до трёхсот рублей. А ведь это была всего лишь керамика!
Бывшая уголовница, живущая до этого в страшной нищете,  всего лишь за год-полтора сказочно разбогатела! Это была третья Золушка, ставшая принцессой  с лёгкой руки Железного Феликса.

Квартиры тогда ещё не продавались. Но, при помощи многоходового обмена, они с Сеней переселились  в шикарные апартаменты на Французском бульваре, с видом на  море. 
На самой Дерибасовской (непостижимо, потому что очень дорого!) Саня поставила два  киоска, торгующих бижутерией. Удавалось ей (конечно же, и здесь угадывались большие взятки) избегать неприятностей – обвинений в эксплуатации чужого труда. Ведь привлечение наёмной силы тогда категорически запрещалось – статья уголовного кодекса грозила сроком до пяти  лет.
Саня  сняла большую мастерскую на  Гаваной улице, – роскошь, мало кому доступная.

Бывая в центре города, Феликс иногда заходил к ней в гости. Приносил коньячок. Угощали его свежими мягкими пышками с заварным кремом, изготовленными в ближайшей кондитерской, и отменным бразильским кофе, доставленном из Москвы.
В мастерской, кроме Сани и Сени (смертеподобная  Оля уже давно куда-то исчезла), лепили и собирали бижутерию четверо-пятеро миловидных девушек, прямо-таки куколки, до странности похожие между собой.
- Сеня,  неужели это всё – твои любовницы? – как-то пошутил Феликс.
- Держи карман пошире! – расхохоталась Саня. – Это не его, это - мои любовницы!
Девчата даже не смутились. А Феликс, после недолгих   размышлений и наблюдений, пришёл к выводу, что так оно и есть.
Несколько раз   встречал  он Саню  в ресторанах, в театре и на выставках, она прохаживалась в дорогих платьях, дорогих сапожках, на жилистой шее и в ушах – бриллианты, под руку с одной из своих куколок-работниц. У неё появился личный водитель со своей машиной.
В общем, она стала птицей высокого полёта, и Феликс порой удивлялся, как она ещё замечает его и нисходит к нему, смертному. Впрочем, он не раз убеждался, что Саня не загордилась, не забыла, кем была и откуда вышла. И вся эта мишура – шубы, драгоценности, шикарная квартира, фонтанирующие деньги – не подавила в ней её полублатную, беззаботную, простецкую натуру.
Саня оставалась такой же, какой узнал он её два года назад.

