Синь-камень. Часть 1

               
                ...В июльскую полночь,
                при свете луны,
                У Синего камня,
                две тени видны.
                И это виденье,
                твердят рыбаки,
                Старик и собака
                у левой руки...   

                Пролог
С давних, давних времён люд окрестный почитает Синь-Камень. Не прост камень тот - даёт сны вещие, исцеляет от многих хворей и скорбей. Но лиха не терпит. Молва сказывает, - один смельчак крестьянин, напившись пьяным, во имя Христа пришёл к Камню и сотворил непотребное. И был наказан хворобой страшной - отнятием рук и ног. Да не помнит Камень зла. Испросил дурень прощения у Камня, исцелился.  Много знаем о Камне, много знаем да не скажем, не скажем и не придут люди пиво пить у того Камня, надругаться да надсмехаться над тем, чему прапрадеды наши веками поклоны били. Говорят, кто сам найдёт дорогу к Синь-Камню и встретит на нём семь лун, познает язык птиц и зверей. Ещё сто лет назад сходился народ на Петров день, справлял молебен Матери Божьей, рыбаки ставили свечу к иконе Петра. А после провожали закатное солнце, считая, что в этот день оно по особенному играет, и кланялись в полнолуние Камню, украшая его венками двенадцати цветов с двенадцати лугов. Ныне поросли травой тропинки и дорожки к Синь-Камню. И сам Камень больше чем наполовину в землю врос. Легенда гласит, - примет земля в свои объятья Камень тот, конец света наступит.

               
  Плещеево озеро в своём современном виде имеет площадь пятьдесят восемь квадратных километров. С каждым годом оно незаметно уменьшается, зарастая по берегам камышом. На юго-восточном берегу, в устье реки Трубеж, стоит город Переславль-Залесский. На восточном берегу, недалеко от Ярилиной Плеши, ныне называемой Александровой горой, расположено село Городище, когда-то древний город Клещин, своеобразная Мекка финских племён. Сама клещенская земля сохранила до наших времён тайны и древнюю историю края.
Детский дом, расположенный недалеко от озера в заброшенном монастыре, слыл дурной славой. Сюда свозили вначале детей  контрреволюционеров, затем детей репрессированных врагов народа, а еще позже детей, так называемых диссидентов и политических. Достаточно вспомнить книгу Макаренко «Флаги на башнях» или фильм «Путёвка в жизнь», поставленный, впрочем, по этой книге, чтобы представить себе, как строилась по западному берегу Плещеева озера узкоколейная железная дорога. По ней маленький тепловоз с весёлым названием «кукушка» с утра до вечера таскал за собой несколько вагончиков, оповещая всех пронзительным гудением о своём приближении.
 Воспитанники детского дома, Андрей Туров и Василий Раков, используя любую возможность, особенно летом, совершали побег из детдома. На крыше  узкоколейного вагончика добирались до своего заветного места.  Это была личная тайна ребят. Открыли они её для себя в один из побегов из монастыря.
 Вот и сейчас, спрыгнув на ходу, мальчишки скрылись в лесу и по одним им заметным отметинам нашли старую, добротную землянку. Хотя вырыта она была явно очень давно, Василия и Андрея всегда преследовало чувство, что хозяин оставил её за пять минут до их прихода. Поначалу это пугало ребят, как пугали три огромных деревянных идола, искусно вырезанные из вековых дубов. Но ни кто кроме них сюда не возвращался. И ребята очень скоро осмелели. Выловив в озере ржавую металлическую бочку,  усовершенствовали землянку, сделали в ней камин-печку. - Вась, а Вась, смотри, опять строго смотрят на нас, - промолвил Андрей, опасливо посмотрев на богов.- Тебе, Тура, сказки писать надо, - хихикнул тот.- Представляешь наша «русичка» объявит новеньким, - он сделал строгое лицо педагога, - сегодня дети мы будем проходить с вами сказки Андрея Турова. И хотя он был плохим учеником, постоянно сбегал из детдома со своим закадычным другом, а я ставила ему по литературе двойки, из него вырос неплохой сказочник. Василий говорил громко, а сам косо, с опаской посматривал на деревянных идолов. От них исходило величие и вечный покой. Было немного страшновато. - Рак, замолкни! - оборвал его Андрей.- Иногда мне кажется, - он снова посмотрел на изваяния, - что они недовольны нами. Припёрлись какие-то тут, нарушили их думы. - Они что, живые чтобы думать? – выразительно повертев пальцем у виска, констатировал Василий. Подошел к землянке, выдернул из петли клин, открыл дверь и юркнул внутрь. Андрей ещё раз взглянул на идолов, тайком перекрестился и полез следом. В землянке они вытащили из карманов соль, сухари, луковицу, несколько картофелин, украденных из столовой, пакет чая. Разложили по берёзовым туескам. Связка сушёной рыбы, оставленная ещё зимой, висела от мышей под самым потолком.- Андрюх,  неужели грибники, или там пастухи, ни разу не натыкались на это место? – с сомнением произнёс Раков, доставая из тайника, устроенного в нише стены, геодезический компас.
- Здесь топь со всех сторон, кому мочиться охота, – ответил тот.- Что это у тебя? - потянулся он за компасом.– Дай гляну.- Руками не трогать, – важно заявил Раков и выскочил из землянки. Андрей поспешил за ним.Василий отжал стопор, стрелка компаса, сделав полный оборот, застыла на месте.- Нам туда идти, - махнул он рукой в сторону юга.Туров с наигранным  равнодушием наблюдал за действиями друга. Но было видно как ему не терпится подержать в руках компас. - Крым - это вечное лето, – мечтательно продолжал Василий, - там абрикосы и персики на улицах растут.- Сам ты сказочник, жмот фигов, - разозлился Андрей. Нагнувшись, он достал из ботинка нож, стал со знанием дела большим пальцем  пробовать лезвие.- У-у... вещь! - глаза Василия загорелись восторгом.- Откуда он у тебя?- На трудах сделал, целый месяц из рессоры точил, - важничал Туров.- А чего мне не говорил? - обиделся  тот.- Помнишь, что Мюллер по телеку сказал:  то, что знают двое, знает даже свинья.    
- Дай посмотреть, - проглотил обиду Раков, примирительно протянув ему компас. Снисходительно обменяв нож на компас, Андрей стал вертеть его в руках.
- И где ты его надыбал? – вопросительно посмотрел он на друга, - соври что украл.– Не крал я ничего, на рынке у старьёвщика выменял.– И без меня? – наигранно, удивлённо поднял брови Андрей.– Вас тогда на картоху отправили, а я больным прикинулся, помнишь?- Помню, как ты схалявил, и чего?- Ну вот, на два матраца и обменял, - невозмутимо ответил Василий.Значит всё таки спёр, - в упор посмотрел на него, Андрей.– Не спёр, а очистил подсобку от мусора, по приказу технички бабы Шуры.– Это другое дело, а то смотри у меня!                - А Боги точно на восток смотрят, как кресты на наших куполах, – глядя то на идолов, то на компас, продолжал Андрей.- Или кресты смотрят как Боги, – поправил его Василий.- Богам лет поболе будет, чем нашему монастырю. Он взвесил в руке финку, прицелился и метнул её в берёзу. Лезвие, вибрируя, впилось в ствол дерева. В тот же момент над кроной леса пронёсся стон. Ребята замерли, прислушиваясь к лесу. Но стон больше не повторился.- Чего это было? – испуганно озираясь по сторонам, прошептал Василий.- Ветер наверно, - ответил ему Андрей, взглянув на кроны  деревьев.  С недовольным видом подошёл к берёзе, выдернул нож.- Тебе кто разрешал кидать, – замахнулся он на Ракова.                - А если бы промазал, потом фиг найдёшь! Василий, не реагируя на его слова, продолжал, пугливо озираться по сторонам,  но ничто не нарушало тишину леса.
- Слышь, – прошептал он, - по-моему, это берёза стонала?- Ты, Рак, совсем больной, - покачал головой Туров. – На-а, держи свой компас, пойдём на озеро, плот проверим. Тот послушно пошёл за ним. По дороге на озеро ребята обсуждали план побега в Крым.- Компас - вещь конечно нужная, – одобряя приобретение друга, заметил Туров, - но пешком нам не дойти. Надо до железки добираться, а там на товарняках за три дня доедем. Неожиданно из-под самых ног Андрея с пронзительным криком выпорхнул дрозд.– Смотри гнездо, - показал он Василию корзиночку с бирюзовыми яйцами. – Осторожно, не наступи. Раков, вытянув шею, посмотрел на гнездо.– А дроздинные яйца едят?– Тебе бы только сожрать, - отстранил его от гнезда Андрей.– Как ворона!- От грача слышу, - огрызнулся Василий, - спросить нельзя! Пошли!- В море вода чище, чем в озере, - нарушил молчание Туров, - на двадцать метров всё видно. - Ты как будто там был, знаешь... на двадцать. И на пятьдесят всё видно! - отгораживаясь рукой от веток, возразил Василий. - Может ты на пятьдесят нырнуть собрался? – вызывающе обернулся к нему Туров. - А слабо не заслабо? Кесонка знаешь, что такое, азот в крови закипает. Ребята шли по еле заметной, извилистой тропинке, петляющей среди соснового леса. Молодые стройные сосны янтарно светились в лучах утреннего солнца. - Говорят на середине озера глубина тридцать метров, - продолжал Андрей.– На дне тьма кромешная.- Там говорят ваще, второе дно есть, - вставил Василий. - Если кто утопился, вовек не найдут. - Да знаю я, знаю, - кивнул тот, - слышал. Ребята подошли к узкоколейке, тянувшейся тонкой полоской между лесными массивами. Ползком приблизились к насыпи. Посмотрели по сторонам, и пригнувшись, чтобы не заметили, бегом перебежали через линию.- Нас в прошлом году из-за Вилки хватились, – переведя дух, нарушил молчание Раков. - Эта дура тебя искать стала. Она в тебя по уши влюблённая, коза лохматая. Он споткнулся о корень, торчащий из земли, и чуть было не упал.- Это тебя бог наказал, - обернувшись, заметил Андрей. - Ленка здесь ни причём, не фиг было на автовокзал переться. Говорил тебе, свяжут. - Ты чего её защищаешь, может втюрился? – ехидно заметил Раков. - Тоже мне… жених и невеста - солёное тесто. - Рак, ща врежу! - угрожающе повернулся к нему Туров.- А я чего, я ничего, - струсил тот. - Вам везёт, вы своих родителей помните, а я ни кого не помню. - Андрюх,  у тебя отец точно моряком был?- Сколько тебе раз повторять, я его помню в морской форме, значит был моряком. Чего еще? - Ничего, – пожал тот плечами. - Вдруг в Крыму встретим, там много моряков. - Не встретим. Мне Надежда говорила, погиб он. Если бы был жив, то нашёл бы меня обязательно! Моряки народ верный! За разговором ребята подошли к озеру. Плотик, сколоченный ими в один из прошлых побегов, прикрытый от посторонних глаз сухим камышом, оказался на месте. На месте лежали и импровизированные удочки. Сбросив с плота камыш, они шестами столкнули его на воду. Отталкиваясь ими от илистого дна, медленно поплыли от берега. Отплыв метров сто, благо глубина озера и далеко от берегов небольшая, заякорили плот. Достали из карманов заготовленные заранее рыбацкие снасти, которые привязали к ореховым хлыстам и стали увлечённо ловить рыбу.- Андрюх, вон видишь церквуху на Городище, - указал на противоположный берег Василий.   - Чуть левее у леса видишь  Александрову гору, она ещё на пирамиду похожа. Там говорят под берегом синий камень лежит. - И чего? – всматриваясь вдаль, спросил тот. - Лежит себе и пускай лежит, кому он нужен? Глядя вдаль, Андрей просмотрел поклёвку, в последний момент сделал подсечку, но рыба сорвалась.-Ты рыбу лови, а не зырь по сторонам, - разозлился он.- А я не зырю, я ловлю.
Василий увидел поклёвку, подсёк, вытащил маленькую плотвичку. Сняв с крючка, отпустил её обратно в воду. - Надо бы туда сгонять, посмотреть что за камень, - глядя на противоположный берег, продолжал Василий. – Правда, что синий, или врут. - Ты на нём, - Андрей покачал хлипкий плотик ногами, - туда сгонять собрался? Так это без меня, а я ещё жить хочу! - Да не-е, ты чего? – покачал головой Василий. - Пешком когда-нибудь сходить. Интересно всё-таки.
- Пешком когда-нибудь сходим, - согласно кивнул Андрей. - Обязательно сходим!
Они не сговариваясь посмотрели на противоположный берег, туда, где возвышалась Александрова гора. И как будто отблеск солнца, то ли ещё что-то, вспыхнуло на далёком берегу, на мгновение ослепив ребят. 

  Так случилось, что классным руководителем, а так же воспитателем выпускного восьмого класса, в котором учились Андрей и Василий, была заведующая учебной частью детдома, Курина Надежда Николаевна. Она же преподавала русский язык и литературу. Это была молодая женщина, невысокого роста, лет тридцати. Урок только-только начался, когда в класс вошёл директор. Ученики в знак приветствия дружно встали. - Садитесь, - махнул рукой тот. - Туров, Раков входите.В класс неохотно вошли Андрей и Василий. Учительница с сожалением смотрела на них. - Идите на своё место, - приказал им директор.
С высоко поднятыми головами, демонстрируя всем свою независимость, ребята прошли через весь класс и уселись за последнюю парту. Всё это время на них, с широко раскрытыми глазами, восторженно смотрела девчонка с густой длинной косой. - За побег из детдома, - громко начал директор, - Ракову и Турову объявлен строгий выговор. Мне надоело вызволять эту парочку из милиции. Вам всем уже по четырнадцать лет. Вы несёте полную ответственность за свои поступки. Я предупреждаю всех, и вас, - он посмотрел на учительницу, - Надежда Николаевна, что Раков и Туров в случае ещё одного побега будут отправлены в колонию! - За что в колонию? - загудел класс.                - Никто не знает, - продолжал директор. - Чем они занимаются, сбегая из детдома. А вот милиция утверждает, что несколько краж совпадают с днями их побегов. - Ага, ментам было бы на кого списать, - снова загудел класс.
- Тишина! – постучала карандашом по столу Курина, - разговорились мне тут. 
- Совсем распустили вы детей, Надежда Николаевна, – осуждающе заметил директор.– Выпускники должны быть примером для младших групп. Ну а с вами, - он нашёл глазами мальчишек. - Туров и Раков, разговор у меня был последний.
Ребята под его взглядом заёрзали по парте, но тот быстро вышел из класса. Все дружно встали.- Садитесь, - грустно промолвила учительница. - Я всегда говорила, - взглянула она на мальчишек. - Что по тебе Туров, тюрьма плачет, а ты, Раков, просто попал под его влияние. Она любила весь свой класс, но особенно любила этих двоих ребят. Строгость требовалась для поддержания дисциплины среди воспитанников. Но бывшая выпускница детдома, она, как никто другой, понимала детей, выросших без родительской ласки.- Осталось всего две недели занятий, – продолжала учительница, доставая из своего портфеля книгу,  - потом экзамены и вы все пойдёте в ПТУ. С общежитием директор уже договорился. Вам будет предоставлена полная свобода, и делайте тогда после этого, всё что хотите. Вы сами будете отвечать за свою судьбу. Она встала и открыла книгу. - Тебе, Туров, - Курина вновь посмотрела на ребят, - и тебе, Раков, осталось подождать совсем немного, а потом пропадайте на озере хоть неделями. А если не дай бог утопитесь, никто за вас отвечать не будет.               
- Вы за нас не волнуйтесь, не утонем, - буркнул Андрей.- Всё! – прекратила разговор учительница. - Продолжим. Тема сегодняшнего урока «Слово о полку Игореве»…- Андрей, Вась, - слегка повернув в их сторону голову, прошептала  девчонка с косой, – есть хотите? Может вас покормить?- Кто же откажется после хлеба и воды? – оживился Василий. - А у тебя чего есть поесть? Андрей, как будто это к нему не относится, с деланным вниманием слушал учительницу.- Котлеты со вчерашнего ужина с хлебом, – прошептала та. Девчонка сунула руку в парту, достала свёрток. - Давай сюда! - протянул руку Раков. - Раков, Велесова, вас что, удалить из класса? - сделала замечание учительница. -  Лена, если они тебе мешают, пересядь на другое место.- Нет, нет, что вы Надежда Николаевна, я вас внимательно слушаю, – прилежно положив руки на парту, ответила та.Учительница начала читать:
- Вот бы песни
Ты этим полкам выщёлкивал,
растекаясь по мысленну древу,
летая умом под облаком,
рыскал бы по тропе Трояна
через поля на горы,
пел бы Игоря, внука Трояна, дела:
« Не буря соколов занесла
через долы широкие,
стая галок летит к Дону великому», - декламировала она.Василий украдкой жевал бутерброд, Андрей внимательно слушал преподавателя. Было непонятно, демонстративно он это делает, или ему на самом деле, интересно.Не поворачивая головы, Лена внятно, так что услышал весь класс, произнесла:              - Рак, кишка, оставь Андрею!  Класс хихикнул. Учительница прервала чтение, строго посмотрела на класс, постучала по столу, затем продолжила:
- Или так бы ещё запел
вещий Боян, внук Велесов...
Услыхав знакомое слово, созвучное с фамилией Лены, ребята оживились. Класс зашушукался.- Вилка, о твоих предках пишут. 
Лена покраснела, виновато взглянув на Надежду Николаевну.
- Да, фамилия Лены берёт начало от языческого Бога всех животных  «Велеса» или, как его ещё называют, «Волоса». Наши предки, в том числе и князь Владимир, принявший на Руси христианство, чтили этого языческого Бога, - пояснила ребятам учительница.
«Кони ржут за Сулою,               
звенит слава в Киеве!
Трубит в трубы Новгород,
стоят стяги в Путивле!»
Зазвенел звонок, сообщая о том, что урок закончился. Класс нетерпеливо зашевелился, давая понять, что время преподавателя истекло. Курина закрыла книгу. - Эту тему вы должны повторить, потому что она обязательно будет в экзаменационных билетах. Всё, все свободны. Несколько мальчишек пулей выскочили из класса. Надежда Николаевна собрала со стола журнал, книгу, мельком взглянула на последнюю парту и вышла следом за ними.- Рак, – обратился Андрей к Василию, - а чего это поэт хотел сказать, по мыслящему древу? Раньше что были мыслящие деревья? - Не по мыслящему, а по мысленну древу, - повернувшись к ним, поправила его Лена. – Мысли, как ветви.
- Тебя не спрашивали, - огрызнулся в ответ тот.– Рак, где мой бутерброд? – вопросительно посмотрел он на Василия.- На, держи, - протянул тот свёрток.
Туров с аппетитом стал жевать вчерашнюю котлету. Раков, смотря ему в рот, ждал что с ним всётаки поделятся.- Ты своё уже слопал, чего тебе ещё? – заметив его взгляд, возмутилась Лена. - Вот, возьми у меня ещё хлеб остался, – протянула она кусок.  Василий недовольно взял хлеб, стал обиженно жевать.               
- За что вас в милицию забрали? – поинтересовалась Лена.
- Да не за что! – с возмущением ответил Раков. – Шершень – ворюга, подставил! Мы с озера шли, он нас и прихватил со своими блатными. Заставляли в магазин лезть, но Адрюха ему между ног…- Заткнись! – оборвал его Туров.
- А я чего, я ни чего? - удивлённо заморгал Василий, – я как было говорю! Они же водку украли, не мы, а ментам на нас указали? А тем, правильно наши говорят, было бы на кого списать!- Ребят, - Лена укоризненно посмотрела на Андрея, - вы же обещали меня с собой на поляну взять. Опять обманули?
- Слышала, что Дикий сказал, - продолжая жевать хлеб, бубнил Василий. - За час свободы будут в тюрьму сажать. Ты у нас отличница, тебе с нами не по пути. Я в этот раз такого страха натерпелся, чуть не обоссался. - Дурак!
Лена отвернулась от мальчишек и стала собирать в портфель книги.- Нет, Рак, ты не дурак! – доев котлету, заметил Андрей. – Ты, Рак – вахлак и болтун. Тоже в рифму.  Лена хихикнула и снова повернулась к ребятам.- Сам ты тюфяк, – обиделся Василий. - Тоже мне, тур - самодур.- Лен! – повернулся к девочке Андрей. - Я обещал, я обещание выполню! Давайте  немного переждём, пусть Дикий успокоится. К тому же с учёбой надо разобраться, нам с Васьком диктант вовек не написать. Вся надежда на тебя. Экзамены сдадим и рванём. Лена влюблёнными глазами смотрела на Андрея.
 
Выпускной вечер проходил в столовой детского дома. Во главе стола сидел директор и весь преподавательский состав.                Во время вручения аттестатов, директор заинтриговал выпускников заявлением, что Велесову в самое ближайшее время ждёт прекрасное будущее.    
После торжественной части и праздничного обеда, объявили танцы. Ребята разбрелись по залу. Из всех девчонок Лена выделялась необыкновенной красотой и своими длинными русыми волосами. Она нравилась многим ребятам, но те, побаиваясь Турова, к ней не подходили.
  Стоя с девчонками в сторонке, она выискивая глазами Андрея. Он же, во главе компании ребят, находился на другой стороне зала. Директор пригласил Надежду Николаевну на танец, подавая пример выпускникам. Постепенно зал стал наполняться танцующими парами. Андрей внимательно наблюдая за происходящим, не выдержал и подошёл к Лене. Василий, до этого стоящий рядом с ним, пошёл к столу, уселся и стал столовой ложкой, благо ни кого рядом не было, уплетать торт. Туров галантно пригласил Лену на танец. Она взмахом головы откинула назад волосы, и они влились в толпу танцующих. Курина внимательно наблюдала за их парой.- Не нужно ни какой аналитики Иван Васильевич, – заметила она, - чтобы вычислить кто с кем дружит. Достаточно посмотреть, кто с кем танцует, и сразу всё станет ясно. - Это мой тридцатый выпуск, Надежда Николаевна, – произнёс директор. - И хочу вам заметить с каждым годом ребята становятся лучше и лучше. Пропала злость, отчуждённость свойственная сороковым, пятидесятым годам.- Не всё так просто, - вздохнула учительница. - Посмотрите на Турова и Велесову, прекрасная пара, они влюблены друг в друга, а судьбой своей сами распорядиться не могут, за них всё решает гороно. - В этом я с вами полностью согласен, но что поделаешь, не мы их осиротили, - вздохнул директор. – Как прислали, так и забрали. Сегодня утром приехал майор спецвойск для отбора двоих ребят в спецшколу. Кого бы вы порекомендовали?                - Что за спецшкола? – настороженно поинтересовалась учительница.
– Пока не знаю, но уверен что хорошая, – ответил директор.– Тогда Туров и Раков, - не задумываясь, назвала она фамилии ребят.– Вы представляете кого предлагаете, Надежда Николаевна? – удивлённо взглянул на неё директор. – Да они через день сбегут оттуда!- Не сбегут, эти самые надёжные! – уверенно ответила та.– Хорошо, я подумаю над вашим предложением, кстати, - добавил директор. - Этот же майор будет сопровождать Велесову в Москву. Не прошло и восьми лет тётка отыскалась, - ухмыльнулся он.- Что вы говорите?! – обрадовалась завуч. - А Лена знает? - Завтра голубушка, всё завтра. А сейчас давайте танцевать. Директор повёл её в танце.Андрей, танцуя с Леной, незаметно для всех, вдыхал аромат её волос.- Ты обещал взять меня на озеро и открыть вашу тайну, - чувствуя его состояние, напомнила она.
- Я  же сказал, – нахмурился Андрей, - если обещал, значит возьму. Сегодня после выпускного пойдём. Выпускникам разрешили до трёх не спать, как раз начнёт светать. Первая «кукушка» в четыре, а пешком туда слишком далеко. Ещё кое-что из продуктов с собой надо захватить. - Правда возьмёте?!-обрадовалась Лена.- Возьмём, только смотри, ни кому не похвастайся, - предупредил он. – Правда среди наших предателей нет, но, как говорится, бережёного - бог бережёт. - А какую еду вы с собой хотите брать? Давайте я со стола наберу, - предложила Лена. – Не наберёшь, нам продукты в дорогу нужны, – ответил Андрей. - Ты посмотри, - кивнул он на сидящего за столом Василия, - Рак совсем обожрался, у него завороток кишок будет. Куда он утром пойдёт с таким животом? Танец закончился, ребята подошли к столу, за которым сидел Раков.
- Васёк, не позорь мои седины, оторвись от торта, - в смущении покосившись на окружающих, упрекнул его Андрей. Усадил Лену за стол рядом с ним, с другой стороны сел сам. - Она завтра с нами пойдёт, как обещали, - доложил он Василию. - Ленка свой человек, не подведёт! Василий с набитым ртом, согласно кивнул. - Во сколько тронем? - дожёвывая торт, спросил он.
- Через полчаса после отбоя, встречаемся у провала. Завтра все до обеда будут спать, успеем вернуться незамеченными, - ответил Андрей.
- А если кто хватятся? - засомневался Василий, принимаясь за следующий кусок торта. – Слышал  что Дикий сказал? Она у нас светлое будущее, её беречь надо. Лен, - взглянул он на девушку, - на всякий случай в кровать что-нибудь положи, как будто спишь. - Рак, хватит жрать! - отодвинул от него торт Андрей. – Завтра не встанешь!
Вытирая руками рот, с сожалением взглянув на отодвинутое лакомство, сытый и от этого благодушный Василий, влюблёно посмотрел на ребят. - Ты, Вилка, волосы спря-ячь, - икнул он. - А то тебя за версту будет видно, как светофор.               
- Не беспокойся, спрячу, – обиженно ответила та. Вновь заиграла ритмичная музыка. Все дружно пошли танцевать шейк.

  Уже почти рассвело когда ребята встретились у провала в стене. Василий нёс за спиной вещевой мешок.- Всё сделала как я сказал? - шёпотом спросил Лену Андрей. - Да-а, - прошептала та, пряча под косынку волосы. - Тогда пошли по одному. Туров первым пролез в провал, за ним Велесова. Раков замыкал отряд.
Директор и Курина стояли на стене, наблюдая за ребятами. - Иван Васильевич, может быть их остановить? - волновалась учительница. - Мало ли что, нам с вами отвечать. К тому же сегодня Велесова уезжает. - Я уверен в том, что Туров свою любовь под удар не подставит. Это ему за себя не страшно, а за Велесову он сейчас в ответе. Пусть последний раз искупаются, - разрешил директор. Они проводили взглядом уходящих за холм ребят.
 Восход солнца компания встречала на крыше бегущего по узкоколейке вагончика. Красный шар светила, вынырнув из-за горизонта, отразился в зеркале озера. «Кукушка» довольно бойко бежала по своему узенькому пути раскачивая в разные стороны вагончики. Лена сняла косынку, волосы водопадом упали на плечи, развиваясь на ветру. Радости ребят не было границ. Они с восторгом любовались проснувшейся природой. - Сейчас поворот будет, - стараясь перекричать шум тепловоза, предупредил ребят Андрей. – Поезд ход замедлит, будем прыгать.
Поезд перед крутым поворотом пронзительно загудел. Ребята спрыгнули с крыши вагончика в траву. Кондуктор, заметив их, погрозила вслед кулаком. Смеясь, троица скрылась в кустах. Утренний лес был наполнен птичьим пением. Ребята шли, ориентируясь по едва заметным отметинам на деревьях, и через некоторое время оказались у землянки. Три идола, стоящие посередине поляны, озарённые утренним солнцем, казалось, улыбались ему. - Вась, смотри, - удивлённо промолвил Андрей, глядя на изваяния, - Боги солнцу радуются. Я их такими никогда не видел. - Добрые сегодня, - взглянув на них, с деловым видом подтвердил Раков. – Ты, Лен, даже Богам нравишься, не то что… - Да ну тебя! – отмахнулась от него та, заворажённо смотря на истуканов. Спокойные лики древних старцев, с опущенными веками, игрой теней создавали иллюзию улыбки. Она поделила собранные по дороге цветы на три части и положила их перед каждым идолом. Обернувшись, и не увидев никого рядом, Лена испуганно отошла от них подальше и шёпотом позвала ребят:
- Андрюш, Вась, вы где? - Здесь мы, здесь, в землянке, - откликнулся Андрей. Лена, открыв дверь, вошла в землянку. Огляделась. - А кто в теремочке живёт? - поинтересовалась она. - Мы здесь живёт! - съехидничал Василий. Ребята выкладывали из мешка продукты на стол. - Куда вам столько, вы что здесь зимовать собрались? -  поинтересовалась та. Мальчишки многозначительно переглянулись между собой. - Мы, Лен, в Крым уходим, – взглянув на друга, ответил Андрей. - Там лето почти круглый год, и море! Документы об окончании школы получим и уйдём.  - А в ПТУ пусть другие учатся, мы своё отучились, - вставил Василий.
- А как же я? – растерянно заглянув в глаза Андрею, спросила она. Тот, не выдержав её взгляда, отвернулся.
- Ты со своими волосами Велесова, домашний человек. Тебе путешествия противопоказаны, - нарушил молчание  Василий.
- Я не тебя, я Андрея спрашиваю, - оборвала его Лена.
- Пойдёмте на озеро, - уклонился от ответа Туров. - А то у нас времени мало.
Придя на озеро, они спустили на воду плотик и отплыли на довольно большое расстояние. Лена заволновалась, но Василий, спрыгнув в воду,  показал, что глубина небольшая. Ребята бросились в озеро и стали плавать. Андрей с Василием ныряли и очень долго не выныривали, стараясь перед Леной блеснуть своими способностями. На берегу, проклиная свои волосы, она долго их отжимала, после чего стала расчесывать.
Мальчишки, развалившись на песке, наблюдали за этой процедурой.
- И куда ты собралась с таким хозяйством? – поинтересовался у неё Раков.                - Одного мыла килограмм пять с собой тащить надо. Мыть                замучаешься, а если не мыть, то вши заведутся, - хихикнул он.
- Рак - дурак! - обозвала его Лена.
- Я бы на твоём месте их отрезал на фиг, - не унимался тот. - Как хорошо, - он провёл по стриженной голове, - и расчёски не надо.
- А если постригусь, - с надеждой посмотрела она на ребят, - возьмёте в Крым?!                - Я тебе постригусь, я тебе так постригусь! – вмешался Андрей, - А ты, Рак, сейчас схлопочешь!                – Опять Рак виноват, я у вас всегда крайний, - надулся Василий.                – Турик, не ругайся, - примирительно промолвила Лена. - Смотри какая красота. Я впервые такое вижу, вода золотая! -  кивнула она в сторону озера.                - У меня кроме тебя и Василька никого нет, я без вас не смогу, - после некоторой паузы, продолжала она. - Вы мне как родные стали. Я бы в этой землянке, вместе с вами, втроём, всю жизнь прожила, хозяйничала, ухаживала за вами.
-С милым рай в шалаше, - сделал глумливую физиономию Василий.
- Моя самая заветная мечта, - не обращяя внимания на его реплику продолжала Лена, - иметь родных и быть им нужной.
-Мы, Лен, на разведку в Крым сходим, обоснуемся и я за тобой приду, - пообещал Андрей. – Обязательно приду! Всё! – посмотрел он на солнце, - пора домой, уже девять часов. Зайдём на поляну и оттуда на «кукушку».
- Ты время по солнцу определил или как? - поинтересовалась у него Лена.
- По солнцу!
- И точно девять часов, - в её голосе появились нотки сомнения.
- Нет, если точно, девять часов, десять минут, - спокойно ответил тот.
Его уверенный тон не вызывал у ребят никаких сомнений. Они оделись и пошли прежней дорогой к землянке. Андрей впереди, Лена с Василием,  чуть-чуть отставая, позади.
- Вась, а если правда косу отрезать, возьмёте с собой? – так, чтобы не слышал Андрей, шептала она ему.
- Без косы может быть и возьмём, Андрюха к тебе неравнодушен.
- Да ну тебя, я серьёзно! - смутилась та.
- Я тоже серьёзно, - невозмутимо ответил Василий.
Придя на поляну к землянке, ребята стали показывать Лене компас и нож. Поиграв компасом, она отдала его Андрею, и тот пошёл прятать его в землянку. Василий отобрал у неё нож, и восхищенно любовался им.
-Я, Лен, вон в ту берёзу его кинул, и она застонала. Зуб даю! – выразительно щелкнул он пальцем о зуб. - Больше я в деревья ни в жизнь не кинусь. Они точно, живые, а Андрюха смеётся, хотя тоже слышал. Знаешь, как страшно было...
- Знаю, - жестом остановила его Лена. - Ты уже рассказывал,
повторять не надо.
- Вась, ты мне друг? - спросила она, глядя на него в упор.
- Ну друг, а что? - насторожился тот.
- Режь косу, я тебя очень прошу!
- Ты чего??? Андрюха нас обоих убьёт, - струсил Раков.
- Не убьёт, режь, не будь трусом!
Слово трус сыграло свою роль. Василий не терпел этого слова в свой адрес. Он решительно взял косу в руку и приготовился резать.                Большая чёрная собака вышла на поляну. Василий и Лена мгновенно оставили свою затею, из землянки вышел Андрей.
- Пёсик, ты чей, где твой хозяин? - озираясь по сторонам, обратился к собаке, Туров.
В этот момент глубокий вздох пронёсся над поляной.
Ребята, застыв, повернули головы в сторону идолов.
Стоящий в центре, самый высокий идол, как им показалось, вновь вздохнул и открыл глаза.

- Вызывали? - заглянув в кабинет директора, робко спросила Курина.
- Да-да, входите Надежда Николаевна, знакомьтесь, майор войск специального назначения, Шалаев Николай Павлович, - кивнул он на сидящего у стола офицера. - Я вам о нём вчера рассказывал.
- Здравствуйте! – поздоровалась с ним Курина, любопытно рассматривая майора.
На нём была военная полевая форма с расстёгнутым воротничком, из-за которого выглядывала тельняшка.
- Садитесь, Надежда Николаевна, - указал на стул директор. Та послушно села на указанное место.                – Из всех рекомендованных кандидатур, как ни странно, - начал директор, - товарищ майор выбрал именно Турова и Ракова. Я не знаю, чем вы руководствовались, - он внимательно посмотрел на майора, - но эти двое далеко не сахар. Очень сложные ребята. Шесть побегов, десять выговоров, два привода в милицию. Надежда Николаевна, - обратился он к Куриной, - вы подготовили характеристики.
- Да, пожалуйста, - положила та на стол бумаги.
- Кстати, а сами они, где? – вопросительно посмотрел на неё директор.
- Сидят в коридоре, тихие, я бы даже сказала напуганные какие-то, совершенно неузнаваемые.
- Что-нибудь произошло? – насторожился тот.
- Да нет, я с Велесовой разговаривала, она говорит у них всё нормально. Девочка меня не обманет.               
- Вот и ладно! - успокоился директор. - Я же говорил вам, что Туров ответственный мальчик.
- Я смотрю не такие они и плохие, как вы их описываете, - вмешался в разговор майор.    – Думаю, мой выбор удачный.
- Очень самостоятельные ребята, - поддержала его Курина. – Как, впрочем, многие из наших воспитанников. Я считаю, что любовь к плаванию это не преступление. У нас нет бассейна вот они и убегают на озеро, - с негодованием продолжала она. - Я говорила Ивану Васильевичу, что нужно приобрести абонемент на посещение детьми городского бассейна.
- Романтик вы, Надежда Николаевна, проблем вам мало, - прервал её директор. - Послушали бы нашу милицию. В их понимании детдомовец, значит вор и должен сидеть за забором. Стереотип двадцатых годов. - Всё! – закончил он эту тему, - не будем отвлекать майора своими проблемами, выбор сделан, дело осталось за малым, получить согласие ребят. Сами понимаете, - он взглянул на Шалаева, – четырнадцать лет, вполне сознательный возраст.
- Надежда Николаевна! - обратился майор к учительнице. - Вы как воспитатель не могли бы мне рассказать об их увлечениях, мечте?
- Увлечение, - пожала плечами та, - я уже сказала, плавание. А мечта, – Курина на мгновение задумалась, - в Крым они в прошлом году сбегали, и по-моему, - она с опаской посмотрела на директора, - опять собираются.
- Вот и отлично! – обрадовался майор. - Это именно то, что я и хотел услышать, давайте их сюда!
- Извините, – остановила его Курина, - могла бы я узнать в какой род войск вы забираете ребят, вернее в какую школу? Это я надеюсь не государственная тайна?
- Нет, Надежда Николаевна, это не государственная тайна, - улыбнулся Шалаев. - В перспективе они станут специалистами по исследованию морских глубин, будут исследовать моря и океаны.
- Да-а, это очень интересно, а не опасно?
- Вы настоящая женщина, Надежда Николаевна, люблю таких! – вновь улыбнулся тот. - Глядя на вас и жить легче. Обещаю при свидетеле, что буду пацанов беречь как зеницу ока, поверьте мне!
- Я вам верю, - кивнула Курина.
Ребята сидели на стульях возле кабинета директора, уставившись в одну точку.
- А чего вас к Дикому вызвали, может наябедничал кто? - нарушила молчание Лена.
- Не похоже, сразу бы связали вместе с тобой, - не поворачивая головы, ответил Василий. - У меня ноги и сейчас трясутся, не помню как мы до дома добежали?
- Думаешь я помню? – кивнула в ответ Велесова. - Андрей, а ты помнишь? – повернулась она к Турову.
- Рак, где мой нож, ты нож потерял! – продолжая смотреть в одну точку, глухо произнёс Туров.
- Какой нож, какой нож?! Вы рванули с поляны, прямо по мне ногами. Я один от собаки из последних сил отбивался. Давал вам время смыться, - бессовестно врал Раков. – Не было у меня ножа!
- Мы когда с Вилкой прибежали, тебя минут двадцать искали по всему дому, в уборной нашли.
- В убо- орной, – задохнулся от негодования Раков. – Я что виноват в том что вчера тортом отравился!
- Не фига было столько жрать! – заметил Туров. -  Слушайте сюда! О том, что видели никому ни слова, клянитесь! Иначе Боги нас накажут.
- Конечно, клянёмся! – заговорчески кивнули ему ребята.
Дверь кабинета директора открылась, в ней появилась завуч.
- Раков, Туров, зайдите!
Ребята с опаской зашли в кабинет директора. Увидев военного, встали у самой двери, не решаясь проходить дальше, готовые в любой момент убежать.               
- Здрас -сьте! - кивнули они присутствующим.                – Что у дверей столпились, проходите в кабинет, - приказал им директор.                - Нас что, в колонию?! – в свою очередь с вызовом спросил Андрей.
- А что, есть повод, чтобы так думать? - вмешался майор.
Ребята молча пожали плечами, давая понять, что повода нет.
- Подойдите и представьтесь как положено! - повысил тон директор.                - Разгильдяйства у себя в кабинете я не потерплю! 
Ребята послушно подошли к столу, демонстративно вытянули руки по швам, и сначала Андрей, а потом Василий, громко назвали свои фамилии.                – Вас, Туров, и вас, Раков, - взглянул на них директор, - двоих из всего детского дома выбрали в Военную школу. Мы не против, нужно только ваше согласие. Вы хотите в Военную школу?
- А куда учиться, в какой город? – спросил Туров.
- В Крым, в славный город Севастополь! - чётко, по-военному ответил Шалаев. – Плавать учиться будем!
-Ура-а-а! – хором заорали ребята и хлопнули друг друга по плечу.
Директор, Курина и Шалаев рассмеялись.

С типовыми фибровыми чемоданчиками, Андрей и Василий стояли во дворе детского дома. Провожать их вышел весь коллектив. Девчонки тайком вытирали слёзы, ребята завидовали.
- Повезло вам, в Севастополь уезжаете, а мы в этой дыре, в ПТУ будем учиться, - слышались реплики обступивших их выпускников.
- Приедете на место письмо напишите, как там? - просили девчонки.
Андрей, кивая в ответ, внимательно смотрел на двери детдома.
- Да придёт сейчас, её тоже к Дикому вызывали, - успокаивал его Василий. - Давай сбегаю если хочешь, найду? 
Не успел он договорить, как в дверях показались директор, Курина и Шалаев. Следом за ними, с таким же как у ребят чемоданчиком, вышла Лена.
- Ты что с нами?! - задыхаясь от восторга спросил её Андрей.
- С вами! – кивнула та, - только до Москвы! Тётка моя нашлась! Какая я счастливая Андрюш, на нас всё как-то сразу навалилось, голова кругом идёт. Девчонки! - бросилась она к подругам, - я вас всех очень люблю, адрес пришлю, пишите,не забывайте!                Она стала по очереди обниматься с каждой из них.                Наблюдавшие за прощанием педагоги грустно смотрели на ребят.
- Документы, личные дела у вас. Желаю счастливого пути. – Директор пожал Шалаеву руку. - Пойду, не буду народ смущать.
- Иван Васильевич, мы вас любим! - прокричала Лена.               
- Спасибо вам! – сдержанно крикнул вслед за ней Андрей и помахал ему рукой.
- Не за что! - отмахнулся  тот, и торопливо ушел в двери детдома.
- Тяжело расставаться с учениками? - спросил майор Курину, видя, что та готова разрыдаться.
- Кроме них, - она посмотрела на группу ребят, - у меня никого нет. Я сама детдомовская. Они мне как родные. Оно ведь как бывает, с кем труднее, те и роднее.                Курина достала платок и украдкой стала вытирать глаза.                - Эти двое, - кивнула она на Турова и Ракова, -  у меня больше всех крови выпили. А Лену, взгляните на неё, разве можно не любить? Кстати, - повернулась она к Шалаеву, - Туров в неё влюблён, вы там поосторожней с ними.
- Для меня она слишком молода, – улыбнулся майор. - А вот вы в самый раз, - открыто посмотрел он на неё. - Вы, Надежда Николаевна, мне очень понравились, я вам напишу, расскажу как мы добрались.
- Вы же адреса не знаете!? - смутилась учительница.
- Как-нибудь разберёмся! Главное знаю, Переславль- Залесский, детдом, - засмеялся майор и пошёл к ребятам.

Из окна автобуса, вся троица смотрела на озеро, в котором ещё утром, купалась. Майор сидел рядом с Василием, Лена с Андреем позади них.
В окне проносились уютные деревянные дома Переславля, купола Горицкого монастыря.                Выехав из города, взорам ребят открылась берёзовая роща. Вдали, у старого дерева стоял старец с огромной чёрной собакой. Белые одежды гармонировали со стволами берёз. Невидящий взгляд, был устремлён в сторону дороги.
- Лен, смотри! – прошептал Андрей. – Собаку узнаёшь?
- Не слепая, вижу! – прошептала в ответ та. – Я уверена это они нас провожают… 
- Ну что, будем знакомиться ближе? – прервал их майор. - Меня зовут - Шалаев Николай Павлович!  Мадемуазель, я уже знаю, зовут Елена. Ваши имена бойцы мне тоже известны, Туров Андрей Борисович и Раков Василий Глебович! Можно считать знакомство состоялось?
- Она тебе не мамзель, - огрызнулся Андрей.
Шалаев неодобрительно покачал головой.
- С этого дня курсант Туров я ваш непосредственный начальник, точнее командир, - невозмутимо заметил он. - И обращаться ко мне ты должен на вы и по уставу, товарищ майор! Я думаю ты меня хорошо понял? Если что-то не так сказал, извини. 
- Вы нас и так знаете, чего тогда было знакомиться, - буркнул Василий.
- Ну хорошо, тогда расскажите мне о вашей воспитательнице. Она у вас красивый человек, - миролюбиво продолжал Шалаев.
- А чего о ней рассказывать, Надежда - человек! - ответил Василий.                - Получше, чем Дикий.
- А Дикий это кто? – не понял майор.
- Дикий это директор! - пояснил Раков.
- Почему же дикий? -  улыбнулся Шалаев. - На мой взгляд вполне цивилизованный человек.
- Фамилия у него такая, Дикий Иван Васильевич, - пояснила Лена.
 На переднем сидении автобуса двое пьяных, распивая бутылку водки прямо из горлышка, начали приставать к окружающим. Послышалась матерная брань на весь автобус.             - Ненавижу пьяных и дураков, - раздражённо произнёс Шалаев. - Хотя это наверно одно и то же.
-Тогда их половина страны, этих дураков, - грустно заметила Лена.
Впереди салона неслись угрозы вконец распоясавшихся  пьяниц, в адрес пассажиров.
Майор встал со своего места и направился к хулиганам.
- Не ходите, это местные блатные, - шепнул ему вслед Андрей. - У Шершня нож всегда с собой.
- Это роли не меняет, - обернувшись, внимательно взглянул на него майор. - Спасибо курсант что предупредил!
- До приезда братки банкет окончен, - подойдя к блатным спокойно заявил он, – поспите, дорога длинная.
Андрей, Василий и Лена внимательно наблюдали за происходящим.
- Ты кто служивый, может мент? - развалившись в кресле, спросил лысый детина которого Андрей назвал Шершнем.
- Может и мент, это роли не меняет, - невозмутимо ответил майор.
- А если мент, получи!                Второй блатной замахнулся на него бутылкой, но майор резким ударом разбил её у него в руке, и двумя короткими ударами выключил обоих хулиганов.
Всё произошло настолько мгновенно, что вскочившие со своих мест ребята толком ничего не успели увидеть.
- Водитель, остановите автобус! - попросил Шалаев.
- Может быть их в милицию? - предложил шофёр, вырулив на обочину.
- Зачем? – удивился майор. - Пусть на травке проветрятся, а то в салоне и так дышать нечем.
- Ты видал?! - восторженно посмотрел Василий на Андрея.
- Вот это приёмчики, класс, мне бы так! Он повторил удары Шалаева в спинку переднего сидения.
- Мальчик, осторожней коленями, - сделала ему замечание женщина сидевшая впереди. Лена с Андреем хихикнули.
Майор вошел в салон, дверь закрылась, и автобус поехал по своему маршруту дальше.
- За что ты их так, фулюган, креста на тебе нет, - укоризненно шепелявили две старенькие богомолки, сидевшие на переднем сидении. - Что они тебе сделали? Не по нашему это, не по божески.
- По вашему, если по левой щеке ударили, подставь правую, а по нашему, - майор  сел на своё место и выразительно взглянул на Василия, - предупреди удар ударом.
Ребята смотрели на него как на героя.
- А нас так научите? - спросил его Андрей.
- И не только так, - обернулся к нему майор. - Я вас всему научу ребята. Весь свой опыт передам, чтобы было кому, - он кивнул на Лену, - их защищать!               
   Москва, а именно автовокзал у метро «Щёлковская» встретил ребят и майора цветущей сиренью, чистотой и порядком. Майор приказал ребятам ждать, а сам пошёл к метро.                Вернулся он с высокой худой женщиной, одетой в брючный костюм. Это говорило о том, что за модой она следит внимательно. Женщина равнодушно посмотрела на ребят, потом на Лену.
- Здравствуй, Леночка, тебе наверно уже сказали, что я твоя тётка по отцовской линии?
- Да! - упавшим голосом ответила Лена.
- Меня зовут Ирина Михайловна. Попрощайся скорее с друзьями, нам пора ехать.                Женщина отозвала в сторону майора, забрала у него сопроводительные документы.
- Андрюш, Вась, до свидания! – стала прощаться Лена.
- Бывай, Велесова, как говориться, не поминай лихом! - бодро начал Раков, но увидев, что Лена и Андрей молча смотрят друг на друга, почувствовал некоторую неловкость, отошёл в сторону.
- Андрей, ты только не забывай меня, ладно, – начала Лена.
- Тебя забудешь, - буркнул Туров.
- Обещай мне ещё раз, что найдёшь меня, обязательно найдёшь! - Глаза
Лены налились слезами. - Я тебя очень, очень люблю. - Она быстрым движением поцеловала его в губы.
- Ты чего Велесова, - испуганно заморгав глазами, прошептал Андрей.
К ним торопливо подошла Ленина тётка.
- Это ещё, что за слёзы, не стыдно? Взрослая девочка. Бери вещи, поехали. Такси, - махнула она рукой водителю припаркованной машины.
Вопреки тому, что на такси была длинная очередь, машина, которую она позвала, сразу подъехала к ним. Усадив Лену на заднее сидение, сама села впереди и, открыв окно, достала сигарету.
- Поехали, - прикуривая, приказала она водителю.                Андрей, в последний момент прокричал : - Найду, я тебя обязательно найду, обещаю!
- Везёт Ленке, на такси поедет, - заметил Василий. Я на такси ни разу не ездил, - с сожалением вздохнул он.
- Мы, курсант, пойдём в метро, ты в метро ездил? - улыбнулся Шалаев.                – Не-е, на метро тоже не ездил. А что это за дядьки нас фотографировали? -  Василий кивнул в сторону чёрной волги, стоящей на противоположной стороне улицы. Шалаев спокойно перевёл взгляд на указанную машину. В ней, на заднем сидении, сидели двое мужчин и о чём-то беседовали.
Такси, в которой сидели Лена и её тётка, выехала с автовокзала. Чёрная волга поехала за ними.
- Не наше это дело курсант, не бери в голову, - обнял его за плечо Шалаев. - Давайте не забывайте чемоданы, поехали на вокзал.
Поезд через два часа.
               
