Итоговая проверка

   

       1982 г. Коми. п. Княжпогост. Командир роты розыска.
       Полк подвергался итоговой проверке Главным Управлением Войск из Москвы. Проверочная комиссия была большой, способной одновременно проверить все подразделения части. Руководил комиссией генерал Сидоров, по рассказам – очень жесткий и придирчивый.
          В моей роте работали два подполковника. За проверку я не особенно волновался - командный состав - офицеры и сержанты в роте были отличные, рота уже ни один год, без всяких натяжек, признавалась лучшей в полку. Проверка продолжалась около 10-ти дней. За это время два наших штабиста получили из Москвы радостные известия - капитану Задумову, начальнику службы ЗОМП (защиты от оружия массового поражения) присвоили майора, а работнику полит. отдела капитану Мурзину - разрешение на поступление в академию. Командир полка, подполковник Мироненко, понимая, что эти события обязательно будут «обмыты», категорически запретил собираться до окончания проверки, а потом обещал даже всем дать выходной. Какие пьянки, на глазах комиссии! «Именинники» пообещали. Завершает итоговую проверку, традиционно, проверка боевой готовности. Проверяющие с секундомерами в руках, наблюдают за действиями солдат и офицеров, полк выстраивается на плацу, в том числе и офицеры управления. Секундомер в руках Сидорова выключился после доклада командира части о том, что полк поднят по тревоге и построен. Проверяется укомплектованность каждого и определяется готовность части к действиям при ЧО. Всё! Проверка закончена. Генерал Сидоров объявляет время подведения итогов. Задумов и Мурзин решили собрать друзей на берегу реки сразу после совещания. Я пойти не смог, т.к. мне надо было «сказать спасибо» своим проверяющим - у меня дома  и стол уже тоже накрыт. Друзья всё понимали и не обиделись. Совещание закончилось, часть получила оценку «хорошо» и это, действительно, было неплохо при таком начальнике комиссии - он довольно часто ставил «неуды». Моя рота получила отличную оценку и снова была признана лучшей. Ни зависти, ни досады, ни удивления у коллег это не вызывало - 70% роты составляли прапорщики и сверхсрочники, был только один взвод срочной службы, да и туда я отбирал с учебки первым и в любой момент имел право избавиться от любого, негодного для  службы в роте розыска. В общем, рота по определению была элитной. Мне оставалось лишь уметь использовать данные права и возможности.
       Проверявшие мою роту офицеры, приняли моё приглашение и  вечером, после работы, мы пошли домой. Квартира у нас с женой теперь была хорошая, трёхкомнатная, с лоджией, с паровым отоплением, холодной водой на кухне и даже туалет был не на улице, как в большинстве, даже многоквартирных домов, а в квартире. Правда, воду к туалету не подвели, канализации не было, вместо унитаза был простой толчок, а под каждым подъездом -
выгребная яма. Правда, коммунальные службы освобождали их всегда вовремя.
       Мои «полканы»  были спокойны – им не пришлось «натягивать» оценку, она выставлена  вполне заслуженно, и  любая  контрольная проверка (а Сидоров, бывало, устраивал это своим подчинённым) подтвердила бы их объективность. ...Выпито было почти всё, что планировалось, разговаривали, слушали музыку (фонотека у меня, по местным меркам была богатая), когда зазвонил телефон. Я удивился - в роте знали, что сегодня меня беспокоить не надо, а друзья отмечают «майора и академию» на берегу и звонить вроде некому. Поднимаю трубку.
      - Товарищ капитан! Председатель комиссии поднял полк по тревоге!