Вся жизнь Железного Феликса, как и жизнь большинства людей на земле, была цепочкой случайностей, счастливых и и не очень счастливых совпадений. Не веря ни в бога, ни в чёрта, ни в приметы, ни в хиромантию, ни в астрологию, ни в судьбу, он свято верил в Его Величество Случай. И отдаваясь на волю Случая, никогда не загадывал наперёд.
Очередным  звёздным часом  в своей жизни Феликс считает пополудни тридцатого мая 1988-го года, когда он решил в очередной раз заглянуть в творческую мастерскую Александры Савченко.
Усадили его, как обычно, на коричневом кожаном диване, стоящем спинкой к огромному зарешеченному  арочному окну.   На противоположной стене висели Санины картины,  продавать которые уже не было нужды.
Две боковые стены  комнаты по всей ширине от плинтуса до потолка были утыканы сотнями гвоздей. На многих из них висели  образцы   бижутерии всевозможных форм и расцветок.  В основном,  несложные,  упрощённые, предназначенные для массовой продажи. Феликс всегда, рассматривая их, восхищался  фонтанирующей фантазией автора, изобретательностью, отменным чувством меры и утончённым вкусом.
Непонятно, что это ему пришло в голову на этот раз, - рассматривать Санины изделия под другим углом, с точки зрения спроса, конкурентоспособности.
Особое внимание обратил он на два гарнитура (колье и серьги), висевшие на правой стене, в верхнем углу, неподалеку друг от друга.
Один гарнитур был собран из отдельных деталей, нанизанных на шнурок. Как впоследствии оказалось, на шнурок от ботинка. Яркие сиреневые скомканные диски, которых Феликс тут же окрестил «пельмешками», отделялись друг от друга черными шариками, диаметр которых уменьшался от середины шнурка к краям. Серьги также были собраны из крошечных «пельмешек», скреплённых леской.
Комплект этот был выполнен в ярко выраженном народном, деревенском стиле украинского «намыста». И,  по мнению Феликса, должен был очень нравиться сельским девчатам.
Второй гарнитур представлял собой чёрную скрученную спираль из пластики, утолщённую в центре. Спираль крепилась к «жемчужинам» из разобранных чешских бус. «Жемчужины» чередовались  с чёрными бусинками, что придавало гарнитуру особую изысканность. Это был товар для требовательных горожанок.
Оба изделия прямо-таки бросались в глаза, выделяясь из общей массы по-своему красивых комплектов.
-  Саня! Вот что я хочу тебя спросить, - не удержался Феликс. – Как у тебя пошли вон те две вещички? Там, в углу, сиреневые «пельмешки» и чёрный жгут? Очень симпатично выглядят.
-  Никак, - проследив взглядом за направлением его руки,  -отмахнулась Саня. – Не знаю, что тебя в них привлекло. Выставила их на продажу, причём, недорого, по десятке. Но публика осталась равнодушна. Всего за три дня продала по два-три комплекта. Так я их и сняла, только витрину загромождают.
Не пошло, так не пошло. Вопрос был снят с повестки дня.  И Феликс тотчас же забыл об этом.

Но поздно вечером, когда лёг спать, закрыл глаза, внутренним взором вдруг как бы увидел оба эти гарнитура. Проникли они ему в душу. Чутьё подсказывало ему, что здесь что-то не стыкуется.
«Не может такая бижутерия не понравиться. Похоже, что Александра темнит, мутит воду, не желает открывать карты. Наверняка, торгует этими комплектами вовсю».
Железный Феликс не был бы железным, если бы не довёл  дело до конца. Не мог успокоиться в   желании вывести конкурентку на чистую воду.
Наутро, едва открылись магазины,  отправился в разведку. Для начала посетил четыре универмага и два художественных салона в разных концах города, куда, как он знал,  Саня сдавала свои изделия. Странно, но не было там этих моделей.
Потом быстрым шагом прошёлся мимо её киосков на Дерибасовской. Не мог остановиться и разглядывать. Продавщицы его знали, могли донести хозяйке.
Но даже беглого взгляда хватило на то, чтобы убедиться, - искомых моделей на витрине нет.
«Очень странно! Чепуха какая-то!» - мысленно воскликнул Феликс.
Предельно обескураженный, он отправился в городской сад, сел на лавочку рядом  содним из бронзовых львов и принялся усиленно размышлять.
Саня не обманула. Сняла модели с продажи. Но у Феликса за два года  предпринимательства   выработалось почти   безошибочное чутьё на спрос. Поэтому  он  и допустить не мог, что на этот раз чутьё его подвело.
«Нет, тут что-то не так, проблема лежит глубже, надо только докопаться…
В чём же дело? В чём Санина ошибка? Вариантов может быть несколько. Возможно, цена завышена.  Нет, как будто.  Десятка – обычная цена для комплектов такого плана…
Может быть, не сезон?  Нет, именно сезон, разгар лета, когда девушки ходят с открытой шеей и глубоким декольте…
Возможно, модели эти выставлены были в самом углу витрины и не были достаточно видны? Не похоже на Саню, -  она  уделяет  особое внимание выкладке товара…
Возможно, эти модели проигрывали по сравнению с другими? И покупательницы брали иные. Нет, это маловероятно».
По мнению Феликса, эти гарнитуры  были чуть ли не самыми лучшими.
Он перебрал ещё несколько вариантов возможных ошибок конкурентки, но ни один из них не убеждал.
«В чём же дело, в чём тут собака зарыта?»