Всё, что не укладывается в нашем понимании в такое понятие как научно - исследовательский институт, или нужно что-то, или кого-то скрывать от посторонних глаз, принято называть «почтовыми ящиками». В их адресе не указывается дом и улица, где они находятся. Только город и порядковый номер. Одним из таких «почтовых ящиков» была специальная лаборатория КГБ. Высокий бетонный забор скрывал мрачное здание с решётками на окнах. Внешне оно было похоже на психиатрическую больницу и это не удивительно. Шестьдесят процентов пациентов этого заведения люди, поступившие в него из психиатрических больниц со всей страны. В своё время они были признаны судами невменяемыми и отправлены на принудительное лечение.
 Отдел занимался анализом паранормальных явлений, а также людьми, обладающими гипнозом, телекинезом и ясновидением. Именно поэтому и весь его контингент составляли люди, в той или иной степени обладающие этими способностями.
К воротам главного входа подъехала та самая волга, которая стояла на автовокзале. Посигналила. В воротах открылось окошко, а через мгновение и сами ворота. Машина въехала на территорию, дежурный на КПП отдал под козырёк сидящим в ней честь. Из машины вышли двое мужчин примерно одного и того же возраста и роста. Одеты они были в одинаковые костюмы серого цвета.                Это были сотрудники КГБ, майор Гоев Пётр Иванович и капитан Шишлов Иннокентий Никодимович.
- Пойдём в нашу столовую, поедим, с утра ничего не ели! - предложил Шишлов.
- У тебя сегодня чёрный день, пропустил завтрак и обед. Работа на голову свалилась, - заметил ему Гоев, входя в двери здания.
- Так я всё равно, сухим пайком возьму, - следуя за ним, ответил тот.
- Проявить и напечатать, - отдал Шишлов фотоапарат подошедшему к ним сотруднику.        – Фотографии сразу ко мне, - приказал Гоев. Они прошли в столовую.                Столовая, представляла собой небольшой кабинет, весь заставленный домашними цветами в одинаковых коричневых горшках. Было зелено и уютно. Из кухни вышла молодая женщина в белом фартуке и чепчике.
- Петр Иванович, вам ужин, или может быть пообедаете? У меня осталось, - обратилась она к севшему за стол Гоеву.
- Нам обед Катерина. Ужинать позже будем, - ответил тот.
- Ну что Иннокентий?! – глядя на него спросил майор, - дописался «наверх» рапорта, сам себе работу придумал? Я тебе говорил нельзя высовываться, инициатива наказуема. Как теперь выкручиваться будем, или ты забыл лето шестьдесят четвертого? Какая круговерть вокруг всего этого была, по лезвию ходили!
- Ты чего на меня-то бочку катишь! – стал оправдываться Шишлов.                - Сам говорил, если не будет видимости работы, отдел расформируют.   
- Тебе обязательно нужно было этих секретарей обкомов
вспоминать о которых говорила Велесова, – понизив тон, продолжал Гоев. - Как было хорошо, предсказывали засухи на целине и предсказывали, там каждый год засуха. Нет же, ему политику подавай. Это тебе не сорок седьмой, когда мы с тобой начинали.
- Пётр Иванович, ты газеты читаешь? Они все в рост пошли, - Шишлов взял кусок чёрного хлеба, круто посолил и откусил, - Двоих уже в центр перевели. Если что, кто бдительность не терял, Шишлов, Гоев!
- Восемь лет прошло, – отмахнулся от него тот. - Материалы давно в архиве, а ты всё помнишь бред сумасшедшей!                Гоев замолчал, увидев официантку несущую поднос с едой. Она подошла, сервировала стол, и, пожелав приятного аппетита, ушла.
- Бред, ни бред, не знаю? – взял ложку продолжал Шишлов. – О Брежневе тогда никто не знал, а она знала! Уж больно на наших сумасшедших она не похожа. Другие за восемь лет сами с ума сходят, а эта даже внешне не изменилась. Правда, врачи говорят это у неё что-то гормональное, редко, но бывает.                Шишлов начал с аппетитом, неспеша, есть суп.                - Я к ней зашёл, - продолжал он. – Спокойная, молчит, ни на один вопрос не отвечает, только работу просит, вязать чего-нибудь или коробки клеить.
- Коробки клеить у нас придурков хватает! – оборвал его Гоев. - Для неё другая работа найдётся. А ты Иннокентий, - из подлобья взглянул он на Шишлова, - меня подставил. Я Велесову давно похоронил, сам бумаги писал.
- Ну уж и подставил? Да у нас таких жмуриков человек двадцать. Кому до них дело есть, если они для родственников давно умерли, – оправдывался Шишлов. - Ты Пётр, после смерти жены какой-то мнительный стал.
- Станешь тут, когда здоровая женщина без всяких видимых причин умирает, – помрачнел Гоев. - Одна осталась радость, это сын.
- Да, Иваныч! Трагедия у тебя, врагу не пожелаешь. А-а! - махнул рукой Шишлов, - чего говорить, все под богом ходим.
Официантка принесла второе, поставила на стол.
- Извините, забыла предложить, может вам выпить принести, - собирая пустые тарелки, спросила она Гоева.
- Неси Кать! - оживился Шишлов. - Нам сейчас по сто не мешает.
- Только если можно не спирт - попросил её Гоев.
- Пётр Иванович, наш фирменный, на лимонных корках.
- Ладно, – махнул Гоев рукой, - давай!
Официантка принесла два неполных стакана со спиртом,  поставила на стол и быстро ушла.
- Давай Кеша, помянем мою супругу, раз вспомнили.                Гоев поднял стакан и выпил. Шишлов последовал его примеру.
Поморщившись, оба принялись за еду.                - Мы по старой Велесовской разработке, - нарушил паузу Шишлов, - составим отчёт. Фамилии те же, источник наш, аномалия налицо. За восемь лет внешне никак не изменилась.
- Этот источник, за эту информацию, суд невменяемой признал, - заметил Гоев.
- А нам-то что, пусть там наверху разбираются. В урну бросить или в разработку взять, - не унимался тот. - Лично я уверен, что такой срок работы оценят по достоинству. Ты Пётр,  сколько себя помнишь картотеку инакомыслящих ведёшь, за это три ордена имеешь. А я всё время как твоя тень, в капитанах хожу.
- Ты не на моё ли место метишь? – ехидно спросил Гоев.
- Нет, Пётр Иванович, мне твоё место задаром не надо, - отмахнулся Шишлов. - Я нам место под солнцем расчищаю.
- Ладно, - откинулся на спинку стула тот, - дерзай. Но запомни, если легенда прокатит, они с Велесовой встретиться захотят, феномен вечной молодости своими глазами увидеть. Она же им ни одного нового слова не скажет, ни на один вопрос не ответит. Нас, Кеша, не поймут!
- Мы для чего дочку в Москву выписали? – перебил его воодушевлённый Шишлов.   - Для неё дочь, что для тебя сын. Распишем ей все перспективы для дочки на будущее, пообещаем золотые горы, как говориться, чего мать ради ребенка не сделает. А если что, припугнём по полной программе.
- Пугать её бес толку, пугали уже, – махнул рукой Гоев. - Она на контакт тогда не пошла, а сейчас тем более не пойдёт. Я еще тогда, во время следствия всё выяснить хотел, откуда у неё дар предвидения, уверенность в себе такая! Твердит одно и тоже, синь - камень дал, синь - камень дал. Я про этот синий камень рефераты писать могу. Когда скинули, когда закопали, когда утопили. Был я на Плещеевом озере стоял на нём. Булыжник, булыжником, тоть головой бейся, хоть жопой, ума не прибавиться.
- Чего это тебя туда понесло? - заинтересовался Шишлов.
- Да думал чем чёрт не шутит, может память поможет восстановить, детство вспомнить, юность.
- А ты когда память потерял, я что-то подзабыл!? – поинтересовался у него Шишлов.                - В сорок первом, летом! – ответил тот.
- На фронте?
- Да на каком фронте? – отмахнулся от него Гоев. - Несчастный случай всё в том же Переславле - Залесском. Тёмное дело, группа наша на задание выезжала, говорят, молния ударила! Все до одного погибли, один я выжил. Правда память потерял. По научному амнезия называется. Как со мной врачи ни бились, чего только не делали, и гипнотический сон даже применяли, всё напрасно. Что там произошло так тайной и осталось. Зато я с тех пор так в этом отделе и остался. Как говориться, что бог не делает, всё к лучшему.
- Об этом ты мне никогда не рассказывал? – удивлённо покачал головой Шишлов. – Странно, у нас на Переславле все дороги сходятся, даже подозрительно как-то.
- Я тебе ещё больше скажу, – продолжал Гоев. - Когда я в управлении родословную свою выправлял, отец мой, царство ему небесное, был настоятелем Спаса - Преображенского собора, самой старой церкви в Переславле. Так что я родом оттуда! 
- Да-а ты что, интересно! – ещё более удивился Шишлов. - Как же тебя в НКВД взяли с такой родословной?
- У нас Кеша, сын за отца не отвечает! - спокойно ответил Гоев. - Тем более умер он по документам, в тот день, когда я родился, час в час.                - Всё! – бросив на стол использованную салфетку, оборвал разговор майор, – пообедали, пошли работать.
Они встали из-за стола и вышли из столовой.
Кабинет, в который они пришли, больше походил на комнату отдыха. Огромный фикус стоял возле окна, рядом со столом Гоева. На стене, в рамке, висел портрет Дзержинского. Пройдя к столу, Гоев бросил на него папку с документами, взял графин с водой и вылил всё содержимое в цветок. Шишлов развалился на огромном кожаном диване.
- Ты чего здесь, ночевать собрался? - одёрнул его майор. - Звони дежурному, пусть Велесову приведут. Мы ей тему для размышлений подкинем, а она пусть всю ночь думает.
Шишлов встал, подошёл к своему столу, набрал номер телефона.
- Дежурный второго отделения слушает, - послышалось в трубке.
- Велесову из шестнадцатой к майору Гоеву! – приказал Шишлов.
Он положил трубку, достал из ящика стола катушку магнитной ленты, установил на магнитофон, достал микрофон, проверил уровень записи.
- Протоколы допросов после будем писать, с магнитной записи, - пояснил он, - сейчас главное найти за что зацепиться. Вдруг новые фамилии подкинет?
Гоев достал из сейфа толстое дело с грифом «Секретно», открыл, достал лист протокола допроса, пробежал глазами.
- Ох, хо-хо! – вздохнул он. - Нам бы с этими фамилиями закончить, а потом за другие браться. Ты куда Кеша полез? Смотри, башку тебе сломают, а заодно и мне! 
В дверь кабинета постучали.
- Да-да, войдите! – громко сказал Шишлов.                Гоев убрал лист протокола допроса в дело, положил на стол, закрыл своей папкой. В дверях появился лаборант с фотоснимками.                – Готово! – отрапортовал он, положив на стол перед Гоевым снимки.                – Свободен, - небрежно ответил ему тот.                – А вот и рычаги воздействия, - рассматривая фотографии, мерзко улыбнулся Гоев. – На них у меня вся надежда.                В дверь кабинета вновь постучали.                В кабинет вошёл дежурный с большой связкой ключей в руке.
- Товарищ майор, Велесова Мария Яковлевна из шестнадцатой
камеры доставлена.
- Из палаты, а не из камеры, – поправил его Шишлов. – Это тебе не тюрьма, это больница. Запускай! – махнул он рукой.
Дежурный открыл дверь.
В сопровождении санитара в кабинет вошла молодая женщина лет тридцати пяти.
На ней был синий больничный халат с белым воротничком и такая же косынка, скрывающая длинные русые волосы. Она окинула взглядом кабинет, и остановила своё внимание на окне. Большие зелёные глаза любопытно смотрели на улицу.
- Вы свободны, - отпустил Шишлов санитаров.                - Здравствуйте, Мария Яковлевна! - встал из-за стола Гоев, - проходите, садитесь.                Он хотел взять её под локоть и усадить на диван, но женщина взглядом остановила его жест, молча прошла, села на самый край. Гоев, почувствовав себя неловко, быстро вернулся на своё место.
- Восхищаюсь вами Мария Яковлевна, - начал он. - Смотрю на вас, как будто только вчера расстались. Ваша красота времени не подвластна. Раскройте нам секрет своей вечной, так сказать, молодости, сжальтесь над стариками.
- Если вы меня для этого вызывали, - Мария равнодушно взглянула
на него, - ничем помочь не могу, да если бы и могла, не помогла. Чем раньше вы исчезнете с этого света, тем меньше принесёте вреда людям.
- Зря вы так с нами, Мария Яковлевна! – помрачнел Гоев. – Не в ваших интересах нашу смерть торопить! Он открыл папку с её личным делом, начал листать.
- Мы тут с Иннокентием Никодимовичем, просмотрели ваши материалы, добиваемся выписки, время подошло, - нарушил он паузу. - А вы нас в штыки воспринимаете. 
В глазах женщины на какое-то мгновение вспыхнула надежда, но тут же погасла.            Гоев, увидев это, понял, что путь выбрал правильный.
- Мы пригласили вас, как говориться, поставить все точки над «и», - продолжал он, - закрыть это дело и отпустить на все четыре стороны. Но нужно ответить всего на три вопроса.
- Спрашивайте! - не отрывая от него взгляда, ответила Мария.
Гоев был доволен собой. Шишлов, предостерегал его, что разговора с Велесовой не получится никакого.
- Вы помните, за что вас задержали восемь лет назад? - начал он допрос.
- Помню! – утвердительно кивнула Мария. – За распространение слухов, точнее за антисоветскую пропаганду!                Майор в такт её словам, согласно кивал головой.                - Это первый вопрос? – поинтересовалась в свою очередь она.
- Нет, это не вопрос, это если так можно сказать экскурс в историю, восстановление так сказать памяти, - вмешался Шишлов.
На его слова Мария никак не отреагировала. Она вела себя так, как
будто в кабинете его не существовало.                Гоев заметил и это.
- Иннокентий Никодимович прав, - выразительно взглянув на Шишлова, продолжал тот. - Первый вопрос у меня к вам иной. Какую, вы получили информацию, которой после поделились с соседями и из-за которой собственно, вас задержали? Как вы её получили? Что вам там было, голос или видение какое, объясните нам, пожалуйста?
- Вы хотите услышать о том, что Хрущева заменит Брежнев? Я уже столько раз вам всем это рассказывала, неужели не устали слушать? К тому же, - грустно улыбнулась она. - Он уже восемь лет на своем месте.
- Об этом мы знаем, - кивнул головой Гоев. – Правда, о Брежневе, вы после рассказали, на допросах. Также мы знаем, что вы держали в руке какой-то «синь-камень» и вам было видение. А что было на следующий день, вспомните, пожалуйста, хорошенько вспомните, это для нас сейчас очень важно?
Мария некоторое время собиралась с мыслями, потом ответила.
- Помню, была страшная жара. Я уснула у телевизора. Пока спала, началась гроза. Проснулась от сильных раскатов грома. На подстанции выключили электричество. Стало темно. Как мне показалось, прямо в наш дом ударила молния. Я всем телом ощутила разряд. 
- Ужас какой! – поёжился Гоев.
- Телевизор начал работать, - продолжала она, - шла программа «Время». В ней передавали всё то, что я после рассказала соседям. Удивило меня только одно, свет на подстанции включили под утро, никто телевизор смотреть не мог. Как я смотрела, объяснить не могу!
- Очень хорошо Мария Яковлевна! И не надо ни чего объяснять, нам вашего ответа вполне достаточно, - воскликнул воодушевлённый Гоев.
- По прошествии восьми лет, - вмешался в разговор Шишлов, - вы не отказываетесь от своих слов, мы вас правильно поняли? 
- Это второй вопрос? – посмотрела  Мария на Гоева, вновь демонстративно проигнорировав Шишлова.
Глаза майора на мгновение вспыхнули злобой. Вмешательство капитана в любой момент могло всё испортить. Он чувствовал, что между Велесовой и Шишловым что-то произошло. 
- Да Мария Яковлевна, это у меня к вам второй вопрос! – кивнул он.
Мария испытующе смотрела на Гоева, стараясь понять какой ответ его больше устроит.
Тот, видя ее замешательство, продолжал:
- Мария Яковлевна! Давайте с вами договоримся, говорить всё как есть, ничего не придумывая, и желательно, ничего не скрывая. От этого зависит ваше будущее, ваша выписка из больницы.
- Я стараюсь вспомнить всё как было, – не сводя с него глаз, продолжала она. - А было именно так. От своих слов я не отказываюсь, но если для моего освобождения нужно чтобы я отказалась от этих слов, пожалуйста, я откажусь! - усмехнулась Мария.
- Нет-нет, что вы! – замахал руками Гоев! - Я же сказал, всё должно быть так, как оно есть! Честно говоря, не ожидал, что у нас получится такая
плодотворная беседа.
- Ну и как обещал, последний, третий вопрос. Передо мной протокол вашего допроса, - взяв в руки лист дела, взглянул на неё Гоев. - В нём вы признались, что дар предвидения получили от синь - камня. Объясните нам, пожалуйста, что это за камень, где вы его нашли, или кто вам его дал!?
Мария опустила голову, устремила взгляд на свои руки, и не отвечала. Молчаливая пауза затянулась.               
- Вы что, вопрос не поняли, или опять за своё!? – неожиданно вскочил со своего места Шишлов. - Что за камень, кто тебе его дал, где он?!  Шишлов подбежал к ней, взял за подбородок и приподнял лицо.
- В глаза мне смотри, в глаза! – сквозь зубы шипел он.
Мария вырвалась из его рук и вжалась в диван. Косынка упала с головы, густые длинные волосы рассыпались на плечи.
- Капитан Шишлов, сядьте на место! – ударив ладонью по столу, приказал Гоев. – Что вы себе позволяете!               
Он вышел из-за стола, хотел налить стакан воды, увидел что графин пуст, сунул в руки Шишлову.
- Принесите воды!                Недовольный тем, что его одёрнули, Шишлов взял графин, ещё раз зло взглянул на Марию и вышел из кабинета.
- Извините Мария Яковлевна, успокойтесь, - оставшись наедине стал извиняться Гоев. - С ним я поговорю позже и приму меры. Не понимаю, что это на него нашло? У меня сложилось впечатление, что между вами что-то произошло? Могу я узнать, что?
- Я совершенно спокойна, - укладывая волосы и повязывая косынку, ответила Мария. - Узнать, что между нами произошло вы можете. Скажите ему, - кивнула она в сторону двери, - чтобы с любовью своей ко мне не приставал. Иначе в следующий раз я ему глаза выцарапаю, или ещё что-нибудь сделаю!
Такого ответа Гоев не ожидал. Вид у него был настолько испуганный и растерянный, что Марии стало немного его жаль.
- Вы шутите, нет, вы это серьёзно?!!                Он встал из-за стола, заметался по кабинету.
- Почему вы сразу мне об этом не сообщили? Я бы оградил вас от его присутствия! Ах стервец, надо же что удумал? – задыхался от негодования Гоев.                - А свидетели есть? – опомнившись, настороженно спросил он Марию.                - Какие свидетели, вы о чём? – наблюдая за ним, ответила та. - По вашему распоряжению меня перевели из общей палаты в одиночную.
- Да-а!? – облегчённо вздохнул Гоев. – Это меняет дело, это хорошо, вы довольны условиями содержания? 
- Нет! – равнодушно ответила та.                – Это почему же, что-то не так?                – Я хочу работать, дайте мне какую-нибудь работу! – попросила Мария.                – Работа для вас найдётся. Работа, Мария Яковлевна у нас впереди. Большая совместная работа.                Чтобы окончательно отвлечь её внимание от столь нелицеприятного разговора по поводу инциндента с Шишловым, нужно было предпринять что-то неординарное.
Гоев открыл папку, достал фотографии, стал их с любопытством  рассматривать, то и дело переводя взгляд на Марию.
- К капитану Шишлову будут приняты самые строгие меры, я вам гарантирую, больше он к вам не подойдёт! – начал майор. - Но его можно понять, вы такая красивая женщина, дочь, - кивнул он на фотографию, - копия вы. Даже волосы одинаковые.
Это, как и думал Гоев, возымело своё действие.                Из равнодушной сильной, волевой женщины, Мария мгновенно превратилась в трепетную мать. Она была готова броситься к нему в ноги, чтобы он показал ей фотографию дочери.
- Мария Яковлевна! – видя её состояние, продолжал тот. - Вернёмся к нашему разговору. Вы не ответили на третий вопрос, надеюсь вы его помните, повторять не надо? Я вас внимательно слушаю?
- Я не знаю что это за камень, - ответила Мария, не отводя взгляда от фотографий. - Я держала его в руке лишь одно мгновение.
- Как в руке? – насторожился Гоев. – Разве синь-камень это не тот булыжник на берегу озера?                - Ни берегу, у воды тоже Синь-Камень, - подтвердила Мария. – Но тот который был у меня в руке, тоже синий, я бы сказала даже голубой, явно драгоценный.                – Почему вы столько лет об этом молчали, вводили нас в заблуждение относительно языческого фетиша? – строго спросил Гоев. – Вам было приказано молчать?                Мария оставила его вопрос без ответа.                – Ну хорошо, ни хотите отвечать, не отвечайте! – продолжал тот. - Вы абсолютно уверены, что дар предвидения получили именно от него, может быть вас просто загипнотизировали? С кем вы встречались, кто вам его дал?
- Покажите мне фотографию дочери, –  потеряв всякое терпение, попросила Мария.
- Пожалуйста, пожалуйста, - поняв, что все мысли женщины заняты дочерью, спохватился Гоев.                Он взял со стола фотографии, подошёл к ней, сел рядом на диван.
- Посмотрите, уже взрослая девочка,  целует мальчика. 
На фотографии была запечатлена сцена прощания Лены и Андрея.
Гоев передал фотографию Марии.
- Она у вас теперь москвичка! Это она со своими друзьями, - он отдал ей следующую фотографию. - А это она одна у машины, поразительно похожа на вас, - отметил он, отдав ей третью фотографию.
В кабинет, с полным графином воды в руке, вошёл Шишлов.                Гоев быстро встал, вырвал у него из рук графин и вытолкал из кабинета.
Мария была настолько увлечена фотографиями дочери, что даже не заметила  этой немой сцены.
- Да, это Леночка! Уже совсем взрослая. Почему она такая грустная, что-то случилось? Вы ей рассказали обо мне? – тревожно посмотрев на него, спросила она.
- Нет, о вас мы ей не рассказывали. Можете мне поверить, она не знает где вы, и кто мы. Эти снимки сделаны сегодня. На них запечатлен один момент её жизни. Первый день её московской жизни. От чего она такая грустная я не знаю. Знаю я Мария Яковлевна только одно, если мы сможем договориться  с вами  о совместной  работе, все дороги для вашей дочери открыты. Я лично буду информировать вас о её успехах. Судьба дочери в ваших руках. 
Мария презрительно взглянула на майора, положила снимки на диван рядом с собой.
- Я так понимаю, о моём освобождении речи уже не идёт? – равнодушно заметила она.
- Почему, кто вам сказал? - занервничал Гоев.
- Вы! – презрительно бросила Мария. - Свободного человека не надо лично информировать об успехах дочери, он сам как-нибудь разберётся. За эти годы вы не изменились, всё такой же насквозь лживый, - горько усмехнулась Велесова. - Я устала и хочу спать, вызовите охрану.      
Гоев понял что прокололся. Дальше вести допрос было просто бессмысленно. Он набрал номер, вызвал дежурного.
- Мария Яковлевна! – напоследок обратился он к ней. – Не забудьте, что на третий вопрос вы мне так и не ответили. Разговор наш откладывается на завтра, в вашем распоряжении ночь. Подумайте хорошенько о моём предложении. Только, - в его голосе  появились зловещие нотки, - хорошенько подумайте, я вас очень прошу! 
В кабинет вошли Шишлов, дежурный и санитар.                Шишлов быстро прошёл к своему столу и незаметно выключил магнитофон.
- Уведите! - распорядился Гоев.                Мария встала и пошла к выходу.    
- Вы забыли фотографии дочери! – остановил он её. - Или они вам не нужны?               Мария молча вернулась, взяла фотографии с дивана и вышла с сопровождающими из кабинета.
- Ну и до чего вы договорились, могу я узнать? - спросил Шишлов.
- Мо-ожешь! – театрально зевнул Гоев и потёр глаза. - Магнитофон включишь и узнаешь! Тебе теперь только и осталось вырезать да клеить, кобель похотливый! Вы что! – резко сменил он тон, - на дежурствах до умопомрачения нажираетесь. Это же надо до чего додумался, к пациентке полез. Тебе что, на улице баб мало?!             
- Чего она тебе тут наплела? – выкатив от страха глаза, засуетился Шишлов. Полез в стол включать магнитофон, чтобы прослушать запись.
- После прослушаешь! - одёрнул его Гоев. – Что бы она ни говорила, свидетелей всёравно нет!
- А ты Иннокентий прав, - сменил он тему. - Велесова это вариант! Нами наверху снова заинтересовались, а теперь ещё больше заинтересуются. Это штучка не простая. Она на самом деле обладала, и дай бог, обладает даром предвидения.
- Что это ты так вдруг? - насторожился Шишлов.
- А то! - размышлял Гоев. - У них в отделении телевизор есть, или нет?                Шишлов отрицательно покачал головой.
- То-то и оно, что нет! – назидательно поднял палец вверх майор.                - Восемь лет назад она не вспомнила, какую программу смотрела?                Он покопался в её личном деле, вытащил лист протокола допроса.
- Вот, послушай! Я проснулась и увидела по телевизору новости. В них передавалась вся та информация, которую я после рассказала соседям, - прочитал он. - А сегодня она вспомнила, что смотрела программу  «Время». - Ну и что? - не понял его Шишлов.
- А то-о! Не было тогда и в помине этой программы. 
- Значит, ей на самом деле видение про секретарей было, - выдохнул Шишлов. - Это Пётр Иванович не хухры-мухры, нужно срочно ещё рапорт наверх писать. Пусть анализируют и принимают меры.
- Кашу заварить всегда успеем, - задумчиво барабанил по столу пальцами Гоев. – Тем более ты её уже заварил! Сколько раз тебе повторять, не сталинские нынче времена, когда одного сигнала было достаточно, чтобы  похоронить человека. Давай понюхаем, откуда и куда ветер дует. Если начнут разработку, заставят вести дальнейшую работу с Велесовой. Придётся её воскресить, хотя по мне лучше если бы она не воскресала. У меня от шестьдесят четвертого года – он зябко передёрнул плечами, - и сейчас мороз по коже. Штучка ещё та, страха в душе нет, тяжело с такими.                - С тобой она на контакт не пойдёт, - продолжал он. - Будешь выполнять, роль кнута. Ну а мне остаётся роль пряника.                – Я ей гайки-то подзакручу, - потёр руки Шишлов. – Она у меня узнает!                - Всё! – оборвал его Гоев. - Я домой, уже поздно. 
Майор собрал со стола документы, убрал в сейф, закрыл на ключ. 
- Ты со мной поедешь или останешься? - взглянул он на капитана.
- Останусь, меня дома никто не ждёт. К тому же сам говоришь, работы много.               
- Ну-ну, работай, только не переутомись, - ухмыльнулся Гоев. - К Велесовой не вздумай сунуться, я ей пообещал, что твою рожу
она больше не увидит.
- Как это не увидит, а работать тогда как? – растерялся
тот.
- Я ей обещал, что она тебя в камере своей не увидит, а ни в этом кабинете! – хитро ухмыльнулся Гоев. - Пусть до утра спокойно обдумает, работать с нами или характер свой показывать, а мы с ней завтра поговорим.                - Да, чуть не забыл! – спохватился он. - К ней все меры приняты, суицид исключён? А то нам теперь за неё голову снимут!
- Обижаешь начальник, не первый год замужем, - успокоил его Шишлов.
- Тогда до завтра!                Гоев пожал ему руку и вышел из кабинета.

   Когда-то в тридцатых годах с появлением автотранспорта Москву понадобилось срочно озеленить. Новоявленные «учёные» во главе с Мичуриным предложили в качестве посадочного материала тополя. Неприхотливы, быстро растут, ни боятся морозов.               
В один из очередных субботников засадили весь город молодыми деревьями. Поначалу их каждую весну аккуратно подрезали, но с годами делать это становилось всё труднее, и через пятьдесят лет огромные деревья буйно расцветали в июне, засыпая всё вокруг белым пухом.
Подобно снегопаду летал он по всей Москве, представляя нешуточную угрозу аллергикам, дворникам и пожарным.
Гоев стоял у окна своей кухни и наблюдал за этим «снежным» светопреставлением.
- Лёнчик, пора вставать, - окликнул он сына. - Ты не забыл что сегодня уезжаешь в пансионат. Через час за нами придёт машина, вставай! 
После смерти жены он поклялся сам себе, что постарается заменить сыну мать, и слово свое, по мере сил, старался выполнить.
Из комнаты послышалось недовольное сопение, и через некоторое
время в кухню вошел заспанный Леонид. В одних трусах, с растрёпанными длинными волосами под «Битлз», сын уселся за стол.
- Па-а, давай завтрак, чего в окно уставился, сам сказал
сейчас машина за нами придёт, – нагло потребовал он.
- Иди умойся сначала, приведи себя в порядок, - засуетился у плиты отец, - в таком виде не завтракают. У меня уже всё готово. 
Лёнчик нехотя встал и пошёл в ванную комнату. Из крана громко зашумела вода.
- Па-а, а чего на завтрак! – раздался из ванной голос сына.
- Каша манная с бутербродами, и какао.
- Сам эту кашу ешь, мне бутерброды с докторской и чай послаще, иначе вообще ничего не буду. 
Гоев беспрекословно нарезал бутерброды, налил чай. Себе поставил тарелку с кашей.
Вошёл причёсанный, одетый Леонид. Видя, что его пожелание выполнено, с самодовольным, видом сел за стол.
- Везёт тебе сынок, на всё лето отдыхать едешь, рыбу ловить, - заигрывал перед ним отец. - Там река рядом, прямо у пансионата, чистая как слеза. Белова Ирина Михайловна со своей племянницей за тобой ухаживать будут. К ней племянница приехала, красавица, Леной зовут. К тому же твоя ровесница.                Лёнчик с кислой физиономией, запихивал в рот бутерброд.                - Впрочем, - продолжал отец, - там будет много детей наших сотрудников, думаю вам скучно не будет.
- Лучше бы на юг отправил. Там фрукты и море, загореть по человечески можно, - с полным ртом, бубнил сынок. - А здесь вдруг дожди начнутся, что тогда?
- Много солнца тебе вредно. Я на выходные буду приезжать. Фрукты  вам с рынка привезу. Цена, что здесь, что там, одинаковая. А если дожди начнутся, то вернётесь в Москву. Там что-нибудь придумаем.
- Ты уже придумал опять этот пансионат, отправляешь комаров кормить, - продолжал бубнить сынок. – Я знаю!                Гоев на это ничего не ответил, стал молча есть кашу.                Интуитивно он чувствовал, что надвигается серьёзная работа, которая потребует его присутствия на службе и днём и ночью. Совсем немного времени прошло со дня смерти жены, и оставлять сына без присмотра он боялся.                Раздался телефонный звонок. Гоев встал из-за стола, подошёл к телефону, снял трубку.
– Слушаю!?                В следующее мгновение лицо его изменилось. Напряженный взгляд уставился в одну точку.                –Да… есть… так точно… буду к девяти ноль-ноль. Есть!                Гоев положил трубку.                Еще некоторое время он продолжал смотреть в одну точку, переваривая информацию, потом встрепенулся.
- Ты главное с Леной хорошенько познакомься, узнай о ней всё, расспрашивай больше, - обратился он к сыну. - Она сирота, кроме тётки у неё ни кого нет. Узнай, помнит ли своих родителей, какие у неё сокровенные тайны, желания. Короче, не мне вас молодых учить. 
Гоев быстро собрал со стола посуду, положил в раковину, начал мыть. Произнеся слово сирота он испугался, что сын вспомнит о
матери, но тот  не придал этому слову никакого значения.
- Зачем мне всё это надо? Может она дура бестолковая ни одной группы не знает, и «Ли» от «Леви-с» не отличит. О чём с ней тогда говорить? – выдал Лёнчик. - Откуда она в Москву приехала?
- Из Переславского детдома она, - ответил отец. - Не в пример тебе с отличием закончила восемь классов, а ваше преклонение перед всем заграничным меня удивляет. Может быть она и не знает твои буги-вуги, зато наверняка знает как пуговицу пришить. Ты и этого не умеешь, - упрекнул он сына.
Леонид в такт его словам монотонно кивал головой. Было видно, что нотации отца он слушает не первый раз.
Вновь зазвонил телефон.                Гоев вытер о полотенце руки, поднял трубку.
- Вас слушают! - резко ответил он.
-Да… Забери их и приезжай за нами, - ответил он. - Мой ещё не собрался. Ты заправился?.. Повезёшь в Рузу... Я по пути выйду, меня в управление вызывают… Ничего пешком как-нибудь доберусь. Всё, жду! 
Гоев положил трубку и посмотрел на сына.                - Ты всё собрал, что я тебе написал или проверять? Чего сидишь, за нами через полчаса машина придёт.                Не дождавшись ответа Гоев ушёл в комнату проверять всё ли тот собрал с собой в дорогу.               
 
Чёрная волга, в которой сидели Лена и Ирина Михайловна, подъехала к дому на Лялином переулке, и трижды посигналила. Водитель вышел из машины, открыл багажник, подняв вверх голову, посмотрел на окна третьего этажа. Через некоторое время из дверей дома в голубом джинсовом костюме вышел Лёнчик. Следом за ним, с большим чемоданом в одной, и удочкой, в другой руке, протиснулся в двери Гоев. Водитель, подбежав к нему, забрал чемодан, убрал его в багажник.
- Удочку в салон возьми, иначе сломается, - посоветовал Гоев сыну.                - Я на переднем сидении, рядом с водителем поеду, - в ответ заявил тот.           - Меня сзади укачивает.                Он открыл дверь и плюхнулся на переднее сидение.                - Доброе утро Леонид! - поздоровалась с ним Ирина Михайловна.                - Это место папы, садись с нами, я тебя познакомлю с Леной.                Лёнчик промолчал, как будто её не слышал.
- Пусть впереди сидит, - заступился за сына Гоев. - Я скоро выйду, вам свободней будет. Вы меня лучше познакомьте со своей племянницей, - посмотрел он на Лену. - Где это вы Ирина Михайловна такую красавицу отыскали, подскажите местечко? Нам с Лёней  хозяйка нужна.                Лена смутилась и ещё больше прижалась к двери машины.                Лёнчик косо, исподтишка, посмотрел в её сторону и сразу же отвернулся.
- Лена, хватит дичиться! - одёрнула её тетка. - Это Пётр Иванович, папа Леонида. Он устроил нам предстоящий отдых и мы должны быть ему благодарны. Кстати, это именно он помог мне тебя отыскать. Поблагодари  Петра Ивановича.
- Спасибо, я вам очень благодарна, - послушно произнесла та.                Машина выехала на Садовое кольцо и понеслась в общем потоке машин.
Лена с интересом рассматривала мелькающие дома. Для неё всё было необычным. Эта суета людей, чистота улиц и богатство витрин магазинов.   
- Теперь ты Леночка, москвичка, - заметил её состояние Гоев. - Привыкай к новой жизни. Старая, детдомовская, в прошлом, забудь о ней! Теперь всё в твоих руках. Москву удивить трудно, но можно, главное во всём слушаться Ирину Михайловну. Она плохому не научит. Дерзай на благо нашей Родины.
Гоев с самодовольным видом замолчал, но тут же обратился к Беловой.                - Ирина Михайловна, как устроитесь мне позвоните. Требуйте отдельный домик, чтобы никто не мешал. Если что не так, приеду разберусь. 
- Коля! - обратился он к шофёру. - Останови у Сретенки, я выйду.  В управление вызывают. Заинтересовались нашей работой.
Чем-то меня сегодня порадуют или огорчат? 
Машина остановилась у обочины тротуара. Гоев кряхтя вылез из неё, чем вызвал улыбку Ирины Михайловны.                – Старость - не радость, - отшутился он.                – Всё, время поджимает, я побежал.
- Сынок, не заставляй за тебя краснеть, слушать все, что скажет Ирина Михайловна! Леночка! – обратился он к той. - Рад был познакомиться, надеюсь вы с моим оболтусом найдете общий язык. Ирина Михайловна, - позвал он Белову. - На минуточку.                Белова вышла из машины и они отошли на несколько метров в сторону.
- Дело принимает серьезный оборот, – начал Гоев. – Как я уже сказал нашей работой заинтересовались наверху. Не спускай с девки глаз. Внимательно следи за ее поведением. Если что, сразу же ставь меня в известность.
- Я могу узнать, как понимать это «если что» – насторожилась
Белова.
- Обычного, ты знаешь, в нашем отделе не бывает, не мне тебя учить. Докладывать обо всем, что может представлять интерес. Хотя на первый взгляд девочка на вид совсем обычная, не в пример матери.
- Все! – закончил он разговор. - Приятного отдыха.
Гоев быстро исчез в толпе Сретенской улицы.

Сколько бы раз Гоев не приходил в знаменитое на весь мир здание «Лубянки», известное также под домом номер два, столько раз им овладевал животный страх. Это всегда мешало сосредоточиться и реально оценивать обстановку и события.                Сдавая на проходной пропуск, не знаешь, получишь ли его обратно. Если не получишь, значит, не выйдешь. Такое за его службу случалось со многими.                Вот и сейчас, отрекомендовавшись, и получив подтверждение, он сдал пропуск и нашел указанный кабинет.                Его уже ждали. В приемной, за дубовым столом, обтянутым зеленым сукном сидел начальник секретариата, молодой полковник войск особого назначения.
Здравия желаю, майор Гоев из тринадцатой, – представился он.                Полковник кивнул, нажал кнопку селектора.                - Юрий Владимирович, Гоев по вашему приказанию прибыл, – доложил он.                - Пусть войдет, – послышалось в динамике.                Полковник, встал из-за стола, открыл Гоеву дверь.                - Благодарю, – кивнул тот, проскользнув в дверь кабинета.
В конце просторного зала за столом сидел Андронов.                Гоев был наслышан о жестоком, холодном интеллекте этого человека, но раньше общаться с ним не приходилось.
– Здравия желаю товарищ генерал! – громко отчеканил он.
- Проходите Петр Иванович, присаживайтесь, – пригласил тот.
Гоев, под пристальным, изучающим взглядом главного чекиста, прошел и сел напротив.
-Я познакомился с рапортом Шишлова о вашей разработке феномена Велесовой Марии Яковлевны, - начал Андронов. - Материал интересный, не скрою, только что это вы так долго о нем молчали? И узнаю я не от вас, а от вашего подчиненного? Неуверенны в себе, или как всегда, перестраховываетесь?
Главный сквозь цейцовскую, просветленную оптику золотых
очков, внимательно смотрел на Гоева.
- Никак нет! – чётко ответил тот. - Материалы отправлены по моему распоряжению. Как только сопоставили факты, так сразу отправили вам.
- Какие факты, вы о чем? – недоумённо посмотрел на него Андронов.
- Сопоставлять, если это потребуется, наша задача. Ваша задача, дать подтверждение этому материалу. Я должен быть уверен, что это не бред психически ненормального человека, а именно предвидение. Если подтвердится, что у вас в руках женщина обладающая даром предвидения, цены вам не будет!                Андронов знал, что говорил. Начиная свою карьеру с комсомольского секретаря Карельского обкома партии, ему не раз приходилось сталкиваться с волхователями.                - По материалам, - кивнул он на лежащие на столе бумаги, - она однажды уже показала себя ясновидящей. Поэтому я беру ее под свой, жесткий контроль!
- Она у нас не одна такая, - воодушевился Гоев. - Отдел ведет кропотливую работу по выявлению телепатов, экстрасенсов. Как говориться, не зря едим народный хлеб.
- Меня сейчас интересует информация полученная от Велесовой, и ничего более, – холодно ответил тот. - Вы майор, человек наш, проверенный. Поручаю лично вам вести Велесову и давать подтверждения ее легенде. Материалы визуального наблюдения и бесед направлять лично мне. Дело выведите в особо секретное.                Гоев хотел рассказать о своей последней беседе с Марией, в которой она вспомнила про программу «Время» и камень, но решил отложить на будущее.
Андронов, не сводя с него гипнотического взгляда, как будто читая его мысли, ухмыльнулся. Гоеву стало не по себе.
- Вы, Петр Иванович картотеку часом не забросили? – нарушил молчание генерал. - Хорошее дело делаете, хвалю. Меня в нее еще не включили?
Гоев заёрзал на стуле, не зная, что на это ответить.
- Шучу, шучу майор, - разрядил обстановку Андронов. - Пора подумать о повышении звания. Как вы на это смотрите?
- Служу Советскому Союзу! – встал по стойке смирно Гоев.
- Служите, служите, для этого мы вас и держим, - заметил тот. – Всё, вы свободны. Жду от вас результатов работы.                Гоев развернулся и вышел из кабинета.               
               
   Вернувшись в свою камеру, Мария села на кровать, и стала рассматривать фотографии дочери.                Оставив своё занятие, она спрятала фотографии под подушку, и подойдя к окну, сквозь щель посмотрела на свободу.
Окно, в камере, кроме решетки имело металлические жалюзи, сквозь которые можно было видеть только небо и макушку высокого тополя.   Но и это радовало женщину. До перевода в отдельную «палату», она несколько лет провела в камере под номером шесть, где кроме нее содержалось еще девять женщин разного возраста. Все они входили в так называемую хозяйственную обслугу. Одни работали на кухне, другие в прачечной, третьи по наряду чистили и убирали кабинеты.                Подъем, завтрак, работа, обед, работа, ужин, прогулка во внутреннем дворике, личное время, гигиена, сон. 
Теперь Марию не выводили на работу и единственной радостью в жизни была эта щель в решётке. Человек странное создание природы. Он способен приспосабливаться к любым условиям, и через некоторое время находить в них свои прелести и радости.
От других сокамерниц её отличало только то, что с годами она не менялась, ни внешне, ни внутренне. Ей и самой казалось, что с момента ее задержания не прошло и года. Для нее время неслось стремительно, и объяснение этому она не находила. Сознание находилось как бы в летаргическом сне и ждало своего пробуждения.
При редких встречах со своим «лечащим врачом», которым по приказу майора, была его жена, Тамара Леонидовна Гоева, Мария старалась не привлекать к себе внимания. Всегда с ней соглашалась, и всем была довольна.                Но последние события резко изменили ее быт и сознание.
Мария вспомнила как в первую же ночь дверь палаты распахнулась, и на пороге появился совершенно пьяный Шишлов. Санитаров за его спиной не было.
Захлопнув за собой дверь, он со словами « моя, теперь ты будешь моя! Когда захочу, тогда и будешь», бросился к кровати и стал лихорадочно сбрасывать с себя одежду.
Сорвал с себя портупею с табельным пистолетом и бросил около кровати.
Схватил Марию, и разорвав на ней ночную рубашку, стал осыпать поцелуями прекрасное молодое тело. Отвернувшись от омерзения, женщина увидела лежащую на полу кобуру. Дотянувшись до неё, расстегнула и вытащила пистолет. Холодное, жестокое равнодушие овладело ею. Вставив ствол пистолета в рот Шишлову, она медленно поднялась с кровати, подвела его к двери, распахнула ее. Лютая ненависть и чувство мести затмило сознание.
- Сдохни, гадина похотливая! - сквозь зубы прошептала она и
нажала на курок. Выстрела не последовало. Мария не умела обращаться с оружием.
В сердцах швырнув пистолет ему в лицо, она вытолкнула одежду в образовавшуюся под его ногами лужу, и захлопнула дверь.
На следующий день, не успев даже позавтракать, за ней пришли два санитара и отвели в кабинет Гоевой.
Та задала ей несколько дежурных вопросов и прописала самый современный метод лечения, так называемый АСТ.
Мария от подруг по палате слышала, что стимуляция коры головного мозга током высокой частоты, не столько лечение, сколько наказание за какую-либо провинность.
Она поинтересовалась у Тамары Леонидовны, за что ее наказывают, но та  раздраженно заметила, что это больница, а не концлагерь, и всё  здесь делается для блага и здоровья пациентов. Когда она добавила, что является  человеком подневольным и не может проигнорировать рекомендации вышестоящего начальства, Марии всё стало ясно.               
Гоева вызвала санитаров и те, взяв Марию под руки, вывели ее из кабинета.
В лаборатории они уложили её на кушетку, вафельными, белыми полотенцами привязали к кровати руки и ноги.
Гоева подсоединила электроды к вискам и затылку Марии, включила аппарат. Прибавив ток и напряжение, подала первый импульс. Марии показалось что какая - то неведомая сила вырвала из головы мозг вместе с сознанием. Дикая боль распространилась по всему телу, сводя мышцы. Она изогнулась в конвульсиях.                В этот момент, Гоева побледнев, схватилась за сердце. Выключила аппарат и не сказав ни слова, вышла из лаборатории.
С тех пор Мария её больше не видела.
После сеанса АСТ Марии показалось, что про нее просто забыли. Ни работы, ни прогулок. Хорошо, что хотя бы не забывали кормить.                Каждый день она с нетерпением ждала появления в оконной щели, солнца. Ночами, когда та появлялась на небе, луны. Марии казалось, что свет солнца дает ей уверенность в себе, а свет луны, уверенность в завтрашнем дне.
После сеанса АСТ в ее сознании что-то произошло. Она поняла, что владеет чем-то таким, что неведомо простому человеку. Но как оно должно было проявиться она не понимала. В одном Мария была твердо уверена, что дар предвидения, который перевернул в одночасье всю ее жизнь, вернулся.
Когда ее вызвали на допрос, она надеялась только на то, что найдет ответ на все свои вопросы. И не ошиблась.               
    
