Ночь в Берлине

Была осень 20.. года. Доцент N. по гранту проходил в Германии стажировку.
Вначале был Марбург, старинный немецкий университетский городок из табакерки. N. тут же полюбил этот игрушечный город, он задумчиво бродил по его улицам, ел шницели и запивал их мечтательно темным Alt'ом.
Один раз в день он обязательно заходил в кирху. В первый же раз он безошибочно нашел свое место силы, пройдя между скамейками и сев в первом ряду справа. Ему давно не было так хорошо, тишина в кирхе стояла нереальная. Перед скамейками удобно стояла подставка, на которую он немедленно поставил локти и опустил голову на руки, в голове звенела нота "ля". Нужно было полжизни прожить, чтобы ощутить такой покой.
N. бывал и в мечетях, и православных церквях. К исламу он должен был относиться по рождению, это было в традициях его народа, однако он оторвался, почти забыл родной язык, хотя в мечетях шевелились в нем смутные воспоминания, как бабушка, расстелив полотенце что-то шептала, склонившись... Ему было спокойно, по домашнему в мечети, но он уже стеснялся своего городского выговора и русского акцента. Из православной церкви N. выходил всегда в подавленном состоянии, пытаясь почувствовать хотя бы культурный прогресс, после тяжелого запаха благовоний, сосредоточенных бабушек, золотых окладов, за которыми уже почти не видно скорбных ликов.
В кирхе же он просто сидел.
Как-то раз, подходя к кирхе, он услышал звуки рояля, он зашел, еще не зная помешает ему музыка или нет. За роялем сидел седовласый колоритный, худощавый старик, очень похожий на полусумасшедшего дока из фильма "Назад в будущее". Старик мастерски играл Скрябина. Привычно сев на свое место, N. понял, что музыка несет его на своих невидимых волнах, это было не то ощущение, которое он здесь искал, но было неплохо. Через некоторое время он почувствовал странное ощущение - вариации на тему Скрябина становились все вольнее, пока не послышались откровенно джазовые вариации. Старик увлекся, еще немного - и все яснее проступали черты трех негритянок, чьи голоса переплетались со звуками рояля. Посидев, пораженный минут пятнадцать, N. встал и пошел к выходу, кивнув старику на прощание.
Вторая часть стажировки должна была проходить в Берлине. И он почувствовал, что не хочет в Берлин, в этот наверняка лоскутный мегаполис, с черными трубами на окраине и историческими колоннами в центре.
Так оно и оказалось. После походов по магазинам и обычного туристического круга - Рейхстаг, Унтер-ден-Линден, Бранденбургские ворота, Остров Музеев, Потсдам, Сан-Суси, он отчаянно заскучал.
Единственным его развлечением по вечерам было звонить в Россию в интернет-салоне, который он нашел на задворках Берлина, в районе, облюбованном турками и русскими, Wilmersdorf'е. Рядом было масса массажных салонов и заведений с названиями - Sisi bar, Blau Banana и тому подобными сомнительными вывесками. Запомнилась странная вывеска - "Fitness, Wellness, Frauen". Он долго размышлял над этой вывеской - если там фитнесс для женщин, то почему написано через запятую? А если там предлагают женщин, то почему вместе с фитнесом? Это ставило его в тупик, пока он не увидел, стоящих там рядом двух девиц с ужасащими разрезами, они заманчиво почмокали ему губами и сказали "Hallo!" Он усмехнулся своей ошибке и пошел дальше.
Берлин вообще поразил его своей темнотой, хотя как раз проходила "неделя света", и многие знаменитые здания были расцвечены разноцветными лучами прожекторов. Иногда это было неожиданно - Берлинер Дом в кислотных тонах...
Вечером, гуляя возле Lust Garten, он услышал как парень на электрическом пианино играл что-то романтическое. N. пошел к скамейке в саду, было тепло и чуть тревожно, он лег на скамейку и стал смотреть в темное небо. Полежав так он вдруг вскочил и, как будто боясь опоздать, почти побежал к вокзалу. Он приехал в Wilmersdorf и зашел в Sisi bar, все сжалось внутри у него - он никогда не был в таких заведениях. Что-то говорила мадам заведения, это он смутно воспринимал, мадам вывела всех девушек в ряд, как в кино. Соблазнительные взгляды и позы девушек вызывали отвращение. Но ему повезло, он нашел, что хотел - нервные пальцы, детские плечи и невинные большие глаза.
- Эту, - сказал он. - на всю ночь.
Она назвалась Кларой и повела в липкие, красноватые недра Sisi bar'а. Но он остановил ее и сказал:
- Я могу делать с тобой все, что захочу, ты все делаешь?
Она рассмеялась и сказала, что по русски звучит примерно как "Иёп!" Потом что-то зачастила по-немецки. Он знаком остановил ее и сказал:
- Иди смой косметику и оденься в свою обычную одежду, пойдем погуляем...
Она не удивилась - еще бы, она была старше его на сорок тысяч лет. Когда они вышли, N. сказал ей:
- Твоя задача молчать и улыбаться слегка. Если я захочу, мы займемся этим там, где я захочу.
Она послушно кивнула. Он взял ее за руку и повел как свою девушку, они поехали на Alexander platz. Потом шли, взявшись за руки, она молчала и улыбалась почти застенчиво. Так они пришли в Lust Garten, парень на синтезаторе все еще играл что-то похожее на Вивальди. Они сели на скамейку, он положил ее голову себе на колени лицом к небу. И долго-долго гладил ее светло-русые волосы, глядя в ее большие глаза. И он чувствовал, как она таяла под его руками, как глаза ее закрывались, подернутые поволокой.
Ему хотелось, чтобы всегда продолжалась музыка и ее голова лежала на его коленях.
- Откуда ты приехал? Ты ведь иностранец? - пролепетала вдруг она.
N. вздрогнул и, взяв жестко ее за нижнюю челюсть, так что слезы навернулись у нее на глазах, сказал злобно:
- Я тебе сказал молчать, пока я не спрошу, - и добавил по-русски: "****ь..."
Затем поднял ее покорную, усадил спина к спине, и стал смотреть в звездное небо. Музыка опять вознеслась до таких высот нежности, каких не может достичь даже любовь. Не выдержав, он повернул ее к себе и, взяв в ладони ее лицо, стал смотреть на нее чуть удивленно. "Какая она все же красивая..." - подумалось ему. Затем поцеловал ее в глаза и уголки грустно растаявших губ. Он легко-легко улыбался, а она прикрыла глаза, так продолжалось десять тысяч лет, и слезы скатились с края ее глаз.
Зубы его сжались, глаза стали внимательными, он взял ее за затылок и пригнул к своей ширинке. Она, всхлипнув, ловко расстегнула ширинку. Он усмехался и таз его непроизвольно начал двигаться в такт ее движений. В голове его звучала музыка и строки:
"Когда я кончу наконец
игру в каш-каш со смертью хмурой..."
Она сглотнула сперму, и он тут же впился губами в ее губы. Затем он ладонью сильно ударил ее по щеке. Она схватилась за щеку и отшатнулась, в темноте не было видно выражения ее лица.
- Это чтобы ты запомнила меня навсегда...- сказал N. мечтательно.
- Меня один раз избили так, что я две недели не могла выйти из дома, - сказала она вдруг по-русски. Он вскрикнул.
- А в жопу как-то засунули бутылку так, что вынимал ее хирург. Что ты хочешь, чтобы я запомнила?
- А... - скучным голосом сказал он. - Да ты русская... Ладно, эту ночь ты отработала - можешь идти.
Она, однако поехала не домой, а обратно в Sisi bar, а он - к себе в отель.