Два часа понадобилось ему, чтобы придти к единственно правильному решению.
И он понял, - Саня опережает моду. Мода за ней просто не поспевает.

«Ведь что нужно, чтобы изделие пошло? – размышлял Феликс. – Во-первых, оригинальность. Во-вторых, красота его. В-третьих, приемлемая цена. В-четвёртых, хорошее торговое место. В-пятых, шиковная продавщица, умеющая подать товар лицом. Как лицом товара, так и своим лицом, а не ряшкой.  Все эти компоненты присутствовали здесь на высшем уровне, тут Саня была большой специалисткой. Но есть ещё один важный фактор, которым он пренебрегла. А без учёта его изделие не может войти в моду. Это – фактор времени».
У Железного Феликса и логика была железной. Он размышлял далее.
«Должно пройти пару дней, пока новое, необычное изделие кто-либо купит. Должно пройти несколько дней, пока покупательница оденет его – для это нужен подходящий наряд или подходящее событие.  Этот гарнитур должен обратить на себя внимание подруг и соседок, и тогда они спросят, где продаётся такая красота.
Должно пройти несколько дней, пока новые охотница выберут время и выделят деньги на покупку понравившейся им бижутерии. Должно пройти ещё несколько дней, пока  не обратит  внимание на это изделие более широкий круг друзей, родственников и знакомых.
Таким образом, процесс проникновения новинки в широкие массы длится достаточно долго, месяцы, годы. Саня же сняла гарнитуры с витрины на четвёртый день. Невообразимая фантазия и невероятная требовательность к себе гонят её за альбом, за рабочий стол, придумывать и изготавливать всё новые и новые модели. А витрины не   безразмерны. Хочешь, не хочешь, а приходится снимать старое и выставлять напоказ новое.  К сожалению,  девушка Саня не знает, что такое – изучение спроса».

Уяснив для себя такую простую истину, Феликс отправился на Гаванную.
Саня встретила его немым вопросом,  -  обычно между его визитами проходили месяцы.
Феликс начал с места в карьер.
- Сань, помнишь, я вчера спрашивал про эти два комплекта?
- И что же?
- Я поразмыслил и хотел бы взять их на вооружение. Какое-то чутьё мне подсказывает, что они должны пойти.
- Подводит тебя чутьё. Феля. Пустой номер!
- Могу сделать тебе деловое предложение. Хочу купить у тебя, как у автора, образцы.  То есть, право на изготовление. Воровать не хочу, мне это не нужно. Назови цену! Сколько стоит этот пароход?
Молчание. Вопрос повис в воздухе. Прошла минута, другая.
- Видишь ли… - начал было Сеня с важным видом. Но Саня моментально перебила его:
- Помолчи! Не твоего ума дело.
Сеня обиженно засопел и удалился в другую комнату.
Александра выдержала паузу и заговорила  с непривычной для неё серьёзностью.
- Видишь ли, Феля. О каких деньгах ты говоришь? Как тебе не стыдно! Вспомни, в каком говне мы барахтались, когда ты пришёл к нам и буквально спас нас. Это ты дал нам прекрасную работу, это ты надоумил меня, как стать человеком. Это с твоей подачи я стала такой, какая я сейчас. Мы с Сеней должны целовать тебя,  Феля, во все места сразу. И если я этого не делаю, то только потому, что все мужики вызывают у меня омерзение. За исключением только тебя, Феля, клянусь мамой! Разве ты брал с меня деньги, когда помог мне сделать  патент? Разве ты брал с меня деньги, когда учил меня тонкостям и нюансам этого бизнеса? Так неужели ты считаешь меня последней тварью, раз предлагаешь мне какие-то деньги? Было бы за что, а то так, побрякушки.
Она кинулась к стене, вспрыгнула на стул и сняла с гвоздей оба комплекта.
- Бери и пользуйся! И заработай на них, если сможешь, хотя это и мало вероятно. Но я у тебя в долгу, и буду в долгу до конца своих дней. И это не пустые слова, клянусь мамой.
Феликс не ожидал такого поворота. Поэтому не нашёлся, что сказать. Промолчал, положил комплекты в карман, попрощался и даже не поблагодарил. Он был тронут до глубины души.
Эта зэчка оказалась благородней многих «благородных» дам.