  Дождавшись ночи Мария взяла фотографию дочери, и чтобы лучше было видно, поднесла к лунному свету.  В какой то момент ей вдруг показалось, что изображение на фотографии стало оживать и двигаться как при замедленной съемке.
Вот Лена поворачивается к машине, садиться в нее.
Мария, отмахнувшись от видения, закрыла рукой глаза.
- Господи, я схожу с ума, – произнесла она вслух. Открыла глаза. На фотографии дочь по-прежнему стояла возле машины и смотрела в сторону ребят.
Мария положила снимки на тумбочку. Полный диск луны висел на черном небе, прямо напротив ее окна. В камеру, сквозь щели жалюзи, косым столбом проникал лунный свет.
Вдруг она увидела, как в этом свете появилось легкое облако, которое стало наполняться преобретая образ старца. Его серебристое свечение не напугало ее. Мария завораженно смотрела на появившийся образ.
- Здравствуй дочь моя, – промолвил старец.
- Ты Бог! – прошептала Мария. – Нет, ты не Бог, я тебя уже видела. Но там на озере, ты был живым, реальным, а сейчас ты сон.                – Считай как знаешь, одно верно я не Бог! Есть Бог - Иесус-Назареянин, а я землянин.                - Ответь мне! – обратилась она к нему. - Зачем ты дал мне это видение. Вижу и за это страдаю!                - Не бойся видеть и не будет для тебя тайн людских. Тяжек крест Прави, Яви и Нави, но кто-то должен его нести. - Почему выбор пал на меня -промолвила Мария. Проведение - дочь моя. - Ему не укажешь, оно указывает.                - Многое люди слышат, продолжал старец, - да не многое разумеют. Ищут правду, а находят новые слова. Расскажу тебе быль предков твоих. А ты спи!
Мария, как маленький ребенок послушно легла на кровать, продолжая наблюдать за серебристым свечением старца, из страха, что оно исчезнет.
- Давно это было! – начал свой рассказ старец. - В те времена туры ходили по лесам стадами и племена жили мирно, по родам своим.
На берегу озера стояло много капищ священных, Словен Ильменских, Кривичей, Муромы, Веси и Чуди.
Но самым большим был мерянский город Клещин. По правую руку от него в пятнадцать сажень возвышалась Ярилина плешь, капище Святогора!
Марии вдруг показалось, что лунный свет стал затягивать её в чёрную бездну космоса, и оттуда, стремительно падая вниз, она опустилась на ту самую Ярилину плешь о которой рассказывал старец.                Она посмотрела на возвышающийся невдалеке частокол городища, на озеро. Все казалось знакомым, и в то же время совершенно не походило на то, что она помнила. Ей стало страшно, и она приоткрыла глаза. Старец стоял на прежнем месте и продолжал:
- Эту гору шаманы всех племён, руками насыпали. На вершине стоял посланник небесный, Синь-камень. 
Мария увидела Камень возвышающийся на вершине горы. Своей формой он походил на бабу - истукана, каких она видела в учебнике истории. Вокруг него стояли глиняные горшки с дарами или как их называли в те времена, требами. Седой исполин, чем-то напоминающий старца, смотрел как на гору по тропе поднимаются старейшины родов. Они, поклонившись, сначала заходящему солнцу, а потом Камню, чинно расселись вокруг исполина.
- Я позвал вас пред Ярилиным днём, на Вече, весть молвить! – начал старец.
- Говори Святогор, говори Побуд! Тебе одному голос Камня ведом! – закивали головами старейшины. - Мы тебя слушаем!
- Волхвы всех родов, вы меня слышите!? – вознёс к небу руки Святогор. Старейшины вслед за ним простёрли руки к небу, и в таком положении застыли.
- Мы живём по закону Прави! – продолжал он. – Князей избирали. И многие из вас вожди и князья были! И всякое то княжение на вече утверждалось простым людом. И так постановляли: «Землю пашите себе, а князь пусть, согласно решению, защищает людей». А хлеб, и еду, и всё, что нужно для жизни, он от своих людей каждый день имел. Ныне же, - взглянул на старейшин Святогор. – И иные князья и подати берут, и сынам своим власть дают от отца к сыну и даже до правнуков.                – В старые времена многие роды имели вождей! – согласно закивали старейшины. – И мы имели князя, который избирался на семь коло – от Коляды до Коляды. И всяким родом правил кудесник, и требы творил. И всякий род имел старого кудесника, который на Радогоще служил. И это было Явью!                - Воряже Олег, воевода Рюриков, идет вдоль рек по землям, – поведал им Святогор. - Богатыми обетами лучших воинов сманивает.                Старейшины сокрушённо закачали головами.                – Самозванца Аскольда казнил, - продолжал Святогор, – за то, что без вечевого решения народ славянский в другую веру обратил. Вместе с Фотием царьградским крещение провёл. На то воля божья, не перечьте Олегу, - молвил старец. - Ибо сами варягов кликали. Не надо крови на свободной земле, ибо не избежать того, чему быть суждено. Волхвы с Ильмень – озера ему слово заветное молвили. С этим словом Олегу все дороги открыты. Ибо слово это - Русь, что означает Свет. 
После довольно длительной паузы Святогор продолжал:                - Медленно вращается колесо Сварога, движимое Перуном. Медленно вращается Звёздное небо. Ныне идёт эпоха Рода, у других народов, эпоха Рыбы. Перун – сын Сварога в Великом Триглаве, Сварожич. Он оживляет сущее, приводит мир в движение. Смена Отца Сыном выражает движение, изменение мира. После Отца приходит Сын, после Ночи- День, после Смерти-Жизнь, а после Нави-Явь. И это есть Правь!                Святогор опустил руки, старейшины последовали его примеру.                Встали, молча поклонились камню, и неспеша, друг за другом, покинули гору.
В наступающих сумерках Святогор положил на священное кострище дров и раздул огонь. Языки пламени осветили камень, отчего он стал переливаться мерцающими огоньками.
Мария, затаив дыхание смотрела на происходящее.                Лунный диск выглянул из-за горизонта прямо позади камня. Фетиш и старец, два одинаковых по размеру силуэта чернели на фоне луны.                Святогор оглянулся и посмотрел на Марию. Она в страхе открыла глаза. Фантом стоял на прежнем месте у окна камеры и осуждающе качал головой.
- Пусть не пугает тебя то, что узнаешь! - промолвил старец. - Остерегайся того, что неведомо! Смотри и слушай дальше.
- Пришел Олег, своих богов на святой земле поставил, – продолжал он. 
Мария увидела, как дружинники Олега вкапывают перед камнем  трёх истуканов, центральным из которых, был Перун. Олег, сидя у своего шатра на престоле, наблюдал за их действиями. Огромная толпа воинов, затянутых в доспехи из бычьей кожи, сидела у костров по берегу озера напротив городища. Это были лучшие воины всех славяно-финских племён. Среди них были и отличающиеся своими нарядами, степные воины.                Олег увидел приближающегося Святогора, резко встал и направился к нему.                – Поклон мой, тебе, Борейцу, отмеченному Богами! – поклонился ему Олег.           - Я с миром пришёл, и с миром уйду!                –  Уйдёшь! – кивнул волхв. – Дорога у тебя дальняя и трудная.                - Знаю, куда путь держишь, воряже! – вновь произнёс Святогор. – Знаю, что боярых посулами заманиваешь! Хочешь Веру крепить, крепи! Иди, да с победой вернёшься! Но знай, мы по Солнцу живём, ты по Солнцу живёшь, и Царьград по Солнцу живёт.                - Его ход, - он указал на заходящее Солнце, - мечём вспять не поворотишь.                Святогор замолчал и посмотрел на вкопанных идолов.                - Ответь мне, - произнёс он. - В чем разница между нашими Богами. У вас три  и у нас три.
- В имени и силе! – ответил Олег.                Князь выхватил меч, и повернувшись к дружине, поднял его над головой. Дружинники, достав мечи, ритмично стали стучать ими о щиты.                Под этот набат, Святогор медленно поднялся к себе на гору, вознёс руки к небу и начал читать:
« И вот начните, во-первых, - главу пред Триглавом склоните! – разнеслось над озером.                – Сила небесная в вас благодоря Яви, Прави и Нави!                Воины перестали стучать мечами о щиты, прислушиваясь к каждому его слову.                « И Громовержцу – Богу Перуну, Богу битв и борьбы говорю: «Ты, ожиляющий явленное, не прекращай Колёса вращать! Ты, кто вёл нас Стезёю Прави к битве и тризне великой!» О те, что пали в бою, те, которые шли, вечно живите вы в войске Перуновом, Нави вечной!                - Вечно! – повторил многоголосый хор дружинников.                « И Святовиту мы славу рекли, Он есть и Прави, и Яви Бог! Песни поём мы Ему, ведь Святовит – это Свет. Видели мы чрез Него Белый Свет. Вы посмотрите: Явь воздымает, нас Он от Нави уберегает! Мы восхваляем Его! Мы плясали – Его воспевали, к нашему Богу взывали мы, ибо тот Бог – Землю с Солнцем носил, и звёзды держал, и Свет крепил. Славьте великого Святовита: Слава Богу нашему!»                - Слава!!! – подхватили дружинники.                « И восскорбите же сердцем своим!» - голос Святогора зазвучал как трубы.          – «Дабы вы смогли отречься от злого деяния, и так притекли к добру! Пусть обнимаются Божии дети! И говорите: Всё сотворённое не может войти в расторгнутый ум! Чувствуйте это, ибо лишь это умеете, ибо тайна та велика есть: как Сварог и Перун – есть в то же время Святовит – Божий Свет!»                Святогор смолк взирая на воинов.
Слушавший внимательно его проповедь, Олег, вновь поднял меч и громогласно воскликнул: - На Царь-град, ура-а!                - У-ра-а!!! – подхватила толпа воинов, придя в движение.               
    
    Фантом замолчал, Мария вновь открыла глаза. Вдруг свечение
вместе с лунным светом стало меркнуть. Старец исчез.
Она еще некоторое время продолжала смотреть на то место, где только что видела образ старца. Потом устремилась к окну, стараясь свозь щель увидеть свое видение. Но ничего кроме черного неба она не увидела.
Вернувшись к кровати, взяла с тумбочки фотографии и стала с умилением их рассматривать.                При свете ночника висевшего над входной дверью, слабо угадывались контуры дочери и ребят. Спрятав фотокарточки под подушку, с головой укрылась одеялом, и, вспоминая рассказ старца, забылась тревожным сном.                Ей снился исполин-Святогор, обвинявший  вернувшегося с победой Олега в том, что тот открыл дорогу степным воинам в их края.                Меряне- воины, вернувшиеся с богатыми трофеями, делящие свободные земли. Олег, сваливающий с дружинниками Синь камень. Молния, ударившая в идолов, водружённых на горе Олегом. Его поспешный уход с дружиной, от Клещина.
               
    Гроза на Москву налетает всегда неожиданно. Долгая жара, как правило, заканчивается сильнейшей грозой с проливным дождем и шквалистым ветром.
Увидев свинцово-синюю тучу, расползающуюся по всему небу, Гоев почти бегом устремился в больницу. Перспектива промокнуть до нитки его не пугала, он панически боялся самой грозы. Молнии вызывали в нем животный страх, а раскаты грома доводили до истерики. Гоев неоднократно консультировался по этому поводу с больничными специалистами, те предлагали ему разнообразное психотерапевтическое лечение. Но самым действенным средством оставалось одно – подушка на голову.   
Первый раскат грома застал майора на КПП.                Отмахнувшись от дежурного собирающегося отдать рапорт, он бегом устремился в подвал здания. Почувствовав относительную безопасность, немного успокоился, взял себя в руки.                Подвал спецбольницы был оборудован под производственные цеха. В них, больные проходили так называемый курс трудотерапии. Одни делали заготовки, другие клеили обувные коробки.                Кругом лежали целые горы готовой продукции.
Гоев с недовольным видом шёл по коридору.                - Гордонов! - окликнул он молодого человека лет двадцати пяти, в белом врачебном халате. - Почему не вывозите продукцию? Вы что, хотите сжечь больницу? Куда интересно смотрит инструктор по технике безопасности!?               
- Здравия желаю, товарищ майор! – вытянувшись по струнке, отдал честь Гордонов.
- Честь без головного убора не отдают, – смягчился польщенный Гоев.
 – Что у нас с планом? – поинтересовался он. – Выполняете?
- Так точно, выполняем! – бойко ответил тот. – Многие психи даже перевыполняют план на восемьдесят процентов. Я ввел новую методику. Ударникам в виде поощрения дополнительно тридцать минут прогулки, лентяям, один кубик сульфазина.
- Ну-ну, дерзайте! – похвалил его майор. - Мы, как никак, хозрасчетная организация. А готовую продукцию немедленно отправьте по назначению, – приказал он. - Иначе вы со своей новой методикой, тут все завалите.
- Есть, - вновь вытянулся тот по стойке смирно.                - Гордонов! – снова обратился к нему Гоев. - Поднимитесь наверх, посмотрите, кончилась гроза или нет.
Парень, спрятав улыбку, побежал выполнять поручение.
Гоев, кивая на приветствия санитаров следящих за больными, прошел по цеху.
Отрешенные от всего, безвольные, больные люди, дошедшие в своей работе до автоматизма, не замечали его присутствия.
- И с кем, если Велесова откажется сотрудничать, прикажите работать? – то ли санитару, то ли самому себе, задал вопрос Гоев.
-Поторопился Шишлов, ох поторопился! Или подставил подлец!                - Ну-ну! – он посмотрел на притихшего санитара, - поживем, увидим!
- Гроза прошла, а дождя ни капли не упало, – доложил подбежавший Гордонов. - Как было сухо, так и осталось. Уже месяц дождя не было, наверно засуха будет. 
- Ты у нас кем числишься? – разозлился на его слова Гоев. - Научным сотрудником или мастером производственного обучения?
- На-вер-но, - передразнил его он, - бабка на квашне гадает, а вы здесь для того хлеб народный едите, чтобы знать наверняка будет засуха или нет! Лабораторию создавали для того, чтобы использовать неординарные способности мозга человека в научных и хозяйственных целях! Она существует не для того, чтобы коробки клеить!                Он в сердцах пнул упавшую под ноги коробку.
- В тринадцать ноль-ноль общее собрание в актовом зале, чтобы как штык был. И сообщи всем, кого увидишь. 
Гоев ещё раз пнул коробку и пошёл к выходу. Притихший, напуганный Гордонов, поднял коробку и положил в общую стопку.

В кабинете сидел Шишлов и прослушивал в наушниках магнитофонную запись. Куски порезанной магнитной ленты валялись у его ног.
- Вылизываешься пачкун хренов, – садясь за свой стол, зло прошептал вошедший  Гоев.
- Что? - сняв наушники, переспросил тот.
- Я говорю здоров будешь, в управление вызывали. Сам главный заинтересовался твоим рапортом, - доложил Гоев. – Машина закрутилась, а если она закрутилась, жди сюрпризов. У них просто так ничего не бывает.                - Кажется, нас приняли в какую-то игру, – взялся за подбородок Гоев. – И игру серьёзную.
- А с правилами ознакомят, или как? – осторожно поинтересовался Шишлов.
- Вот и я о том же, - ухмыльнулся майор. - Знать где поскользнешься, соломки бы постелил.                Гоев достал лист бумаги и стал быстро что-то записывать.                - Ты, вот что! – обратился он к Шишлову. - Бросай кроить, иди собери всех в актовом зале. В тринадцать ноль-ноль общее собрание. Повестку дня я объявлю на месте. 

Актовым залом в больнице служила общая столовая. Столы сдвигались в виде буквы Т, к висевшему на стене, портрету Дзержинского. Сотрудники рассаживались вокруг стола, во главе которого всегда сидели Гоев и Шишлов.
В этот раз майор возглавлял стол в гордом одиночестве. Шишлов сидел напротив. Всего, не считая их двоих, в зале присутствовало одиннадцать человек. Это был весь коллектив их лаборатории.
Все молча смотрели на то, как Гоев делал какие-то наброски.                - Вообще-то сейчас обед, – легкомысленно заметил Гордонов.                Сидящий рядом с ним пожилой врач, одернув его, посмотрел на Гоева, пытаясь понять, услышал тот реплику или нет.
- Я вас долго не задержу, - оторвался майор от своего занятия.
-Управление серьезно заинтересовалось нашей работой, поэтому следует ожидать проверок. 
Он сделал паузу, наблюдая за реакцией зала.                Никто не шелохнулся.
- Конечно хорошо если бы их не было, - продолжал он, - но вы должны быть готовы ко всему. А готовность, это в первую очередь результаты вашей научной работы, о которой я в последнее время ничего не знаю.
- Интересно, и чья это теперь проблема, Арон Соломонович? – повернувшись к пожилому врачу, прошептала сидевшая рядом с ним женщина. - Мы что-ли виноваты в том, что он не знает?   
Врач сделал вид, что ничего не слышал.                Зато от Гоева не ускользали ни один жест, ни одно слово.
- Вот с вас Наталья Сергеевна мы и начнем, – указал он на неё. - Завтра к восьми часам прошу быть у меня со своим пациентом. Посмотрим, кто, и что из вас может.
Сидящие за столом врачи притихли, подобострастно взирая на Гоева.
- В личном деле каждого – продолжал он, - должны быть результаты экспериментов и их подтверждение. Дальнейшую очередность отчетов своей деятельности устанавливайте сами. Кто, как говорится, готов, того и жду! Вопросы есть, вопросов нет! Все свободны. Вернее все могут обедать.
Гоев взяв со стола папку, вышел из столовой. Следом за ним поспешил Шишлов.
Врачи, обсуждая свалившееся на их головы задание, раздвигали по своим местам столы.

- Нет у меня против тебя никаких подозрений Иннокентий, - войдя с ним в кабинет, продолжал начатый разговор Гоев. - С чего ты взял, что я  хочу от тебя избавиться. Заварил кашу, теперь вместе будем расхлёбывать.
- Раньше ты меня сразу ставил в известность, если куда-нибудь вызывали, - продолжал обижаться Шишлов. – А теперь молчишь!                - Да не молчу я, некогда было. Я вот что думаю, - доставая из сейфа дело Велесовой, размышлял Гоев. – У них кроме нас наверняка еще несколько подобных заведений, которые занимаются прогнозированием будущего. И покруче, и посерьезней. Уж я то знаю! Если они нашей Велесовой заинтересовались, значит что-то совпало, но что?
-Секретарей на крючок взять, чего же еще, – предположил
Шишлов.
- На какой крючок, ты о чем? – удивлённо посмотрел на него Гоев.
- Они как караси в садке, а ты, крючок. Нет, не в этом дело.                Гоев задумчиво почесал затылок.
– Будем ориентироваться по ситуации, – продолжал он. - Носом чую, интересная будет игра. Не зря меня уже сейчас в полковники прочат.
- Да ну! – в свою очередь удивился Шишлов.
- Вот тебе и ну, – усмехнулся Гоев. – Сам главный, намекнул!
Он достал из стола холщовый пакет с грифом «ОСОБО СЕКРЕТНО», вложил в него дело Велесовой.
- Теперь каждый раз под пломбу закрывать. Не дай бог проверяющий нагрянет, сунется, сразу без погон останемся.
Гоев продел завязки сквозь свинцовую пломбу, зажал её.                - Даже дух захватывает! – наблюдая за ним, произнёс Шишлов. - Что, настолько серьезно?   
- Ты, Иннокентий, сколько лет в НКВД? – посмотрел на него Гоев. - Разве у нас когда-нибудь было  не серьезно?
- В КГБ, - поправил Шишлов. – Да нет, Петр Иванович, не было. В нашей конторе все серьезно. Это я так, просто забыли про нас, я им и напомнил, а ты на измену сел, подозревать меня стал. Вон оно как выходит, если бы не Шишлов, так и сдавали бы отчеты по перевыполнению плана склеивания коробок.
- Коробки тоже нужны. На одну зарплату не проживешь, не мне тебе говорить, - заметил Гоев. – Давай больше не будем искать кто прав, кто виноват, а подготовимся к встрече с нашей золотой рыбкой.                – Да, кстати! – вспомнил он, убирая дело в сейф. - Иди подпишись о неразглашении материалов этого дела.
- Иваныч, ты что, на самом деле мне не доверяешь?
- Нет, почему же? – спокойно ответил Гоев. – Просто строго следую инструкции.

   Мария сидела на табурете возле тумбочки и рассматривала фотографии дочери. Глухой раскат грома отвлек ее от своего занятия. Она подошла к окну и с интересом стала наблюдать как порывы ветра раскачивают верхушку тополя. Небо мгновенно потемнело. Разряд молнии подобно фотовспышке осветил на мгновение листву, и через мгновение, уже сильный и короткий раскат грома привел в восторг душу Марии. Она с нетерпением ожидала водного потока, который вот-вот должен был обрушиться с небес. Но дождя не было.
Человек в неволе особо остро ощущает изменения в природе, ее катаклизмы. Казалось бы разбушевавшаяся стихия должна приводить в трепет лишенного свободы человека. Нет! Свободного
она пугает, узника радует.
Следующий разряд молнии был настолько близок, что Мария увидела разрывающийся, трещащий, огненно-синий столб. Ослепленная, она отошла от окна и села на кровать. Большой, кроваво-черный круг стоял перед глазами. Мария попробовала сконцентрировать зрение на фотографии и в это мгновение увидела, как картинка стала оживать, и один за другим помчались кадры из жизни ее дочери.
Вот Лена выходит из такси с какой-то незнакомой женщиной, неся в руке фибровый чемоданчик. Вот она ходит по квартире в ситцевом халате. Идет по улице с той же женщиной. Они покупают в магазине босоножки.
Смена кадров увеличивалась с неимоверной быстротой. Мария перестала воспринимать изображение. Попробовала взять себя в руки и успокоиться. Кадры, как на экране кинопроектора стали замедлять свой бег. Мария снова воспринимала изображение. Удаляющийся от черной волги по улице, Гоев. Лена, смотрящая в окно машины на пробегающие дома деревни. Вот Лена, какой-то мальчик и все та же женщина, входящие в двери пансионата. Скорость стала вновь увеличиваться. Школа. Опрятная, длинноволосая Лена сидит за одной партой с юношей. Кадры полились сплошным потоком. Мария зажмурилась, открыла глаза. Последнее что она увидела, повзрослевшая Лена, копия она, идет в здание университета.
Луч солнца, проскользнувший в оконную щель, отвлек ее внимание. Взглянув на него Мария поняла, что всё что она видела, не сон. На тумбочке лежали прежние фотографии с изображением дочери. Как она ни старалась продолжить свое видение, у нее ничего не получилось.
За дверью послышался лязг открываемого замка. Мария быстро спрятала фотографии под подушку.
- Велесова, на выход! – скомандовал появившийся в двери охранник.
- С вещами или как? – поинтересовалась Мария.
- Давай выходи, к майору на беседу.
В комнату вошли два санитара. Один подергал на окне решетку, другой заглянул в тумбочку.  Мария убрала волосы под косынку, и её повели на допрос.    
- Здравствуйте, Мария Яковлевна! – поспешил к ней навстречу Гоев.
– Проходите, присаживайтесь! – любезно указал он на диван.
- Скажу честно, с нетерпением ждал нашей встречи. Какие-нибудь просьбы, жалобы есть?
- Благодарю, нет! – с презрительным удивлением взглянув на присутствующего в кабинете Шишлова, ответила та.
Тот делал вид, что все происходящее его не касается.
- Я вот что думаю, Мария Яковлевна, а не пойти ли нам пообедать в ресторан! – неожиданно предложил Гоев.
И для Марии и для Шишлова это было полной неожиданностью.
- Вы шутите? – удивленно взглянув на него произнесла Мария.
– Мой наряд, - она двумя пальцами приподняла полу халата, - не соответствует походу в ресторан.
-А мы в наш, больничный. Как говориться в домашней обстановке. Там кстати, очень даже неплохо кормят. Заодно и побеседуем вдвоем, без посторонних.
Увидев, искривленное злобой лицо Шишлова, Мария решила поддержать начатую Гоевым игру.
- Я не против, ведите! Когда-то же надо начинать! – легко и уверенно согласилась она на предложение.
- Начинать что? -  не понял Гоев.
- Беседовать майор, беседовать! 
Они вышли из кабинета.                Шишлов резко выдвинул ящик своего стола, выключил магнитофон.
- Спокойно Иннокентий, спокойно! – успокаивал он самого себя. - Он у тебя ещё хлебушка попросит.

В зеленом зале, как его называли сотрудники больницы, обедали всегда только Шишлов и Гоев. В редких случаях, когда приезжали высокопоставленные гости, накрывался большой стол.
Майор сам принес на подносе обед, запретив официантке на время их беседы показываться на глаза.                Мария спокойно наблюдала за тем, как он хозяйничает.
- Я смотрю Мария Яковлевна, вас ничем не удивишь, – присаживаясь к столу, начал разговор Гоев. – Или всё давно известно?
- Известно? – пожала плечами Мария. - За последние дни столько всего произошло, что я просто устала удивляться.
- А что собственно удивительного произошло? – вытирая салфеткой ложку, поинтересовался тот. - Мы в плановом порядке проводим работу, предлагаем сотрудничество. Не век же вам здесь куковать.                - Вы ешьте, ешьте, - пододвинул он ей ложку. - В больничном корпусе, наверно, не так кормят? 
Гоев принялся за первое блюдо. Мария последовала его примеру.
- Вкусно! – призналась она, - но у нас тоже не плохо кормят. Спасибо за приглашение и за то, что избавили от общения с Шишловым.
-От Шишлова я вас совсем избавить не могу, – ответил Гоев. - Он мой зам и в курсе вашего дела. Ну, а в остальном как говориться, не стоит благодарности.
- Петр Иванович! – Мария постаралась придать своему тону как
можно больше доверительности. – За фотографии дочери особое спасибо.
Она внимательно следила за реакцией Гоева, стараясь понять с какой целью тот устроил весь этот спектакль. Знают ли они, что она увидела с помощью фотографий. Не подстроено ли все это специально.
- Вы Мария, меняетесь прямо на глазах, - заметил тот. - Я даже начинаю вас бояться.
-Меня, бояться? - усмехнулась она. – Что же такое могло произойти, чтобы вы меня стали бояться? Десять лет не замечали, а теперь вдруг стали бояться? Я кроме вашей жены ни с кем практически не общалась. Кстати, – спросила Мария, - Почему она перестала меня посещать?
Гоев прекратил есть, лихорадочно думая, что ответить на ее вопрос.
- Она умерла! – решил сказать он правду. - Сердечная недостаточность. Хотя раньше на сердце никогда не жаловалась.
- Извините, я не знала что у вас такое горе.
-Ничего-ничего, все под богом ходим. А я думал, что провидицы всё про всех знают. Или вы считаете, что к ним не относитесь?
- А что нужно для моего освобождения? - вопросом на вопрос ответила Мария. – Чтобы я к ним относилась, или нет?
- Я, если вы успели заметить, предельно откровенен, – спокойно продолжал Гоев. - Хотелось бы надеяться на взаимность. Скажу больше, в ваших интересах и в интересах вашей дочери, если мы будем плодотворно сотрудничать при взаимном доверии. И первое что меня интересует, это камушек, и кто вам его дал?
- Что с дочерью, она в Москве? – оставив его вопрос без ответа, ища подтверждения своему видению, спросила Мария.
- Да, мы её выписали сюда, - кивнул Гоев.                - Зачем вам понадобилась Лена? Я не отказываюсь ни от какого сотрудничества. Дайте мне два дня, чтобы успокоиться и потом задавайте любые вопросы. Я постараюсь на них ответить.
- Мария Яковлевна, не волнуйтесь вы так. Ваша дочь отдыхает
сейчас в пансионате на природе, вместе с моим сыном. 
Гоев откинулся на спинку стула, и не зная для чего, достал из грудного кармана его фотографию, показал Марии.
– Я повторяю, для вашей дочери все дороги открыты. Все зависит только от вас, и от вашего дара.                – Я устала, проводите меня в камеру, - взглянув на фотографию, попросила Мария.                - Если вы устали я конечно могу проводить вас в палату, - убирая в карман фотографию, ответил Гоев. - Только не пойму, зачем вам эти два дня, что они могут изменить? 
- Будьте так добры, проводите меня в палату, – попросила Мария.   

- Чем порадуешь, Петр Иванович, – с трудом скрывая любопытство, обратился Шишлов, к вошедшему в кабинет Гоеву.                - Есть успехи, или как в сказке: « и молвила золотая рыбка, чего тебе надобно старче?»               
- Хорошо смеется тот, кто смеется, последним, – многозначительно заметил Гоев.  –Успехи есть! Мы все правильно рассчитали!                Он сел за свой стол, взял графин, снял крышку.                - Ради дочери она на что угодно пойдет. Будет работать голубушка, никуда не денется. Дадим ей два дня и возьмем в оборот.
- Зачем два дня? – не понял Шишлов.
- Не знаю, сама попросила, не можем же мы отказать женщине. 
Гоев отпил прямо из горлышка графина, воды, остальную вылил в фикус.
- Зальешь растение, недавно ведь поливал, – заметил Шишлов, как бы невзначай положив микрофон на стол.                – Может быть эта ведьма косматая, просто время хочет потянуть. Лично я, очень сомневаюсь в добровольном сотрудничестве.
- У вас с ней полная взаимность, как у кошки с собакой, – заметил Гоев, раскладывая бумаги на столе.
– Думаю тянуть время не в ее интересах, -  продолжал он. - Как впрочем и не в наших.                - Ты вот что Кеша! – обратился он к Шишлову. - Займись-ка лучше врачами, у тебя это лучше получится. А я займусь Велесовой.
–Я не понял, ты что отстраняешь меня от этого дела? – насторожился тот.              - Сам же говорил, что оно государственной важности. Вдвоем Пётр, нам сподручнее будет, мы его, можно сказать, с нуля начинали.
-У нас по твоей милости теперь все дела государственной важности! – повысил тон Гоев. –Тебя никто от дел не отстраняет! Хватит за моей спиной прятаться, работать Иннокентий надо, работать!
- Здесь работают психи и врачи! – резко сменил тон Шишлов. - А я товарищ майор, как и вы, на службе нахожусь! Служу так сказать, Советскому Союзу.
- Это ты точно подметил. – Гоев остановил взгляд на микрофоне. – Мы на службе. Поэтому приказы надо выполнять, а не обсуждать. 

Мария на самом деле устала от свалившейся на нее информации. Придя в палату, сразу же легла на кровать и попробовала заснуть. Но мысли о видении не давали покоя. Гоев, сам того не подозревая, пересказал всё, что она уже видела на фотографии. Его сын был последней каплей. Она раньше никогда не видела этого мальчика. Сон не мог родить его образ. Значит это прозрение. Теперь она сможет видеть, пусть даже таким образом, всю жизнь дочери, незримо присутствовать рядом с ней. Мария
достала из-под подушки фотографии, стала их рассматривать. Почувствовав, что за ней наблюдают в дверной глазок, убрала их обратно под подушку и накрылась одеялом.

Как долго порой ждешь зимнего рассвета, так долго порой не приходит летняя ночь. За эти годы Мария научилась терпению.                Дождавшись когда диск луны выберется из кроны тополя, она достала из-под подушки фотографии, поднесла их к лунному свету. Холодное свечение обозначило контуры, но его еще не хватало для того, чтобы увидеть изображение.  Отошла от окна, села на кровать и стала смотреть на то место где прошлой ночью появился старец. Надежды на то, что он появится снова, не было.                Мария вдруг поймала себя на мысли, что почти вслух повторяет одно и тоже слово: - Приди, приди, приди… И он появился! Появился вместе с проскользнувшим в камеру лунным светом.
- Настало время предостеречь тебя Мария, – тихо произнес старец.
- В смятении люди зовут проведение. Зовут и просят его о помощи. Видящий - не есть проведение. Тебе дано, ты можешь видеть судьбы людские, но ты не можешь на них влиять. Гнев Великого Триединства так же велик, как и милость. Все мы дети его, и по детски неразумны.
Ради духа Матери говори то, что видишь, а не то, что хотела бы увидеть. Ибо, - старец простёр руку вверх, - время может изменить увиденное, но увиденное не может изменить время.
Мария слушала старца не сводя с него глаз.               
- Скоро тысяча лет пройдет, с тех пор, как услышала Русь о христианстве, - продолжал он. - Священен крест – зерно Цветка Жизни, символ Триединства, велик человек на нем распятый. Он верил, что наша душа бессмертна, потому что нерожденное не может умереть! И не лгал назаретянин, обещая вернуться на эту землю! Душа всегда вернётся в этот мир. Она возвращается подобно влаге, несущей жизнь всему сущему.
Я же расскажу тебе о смерти Святогора.
Много крови полилось вокруг, с тех пор, как Олег заронил зёрна власти на свободной земле. Все научились делить и отнимать. За доспехи и меч, друг друга не щадили. Варяги, что по рекам стояли, бросили посты, в князья подались. Многие из них в поисках добычи головы сложили. Что вспоминать, - вздохнул старец. - Как метеорит, падая сгорает, и виден лишь мгновение, такова и судьба властвующих.                Спокойно было только у Святой горы.                Юнцы Владимировы, один в Ростове, другой в Муроме, чтили священную гору. По велению отца поставили обитель Святой Троицы.
Не противился Святогор воздвижению. Каждая вера на земле заслуживает уважения. Все под одним Богом ходят и одному Богу служат, Богу нашему Триединому.
Знал он также, что низвергнутый Синь-камень силу теряет, а народам, чтобы едины были, единая Вера нужна.
Гордые Новгородцы от законов Рюрика жили, с Киевом власть оспаривали. Не давали новой вере ростки пускать.
Святогор же, предвидя свою смерть, на Ярилиной плеши, троим своим ученикам-святогоричам и старейшинам, внушал, что все едино,
и Бог и Вера.
Но без чуда, кто поверит?
И послал он своих учеников в Муром, найти там убогого Глебушку Гущина и исцелить его. За смертью своей послал.                То было чудесное исцеление Ильи Муромского, сына христианского. Когда тот к камню пришел, все ему предсказал, и убит был, ради меча.                Фантом замолчал, его образ в лунном свете то угасал, то разгорался с новой силой.                - Об Илье говорить не буду. Много сказано, много песен сложено. Где вымысел, где правда, сама суди. Знает Русь, что покаялся он перед Богом за смерть Святогора и Соловья. Последние годы жизни перед Троицей в Киеве поклоны бил. Не дожил до пятидесяти лет. Дружинники Святополка мятежного бросили его на копья. Была тогда такая показательная казнь. 
Старец замолчал, и на глазах Марии исчез. Она не успела произнести ни слова.
Безмолвный покой лунного света продолжал струиться через решетку.
Мария боясь упустить время, взяла фотографии и стала просматривать их, как просматривают фильм в кинотеатре.

Отправив сына из Москвы в пансионат, Гоеву незачем было торопиться домой. Он решил остаться на работе и обдумать дальнейший план действий.
Гоев понимал, что центр, заинтересовавшись Велесовской легендой, пока не получит полную информацию о достоверности, не успокоится. А если она подтвердится, заинтересуется их отделом еще больше.                Вся жизнь майора, все то время, сколько он себя помнит, были тесно связаны с органами государственной безопасности. Он был одним из винтиков той машины, которая безжалостно перемалывала врагов коммунистической идеологии.                Его деятельность можно было назвать и службой и призванием. Но скорее всего, это было просто его жизнью, его бытом. 
Сняв трубку внутренней связи, Гоев набрал номер телефона дежурного врача.
-Фридман слушает! – послышалось на том конце провода.
-Арон Соломонович, Гоев говорит… Зайдите ко мне, у меня к вам есть несколько вопросов… Нет, никаких дел брать не надо. Этим будет заниматься Шишлов… Жду. 
Гоев положил трубку.
Через некоторое время в кабинет зашел тот самый пожилой врач, который на собрании одёрнул Гордонова.
- Вызывали? – нерешительно остановился он в дверях.
- Проходите Арон Соломонович, присаживайтесь.                Врач прошёл к столу.                - Вот решил с вами подежурить, а заодно и посоветоваться кое о чём. – начал Гоев. - Вы человек опытный, имеете несколько трудов по психологии.
- Да что вы говорите? – смутился Фридман, - Это разве труд, так несколько заметок в журнале.
- Не прибедняйтесь, не прибедняйтесь, - махнул рукой майор. – Труд, и ещё какой! Все знают как вы относитесь к работе, с моей стороны нареканий тоже нет.
- Покорно благодарю, – кивнул Фридман.                - Ваша оценка имеет для меня особое значение.                Он снял очки, достал носовой платок и протёр стёкла.                - Так о чём вы хотели меня спросить, слушаю?
- Вы у нас занимаетесь пациентами обладающими гипнозом, - начал Гоев.                - Какие результаты?
- Простите, я не понял вопрос, результаты чего? – насторожился
Фридман.
- Я так понимаю, лечения, – удивился его непонятливости Гоев.
- Простите, но Божий дар не поддается лечению, - покачал головой врач.       – Я вообще не понимаю, есть ли смысл его лечить, не проще ли использовать по назначению?
- Они, прежде чем попасть сюда, уже использовали его по назначению, – ухмыльнулся Гоев. - Один, загипнотизировал кассиров и унес все деньги из сберкассы, другой циркач всю деревню в гипнотическом сне в тропики отправил, и это заметьте, во время посевной. Прикажете дальше продолжать? 
- Не надо, - отмахнулся Фридман. - Я знаком с делами своих пациентов. Но после того как они попали сюда, их дар можно успешно использовать в медицине, в лечении многих психических заболеваний. В конце концов их можно использовать для развязывания языка во время допроса.
- Да-а!? – сделал удивлённый вид Гоев. - Это интересно, но не ново! Завтра повторите всё это Шишлову. Теперь гипнозом он у нас занимается, думаю ему это будет интересно. А я вот что хотел у вас спросить? – продолжал он.           - Вы твердо уверенны, что это Божий дар и дается избранным.
- Ну насчет избранности... не знаю? – покачал головой врач.  - Но то что это дар, уверен! Мы сравнивали биополе нормального, так сказать человека, и человека обладающего гипнозом. Скажу вам, огромная разница потенциалов. Во время полнолуния, - кивнул он на окно, - такого как сегодня, у любого живого существа усиливаются все обменные процессы, а вместе с ними и биотоки. У экстрасенса, токи головного мозга даже поднимают температуру тела на несколько градусов.      
- Неужели, – сделал заинтересованный вид Гоев. – Любопытно… не знал, не знал. А скажите мне Арон Соломонович, вы верите в дар предвидения?
- А почему бы и нет? – уверенно ответил Фридман. - История человечества полна провидцев. Возьмем, к примеру, Ветхий завет. Он весь построен на предвидении в ожидании мессии. Правда там сам Бог через своих героев предсказывает будущее, но это не лишает и их определенного дара, там так и говорится.
- Вы что, верующий? – поинтересовался Гоев.
- Господь с вами! – отмахнулся тот. - Я атеист некрещённый и необрезанный. Просто для того чтобы что-то отрицать, это нужно хотя бы знать.
- Ну-ну, продолжайте, – вновь ухмыльнулся Гоев.
- Так вот, я и говорю, - продолжал Фридман. - Провидцы нужны были для того, чтобы люди поверили в мессию. А когда люди принимают Веру, провидцы опасны для неё. Их уничтожают или замалчивают, что впрочем одно и тоже.
- Не простой вы человек, Арон Соломонович, – глядя на него в упор, заметил Гоев. - Как это вы войну пережили?
- Что вы имеете ввиду? – не понял его врач. - Я на фронте служил в полевом госпитале, имею восемь правительственных наград. 
-Да нет-нет, что вы? – испугался Гоев. – Я к тому, что война она такая, выбирает талантливых людей.
- Вы лучше ответьте мне вот на что? – сменил он тему. - Можно ли  проверить, правду говорит провидец, или нет?
- Простите, не понял вопроса? – перебил его Фридман. - Кто-то предсказал будущее, а вы хотите проверить правда это или нет?                - Вообще-то это проверяется временем, – улыбнулся он.
- У меня времени нет! – резко оборвал его Гоев. - Мне нужно подтвердить слова провидицы сейчас!                - У нас целый штат докторов, – раздражённо продолжал он, - есть гипнотизеры, приборы. Дерзайте. Или прикажете обращаться в другие отделы, к другим специалистам? Или хотите,  чтобы эту лавочку закрыли к чертовой матери?! – хлопнул он ладонью по столу.
-Товарищ майор, ну зачем так волноваться на ночь глядя? – стал успокаивать его Фридман. - Утро вечера мудренее. Послушайте старого еврея, не лезьте никогда и никуда с предложениями. Живите тихо, не ищите на свою задницу приключений. Инициатива наказуема.
- Да это не я, это Шишлов нам устроил, – немного успокоился Гоев.
- Это теперь не имеет никакого значения, – отмахнулся Фридман.  - Есть проблема, её надо решать!
- Что вы можете предложить? – заинтересовался тот. – У вас есть конкретное предложение на этот счет?
- Я так думаю, Петр Иванович, – начал врач. - Если нет времени проверить долгосрочное предсказание, нужно создать одно или два краткосрочных. Их будет легко проверить этим самым временем. Вернее способа не придумаешь.
- Ха-а! – хлопнул майор ладонью по документам. - Как это я сам не догадался! Ценю мудрых людей, Арон Соломонович, ценю!
- Я здесь не причём! – стал оправдываться Фридман. - Это решение мы нашли вместе с вами, во время нашей беседы.                – Не надо скромничать, мы с вами здесь вдвоём, - презрительно бросил Гоев.                Еще вопросы ко мне есть, или я могу быть свободен? – поинтересовался врач.
- Да-да, Арон Соломонович, можете быть свободны. Благодарю за информацию и за ценный совет. 
Фридман поклонившись, вышел из кабинета.
Гоев встал из-за стола, подошел к окну. В небе сиял полный диск луны.
- Значит Арон Соломонович, говоришь, предсказатели нужны, чтобы люди во что-то поверили… Ну-ну! – произнес он вслух, подошел к сейфу, открыл его, выдвинул ящик с карточками.                Достал чистую карточку, сел за стол. На картонном листе поставил пятизначный номер и написал:       «Фридман Арон Соломонович».

Майора разбудил телефонный звонок. Растирая шею, он встал с дивана, подошёл к столу, поднял трубку.
- Гоев слушает! – ответил он. – А-а, это ты!.. Довез нормально?.. Ни чего не передавали?… А чего меня искать? – отвечал он своему водителю. - Уже на службе… И не уходил, всю ночь работал… Чтобы под рукой был! В управление могут вызвать… Давай! – положил он трубку. Посмотрел на часы. Достал из шкафа полотенце. Умылся, и отправился в столовую.                В столовой, не смотря на столь ранний час, завтракало несколько врачей.
- Арон Соломонович, как это понимать, их что дома не кормят? – строго спросил Гоев.
- Здравствуйте, Петр Иванович! – приподнялся со стула Фридман.
- Дело в том, что сотрудники работали всю ночь, некогда было забежать домой.
- У нас что, ночные смены появились, – поинтересовался тот. - Или это полнолуние действует.
Фридман не находя слов, глубоко вздохнул и пожал плечами.
- Катерина! – окликнул Гоев официантку. – Принеси мне стакан горячего чая.                Взгляд его упал на лозунг, висевший под самым потолком. Такие агитки, по рекомендации партийного аппарата, висели в актовых залах любого учреждения. На красной материи большими белыми буквами было написано: « КТО У НАС НЕ РАБОТАЕТ – ТОТ НЕ ЕСТ!». Обескураженный Гоев перевел взгляд с плаката на врачей. Самохина, сидевшая за одним столом с Фридманом, наклонив голову прятала улыбку.
- Я посмотрю Наталья Сергеевна, как вам через час будет весело, - заметил Гоев. - Вы отчет подготовили?   
- Да, товарищ майор! – мгновенно посерьезнела та. – Материалы могу принести хоть сейчас.
- Сейчас они мне не нужны. Фридман вам объяснит, кому они нужны, – ответил  Гоев и скрылся в зеленом зале.
- Цербер! – презрительно заметила Наталья Сергеевна. – Как только таких,  земля носит.
- Смею голубушка заметить.                Фридман взял салфетку и стал тщательно протирать чайную ложку.                - В этом заведении, все мы, вольно или невольно, являемся так сказать, церберами. И мой вам совет, – он понизил голос до шепота, - не дразните гусей. КГБ шуток не понимает. Могу вам показать нашего пациента, который попал сюда за анекдоты.
- Вы меня не пугайте, Арон Соломонович! – взвилась та. - Мне бояться нечего. Если хотите знать, меня давно приглашают в институт Сербского. Те же льготы, а оклад намного выше.
- Не лукавьте голубушка, никто вас переманивать не станет, – заметил Фридман. - Перевести могут, а переманивать, избави бог. При приеме на работу мы все даем подписку. Каждый  на определенный срок. А насчет, так сказать, бояться или нет, - Фридман грусно посмотрел на сотрудницу. - Не боятся  только мертвые. Живой человек обязан за себя бояться, иначе это диагноз. 

Отличительной чертой всех психбольниц является то, что на внутренних дверях нет ручек. Ручки-ключи, как своеобразный пропуск, есть только у персонала больницы.
Гоев, открыв дверь таким ключом, прошел в больничный корпус. Дежурный надзиратель, увидя его, открыл решетчатую дверь.
- Дежурный второго этажа, старшина Коновалов, – доложил тот.
- За время моего дежурства, никаких происшествий не было.
- За шестнадцатой вели наблюдение? – поинтересовался майор.
-Так точно, всю ночь смотрит на фотографии.
- Что, и даже не ложилась? – удивился Гоев.
-Никак нет, весь вечер спала, – отрапортовал старшина.
- А-а, ну-ну! – Гоев презрительно посмотрел на старшину. – Открывай шеснадцатую!
Надзиратель выбрал из связки ключ, подошел к камере Марии. Согласно инструкции посмотрел в глазок, открыл.                Мария стояла у окна, подтянутая, опрятная. Длинная тугая коса лежала на левом плече. В руках она держала снимки дочери.
- Мария Яковлевна! – обратился к ней, вошедший Гоев. – Такое впечатление, что вы не ложились спать. Даже не знаю, правильно ли поступил, что отдал вам фотографии.
- Вы правильно поступили, – спокойно ответила Мария. - В этом, можете быть уверены. 
Ее тон заставил Гоева насторожиться. Он еще в прошлый раз заметил в ней разительную перемену. Опыт подсказывал, что теперь перед ним стоит женщина, уверенная в себе. Лихорадочно соображая, что предпринять, майор подошел к окну и посмотрел сквозь жалюзи.
- Да-а! – покачал он головой. - Это больше похоже на камеру, чем на палату. Мария Яковлевна, у вас есть жалобы или просьбы?
- У меня к вам есть предложение, – все тем же, спокойным голосом, ответила Мария.
- Да ну-у?  – удивился Гоев. – А как же два дня которые вы просили?                - Бессмысленно оттягивать время, оно всёравно всё расставит по своим местам, - ответила та.                - Ну если так, я вас внимательно слушаю!
- Сначала я отвечу на ваш третий вопрос, - начала Мария. - Вы кажется за этим сюда пришли?                - Вещий камень, а он я уверена, вещий, мне вложил в руку слепой старик. Не произнеся ни слова, он исчез вместе с камнем. Почему выбрал именно меня, не знаю? Может быть потому, что на берегу озера больше никого не было. Вам этого достаточно? – взглянула она на Гоева.
- Не совсем! – ответил тот. - Кроме того, что он слепой, какие еще особые приметы, его приблизительный возраст?
- Возраст, - задумалась Мария. - Думаю далеко за восемьдесят. Особые приметы… Седые волосы, седая борода, необыкновенный старик. Да!!! – вспомнила она. - У него собака – поводырь. Большая, необыкновенная, черная собака.
- Это уже кое-что, - удовлетворённо кивнул Гоев.                - Я предлагаю вам своё сотрудничество, - продолжала она, - взамен на обещание, что моя дочь никогда не узнает где я, и что со мной. Я не знаю, в какой форме будет выражаться это сотрудничество, но думаю, принесу пользу. И еще, если можно, снимите с окна железки. Когда у вас в руках моя дочь, бежать мне некуда.
- Да и не зачем! – хитро улыбнулся Гоев.                – Скажу честно, - продолжал он, - я рад что вы пришли к такому решению. Это многое меняет. Относительно дочери, я уже говорил, сделаю все, что в моих силах. Обещаю, что она никогда о вас не услышит. Решетки, это Мария Яковлевна, не в моей компетенции. Не обещаю, но постараюсь решить и этот вопрос. Теперь всё в ваших руках! - До скорой встречи, –  неожиданно попрощался он и вышел из камеры.
– Все в наших руках, - подмигнул он старшине, запирающему дверь. – Не дай Бог, в ваших! 

