Узоры на стекле

Снится мне, что сижу за столом, накрытым белой скатертью. Чувствую умиротворение и покой. Напротив меня женщина, рядом с ней ребёнок. Похоже, что я их знаю... Девочка лет шести, настоящая «трещётка» — болтает без умолку. Иногда делает паузу, и тогда женщина, воспользовавшись моментом, что-то говорит ей в ответ.

За окном лето. Янтарный закат переливается всеми цветами радуги на странном рисунке на стекле. Такие причудливые узоры рисует зимой мороз.

Что-то должно произойти...

Я вижу испуг на лице у женщины, а притихшая «трещётка» жмётся к ней, и заглядывает в глаза в поисках причины... Страх переползает, подобно котёнку, от них ко мне на колени и трётся об живот.

Я знаю, что должно произойти — сегодня я умру.

Знаю это, потому что сам себя заказал и убийца уже в пути, а гигантская воронка цвета грозового облака за окном — знак. Она вращается, втягивая в себя, словно небесный пылесос, мир за окном, который уже погрузился в сугробы зимы по пояс.

Им грозит опасность — я должен вывести отсюда женщину и девочку, отвести их на станцию и посадить на поезд, до того, как воронка доберётся до них. Мы выскочили на улицу и побежали в направлении группы людей, которые стояли прямо на рельсах и громко о чём-то разговаривали. Перебивая друг друга, они говорили о том, что последний паровоз уже ушёл, паниковали и спорили, не зная, что делать.

Что же делать? Может быть, здесь есть дрезина...

Женщина и девочка куда-то пропали. На улице громкоговоритель вещал со столба о конце света, причиной которого был я. На стене дома висел плакат «Разыскивается» с моей детской фотографией. Такой же, только смятый и разорванный, лежал на снегу, но на нём было другое фото. Где им удалось раздобыть мои детские фотографии?

Меня ищет полиция!

Только что громкоговоритель на столбе обратился ко всем с призывом немедленно заявить о моем местонахождении. Нужно где-то укрыться. Заскочил в первую попавшуюся забегаловку и сел за столик в тускло освещённом дальнем углу...
Вот он вошёл — мой убийца. Но ещё до того, как он меня заметил, я выхватил пистолет и выстрелил — попал ему прямо в лоб. Он посмотрел на меня и...

Не может быть! Я умер!

Как же так? Я ведь попал в него! Я вижу дыру в его лбу...

«Вот и всё!» — выдохнуло в морозный день, невесомо воспарившее под потолок, облачко пара — умираю.

Заглянув в дыру в голове своего убийцы, осознаю, что я сам им и являюсь. Растворяюсь в нём...

Двое полицейских берут меня под руки, арестовав за только что совершённое преступление, а также и за попытку разрушения мира...

Они ведут меня по заснеженной улице, громко разговаривая:
 
— Я слышал, — сказал один другому, — что у него в голове нет ничего, кроме бездонной мусорной корзины, поэтому не просто отыскать какие-либо улики. Он всегда успевает всё сбросить в неё до того как проведут обыск.

 — А ещё его невозможно убить, — добавил другой, — потому что поймать его очень непросто. Но что ещё сложнее, так это довести его до участка.

Проходим мимо окон, на стеклах которых узнаваемый узор — виртуозно нарисованный морозом ловец внимания, в чьих бесчисленных деталях можно потеряться и скрыться от своих конвоиров...

Умиротворение и покой.

За пустым столом, накрытым белой скатертью сидят мужчина, женщина и ребёнок. Девочка лет шести, настоящая «трещётка» — болтает без умолку. Иногда делает паузу, и тогда женщина, воспользовавшись моментом, что-то говорит ей в ответ...

Конечно же я их знаю. Женщину зовут — «ум», а девочку-трещётку — «разговор». Этот мужчина — «обыденность». Он тот, кого я — «безмолвие», должен сегодня «убить». Он ведь сам себя заказал через нашего общего знакомого посредника — «намерение».

На станции почти никого не осталось. Беженцы — «мысли» разбрелись кто куда, так и не дождавшись своего паровоза — «смысла», что умчал за горизонт от гигантской вращающейся воронки цвета грозового облака — неизбежности исполняющегося намерения.