Спустя несколько часов, разглядывая ожерелья дома, он вдруг понял, что ещё, кроме красоты и оригинальности, подсознательно привлекло его в этих комплектах.  Поражённый, он убедился, что чутьё не подвело его. Он определил, что может поручить изготовление этих изделий любому человеку, который захочет заработать. Даже школьнику. То есть, модели эти можно поставить на поток. А значит,  при надобности, можно будет снизить цену до пяти-шести рублей. Но за счёт тиража – при условии, если это будет хорошо продаваться – можно рассчитывать на значительную прибыль.

Ну что вам сказать, читатель… Неисповедимы пути Господни. И так случается, что на определённом участке  идёт Он с неким человечком одной дорогой, нога в ногу, пока тому или другому вдруг не приспичит свернуть в сторону.
Три года Господь шёл рядом с Феликсом, помогая ему во всём. Что называется,  парню круто повезло, Несмотря на то,  что кое-кто утверждает, будто Бога нет.
Кстати, и сам Феликс был уверен, что ему помог Случай,  и  только Случай.  Не обрати он внимания на эти Санины гарнитуры, его дальнейшая судьба пошла бы по иной, неведомой кривой.
А тут она взяла его под руку и повела   прямой дорогой к богатству.

Феликс, благодаря врождённой смекалке, раскрутил эти две  Санины модели со страшной силой. Уже через два месяца на него работало около сорока человек, замешивая и окрашивая пластику, лепя заготовки, обжигая их в духовках, собирая ожерелья и серьги, упаковывая их в картонные коробочки и наклеивая этикетки, которые придумал, нарисовал  и заказал в типографии их железный шеф. 
Всё это был левак, то есть, подпольное производство. Коммунисты только-только приоткрыли форточку  в светлое капиталистическое будущее, но не так чтобы очень, пару лет не давали особо разгуляться.  Всеми силами  сдерживали стремление отдельных индивидуумов к наживе. А кому не терпелось, тех больно били по рукам.
С одной стороны, они осчастливили народ, разрешив частное предпринимательство. С другой стороны, позволили заниматься этим делом  строго индивидуально, в крайнем случае, семейно, без привлечения  наёмной силы. Статью уголовного кодекса о недопустимости эксплуатации человека человеком никто не отменял. Домашних эксплуатируй, сколько хочешь, но посторонних – ни-ни.  А то, что «эксплуатируемые» за более лёгкий труд, чем на фабриках и заводах, получали у частника в два-три раза больше, во внимание не принималось.