В кабинете он застал Шишлова принимающего доклад  Самохиной.               Та привела с собой, девушку лет семнадцати.                Затуманенный взгляд пациентки, красноречиво говорил, что она напичкана транквилизаторами. Большие черные глаза отрешенно смотрели на окружающих.
Гоев жестами стал показывать, чтобы тот побыстрее закруглялся. Шишлов понимающе  кивнул.               
- Значит так Наталья Сергеевна, вы считаете, что Эльмира, - он посмотрел на девушку, - очень перспективна. Это хорошо! Я надеюсь у вас есть и другой подобный материал?
- Да-да, конечно, там все указано, - кивнула Самохина на лежащую перед Шишловым папку. - Но у других пациентов магнитное поле более слабо выражено, и соответственно намного слабее возможности. Эльмира в своем роде, индивидуум! Мы разработали для неё специальный код. Теперь она будет применять свои возможности только при условленном сигнале.
- И какой это сигнал? – поинтересовался Шишлов.
- Ей даётся задание и произносится одна фраза: «Владимир просит!» Она сразу же приступает к действиям.                При фразе «Владимир просит» глаза девушки вспыхнули, и вновь погасли.                – Интересно, очень интересно! – заметив это, покачал головой Шишлов.                – Всё, спасибо, продолжайте работу.                Он закрыл папку и отдал Самохиной. Та подошла к двери, позвала санитаров. Два рослых детины взяли Эльмиру под руки и вывели из кабинета. Следом вышла Самохина.               
- Здорово Иннокентий! – бодро поздоровался Гоев. - Как успехи?
- Здравия желаю Петр Иванович! – подыгрывая его настроению, ответил Шишлов. – Выполняю ваше распоряжение, проверяю научную работу отдела. Самохина любопытную девчонку показала. Обладает феноменальными гипнотическими способностями, видели как надрессировала!
- По ней этого не скажешь, – с сомнением заметил Гоев. - Больше на невменяемую похожа. Ты заодно и к этой Самохиной присмотрись повнимательнее. Может у нее тоже с вменяемостью проблемы?
- Да вроде все нормально? – удивился Шишлов. – Землю роет! А девчонку они держат в таком состоянии в целях безопасности, гасят потенциал. Она уже здесь одному санитару внушила, чтобы он ее вывел с территории больницы. Представляешь, тот с охраной до последнего дрался, пока не скрутили.
- Представляю, что было, если бы он ее вывел? - мгновенно посерьёзнел Гоев. - Почему я об этом только сейчас узнаю? Самохина что, скрывала этот факт?
- Будут приняты самые строгие меры! – без лишних слов понял его намёк Шишлов.
- Со строгими мерами ты повремени, - заметил удовлетворенный майор.                - Она нам пока еще нужна. А вот присматривать за ней надо, слишком разговорчивая. 
Гоев взял графин, хотел вылить из него воду в фикус, но вовремя опомнился.                - Ну досказывай, что с санитаром стало?               
- А чего с ним стало, ничего?! – удивился его вопросу Шишлов.                – Прошел курс психотерапии и перевели на картонажку. Там ответственности никакой, одни психи работают.
- Фамилия санитара?                Гоев достал из стола ежедневник  приготовился записывать.                Шишлов, торопливо поискал у себя в бумагах, нашел нужную.                - Винник Владимир Михаилович, обеседование с психологом при приеме на работу прошел. 
- Тогда как же его эта девчонка загипнотизировала? – не понял Гоев.
- Я же говорю, феномен, любого загипнотизирует, надо ее тоже на верх заявить.
- Ты сначала её обработай так, как я Велесову, а потом заявляй, – повысил тон Гоев. – Или опять за свое? Допишешься Шишлов, ох допишешься!
- Товарищ майор, без вашего приказа я больше никуда писать не буду. Давайте забудем и поставим на этом точку.                - Петр!.. – заискивающе посмотрел на того Шишлов. - Мы с тобой сколько лет вместе, рука об руку, хватит меня прессовать!
- Ладно, Иннокентий, замётано!                Гоеву не терпелось похвастаться своим разговором с Марией. К тому же Шишлов мог дать дельный совет.
– Велесову прорвало. Дала ориентировку на старика, у которого якобы вещий камень, согласна с нами сотрудничать.
- Да ты что-о!? – опешил Шишлов. - Классно ты ее обработал, а главное оперативно!
- Я же тебе говорил, ради дочери она на всё пойдёт! – самодовольно заметил Гоев. – И два дня не понадобились!                - А откуда этот камень всплыл, что за старик? – поинтересовался Шишлов. – Надо сопоставить факты!                - Мне недавно объяснили, - Гоев показал пальцем вверх. - Что сопоставлять не наша задача. Поеду в управление, доложу то, что накопал, и будем ждать дальнейших указаний.
- Правильно Петр, пусть сами ее ведут. А то она завтра генерального секретаря вспомнит, куда тогда бежать?
- Узко мыслишь Иннокентий! – прервал его Гоев. – Сам же только что хвастался феноменальными способностями девчонки. Мы должны стать фабрикой по выращиванию феноменов. Тогда нас оценят по достоинству!
- Заманчиво Петр Иванович, но страшновато. Сам меня учил не лезть к великим.                – А мы и не полезем. Мы будем предлагать свои услуги. А они пусть решают, нужно им это или нет.                Гоев взял трубку телефона, набрал номер.
- Начальник секретариата полковник Кондратьев слушает!  – послышалось на том конце провода.
- Здравия желаю, майор Гоев говорит, начальник тринадцатой лаборатории. Могу я сегодня попасть на прием?
- Вам назначено или это оперативная необходимость? – спросил голос в трубке.
- Оперативная необходимость. У меня появились интересующие Юрия Владимировича факты.                Гоев покрылся потом, ослабил галстук.                Шишлов налил из графина стакан воды, протянул ему.
- Подождите у телефона одну минуту. Сейчас узнаю, – послышалось на том конце провода.
Гоев взял из рук Шишлова стакан и залпом выпил.
Полез в карман. Достал носовой платок, вытер со лба пот.
- Алле, вы меня слушаете? – послышалось в трубке.
- Да-да! – оживился Гоев.
- Вас примут в одиннадцать сорок пять, прошу не опаздывать.                В трубке послышались короткие гудки.
- Фу-у! – выдохнул Гоев. – Нервы у меня ни к черту. Надо у Фридмана таблеток попросить.
- Что ты всегда так переживаешь, Петр Иванович? – пожалел его Шишлов.             – Как будто тебя, в разработку взяли?
- Меня тридцать лет назад, дважды, на всю жизнь напугали. Один раз молния, а другой раз Лаврентий Павлович.
- Берия? – заинтересовался Шишлов. – Расскажи, что за случай?!
- В другой раз, сейчас меня в управлении ждут.
Гоев посмотрел на часы, набрал номер местной связи.
- Коля, ты где?… У входа?.. Выхожу.
- Петр, может мне с тобой поехать, – предложил ему Шишлов. – Вдвоём веселее.
- Нет, останься, ты здесь нужен! Тряси врачей побыстрее, вдруг правда ревизия нагрянет.

Дождавшись в коридоре указанного времени Гоев вошел в двери приемной.                Секретарь приподнялся из-за стола, готовый преградить ему дорогу.
- Майор Гоев из тринадцатой, - торопливо отрекомендовался тот. - Мне назначено в одиннадцать сорок пять.
Начальник секритариата вновь занял своё место, нажал кнопку селектора.
- Юрий Владимирович, к вам майор Гоев по оперативной необходимости.
- Пусть войдет! – послышалось из селектора.
Полковник вышел из-за стола, открыл дверь кабинета, впустил Гоева.   
Андронов сидел за рабочим столом и что-то записывал в блокнот. Закончив, положил на стол ручку, поверх очков посмотрел на майора.
- Добрый день, Петр Иванович, что-то срочное? Я вас слушаю!
- Здравия желаю, так точно! Велесова дала ориентировку на старика, который вложил ей в руку «вещий камень» – отрапортовал Гоев.                – Возраст около девяноста лет, слепой. Поводырём служит большая черная собака.
- Любопытно, очень любопытно, – не сводя с него глаз, ответил Андронов. – Вы считаете что это служит доказательством подлинности её слов?
Гоев почувствовал, что на этом его карьера может закончиться.
- Сегодня она дала согласие сотрудничать с нами. Готова отвечать на любые вопросы. Велесова не отказывается от своих слов и в любое время готова их  подтвердить. Вы можете в любое время встретиться с ней и провести личную беседу.
- В которой она повторит всё, что я уже знаю, – перебил его Андронов. – Правда, - забарабанил он пальцами по столу, - найти  старика вместе с этим «Вещим камнем» было бы интересно! Но думаю его уже нет в живых. Слишком поздно ко мне попала эта информация.
- Разрешите доложить свои соображения, – попросил Гоев.
- Докладывайте!
- За тот период пока Велесова находится у нас, она не меняется внешне. Остается такой же молодой, какая была в момент задержания. Аномалия налицо. В последней беседе она вспомнила, что информацию получила по телевизору из программы «Время». Хочу заметить в те годы такой программы не сосуществовало. Больница телевизорами не оснащена. Доступа к информации наши пациенты не имеют. Интуиция мне подсказывает, что она не врёт.
- А мне интуиция подсказывает, что за это время она научилась ловчить, - холодно взглянул на него Андронов.                – Кстати, за согласие сотрудничать с нами, какие у нее требования? – поинтересовался он.
- Она просит только об одном, чтобы дочь не знала что с ней, и где она, - ответил Гоев.                – Это разумно и великодушно, - немного подумав, заметил Андронов. – Девочка где?                - В связи с разработкой, мы из детдома переправили её в Москву и поместили у нашего сотрудника, Беловой Ирины Михайловны.
- Дочь и мать, мать и дочь, чем вы можете помочь, - задумался Андронов.                - Я считаю, - неожиданно осенило Гоева, - оперативная необходимость состоит в том, чтобы используя ее любовь к дочери, максимально быстро добиться подтверждения информации. Когда я отдал ей несколько фотографий, проявляла очень сильные материнские эмоции. На них можно хорошо играть.
Гоев замолчал, соображая, что говорить дальше.
- Продолжайте свою мысль, я вас слушаю, – поторопил его Андронов.
- Мы можем создать легенду представляющую опасность для жизни ее дочери, - продолжал Гоев. – Это подстегнёт её неординарные способности. Парралельно организовать реальное убийство дочери. Если Велесова на самом деле обладает даром предвидения, предупредит убийство, если нет, гибель дочери всё ставит на свои места.
- Логично, это вы майор сейчас придумали, – улыбнулся тонкими губами Андронов.
- Никак нет, – отчасти соврал воодушевленный Гоев. – Этой ночью разрабатывал план операции.
- Продолжайте!
- Мое участие в этом мероприятии нежелательно. Я наладил доверительные отношения с Велесовой и не хотел бы их разрушать. Могу порекомендовать для осуществления данного плана моего зама, капитана Шишлова Иннокентия Никодимовича.                - Дело в том! - Гоев решил идти ва-банк. - Шишлов пытался овладеть Велесовой как женщиной. Об этом она мне доложила в одной из наших с ней доверительных бесед. Ему будет нетрудно с импровизировать перед ней, попавшего под следствие сотрудника.
- А зачем импровизировать, - перебил его Андронов. - Можно действительно возбудить дело.
- Шишлов ответственный работник с двадцатипятилетним стажем, - испуганно заметил Гоев. 
Андронов махнул рукой, давая понять, чтобы тот замолчал.
- Не отвлекайтесь, продолжайте по существу дела.
- Шишлов предложит ей отказаться от своих слов, – продолжал излагать свой план Гоев. - Она его ненавидит, и я думаю, делать этого не станет. Он из мести пообещает ей расправиться с дочерью и после этого исчезнет. Скорее всего, она сразу вызовет меня. Я подтвержу слова Шишлова о возбуждении дела, и далее буду действовать по обстановке. Сами понимаете,  может возникнуть несколько ситуаций, которые сейчас трудно предположить.                Гоев замолчал, ожидая реакции генерала.
- Ну что же, схема примитивная, но имеет шанс на успех. Двух спецов для ликвидации дочери вам завтра пришлют. Всё, действуйте!                Андронов открыл блокнот и что-то стал в нем записывать.
- Не знаю, на сколько это важно, - замялся Гоев. - Но Велесова просила снять у нее в палате глухую решетку.
- Ломать ни чего не надо, – не отрываясь от записей, ответил Андронов.
- Она же дала свое согласие сотрудничать с нами. Создайте ей нормальные условия, переведите в другую палату.                – Вы что, сами этот вопрос решить не можете? – взглянул он на майора.
-Есть, – ответил Гоев и быстро вышел из кабинета.
 
- Пулей в больницу, - сев в машину, скомандовал Гоев водителю. Машина вырулила со стоянки и помчалась к набережной.
Он достал платок, вытер пот, открыл окно.                - От этой жары одно спасение, быстрая езда на автомобиле.
- За городом жару намного легче переносить, - заметил водитель.
–Я, когда ваших на место доставил, в Москва –реке искупался. Красота!
- Ну уж и красота, мазут один, – буркнул Гоев.
- Это здесь мазут, а под Старой Рузой в реке дно видно, вода чистейшая! Там кстати, тоже ни одного дождя не было, сушь стоит. Кажется кинь спичку и всё полыхнет, - рассказывал водитель.
- Петр Иванович, вы-то не собираетесь сына навестить, отдохнуть
денечка два?
- Сейчас не до отдыха Николай, - ответил тот. - Работы столько свалилось, что голова пухнет.
- Тебе эта девчонка, как ее там, Лена, не показалась странной, –
спросил Гоев.
- Да нет вроде, – удивился водитель. - Хотя чего я за полтора часа кроме дороги увижу. Красивая, но сердитая.
- Они с Лёнчиком подружились или так всю дорогу молчком и просидели? – поинтересовался майор.
- У сына ваша косточка! – засмеялся Николай. - Пока не прощупает на контакт не пойдет.
Волга подъехала к воротам больницы, посигналила. Прошло несколько секунд, никто не появился. Водитель посигналил снова, но и на этот раз ворота никто не открыл.
- Значит так! – решил Гоев. - Гони в пансионат, привези мне Белову. Чтобы одна нога здесь, другая там, и никаких купаний, смотри у меня. А я пойду разберусь, что там на вахте, поумирали они все что ли?                Гоев быстро вышел из машины, вбежал на проходную.
Разморенные жарой охранники спали на стульях мирным полуденным сном.
- Встать! – пытаясь достать рукой военных, рявкнул майор.                Охранники как по команде свалились со стульев на пол, и тут же встали по стойке смирно.
Полученный Гоевым в кабинете Андронова стресс, вырвался наружу.
- Совсем распоясались тризоры вшивые, - заорал он. – Быстро открыли, пропустить!
Сержант открыл турникет, Гоев вошел в дежурное помещение.
- Совсем нюх потеряли, всех выгоню к чертовой матери! Где начальник караула?! – брызгая слюной, орал он.                Старшина, оказавшийся похитрей, проскользнул мимо Гоева и спрятался за пожарный щит. Напуганный криком, молодой сержант срочной службы, молчал вытянувшись по струнке.    
- Ты, козел, охраняешь режимный объект, объект связанный с государственной безопасностью! Под трибунал у меня пойдешь! Фамилия?
- Сержант Демшев, – отрапортовал тот.
- Значит так рядовой Демшев! - задыхаясь от негодования продолжал Гоев. – Доложите начальнику караула, что я вас уволил!                Он поискал глазами ещё кого- нибудь, на ком можно было сорвать зло, не найдя, пошёл к выходу.                - Чтобы глаза мои тебя больше не видели! – бросил он через плечо сержанту и хлопнул дверью.
- Ты как Демшев, – шепотом спросил появившийся старшина, - майор в ухо не врезал?
- Да нет, я так понял он меня из армии уволил, - ответил тот.               
 
- Что стряслось Петр Иванович, - встав из-за стола, спросил обеспокоенный Шишлов.
- Ворота открыть не кому, все спят, тихий час по расписанию, – продолжал психовать тот. – Я вам устрою тихий час, вы у меня все попляшите. 
Он сел на свое место за столом, налил стакан воды и выпил залпом.
- Фу-у…, - облегченно вздохнул Шишлов. – Напугал! А я-то думал в управлении что стряслось!       
- Там особый разговор, там все серьезно, – немного успокоился Гоев.                - Открой окно, душно что-то, – попросил он Шишлова.
Тот распахнул окно, сел напротив майора, приготовившись внимательно слушать.
- Значит так Иннокентий, – видя его нетерпение, начал Гоев. – Слушай и не перебивай! Дело не терпит ни каких отлагательств. Операция назначена на завтра, максимум послезавтра. Твоя задача, сегодня, желательно сразу после разговора пойти к Велесовой в камеру и устроить спектакль по поводу ее устной, - он выразительно поднял палец, - жалобы о попытке изнасилования. Скажешь ей, что против тебя в управлении возбуждено уголовное дело. Уговаривай отказаться от своих слов, но уговаривай так, чтобы не отказалась. От этого зависит успех всего дела. Будет спрашивать обо мне, говори, что это я дал ход этому делу. Обливай грязью как хочешь, разрешаю. Главное, чтобы она поверила в то, что терять тебе, теперь нечего. И самое важное!                Гоев замолчал, выдержав паузу.
– Как только она откажется тебе помочь, а она должна отказаться,  пообещаешь убить дочь. Всё, хлопай дверью и уходи. Дальше моя работа.                - Ты все понял? – внимательно посмотрел он на Шишлова.                – Это задание главного, Иннокентий, его надо выполнить!
- Надо, выполню, задача не сложная, –вздохнул тот. - Потруднее дела проворачивали.                - Я так понял, - он прищурившись посмотрел в глаза Гоеву. - Главный в курсе моих похождений. Это, Петр Иванович, в любом случае конец моей карьеры. За что же ты меня так?
- Не то говоришь Кеша, не то, – прервал его майор. - О деле думай, не о себе. Я между прочим,  блянство твое, представил как оперативную разработку. Мало ли что, вдруг правда когда-нибудь всплывет. Теперь на это можешь плюнуть и растереть. Понял?
-Понял Петр, теперь понял, - закивал обрадованный Шишлов.
-Я этой ведьме спектакль устрою, всё будет натурально.
- А дочку что, будут убирать, – поинтересовался он. - Серьезные дела пошли скажу тебе, серьезные!
- Насчет дочки ничего пока неизвестно. Не наше это дело, – ответил Гоев.                - Завтра двух спецов пришлют, если что, они разберутся.
Он встал, подошел к окну, посмотрел вниз, туда где в прогулочном дворике гуляли несколько пациентов спецбольницы.                Те медленно ходили по дорожкам в разных направлениях.
- Всё зависит от Велесовой, - продолжал он. - Если она не обладает предвидением, а просто ловчит, то наверняка вызовет меня и скажет что ты в отместку хочешь убить ее дочь. Может быть даже место преступления укажет. Тогда подождём конца спектакля, дочку уберут и всё! Жалко конечно, столько трудов уже положили, но задание будет выполнено.
- А если она скажет, - Гоев нервно заходил по кабинету, - что ее дочери грозит смертельная опасность, да еще добавит от кого и  когда? Тогда мы на коне, и работа спецов не нужна. Пусть все живут счастливо!
- А если она вообще ничего не скажет, - неожиданно предположил Шишлов. - Тогда что?                - Лично мне это очень знакомо!
- Как это ничего не скажет, - испуганно остановился Гоев.
- А материнские чувства?                - Да ради дочери у нее даже утерянный дар, вновь появиться. Скажет, обязательно скажет!
Он задумчиво сел на свое место, посмотрел на Шишлова.
- Интуиция меня ещё никогда не подводила!

Мария мыла в своей камере пол. Оцинкованная шайка служила и тазом для стирки, и ведром для уборки.
Несмотря на то, что везде была почти стерильная чистота, женщина привыкла убираться ежедневно.                Мария уже заканчивала, когда в послышался лязг отпираемого замка.                На пороге появился Шишлов. Весь его вид выражал злобу и ненависть.               
- Что сучка, нажаловалась, – заорал он с порога. - Решила ведьма, Шишлова со света сжить. Хрен у вас с майором чего получится!
Мария с тряпкой в руках села на табурет и стала молча смотреть на   капитана.
- Надо же что придумала, – продолжал орать он. - Изнасиловать ее хотели! Да кому ты нужна стерва?! Сейчас принесу бумагу и ручку. Напишешь, что все наврала, с целью опорочить сотрудника учереждения.                - Поняла? 
Говоря это Шишлов внимательно следил за тряпкой в руках Марии.                Та, аккуратно складывала её в тугой комок.
Ясно представляя себе, что кроме мокрой тряпки в лицо, он больше никакого ответа не получит, капитан быстренько попятился за дверь и, почувствовав себя в относительной безопасности сквозь дверную щель крикнул.
- Сначала дочку твою убью, а потом до тебя доберусь, ведьма проклятая!
Охранник молча запер за ним дверь.
Шишлов направился в радиоузел, находящийся в конце коридора, где Гоев записывал на магнитофон их разговор.                - Ну как, натурально получилось, вроде поверила? – спросил он у перематывающего магнитную ленту майора.
- Сущую ерунду доверили идиоту, бабу напугать, и то нормально не смог! – махнул рукой Гоев.
- Тебе что говорили, убедить ее, что ты под следствием. Что тебе больше нечего терять. Чтобы она за жизнь дочки боялась! А ты что? 
Гоев нажал на магнитофоне кнопку воспроизведения. 
В динамике прозвучал весь диалог Шишлова, шум закрываемой двери и голос Марии. – Господи, меня когда-нибудь оградят от этого идиота! 
Гоев  ухмыльнулся, выключил магнитофон, вопросительно посмотрел на капитана. 
- Да вроде нормально, убедительно всё, - начал оправдываться тот. - Главное, угроза прозвучала. Чего ты на меня опять бочку катишь?
- Да, пошел ты! – снова махнул рукой Гоев. - Сам во всем разберусь! Ничего тебе доверить нельзя!
- Его ещё надо было сделать? – разозлился Шишлов. – Избить её?                - А что, за волосы бы ее потаскал, меня поматерил. Ни хрена, ничего не можешь!                - Пошли отсюда. 
Майор взял магнитную ленту и направился к выходу.
- Ее потаскаешь, тебя поматеришь, – поплелся за ним, расстроенный Шишлов.    

За те короткие пятнадцать минут, на которые в камеры – палаты стали включать радиотрансляцию, Мария устала слушать про второй год девятой пятилетки.
Единственное, что ее интересовало, это погода на завтра.                - По прогнозам синоптиков в Москве завтра без осадков. Ветер юго-западный. Температура воздуха двадцать восемь, тридцать градусов, - сообщил в динамике голос диктора. 
После довольно длительной паузы, голос зазвучал вновь.                – Московское время, восемнадцать часов пятнадцать минут.                Раздался щелчок тумблера, радио замолчало.                Зная расписание по минутам, Мария быстро спрятала фотографии поближе к сердцу, и стала смотреть на дверь. Послышался шум отпираемого замка.
- Велесова, на прогулку, – скомандовал охранник.
В последнее время эти минуты доставляли ей самую большую радость. Она безропотно вышла из камеры, и в сопровождении старшины проследовала в прогулочный дворик.                Дворик представлял собой небольшой парк, с узенькими дорожками по периметру. Одна дорожка вела в центр, к небольшой скамеечке.                Охранник выпустил Марию, а сам остался в помещении.                Мария пошла вдоль стены, внимательно всматриваясь в нацарапанные на ней слова. Для того чтобы было тяжело нацарапать на стене слово, они были покрыты так называемой шубой – покрашенным известковым раствором. От этого буквы принимали уродливые очертания, и их нелегко было разобрать. Мария неторопливо пробегала глазами испещренную фразами штукатурку, и наконец в одном месте увидела то, что искала. «Маша. Отзовись. Где ты. Нина».
Это была ее прежняя сокамерница. Подруга, с которой они вместе провели восемь лет, доверяя друг другу самые сокровенные
мысли.
Мария нашла под ногами острый камушек и под надписью нацарапала. «Я в 16».
Гоев, из окна своего кабинета, наблюдал за ее действиями.
- Не поверила она в твои угрозы, Иннокентий! – промолвил он. - Не смог ты ее напугать.                Гоев отошёл от окна, взял из стола ручку, одновременно являющуюся ключом для открывания дверей.
- Всё, больше ждать нет смысла, надо действовать! 
Он вышел из кабинета и спустился в прогулочный дворик.                Не проронивший ни слова Шишлов, встал из-за своего стола, подошёл к окну, стал наблюдать.

- Мария Яковлевна, здравствуйте! – спускаясь по ступенькам во дворик, поздоровался с ней майор.
– Узнал что вы на прогулке, решил составить компанию. Не возражаете?
- Да нет, ради бога, места всем хватит, – равнодушно взглянув на него, ответила она.                Гоев хозяйским взглядом окинул площадку, посмотрел на стену.
- Давно я здесь не был с инспекцией. Не стены, рейхстаг какой-то.               
- Мария Яковлевна, и вы туда же, ай, ай, ай! – увидев нацарапанную надпись, пристыдил ее майор.
Делая вид, что не понимает о чём идёт речь, Мария любопытно взглянула на надпись, пожала плечами.
- К тому же, - продолжал он, - после прогулки вас переводят в другую палату, как просили, без решёток на окнах.
- Почему меня переводят в другую палату, – встревожилась Мария.                - Я не просила, меня переводить?
- А вы как хотели, мы же не можем ломать решетки в шеснадцатой камере, - удивлённо посмотрел на неё Гоев. - Наступит день, вы нас покинете, их что, снова ставить?                - Вам на новом месте понравится, можете не сомневаться. 
Гоев машинально взглянул на окно своего кабинета, заметил в нем отпрянувшего вглубь Шишлова, встревожено взглянул на Марию, опасаясь, не заметила ли его и она.                Мария, не поднимая головы, думала о чём-то своём.
- В той палате окно на южную сторону? – неожиданно спросила она.
- Не знаю, – удивился тот ее вопросу. - А это что, имеет какое-нибудь значение?
- Имеет! – ответила Мария. – Для меня имеет!
- Вы боитесь жары, - в свою очередь поинтересовался тот.                – Нет, я уже привыкла, это нужно для нашего общего дела.                - Да! – вдруг вспомнила она. – Ко мне сегодня  ваш Шишлов приходил. Кричал, что его собираются судить, оскорблял, грозился с Леной расправиться.
- Да вы что-о!? – изобразив тревожное удивление, воскликнул Гоев. – И во сколько это было? Он пропал куда-то, нигде не можем его найти! Шишлов сейчас в таком состоянии, что угодно может натворить!
- Зачем его искать, сам придёт, – равнодушно заметила Мария.
- И ничего он сейчас не натворит, не созрел ещё пока. У него всё впереди.                Она прошла в центр площадки, села на скамейку. Гоев последовал за ней, сел рядом. 
- Мне кажется, Мария Яковлевна, вы его недооцениваете! Шишлов слов на ветер не бросает. Если не сам, то он может кого-то нанять для расправы над вашей дочерью. Нужно что-то предпринимать, время не терпит! 
Майор с затаённой надеждой смотрел на Марию, ожидая прозрения.
- Лене ничего не грозит, – спокойно ответила та.
- Вы абсолютно уверены что вашей дочери ничего не грозит? – с
трудом скрывая разочарование, спросил Гоев.
- Абсолютно! Я даже больше могу сказать, вы скоро ребят из пансионата заберете. Там лесные пожары начнутся. Думаю только это представляет опасность для Лены, как впрочем и для вашего сына тоже.
Мария, увидела появившегося охранника, встала, пошла навстречу к нему.
- Спасибо за информацию, но боюсь вы недооцениваете всю серьёзность ситуации Мария Яковлевна! – бросил ей вслед майор.
Мария не оборачиваясь пожала плечами, и не спеша пошла в  камеру.
Гоев некоторое время продолжал сидеть на скамейке, потом взглянул на открытое окно из которого выглядывал Шишлов, встал и быстро направился к себе в кабинет.

  - Ты что, хочешь мне операцию сорвать?! – ворвавшись в кабинет, заорал он. - Закрой окно и иди отсюда. Всё, рабочий день давно закончился!
Шишлов подошел к окну, закрыл створки и задернул штору.
Гоев подошел к сейфу, достал дело Велесовой, сел за стол и стал что-то записывать.
- Там Белова приехала, сидит в столовой, – доложил капитан.
- В камеру ее, пусть посидит ночь, – не отрываясь от записей, приказал майор.
- Куда-а?! –  не понял тот.                – В камеру, - повторил Гоев. - У нас камеры без решеток есть?
- Есть двухместная палата для медперсонала, - ответил Шишлов. - На случай лечения тяжелобольных. Там как раз один врач лежит с пневмонией.
- Давай Иннокентий, займись этим делом, - немного успокоился Гоев. - Выгони врача, пусть по месту жительства лечится. Помести туда Белову, скажи я скоро приду. Проинструктирую как себя вести с Велесовой. Пусть пообщаются до утра, вдруг та что-нибудь расскажет или её осинит. Хотя у меня закрались большие сомнения на этот счет. Думаю, Велесовская легенда завтра наконец-то рухнет.
Гоев достал лист из дела Марии.
- Я пока подготовлю материалы к закрытию дела, - продолжал он, - а ты иди, устраивай Велесовой люкс на одну ночь, пусть потешится. Как только Белову к ней определишь, уезжай с Николаем домой. Завтра день будет напряженный. Я здесь останусь, на всякий случай. Дома одному делать нечего, а тут я хотя бы с бумагами разберусь. 
- Что Петр Иванович, диагноз не подтверждается? – расстроился Шишлов.
- Кажется, нет! – вздохнул тот. - Она абсолютно уверена, что ее дочери ничего не угрожает.                Представляешь? – бросил он с остервенением бумагу на стол.                - Завтра спецов вместе с Беловой, в Рузу пошлю, они девчонку в реке мгновенно утопят, никто и не заметит. Мало ли на воде несчастных случаев. И поглотит Москва Лену Велесову. А она абсолютно уверенна!
- Тогда не пойму, зачем ты на меня орал, операцию сорву, операцию сорву!                Шишлов убрал бумаги в стол, закрыл на ключ.                - Всегда я во всем виноват, – бубнил он, выходя из кабинета.
Ты не только виноват, - сощурил глаза на закрывшуюся дверь Гоев. - Ты  еще будешь отвечать за всё это!

Мария неторопливо собирала в холщовую сумку свой не хитрый скарб. Две тетрадки, ручку, коробку зубного порошка, зубную щетку, мыло, хозяйственное и детское. Два полотенца, несколько комплектов нижнего белья и другие женские принадлежности. Особо ценила она, большой костяной гребень, подаренный ей Ниной в первый день их знакомства. Как, той удалось сохранить его при поступлении в больницу, она не представляла. Ручка с одной стороны была настолько острой, что ей можно было резать хлеб и даже подрезать волосы.
У Нины когда-то была такая же длинная коса, но однажды, не выдержав своего положения, она её отрезала, сделала петлю и хотела повеситься. Женщину откачали, но гребень, который не отобрали и в этот раз, ей больше не понадобился.
Мария как раз расчесывала им волосы, когда открылась дверь, и раздался громкий голос охранника.
- Велесова, с вещами на выход!
Она подошла к окну, взглянула через сокровенное отверстие на застывший в вечернем покое, тополь, затем стала сворачивать вместе с матрацем постель.
- Постель оставить здесь, там новую получишь, – распорядился старшина.                Мария взяла свою сумку и вышла из камеры.                Надзиратель, открывая железные засовы решеток, вывел ее из корпуса и повел в административное здание.                Там Марию с рук на руки приняла медсестра. Визуально обследовала голову на наличие вшей, и в сопровождении двух санитаров отвела на третий этаж в тридцать первую палату.
Войдя в комнату, Мария остановилась у порога и огляделась. Первое, что она увидела, женщину сидящую на кровати. В ней она сразу узнала ту самую незнакомку, которую видела с Леной в потоке мелькающих кадров.                Не выдавая своей осведомленности, Мария подошла к свободной кровати и положила на нее сумку.
- Здравствуй, меня Ирина зовут. Что это тебя на ночь глядя? – нарушила молчание Белова.
- Здравствуй, меня Мария, можно Маша, - ответила та. - Я просила начальника решетку с окна снять, а он меня сюда перевел. Можно я окно открою, это разрешено?
- Открывай, если хочешь, – пожала плечами Белова. - Заодно проветрим на ночь.
Мария подошла к окну, открыла шпингалеты, распахнула сворки.
Наверно с момента рождения и до конца жизни у человека
сохраняется синдром новорожденного. Вырвавшись на простор после долгого заточения, хочется глубоко вздохнуть и громко закричать.
Посмотрев на заходящее солнце, Мария поняла, что окно выходит на южную сторону, а это значит, что всю ночь она сможет видеть полную луну. Она еще раз полной грудью вдохнула жаркий московский воздух и вернулась к своей кровати.
- Чего как не своя, располагайся, – стараясь быть участливой, предложила Белова. - Давно здесь сидишь?
- Я? - Мария стала раскладывать вещи в тумбочку. - Восемь лет, а ты?
- Да я поменьше, всего год, – оживилась та. - Но натерпелась за это время,                - она выразительно закатила глаза, - ты себе представить не можешь.
- Почему не могу, могу! – оставив своё занятие, спокойно ответила Мария.            - Как раз представить я очень хорошо могу! Могу представить пансионат, в котором ты так хорошо загорела. Могу представить парикмахерскую, в которой ты две недели назад делала такую красивую прическу. Я многое могу представить, всего не перечислишь.
Глаза Беловой, с каждым ее словом, становились все шире и шире.
Она вжалась в стену, готовая в любую секунду броситься к двери.
Заметив это, Мария отвернулась и стала дальше раскладывать свои вещи.
- Не пойму, зачем они тебя сюда посадили? – продолжала она. - Мы вроде с Гоевым обо всем договорились, чего ему еще надо?                - Слушай, а может быть он тебя сюда посадил для того чтобы мы познакомились? Тебя на самом деле, Ирина зовут? – доброжелательно посмотрела она на Белову.                Та утвердительно кивнула головой.
- А можно отчество узнать?
- Михайловна, – поперхнувшись, назвала свое отчество Белова.
- Ирина Михайловна, очень приятно. – Мария взяла полотенце и повесила на спинку кровати.
- Ирина Михайловна, хотите, я вам одну тайну открою? – перешла
на вы, Мария.
Белова вновь утвердительно кивнула головой.
- Вы сейчас этого может быть не понимаете, но к вам нежданно-негаданно пришло счастье. Не обижайте его, не гоните. Оно не оставит вас ни в беде, ни в радости. Ему неведом ваш путь, но ведома ваша душа. Путь закончится, душа останется. И наступит день, когда ради счастья вы будете готовы отдать за него свою душу. 
Мария подошла к окну посмотрела на вечернее небо. На небесном фиолете, у самого горизонта, горела всего лишь одна звезда.
- Кому-то надо так много прожить, чтобы обрести это самое
счастье. А к вам оно само пришло. Берегите её, я вас очень прошу.
В палате воцарилось гробовое молчание. В окне были слышны гудящие звуки отъезжающего троллейбуса. Потревоженная чем-то в кроне раскидистого тополя ворона, каркнула два раза и затихла.
- Вы здесь останетесь, или уйдете? – нарушила молчание Мария.
- Я бы хотела остаться одна, с ним наедине, - она кивнула в сторону окна. Вдруг меня завтра обратно переведут. Хотя бы ночь полюбуюсь небом. Но если вам некуда идти, – встрепенулась она. - Оставайтесь. Давайте себя на ночь в порядок приводить.
- Да я… это… как ее?.. – Белова встала с постели. – Здесь у меня зубная паста очень хорошая, - она открыла тумбочку. - Мыло, финское. В общем, сами посмотрите, а я пошла.
Она подошла к двери, постучала.
– Охрана, откройте тридцать первую. 
Дверь мгновенно открыли. Белова молча кивнула Велесовой, быстро вышла из палаты. 
- Вот и познакомились, – вздохнула Мария.
Подошла к тумбочке Беловой, взяла в руки зубную пасту.                - Помарин, - прочитала она вслух название на тюбике.
- Спасибо, буду считать передачей от, - ее взгляд остановился на пластмассовом радиотрансляторе, - Ирины Михайловны.

Уже переодетая в брючный костюм, Белова постучалась в кабинет Гоева.
- Разрешите? – открыла она дверь.
- Входите Ирина Михайловна, входите! – пригласил Гоев.
- Товарищ майор, разрешите доложить! Старший лейтенант Белова
по вашему…
- Да брось ты, старший лейтенант! – махнул рукой Гоев.
– Проходи Ирина, присаживайся. Слышал я всё! Правильно
сделала что ушла, пустая это затея, - он встал из-за стола, открыл сейф, достал две стопки и бутылку коньяка.
– Нет у нее никакого видения. Зря только тебя от отдыха оторвал. Гоев вывинтил крышку, налил две стопки.
– Надо же! – удивился он. - Вычислила она тебя сразу! Но здесь я недодумал. Вид у тебя на самом деле не тюремный.
Давай, – поднял он свою стопку. – Как говорится, за успех нашего безнадежного дела.
Белова подняла стопку, сделала глоток, поставила её на стол.
- Я бы не стала торопиться с выводами, Петр Иванович. У меня о ней сложилось совсем другое впечатление. Вы обратили внимание на то, что она мне говорила?
- Ты про что? – развалился в кресле Гоев.
- Про пансионат, из которого я приехала. Это же на самом деле так!
- Брось! – вновь налил себе стопку Гоев. – Я сам ей рассказывал, что отправил сына и дочку в пансионат. Вот она и сопоставила.  Давай лучше за встречу. Мне кажется, что я тысячу лет тебя не видел.                Гоев поднял стопку, символично чокнулся и залпом выпил. Белова последовала его примеру.
- Фу-у! – сморщилась она. - Хоть бы конфетку какую-нибудь или лимончик порезали. Это невозможно просто так пить.
- Извини, забыл!                Гоев достал из стола коробку «ассорти».                - Угощайся!
Белова взяла из коробки конфету.
- Ну, хорошо, а как объяснить парикмахерскую? Я на самом деле была там две недели назад.
- Была и была, что из этого? В наблюдательности ей не откажешь. А вот предвидения у нее нет. Было когда-то раньше, а теперь нет! Ее дочь завтра уберут, а она об окнах думает, небом любуется. Прав главный. Ловчить научилась.                Гоев вновь налил стопки.
- Подождите! – жестом руки остановила его Белова.
- Я не понимаю, причем здесь дочь? Она-то в чем виновата?
- Ни в чем она не виновата! – недоуменно посмотрел на нее Гоев. - В центре решили. Поедешь завтра со спецами, покажешь им девчонку и всё! Приказы не обсуждаются.
- Петр Иванович, вы совершаете ошибку, – заволновалась Белова.                - Я только что общалась с Велесовой  и сердцем чувствую, что она знает обо мне всё. Вы только послушайте, что она говорит.                Белова глазами стала искать магнитную ленту с записью разговора.
Гоев достал из сейфа катушку, прошел к магнитофону, включил.
Из динамика послышалась беседа Марии с Беловой.
- Вот здесь, слушайте внимательно. Я думаю мне не показалось.  Белова подошла к магнитофону.
- «Кому-то надо так много прожить, - доносился из динамика голос Марии.            - Чтобы обрести это самое счастье. А к вам оно само пришло. Берегите ее. Я вас очень прошу».
- Точно! – утвердительно кивнула головой Белова. - Она абсолютно точно знает, что Лена теперь стала жить у меня. Я это чувствовала. Вы ей об этом тоже говорили? – вопросительно посмотрела она на Гоева.
- Нет! – задумчиво произнес тот. - Об этом я ей не говорил. Может оговорилась просто в прострации. Вроде она о твоем счастье пеклась. О дочке тут ни слова.
- Да как вы не понимаете, это она её имела ввиду, и ни кого другого!
- Да-а!? – Гоев снял катушку, убрал обратно в сейф. - Посмотрим!?                - Завтра прямо в лоб спрошу, что она под этим счастьем имела ввиду. Нечего больше в бирюльки играть. И сразу все ясно станет. Обрела ты счастье или нет! – ухмыльнулся он.
Белова вернулась на свое место, взяла стопку коньяка и выпила его залпом. Гоев внимательно наблюдал за ее действиями.
- Что-то ты не нравишься мне старший лейтенант Белова, - заметил он. - Откуда такая сентиментальность появилась? Не загипнотизировала она тебя там случайно. А то у нас такие случаи бывают.
- Да нет, товарищ майор, это я так, - не глядя на него ответила Белова.
- Девчонку жалко, умная, добрая и красивая. Редкое сочетание.
- Жалостливая нашлась, – снова ухмыльнулся тот.
– Когда в шестьдесят втором, ради квартиры в Мытищах, ты жену подводного бойца к нам упекла, а ее мальчугана в детдом отправила, не жалко было?
- Я, и тогда и сейчас, Петр Иванович, по твоей указке живу, под твою диктовку работаю! – равнодушно ответила Белова.                - Приказано было убрать жену, чтобы не интересовалась как ее муж в Карибском море пропал безвести, я помогла. А закололи вы ее уже здесь, без меня! Так что людоедку тебе из Беловой, сделать не получится.
- Ладно, ладно! – махнул рукой Гоев. – Это я так к слову. А твоя протеже, пока жива! Никто её, как ты говоришь, не закалывал. Но это мы быстро исправим, слишком она близко с Велесовой сошлась. Рано или поздно может произойти утечка информации.
Гоев взглянул на почти пустую бутылку, вздохнул, и вылил содержимое в стопки.                - Нам Ирин, жалеть, ни тогда, ни сейчас не положено. Политика, дело серьезное. Если что, нас не пожалеют.
- Давай, как говорится, на посошок, и поехали к тебе, а хочешь ко
мне. У нас теперь полная свобода, обе квартиры пустые.
- Мне наплевать куда? – взяла свою стопку Белова. – Главное с кем?                Поехали к тебе, к тебе ближе.   

Мария ждала у окна появления луны.                Она и раньше замечала, что луна имеет особенную притягательность три дня. День до, и день после полнолуния. Стоя возле окна, ей не хотелось думать об ушедшей из палаты женщине.                То, о чём человек знает, не представляет интереса.
Мария ждала появление луны  и вместе с ней старца. Его рассказы уносили ее из стен больницы в далекое прошлое. В то прошлое, которого она совсем не знала. В присутствии фантома Марию не пугало ни прошлое, ни грядущее.
Полный диск луны медленно выплыл из-за крыши соседнего корпуса.              Мария отошла от окна, давая лунному свету проникнуть в палату. Свечение постепенно усиливалось, и лунном свете появился старец.                Женщина подошла к нему, протянула руку, пытаясь прикоснуться. Рука проникла в голубое сияние фантома.
- Здравствуй! – прошептала она. - Я вижу тебя, а ты меня нет. Ты же слепой.
- Я слеп в материальном теле, а дух мой видит тебя, - ответил он. – Сила и вездесущность духа не имеет границ. Ты ещё не набрала ту силу, которая могла бы перенести тебя в прошлое, зато будущее, тебе открыто. Живи в нём и жизнь твоя обретёт особый смысл.                - А теперь настал черёд рассказать тебе о Вере. Спи дочь моя, я рядом.
Мария закрыла глаза и очутилась в Клещинском городище.
      
  Забитые, запуганные миряне, надрываясь, перетаскивали на лодках большие известковые блоки.                Сначала по песку, потом по воде, перевозили эти блоки от Клещина к Рыбной слободе. Князь Юрий Долгорукий в окружении своей дружины пировал на дворе своего казначея Никиты.
- Что смерд, рожа твоя чудная, - высокомерно говорил он. - Много дани от меня утаил?
Никита, держа в руке ковш мёда, подобострастно поклонился ему.                – Я, княже, из них кнутами деньги выколачиваю. Всё до медяка тебе отдаю. А они, язычники, идут к Вохву за защитой, просят у поганого
камня помощи.
- В Троицу гони всех, – приказал ему тот.                - Игумен, - обратился князь к монаху. – Что так? Или монастырей мало понастроили, или мы в Переяславле храм не ставим? Что смердов не приманиваешь, в веру христианскую не обращаешь?
- Вера, она есть мать, что в младенчестве впитал, то и любо! – ответил монах.
- Никита, - повернулся к тому князь. - Давай сюда Волхва, казнить будем!              - Как прикажешь хозяин, - перепугался казначей. - Только где его искать?
- Нам Волхвы, из века в век своё знание дают, за то хвала им божья! – вмешался монах. – Ты княже, умерь прыть, неровён час, миряне на колья поднимут.
- Все вы тут заодно, поганые! Старейшины со мной за одним столом сидеть не хотят, в городище храм ставить не дали, - гневался Юрий.
- Ну ничего, Переяславль ставим на Трубеже. Оттуда править будем!
- На Вёксе, княже! – поправил его казначей.
- Это по вашему Вёкса, а по нашему Трубеж, – развалился на лавке Юрий.
– Мне, -  засыпая продолжал он, - не вам, отчёт перед Новым Иерусалимом нести за деньги данные на храмы.
- Эвон у меня бояре какие, - он кивнул в сторону дружинников.- Золота много требуют. Сон у меня дневной, пошли все вон!       
Дружинники по кругу расположились около него.                Монах не сказав ни слова, опираясь на посох, пошел по дороге к частоколу монастыря.                Казначей, допив весь ковш мёда, побежал к Волхву.
Мария, оглядываясь по сторонам, шла за ним следом.                Землянки простых людей разительно отличались от Никитиного сруба. Покрытые камышом, с маленькими дверями, обитыми кожей, они походили на копны соломы. Маленькая девочка, в льняной, длинной рубахе сидела на завалинке. Мария взглянула в синие глаза своего пращура. Девочка, держа в руках вместо куклы соломенную скрутку, смотрела сквозь неё в небо. Погладив ребёнка по голове, Мария пошла дальше по тропинке к Ярилиной плеши.
Пьяный Никита стоял возле лежащего на северном склоне горы, Синь-Камня. К нему подошёл Волхв. В нём Мария узнала облик своего старца.
- Гой еси, Никита! Зачем пришёл? Повиниться за убиенных? Прощения испросить? – спросил его Волхв.
– Так нет тебе прощения! Мирянин на мирянина руку испокон
веков не поднимал! 
- Веру твою, в землю закапывать будем! Князь приказал камень под храм положить! – опасливо косясь на камень, заявил пьяный Никита.
- Свет в землю не спрячешь! А тебе я вот что скажу! Раз, брат на брата, руку поднял. - Старец простёр руки к небу.
- От брата и погибнешь! Но сначала мёд мозг твой сожгёт!
Перепуганный Никита бросился бежать прочь. Старец повернулся к наблюдавшей за этой сценой Марией и грустно на неё посмотрел.
- Ты меня видишь! – вскрикнула от неожиданности Мария и открыла глаза.     В палате в голубом сиянии на неё смотрел старец.
- Мне это снится или я на самом деле всё видела? – взволнованно спросила его Мария.
- Спи дочь, не волнуйся! – успокоил её старец.
Мария снова закрыла глаза.               
Она оказалась на дворе Никиты.                Пьяный казначей развлекался с дружинниками. Они пили в окружении полураздетых невольниц. Здесь были женщины многих национальностей. Попойка шла полным ходом.                Посередине двора, на открытом огне, в большом медном котле, варилось мясо.                Никита, шатаясь подошёл к котлу, пытаясь вытащить из него окорок. В следующее мгновение он увидел что в котле вместо мяса варятся человеческие головы, ноги и руки.                В одну ногу, вытащенную вместо окорока, он уже впился зубами. Казначей бросил её обратно в котёл, и открещиваясь, попятился назад.
- Это он, он на меня порчу напустил! – закричал Никита и под удивлённые взгляды окружающих, бросился бежать.
Прибежав к воротам монастыря, стал биться головой о стену, истошно крича что-то нечленораздельное.
Игумен вышел из ворот, Никита на коленях пополз к нему.
- Спрячь меня отче, спрячь! Волхв на меня порчу напустил, подбросил в котёл убиенных мною, – выл он. – Змей за мной гонится.
- Совсем допился, душегуб, пошел вон отсюда! – оттолкнул его посохом монах и закрыл ворота.
Никита побежал к озеру, перебравшись через топь, спрятался в камышах. Комары роем облепили его тело.                Дрожа от холода он закрыл глаза и приготовился умереть.
Всю ночь, его искали по всему берегу дружинники с факелами.                Нашли в камышах, искусанного до неузноваемости, одичавшего от безумия. Отвели к игумену.
Игумен посмотрел на обезумевшего Никиту и произнёс:
- Злой рок, преследует того, кто забирает от жизни больше, чем ему
дано проведением! Пустите его, пусть войдёт!
Никита заполз на территорию монастыря и начал копать руками яму.
- Не его, себя закопаю, только прости меня Господи! – шептал он.
Утром, по пути на Ярилину плешь, проходя мимо двора Никиты, монах увидел как дружинники растаскивают имущество ещё недавно такого могущественного казначея.
Не промолвив ни слова, он покачал головой и пошёл по тропе к капищу.              Там он застал Волхва стоящего у Камня.
- Гой еси, святой человек! – приветствовал его Волхв.
- Храни тебя Бог! – ответил ему монах.
- Бог у нас один, и мы призваны небом, служить ему! – промолвил старец.
– Что тебя привело ко мне, чернец? – спросил он.
- Никита от вина разум потерял. Говорит, - монах кивнул на камень,
- Свет его наказал. Открой истину, помоги спасти заблудшую душу.                – Проведение не изменишь! Смерть его всем нам пользу принесёт! – промолвил Волхв.
- Я верю в то, что ты доброму народ учишь! Твоя жизнь тому пример, – поклонился игумен.               
- Дай мне силы продолжать то, что начато. Без них Вера гаснет! – попросил его игумен.
- Обернись, посмотри, кто на тебя смотрит! – улыбнулся Волхв.
Монах обернулся и увидел Марию.
- Пресвятая Богородица! – воскликнул монах, упав на колени.
  Мария вскрикнула от испуга и открыла глаза.