      Я с удивлением смотрю на своих гостей - разве так делают? Что, нельзя было преду - предить? Но они сами удивляются, плюются в сторону генерала - самодура и объявляют, что пьяные они в часть не пойдут! Итоги подведены, они имею право на отдых и где отдыхать ¬- их дело! Проверяющие уходят, сокрушённо рассуждая, где им провести часа два - три. А мне деваться некуда,  прыгаю в сапоги и - в роту. Рота уже вместе с другими подразделениям  стояла на плацу. В то время я ещё умел в любом состоянии вполне успешно прикидываться трезвым. Только запах выдавал, но с ним тоже были методы борьбы. Полк стоит, но командир не докладывает о готовности - нет офицеров штаба. Секундомер в руках помощника Сидорова продолжает тикать (членов комиссии нет почти никого). Штабные стали постепенно подбегать (каждому с пьянки надо было забежать домой, переодеться). Но вот шеренга штабных офицеров с «тревожными» чемоданчиками у ног тоже выстроилась, отдельно, перед полком. Командир доложил о готовности. Сидоров со списком в руках начал проверку офицеров штаба. Полк стоял, затаив дыхание - вся шеренга была пьяная! В ней не было только командования части и дежуривших в тот день офицеров. Да и дежурить-то специально поставили тех, с кем не хотели сидеть за одним столом. Они были на службе и были трезвые. Все остальные штабные были - в дым! Шеренга перетаптывалась с ноги на ногу, сильно качалась, но послушно ждала, когда всё закончится. Генерал шёл вдоль шеренги, вглядываясь в лица офицеров, и изумлялся, всё больше, и больше. Перед майором Корневым он остановился и, не выдержав, заорал на него:
       - Да Вы пьяны, майор!
       Михаилу Корневу - начальнику строевой части - до пенсии оставалось несколько месяцев, никакие звания, никакие должности ему давно были не нужны, и он часто позволял себе выходки, на какие никто другой не отваживался и с друзьями часто шутил нестандартно: - «Слушай, тебе в морду сейчас дать, или потом?», с интересом, добродушно спрашивал он у кого–ни будь. «Ну, сейчас», с улыбкой отвечал собеседник ...ТРЕСТЬ!  «Да ты что, гад!» «Ну, ты же сам попросил! Я же тебя спрашивал!». Но никто на него зла не держал, т. к. он никогда никому подлостей не творил, все уважали его.
          Корнев пьяно посмотрел на генерала, поставил свой «тревожный» чемодан у ноги, сел на него, вытащил папиросу, закурил, и тоже заорал на ошарашенного генерала на весь плац:
          - А какой дурак поднимает в ружьё два раза!
          Дальше Сидоров не пошёл, дал команду отправить офицеров в свободное помещение, что бы потом с ними разобраться отдельно и распорядился о проверке подразделений. Проверка закончилась, дан сигнал «Отбой», я, разоружившись, ушёл домой. Пришёл, допил, что ещё оставалось, и лёг спать. Зазвонил телефон.
        - Товарищ капитан! Офицеры в ружьё!
        - Что такое?!
        - Один пистолет не могут найти!
        Трезвым притворяться будет уже труднее, но я же не на работе выпил! И не в рабочее время!   
        Иду в часть. Оказалось, дежурный по части, у которого хранилось оружие офицеров, не может найти пистолета теперь уже майора Задумова. Сдавал он оружие или нет – дежурный не помнит, самого майора тоже не могут найти. Дома он не появлялся. Искали оружие и офицера не очень долго. Нашли его в комнате, куда собирали штабных с плаца. Когда объявили отбой  тревоги, уходя, никто не обратил внимание, что в опустевшей комнате, на одном из столов, свернувшись калачиком, сладко посапывает уже «обмытый», майор. Пистолета в кобуре не было! Задумов засунул его глубоко за пазуху шинели, что б спокойней было ...    
        Никто не сомневался, что и звание, и академия офицеров «сгорели», теперь все ждали разгромного Приказа по Войскам. Но генерал, видно решил, (и совершенно правильно!), что за это происшествие и ему не поздоровится – он умудрился стать чуть ли не организатором массовой пьянки! Никакого Приказа не было. Звёздочку Задумову вручили, а Мурзину тихо, без комментариев, академию отложили на год. Корнев, ещё более «узаконивший» свои права на любые выкрутасы, наверное (я переехал к новому месту службы раньше) спокойно дослужил до пенсии и ушёл в почёте и при всеобщем уважении.
       А для оставшихся служба продолжалась.