Но предприимчивым людям не терпелось. Сотнями возникали подпольные цеха. Их выявляли также сотнями. И те, кто не смог откупиться, получали значительные сроки.
Феликс придумал, как свести риск до минимума.  Придя в гости к родственникам, друзьям или знакомым, он, беседуя с ними, как бы между прочим, затевал примерно такой разговор.
- Ваня, Маша, вы знаете, что я изготавливаю и продаю бижутерию? Ах, не знаете? Ну, так знайте, что я встал на позорный и скользкий путь частного предпринимательства,   не совместимый с коммунистической моралью. Но так уж вышло, что я не хочу на НИХ работать, хочу работать на себя. Вот какие безделушки я произвожу.
И он показывал образцы своих изделий.
Хозяева недоверчиво разглядывали бижутерию.
- Разве это кому-нибудь нужно?
- Покупают люди.
- И что на этом можно заработать? – скептически спрашивали инженер (оклад – 145  рублей) и учительница  (оклад – 87 рублей) у Феликса, который зарабатывал до полторы-две тысячи в месяц.  – Нам кажется, что на заводе ты заработал бы больше.
- Возможно, вы и правы, но я ещё поборюсь. – с похвальной скромностью отвечал Феликс. – Тем более, что спрос пока что есть. Вот, даже сам не справляюсь, не успеваю. У Шивы десять рук. У меня – только две. Нет ли у вас желания подработать?
- Да нет, Феликс, нам хватает.
- Я понимаю. Но телевизор у вас старенький, не мешало бы поменять.
- Нас пока что устраивает.
- Но кондиционера у вас нет. Задыхаетесь от жары.
- Не страшно, периодически делаем сквознячок.
- А вы знаете, что ту дешёвую варёную колбасу, которую вы сейчас жуёте, делают из сои и туалетной бумаги?
Ваня и Маша перестают жевать и  начинают пристально разглядывать срез колбасы.
-Ты думаешь, что тот полтинник, который мы у тебя заработаем, спасёт нас?
- Кто сказал «полтинник»?
- Ну, шестьдесят-семьдесят.
- При желании вы сможете заработать до пятисот рублей в месяц.
Парочка переглянулась. Но сомнение ещё не развеялось
- Ого! Но мы не можем работать ночи напролёт.
- Кто сказал «ночи напролёт»? Три четыре часа вечером и восемь-десять часов в воскресенье.
- Работа повременная?
- Нет, сдельная. Три рубля за комплект. Реально сделать семь-десять комплектов за вечер.
- Не может быть!
- Гарантирую.
- Но мы никогда этого не делали и не знаем. С какого конца у этому подойти.
- Научу. Было бы желание.

Так Феликс набрал  четыре десятка работников, не создавая подпольный цех. Ваня и Маша могли, конечно, предполагать, что на Феликса работают и другие люди, кроме них, , но доказательств не имели. Кроме того, они не платили налогов с левых заработков и, естественно, боялись, сохраняли это втайне от окружающих, а следовательно, - и от фискальных органов.
Ушлый предприниматель уже не торговал с лотка, а сдавал продукцию в универмаги и галантерейные магазины, имея по пятёрке чистого навара с комплекта.
Скрывая от властей свои непомерные прибыли и истинное количество произведенной в месяц продукции (а месячный тираж порой доходил до тысячи комплектов) Феликс, естественно, не платил и налоги с оборота и прибыли. Но даже если бы он и хотел платить, что невозможно себе представить, то не смог бы, - его бы тут же  повязали. Советская власть не могла допустить, чтобы её подданные зарабатывали так неприлично много. Больше, чем секретари горкомов и обкомов. И бдительно бдела!