Старец, по-прежнему стоял в лунном свете, и улыбаясь, смотрел на неё. Она закрыла глаза, чтобы скорее увидеть продолжение своего сна.
Но она увидела деревянную келью монастыря и за ней колодец, вырытый Никитой.                В холщовой рубахе, с огромными, отполированными до блеска, железными веригами на руках и ногах, он беседовал со своим братом.
- Скажи мне, куда ты деньги спрятал? – уговаривал его тот. – Тебе в яме они зачем?
- Змей трёхглавый ко мне заползает, – раскачиваясь в такт своим словам, бубнил Никита.
- Святым крестом от него открещиваюсь! – он стал отмахиваться от брата крестом. – Изыди сатана!
- Ты сколько денег у князя наворовал, отдай нам хотя бы немного! – сквозь зубы шипел родственник. – Говори где закопал!?                Он схватил Никиту за шею, начал душить.
- Земля золото любит! Она его даст, она его и поглотит, – задыхаясь шипел Никита.                Брат продолжал его душить, пока тот не обмяк.
Убедившись, что Никита умер, он собирался убегать, но обратил внимание на вериги. Блеск их, напоминал блеск серебра.
- Вот ты куда деньги свои спрятал, - срывая с мертвого Никиты вериги, говорил братоубийца. – Теперь нам надолго хватит.                Спрятал их в мешок, столкнул Никиту в колодец, незаметно прокрался вдоль стены и вышел из монастыря.                Игумен подошёл к колодцу и произнёс.
- Был ты Никитой – могильщиком, будешь Никитой – столпником.                Мария очнулась от видения.                Старец смотрел на заходящую луну.
- Послушай, что я тебе скажу, дочь моя, - промолвил он. - У каждого человека есть дух триединый. Дух прошлого, дух настоящего и дух будущего. Постигший дух триединый, рано или поздно покинет эту землю навсегда. Настала твоя очередь нести Свет. Живи по велению разума. Я не покину землю, пока не встречусь с тобой, там, где вложил тебе в руку Синь-камень.
Серебристо-голубое сияние закружилось вокруг Марии, и исчезло.               

- Николай! – обратился Гоев к водителю. – Останови у поворота, Ирина Михайловна прогуляется.
- Конспирация продолжается, – с саркастической усмешкой заметила Белова.
- Сама понимаешь, лишние разговоры мне не нужны. К тому же не забывай, ты моя подчиненная.
Безучастный к их разговору водитель, остановил машину у обочины.               Белова вышла и повернув за угол, пошла по направлению движения.
Машина пронеслась мимо и через некоторое время посигналила у ворот проходной.                На этот раз ворота открылись мгновенно.                Подъехав к главному входу, Гоев заметил стоящий на автостоянке
москвич.
- Кажется к нам уже гости пожаловали, – посмотрев на часы, заметил он.                - Оперативно работают, с опережением графика.
Майор вышел из машины и быстро поднялся к себе в кабинет.
На диване сидели два невзрачных мужчины и слушали Шишлова.
- А мне пожалуйста чернила для шестого класса и глобус Украины, – услышал он конец анекдота. Посмеяться своей шутке Шишлов не успел заметив Гоева.
Здравия желаю товарищ майор! – отрапортовал тот. Вот, - указал он на посетителей, - товарищи прибыли для выполнения задания.
Гоев пожал по очереди каждому руку, подошёл к столу, открыв сейф, достал дело Велесовой.
-Учить вас думаю не нужно, ребята вы серьезные, - обратился он к спецам, - дело свое знаете. Задание наверняка известно, но повторю еще раз.                - Вот этот обьект, - он показал фотографию Лены. - Нужно ликвидировать. Но ликвидировать так, чтобы никто не заметил. Самый лучший вариант, это если она утонет в реке. Тепловой удар тоже имеет место, но думаю это сложнее. Хотя в такую жару и это вариант.                - Предупреждаю! – Гоев поднял палец привлекая к себе внимание. -  Никакой крови. Рядом может оказаться мой сын, я не хочу ребёнку психических травм.
Его речь оборвал требовательный стук в дверь.
- Разрешите! – появилась в дверях Белова.
- Входите старший лейтенант, – пригласил её Гоев. - Вы нам как раз и нужны, присаживайтесь.
Белова вошла в кабинет и села на диван рядом со спецами.
- Наша сотрудница, старший лейтенант Белова Ирина Михайловна, – представил ее Гоев.
- Она поедет с вами и подготовит операцию по ликвидации девочки.
- Ирина Михайловна, - обратился он к Беловой. – Вы отправите детей на реку, или лучше, отправитесь вместе с ними, чтобы они наверняка оказались на месте. Покажите товарищам Лену. Больше от вас ничего не требуется, – повысил он тон, видя её угнетённое состояние.                - Леонида, после операции, сами понимаете, отправите в Москву. А вы по поводу несчастного случая сразу же поднимите на ноги администрацию. Пусть проведут тщательное расследование. Проследите за операцией до конца, всё понятно?!               
- Так точно! – поднялась с дивана Белова.                Спецы молча последовали ее примеру.
- Если вопросов нет, не смею вас задерживать, - промолвил Гоев, давая понять, что разговор окончен.
Все трое вышли из кабинета.
- Ну что Иннокентий, как говорится, финита ля комедия. Думаю часам к четырем все станет ясно, – откинулся на спинку кресла
майор.
- Это в зависимости от того как скоро рыбаки рыбку выловят, то есть обратно в воду отпустят, – заметил тот. – Они когда вошли в кабинет, мы говорят, к майору Гоеву по поводу рыбалки.
- Ребята, профессионалы, там других не держат, – заметил Гоев. – Всё молчком! Оперативно сработают, комар носа не подточит!
- Боюсь Белова бы, чего не напортачила, не нравится она мне, - добавил он.
- Белова!? – удивился Шишлов. – Да она их за пояс заткнет, не такие дела проворачивала. Ты что-то всех стал подозревать Петр Иванович, нервишки сдают.
- Ты бы на нее вчера посмотрел, когда  ее Велесова в камере за минуту расколола. Куда весь опыт делся. О жалости вспомнила, уговаривать стала не торопиться с дочкой.
- Ну вот видишь, – оживился Шишлов. - И она тоже! Я же говорю тебе, рано Велесову со счетов списывать, сердцем чую, рано!
- А ты больше ничего, ничем, не чуешь? – разозлился Гоев.
- Хватит демагогии, иди лучше делом займись.                Гоев бросил документы в сейф, закрыл на ключ.
- Теперь нас точно проверками достанут. Продолжай заниматься врачами, а я после подключусь. Закончу с Велесовой и подключусь.
- Зря ты Пётр про свою интуицию забыл, она тебя ещё никогда не подводила, - вздохнул Шишлов.
- Интуиция, интуиция, - повторил Гоев. – Пойду, навещу нашу привилегированную.               

Поднявшись на третий этаж, майор не обращая внимания на дежурного, пытавшегося если не отрапортовать, то хотя бы поздороваться, подошел к тридцать первой палате.                Постучал, открыл своим ключом дверь.
Мария поливала из алюминиевой кружки, висевшие вдоль стены на подставке цветы. Окно было настежь распахнуто, впуская в палату солнечный свет.
- Доброе утро, Мария Яковлевна, - стараясь выглядеть как можно радостней, поздоровался он. - Неплохо вы тут устроились, как в санатории.
- Между прочем, - заметил он, - цветоводство и огородничество в больнице запрещено правилами содержания, но мы вам идем на встречу, оставили цветы, а вы нам на встречу идти не хотите!
- Я не понимаю ваших претензий, что вас не устраивает? – спросила Мария, поставив кружку на тумбочку. – Мы вроде пришли к обоюдному соглашению, а вы продолжаете меня проверять. Вчера зачем-то подослали Белову Ирину Михайловну? Если у вас есть какие-то сомнения, скажите прямо, спросите, я постараюсь на них ответить.
Спокойный, убедительный тон Марии выводил Гоева из себя. Он еле сдерживался от срыва.
- Сомнения у меня есть, Мария Яковлевна, и сомнения большие.                - Ну что ж, буду с вами предельно откровенен. 
Гоев взял стул, сел возле окна. Мария села на свою кровать.
- Одному из секретарей ЦК, понадобилось подтверждение ваших слов, или снов, называйте как хотите. Не буду произносить его фамилию, вам она ничего не говорит. Это самый главный наш начальник. Выше его, уже нет. Сами понимаете, что для выполнения приказа я готов пойти на всё.
- Понимаю, – кивнула Мария.
- Вы пока ничего не понимаете! - не выдержал Гоев.
– Я до последнего момента верил, что вы обладаете предвидением. Но видно ошибся. Ваша дочь сегодня утонет в Москва-реке, а вы ни только не предвидете, но и материнским сердцем не чувствуете опасность!                - Как это понимать, о чем может идти дальше разговор?!! – заорал Гоев.
- Успокойтесь майор, нас могут услышать, думаю вам это не к чему, – невозмутимо ответила Мария.                – Кто же это вас так неверно информировал, или вы это сами устроили? – усмехнулась она.
- Я вам говорила и говорю, что за дочь мне беспокоиться нечего. Но сейчас, в таком состоянии, вас трудно переубедить. Давайте дождемся вечера, а после решайте, что со мной делать, начальству своему показывать или в подвал спрятать.
Гоев, немного успокоившись, задумался.
Мария молчала, стараясь не мешать ему думать.
- Хорошо, - прервал он молчание. - Будем считать, что сегодня ничего не произойдет. Тогда у меня к вам один вопрос, от кого вы узнали, что Лена живет у Беловой.
Гоев внимательно следил за реакцией Марии.
Вопрос не произвел на нее никакого впечатления. 
- Петр Иванович! Если мне провидением суждено сыграть роль в судьбе страны, я выполню, эту роль. Доверьтесь интуиции и
разуму. Но прошу вас, не старайтесь узнать то, что может привести к вашей преждевременной гибели. Наша история полна такими примерами. Мы их просто не умеем, или не хотим сопоставлять. Оставьте эту участь своему начальнику. Вы же обещали мне поставить Лену на ноги? Дерзайте. Чтобы у вас не возникало вопросов по поводу вашей судьбы, скажу прямо, на ближайшие двадцать лет вам ни чего не грозит, товарищ полковник.
Ее слова привели Гоева в шок.                Он встал со стула, тупо посмотрел на Марию и вышел из палаты, оставив дверь открытой. Мария встала и закрыла за ним дверь.

Москвич, в котором находилась Белова со спецами, свернула с шоссе, поехала по проселочной дороге, остановилась в сосновом бору недалеко от реки.                Невдалеке виднелось здание пансионата.                За забором, группа детей играла в футбол.                Белова вышла из машины и взглянула на надвигающуюся грозовую тучу. Раскаты грома не прекращались ни на минуту.
- Этого еще не хватало, - заметила она, оставшимся в машине спецам.
– Куда я их потащу, когда такая страшная гроза надвигается, может, переждем?               
- Постарайтесь успеть до грозы товарищ лейтенант, - взглянув из окна машины на приближающуюся тучу, посоветовал один из них. - Нам нужно доложить о выполнении задания сегодня. К тому же после грозы, машина наверняка можем просто застрять здесь надолго.
- Хорошо, я постараюсь, – ответила Белова.
– Вон видите мостки на реке, - указала она им место. - Я приведу девчонку туда купаться. Думаю лучшего места придумать невозможно.
Она быстро пошла от машины в сторону пансионата.                Спецы, сквозь лобовое стекло наблюдали за ней, пока она не скрылась в здании.

- Лена, здравствуй! – поздоровалась Белова, войдя в комнату.                Та зашивала джинсы Лёнчика, порванные на коленке.
Здравствуйте, Ирина Михайловна, как хорошо, что вы так быстро приехали.
- А где Леонид, что это ты делаешь? – выкладывая из сумки гостинцы, спросила Белова.
-Он в футбол играет, сейчас придет, вот-вот гроза начнется. А я
ему джинсы зашиваю. Играл в них в футбол, довыпендривался, потом чуть не плакал из-за этой тряпки.                – Всё, я уже закончила.                Лена положила штаны на стул, аккуратно примотала иголку ниткой к клубку.
Белова, наблюдая за ней, задумалась, но сразу же встрепенулась, как бы отряхивая от себя какие-то мысли.
- Какая стоит жара, я не знаю, как выдержала, - стала рассказывать она. - Всё настолько высохло, даже трава желтая, как осенью. В Москве невозможно ходить по асфальту, каблуки проваливаются.
– Я сейчас шла, туча надвигается огромная, наконец-то дождь будет.
- Лена, пойдем на реку, искупаемся, - предложила той, Белова. - Ты когда-нибудь под проливным дождем купалась?
- Я за восемь лет всего один раз купалась, этой весной. Меня, мои друзья на Плещеево озеро взяли. Там вода такая же чистая как в реке, только намного теплее. Я с удовольствием пойду, сейчас купальник надену.
Лена достала купальник и ушла с ним в ванную.                Белова закрыла дверь на ключ, сняла брючный костюм, и тоже одела купальник.
- Я готова! – выбежала из ванной радостная Лена. – Может за Гоевым сбегать, его тоже позвать?
- Его так-то в воду не затащишь, а ты в грозу собралась, – засомневалась Белова.
Синий отблеск близкой молнии осветил комнату, и сразу же за ним, гулко ударил гром.
- Ирина Михайловна, не страшно в такую грозу в воде оказаться? Говорят, если молния близко ударит, то вода, являясь проводником, может пропустить ток. Вдруг нас молнией убьет, – сделала круглые глаза Лена.
В дверь несколько раз дернулись. Белова подошла, открыла замок, в комнату вошел Лёнчик.
- Здрасьте Ирина Михайловна.                - Вы чего? – он оглядел их с головы до ног. – На улице сейчас светопреставление начнется, куда вы в купальниках, под дождем бегать?
Он прошел к своей кровати и плюхнулся на неё.
- Мы, купаться, пойдем с нами! – предложила Белова.
- Спасибо, я еще не спятил, – буркнул тот.
– Ты мои джины зашила? - обратился он к Лене.
- Зашила, - ответила та. - Вон на стуле лежат, можешь опять рвать. 
- Я же тебе говорила, что его в воду не затащишь, - вмешалась Белова. – Пойдём, пусть лежит!                Они переглянулись между собой, и вышли на улицу.
Полное безветрие и накрывшая всё вокруг темно-синяя туча, создавали в природе состояние зловещего ожидания. Дождя по-прежнему не было.                Они с полотенцами в руках пошли по направлению мостков.
- Ирина Михайловна, извините пожалуйста, – обратилась к ней Лена. – Я у вас дома убиралась и нашла пакет с фотографиями. Там на одном снимке морской офицер с женой и маленький мальчик. Скажите, это кто? 
- Во-первых не у вас дома, а у нас дома, - поправила ее Белова. Во вторых, - продолжала та, - без спроса нельзя совать свой нос туда, куда не нужно. В третьих…                Белова не успела договорить, разряд молнии с диким треском пролетел над их головами, заставив упасть на землю.                В наступившей мертвой тишине остро запахло озоном.                Они подняли головы и увидели красный шар, летящий низко над землёй и издающий сухой треск. Он слепо, метался из стороны в сторону, ища проход между деревьями.                Лена и Белова не отрывая взгляда, наблюдали за ним.                Шар, как будто обладая сознанием, неуклонно двигался по направлению к машине, стоящей на пригорке.                Было настолько жутко, что ни Белова, ни Лена, не могли произнести ни слова.
Шар остановился напротив машины, завис, как бы разглядывая ее.                Один из спецов, не выдержав зловещего ожидания, открыл дверь пытаясь выскочить из машины и скрыться от шаровой молнии.                Плазма, казалось, только этого и ждала.                Мгновенно влетев в раскрытую дверь, она разорвалась с сильным грохотом. Машина вспыхнула как факел, разбрасывая вокруг капли пламени. Вокруг загорелась трава и ближайшие сосны.
- Бежим! – закричала Белова. – Лена, быстрей в пансионат. Если начнется лесной пожар, никто не успеет спастись! – кричала она ей.
- Ирина Михайловна, в машине были люди! – плакала, оглушенная разрывом Лена.
- Не было там людей, поверь мне девочка моя, не было! – прокричала в ответ Белова.

Уже вечерело. В раскалённом воздухе Москвы чувствовалось присутствие грозы. Все уже привыкли к тому, что она погремит вдалеке, и не проронив ни капли дождя, растворится за горизонтом.                Гоев закрыл на всякий случай окно, и чтобы не оставаться одному, вызвал по телефону Фридмана.
- Добрый вечер, Пётр Иванович! – зашёл тот в кабинет. - По какому случаю вызывали?
- Здравствуйте, Арон Соломонович, присаживайтесь, - указал ему на стул Гоев.                – Я вас вызвал вот по какому вопросу, - начал он. - Не могли бы вы мне объяснить, зачем человеку, обладающему даром предвидения, нужно чтобы его окно обязательно выходило на южную сторону!?
- Не знаю! – добродушно ответил тот.                - Может быть для того, чтобы в комнате было тепло и светло!
- Бросьте вы! – махнул рукой Гоев. - На улице жара стоит, асфальт плавится, в палатах дышать не чем, а вы… тепло, светло!
Он подозрительно посмотрел на Фридмана.
- А что, дар предвидения подтвердился? – стараясь разрядить ситуацию, спросил врач.
- Не знаю ещё!? – ответил Гоев. - Были у меня сомнения на этот счёт, но сейчас я твёрдо уверен, что у неё есть дар предвидения, и получила она его от камня!
- От камня? – удивился Фридман.
- Это очень интересно! Могу рассказать вам одну притчу, из истории еврейского народа.
- Слушаю вас внимательно!?
- Был такой храм построенный царём Соломоном, - начал врач. – Почему был, потому что первый храм разрушили Вавилоняне во времена царствования Новохуданосора, а второй храм римляне потом разрушили.  Храм назывался Базилика двенадцати ступеней, по числу двенадцати колен сынов Израилевых. Он представлял из себя усечённую пирамиду с площадкой наверху. На этой площадке находился Камень, к которому мог приближаться только первосвященник с наперстником на груди в ночь полнолуния на пасху. Наперстник этот, представлял из себя табличку с двенадцатью элементами. На каждом элементе высвечивалось предсказание для каждого рода Израилева.                Каждый год он совершал этот обряд получая от камня информацию о грядущем и делился ею, с двенадцатью священниками. По числу ступеней храма. Считалось, что еврейский народ жил по его указке.
Храм, я вам уже говорил, римские легионеры разрушили в семидесятом году нашей эры, чтобы не получали Израилевы народы информацию свыше. Камень исчез.
Фридман снял очки, достал из кармана халата платок и стал тщательно протирать стёкла.                - Думается мне, - продолжал он. - Чтобы избавиться от римских завоевателей, понадобилась новая Вера. Только оно вон как обернулось. Полмира к новой Вере пришло, вместе с Римом, а евреи в стороне  остались. Не узнали в Христе пророческого мессию.
- Да-а, Арон Соломонович, интересно! – не спуская с него глаз, промолвил Гоев. - Вы мне своей притчей, только ещё больше мыслей подбросили, совсем голова кругом пошла.
- Рад был услужить! - кивнул ему Фридман.
- Если уж вы так много знаете, - не отрывая взгляда от врача, продолжал Гоев. - Не могли бы вы дать ответ, - он понизил голос до шёпота, - зачем нашей власти понадобилась провидица?
- Пётр Иванович, – покачал головой Фридман. – Вы меня пугаете! Что с вами такое случилось? Я стараюсь по мере возможности узнавать как можно больше. Но в данной ситуации, как говориться, чем меньше знаешь, крепче спишь! Разрешите мне не отвечать на этот вопрос!
- Мы с вами одни, - разозлившись, заметил Гоев. - Не надо перестраховываться! Всё что вы скажите, останется между нами!
- Ну что же! – глубоко вздохнул Фридман. - Я старый российский еврей,  мне пора отвыкать всего бояться!
- Наш двадцатый век знаменателен будет не тем что создал атомную бомбу, – начал он. - Есть оружие пострашнее.                Два народа на себе его уже испытали, немцы и русские. Управление толпой, её разумом и волей, вот та цель к которой стремятся сильные мира сего. Историю, Пётр Иванович, в угоду своей идеологии можно перевирать сколь угодно. Но гены человека, в которых скрыта вся прошлая историческая информация, не изменишь. Если такое когда-нибудь произойдёт, то это будет самое страшное преступление перед человечеством, страшнее революции.
Он пристально посмотрел на Гоева, тот не шелохнулся. 
- Напугать туземцев легко, - продолжал он. - Обмануть ещё легче. Но обманывать нужно грамотно. Нужно хотя бы знать, для чего обманываешь, и к чему придёшь. Если предыдущую веру вырвать с корнем, другая не приживается. Замкнутый круг. И все мы идём по этому кругу. Кому-то надоело кружиться на одном месте, большего захотели. Но в слепую идти, сами понимаете, никто не хочет. Вот для этого думаю им и понадобилась провидица.
- Да-а, вы так думаете, ну-ну!.. – невозмутимо ответил Гоев.
– А что вы там, в начале про гены говорили, это к чему? – спросил
он.
- В наших генах, я имею ввиду генах человека, спит вся информация развития человечества, вся наша история. Лев Толстой сказал:  «слушай себя внимательно и через тебя пройдёт божественное». Верно подметил! Если к разуму подключаются гены, то человек совершенство, ему всё доступно! Такого не обманешь! Но думаю это смертельно для человечества. Не зря же мифологический Прометей забрал у людей одну энергию и дал другую. Остались избранные, отдельные индивидуумы, у которых эта энергия осталась. Также остались какие-то материальные объекты от которых исходит эта энергия. Хорошо бы с ними пообщаться!
- С кем? – не понял его Гоев. – С людьми или объектами?
- И с теми и с другими! – грусно улыбнулся Фридман.
- Не советую! – сделал каменное лицо майор. - Вы сами только что говорили, меньше знаешь, крепче спишь!                - Я вот что ещё хотел вас попросить Арон Соломонович!                Гоев достал из стола дело.                – В шестой палате, на общем режиме содержится Турова Нина Семёновна. Переведите её в лабораторию интенсивной психотерапии!
- Она же абсолютно здорова?! – удивился врач. - Только один суицид много лет назад?!
- Делайте что вам приказано! – рявкнул Гоев. – Мне лучше знать, кому и что нужно! Где один суицид, там и два, не мне вас учить!
- Хорошо! – покорно согласился с ним подавленный Фридман. - Завтра переведу.
- Сегодня! – снова рявкнул майор. 
- Хорошо, сегодня, – согласно кивнул врач, выходя из кабинета.
Гоев, оставшись один, положил перед собой дело Туровой и большими буквами поперёк написал: «ЗАКРЫТО – СУИЦИД».
Убрав дело в сейф, встал размять ноги, но в это время раздался телефонный звонок.
- Майор Гоев слушает! – ответил он.                – Почему в Москве?.. У тебя?!.. Погибли?!…  Лес горит?!…                - Всё, выезжаю к тебе! – бросил он трубку выбежал из кабинета.


 Волга за волгой, несколько черных машин влетели в ворота проходной и остановились у главного входа больницы.                Из машин вышли одетые в серые костюмы мужчины и рассредоточились по территории.                Из правительственной машины вышел Андронов.                Трое сотрудников поспешили вперёд и вошли в здание, трое сопровождали шефа.                В их сопровождении он поднялся на второй этаж.                У дверей своего кабинета по стойке смирно вытянулись Шишлов и Гоев.
Кивнув Гоеву, Андронов на мгновение задержался у двери.
- Проконтролируйте все радиоузлы, - обратился он к одному из сопровождающих.
- Товарищ майор, пройдёмте! – приказал он Гоеву.                Войдя в кабинет, сел за стол майора в его кресло.
- Экспертиза установила, что это несчастный случай! – начал Андронов.                – Они на самом деле погибли от удара шаровой молнии, редчайший случай!
- Я вам уже докладывал, – вступил в разговор Гоев. – Белова и девочка были очевидцами случившегося. Белова своими глазами видела молнию, это просто роковая случайность.
- Я не склонен верить в роковые случайности, – посмотрел на него сквозь очки Андронов. – Случай, это просто не просчитанная ситуация, в которой мы потеряли двух лучших специалистов.                - Я приехал не за этим, – прекратил он полемику. - Вы хорошо поработали, благодарю. Подтверждений дара Велесовой больше не требуется. Я хочу встретиться с ней. Где она у вас?
- Разрешите привести! – вытянулся по стойке смирно Гоев.
Андронов подумал, встал из-за стола.
- Проводите меня к ней, хочу побеседовать с глазу на глаз.   
Он вышел из кабинета, и в сопровождении охраны и Гоева поднялся на третий этаж к тридцать первой палате.
Гоев открыл дверь, один из охранников заглянул в комнату, уступил дорогу шефу.
- Не мешайте нам! – приказал всем Андронов. – Наша беседа может оказаться долгой.                Он вошел в палату Марии.
О чем беседовал первый секретарь ЦК КПСС, начальник КГБ, генерал-майор Андронов Юрий Владимирович, с Марией Велесовой, неизвестно.
Сейчас это все в прошлом. Но слишком совпадают по времени, дата его смерти и дата начала перестройки.                Пусть читатель сам сопоставит прошедшее и действительность.                Думаю, ему все станет ясно! Конец первой части!
               


 Продолжение следует!!!





 




































               
                ...В июльскую полночь,
                при свете луны,
                У Синего камня,
                две тени видны.
                И это виденье,
                твердят рыбаки,
                Старик и собака
                у левой руки...   

                Пролог
С давних, давних времён люд окрестный почитает Синь-Камень. Не прост камень тот - даёт сны вещие, исцеляет от многих хворей и скорбей. Но лиха не терпит. Молва сказывает, - один смельчак крестьянин, напившись пьяным, во имя Христа пришёл к Камню и сотворил непотребное. И был наказан хворобой страшной - отнятием рук и ног. Да не помнит Камень зла. Испросил дурень прощения у Камня, исцелился.  Много знаем о Камне, много знаем да не скажем, не скажем и не придут люди пиво пить у того Камня, надругаться да надсмехаться над тем, чему прапрадеды наши веками поклоны били. Говорят, кто сам найдёт дорогу к Синь-Камню и встретит на нём семь лун, познает язык птиц и зверей. Ещё сто лет назад сходился народ на Петров день, справлял молебен Матери Божьей, рыбаки ставили свечу к иконе Петра. А после провожали закатное солнце, считая, что в этот день оно по особенному играет, и кланялись в полнолуние Камню, украшая его венками двенадцати цветов с двенадцати лугов.
Ныне поросли травой тропинки и дорожки к Синь-Камню. И сам Камень больше чем наполовину в землю врос.                Легенда гласит, - примет земля в свои объятья Камень тот, конец света наступит.


               
               
  Плещеево озеро в своём современном виде имеет площадь
пятьдесят восемь квадратных километров. С каждым годом оно незаметно уменьшается, зарастая по берегам камышом. На юго-восточном берегу, в устье реки Трубеж, стоит город Переславль-Залесский. На восточном берегу, недалеко от Ярилиной Плеши, ныне называемой Александровой горой, расположено село Городище, когда-то древний город Клещин, своеобразная Мекка финских племён. Сама клещенская земля сохранила до наших времён тайны и древнюю историю края.
Детский дом, расположенный недалеко от озера в заброшенном монастыре, слыл дурной славой. Сюда свозили вначале детей  контрреволюционеров, затем детей репрессированных врагов народа, а еще позже детей, так называемых диссидентов и политических. Достаточно вспомнить книгу Макаренко «Флаги на башнях» или фильм «Путёвка в жизнь», поставленный, впрочем, по этой книге, чтобы представить себе, как строилась по западному берегу Плещеева озера узкоколейная железная дорога. По ней маленький тепловоз с весёлым названием «кукушка» с утра до вечера таскал за собой несколько вагончиков, оповещая всех пронзительным гудением о своём приближении.
 Воспитанники детского дома, Андрей Туров и Василий Раков, используя любую возможность, особенно летом, совершали побег из детдома. На крыше  узкоколейного вагончика добирались до своего заветного места.  Это была личная тайна ребят. Открыли они её для себя в один из побегов из монастыря.
 Вот и сейчас, спрыгнув на ходу, мальчишки скрылись в лесу и по одним им заметным отметинам нашли старую, добротную землянку. Хотя вырыта она была явно очень давно, Василия и Андрея всегда преследовало чувство, что хозяин оставил её за пять минут до их прихода. Поначалу это пугало ребят, как пугали три огромных деревянных идола, искусно вырезанные из вековых дубов. Но ни кто кроме них сюда не возвращался. И ребята очень скоро осмелели.                Выловив в озере ржавую металлическую бочку,  усовершенствовали землянку, сделали в ней камин-печку.
- Вась, а Вась, смотри, опять строго смотрят на нас, - промолвил
Андрей, опасливо посмотрев на богов.
- Тебе, Тура, сказки писать надо, - хихикнул тот. - Представляешь наша «русичка» объявит новеньким, - он сделал строгое лицо педагога,                - сегодня дети мы будем проходить с вами сказки Андрея Турова. И хотя он был плохим учеником, постоянно сбегал из детдома со своим закадычным другом, а я ставила ему по литературе двойки, из него вырос неплохой сказочник.                Василий говорил громко, а сам косо, с опаской посматривал на деревянных идолов. От них исходило величие и вечный покой. Было немного страшновато.
- Рак, замолкни! - оборвал его Андрей. - Иногда мне кажется, - он снова посмотрел на изваяния, - что они недовольны нами. Припёрлись какие-то тут, нарушили их думы.
- Они что, живые чтобы думать? – выразительно повертев пальцем у виска, констатировал Василий. Подошел к землянке, выдернул из петли клин, открыл дверь и юркнул внутрь.
Андрей ещё раз взглянул на идолов, тайком перекрестился и полез следом.
В землянке они вытащили из карманов соль, сухари, луковицу, несколько картофелин, украденных из столовой, пакет чая. Разложили по берёзовым туескам. Связка сушёной рыбы, оставленная ещё зимой, висела от мышей под самым потолком.
- Андрюх,  неужели грибники, или там пастухи, ни разу не натыкались на это место? – с сомнением произнёс Раков, доставая из тайника, устроенного в нише стены, геодезический компас.
- Здесь топь со всех сторон, кому мочиться охота, – ответил тот.                - Что это у тебя? - потянулся он за компасом. – Дай гляну.
- Руками не трогать, – важно заявил Раков и выскочил из землянки. Андрей поспешил за ним.
Василий отжал стопор, стрелка компаса, сделав полный оборот, застыла на месте.
- Нам туда идти, - махнул он рукой в сторону юга.
Туров с наигранным  равнодушием наблюдал за действиями друга. Но было видно как ему не терпится подержать в руках компас.
- Крым - это вечное лето, – мечтательно продолжал Василий, - там абрикосы и персики на улицах растут. 
- Сам ты сказочник, жмот фигов, - разозлился Андрей.
Нагнувшись, он достал из ботинка нож, стал со знанием дела большим пальцем  пробовать лезвие.
- У-у... вещь! - глаза Василия загорелись восторгом. - Откуда он у тебя? 
- На трудах сделал, целый месяц из рессоры точил, - важничал Туров.
- А чего мне не говорил? - обиделся  тот.
- Помнишь, что Мюллер по телеку сказал:  то, что знают двое, знает даже свинья.    
- Дай посмотреть, - проглотил обиду Раков, примирительно протянув ему компас.
Снисходительно обменяв нож на компас, Андрей стал вертеть его в руках.
- И где ты его надыбал? – вопросительно посмотрел он на друга, - соври что украл.                – Не крал я ничего, на рынке у старьёвщика выменял.                – И без меня? – наигранно, удивлённо поднял брови Андрей.                – Вас тогда на картоху отправили, а я больным прикинулся, помнишь?                - Помню, как ты схалявил, и чего?                - Ну вот, на два матраца и обменял, - невозмутимо ответил Василий.                – Значит всё таки спёр, - в упор посмотрел на него, Андрей.                – Не спёр, а очистил подсобку от мусора, по приказу технички бабы Шуры.              – Это другое дело, а то смотри у меня!                - А Боги точно на восток смотрят, как кресты на наших куполах, – глядя то на идолов, то на компас, продолжал Андрей
- Или кресты смотрят как Боги, – поправил его Василий. - Богам лет поболе будет, чем нашему монастырю.               
Он взвесил в руке финку, прицелился и метнул её в берёзу. Лезвие вибрируя впилось в ствол дерева.
 В тот же момент над кроной леса пронёсся стон.                Ребята замерли, прислушиваясь к лесу. Но стон больше не повторился.               
- Чего это было? – испуганно озираясь по сторонам, прошептал Василий.
- Ветер наверно, - ответил ему Андрей, взглянув на кроны  деревьев.  С недовольным видом подошёл к берёзе, выдернул нож.
- Тебе кто разрешал кидать, – замахнулся он на Ракова. - А если бы промазал, потом фиг найдёшь!
Василий, не реагируя на его слова, продолжал, пугливо озираться по сторонам,  но ничто не нарушало тишину леса.
- Слышь, – прошептал он, - по-моему, это берёза стонала?
- Ты, Рак, совсем больной, - покачал головой Туров. – На-а, держи свой компас, пойдём на озеро, плот проверим.
Тот послушно пошёл за ним.
По дороге на озеро ребята обсуждали план побега в Крым.
- Компас - вещь конечно нужная, – одобряя приобретение друга, заметил Туров, - но пешком нам не дойти. Надо до железки добираться, а там на товарняках за три дня доедем.                Неожиданно из-под самых ног Андрея с пронзительным криком выпорхнул дрозд.                – Смотри гнездо, - показал он Василию корзиночку с бирюзовыми яйцами.                – Осторожно, не наступи.                Раков, вытянув шею, посмотрел на гнездо.                – А дроздинные яйца едят?                – Тебе бы только сожрать, - отстранил его от гнезда Андрей. – Как ворона!                - От грача слышу, - огрызнулся Василий, - спросить нельзя! Пошли!                - В море вода чище, чем в озере, - нарушил молчание Туров, - на двадцать метров всё видно.
- Ты как будто там был, знаешь... на двадцать. И на пятьдесят всё видно! - отгораживаясь рукой от веток, возразил Василий.
- Может ты на пятьдесят нырнуть собрался? – вызывающе обернулся к нему Туров. - А слабо не заслабо? Кесонка знаешь, что такое, азот в крови закипает.
Ребята шли по еле заметной, извилистой тропинке, петляющей среди соснового леса. Молодые стройные сосны янтарно светились в лучах утреннего солнца.               
- Говорят на середине озера глубина тридцать метров, - продолжал Андрей.  – На дне тьма кромешная.
- Там говорят во-ще, второе дно есть, - вставил Василий. - Если кто утопился, вовек не найдут.
- Да знаю я, знаю, - кивнул тот, - слышал.
Ребята подошли к узкоколейке, тянувшейся тонкой полоской между лесными массивами. Ползком приблизились к насыпи. Посмотрели по сторонам, и пригнувшись, чтобы не заметили, бегом перебежали через линию.
- Нас в прошлом году из-за Вилки хватились, – переведя дух, нарушил молчание Раков. - Эта дура тебя искать стала. Она в тебя по уши влюблённая, коза лохматая.                Он споткнулся о корень, торчащий из земли, и чуть было не упал.
- Это тебя бог наказал, - обернувшись, заметил Андрей. - Ленка здесь ни причём, не фиг было на автовокзал переться. Говорил тебе, свяжут.                - Ты чего её защищаешь, может втюрился? – ехидно заметил Раков.                - Тоже мне… жених и невеста - солёное тесто.               
- Рак, ща врежу! - угрожающе повернулся к нему Туров.
- А я чего, я ничего, - струсил тот. - Вам везёт, вы своих родителей помните, а я ни кого не помню. - Андрюх,  у тебя отец точно моряком был?
- Сколько тебе раз повторять, я его помню в морской форме, значит был моряком. Чего еще?
- Ничего, – пожал тот плечами. - Вдруг в Крыму встретим, там много моряков. 
- Не встретим. Мне Надежда говорила, погиб он. Если бы был жив, то нашёл бы меня обязательно! Моряки народ верный!
За разговором ребята подошли к озеру. Плотик, сколоченный ими в один из прошлых побегов, прикрытый от посторонних глаз сухим камышом, оказался на месте. На месте лежали и импровизированные удочки. Сбросив с плота камыш, они шестами столкнули его на воду. Отталкиваясь ими от илистого дна, медленно поплыли от берега. Отплыв метров сто, благо глубина озера и далеко от берегов небольшая, заякорили плот. Достали из карманов заготовленные заранее рыбацкие снасти, которые привязали к ореховым хлыстам и стали увлечённо ловить рыбу.
- Андрюх, вон видишь церквуху на Городище, - указал на
противоположный берег Василий. - Чуть левее у леса видишь  Александрову гору, она ещё на пирамиду похожа. Там говорят под берегом синий камень лежит.
- И чего? – всматриваясь вдаль, спросил тот. - Лежит себе и пускай лежит, кому он нужен?                Глядя вдаль, Андрей просмотрел поклёвку, в последний момент сделал подсечку, но рыба сорвалась.
-Ты рыбу лови, а не зырь по сторонам, - разозлился он.
- А я не зырю, я ловлю.
Василий увидел поклёвку, подсёк, вытащил маленькую плотвичку. Сняв с крючка, отпустил её обратно в воду. 
- Надо бы туда сгонять, посмотреть что за камень, - глядя на противоположный берег, продолжал Василий. – Правда, что синий, или врут.
- Ты на нём, - Андрей покачал хлипкий плотик ногами, - туда сгонять собрался? Так это без меня, а я ещё жить хочу!
- Да не-е, ты чего? – покачал головой Василий. - Пешком когда-нибудь сходить. Интересно всё-таки.
- Пешком когда-нибудь сходим, - согласно кивнул Андрей. - Обязательно сходим!
Они не сговариваясь посмотрели на противоположный берег, туда, где возвышалась Александрова гора. И как будто отблеск солнца, то ли ещё что-то, вспыхнуло на далёком берегу, на мгновение ослепив ребят. 
               
  Так случилось, что классным руководителем, а так же воспитателем выпускного восьмого класса, в котором учились Андрей и Василий, была заведующая учебной частью детдома, Курина Надежда Николаевна. Она же преподавала русский язык и литературу. Это была молодая женщина, невысокого роста, лет тридцати.                Урок только-только начался, когда в класс вошёл директор. Ученики в знак приветствия дружно встали.
- Садитесь, - махнул рукой тот.                - Туров, Раков входите.
В класс неохотно вошли Андрей и Василий. Учительница с сожалением смотрела на них.
- Идите на своё место, - приказал им директор.
С высоко поднятыми головами, демонстрируя всем свою независимость, ребята прошли через весь класс и уселись за последнюю парту.
Всё это время на них, с широко раскрытыми глазами, восторженно смотрела девчонка с густой длинной косой.               
- За побег из детдома, - громко начал директор, - Ракову и Турову объявлен строгий выговор. Мне надоело вызволять эту парочку из милиции. Вам всем уже по четырнадцать лет. Вы несёте полную ответственность за свои поступки.                Я предупреждаю всех, и вас, - он посмотрел на учительницу, - Надежда Николаевна, что Раков и Туров в случае ещё одного побега будут отправлены в колонию!
- За что в колонию? - загудел класс.               
- Никто не знает, - продолжал директор. - Чем они занимаются, сбегая из детдома. А вот милиция утверждает, что несколько краж совпадают с днями их побегов.
- Ага, ментам было бы на кого списать, - снова загудел класс.
- Тишина! – постучала карандашом по столу Курина, - разговорились мне тут. 
- Совсем распустили вы детей, Надежда Николаевна, – осуждающе заметил директор. – Выпускники должны быть примером для младших групп. Ну а с вами, - он нашёл глазами мальчишек. - Туров и Раков, разговор у меня был последний.
Ребята под его взглядом заёрзали по парте, но тот быстро вышел из класса. Все дружно встали.
- Садитесь, - грустно промолвила учительница.
- Я всегда говорила, - взглянула она на мальчишек. - Что по тебе Туров, тюрьма плачет, а ты, Раков, просто попал под его влияние.
     Она любила весь свой класс, но особенно любила этих двоих ребят. Строгость требовалась для поддержания дисциплины среди воспитанников. Но бывшая выпускница детдома, она, как никто другой, понимала детей, выросших без родительской ласки.
- Осталось всего две недели занятий, – продолжала учительница, доставая из своего портфеля книгу,  - потом экзамены и вы все пойдёте в ПТУ. С общежитием директор уже договорился. Вам будет предоставлена полная свобода, и делайте тогда после этого, всё что хотите. Вы сами будете отвечать за свою судьбу.                Она встала и открыла книгу.                - Тебе, Туров, - Курина вновь посмотрела на ребят, - и тебе, Раков, осталось подождать совсем немного, а потом пропадайте на озере хоть неделями. А если не дай бог утопитесь, никто за вас отвечать не будет.               
- Вы за нас не волнуйтесь, не утонем, - буркнул Андрей.
- Всё! – прекратила разговор учительница. - Продолжим. Тема сегодняшнего урока «Слово о полку Игореве»…
- Андрей, Вась, - слегка повернув в их сторону голову, прошептала  девчонка с косой, – есть хотите? Может вас покормить?
- Кто же откажется после хлеба и воды? – оживился Василий. - А у тебя чего есть поесть?
Андрей, как будто это к нему не относится, с деланным вниманием слушал учительницу.
- Котлеты со вчерашнего ужина с хлебом, – прошептала та.                Девчонка сунула руку в парту, достала свёрток.
- Давай сюда! - протянул руку Раков.
- Раков, Велесова, вас что, удалить из класса? - сделала замечание учительница. -  Лена, если они тебе мешают, пересядь на другое место.
- Нет, нет, что вы Надежда Николаевна, я вас внимательно слушаю, – прилежно положив руки на парту, ответила та.
Учительница начала читать:
- Вот бы песни
Ты этим полкам выщёлкивал,
растекаясь по мысленну древу,
летая умом под облаком,
рыскал бы по тропе Трояна
через поля на горы,
пел бы Игоря, внука Трояна, дела:
« Не буря соколов занесла                через долы широкие,
стая галок летит к Дону великому», - декламировала она.
Василий украдкой жевал бутерброд, Андрей внимательно слушал преподавателя. Было непонятно, демонстративно он это делает, или ему на самом деле, интересно.
Не поворачивая головы, Лена внятно, так что услышал весь класс, произнесла:                - Рак, кишка, оставь Андрею! 
Класс хихикнул.                Учительница прервала чтение, строго посмотрела на класс, постучала по столу, затем продолжила:
- Или так бы ещё запел
вещий Боян, внук Велесов...
Услыхав знакомое слово, созвучное с фамилией Лены, ребята оживились. Класс зашушукался.
- Вилка, о твоих предках пишут. 
Лена покраснела, виновато взглянув на Надежду Николаевну.
- Да, фамилия Лены берёт начало от языческого Бога всех животных  «Велеса» или, как его ещё называют, «Волоса». Наши предки, в том числе и князь Владимир, принявший на Руси христианство, чтили этого языческого Бога, - пояснила ребятам учительница.
«Кони ржут за Сулою,               
звенит слава в Киеве!
Трубит в трубы Новгород,
стоят стяги в Путивле!»
Зазвенел звонок, сообщая о том, что урок закончился. Класс нетерпеливо зашевелился, давая понять, что время преподавателя истекло.
Курина закрыла книгу.
- Эту тему вы должны повторить, потому что она обязательно будет в экзаменационных билетах. Всё, все свободны.                Несколько мальчишек пулей выскочили из класса.                Надежда Николаевна собрала со стола журнал, книгу, мельком взглянула на последнюю парту и вышла следом за ними.
- Рак, – обратился Андрей к Василию, - а чего это поэт хотел сказать, по мыслящему древу? Раньше что были мыслящие деревья?
- Не по мыслящему, а по мысленну древу, - повернувшись к ним,
поправила его Лена. – Мысли, как ветви.
- Тебя не спрашивали, - огрызнулся в ответ тот.                – Рак, где мой бутерброд? – вопросительно посмотрел он на Василия.
- На, держи, - протянул тот свёрток.                Туров с аппетитом стал жевать вчерашнюю котлету. Раков, смотря ему в рот, ждал что с ним всётаки поделятся.
- Ты своё уже слопал, чего тебе ещё? – заметив его взгляд, возмутилась Лена. - Вот, возьми у меня ещё хлеб остался, – протянула она кусок.  Василий недовольно взял хлеб, стал обиженно жевать.               
- За что вас в милицию забрали? – поинтересовалась Лена.
- Да не за что! – с возмущением ответил Раков. – Шершень – ворюга, подставил! Мы с озера шли, он нас и прихватил со своими блатными. Заставляли в магазин лезть, но Адрюха ему между ног…
- Заткнись! – оборвал его Туров.
- А я чего, я ни чего? - удивлённо заморгал Василий, – я как было говорю! Они же водку украли, не мы, а ментам на нас указали? А тем, правильно наши говорят, было бы на кого списать!
- Ребят, - Лена укоризненно посмотрела на Андрея, - вы же обещали меня с собой на поляну взять. Опять обманули?
- Слышала, что Дикий сказал, - продолжая жевать хлеб, бубнил Василий. - За час свободы будут в тюрьму сажать. Ты у нас отличница, тебе с нами не по пути. Я в этот раз такого страха натерпелся, чуть не обоссался.
- Дурак!                Лена отвернулась от мальчишек и стала собирать в портфель книги.
- Нет, Рак, ты не дурак! – доев котлету, заметил Андрей. – Ты, Рак – вахлак и болтун. Тоже в рифму. 
Лена хихикнула и снова повернулась к ребятам.
- Сам ты тюфяк, – обиделся Василий. - Тоже мне, тур - самодур.
- Лен! – повернулся к девочке Андрей. - Я обещал, я обещание выполню! Давайте  немного переждём, пусть Дикий успокоится. К тому же с учёбой надо разобраться, нам с Васьком диктант вовек не написать. Вся надежда на тебя. Экзамены сдадим и рванём.
Лена влюблёнными глазами смотрела на Андрея.

 Выпускной вечер проходил в столовой детского дома. Во главе стола сидел директор и весь преподавательский состав.                Во время вручения аттестатов, директор заинтриговал выпускников заявлением, что Велесову в самое ближайшее время ждёт прекрасное будущее.    
После торжественной части и праздничного обеда, объявили танцы.                Ребята разбрелись по залу.                Из всех девчонок Лена выделялась необыкновенной красотой и своими длинными русыми волосами. Она нравилась многим ребятам, но те, побаиваясь Турова, к ней не подходили.
    Стоя с девчонками в сторонке, она выискивая глазами Андрея. Он же, во главе компании ребят, находился на другой стороне зала.
Директор пригласил Надежду Николаевну на танец, подавая пример выпускникам. Постепенно зал стал наполняться танцующими парами. Андрей внимательно наблюдая за происходящим, не выдержал и подошёл к Лене. Василий, до этого стоящий рядом с ним, пошёл к столу, уселся и стал столовой ложкой, благо ни кого рядом не было, уплетать торт.               
Туров галантно пригласил Лену на танец. Она взмахом головы откинула назад волосы, и они влились в толпу танцующих.
Курина внимательно наблюдала за их парой.                - Не нужно ни какой аналитики Иван Васильевич, – заметила она, - чтобы вычислить кто с кем дружит. Достаточно посмотреть, кто с кем танцует, и сразу всё станет ясно.
- Это мой тридцатый выпуск, Надежда Николаевна, – произнёс директор. - И хочу вам заметить с каждым годом ребята становятся лучше и лучше. Пропала злость, отчуждённость свойственная сороковым, пятидесятым годам.                - Не всё так просто, - вздохнула учительница. - Посмотрите на Турова и Велесову, прекрасная пара, они влюблены друг в друга, а судьбой своей сами распорядиться не могут, за них всё решает гороно.
- В этом я с вами полностью согласен, но что поделаешь, не мы их осиротили, - вздохнул директор. – Как прислали, так и забрали. Сегодня утром приехал майор спецвойск для отбора двоих ребят в спецшколу. Кого бы вы порекомендовали?                - Что за спецшкола? – настороженно поинтересовалась учительница.                – Пока не знаю, но уверен что хорошая, – ответил директор.                – Тогда Туров и Раков, - не задумываясь, назвала она фамилии ребят.                – Вы представляете кого предлагаете, Надежда Николаевна? – удивлённо взглянул на неё директор. – Да они через день сбегут оттуда!                - Не сбегут, эти самые надёжные! – уверенно ответила та.                – Хорошо, я подумаю над вашим предложением, кстати, - добавил директор. - Этот же майор будет сопровождать Велесову в Москву. Не прошло и восьми лет тётка отыскалась, - ухмыльнулся он.
- Что вы говорите?! – обрадовалась завуч. - А Лена знает?
- Завтра голубушка, всё завтра. А сейчас давайте танцевать. 
Директор повёл её в танце.
Андрей, танцуя с Леной, незаметно для всех, вдыхал аромат её волос.
- Ты обещал взять меня на озеро и открыть вашу тайну, - чувствуя его состояние, напомнила она.
- Я  же сказал, – нахмурился Андрей, - если обещал, значит возьму. Сегодня после выпускного пойдём. Выпускникам разрешили до трёх не спать, как раз начнёт светать. Первая «кукушка» в четыре, а
пешком туда слишком далеко. Ещё кое-что из продуктов с собой надо захватить.
- Правда возьмёте?! - обрадовалась Лена.
- Возьмём, только смотри, ни кому не похвастайся, - предупредил он. – Правда среди наших предателей нет, но, как говорится, бережёного - бог бережёт.
- А какую еду вы с собой хотите брать? Давайте я со стола наберу, - предложила Лена.                – Не наберёшь, нам продукты в дорогу нужны, – ответил Андрей. - Ты посмотри, - кивнул он на сидящего за столом Василия, - Рак совсем обожрался, у него завороток кишок будет. Куда он утром пойдёт с таким животом?
Танец закончился, ребята подошли к столу, за которым сидел Раков.
- Васёк, не позорь мои седины, оторвись от торта, - в смущении покосившись на окружающих, упрекнул его Андрей.                Усадил Лену за стол рядом с ним, с другой стороны сел сам.                - Она завтра с нами пойдёт, как обещали, - доложил он Василию. - Ленка свой человек, не подведёт!
Василий с набитым ртом, согласно кивнул.
- Во сколько тронем? - дожёвывая торт, спросил он.
- Через полчаса после отбоя, встречаемся у провала. Завтра все до обеда будут спать, успеем вернуться незамеченными, - ответил Андрей.
- А если кто хватится? - засомневался Василий, принимаясь за следующий кусок торта. – Слышал  что Дикий сказал? Она у нас светлое будущее, её беречь надо. Лен, - взглянул он на девушку, - на всякий случай в кровать что-нибудь положи, как будто спишь.
- Рак, хватит жрать! - отодвинул от него торт Андрей. – Завтра не встанешь!
Вытирая руками рот, с сожалением взглянув на отодвинутое лакомство, сытый и от этого благодушный Василий, влюблёно посмотрел на ребят.
- Ты, Вилка, волосы спря-ячь, - икнул он. - А то тебя за версту будет видно, как светофор.               
- Не беспокойся, спрячу, – обиженно ответила та.
Вновь заиграла ритмичная музыка. Все дружно пошли танцевать шейк.

  Уже почти рассвело когда ребята встретились у провала в стене. Василий нёс за спиной вещевой мешок.
- Всё сделала как я сказал? - шёпотом спросил Лену Андрей.
- Да-а, - прошептала та, пряча под косынку волосы.
- Тогда пошли по одному.
Туров первым пролез в провал, за ним Велесова. Раков замыкал отряд.
Директор и Курина стояли на стене, наблюдая за ребятами.
- Иван Васильевич, может быть их остановить? - волновалась учительница.                - Мало ли что, нам с вами отвечать. К тому же сегодня Велесова уезжает.
- Я уверен в том, что Туров свою любовь под удар не подставит. Это ему за себя не страшно, а за Велесову он сейчас в ответе. Пусть последний раз искупаются, - разрешил директор.
Они проводили взглядом уходящих за холм ребят.
Восход солнца компания встречала на крыше бегущего по узкоколейке вагончика. Красный шар светила, вынырнув из-за горизонта, отразился в зеркале озера.  «Кукушка» довольно бойко бежала по своему узенькому пути раскачивая в разные стороны вагончики. Лена сняла косынку, волосы водопадом упали на плечи, развиваясь на ветру. Радости ребят не было границ. Они с восторгом любовались проснувшейся природой.               
- Сейчас поворот будет, - стараясь перекричать шум тепловоза, предупредил ребят Андрей. – Поезд ход замедлит, будем прыгать.
Поезд перед крутым поворотом пронзительно загудел. Ребята спрыгнули с крыши вагончика в траву. Кондуктор, заметив их, погрозила вслед кулаком. Смеясь, троица скрылась в кустах.               
Утренний лес был наполнен птичьим пением. Ребята шли ориентируясь по едва заметным отметинам на деревьях, и через некоторое время оказались у землянки.
Три идола, стоящие посередине поляны, озарённые утренним солнцем, казалось, улыбались ему.
- Вась, смотри, - удивлённо промолвил Андрей, глядя на изваяния,                - Боги солнцу радуются. Я их такими никогда не видел.
- Добрые сегодня, - взглянув на них, с деловым видом подтвердил Раков.                – Ты, Лен, даже Богам нравишься, не то что…                - Да ну тебя! – отмахнулась от него та, заворожённо смотря на истуканов.                Спокойные лики древних старцев, с опущенными веками, игрой теней создавали иллюзию улыбки.
Она поделила собранные по дороге цветы на три части и положила 
их перед каждым идолом.
Обернувшись, и не увидев никого рядом, Лена испуганно отошла от них подальше и шопотом позвала ребят:
- Андрюш, Вась, вы где?
-Здесь мы, здесь, в землянке, - откликнулся Андрей.
Лена, открыв дверь, вошла в землянку. Огляделась.
- А кто в теремочке живёт? - поинтересовалась она.
- Мы здесь живёт! - съехидничал Василий.
Ребята выкладывали из мешка продукты на стол.
- Куда вам столько, вы что здесь зимовать собрались? -  поинтересовалась та.
Мальчишки многозначительно переглянулись между собой.
- Мы, Лен, в Крым уходим, – взглянув на друга, ответил Андрей. - Там лето почти круглый год, и море! Документы об окончании школы получим и уйдём. 
- А в ПТУ пусть другие учатся, мы своё отучились, - вставил Василий.
- А как же я? – растерянно заглянув в глаза Андрею, спросила она.                Тот, не выдержав её взгляда, отвернулся.
- Ты со своими волосами Велесова, домашний человек. Тебе путешествия противопоказаны, - нарушил молчание  Василий.
- Я не тебя, я Андрея спрашиваю, - оборвала его Лена.
- Пойдёмте на озеро, - уклонился от ответа Туров. - А то у нас времени мало.
Придя на озеро, они спустили на воду плотик и отплыли на довольно большое расстояние. Лена заволновалась, но Василий, спрыгнув в воду,  показал, что глубина небольшая.
Ребята бросились в озеро и стали плавать. Андрей с Василием
ныряли и очень долго не выныривали, стараясь перед Леной блеснуть своими способностями.
На берегу, проклиная свои волосы, она долго их отжимала, после чего стала расчесывать.
Мальчишки, развалившись на песке, наблюдали за этой процедурой.
- И куда ты собралась с таким хозяйством? – поинтересовался у неё Раков.               - Одного мыла килограмм пять с собой тащить надо. Мыть                замучаешься, а если не мыть, то вши заведутся, - хихикнул он.
- Рак - дурак! - обозвала его Лена.
- Я бы на твоём месте их отрезал на фиг, - не унимался тот. - Как хорошо, - он провёл по стриженной голове, - и расчёски не надо.
- А если постригусь, - с надеждой посмотрела она на ребят, - возьмёте в Крым?!                - Я тебе постригусь, я тебе так постригусь! – вмешался Андрей, - А ты, Рак, сейчас схлопочешь!                – Опять Рак виноват, я у вас всегда крайний, - надулся Василий.                – Турик, не ругайся, - примирительно промолвила Лена. - Смотри какая красота. Я впервые такое вижу, вода золотая! -  кивнула она в сторону озера.                - У меня кроме тебя и Василька никого нет, я без вас не смогу, - после некоторой паузы, продолжала она. - Вы мне как родные стали. Я бы в этой землянке, вместе с вами, втроём, всю жизнь прожила, хозяйничала, ухаживала за вами.
-С милым рай в шалаше, - сделал глумливую физиономию Василий.
- Моя самая заветная мечта, - не обращяя внимания на его реплику продолжала Лена, - иметь родных и быть им нужной.
-Мы, Лен, на разведку в Крым сходим, обоснуемся и я за тобой приду, - пообещал Андрей. – Обязательно приду! Всё! – посмотрел он на солнце, - пора домой, уже девять часов. Зайдём на поляну и оттуда на «кукушку».
- Ты время по солнцу определил или как? - поинтересовалась у него Лена.
- По солнцу!
- И точно девять часов, - в её голосе появились нотки сомнения.
- Нет, если точно, девять часов, десять минут, - спокойно ответил тот.
Его уверенный тон не вызывал у ребят никаких сомнений. Они оделись и пошли прежней дорогой к землянке. Андрей впереди, Лена с Василием,  чуть-чуть отставая, позади.
- Вась, а если правда косу отрезать, возьмёте с собой? – так, чтобы не слышал Андрей, шептала она ему.
- Без косы может быть и возьмём, Андрюха к тебе неравнодушен.
- Да ну тебя, я серьёзно! - смутилась та.
- Я тоже серьёзно, - невозмутимо ответил Василий.
Придя на поляну к землянке, ребята стали показывать Лене компас и нож. Поиграв компасом, она отдала его Андрею, и тот пошёл прятать его в землянку. Василий отобрал у неё нож, и восхищенно любовался им.
-Я, Лен, вон в ту берёзу его кинул, и она застонала. Зуб даю! – выразительно щелкнул он пальцем о зуб. - Больше я в деревья ни в жизнь не кинусь. Они точно, живые, а Андрюха смеётся, хотя тоже слышал. Знаешь, как страшно было...
- Знаю, - жестом остановила его Лена. - Ты уже рассказывал,
повторять не надо.
- Вась, ты мне друг? - спросила она, глядя на него в упор.
- Ну друг, а что? - насторожился тот.
- Режь косу, я тебя очень прошу!
- Ты чего??? Андрюха нас обоих убьёт, - струсил Раков.
- Не убьёт, режь, не будь трусом!
Слово трус сыграло свою роль. Василий не терпел этого слова в свой адрес. Он решительно взял косу в руку и приготовился резать.                Большая чёрная собака вышла на поляну. Василий и Лена мгновенно оставили свою затею, из землянки вышел Андрей.
- Пёсик, ты чей, где твой хозяин? - озираясь по сторонам, обратился к собаке, Туров.
В этот момент глубокий вздох пронёсся над поляной.
Ребята, застыв, повернули головы в сторону идолов.
Стоящий в центре, самый высокий идол, как им показалось, вновь вздохнул и открыл глаза.

- Вызывали? - заглянув в кабинет директора, робко спросила Курина.
- Да-да, входите Надежда Николаевна, знакомьтесь, майор войск специального назначения, Шалаев Николай Павлович, - кивнул он на сидящего у стола офицера. - Я вам о нём вчера рассказывал.
- Здравствуйте! – поздоровалась с ним Курина, любопытно рассматривая майора.
На нём была военная полевая форма с расстёгнутым воротничком, из-за которого выглядывала тельняшка.
- Садитесь, Надежда Николаевна, - указал на стул директор.                Та послушно села на указанное место.                – Из всех рекомендованных кандидатур, как ни странно, - начал директор, - товарищ майор выбрал именно Турова и Ракова. Я не знаю, чем вы руководствовались, - он внимательно посмотрел на майора, - но эти двое далеко не сахар. Очень сложные ребята. Шесть побегов, десять выговоров, два привода в милицию. Надежда Николаевна, - обратился он к Куриной, - вы подготовили характеристики.
- Да, пожалуйста, - положила та на стол бумаги.
- Кстати, а сами они, где? – вопросительно посмотрел на неё директор.
- Сидят в коридоре, тихие, я бы даже сказала напуганные какие-то, совершенно неузнаваемые.
- Что-нибудь произошло? – насторожился тот.
- Да нет, я с Велесовой разговаривала, она говорит у них всё нормально. Девочка меня не обманет.               
- Вот и ладно! - успокоился директор. - Я же говорил вам, что Туров ответственный мальчик.
- Я смотрю не такие они и плохие, как вы их описываете, - вмешался в разговор майор. – Думаю, мой выбор удачный.
- Очень самостоятельные ребята, - поддержала его Курина. – Как, впрочем, многие из наших воспитанников. Я считаю, что любовь к плаванию это не преступление. У нас нет бассейна вот они и убегают на озеро, - с негодованием продолжала она. - Я говорила Ивану Васильевичу, что нужно приобрести абонемент на посещение детьми городского бассейна.
- Романтик вы, Надежда Николаевна, проблем вам мало, - прервал её директор. - Послушали бы нашу милицию. В их понимании детдомовец, значит вор и должен сидеть за забором. Стереотип двадцатых годов.                - Всё! – закончил он эту тему, - не будем отвлекать майора своими проблемами, выбор сделан, дело осталось за малым, получить согласие ребят. Сами понимаете, - он взглянул на Шалаева, – четырнадцать лет, вполне сознательный возраст.
- Надежда Николаевна! - обратился майор к учительнице. - Вы как воспитатель не могли бы мне рассказать об их увлечениях, мечте?
- Увлечение, - пожала плечами та, - я уже сказала, плавание. А мечта, – Курина на мгновение задумалась, - в Крым они в прошлом году сбегали, и по-моему, - она с опаской посмотрела на директора, - опять собираются.
- Вот и отлично! – обрадовался майор. - Это именно то, что я и хотел услышать, давайте их сюда!
- Извините, – остановила его Курина, - могла бы я узнать в какой род войск вы забираете ребят, вернее в какую школу? Это я надеюсь не государственная тайна?
- Нет, Надежда Николаевна, это не государственная тайна, - улыбнулся Шалаев. - В перспективе они станут специалистами по исследованию морских глубин, будут исследовать моря и океаны.
- Да-а, это очень интересно, а не опасно?
- Вы настоящая женщина, Надежда Николаевна, люблю таких! – вновь улыбнулся тот. - Глядя на вас и жить легче. Обещаю при свидетеле, что буду пацанов беречь как зеницу ока, поверьте мне!
- Я вам верю, - кивнула Курина.
Ребята сидели на стульях возле кабинета директора, уставившись в одну точку.
- А чего вас к Дикому вызвали, может наябедничал кто? - нарушила молчание Лена.
- Не похоже, сразу бы связали вместе с тобой, - не поворачивая головы, ответил Василий. - У меня ноги и сейчас трясутся, не помню как мы до дома добежали?
- Думаешь я помню? – кивнула в ответ Велесова. - Андрей, а ты помнишь? – повернулась она к Турову.
- Рак, где мой нож, ты нож потерял! – продолжая смотреть в одну точку, глухо произнёс Туров.
- Какой нож, какой нож?! Вы рванули с поляны, прямо по мне ногами. Я один от собаки из последних сил отбивался. Давал вам время смыться, - бессовестно врал Раков. – Не было у меня ножа!
- Мы когда с Вилкой прибежали, тебя минут двадцать искали по всему дому, в уборной нашли.
- В убо- орной, – задохнулся от негодования Раков. – Я что виноват в том что вчера тортом отравился!
- Не фига было столько жрать! – заметил Туров. -  Слушайте сюда! О том, что видели никому ни слова, клянитесь! Иначе Боги нас накажут.
- Конечно, клянёмся! – заговорчески кивнули ему ребята.
Дверь кабинета директора открылась, в ней появилась завуч.
- Раков, Туров, зайдите!
Ребята с опаской зашли в кабинет директора. Увидев военного, встали у самой двери, не решаясь проходить дальше, готовые в любой момент убежать.               
- Здрас -сьте! - кивнули они присутствующим.                – Что у дверей столпились, проходите в кабинет, - приказал им директор.        - Нас что, в колонию?! – в свою очередь с вызовом спросил Андрей.
- А что, есть повод, чтобы так думать? - вмешался майор.
Ребята молча пожали плечами, давая понять, что повода нет.
- Подойдите и представьтесь как положено! - повысил тон директор.                - Разгильдяйства у себя в кабинете я не потерплю! 
Ребята послушно подошли к столу, демонстративно вытянули руки по швам, и сначала Андрей, а потом Василий, громко назвали свои фамилии.                – Вас, Туров, и вас, Раков, - взглянул на них директор, - двоих из всего детского дома выбрали в Военную школу. Мы не против, нужно только ваше согласие. Вы хотите в Военную школу?
- А куда учиться, в какой город? – спросил Туров.
- В Крым, в славный город Севастополь! - чётко, по-военному ответил Шалаев. – Плавать учиться будем!
-Ура-а-а! – хором заорали ребята и хлопнули друг друга по плечу.
Директор, Курина и Шалаев рассмеялись.

С типовыми фибровыми чемоданчиками, Андрей и Василий стояли во дворе детского дома. Провожать их вышел весь коллектив. Девчонки тайком вытирали слёзы, ребята завидовали.
- Повезло вам, в Севастополь уезжаете, а мы в этой дыре, в ПТУ будем учиться, - слышались реплики обступивших их выпускников.
- Приедете на место письмо напишите, как там? - просили девчонки.
Андрей, кивая в ответ, внимательно смотрел на двери детдома.
- Да придёт сейчас, её тоже к Дикому вызывали, - успокаивал его Василий. - Давай сбегаю если хочешь, найду? 
Не успел он договорить, как в дверях показались директор, Курина и Шалаев. Следом за ними, с таким же как у ребят чемоданчиком, вышла Лена.
- Ты что с нами?! - задыхаясь от восторга спросил её Андрей.
- С вами! – кивнула та, - только до Москвы! Тётка моя нашлась! Какая я счастливая Андрюш, на нас всё как-то сразу навалилось, голова кругом идёт. Девчонки! - бросилась она к подругам, - я вас всех очень люблю,
адрес пришлю, пишите, не забывайте!                Она стала по очереди обниматься с каждой из них.                Наблюдавшие за прощанием педагоги грустно смотрели на ребят.
- Документы, личные дела у вас. Желаю счастливого пути. – Директор пожал Шалаеву руку. - Пойду, не буду народ смущать.
- Иван Васильевич, мы вас любим! - прокричала Лена.               
- Спасибо вам! – сдержанно крикнул вслед за ней Андрей и помахал ему рукой.
- Не за что! - отмахнулся  тот, и торопливо ушел в двери детдома.
- Тяжело расставаться с учениками? - спросил майор Курину, видя, что та готова разрыдаться.
- Кроме них, - она посмотрела на группу ребят, - у меня никого нет. Я сама детдомовская. Они мне как родные. Оно ведь как бывает, с кем труднее, те и роднее.                Курина достала платок и украдкой стала вытирать глаза.                - Эти двое, - кивнула она на Турова и Ракова, -  у меня больше всех крови выпили. А Лену, взгляните на неё, разве можно не любить? Кстати, - повернулась она к Шалаеву, - Туров в неё влюблён, вы там поосторожней с ними.
- Для меня она слишком молода, – улыбнулся майор. - А вот вы в самый раз, - открыто посмотрел он на неё. - Вы, Надежда Николаевна, мне очень понравились, я вам напишу, расскажу как мы добрались.
- Вы же адреса не знаете!? - смутилась учительница.
- Как-нибудь разберёмся! Главное знаю, Переславль- Залесский, детдом, - засмеялся майор и пошёл к ребятам.

Из окна автобуса, вся троица смотрела на озеро, в котором ещё утром, купалась. Майор сидел рядом с Василием, Лена с Андреем позади них.
В окне проносились уютные деревянные дома Переславля, купола Горицкого монастыря.                Выехав из города, взорам ребят открылась берёзовая роща. Вдали, у старого дерева стоял старец с огромной чёрной собакой. Белые одежды гармонировали со стволами берёз. Невидящий взгляд, был устремлён в сторону дороги.
- Лен, смотри! – прошептал Андрей. – Собаку узнаёшь?
- Не слепая, вижу! – прошептала в ответ та. – Я уверена это они нас провожают… 
- Ну что, будем знакомиться ближе? – прервал их майор. - Меня зовут - Шалаев Николай Павлович!  Мадемуазель, я уже знаю, зовут Елена. Ваши имена бойцы мне тоже известны, Туров Андрей Борисович и Раков Василий Глебович! Можно считать знакомство состоялось?
- Она тебе не мамзель, - огрызнулся Андрей.
Шалаев неодобрительно покачал головой.
- С этого дня курсант Туров я ваш непосредственный начальник, точнее командир, - невозмутимо заметил он. - И обращаться ко мне ты должен на вы и по уставу, товарищ майор! Я думаю ты меня хорошо понял? Если что-то не так сказал, извини. 
- Вы нас и так знаете, чего тогда было знакомиться, - буркнул Василий.
- Ну хорошо, тогда расскажите мне о вашей воспитательнице. Она у вас красивый человек, - миролюбиво продолжал Шалаев.
- А чего о ней рассказывать, Надежда - человек! - ответил Василий.                - Получше, чем Дикий.
- А Дикий это кто? – не понял майор.
- Дикий это директор! - пояснил Раков.
- Почему же дикий? -  улыбнулся Шалаев. - На мой взгляд вполне цивилизованный человек.
- Фамилия у него такая, Дикий Иван Васильевич, - пояснила Лена.
 На переднем сидении автобуса двое пьяных, распивая бутылку водки прямо из горлышка, начали приставать к окружающим. Послышалась матерная брань на весь автобус.                - Ненавижу пьяных и дураков, - раздражённо произнёс Шалаев. - Хотя это наверно одно и то же.
-Тогда их половина страны, этих дураков, - грустно заметила Лена.
Впереди салона неслись угрозы вконец распоясавшихся  пьяниц, в адрес пассажиров.
Майор встал со своего места и направился к хулиганам.
- Не ходите, это местные блатные, - шепнул ему вслед Андрей. - У Шершня нож всегда с собой.
- Это роли не меняет, - обернувшись, внимательно взглянул на него майор. - Спасибо курсант что предупредил!
- До приезда братки банкет окончен, - подойдя к блатным спокойно заявил он, – поспите, дорога длинная.
Андрей, Василий и Лена внимательно наблюдали за происходящим.
- Ты кто служивый, может мент? - развалившись в кресле, спросил лысый детина которого Андрей назвал Шершнем.
- Может и мент, это роли не меняет, - невозмутимо ответил майор.
- А если мент, получи!                Второй блатной замахнулся на него бутылкой, но майор резким ударом разбил её у него в руке, и двумя короткими ударами выключил обоих хулиганов.
Всё произошло настолько мгновенно, что вскочившие со своих мест ребята толком ничего не успели увидеть.
- Водитель, остановите автобус! - попросил Шалаев.
- Может быть их в милицию? - предложил шофёр, вырулив на обочину.
- Зачем? – удивился майор. - Пусть на травке проветрятся, а то в салоне и так дышать нечем.
- Ты видал?! - восторженно посмотрел Василий на Андрея.
- Вот это приёмчики, класс, мне бы так!                Он повторил удары Шалаева в спинку переднего сидения.
- Мальчик, осторожней коленями, - сделала ему замечание женщина сидевшая впереди. Лена с Андреем хихикнули.
Майор вошел в салон, дверь закрылась, и автобус поехал по своему маршруту дальше.
- За что ты их так, фулюган, креста на тебе нет, - укоризненно шепелявили две старенькие богомолки, сидевшие на переднем сидении. - Что они тебе сделали? Не по нашему это, не по божески.
- По вашему, если по левой щеке ударили, подставь правую, а по нашему, - майор  сел на своё место и выразительно взглянул на Василия, - предупреди удар ударом.
Ребята смотрели на него как на героя.
- А нас так научите? - спросил его Андрей.
- И не только так, - обернулся к нему майор. - Я вас всему научу ребята. Весь свой опыт передам, чтобы было кому, - он кивнул на Лену, - их защищать!               
   Москва, а именно автовокзал у метро «Щёлковская» встретил ребят и майора цветущей сиренью, чистотой и порядком. Майор приказал ребятам ждать, а сам пошёл к метро.                Вернулся он с высокой худой женщиной, одетой в брючный костюм. Это говорило о том, что за модой она следит внимательно. Женщина равнодушно посмотрела на ребят, потом на Лену.
- Здравствуй, Леночка, тебе наверно уже сказали, что я твоя тётка по отцовской линии?
- Да! - упавшим голосом ответила Лена.
- Меня зовут Ирина Михайловна. Попрощайся скорее с друзьями, нам пора ехать.                Женщина отозвала в сторону майора, забрала у него сопроводительные документы.
- Андрюш, Вась, до свидания! – стала прощаться Лена.
- Бывай, Велесова, как говориться, не поминай лихом! - бодро начал Раков, но увидев, что Лена и Андрей молча смотрят друг на друга, почувствовал некоторую неловкость, отошёл в сторону.
- Андрей, ты только не забывай меня, ладно, – начала Лена.
- Тебя забудешь, - буркнул Туров.
- Обещай мне ещё раз, что найдёшь меня, обязательно найдёшь! - Глаза
Лены налились слезами. - Я тебя очень, очень люблю. - Она быстрым движением поцеловала его в губы.
- Ты чего Велесова, - испуганно заморгав глазами, прошептал Андрей.
К ним торопливо подошла Ленина тётка.
- Это ещё, что за слёзы, не стыдно? Взрослая девочка. Бери вещи, поехали. Такси, - махнула она рукой водителю припаркованной машины.
Вопреки тому, что на такси была длинная очередь, машина, которую она позвала, сразу подъехала к ним. Усадив Лену на заднее сидение, сама села впереди и, открыв окно, достала сигарету.
- Поехали, - прикуривая, приказала она водителю.                Андрей, в последний момент прокричал : - Найду, я тебя обязательно найду, обещаю!
- Везёт Ленке, на такси поедет, - заметил Василий. Я на такси ни разу не ездил, - с сожалением вздохнул он.
- Мы, курсант, пойдём в метро, ты в метро ездил? - улыбнулся Шалаев.                – Не-е, на метро тоже не ездил. А что это за дядьки нас
фотографировали? -  Василий кивнул в сторону чёрной волги, стоящей на противоположной стороне улицы. Шалаев спокойно перевёл взгляд на указанную машину. В ней, на заднем сидении, сидели двое мужчин и о чём-то беседовали.
Такси, в которой сидели Лена и её тётка, выехала с автовокзала. Чёрная волга поехала за ними.
- Не наше это дело курсант, не бери в голову, - обнял его за плечо Шалаев. - Давайте не забывайте чемоданы, поехали на вокзал.
Поезд через два часа.
               
Всё, что не укладывается в нашем понимании в такое понятие как научно - исследовательский институт, или нужно что-то, или кого-то скрывать от посторонних глаз, принято называть «почтовыми ящиками». В их адресе не указывается дом и улица, где они находятся. Только город и порядковый номер. Одним из таких «почтовых ящиков» была специальная лаборатория КГБ. Высокий бетонный забор скрывал мрачное здание с решётками на окнах. Внешне оно было похоже на психиатрическую больницу и это не удивительно. Шестьдесят процентов пациентов этого заведения люди, поступившие в него из психиатрических больниц со всей страны. В своё время они были признаны судами невменяемыми и отправлены на принудительное лечение.
 Отдел занимался анализом паранормальных явлений, а также людьми, обладающими гипнозом, телекинезом и ясновидением. Именно поэтому и весь его контингент составляли люди, в той или иной степени обладающие этими способностями.
К воротам главного входа подъехала та самая волга, которая стояла на автовокзале. Посигналила. В воротах открылось окошко, а через мгновение и сами ворота. Машина въехала на территорию, дежурный на КПП отдал под козырёк сидящим в ней честь. Из машины вышли двое мужчин примерно одного и того же возраста и роста. Одеты они были в одинаковые костюмы серого цвета.                Это были сотрудники КГБ, майор Гоев Пётр Иванович и капитан Шишлов Иннокентий Никодимович.
- Пойдём в нашу столовую, поедим, с утра ничего не ели! - предложил Шишлов.
- У тебя сегодня чёрный день, пропустил завтрак и обед. Работа на голову свалилась, - заметил ему Гоев, входя в двери здания.
- Так я всё равно, сухим пайком возьму, - следуя за ним, ответил тот.
- Проявить и напечатать, - отдал Шишлов фотоапарат подошедшему к ним сотруднику.                – Фотографии сразу ко мне, - приказал Гоев.                Они прошли в столовую.                Столовая, представляла собой небольшой кабинет, весь заставленный домашними цветами в одинаковых коричневых горшках. Было зелено и уютно. Из кухни вышла молодая женщина в белом фартуке и чепчике.
- Петр Иванович, вам ужин, или может быть пообедаете? У меня осталось, - обратилась она к севшему за стол Гоеву.
- Нам обед Катерина. Ужинать позже будем, - ответил тот.
- Ну что Иннокентий?! – глядя на него спросил майор, - дописался «наверх» рапорта, сам себе работу придумал? Я тебе говорил нельзя высовываться, инициатива наказуема. Как теперь выкручиваться будем, или ты забыл лето шестьдесят четвертого? Какая круговерть вокруг всего этого была, по лезвию ходили!
- Ты чего на меня-то бочку катишь! – стал оправдываться Шишлов.                - Сам говорил, если не будет видимости работы, отдел расформируют.   
- Тебе обязательно нужно было этих секретарей обкомов
вспоминать о которых говорила Велесова, – понизив тон, продолжал Гоев. - Как было хорошо, предсказывали засухи на целине и предсказывали, там каждый год засуха. Нет же, ему политику подавай. Это тебе не сорок седьмой, когда мы с тобой начинали.
- Пётр Иванович, ты газеты читаешь? Они все в рост пошли, -                Шишлов взял кусок чёрного хлеба, круто посолил и откусил,                - Двоих уже в центр перевели. Если что, кто бдительность не терял, Шишлов, Гоев!
- Восемь лет прошло, – отмахнулся от него тот. - Материалы давно в архиве, а ты всё помнишь бред сумасшедшей!                Гоев замолчал, увидев официантку несущую поднос с едой. Она подошла, сервировала стол, и, пожелав приятного аппетита, ушла.
- Бред, ни бред, не знаю? – взял ложку продолжал Шишлов. – О Брежневе тогда никто не знал, а она знала! Уж больно на наших сумасшедших она не похожа. Другие за восемь лет сами с ума сходят, а эта даже внешне не изменилась. Правда, врачи говорят это у неё что-то гормональное, редко, но бывает.                Шишлов начал с аппетитом, неспеша, есть суп.                - Я к ней зашёл, - продолжал он. – Спокойная, молчит, ни на один вопрос не отвечает, только работу просит, вязать чего-нибудь или коробки клеить.
- Коробки клеить у нас придурков хватает! – оборвал его Гоев. - Для неё другая работа найдётся. А ты Иннокентий, - из подлобья взглянул он на Шишлова, - меня подставил. Я Велесову давно похоронил, сам бумаги писал.
- Ну уж и подставил? Да у нас таких жмуриков человек двадцать. Кому до них дело есть, если они для родственников давно умерли, – оправдывался Шишлов. - Ты Пётр, после смерти жены какой-то мнительный стал.
- Станешь тут, когда здоровая женщина без всяких видимых причин умирает, – помрачнел Гоев. - Одна осталась радость, это сын.
- Да, Иваныч! Трагедия у тебя, врагу не пожелаешь. А-а! - махнул рукой Шишлов, - чего говорить, все под богом ходим.
Официантка принесла второе, поставила на стол.
- Извините, забыла предложить, может вам выпить принести, - собирая пустые тарелки, спросила она Гоева.
- Неси Кать! - оживился Шишлов. - Нам сейчас по сто не мешает.
- Только если можно не спирт - попросил её Гоев.
- Пётр Иванович, наш фирменный, на лимонных корках.
- Ладно, – махнул Гоев рукой, - давай!
Официантка принесла два неполных стакана со спиртом,  поставила на стол и быстро ушла.
- Давай Кеша, помянем мою супругу, раз вспомнили.                Гоев поднял стакан и выпил. Шишлов последовал его примеру.
Поморщившись, оба принялись за еду.                - Мы по старой Велесовской разработке, - нарушил паузу Шишлов,                - составим отчёт. Фамилии те же, источник наш, аномалия налицо. За восемь лет внешне никак не изменилась.
- Этот источник, за эту информацию, суд невменяемой признал, - заметил Гоев.
- А нам-то что, пусть там наверху разбираются. В урну бросить или в разработку взять, - не унимался тот. - Лично я уверен, что такой срок работы оценят по достоинству. Ты Пётр,  сколько себя помнишь картотеку инакомыслящих ведёшь, за это три ордена имеешь. А я всё время как твоя тень, в капитанах хожу.
- Ты не на моё ли место метишь? – ехидно спросил Гоев.
- Нет, Пётр Иванович, мне твоё место задаром не надо, - отмахнулся Шишлов. - Я нам место под солнцем расчищаю.
- Ладно, - откинулся на спинку стула тот, - дерзай. Но запомни, если легенда прокатит, они с Велесовой встретиться захотят, феномен вечной молодости своими глазами увидеть. Она же им ни одного нового слова не скажет, ни на один вопрос не ответит. Нас, Кеша, не поймут!
- Мы для чего дочку в Москву выписали? – перебил его воодушевлённый Шишлов.   - Для неё дочь, что для тебя сын. Распишем ей все перспективы для дочки на будущее, пообещаем золотые горы, как говориться, чего мать ради ребенка не сделает. А если что, припугнём по полной программе.
- Пугать её бес толку, пугали уже, – махнул рукой Гоев. - Она на контакт тогда не пошла, а сейчас тем более не пойдёт. Я еще тогда, во время следствия всё выяснить хотел, откуда у неё дар предвидения, уверенность в себе такая! Твердит одно и тоже, синь - камень дал, синь - камень дал. Я про этот синий камень рефераты писать могу. Когда скинули, когда закопали, когда утопили. Был я на Плещеевом озере стоял на нём. Булыжник, булыжником, тоть головой бейся, хоть жопой, ума не прибавиться.
- Чего это тебя туда понесло? - заинтересовался Шишлов.
- Да думал чем чёрт не шутит, может память поможет восстановить, детство вспомнить, юность.
- А ты когда память потерял, я что-то подзабыл!? – поинтересовался у него Шишлов.                - В сорок первом, летом! – ответил тот.
- На фронте?
- Да на каком фронте? – отмахнулся от него Гоев. - Несчастный случай всё в том же Переславле - Залесском. Тёмное дело, группа наша на задание выезжала, говорят, молния ударила! Все до одного погибли, один я выжил. Правда память потерял. По научному амнезия называется. Как со мной врачи ни бились, чего только не делали, и гипнотический сон даже применяли, всё напрасно. Что там произошло так тайной и осталось. Зато я с тех пор так в этом отделе и остался. Как говориться, что бог не делает, всё к лучшему.
- Об этом ты мне никогда не рассказывал? – удивлённо покачал головой Шишлов. – Странно, у нас на Переславле все дороги сходятся, даже подозрительно как-то.
- Я тебе ещё больше скажу, – продолжал Гоев. - Когда я в управлении родословную свою выправлял, отец мой, царство ему небесное, был настоятелем Спаса - Преображенского собора, самой старой церкви в Переславле. Так что я родом оттуда! 
- Да-а ты что, интересно! – ещё более удивился Шишлов. - Как же тебя в НКВД взяли с такой родословной?
- У нас Кеша, сын за отца не отвечает! - спокойно ответил Гоев. - Тем более умер он по документам, в тот день, когда я родился, час в час.                - Всё! – бросив на стол использованную салфетку, оборвал разговор майор, – пообедали, пошли работать.
Они встали из-за стола и вышли из столовой.
Кабинет, в который они пришли, больше походил на комнату отдыха. Огромный фикус стоял возле окна, рядом со столом Гоева. На стене, в рамке, висел портрет Дзержинского. Пройдя к столу, Гоев бросил на него папку с документами, взял графин с водой и вылил всё содержимое в цветок. Шишлов развалился на огромном кожаном диване.
- Ты чего здесь, ночевать собрался? - одёрнул его майор. - Звони дежурному, пусть Велесову приведут. Мы ей тему для размышлений подкинем, а она пусть всю ночь думает.
Шишлов встал, подошёл к своему столу, набрал номер телефона.
- Дежурный второго отделения слушает, - послышалось в трубке.
- Велесову из шестнадцатой к майору Гоеву! – приказал Шишлов.
Он положил трубку, достал из ящика стола катушку магнитной ленты, установил на магнитофон, достал микрофон, проверил уровень записи.
- Протоколы допросов после будем писать, с магнитной записи, - пояснил он, - сейчас главное найти за что зацепиться. Вдруг новые фамилии подкинет?
Гоев достал из сейфа толстое дело с грифом «Секретно», открыл, достал лист протокола допроса, пробежал глазами.
- Ох, хо-хо! – вздохнул он. - Нам бы с этими фамилиями закончить, а потом за другие браться. Ты куда Кеша полез? Смотри, башку тебе сломают, а заодно и мне! 
В дверь кабинета постучали.
- Да-да, войдите! – громко сказал Шишлов.                Гоев убрал лист протокола допроса в дело, положил на стол, закрыл своей папкой. В дверях появился лаборант с фотоснимками.                – Готово! – отрапортовал он, положив на стол перед Гоевым снимки.                – Свободен, - небрежно ответил ему тот.                – А вот и рычаги воздействия, - рассматривая фотографии, мерзко улыбнулся Гоев. – На них у меня вся надежда.                В дверь кабинета вновь постучали.                В кабинет вошёл дежурный с большой связкой ключей в руке.
- Товарищ майор, Велесова Мария Яковлевна из шестнадцатой
камеры доставлена.
- Из палаты, а не из камеры, – поправил его Шишлов. – Это тебе не тюрьма, это больница. Запускай! – махнул он рукой.
Дежурный открыл дверь.
В сопровождении санитара в кабинет вошла молодая женщина лет тридцати пяти.
На ней был синий больничный халат с белым воротничком и такая же косынка, скрывающая длинные русые волосы. Она окинула взглядом кабинет, и остановила своё внимание на окне. Большие зелёные глаза любопытно смотрели на улицу.
- Вы свободны, - отпустил Шишлов санитаров.                - Здравствуйте, Мария Яковлевна! - встал из-за стола Гоев, - проходите, садитесь.                Он хотел взять её под локоть и усадить на диван, но женщина взглядом остановила его жест, молча прошла, села на самый край.                Гоев, почувствовав себя неловко, быстро вернулся на своё место.
- Восхищаюсь вами Мария Яковлевна, - начал он. - Смотрю на вас, как будто только вчера расстались. Ваша красота времени не подвластна. Раскройте нам секрет своей вечной, так сказать, молодости, сжальтесь над стариками.
- Если вы меня для этого вызывали, - Мария равнодушно взглянула
на него, - ничем помочь не могу, да если бы и могла, не помогла. Чем раньше вы исчезнете с этого света, тем меньше принесёте вреда людям.
- Зря вы так с нами, Мария Яковлевна! – помрачнел Гоев. – Не в ваших интересах нашу смерть торопить!                Он открыл папку с её личным делом, начал листать.
- Мы тут с Иннокентием Никодимовичем, просмотрели ваши материалы, добиваемся выписки, время подошло, - нарушил он паузу. - А вы нас в штыки воспринимаете. 
В глазах женщины на какое-то мгновение вспыхнула надежда, но тут же погасла.                Гоев, увидев это, понял, что путь выбрал правильный.
- Мы пригласили вас, как говориться, поставить все точки над «и», - продолжал он, - закрыть это дело и отпустить на все четыре стороны. Но нужно ответить всего на три вопроса.
- Спрашивайте! - не отрывая от него взгляда, ответила Мария.
Гоев был доволен собой. Шишлов, предостерегал его, что разговора с Велесовой не получится никакого.
- Вы помните, за что вас задержали восемь лет назад? - начал он допрос.
- Помню! – утвердительно кивнула Мария. – За распространение слухов, точнее за антисоветскую пропаганду!                Майор в такт её словам, согласно кивал головой.                - Это первый вопрос? – поинтересовалась в свою очередь она.
- Нет, это не вопрос, это если так можно сказать экскурс в историю, восстановление так сказать памяти, - вмешался Шишлов.
На его слова Мария никак не отреагировала. Она вела себя так, как
будто в кабинете его не существовало.                Гоев заметил и это.
- Иннокентий Никодимович прав, - выразительно взглянув на Шишлова, продолжал Гоев. - Первый вопрос у меня к вам иной. Какую, вы получили информацию, которой после поделились с соседями и из-за которой собственно, вас задержали? Как вы её получили? Что вам там было, голос или видение какое, объясните нам, пожалуйста?
- Вы хотите услышать о том, что Хрущева заменит Брежнев? Я уже столько раз вам всем это рассказывала, неужели не устали слушать? К тому же, - грустно улыбнулась она. - Он уже восемь лет на своем месте.
- Об этом мы знаем, - кивнул головой Гоев. – Правда, о Брежневе, вы после рассказали, на допросах. Также мы знаем, что вы держали в руке какой-то «синь-камень» и вам было видение. А что было на следующий день, вспомните, пожалуйста, хорошенько вспомните, это для нас сейчас очень важно?
Мария некоторое время собиралась с мыслями, потом ответила.
- Помню, была страшная жара. Я уснула у телевизора. Пока спала, началась гроза. Проснулась от сильных раскатов грома. На подстанции выключили электричество. Стало темно. Как мне показалось, прямо в наш дом ударила молния. Я всем телом ощутила разряд. 
- Ужас какой! – поёжился Гоев.
- Телевизор начал работать, - продолжала она, - шла программа «Время». В ней передавали всё то, что я после рассказала соседям. Удивило меня только одно, свет на подстанции включили под утро, никто телевизор смотреть не мог. Как я смотрела, объяснить не могу!
- Очень хорошо Мария Яковлевна! И не надо ни чего объяснять, нам вашего ответа вполне достаточно, - воскликнул воодушевлённый Гоев.
- По прошествии восьми лет, - вмешался в разговор Шишлов, - вы не отказываетесь от своих слов, мы вас правильно поняли? 
- Это второй вопрос? – посмотрела  Мария на Гоева, вновь демонстративно проигнорировав Шишлова.
Глаза майора на мгновение вспыхнули злобой. Вмешательство капитана в любой момент могло всё испортить. Он чувствовал, что между Велесовой и Шишловым что-то произошло. 
- Да Мария Яковлевна, это у меня к вам второй вопрос! – кивнул он.
Мария испытующе смотрела на Гоева, стараясь понять какой ответ его больше устроит.
Тот, видя ее замешательство, продолжал:
- Мария Яковлевна! Давайте с вами договоримся, говорить всё как есть, ничего не придумывая, и желательно, ничего не скрывая. От этого зависит ваше будущее, ваша выписка из больницы.
- Я стараюсь вспомнить всё как было, – не сводя с него глаз, продолжала она. - А было именно так. От своих слов я не отказываюсь, но если для моего освобождения нужно чтобы я отказалась от этих слов, пожалуйста, я откажусь! - усмехнулась Мария.
- Нет-нет, что вы! – замахал руками Гоев! - Я же сказал, всё должно быть так, как оно есть! Честно говоря, не ожидал, что у нас получится такая
плодотворная беседа.
- Ну и как обещал, последний, третий вопрос. Передо мной протокол вашего допроса, - взяв в руки лист дела, взглянул на неё Гоев. - В нём вы признались, что дар предвидения получили от синь - камня. Объясните нам, пожалуйста, что это за камень, где вы его нашли, или кто вам его дал!?
Мария опустила голову, устремила взгляд на свои руки, и не отвечала. Молчаливая пауза затянулась.               
- Вы что, вопрос не поняли, или опять за своё!? – неожиданно вскочил со своего места Шишлов. - Что за камень, кто тебе его дал, где он?!  Шишлов подбежал к ней, взял за подбородок и приподнял лицо.
- В глаза мне смотри, в глаза! – сквозь зубы шипел он.
Мария вырвалась из его рук и вжалась в диван. Косынка упала с головы, густые длинные волосы рассыпались на плечи.
- Капитан Шишлов, сядьте на место! – ударив ладонью по столу, приказал Гоев. – Что вы себе позволяете!               
Он вышел из-за стола, хотел налить стакан воды, увидел что графин пуст, сунул в руки Шишлову.
- Принесите воды!                Недовольный тем, что его одёрнули, Шишлов взял графин, ещё раз зло взглянул на Марию и вышел из кабинета.
- Извините Мария Яковлевна, успокойтесь, - оставшись наедине стал извиняться Гоев. - С ним я поговорю позже и приму меры. Не понимаю, что это на него нашло? У меня сложилось впечатление, что между вами что-то произошло? Могу я узнать, что?
- Я совершенно спокойна, - укладывая волосы и повязывая косынку, ответила Мария. - Узнать, что между нами произошло вы можете. Скажите ему, - кивнула она в сторону двери, - чтобы с любовью своей ко мне не приставал. Иначе в следующий раз я ему глаза выцарапаю, или ещё что-нибудь сделаю!
Такого ответа Гоев не ожидал. Вид у него был настолько испуганный и растерянный, что Марии стало немного его жаль.
- Вы шутите, нет, вы это серьёзно?!!                Он встал из-за стола, заметался по кабинету.
- Почему вы сразу мне об этом не сообщили? Я бы оградил вас от его присутствия! Ах стервец, надо же что удумал? – задыхался от негодования Гоев.                - А свидетели есть? – опомнившись, настороженно спросил он Марию.                - Какие свидетели, вы о чём? – наблюдая за ним, ответила та. - По вашему распоряжению меня перевели из общей палаты в одиночную.
- Да-а!? – облегчённо вздохнул Гоев. – Это меняет дело, это хорошо, вы довольны условиями содержания? 
- Нет! – равнодушно ответила та.                – Это почему же, что-то не так? – поинтересовался тот.                – Я хочу работать, дайте мне какую-нибудь работу! – попросила Мария.                – Работа для вас найдётся. Работа, Мария Яковлевна у нас впереди. Большая совместная работа.                Чтобы окончательно отвлечь её внимание от столь нелицеприятного разговора по поводу инциндента с Шишловым, нужно было предпринять что-то неординарное.
Гоев открыл папку, достал фотографии, стал их с любопытством  рассматривать, то и дело переводя взгляд на Марию.
- К капитану Шишлову будут приняты самые строгие меры, я вам гарантирую, больше он к вам не подойдёт! – начал майор. - Но его можно понять, вы такая красивая женщина, дочь, - кивнул он на фотографию, - копия вы. Даже волосы одинаковые.
Это, как и думал Гоев, возымело своё действие.                Из равнодушной сильной, волевой женщины, Мария мгновенно превратилась в трепетную мать. Она была готова броситься к нему в ноги, чтобы он показал ей фотографию дочери.
- Мария Яковлевна! – видя её состояние, продолжал тот. - Вернёмся к нашему разговору. Вы не ответили на третий вопрос, надеюсь вы его помните, повторять не надо? Я вас внимательно слушаю?
- Я не знаю что это за камень, - ответила Мария, не отводя взгляда от фотографий. - Я держала его в руке лишь одно мгновение.
- Как в руке? – насторожился Гоев. – Разве синь-камень это не тот булыжник на берегу озера?                - Ни берегу, у воды тоже Синь-Камень, - подтвердила Мария. – Но тот который был у меня в руке, тоже синий, я бы сказала даже голубой, явно драгоценный.                – Почему вы столько лет об этом молчали, вводили нас в заблуждение относительно языческого фетиша? – строго спросил Гоев. – Вам было приказано молчать?                Мария оставила его вопрос без ответа.                – Ну хорошо, ни хотите отвечать, не отвечайте! – продолжал тот. - Вы абсолютно уверены, что дар предвидения получили именно от него, может быть вас просто загипнотизировали? С кем вы встречались, кто вам его дал?
- Покажите мне фотографию дочери, –  потеряв всякое терпение, попросила Мария.
- Пожалуйста, пожалуйста, - поняв, что все мысли женщины заняты дочерью, спохватился Гоев.                Он взял со стола фотографии, подошёл к ней, сел рядом на диван.
- Посмотрите, уже взрослая девочка,  целует мальчика. 
На фотографии была запечатлена сцена прощания Лены и Андрея.
Гоев передал фотографию Марии.
- Она у вас теперь москвичка! Это она со своими друзьями, - он отдал ей следующую фотографию. - А это она одна у машины, поразительно похожа на вас, - отметил он, отдав ей третью фотографию.
В кабинет, с полным графином воды в руке, вошёл Шишлов.                Гоев быстро встал, вырвал у него из рук графин и вытолкал из кабинета.
Мария была настолько увлечена фотографиями дочери, что даже не заметила  этой немой сцены.
- Да, это Леночка! Уже совсем взрослая. Почему она такая грустная, что-то случилось? Вы ей рассказали обо мне? – тревожно посмотрев на него, спросила она.
- Нет, о вас мы ей не рассказывали. Можете мне поверить, она не знает где вы, и кто мы. Эти снимки сделаны сегодня. На них запечатлен один момент её жизни. Первый день её московской жизни. От чего она такая грустная я не знаю. Знаю я Мария Яковлевна только одно, если мы сможем договориться  с вами  о совместной  работе, все дороги для вашей дочери открыты. Я лично буду информировать вас о её успехах. Судьба дочери в ваших руках. 
Мария презрительно взглянула на майора, положила снимки на диван рядом с собой.
- Я так понимаю, о моём освобождении речи уже не идёт? – равнодушно заметила она.
- Почему, кто вам сказал? - занервничал Гоев.
- Вы! – презрительно бросила Мария. - Свободного человека не надо лично информировать об успехах дочери, он сам как-нибудь разберётся. За эти годы вы не изменились, всё такой же насквозь лживый, - горько усмехнулась Велесова. - Я устала и хочу спать, вызовите охрану.      
Гоев понял что прокололся. Дальше вести допрос было просто         бессмысленно. Он набрал номер, вызвал дежурного.
- Мария Яковлевна! – напоследок обратился он к ней. – Не забудьте, что на третий вопрос вы мне так и не ответили. Разговор наш откладывается на завтра, в вашем распоряжении ночь. Подумайте хорошенько о моём предложении. Только, - в его голосе  появились зловещие нотки, - хорошенько подумайте, я вас очень прошу! 
В кабинет вошли Шишлов, дежурный и санитар.                Шишлов быстро прошёл к своему столу и незаметно выключил магнитофон.
- Уведите! - распорядился Гоев.                Мария встала и пошла к выходу.    
- Вы забыли фотографии дочери! – остановил он её. - Или они вам не нужны?                Мария молча вернулась, взяла фотографии с дивана и вышла с сопровождающими из кабинета.
- Ну и до чего вы договорились, могу я узнать? - спросил Шишлов.
- Мо-ожешь! – театрально зевнул Гоев и потёр глаза. - Магнитофон включишь и узнаешь! Тебе теперь только и осталось вырезать да клеить, кобель похотливый! Вы что! – резко сменил он тон, - на дежурствах до умопомрачения нажираетесь. Это же надо до чего додумался, к пациентке полез. Тебе что, на улице баб мало?!             
- Чего она тебе тут наплела? – выкатив от страха глаза, засуетился Шишлов. Полез в стол включать магнитофон, чтобы прослушать запись.
- После прослушаешь! - одёрнул его Гоев. – Что бы она ни говорила, свидетелей всёравно нет!
- А ты Иннокентий прав, - сменил он тему. - Велесова это вариант! Нами наверху снова заинтересовались, а теперь ещё больше заинтересуются. Это штучка не простая. Она на самом деле обладала, и дай бог, обладает даром предвидения.
- Что это ты так вдруг? - насторожился Шишлов.
- А то! - размышлял Гоев. - У них в отделении телевизор есть, или нет?                Шишлов отрицательно покачал головой.
- То-то и оно, что нет! – назидательно поднял палец вверх майор.                - Восемь лет назад она не вспомнила, какую программу смотрела?                Он покопался в её личном деле, вытащил лист протокола допроса.
- Вот, послушай! Я проснулась и увидела по телевизору новости. В них передавалась вся та информация, которую я после рассказала соседям, - прочитал он. - А сегодня она вспомнила, что смотрела программу  «Время».
- Ну и что? - не понял его Шишлов.
- А то-о! Не было тогда и в помине этой программы. 
- Значит, ей на самом деле видение про секретарей было, - выдохнул Шишлов. - Это Пётр Иванович не хухры-мухры, нужно срочно ещё рапорт наверх писать. Пусть анализируют и принимают меры.
- Кашу заварить всегда успеем, - задумчиво барабанил по столу пальцами Гоев. – Тем более ты её уже заварил! Сколько раз тебе повторять, не сталинские нынче времена, когда одного сигнала было достаточно, чтобы  похоронить человека. Давай понюхаем, откуда и куда ветер дует. Если начнут разработку, заставят вести дальнейшую работу с Велесовой. Придётся её воскресить, хотя по мне лучше если бы она не воскресала. У меня от шестьдесят четвертого года – он зябко передёрнул плечами, - и сейчас мороз по коже. Штучка ещё та, страха в душе нет, тяжело с такими.                - С тобой она на контакт не пойдёт, - продолжал он. - Будешь выполнять, роль кнута. Ну а мне остаётся роль пряника.                – Я ей гайки-то подзакручу, - потёр руки Шишлов. – Она у меня узнает!                - Всё! – оборвал его Гоев. - Я домой, уже поздно. 
Майор собрал со стола документы, убрал в сейф, закрыл на ключ. 
- Ты со мной поедешь или останешься? - взглянул он на капитана.
- Останусь, меня дома никто не ждёт. К тому же сам говоришь, работы много.               
- Ну-ну, работай, только не переутомись, - ухмыльнулся Гоев. - К Велесовой не вздумай сунуться, я ей пообещал, что твою рожу
она больше не увидит.
- Как это не увидит, а работать тогда как? – растерялся
тот.
- Я ей обещал, что она тебя в камере своей не увидит, а ни в этом кабинете! – хитро ухмыльнулся Гоев. - Пусть до утра спокойно обдумает, работать с нами или характер свой показывать, а мы с ней завтра поговорим.                - Да, чуть не забыл! – спохватился он. - К ней все меры приняты, суицид исключён? А то нам теперь за неё голову снимут!
- Обижаешь начальник, не первый год замужем, - успокоил его Шишлов.
- Тогда до завтра!                Гоев пожал ему руку и вышел из кабинета.