Поэтому хитроумный Феликс разработал железную стратегию обхода финансовых органов  и правовых институтов власти.
Стратегия эта заключалась вот в чём. Не реже, чем раз в месяц, он покупал билет на белый пароход «Тарас Шевченко» или «Максим Горький», совершающие круизные рейсы по Крымско- Кавказской линии, в каюту первого класса. И,  как белый человек, отправлялся в  восьмидневный круиз.
Для большинства советских людей такое путешествие было недосягаемой роскошью, мечтой всей жизни Но наш новоявленный богач мог себе ежемесячно такое позволить.
Каждое утро судно бросало якорь в порту очередного черноморского города – Севастополя, Ялты,  Туапсе, Новороссийсак, Сочи, Сухуми, Батуми, – а к вечеру плыло дальше. Железный Феликс брал с собою  в воях чемоданч и пару больших сумок, в которые запихивал  бижутерию на семь-восемь тысяч рублей.
Прибыв в Севастополь, он налегке, с двумя бумажными пакетами, отправлялся в центральный универмаг или  большой галантерейный магазин у рынка.
Заведующие отделами встречали его радужными улыбками, а молоденькие продавщицы вешались на шею и зацеловывали. Ибо для каждой у него был наготове презент в виде хороших духов, шоколадных конфет или модных серёжек.
- Что ж вы, Феликс Янович, так мало нам привезли? Это – капля в море, распродадим за  пять шесть дней. А вы приезжаете  только раз в месяц.
- Куда уж больше, Елена Юрьевна, - пожимал плечами Феликс. – Ведь тут же товару на девятьсот рублей. Я ведь не Шива. У него – десять рук, у нас с женой  - всего четыре. Более сделать мы не в силах.
Елена Юрьевна понятливо вздыхала, не догадываясь, что у Феликса Яновича нет жены. Но зато на судне есть две большие сумки с товаром.
Как ни хотелось нашему приятелю принести в магазин большее число комплектов, но он сдерживал себя, наступая, как говорится, на горло собственной песне.
Потому что владел важной информацией.
Выяснилось, что эта дура - советская власть- каким-то образом определила для себя, что частник может заработать своими  руками и головой до тысячи рубликов в месяц. Это – максимум. Всё, что выше, решили они, – стопроцентный криминал. Поэтому финансовые инспекторы  и контролёры    ежемесячно проверяли приходные накладные магазинов на предмет выявления таких акул подпольного бизнеса.
Ялтинские городские органы, обнаружив, например, что некий одессит по фамилии Янкелевич сдал в  местный универмаг  самопальные «джинсы»-варёнки в количестве двухсот пятидесяти единиц на сумму шесть тысяч семьсот рублей,   тут же сигнализировали в Одессу. Точно так же одесские финансовые органы сигнализировали в Киев, Херсон или в ту же Ялту о слишком предприимчивых варягах из этих городов.
И в паутину попались многие.
В конце каждого квартала  Железный сдавал финансовый отчёт в налоговую инспекцию.  Конечно, этот отчёт не отражал и двадцатой  доли от тех сумм, которые проходили через его руки.
И всякий раз инспектор Надежда Семёновна, которую он не забывал подогревать материально, растягивая слова, говорила:
-Что-то на вас, Феликс Янович, до сих пор ни одного сигнала не поступило. Не кажется ли вам это странным?
- Но ведь я же не Шива,   -  скромно отвечал  Феликс. У меня – всего две руки.  Я счастлив, когда мне удаётся сделать и продать товар на пятьсот рублей в месяц. Ведь это – огромные деньги, не правда ли?
Семёновна соглашалась.
- И что. Много сигналов получаете? – с невинной физиономией  любопытствовал подопечный.
- Да вот, на той неделе получили письмо из ялтинского управления, что некий Янкелевич сдал в универмаг брюки-варёнки на шесть тысяч семьсот рублей.
- Вот молодец! - причмокнул языком Феликс. – Могут же наши люди, когда хотят.
- Могут то могут. Да кто ж им даст! Мы тут же информировали ОБХСС и вместе отправились на проверку. Естественно, на квартиру к Янкелевичу. Поскольку именно дома, как указано в его налоговой декларации, он, обратите внимание, самостоятельно, без привлечения наёмных работников, шьёт  эти самые варёнки. Зашли. Стоит у него одна допотопная швейная  машинка. Даже оверлока нет. И спрашиваем мы хозяина,  - «Скажите, уважаемый Наум Исаевич, или хотя бы покажите, как вы умудряетесь изготовить двести пятьдесят пар брюк? Самостоятельно, на этом «Зингере»,  в течении  месяца?» А Наум Исаевич даже не знает, с какого боку к этой машинке подступиться можно. Отвели из дому в наручниках.
Феликс посочувствовал неведомому собрату и понял, что жадность  и спешка смерти подобны. Ведь, действительно, и в Туапсе, и в Новороссийске, и в Сочи, а особенно – в солнечной Грузии, он сдаст свою продукцию малыми партиями  без особого риска.

Сфера интересов   Железного Феликса не ограничивалась акваторией Чёрного моря. Он был частым гостем в Москве, Киеве. Харькове, Львове и в других крупных городах Союза, включая города Средней Азии и Сибири. И везде его бижутерия  пользовалась повышенным спросом.