   Когда-то в тридцатых годах с появлением автотранспорта Москву понадобилось срочно озеленить. Новоявленные «учёные» во главе с Мичуриным предложили в качестве посадочного материала тополя. Неприхотливы, быстро растут, ни боятся морозов.               
В один из очередных субботников засадили весь город молодыми деревьями. Поначалу их каждую весну аккуратно подрезали, но с годами делать это становилось всё труднее, и через пятьдесят лет огромные деревья буйно расцветали в июне, засыпая всё вокруг белым пухом.
Подобно снегопаду летал он по всей Москве, представляя нешуточную угрозу аллергикам, дворникам и пожарным.
Гоев стоял у окна своей кухни и наблюдал за этим «снежным» светопреставлением.
- Лёнчик, пора вставать, - окликнул он сына. - Ты не забыл что сегодня уезжаешь в пансионат. Через час за нами придёт машина, вставай! 
После смерти жены он поклялся сам себе, что постарается заменить сыну мать, и слово свое, по мере сил, старался выполнить.
Из комнаты послышалось недовольное сопение, и через некоторое
время в кухню вошел заспанный Леонид. В одних трусах, с растрёпанными длинными волосами под «Битлз», сын уселся за стол.
- Па-а, давай завтрак, чего в окно уставился, сам сказал
сейчас машина за нами придёт, – нагло потребовал он.
- Иди умойся сначала, приведи себя в порядок, - засуетился у плиты отец, - в таком виде не завтракают. У меня уже всё готово. 
Лёнчик нехотя встал и пошёл в ванную комнату. Из крана громко зашумела вода.
- Па-а, а чего на завтрак! – раздался из ванной голос сына.
- Каша манная с бутербродами, и какао.
- Сам эту кашу ешь, мне бутерброды с докторской и чай послаще, иначе вообще ничего не буду. 
Гоев беспрекословно нарезал бутерброды, налил чай. Себе поставил тарелку с кашей.
Вошёл причёсанный, одетый Леонид. Видя, что его пожелание выполнено, с самодовольным, видом сел за стол.
- Везёт тебе сынок, на всё лето отдыхать едешь, рыбу ловить, - заигрывал перед ним отец. - Там река рядом, прямо у пансионата, чистая как слеза. Белова Ирина Михайловна со своей племянницей за тобой ухаживать будут. К ней племянница приехала, красавица, Леной зовут. К тому же твоя ровесница.                Лёнчик с кислой физиономией, запихивал в рот бутерброд.                - Впрочем, - продолжал отец, - там будет много детей наших сотрудников, думаю вам скучно не будет.
- Лучше бы на юг отправил. Там фрукты и море, загореть по человечески можно, - с полным ртом, бубнил сынок. - А здесь вдруг дожди начнутся, что тогда?
- Много солнца тебе вредно. Я на выходные буду приезжать. Фрукты  вам с рынка привезу. Цена, что здесь, что там, одинаковая. А если дожди начнутся, то вернётесь в Москву. Там что-нибудь придумаем.
- Ты уже придумал опять этот пансионат, отправляешь комаров кормить, - продолжал бубнить сынок. – Я знаю!                Гоев на это ничего не ответил, стал молча есть кашу.                Интуитивно он чувствовал, что надвигается серьёзная работа, которая потребует его присутствия на службе и днём и ночью. Совсем немного времени прошло со дня смерти жены, и оставлять сына без присмотра он боялся.                Раздался телефонный звонок. Гоев встал из-за стола, подошёл к телефону, снял трубку.
– Слушаю!?                В следующее мгновение лицо его изменилось. Напряженный взгляд уставился в одну точку.                –Да… есть… так точно… буду к девяти ноль-ноль. Есть!                Гоев положил трубку.                Еще некоторое время он продолжал смотреть в одну точку, переваривая информацию, потом встрепенулся.
- Ты главное с Леной хорошенько познакомься, узнай о ней всё, расспрашивай больше, - обратился он к сыну. - Она сирота, кроме тётки у неё ни кого нет. Узнай, помнит ли своих родителей, какие у неё сокровенные тайны, желания. Короче, не мне вас молодых учить. 
Гоев быстро собрал со стола посуду, положил в раковину, начал мыть. Произнеся слово сирота он испугался, что сын вспомнит о
матери, но тот  не придал этому слову никакого значения.
- Зачем мне всё это надо? Может она дура бестолковая ни одной группы не знает, и «Ли» от «Леви-с» не отличит. О чём с ней тогда говорить? – выдал Лёнчик. - Откуда она в Москву приехала?
- Из Переславского детдома она, - ответил отец. - Не в пример тебе с отличием закончила восемь классов, а ваше преклонение перед всем заграничным меня удивляет. Может быть она и не знает твои буги-вуги, зато наверняка знает как пуговицу пришить. Ты и этого не умеешь, - упрекнул он сына.
Леонид в такт его словам монотонно кивал головой. Было видно, что нотации отца он слушает не первый раз.
Вновь зазвонил телефон.                Гоев вытер о полотенце руки, поднял трубку.
- Вас слушают! - резко ответил он.
-Да… Забери их и приезжай за нами, - ответил он. - Мой ещё не собрался. Ты заправился?.. Повезёшь в Рузу... Я по пути выйду, меня в управление вызывают… Ничего пешком как-нибудь доберусь. Всё, жду! 
Гоев положил трубку и посмотрел на сына.                - Ты всё собрал, что я тебе написал или проверять? Чего сидишь, за нами через полчаса машина придёт.                Не дождавшись ответа Гоев ушёл в комнату проверять всё ли тот собрал с собой в дорогу.               
 
Чёрная волга, в которой сидели Лена и Ирина Михайловна, подъехала к дому на Лялином переулке, и трижды посигналила. Водитель вышел из машины, открыл багажник, подняв вверх голову, посмотрел на окна третьего этажа. Через некоторое время из дверей дома в голубом джинсовом костюме вышел Лёнчик. Следом за ним, с большим чемоданом в одной, и удочкой, в другой руке, протиснулся в двери Гоев. Водитель, подбежав к нему, забрал чемодан, убрал его в багажник.
- Удочку в салон возьми, иначе сломается, - посоветовал Гоев сыну.                - Я на переднем сидении, рядом с водителем поеду, - в ответ заявил тот.           - Меня сзади укачивает.                Он открыл дверь и плюхнулся на переднее сидение.                - Доброе утро Леонид! - поздоровалась с ним Ирина Михайловна.                - Это место папы, садись с нами, я тебя познакомлю с Леной.                Лёнчик промолчал, как будто её не слышал.
- Пусть впереди сидит, - заступился за сына Гоев. - Я скоро выйду, вам свободней будет. Вы меня лучше познакомьте со своей племянницей, - посмотрел он на Лену. - Где это вы Ирина Михайловна такую красавицу отыскали, подскажите местечко? Нам с Лёней  хозяйка нужна.                Лена смутилась и ещё больше прижалась к двери машины.                Лёнчик косо, исподтишка, посмотрел в её сторону и сразу же отвернулся.
- Лена, хватит дичиться! - одёрнула её тетка. - Это Пётр Иванович, папа Леонида. Он устроил нам предстоящий отдых и мы должны быть ему благодарны. Кстати, это именно он помог мне тебя отыскать. Поблагодари  Петра Ивановича.
- Спасибо, я вам очень благодарна, - послушно произнесла та.                Машина выехала на Садовое кольцо и понеслась в общем потоке машин.
Лена с интересом рассматривала мелькающие дома. Для неё всё было необычным. Эта суета людей, чистота улиц и богатство витрин магазинов.   
- Теперь ты Леночка, москвичка, - заметил её состояние Гоев. - Привыкай к новой жизни. Старая, детдомовская, в прошлом, забудь о ней! Теперь всё в твоих руках. Москву удивить трудно, но можно, главное во всём слушаться Ирину Михайловну. Она плохому не научит. Дерзай на благо нашей Родины.
Гоев с самодовольным видом замолчал, но тут же обратился к Беловой.                - Ирина Михайловна, как устроитесь мне позвоните. Требуйте отдельный домик, чтобы никто не мешал. Если что не так, приеду разберусь. 
- Коля! - обратился он к шофёру. - Останови у Сретенки, я выйду.  В управление вызывают. Заинтересовались нашей работой.
Чем-то меня сегодня порадуют или огорчат? 
Машина остановилась у обочины тротуара. Гоев кряхтя вылез из неё, чем вызвал улыбку Ирины Михайловны.                – Старость - не радость, - отшутился он.                – Всё, время поджимает, я побежал.
- Сынок, не заставляй за тебя краснеть, слушать все, что скажет Ирина Михайловна! Леночка! – обратился он к той. - Рад был познакомиться, надеюсь вы с моим оболтусом найдете общий язык. Ирина Михайловна, - позвал он Белову. - На минуточку.                Белова вышла из машины и они отошли на несколько метров в сторону.
- Дело принимает серьезный оборот, – начал Гоев. – Как я уже сказал нашей работой заинтересовались наверху. Не спускай с девки глаз. Внимательно следи за ее поведением. Если что, сразу же ставь меня в известность.
- Я могу узнать, как понимать это «если что» – насторожилась
Белова.
- Обычного, ты знаешь, в нашем отделе не бывает, не мне тебя учить. Докладывать обо всем, что может представлять интерес. Хотя на первый взгляд девочка на вид совсем обычная, не в пример матери.
- Все! – закончил он разговор. - Приятного отдыха.
Гоев быстро исчез в толпе Сретенской улицы.

Сколько бы раз Гоев не приходил в знаменитое на весь мир здание «Лубянки», известное также под домом номер два, столько раз им овладевал животный страх. Это всегда мешало сосредоточиться и реально оценивать обстановку и события.                Сдавая на проходной пропуск, не знаешь, получишь ли его обратно. Если не получишь, значит, не выйдешь. Такое за его службу случалось со многими.                Вот и сейчас, отрекомендовавшись, и получив подтверждение, он сдал пропуск и нашел указанный кабинет.                Его уже ждали. В приемной, за дубовым столом, обтянутым зеленым сукном сидел начальник секретариата, молодой полковник войск особого назначения.
Здравия желаю, майор Гоев из тринадцатой, – представился он.                Полковник кивнул, нажал кнопку селектора.                - Юрий Владимирович, Гоев по вашему приказанию прибыл, – доложил он.                - Пусть войдет, – послышалось в динамике.                Полковник, встал из-за стола, открыл Гоеву дверь.                - Благодарю, – кивнул тот, проскользнув в дверь кабинета.
В конце просторного зала за столом сидел Андронов.                Гоев был наслышан о жестоком, холодном интеллекте этого человека, но раньше общаться с ним не приходилось.
– Здравия желаю товарищ генерал! – громко отчеканил он.
- Проходите Петр Иванович, присаживайтесь, – пригласил тот.
Гоев, под пристальным, изучающим взглядом главного чекиста, прошел и сел напротив.
-Я познакомился с рапортом Шишлова о вашей разработке феномена Велесовой Марии Яковлевны, - начал Андронов. - Материал интересный, не скрою, только что это вы так долго о нем молчали? И узнаю я не от вас, а от вашего подчиненного? Неуверенны в себе, или как всегда, перестраховываетесь?
Главный сквозь цейцовскую, просветленную оптику золотых
очков, внимательно смотрел на Гоева.
- Никак нет! – чётко ответил тот. - Материалы отправлены по моему распоряжению. Как только сопоставили факты, так сразу отправили вам.
- Какие факты, вы о чем? – недоумённо посмотрел на него Андронов.
- Сопоставлять, если это потребуется, наша задача. Ваша задача, дать подтверждение этому материалу. Я должен быть уверен, что это не бред психически ненормального человека, а именно предвидение. Если подтвердится, что у вас в руках женщина обладающая даром предвидения, цены вам не будет!                Андронов знал, что говорил. Начиная свою карьеру с комсомольского секретаря Карельского обкома партии, ему не раз приходилось сталкиваться с волхователями.                - По материалам, - кивнул он на лежащие на столе бумаги, - она однажды уже показала себя ясновидящей. Поэтому я беру ее под свой, жесткий контроль!
- Она у нас не одна такая, - воодушевился Гоев. - Отдел ведет кропотливую работу по выявлению телепатов, экстрасенсов. Как говориться, не зря едим народный хлеб.
- Меня сейчас интересует информация полученная от Велесовой, и ничего более, – холодно ответил тот. - Вы майор, человек наш, проверенный. Поручаю лично вам вести Велесову и давать подтверждения ее легенде. Материалы визуального наблюдения и бесед направлять лично мне. Дело выведите в особо секретное.                Гоев хотел рассказать о своей последней беседе с Марией, в которой она вспомнила про программу «Время» и камень, но решил отложить на будущее.
Андронов, не сводя с него гипнотического взгляда, как будто читая его мысли, ухмыльнулся. Гоеву стало не по себе.
- Вы, Петр Иванович картотеку часом не забросили? – нарушил молчание генерал. - Хорошее дело делаете, хвалю. Меня в нее еще не включили?
Гоев заёрзал на стуле, не зная, что на это ответить.
- Шучу, шучу майор, - разрядил обстановку Андронов. - Пора подумать о повышении звания. Как вы на это смотрите?
- Служу Советскому Союзу! – встал по стойке смирно Гоев.
- Служите, служите, для этого мы вас и держим, - заметил тот. – Всё, вы свободны. Жду от вас результатов работы.                Гоев развернулся и вышел из кабинета.               
               
   Вернувшись в свою камеру, Мария села на кровать, и стала рассматривать фотографии дочери.                Оставив своё занятие, она спрятала фотографии под подушку, и подойдя к окну, сквозь щель посмотрела на свободу.
Окно, в камере, кроме решетки имело металлические жалюзи, сквозь которые можно было видеть только небо и макушку высокого тополя.   Но и это радовало женщину. До перевода в отдельную «палату», она несколько лет провела в камере под номером шесть, где кроме нее содержалось еще девять женщин разного возраста. Все они входили в так называемую хозяйственную обслугу. Одни работали на кухне, другие в прачечной, третьи по наряду чистили и убирали кабинеты.                Подъем, завтрак, работа, обед, работа, ужин, прогулка во внутреннем дворике, личное время, гигиена, сон. 
Теперь Марию не выводили на работу и единственной радостью в жизни была эта щель в решётке. Человек странное создание природы. Он способен приспосабливаться к любым условиям, и через некоторое время находить в них свои прелести и радости.
От других сокамерниц её отличало только то, что с годами она не менялась, ни внешне, ни внутренне. Ей и самой казалось, что с момента ее задержания не прошло и года. Для нее время неслось стремительно, и объяснение этому она не находила. Сознание находилось как бы в летаргическом сне и ждало своего пробуждения.
При редких встречах со своим «лечащим врачом», которым по приказу майора, была его жена, Тамара Леонидовна Гоева, Мария старалась не привлекать к себе внимания. Всегда с ней соглашалась, и всем была довольна.                Но последние события резко изменили ее быт и сознание.
Мария вспомнила как в первую же ночь дверь палаты распахнулась, и на пороге появился совершенно пьяный Шишлов. Санитаров за его спиной не было.
Захлопнув за собой дверь, он со словами « моя, теперь ты будешь моя! Когда захочу, тогда и будешь», бросился к кровати и стал лихорадочно сбрасывать с себя одежду.
Сорвал с себя портупею с табельным пистолетом и бросил около кровати.
Схватил Марию, и разорвав на ней ночную рубашку, стал осыпать поцелуями прекрасное молодое тело. Отвернувшись от омерзения, женщина увидела лежащую на полу кобуру. Дотянувшись до неё, расстегнула и вытащила пистолет. Холодное, жестокое равнодушие овладело ею. Вставив ствол пистолета в рот Шишлову, она медленно поднялась с кровати, подвела его к двери, распахнула ее. Лютая ненависть и чувство мести затмило сознание.
- Сдохни, гадина похотливая! - сквозь зубы прошептала она и
нажала на курок. Выстрела не последовало. Мария не умела обращаться с оружием.
В сердцах швырнув пистолет ему в лицо, она вытолкнула одежду в образовавшуюся под его ногами лужу, и захлопнула дверь.
На следующий день, не успев даже позавтракать, за ней пришли два санитара и отвели в кабинет Гоевой.
Та задала ей несколько дежурных вопросов и прописала самый современный метод лечения, так называемый АСТ.
Мария от подруг по палате слышала, что стимуляция коры головного мозга током высокой частоты, не столько лечение, сколько наказание за какую-либо провинность.
Она поинтересовалась у Тамары Леонидовны, за что ее наказывают, но та  раздраженно заметила, что это больница, а не концлагерь, и всё  здесь делается для блага и здоровья пациентов. Когда она добавила, что является  человеком подневольным и не может проигнорировать рекомендации вышестоящего начальства, Марии всё стало ясно.               
Гоева вызвала санитаров и те, взяв Марию под руки, вывели ее из кабинета.
В лаборатории они уложили её на кушетку, вафельными, белыми полотенцами привязали к кровати руки и ноги.
Гоева подсоединила электроды к вискам и затылку Марии, включила аппарат. Прибавив ток и напряжение, подала первый импульс. Марии показалось что какая - то неведомая сила вырвала из головы мозг вместе с сознанием. Дикая боль распространилась по всему телу, сводя мышцы. Она изогнулась в конвульсиях.                В этот момент, Гоева побледнев, схватилась за сердце. Выключила аппарат и не сказав ни слова, вышла из лаборатории.
С тех пор Мария её больше не видела.
После сеанса АСТ Марии показалось, что про нее просто забыли. Ни работы, ни прогулок. Хорошо, что хотя бы не забывали кормить.                Каждый день она с нетерпением ждала появления в оконной щели, солнца. Ночами, когда та появлялась на небе, луны. Марии казалось, что свет солнца дает ей уверенность в себе, а свет луны, уверенность в завтрашнем дне.
После сеанса АСТ в ее сознании что-то произошло. Она поняла, что владеет чем-то таким, что неведомо простому человеку. Но как оно должно было проявиться она не понимала. В одном Мария была твердо уверена, что дар предвидения, который перевернул в одночасье всю ее жизнь, вернулся.
Когда ее вызвали на допрос, она надеялась только на то, что найдет ответ на все свои вопросы. И не ошиблась.               
    
  Дождавшись ночи Мария взяла фотографию дочери, и чтобы лучше было видно, поднесла к лунному свету.  В какой то момент ей вдруг показалось, что изображение на фотографии стало оживать и двигаться как при замедленной съемке.
Вот Лена поворачивается к машине, садиться в нее.
Мария, отмахнувшись от видения, закрыла рукой глаза.
- Господи, я схожу с ума, – произнесла она вслух. Открыла глаза. На фотографии дочь по-прежнему стояла возле машины и смотрела в сторону ребят.
Мария положила снимки на тумбочку. Полный диск луны висел на черном небе, прямо напротив ее окна. В камеру, сквозь щели жалюзи, косым столбом проникал лунный свет.
Вдруг она увидела, как в этом свете появился старец. Его серебристое свечение не напугало ее. Мария завораженно смотрела на появившийся образ.
- Дочь моя, ты часть того, что называется проведением, – промолвил старец. - Настало время открыть тебе это. Ибо нипомнящий - не узнает, а узнавший - не вспомнит.
- Ты Бог! – прошептала Мария. – Нет, ты не Бог, я тебя уже видела. Но там на озере, ты был живым, реальным, а сейчас ты сон.                – Считай как знаешь, одно верно я не бог!                - Ответь мне! – обратилась она к нему. - Зачем ты дал мне это видение. Вижу, а выхода нет!                - Не бойся видеть и не будет для тебя тайн людских. Ибо, видящий, прозреет, а прозревший, не увидит. Не ищи в этой жизни выход, ибо для тебя это всегда вход.                - Многое люди слышат, продолжал старец, - да не многое разумеют. Ищут правду, а находят новые слова. Расскажу тебе быль предков твоих. А ты спи!
Мария, как маленький ребенок послушно легла на кровать, продолжая наблюдать за серебристым свечением старца, из страха, что оно исчезнет.
- Давно это было, дочь моя! – начал свой рассказ старец. - В те времена туры ходили по лесам стадами и племена жили мирно, по родам своим.
На берегу озера стояло много капищ священных, Словен Ильменских, Кривичей, Муромы, Веси и Чуди.
Но самым большим был мерянский город Клещин. По правую руку от него в пятнадцать сажень возвышалась Ярилина плешь, капище Святогора!
Марии вдруг показалось, что лунный свет стал затягивать её в чёрную бездну космоса, и оттуда, стремительно падая вниз, она опустилась на ту самую Ярилину плешь о которой рассказывал старец.                Она посмотрела на возвышающийся невдалеке частокол городища, на озеро. Все казалось знакомым, и в то же время совершенно не походило на то, что она помнила. Ей стало страшно, и она приоткрыла глаза. Старец стоял на прежнем месте и продолжал:
- Эту гору шаманы всех племён, руками насыпали. На вершине стоял посланник небесный, Синь-камень. 
Мария увидела Камень возвышающийся на вершине горы. Своей формой он походил на бабу - истукана, каких она видела в учебнике истории. Вокруг него стояли глиняные горшки с дарами или как их называли в те времена, требами. Седой исполин, чем-то напоминающий старца, смотрел как на гору по тропе поднимаются старейшины родов. Они, поклонившись, сначала заходящему солнцу, а потом Камню, чинно расселись вокруг исполина.
- Я позвал вас пред Ярилиным днём, на Вече, весть молвить! – начал старец.
- Говори Святогор, говори Побуд! Тебе одному голос Камня ведом! – закивали головами старейшины. - Мы тебя слушаем!
- Волхвы всех родов, вы меня слышите!? – вознёс к небу руки Святогор. Старейшины вслед за ним простёрли руки к солнцу, и в таком положении застыли.
- Мы жили по закону Прави! – продолжал он. – Князей избирали. И многие из вас вожди и князья были! И всякое то княжение на вече утверждалось простым людом. И так постановляли: «Землю пашите себе, а князь пусть, согласно решению, защищает людей». А хлеб, и еду, и всё, что нужно для жизни, он от своих людей каждый день имел. Ныне же, - взглянул на старейшин Святогор. – И иные князи и подати берут, и сынам своим власть дают от отца к сыну и даже до правнуков.                – В старые времена многие роды имели вождей! – согласно закивали старейшины. – И мы имели князя, который избирался на семь коло – от Коляды до Коляды. И всяким родом правил кудесник, и требы творил. И всякий род имел старого кудесника, который на Радогоще служил. И это было Правью!                - Воряже Олег, воевода Рюриков, идет вдоль рек по землям, – поведал им Святогор. - Богатыми обетами лучших воинов сманивает.                Старейшины сокрушённо закачали головами.                – Самозванца Аскольда казнил, - продолжал Святогор, – за то, что без вечевого решения хотел народ славянский в другую веру обратить. На то воля божья, не перечьте Олегу, - молвил старец. - Ибо сами варягов кликали. Не надо крови на свободной земле, ибо не избежать того, чему быть суждено. Волхвы с Ильмень – озера ему слово заветное молвили. С этим словом Олегу все дороги открыты. Ибо слово это - Русь, что означает Свет. 
После довольно длительной паузы Святогор продолжал:                - Медленно вращается колесо Сварога, движимое Перуном. Медленно вращается Звёздное небо. Ныне идёт эпоха Рода, у других народов, эпоха Рыбы. Перун – сын Сварога в Великом Триглаве, Сварожич. Он оживляет сущее, приводит мир в движение. Смена Отца Сыном выражает движение, изменение мира. После Отца приходит Сын, после Ночи- День, после Смерти-Жизнь, а после Нави-Явь. И это есть Правь!                Святогор опустил руки, старейшины последовали его примеру.                Встали, молча поклонились камню, и неспеша, друг за другом, покинули гору.
В наступающих сумерках Святогор положил на священное кострище дров и раздул огонь. Языки пламени осветили камень, отчего он стал переливаться мерцающими огоньками.
Мария, затаив дыхание смотрела на происходящее.                Лунный диск выглянул из-за горизонта прямо позади камня. Фетиш и старец, два одинаковых по размеру силуэта чернели на фоне луны.                Святогор оглянулся и посмотрел на Марию. Она в страхе открыла глаза. Фантом стоял на прежнем месте у окна камеры и осуждающе качал головой.
- Пусть не пугает тебя то, что узнаешь! - промолвил старец. - Остерегайся того, что неведомо! Смотри и слушай дальше.
- Пришел Олег, своих богов на святой земле поставил, – продолжал он. 
Мария увидела, как дружинники Олега вкапывают перед камнем  трёх истуканов, центральным из которых, был Перун. Олег, сидя у своего шатра на престоле, наблюдал за их действиями. Огромная толпа воинов, затянутых в доспехи из бычьей кожи, сидела у костров по берегу озера напротив городища. Это были лучшие воины всех славяно-финских племён. Среди них были и отличающиеся своими нарядами, степные воины.                Олег увидел приближающегося Святогора, резко встал и направился к нему.                – Поклон мой, тебе, Борейцу, отмеченному Богами! – поклонился ему Олег.           - Я с миром пришёл, и с миром уйду!                –  Уйдёшь! – кивнул волхв. – Дорога у тебя дальняя и трудная.                - Знаю, куда путь держишь, воряже! – вновь произнёс Святогор. – Знаю, что боярых посулами заманиваешь! Хочешь Веру крепить, крепи! Иди, да с победой вернёшься! Но знай, мы по Солнцу живём, ты по Солнцу живёшь, и Царьград по Солнцу живёт.                - Его ход, - он указал на заходящее Солнце, - мечём вспять не поворотишь.                Святогор замолчал и посмотрел на вкопанных идолов.                - Ответь мне, - произнёс он. - В чем разница между нашими Богами. У вас три  и у нас три.
- В имени и силе! – ответил Олег.                Князь выхватил меч, и повернувшись к дружине, поднял его над головой. Дружинники, достав мечи, ритмично стали стучать ими о щиты.                Под этот набат, Святогор медленно поднялся к себе на гору, вознёс руки к небу и начал читать:
« И вот начните, во-первых, - главу пред Триглавом склоните! – разнеслось над озером.                – Так мы начинали, великую славу Ему воспевали, Сварога – Деда Богов восхваляли, что ожидает нас. Сварог – старший Бог Рода Божьего и Роду всему – вечно бьющий родник, что летом течёт из крыни, зимою не замерзает, живит той водою пьющих! Живились и мы, срок пока не истёк, пока не отправились сами к Нему, ко райским блаженным лугам!»                Воины перестали стучать мечами о щиты, прислушиваясь к каждому его слову.                « И Громовержцу – Богу Перуну, Богу битв и борьбы говорили: «Ты, ожиляющий явленное, не прекращай Колёса вращать! Ты, кто вёл нас Стезёю Прави к битве и тризне великой!» О те, что пали в бою, те, которые шли, вечно живите вы в войске Перуновом!                - Вечно! – повторил многоголосый хор дружинников.                « И Святовиту мы славу рекли, Он есть и Прави, и Яви Бог! Песни поём мы Ему, ведь Святовит – это Свет. Видели мы чрез Него Белый Свет. Вы посмотрите: Явь воздымает, нас Он от Нави уберегает! Мы восхваляем Его! Мы плясали – Его воспевали, к нашему Богу взывали мы, ибо тот Бог – Землю с Солнцем носил, и звёзды держал, и Свет крепил. Славьте великого Святовита: Слава Богу нашему!»                - Слава!!! – подхватили дружинники.                « И восскорбите же сердцем своим!» - голос Святогора зазвучал как трубы.          – «Дабы вы смогли отречься от злого деяния, и так притекли к добру! Пусть обнимаются Божии дети! И говорите: Всё сотворённое не может войти в расторгнутый ум! Чувствуйте это, ибо лишь это умеете, ибо тайна та велика есть: как Сварог и Перун – есть в то же время Святовит – Божий Свет!»                Святогор смолк взирая на воинов.
Слушавший внимательно его проповедь, Олег, вновь поднял меч и громогласно воскликнул: - На Царь-град, ура-а!                - У-ра-а!!! – подхватила толпа воинов, придя в движение.               
    
    Фантом замолчал, Мария вновь открыла глаза. Вдруг свечение
вместе с лунным светом стало меркнуть. Старец исчез.
Она еще некоторое время продолжала смотреть на то место, где только что видела образ старца. Потом устремилась к окну, стараясь свозь щель увидеть свое видение. Но ничего кроме черного неба она не увидела.
Вернувшись к кровати, взяла с тумбочки фотографии и стала с умилением их рассматривать.                При свете ночника висевшего над входной дверью, слабо угадывались контуры дочери и ребят. Спрятав фотокарточки под подушку, с головой укрылась одеялом, и, вспоминая рассказ старца, забылась тревожным сном.                Ей снился исполин-Святогор, обвинявший  вернувшегося с победой Олега в том, что тот открыл дорогу степным воинам в их края.                Меряне- воины, вернувшиеся с богатыми трофеями, делящие свободные земли. Олег, сваливающий с дружинниками Синь камень. Молния, ударившая в идолов, водружённых на горе Олегом. Его поспешный уход с дружиной, от Клещина.
               
    Гроза на Москву налетает всегда неожиданно. Долгая жара, как правило, заканчивается сильнейшей грозой с проливным дождем и шквалистым ветром.
Увидев свинцово-синюю тучу, расползающуюся по всему небу, Гоев почти бегом устремился в больницу. Перспектива промокнуть до нитки его не пугала, он панически боялся самой грозы. Молнии вызывали в нем животный страх, а раскаты грома доводили до истерики. Гоев неоднократно консультировался по этому поводу с больничными специалистами, те предлагали ему разнообразное психотерапевтическое лечение. Но самым действенным средством оставалось одно – подушка на голову.   
Первый раскат грома застал майора на КПП.                Отмахнувшись от дежурного собирающегося отдать рапорт, он бегом устремился в подвал здания. Почувствовав относительную безопасность, немного успокоился, взял себя в руки.                Подвал спецбольницы был оборудован под производственные цеха. В них, больные проходили так называемый курс трудотерапии. Одни делали заготовки, другие клеили обувные коробки.                Кругом лежали целые горы готовой продукции.
Гоев с недовольным видом шёл по коридору.                - Гордонов! - окликнул он молодого человека лет двадцати пяти, в белом врачебном халате. - Почему не вывозите продукцию? Вы что, хотите сжечь больницу? Куда интересно смотрит инструктор по технике безопасности!?               
- Здравия желаю, товарищ майор! – вытянувшись по струнке, отдал честь Гордонов.
- Честь без головного убора не отдают, – смягчился польщенный Гоев.
 – Что у нас с планом? – поинтересовался он. – Выполняете?
- Так точно, выполняем! – бойко ответил тот. – Многие психи даже перевыполняют план на восемьдесят процентов. Я ввел новую методику. Ударникам в виде поощрения дополнительно тридцать минут прогулки, лентяям, один кубик сульфазина.
- Ну-ну, дерзайте! – похвалил его майор. - Мы, как никак, хозрасчетная организация. А готовую продукцию немедленно отправьте по назначению, – приказал он. - Иначе вы со своей новой методикой, тут все завалите.
- Есть, - вновь вытянулся тот по стойке смирно.                - Гордонов! – снова обратился к нему Гоев. - Поднимитесь наверх, посмотрите, кончилась гроза или нет.
Парень, спрятав улыбку, побежал выполнять поручение.
Гоев, кивая на приветствия санитаров следящих за больными, прошел по цеху.
Отрешенные от всего, безвольные, больные люди, дошедшие в своей работе до автоматизма, не замечали его присутствия.
- И с кем, если Велесова откажется сотрудничать, прикажите работать? – то ли санитару, то ли самому себе, задал вопрос Гоев.
-Поторопился Шишлов, ох поторопился! Или подставил подлец!                - Ну-ну! – он посмотрел на притихшего санитара, - поживем, увидим!
- Гроза прошла, а дождя ни капли не упало, – доложил подбежавший Гордонов. - Как было сухо, так и осталось. Уже месяц дождя не было, наверно засуха будет. 
- Ты у нас кем числишься? – разозлился на его слова Гоев. - Научным сотрудником или мастером производственного обучения?
- На-вер-но, - передразнил его он, - бабка на квашне гадает, а вы здесь для того хлеб народный едите, чтобы знать наверняка будет засуха или нет! Лабораторию создавали для того, чтобы использовать неординарные способности мозга человека в научных и хозяйственных целях! Она существует не для того, чтобы коробки клеить!                Он в сердцах пнул упавшую под ноги коробку.
- В тринадцать ноль-ноль общее собрание в актовом зале, чтобы как штык был. И сообщи всем, кого увидишь. 
Гоев ещё раз пнул коробку и пошёл к выходу. Притихший, напуганный Гордонов, поднял коробку и положил в общую стопку.

В кабинете сидел Шишлов и прослушивал в наушниках магнитофонную запись. Куски порезанной магнитной ленты валялись у его ног.
- Вылизываешься пачкун хренов, – садясь за свой стол, зло прошептал вошедший  Гоев.
- Что? - сняв наушники, переспросил тот.
- Я говорю здоров будешь, в управление вызывали. Сам главный заинтересовался твоим рапортом, - доложил Гоев. – Машина закрутилась, а если она закрутилась, жди сюрпризов. У них просто так ничего не бывает.                - Кажется, нас приняли в какую-то игру, – взялся за подбородок Гоев. – И игру серьёзную.
- А с правилами ознакомят, или как? – осторожно поинтересовался Шишлов.
- Вот и я о том же, - ухмыльнулся майор. - Знать где поскользнешься, соломки бы постелил.                Гоев достал лист бумаги и стал быстро что-то записывать.                - Ты, вот что! – обратился он к Шишлову. - Бросай кроить, иди собери всех в актовом зале. В тринадцать ноль-ноль общее собрание. Повестку дня я объявлю на месте. 

Актовым залом в больнице служила общая столовая. Столы сдвигались в виде буквы Т, к висевшему на стене, портрету Дзержинского. Сотрудники рассаживались вокруг стола, во главе которого всегда сидели Гоев и Шишлов.
В этот раз майор возглавлял стол в гордом одиночестве. Шишлов сидел напротив. Всего, не считая их двоих, в зале присутствовало одиннадцать человек. Это был весь коллектив их лаборатории.
Все молча смотрели на то, как Гоев делал какие-то наброски.                - Вообще-то сейчас обед, – легкомысленно заметил Гордонов.                Сидящий рядом с ним пожилой врач, одернув его, посмотрел на Гоева, пытаясь понять, услышал тот реплику или нет.
- Я вас долго не задержу, - оторвался майор от своего занятия.
-Управление серьезно заинтересовалось нашей работой, поэтому следует ожидать проверок. 
Он сделал паузу, наблюдая за реакцией зала.                Никто не шелохнулся.
- Конечно хорошо если бы их не было, - продолжал он, - но вы должны быть готовы ко всему. А готовность, это в первую очередь результаты вашей научной работы, о которой я в последнее время ничего не знаю.
- Интересно, и чья это теперь проблема, Арон Соломонович? – повернувшись к пожилому врачу, прошептала сидевшая рядом с ним женщина. - Мы что-ли виноваты в том, что он не знает?   
Врач сделал вид, что ничего не слышал.                Зато от Гоева не ускользали ни один жест, ни одно слово.
- Вот с вас Наталья Сергеевна мы и начнем, – указал он на неё. - Завтра к восьми часам прошу быть у меня со своим пациентом. Посмотрим, кто, и что из вас может.
Сидящие за столом врачи притихли, подобострастно взирая на Гоева.
- В личном деле каждого – продолжал он, - должны быть результаты экспериментов и их подтверждение. Дальнейшую очередность отчетов своей деятельности устанавливайте сами. Кто, как говорится, готов, того и жду! Вопросы есть, вопросов нет! Все свободны. Вернее все могут обедать.
Гоев взяв со стола папку, вышел из столовой. Следом за ним поспешил Шишлов.
Врачи, обсуждая свалившееся на их головы задание, раздвигали по своим местам столы.

- Нет у меня против тебя никаких подозрений Иннокентий, - войдя с ним в кабинет, продолжал начатый разговор Гоев. - С чего ты взял, что я  хочу от тебя избавиться. Заварил кашу, теперь вместе будем расхлёбывать.
- Раньше ты меня сразу ставил в известность, если куда-нибудь вызывали, - продолжал обижаться Шишлов. – А теперь молчишь!                - Да не молчу я, некогда было. Я вот что думаю, - доставая из сейфа дело Велесовой, размышлял Гоев. – У них кроме нас наверняка еще несколько подобных заведений, которые занимаются прогнозированием будущего. И покруче, и посерьезней. Уж я то знаю! Если они нашей Велесовой заинтересовались, значит что-то совпало, но что?
-Секретарей на крючок взять, чего же еще, – предположил
Шишлов.
- На какой крючок, ты о чем? – удивлённо посмотрел на него Гоев.
- Они как караси в садке, а ты, крючок. Нет, не в этом дело.                Гоев задумчиво почесал затылок.
– Будем ориентироваться по ситуации, – продолжал он. - Носом чую, интересная будет игра. Не зря меня уже сейчас в полковники прочат.
- Да ну! – в свою очередь удивился Шишлов.
- Вот тебе и ну, – усмехнулся Гоев. – Сам главный, намекнул!
Он достал из стола холщовый пакет с грифом «ОСОБО СЕКРЕТНО», вложил в него дело Велесовой.
- Теперь каждый раз под пломбу закрывать. Не дай бог проверяющий нагрянет, сунется, сразу без погон останемся.
Гоев продел завязки сквозь свинцовую пломбу, зажал её.                - Даже дух захватывает! – наблюдая за ним, произнёс Шишлов. - Что, настолько серьезно?   
- Ты, Иннокентий, сколько лет в НКВД? – посмотрел на него Гоев. - Разве у нас когда-нибудь было  не серьезно?
- В КГБ, - поправил Шишлов. – Да нет, Петр Иванович, не было. В нашей конторе все серьезно. Это я так, просто забыли про нас, я им и напомнил, а ты на измену сел, подозревать меня стал. Вон оно как выходит, если бы не Шишлов, так и сдавали бы отчеты по перевыполнению плана склеивания коробок.
- Коробки тоже нужны. На одну зарплату не проживешь, не мне тебе говорить, - заметил Гоев. – Давай больше не будем искать кто прав, кто виноват, а подготовимся к встрече с нашей золотой рыбкой.                – Да, кстати! – вспомнил он, убирая дело в сейф. - Иди подпишись о неразглашении материалов этого дела.
- Иваныч, ты что, на самом деле мне не доверяешь?
- Нет, почему же? – спокойно ответил Гоев. – Просто строго следую инструкции.

   Мария сидела на табурете возле тумбочки и рассматривала фотографии дочери. Глухой раскат грома отвлек ее от своего занятия. Она подошла к окну и с интересом стала наблюдать как порывы ветра раскачивают верхушку тополя. Небо мгновенно потемнело. Разряд молнии подобно фотовспышке осветил на мгновение листву, и через мгновение, уже сильный и короткий раскат грома привел в восторг душу Марии. Она с нетерпением ожидала водного потока, который вот-вот должен был обрушиться с небес. Но дождя не было.
Человек в неволе особо остро ощущает изменения в природе, ее катаклизмы. Казалось бы разбушевавшаяся стихия должна приводить в трепет лишенного свободы человека. Нет! Свободного
она пугает, узника радует.
Следующий разряд молнии был настолько близок, что Мария увидела разрывающийся, трещащий, огненно-синий столб. Ослепленная, она отошла от окна и села на кровать. Большой, кроваво-черный круг стоял перед глазами. Мария попробовала сконцентрировать зрение на фотографии и в это мгновение увидела, как картинка стала оживать, и один за другим помчались кадры из жизни ее дочери.
Вот Лена выходит из такси с какой-то незнакомой женщиной, неся в руке фибровый чемоданчик. Вот она ходит по квартире в ситцевом халате. Идет по улице с той же женщиной. Они покупают в магазине босоножки.
Смена кадров увеличивалась с неимоверной быстротой. Мария перестала воспринимать изображение. Попробовала взять себя в руки и успокоиться. Кадры, как на экране кинопроектора стали замедлять свой бег. Мария снова воспринимала изображение. Удаляющийся от черной волги по улице, Гоев. Лена, смотрящая в окно машины на пробегающие дома деревни. Вот Лена, какой-то мальчик и все та же женщина, входящие в двери пансионата. Скорость стала вновь увеличиваться. Школа. Опрятная, длинноволосая Лена сидит за одной партой с юношей. Кадры полились сплошным потоком. Мария зажмурилась, открыла глаза. Последнее что она увидела, повзрослевшая Лена, копия она, идет в здание университета.
Луч солнца, проскользнувший в оконную щель, отвлек ее внимание. Взглянув на него Мария поняла, что всё что она видела, не сон. На тумбочке лежали прежние фотографии с изображением дочери. Как она ни старалась продолжить свое видение, у нее ничего не получилось.
За дверью послышался лязг открываемого замка. Мария быстро спрятала фотографии под подушку.
- Велесова, на выход! – скомандовал появившийся в двери охранник.
- С вещами или как? – поинтересовалась Мария.
- Давай выходи, к майору на беседу.
В комнату вошли два санитара. Один подергал на окне решетку, другой заглянул в тумбочку.  Мария убрала волосы под косынку, и её повели на допрос.    
- Здравствуйте, Мария Яковлевна! – поспешил к ней навстречу Гоев.
– Проходите, присаживайтесь! – любезно указал он на диван.
- Скажу честно, с нетерпением ждал нашей встречи. Какие-нибудь просьбы, жалобы есть?
- Благодарю, нет! – с презрительным удивлением взглянув на присутствующего в кабинете Шишлова, ответила та.
Тот делал вид, что все происходящее его не касается.
- Я вот что думаю, Мария Яковлевна, а не пойти ли нам пообедать в ресторан! – неожиданно предложил Гоев.
И для Марии и для Шишлова это было полной неожиданностью.
- Вы шутите? – удивленно взглянув на него произнесла Мария.
– Мой наряд, - она двумя пальцами приподняла полу халата, - не соответствует походу в ресторан.
-А мы в наш, больничный. Как говориться в домашней обстановке. Там кстати, очень даже неплохо кормят. Заодно и побеседуем вдвоем, без посторонних.
Увидев, искривленное злобой лицо Шишлова, Мария решила поддержать начатую Гоевым игру.
- Я не против, ведите! Когда-то же надо начинать! – легко и уверенно согласилась она на предложение.
- Начинать что? -  не понял Гоев.
- Беседовать майор, беседовать! 
Они вышли из кабинета.                Шишлов резко выдвинул ящик своего стола, выключил магнитофон.
- Спокойно Иннокентий, спокойно! – успокаивал он самого себя. - Он у тебя ещё хлебушка попросит.

В зеленом зале, как его называли сотрудники больницы, обедали всегда только Шишлов и Гоев. В редких случаях, когда приезжали высокопоставленные гости, накрывался большой стол.
Майор сам принес на подносе обед, запретив официантке на время их беседы показываться на глаза.                Мария спокойно наблюдала за тем, как он хозяйничает.
- Я смотрю Мария Яковлевна, вас ничем не удивишь, – присаживаясь к столу, начал разговор Гоев. – Или всё давно известно?
- Известно? – пожала плечами Мария. - За последние дни столько всего произошло, что я просто устала удивляться.
- А что собственно удивительного произошло? – вытирая салфеткой ложку, поинтересовался тот. - Мы в плановом порядке проводим работу, предлагаем сотрудничество. Не век же вам здесь куковать.                - Вы ешьте, ешьте, - пододвинул он ей ложку. - В больничном корпусе, наверно, не так кормят? 
Гоев принялся за первое блюдо. Мария последовала его примеру.
- Вкусно! – призналась она, - но у нас тоже не плохо кормят. Спасибо за приглашение и за то, что избавили от общения с Шишловым.
-От Шишлова я вас совсем избавить не могу, – ответил Гоев. - Он мой зам и в курсе вашего дела. Ну, а в остальном как говориться, не стоит благодарности.
- Петр Иванович! – Мария постаралась придать своему тону как
можно больше доверительности. – За фотографии дочери особое спасибо.
Она внимательно следила за реакцией Гоева, стараясь понять с какой целью тот устроил весь этот спектакль. Знают ли они, что она увидела с помощью фотографий. Не подстроено ли все это специально.
- Вы Мария, меняетесь прямо на глазах, - заметил тот. - Я даже начинаю вас бояться.
-Меня, бояться? - усмехнулась она. – Что же такое могло произойти, чтобы вы меня стали бояться? Десять лет не замечали, а теперь вдруг стали бояться? Я кроме вашей жены ни с кем практически не общалась. Кстати, – спросила Мария, - Почему она перестала меня посещать?
Гоев прекратил есть, лихорадочно думая, что ответить на ее вопрос.
- Она умерла! – решил сказать он правду. - Сердечная недостаточность. Хотя раньше на сердце никогда не жаловалась.
- Извините, я не знала что у вас такое горе.
-Ничего-ничего, все под богом ходим. А я думал, что провидицы всё про всех знают. Или вы считаете, что к ним не относитесь?
- А что нужно для моего освобождения? - вопросом на вопрос ответила Мария. – Чтобы я к ним относилась, или нет?
- Я, если вы успели заметить, предельно откровенен, – спокойно продолжал Гоев. - Хотелось бы надеяться на взаимность. Скажу больше, в ваших интересах и в интересах вашей дочери, если мы будем плодотворно сотрудничать при взаимном доверии. И первое что меня интересует, это камушек, и кто вам его дал?
- Что с дочерью, она в Москве? – оставив его вопрос без ответа, ища подтверждения своему видению, спросила Мария.
- Да, мы её выписали сюда, - кивнул Гоев.                - Зачем вам понадобилась Лена? Я не отказываюсь ни от какого сотрудничества. Дайте мне два дня, чтобы успокоиться и потом задавайте любые вопросы. Я постараюсь на них ответить.
- Мария Яковлевна, не волнуйтесь вы так. Ваша дочь отдыхает
сейчас в пансионате на природе, вместе с моим сыном. 
Гоев откинулся на спинку стула, и не зная для чего, достал из грудного кармана его фотографию, показал Марии.
– Я повторяю, для вашей дочери все дороги открыты. Все зависит только от вас, и от вашего дара.                – Я устала, проводите меня в камеру, - взглянув на фотографию, попросила Мария.                - Если вы устали я конечно могу проводить вас в палату, - убирая в карман фотографию, ответил Гоев. - Только не пойму, зачем вам эти два дня, что они могут изменить? 
- Будьте так добры, проводите меня в палату, – попросила Мария.   

- Чем порадуешь, Петр Иванович, – с трудом скрывая любопытство, обратился Шишлов, к вошедшему в кабинет Гоеву.                - Есть успехи, или как в сказке: « и молвила золотая рыбка, чего тебе надобно старче?»               
- Хорошо смеется тот, кто смеется, последним, – многозначительно заметил Гоев.  –Успехи есть! Мы все правильно рассчитали!                Он сел за свой стол, взял графин, снял крышку.                - Ради дочери она на что угодно пойдет. Будет работать голубушка, никуда не денется. Дадим ей два дня и возьмем в оборот.
- Зачем два дня? – не понял Шишлов.
- Не знаю, сама попросила, не можем же мы отказать женщине. 
Гоев отпил прямо из горлышка графина, воды, остальную вылил в фикус.
- Зальешь растение, недавно ведь поливал, – заметил Шишлов, как бы невзначай положив микрофон на стол.                – Может быть эта ведьма косматая, просто время хочет потянуть. Лично я, очень сомневаюсь в добровольном сотрудничестве.
- У вас с ней полная взаимность, как у кошки с собакой, – заметил Гоев, раскладывая бумаги на столе.
– Думаю тянуть время не в ее интересах, -  продолжал он. - Как впрочем и не в наших.                - Ты вот что Кеша! – обратился он к Шишлову. - Займись-ка лучше врачами, у тебя это лучше получится. А я займусь Велесовой.
–Я не понял, ты что отстраняешь меня от этого дела? – насторожился тот.              - Сам же говорил, что оно государственной важности. Вдвоем Пётр, нам сподручнее будет, мы его, можно сказать, с нуля начинали.
-У нас по твоей милости теперь все дела государственной важности! – повысил тон Гоев. –Тебя никто от дел не отстраняет! Хватит за моей спиной прятаться, работать Иннокентий надо, работать!
- Здесь работают психи и врачи! – резко сменил тон Шишлов. - А я товарищ майор, как и вы, на службе нахожусь! Служу так сказать, Советскому Союзу.
- Это ты точно подметил. – Гоев остановил взгляд на микрофоне. – Мы на службе. Поэтому приказы надо выполнять, а не обсуждать. 

Мария на самом деле устала от свалившейся на нее информации. Придя в палату, сразу же легла на кровать и попробовала заснуть. Но мысли о видении не давали покоя. Гоев, сам того не подозревая, пересказал всё, что она уже видела на фотографии. Его сын был последней каплей. Она раньше никогда не видела этого мальчика. Сон не мог родить его образ. Значит это прозрение. Теперь она сможет видеть, пусть даже таким образом, всю жизнь дочери, незримо присутствовать рядом с ней. Мария
достала из-под подушки фотографии, стала их рассматривать. Почувствовав, что за ней наблюдают в дверной глазок, убрала их обратно под подушку и накрылась одеялом.

Как долго порой ждешь зимнего рассвета, так долго порой не приходит летняя ночь. За эти годы Мария научилась терпению.                Дождавшись когда диск луны выберется из кроны тополя, она достала из-под подушки фотографии, поднесла их к лунному свету. Холодное свечение обозначило контуры, но его еще не хватало для того, чтобы увидеть изображение.  Отошла от окна, села на кровать и стала смотреть на то место где прошлой ночью появился старец. Надежды на то, что он появится снова, не было.                Мария вдруг поймала себя на мысли, что почти вслух повторяет одно и тоже слово: - Приди, приди, приди… И он появился! Появился вместе с проскользнувшим в камеру лунным светом.
- Настало время предостеречь тебя Мария, – тихо произнес старец.
- В смятении люди зовут проведение. Зовут и просят его о помощи. Видящий - не есть проведение. Тебе дано, ты можешь видеть судьбы людские, но ты не можешь на них влиять. Гнев Великого Триединства так же велик, как и милость. Все мы дети его, и по детски неразумны.
Ради духа Матери говори то, что видишь, а не то, что хотела бы увидеть. Ибо, - старец простёр руку вверх, - время может изменить увиденное, но увиденное не может изменить время.
Мария слушала старца не сводя с него глаз.               
- Скоро тысяча лет пройдет, с тех пор, как услышала Русь о христианстве, - продолжал он. - Священен крест – зерно Цветка Жизни, символ Триединства, велик человек на нем распятый. Он верил, что наша душа бессмертна, потому что нерожденное не может умереть! И не лгал назаретянин, обещая вернуться на эту землю! Душа всегда вернётся в этот мир. Она возвращается подобно влаге, несущей жизнь всему сущему.
Я же расскажу тебе о смерти Святогора.
Много крови полилось вокруг, с тех пор, как Олег заронил зёрна власти на свободной земле. Все научились делить и отнимать. За доспехи и меч, друг друга не щадили. Варяги, что по рекам стояли, бросили посты, в князья подались. Многие из них в поисках добычи головы сложили. Что вспоминать, - вздохнул старец. - Как метеорит, падая сгорает, и виден лишь мгновение, такова и судьба властвующих.                Спокойно было только у Святой горы.                Юнцы Владимировы, один в Ростове, другой в Муроме, чтили священную гору. По велению отца поставили обитель Святой Троицы.
Не противился Святогор воздвижению. Каждая вера на земле заслуживает уважения. Все под одним Богом ходят и одному Богу служат, Богу нашему Триединому.
Знал он также, что низвергнутый Синь-камень силу теряет, а народам, чтобы едины были, единая Вера нужна.
Гордые Новгородцы от законов Рюрика жили, с Киевом власть оспаривали. Не давали новой вере ростки пускать.
Святогор же, предвидя свою смерть, на Ярилиной плеши, троим своим ученикам-святогоричам и старейшинам, внушал, что все едино,
и Бог и Вера.
Но без чуда, кто поверит?
И послал он своих учеников в Муром, найти там убогого Глебушку Гущина и исцелить его. За смертью своей послал.                То было чудесное исцеление Ильи Муромского, сына христианского. Когда тот к камню пришел, все ему предсказал, и убит был, ради меча.                Фантом замолчал, его образ в лунном свете то угасал, то разгорался с новой силой.                - Об Илье говорить не буду. Много сказано, много песен сложено. Где вымысел, где правда, сама суди. Знает Русь, что покаялся он перед Богом за смерть Святогора и Соловья. Последние годы жизни перед Троицей в Киеве поклоны бил. Не дожил до пятидесяти лет. Дружинники Святополка мятежного бросили его на копья. Была тогда такая показательная казнь. 
Старец замолчал, и на глазах Марии исчез. Она не успела произнести ни слова.
Безмолвный покой лунного света продолжал струиться через решетку.
Мария боясь упустить время, взяла фотографии и стала просматривать их, как просматривают фильм в кинотеатре, видя  судьбы дочери и ребят.

Отправив сына из Москвы в пансионат, Гоеву незачем было торопиться домой. Он решил остаться на работе и обдумать дальнейший план действий.
Гоев понимал, что центр, заинтересовавшись Велесовской легендой, пока не получит полную информацию о достоверности, не успокоится. А если она подтвердится, заинтересуется их отделом еще больше.                Вся жизнь майора, все то время, сколько он себя помнит, были тесно связаны с органами государственной безопасности. Он был одним из винтиков той машины, которая безжалостно перемалывала врагов коммунистической идеологии.                Его деятельность можно было назвать и службой и призванием. Но скорее всего, это было просто его жизнью, его бытом. 
Сняв трубку внутренней связи, Гоев набрал номер телефона дежурного врача.
-Фридман слушает! – послышалось на том конце провода.
-Арон Соломонович, Гоев говорит… Зайдите ко мне, у меня к вам есть несколько вопросов… Нет, никаких дел брать не надо. Этим будет заниматься Шишлов… Жду. 
Гоев положил трубку.
Через некоторое время в кабинет зашел тот самый пожилой врач, который на собрании одёрнул Гордонова.
- Вызывали? – нерешительно остановился он в дверях.
- Проходите Арон Соломонович, присаживайтесь.                Врач прошёл к столу.                - Вот решил с вами подежурить, а заодно и посоветоваться кое о чём. – начал Гоев. - Вы человек опытный, имеете несколько трудов по психологии.
- Да что вы говорите? – смутился Фридман, - Это разве труд, так несколько заметок в журнале.
- Не прибедняйтесь, не прибедняйтесь, - махнул рукой майор. – Труд, и ещё какой! Все знают как вы относитесь к работе, с моей стороны нареканий тоже нет.
- Покорно благодарю, – кивнул Фридман. - Ваша оценка имеет для меня особое значение.                Он снял очки, достал носовой платок и протёр стёкла.                - Так о чём вы хотели меня спросить, слушаю?
- Вы у нас занимаетесь пациентами обладающими гипнозом, - начал Гоев. - Какие результаты?
- Простите, я не понял вопрос, результаты чего? – насторожился
Фридман.
- Я так понимаю, лечения, – удивился его непонятливости Гоев.
- Простите, но Божий дар не поддается лечению, - покачал головой врач. – Я вообще не понимаю, есть ли смысл его лечить, не проще ли использовать по назначению?
- Они, прежде чем попасть сюда, уже использовали его по назначению, – ухмыльнулся Гоев. - Один, загипнотизировал кассиров и унес все деньги из сберкассы, другой циркач всю деревню в гипнотическом сне в тропики отправил, и это заметьте, во время посевной. Прикажете дальше продолжать? 
- Не надо, - отмахнулся Фридман. - Я знаком с делами своих пациентов. Но после того как они попали сюда, их дар можно успешно использовать в медицине, в лечении многих психических заболеваний. В конце концов их можно использовать для развязывания языка во время допроса.
- Да-а!? – сделал удивлённый вид Гоев. - Это интересно, но не ново! Завтра повторите всё это Шишлову. Теперь гипнозом он у нас занимается, думаю ему это будет интересно. А я вот что хотел у вас спросить? – продолжал он.           - Вы твердо уверенны, что это Божий дар и дается избранным.
- Ну насчет избранности... не знаю? – покачал головой врач.  - Но то что это дар, уверен! Мы сравнивали биополе нормального, так сказать человека, и человека обладающего гипнозом. Скажу вам, огромная разница потенциалов. Во время полнолуния, - кивнул он на окно, - такого как сегодня, у любого живого существа усиливаются все обменные процессы, а вместе с ними и биотоки. У экстрасенса, токи головного мозга даже поднимают температуру тела на несколько градусов.      
- Неужели, – сделал заинтересованный вид Гоев. – Любопытно… не знал, не знал. А скажите мне Арон Соломонович, вы верите в дар предвидения?
- А почему бы и нет? – уверенно ответил Фридман. - История человечества полна провидцев. Возьмем, к примеру, Ветхий завет. Он весь построен на предвидении в ожидании мессии. Правда там сам Бог через своих героев предсказывает будущее, но это не лишает и их определенного дара, там так и говорится.
- Вы что, верующий? – поинтересовался Гоев.
- Господь с вами! – отмахнулся тот. - Я атеист некрещённый и необрезанный. Просто для того чтобы что-то отрицать, это нужно хотя бы знать.
- Ну-ну, продолжайте, – вновь ухмыльнулся Гоев.
- Так вот, я и говорю, - продолжал Фридман. - Провидцы нужны были для того, чтобы люди поверили в мессию. А когда люди принимают Веру, провидцы опасны для неё. Их уничтожают или замалчивают, что впрочем одно и тоже.
- Не простой вы человек, Арон Соломонович, – глядя на него в упор, заметил Гоев. - Как это вы войну пережили?
- Что вы имеете ввиду? – не понял его врач. - Я на фронте служил в полевом госпитале, имею восемь правительственных наград. 
-Да нет-нет, что вы? – испугался Гоев. – Я к тому, что война она такая, выбирает талантливых людей.
- Вы лучше ответьте мне вот на что? – сменил он тему. - Можно ли  проверить, правду говорит провидец, или нет?
- Простите, не понял вопроса? – перебил его Фридман. - Кто-то предсказал будущее, а вы хотите проверить правда это или нет?                - Вообще-то это проверяется временем, – улыбнулся он.
- У меня времени нет! – резко оборвал его Гоев. - Мне нужно подтвердить слова провидицы сейчас!                - У нас целый штат докторов, – раздражённо продолжал он, - есть гипнотизеры, приборы. Дерзайте. Или прикажете обращаться в другие отделы, к другим специалистам? Или хотите,  чтобы эту лавочку закрыли к чертовой матери?! – хлопнул он ладонью по столу.
-Товарищ майор, ну зачем так волноваться на ночь глядя? – стал успокаивать его Фридман. - Утро вечера мудренее. Послушайте старого еврея, не лезьте никогда и никуда с предложениями. Живите тихо, не ищите на свою задницу приключений. Инициатива наказуема.
- Да это не я, это Шишлов нам устроил, – немного успокоился Гоев.
- Это теперь не имеет никакого значения, – отмахнулся Фридман.  - Есть проблема, её надо решать!
- Что вы можете предложить? – заинтересовался тот. – У вас есть конкретное предложение на этот счет?
- Я так думаю, Петр Иванович, – начал врач. - Если нет времени проверить долгосрочное предсказание, нужно создать одно или два краткосрочных. Их будет легко проверить этим самым временем. Вернее способа не придумаешь.
- Ха-а! – хлопнул майор ладонью по документам. - Как это я сам не догадался! Ценю мудрых людей, Арон Соломонович, ценю!
- Я здесь не причём! – стал оправдываться Фридман. - Это решение мы нашли вместе с вами, во время нашей беседы.                – Не надо скромничать, мы с вами здесь вдвоём, - презрительно бросил Гоев.                Еще вопросы ко мне есть, или я могу быть свободен? – поинтересовался врач.
- Да-да, Арон Соломонович, можете быть свободны. Благодарю за информацию и за ценный совет. 
Фридман поклонившись, вышел из кабинета.
Гоев встал из-за стола, подошел к окну. В небе сиял полный диск луны.
- Значит Арон Соломонович, говоришь, предсказатели нужны, чтобы люди во что-то поверили… Ну-ну! – произнес он вслух, подошел к сейфу, открыл его, выдвинул ящик с карточками.                Достал чистую карточку, сел за стол. На картонном листе поставил пятизначный номер и написал:       «Фридман Арон Соломонович».

Майора разбудил телефонный звонок. Растирая шею, он встал с дивана, подошёл к столу, поднял трубку.
- Гоев слушает! – ответил он. – А-а, это ты!.. Довез нормально?.. Ни чего не передавали?… А чего меня искать? – отвечал он своему водителю. - Уже на службе… И не уходил, всю ночь работал… Чтобы под рукой был! В управление могут вызвать… Давай! – положил он трубку. Посмотрел на часы. Достал из шкафа полотенце. Умылся, и отправился в столовую.                В столовой, не смотря на столь ранний час, завтракало несколько врачей.
- Арон Соломонович, как это понимать, их что дома не кормят? – строго спросил Гоев.
- Здравствуйте, Петр Иванович! – приподнялся со стула Фридман.
- Дело в том, что сотрудники работали всю ночь, некогда было забежать домой.
- У нас что, ночные смены появились, – поинтересовался тот. - Или это полнолуние действует.
Фридман не находя слов, глубоко вздохнул и пожал плечами.
- Катерина! – окликнул Гоев официантку. – Принеси мне стакан горячего чая.                Взгляд его упал на лозунг, висевший под самым потолком. Такие агитки, по рекомендации партийного аппарата, висели в актовых залах любого учреждения. На красной материи большими белыми буквами было написано: « КТО У НАС НЕ РАБОТАЕТ – ТОТ НЕ ЕСТ!». Обескураженный Гоев перевел взгляд с плаката на врачей. Самохина, сидевшая за одним столом с Фридманом, наклонив голову прятала улыбку.
- Я посмотрю Наталья Сергеевна, как вам через час будет весело, - заметил Гоев. - Вы отчет подготовили?   
- Да, товарищ майор! – мгновенно посерьезнела та. – Материалы могу принести хоть сейчас.
- Сейчас они мне не нужны. Фридман вам объяснит, кому они нужны, – ответил  Гоев и скрылся в зеленом зале.
- Цербер! – презрительно заметила Наталья Сергеевна. – Как только таких,  земля носит.
- Смею голубушка заметить.                Фридман взял салфетку и стал тщательно протирать чайную ложку.                - В этом заведении, все мы, вольно или невольно, являемся так сказать, церберами. И мой вам совет, – он понизил голос до шепота, - не дразните гусей. КГБ шуток не понимает. Могу вам показать нашего пациента, который попал сюда за анекдоты.
- Вы меня не пугайте, Арон Соломонович! – взвилась та. - Мне бояться нечего. Если хотите знать, меня давно приглашают в институт Сербского. Те же льготы, а оклад намного выше.
- Не лукавьте голубушка, никто вас переманивать не станет, – заметил Фридман. - Перевести могут, а переманивать, избави бог. При приеме на работу мы все даем подписку. Каждый  на определенный срок. А насчет, так сказать, бояться или нет, - Фридман грусно посмотрел на сотрудницу. - Не боятся  только мертвые. Живой человек обязан за себя бояться, иначе это диагноз. 

Отличительной чертой всех психбольниц является то, что на внутренних дверях нет ручек. Ручки-ключи, как своеобразный пропуск, есть только у персонала больницы.
Гоев, открыв дверь таким ключом, прошел в больничный корпус. Дежурный надзиратель, увидя его, открыл решетчатую дверь.
- Дежурный второго этажа, старшина Коновалов, – доложил тот.
- За время моего дежурства, никаких происшествий не было.
- За шестнадцатой вели наблюдение? – поинтересовался майор.
-Так точно, всю ночь смотрит на фотографии.
- Что, и даже не ложилась? – удивился Гоев.
-Никак нет, весь вечер спала, – отрапортовал старшина.
- А-а, ну-ну! – Гоев презрительно посмотрел на старшину. – Открывай шеснадцатую!
Надзиратель выбрал из связки ключ, подошел к камере Марии. Согласно инструкции посмотрел в глазок, открыл.                Мария стояла у окна, подтянутая, опрятная. Длинная тугая коса лежала на левом плече. В руках она держала снимки дочери.
- Мария Яковлевна! – обратился к ней, вошедший Гоев. – Такое впечатление, что вы не ложились спать. Даже не знаю, правильно ли поступил, что отдал вам фотографии.
- Вы правильно поступили, – спокойно ответила Мария. - В этом, можете быть уверены. 
Ее тон заставил Гоева насторожиться. Он еще в прошлый раз заметил в ней разительную перемену. Опыт подсказывал, что теперь перед ним стоит женщина, уверенная в себе. Лихорадочно соображая, что предпринять, майор подошел к окну и посмотрел сквозь жалюзи.
- Да-а! – покачал он головой. - Это больше похоже на камеру, чем на палату. Мария Яковлевна, у вас есть жалобы или просьбы?
- У меня к вам есть предложение, – все тем же, спокойным голосом, ответила Мария.
- Да ну-у?  – удивился Гоев. – А как же два дня которые вы просили?                - Бессмысленно оттягивать время, оно всёравно всё расставит по своим местам, - ответила та.                - Ну если так, я вас внимательно слушаю!
- Сначала я отвечу на ваш третий вопрос, - начала Мария. - Вы кажется за этим сюда пришли?                - Вещий камень, а он я уверена, вещий, мне вложил в руку слепой старик. Не произнеся ни слова, он исчез вместе с камнем. Почему выбрал именно меня, не знаю? Может быть потому, что на берегу озера больше никого не было. Вам этого достаточно? – взглянула она на Гоева.
- Не совсем! – ответил тот. - Кроме того, что он слепой, какие еще особые приметы, его приблизительный возраст?
- Возраст, - задумалась Мария. - Думаю далеко за восемьдесят. Особые приметы… Седые волосы, седая борода, необыкновенный старик. Да!!! – вспомнила она. - У него собака – поводырь. Большая, необыкновенная, черная собака.
- Это уже кое-что, - удовлетворённо кивнул Гоев.                - Я предлагаю вам своё сотрудничество, - продолжала она, - взамен на обещание, что моя дочь никогда не узнает где я, и что со мной. Я не знаю, в какой форме будет выражаться это сотрудничество, но думаю, принесу пользу. И еще, если можно, снимите с окна железки. Когда у вас в руках моя дочь, бежать мне некуда.
- Да и не зачем! – хитро улыбнулся Гоев.                – Скажу честно, - продолжал он, - я рад что вы пришли к такому решению. Это многое меняет. Относительно дочери, я уже говорил, сделаю все, что в моих силах. Обещаю, что она никогда о вас не услышит. Решетки, это Мария Яковлевна, не в моей компетенции. Не обещаю, но постараюсь решить и этот вопрос. Теперь всё в ваших руках! - До скорой встречи, –  неожиданно попрощался он и вышел из камеры.
– Все в наших руках, - подмигнул он старшине, запирающему дверь. – Не дай Бог, в ваших! 

В кабинете он застал Шишлова принимающего доклад  Самохиной.               Та привела с собой, девушку лет семнадцати.                Затуманенный взгляд пациентки, красноречиво говорил, что она напичкана транквилизаторами. Большие черные глаза отрешенно смотрели на окружающих.
Гоев жестами стал показывать, чтобы тот побыстрее закруглялся. Шишлов понимающе  кивнул.               
- Значит так Наталья Сергеевна, вы считаете, что Эльмира, - он посмотрел на девушку, - очень перспективна. Это хорошо! Я надеюсь у вас есть и другой подобный материал?
- Да-да, конечно, там все указано, - кивнула Самохина на лежащую перед Шишловым папку. - Но у других пациентов магнитное поле более слабо выражено, и соответственно намного слабее возможности. Эльмира в своем роде, индивидуум! Мы разработали для неё специальный код. Теперь она будет применять свои возможности только при условленном сигнале.
- И какой это сигнал? – поинтересовался Шишлов.
- Ей даётся задание и произносится одна фраза: «Владимир просит!» Она сразу же приступает к действиям.                При фразе «Владимир просит» глаза девушки вспыхнули, и вновь погасли.                – Интересно, очень интересно! – заметив это, покачал головой Шишлов.                – Всё, спасибо, продолжайте работу.                Он закрыл папку и отдал Самохиной. Та подошла к двери, позвала санитаров. Два рослых детины взяли Эльмиру под руки и вывели из кабинета. Следом вышла Самохина.               
- Здорово Иннокентий! – бодро поздоровался Гоев. - Как успехи?
- Здравия желаю Петр Иванович! – подыгрывая его настроению, ответил Шишлов. – Выполняю ваше распоряжение, проверяю научную работу отдела. Самохина любопытную девчонку показала. Обладает феноменальными гипнотическими способностями, видели как надрессировала!
- По ней этого не скажешь, – с сомнением заметил Гоев. - Больше на невменяемую похожа. Ты заодно и к этой Самохиной присмотрись повнимательнее. Может у нее тоже с вменяемостью проблемы?
- Да вроде все нормально? – удивился Шишлов. – Землю роет! А девчонку они держат в таком состоянии в целях безопасности, гасят потенциал. Она уже здесь одному санитару внушила, чтобы он ее вывел с территории больницы. Представляешь, тот с охраной до последнего дрался, пока не скрутили.
- Представляю, что было, если бы он ее вывел? - мгновенно посерьёзнел Гоев. - Почему я об этом только сейчас узнаю? Самохина что, скрывала этот факт?
- Будут приняты самые строгие меры! – без лишних слов понял его намёк Шишлов.
- Со строгими мерами ты повремени, - заметил удовлетворенный майор.                - Она нам пока еще нужна. А вот присматривать за ней надо, слишком разговорчивая. 
Гоев взял графин, хотел вылить из него воду в фикус, но вовремя опомнился.                - Ну досказывай, что с санитаром стало?               
- А чего с ним стало, ничего?! – удивился его вопросу Шишлов.                – Прошел курс психотерапии и перевели на картонажку. Там ответственности никакой, одни психи работают.
- Фамилия санитара?                Гоев достал из стола ежедневник  приготовился записывать.                Шишлов, торопливо поискал у себя в бумагах, нашел нужную.                - Винник Владимир Михаилович, обеседование с психологом при приеме на работу прошел. 
- Тогда как же его эта девчонка загипнотизировала? – не понял Гоев.
- Я же говорю, феномен, любого загипнотизирует, надо ее тоже на верх заявить.
- Ты сначала её обработай так, как я Велесову, а потом заявляй, – повысил тон Гоев. – Или опять за свое? Допишешься Шишлов, ох допишешься!
- Товарищ майор, без вашего приказа я больше никуда писать не буду. Давайте забудем и поставим на этом точку.                - Петр!.. – заискивающе посмотрел на того Шишлов. - Мы с тобой сколько лет вместе, рука об руку, хватит меня прессовать!
- Ладно, Иннокентий, замётано!                Гоеву не терпелось похвастаться своим разговором с Марией. К тому же Шишлов мог дать дельный совет.
– Велесову прорвало. Дала ориентировку на старика, у которого якобы вещий камень, согласна с нами сотрудничать.
- Да ты что-о!? – опешил Шишлов. - Классно ты ее обработал, а главное оперативно!
- Я же тебе говорил, ради дочери она на всё пойдёт! – самодовольно заметил Гоев. – И два дня не понадобились!                - А откуда этот камень всплыл, что за старик? – поинтересовался Шишлов. – Надо сопоставить факты!                - Мне недавно объяснили, - Гоев показал пальцем вверх. - Что сопоставлять не наша задача. Поеду в управление, доложу то, что накопал, и будем ждать дальнейших указаний.
- Правильно Петр, пусть сами ее ведут. А то она завтра генерального секретаря вспомнит, куда тогда бежать?
- Узко мыслишь Иннокентий! – прервал его Гоев. – Сам же только что хвастался феноменальными способностями девчонки. Мы должны стать фабрикой по выращиванию феноменов. Тогда нас оценят по достоинству!
- Заманчиво Петр Иванович, но страшновато. Сам меня учил не лезть к великим.                – А мы и не полезем. Мы будем предлагать свои услуги. А они пусть решают, нужно им это или нет.                Гоев взял трубку телефона, набрал номер.
- Начальник секретариата полковник Кондратьев слушает!  – послышалось на том конце провода.
- Здравия желаю, майор Гоев говорит, начальник тринадцатой лаборатории. Могу я сегодня попасть на прием?
- Вам назначено или это оперативная необходимость? – спросил голос в трубке.
- Оперативная необходимость. У меня появились интересующие Юрия Владимировича факты.                Гоев покрылся потом, ослабил галстук.                Шишлов налил из графина стакан воды, протянул ему.
- Подождите у телефона одну минуту. Сейчас узнаю, – послышалось на том конце провода.
Гоев взял из рук Шишлова стакан и залпом выпил.
Полез в карман. Достал носовой платок, вытер со лба пот.
- Алле, вы меня слушаете? – послышалось в трубке.
- Да-да! – оживился Гоев.
- Вас примут в одиннадцать сорок пять, прошу не опаздывать.                В трубке послышались короткие гудки.
- Фу-у! – выдохнул Гоев. – Нервы у меня ни к черту. Надо у Фридмана таблеток попросить.
- Что ты всегда так переживаешь, Петр Иванович? – пожалел его Шишлов.             – Как будто тебя, в разработку взяли?
- Меня тридцать лет назад, дважды, на всю жизнь напугали. Один раз молния, а другой раз Лаврентий Павлович.
- Берия? – заинтересовался Шишлов. – Расскажи, что за случай?!
- В другой раз, сейчас меня в управлении ждут.
Гоев посмотрел на часы, набрал номер местной связи.
- Коля, ты где?… У входа?.. Выхожу.
- Петр, может мне с тобой поехать, – предложил ему Шишлов. – Вдвоём веселее.
- Нет, останься, ты здесь нужен! Тряси врачей побыстрее, вдруг правда ревизия нагрянет.

Дождавшись в коридоре указанного времени Гоев вошел в двери приемной.                Секретарь приподнялся из-за стола, готовый преградить ему дорогу.
- Майор Гоев из тринадцатой, - торопливо отрекомендовался тот. - Мне назначено в одиннадцать сорок пять.
Начальник секритариата вновь занял своё место, нажал кнопку селектора.
- Юрий Владимирович, к вам майор Гоев по оперативной необходимости.
- Пусть войдет! – послышалось из селектора.
Полковник вышел из-за стола, открыл дверь кабинета, впустил Гоева.   
Андронов сидел за рабочим столом и что-то записывал в блокнот. Закончив, положил на стол ручку, поверх очков посмотрел на майора.
- Добрый день, Петр Иванович, что-то срочное? Я вас слушаю!
- Здравия желаю, так точно! Велесова дала ориентировку на старика, который вложил ей в руку «вещий камень» – отрапортовал Гоев.                – Возраст около девяноста лет, слепой. Поводырём служит большая черная собака.
- Любопытно, очень любопытно, – не сводя с него глаз, ответил Андронов. – Вы считаете что это служит доказательством подлинности её слов?
Гоев почувствовал, что на этом его карьера может закончиться.
- Сегодня она дала согласие сотрудничать с нами. Готова отвечать на любые вопросы. Велесова не отказывается от своих слов и в любое время готова их  подтвердить. Вы можете в любое время встретиться с ней и провести личную беседу.
- В которой она повторит всё, что я уже знаю, – перебил его Андронов. – Правда, - забарабанил он пальцами по столу, - найти  старика вместе с этим «Вещим камнем» было бы интересно! Но думаю его уже нет в живых. Слишком поздно ко мне попала эта информация.
- Разрешите доложить свои соображения, – попросил Гоев.
- Докладывайте!
- За тот период пока Велесова находится у нас, она не меняется внешне. Остается такой же молодой, какая была в момент задержания. Аномалия налицо. В последней беседе она вспомнила, что информацию получила по телевизору из программы «Время». Хочу заметить в те годы такой программы не сосуществовало. Больница телевизорами не оснащена. Доступа к информации наши пациенты не имеют. Интуиция мне подсказывает, что она не врёт.
- А мне интуиция подсказывает, что за это время она научилась ловчить, - холодно взглянул на него Андронов.                – Кстати, за согласие сотрудничать с нами, какие у нее требования? – поинтересовался он.
- Она просит только об одном, чтобы дочь не знала что с ней, и где она, - ответил Гоев.                – Это разумно и великодушно, - немного подумав, заметил Андронов. – Девочка где?                - В связи с разработкой, мы из детдома переправили её в Москву и поместили у нашего сотрудника, Беловой Ирины Михайловны.
- Дочь и мать, мать и дочь, чем вы можете помочь, - задумался Андронов.                - Я считаю, - неожиданно осенило Гоева, - оперативная необходимость состоит в том, чтобы используя ее любовь к дочери, максимально быстро добиться подтверждения информации. Когда я отдал ей несколько фотографий, проявляла очень сильные материнские эмоции. На них можно хорошо играть.
Гоев замолчал, соображая, что говорить дальше.
- Продолжайте свою мысль, я вас слушаю, – поторопил его Андронов.
- Мы можем создать легенду представляющую опасность для жизни ее дочери, - продолжал Гоев. – Это подстегнёт её неординарные способности. Парралельно организовать реальное убийство дочери. Если Велесова на самом деле обладает даром предвидения, предупредит убийство, если нет, гибель дочери всё ставит на свои места.
- Логично, это вы майор сейчас придумали, – улыбнулся тонкими губами Андронов.
- Никак нет, – отчасти соврал воодушевленный Гоев. – Этой ночью разрабатывал план операции.
- Продолжайте!
- Мое участие в этом мероприятии нежелательно. Я наладил доверительные отношения с Велесовой и не хотел бы их разрушать. Могу порекомендовать для осуществления данного плана моего зама, капитана Шишлова Иннокентия Никодимовича.                - Дело в том! - Гоев решил идти ва-банк. - Шишлов пытался овладеть Велесовой как женщиной. Об этом она мне доложила в одной из наших с ней доверительных бесед. Ему будет нетрудно с импровизировать перед ней, попавшего под следствие сотрудника.
- А зачем импровизировать, - перебил его Андронов. - Можно действительно возбудить дело.
- Шишлов ответственный работник с двадцатипятилетним стажем, - испуганно заметил Гоев. 
Андронов махнул рукой, давая понять, чтобы тот замолчал.
- Не отвлекайтесь, продолжайте по существу дела.
- Шишлов предложит ей отказаться от своих слов, – продолжал излагать свой план Гоев. - Она его ненавидит, и я думаю, делать этого не станет. Он из мести пообещает ей расправиться с дочерью и после этого исчезнет. Скорее всего, она сразу вызовет меня. Я подтвержу слова Шишлова о возбуждении дела, и далее буду действовать по обстановке. Сами понимаете,  может возникнуть несколько ситуаций, которые сейчас трудно предположить.                Гоев замолчал, ожидая реакции генерала.
- Ну что же, схема примитивная, но имеет шанс на успех. Двух спецов для ликвидации дочери вам завтра пришлют. Всё, действуйте!                Андронов открыл блокнот и что-то стал в нем записывать.
- Не знаю, на сколько это важно, - замялся Гоев. - Но Велесова просила снять у нее в палате глухую решетку.
- Ломать ни чего не надо, – не отрываясь от записей, ответил Андронов.
- Она же дала свое согласие сотрудничать с нами. Создайте ей нормальные условия, переведите в другую палату.                – Вы что, сами этот вопрос решить не можете? – взглянул он на майора.
-Есть, – ответил Гоев и быстро вышел из кабинета.
 
- Пулей в больницу, - сев в машину, скомандовал Гоев водителю. Машина вырулила со стоянки и помчалась к набережной.
Он достал платок, вытер пот, открыл окно.                - От этой жары одно спасение, быстрая езда на автомобиле.
- За городом жару намного легче переносить, - заметил водитель.
–Я, когда ваших на место доставил, в Москва –реке искупался. Красота!
- Ну уж и красота, мазут один, – буркнул Гоев.
- Это здесь мазут, а под Старой Рузой в реке дно видно, вода чистейшая! Там кстати, тоже ни одного дождя не было, сушь стоит. Кажется кинь спичку и всё полыхнет, - рассказывал водитель.
- Петр Иванович, вы-то не собираетесь сына навестить, отдохнуть
денечка два?
- Сейчас не до отдыха Николай, - ответил тот. - Работы столько свалилось, что голова пухнет.
- Тебе эта девчонка, как ее там, Лена, не показалась странной, –
спросил Гоев.
- Да нет вроде, – удивился водитель. - Хотя чего я за полтора часа кроме дороги увижу. Красивая, но сердитая.
- Они с Лёнчиком подружились или так всю дорогу молчком и просидели? – поинтересовался майор.
- У сына ваша косточка! – засмеялся Николай. - Пока не прощупает на контакт не пойдет.
Волга подъехала к воротам больницы, посигналила. Прошло несколько секунд, никто не появился. Водитель посигналил снова, но и на этот раз ворота никто не открыл.
- Значит так! – решил Гоев. - Гони в пансионат, привези мне Белову. Чтобы одна нога здесь, другая там, и никаких купаний, смотри у меня. А я пойду разберусь, что там на вахте, поумирали они все что ли?                Гоев быстро вышел из машины, вбежал на проходную.
Разморенные жарой охранники спали на стульях мирным полуденным сном.
- Встать! – пытаясь достать рукой военных, рявкнул майор.                Охранники как по команде свалились со стульев на пол, и тут же встали по стойке смирно.
Полученный Гоевым в кабинете Андронова стресс, вырвался наружу.
- Совсем распоясались тризоры вшивые, - заорал он. – Быстро открыли, пропустить!
Сержант открыл турникет, Гоев вошел в дежурное помещение.
- Совсем нюх потеряли, всех выгоню к чертовой матери! Где начальник караула?! – брызгая слюной, орал он.                Старшина, оказавшийся похитрей, проскользнул мимо Гоева и спрятался за пожарный щит. Напуганный криком, молодой сержант срочной службы, молчал вытянувшись по струнке.    
- Ты, козел, охраняешь режимный объект, объект связанный с государственной безопасностью! Под трибунал у меня пойдешь! Фамилия?
- Сержант Демшев, – отрапортовал тот.
- Значит так рядовой Демшев! - задыхаясь от негодования продолжал Гоев. – Доложите начальнику караула, что я вас уволил!                Он поискал глазами ещё кого- нибудь, на ком можно было сорвать зло, не найдя, пошёл к выходу.                - Чтобы глаза мои тебя больше не видели! – бросил он через плечо сержанту и хлопнул дверью.
- Ты как Демшев, – шепотом спросил появившийся старшина, - майор в ухо не врезал?
- Да нет, я так понял он меня из армии уволил, - ответил тот.               
 
- Что стряслось Петр Иванович, - встав из-за стола, спросил обеспокоенный Шишлов.
- Ворота открыть не кому, все спят, тихий час по расписанию, – продолжал психовать тот. – Я вам устрою тихий час, вы у меня все попляшите. 
Он сел на свое место за столом, налил стакан воды и выпил залпом.
- Фу-у…, - облегченно вздохнул Шишлов. – Напугал! А я-то думал в управлении что стряслось!       
- Там особый разговор, там все серьезно, – немного успокоился Гоев.                - Открой окно, душно что-то, – попросил он Шишлова.
Тот распахнул окно, сел напротив майора, приготовившись внимательно слушать.
- Значит так Иннокентий, – видя его нетерпение, начал Гоев. – Слушай и не перебивай! Дело не терпит ни каких отлагательств. Операция назначена на завтра, максимум послезавтра. Твоя задача, сегодня, желательно сразу после разговора пойти к Велесовой в камеру и устроить спектакль по поводу ее устной, - он выразительно поднял палец, - жалобы о попытке изнасилования. Скажешь ей, что против тебя в управлении возбуждено уголовное дело. Уговаривай отказаться от своих слов, но уговаривай так, чтобы не отказалась. От этого зависит успех всего дела. Будет спрашивать обо мне, говори, что это я дал ход этому делу. Обливай грязью как хочешь, разрешаю. Главное, чтобы она поверила в то, что терять тебе, теперь нечего. И самое важное!                Гоев замолчал, выдержав паузу.
– Как только она откажется тебе помочь, а она должна отказаться,  пообещаешь убить дочь. Всё, хлопай дверью и уходи. Дальше моя работа.                - Ты все понял? – внимательно посмотрел он на Шишлова.                – Это задание главного, Иннокентий, его надо выполнить!
- Надо, выполню, задача не сложная, –вздохнул тот. - Потруднее дела проворачивали.                - Я так понял, - он прищурившись посмотрел в глаза Гоеву. - Главный в курсе моих похождений. Это, Петр Иванович, в любом случае конец моей карьеры. За что же ты меня так?
- Не то говоришь Кеша, не то, – прервал его майор. - О деле думай, не о себе. Я между прочим,  блянство твое, представил как оперативную разработку. Мало ли что, вдруг правда когда-нибудь всплывет. Теперь на это можешь плюнуть и растереть. Понял?
-Понял Петр, теперь понял, - закивал обрадованный Шишлов.
-Я этой ведьме спектакль устрою, всё будет натурально.
- А дочку что, будут убирать, – поинтересовался он. - Серьезные дела пошли скажу тебе, серьезные!
- Насчет дочки ничего пока неизвестно. Не наше это дело, – ответил Гоев.                - Завтра двух спецов пришлют, если что, они разберутся.
Он встал, подошел к окну, посмотрел вниз, туда где в прогулочном дворике гуляли несколько пациентов спецбольницы.                Те медленно ходили по дорожкам в разных направлениях.
- Всё зависит от Велесовой, - продолжал он. - Если она не обладает предвидением, а просто ловчит, то наверняка вызовет меня и скажет что ты в отместку хочешь убить ее дочь. Может быть даже место преступления укажет. Тогда подождём конца спектакля, дочку уберут и всё! Жалко конечно, столько трудов уже положили, но задание будет выполнено.
- А если она скажет, - Гоев нервно заходил по кабинету, - что ее дочери грозит смертельная опасность, да еще добавит от кого и  когда? Тогда мы на коне, и работа спецов не нужна. Пусть все живут счастливо!
- А если она вообще ничего не скажет, - неожиданно предположил Шишлов. - Тогда что?                - Лично мне это очень знакомо!
- Как это ничего не скажет, - испуганно остановился Гоев.
- А материнские чувства?                - Да ради дочери у нее даже утерянный дар, вновь появиться. Скажет, обязательно скажет!
Он задумчиво сел на свое место, посмотрел на Шишлова.
- Интуиция меня ещё никогда не подводила!

Мария мыла в своей камере пол. Оцинкованная шайка служила и тазом для стирки, и ведром для уборки.
Несмотря на то, что везде была почти стерильная чистота, женщина привыкла убираться ежедневно.                Мария уже заканчивала, когда в послышался лязг отпираемого замка.                На пороге появился Шишлов. Весь его вид выражал злобу и ненависть.               
- Что сучка, нажаловалась, – заорал он с порога. - Решила ведьма, Шишлова со света сжить. Хрен у вас с майором чего получится!
Мария с тряпкой в руках села на табурет и стала молча смотреть на   капитана.
- Надо же что придумала, – продолжал орать он. - Изнасиловать ее хотели! Да кому ты нужна стерва?! Сейчас принесу бумагу и ручку. Напишешь, что все наврала, с целью опорочить сотрудника учереждения.                - Поняла? 
Говоря это Шишлов внимательно следил за тряпкой в руках Марии.                Та, аккуратно складывала её в тугой комок.
Ясно представляя себе, что кроме мокрой тряпки в лицо, он больше никакого ответа не получит, капитан быстренько попятился за дверь и, почувствовав себя в относительной безопасности сквозь дверную щель крикнул.
- Сначала дочку твою убью, а потом до тебя доберусь, ведьма проклятая!
Охранник молча запер за ним дверь.
Шишлов направился в радиоузел, находящийся в конце коридора, где Гоев записывал на магнитофон их разговор.                - Ну как, натурально получилось, вроде поверила? – спросил он у перематывающего магнитную ленту майора.
- Сущую ерунду доверили идиоту, бабу напугать, и то нормально не смог! – махнул рукой Гоев.
- Тебе что говорили, убедить ее, что ты под следствием. Что тебе больше нечего терять. Чтобы она за жизнь дочки боялась! А ты что? 
Гоев нажал на магнитофоне кнопку воспроизведения. 
В динамике прозвучал весь диалог Шишлова, шум закрываемой двери и голос Марии. – Господи, меня когда-нибудь оградят от этого идиота! 
Гоев  ухмыльнулся, выключил магнитофон, вопросительно посмотрел на капитана. 
- Да вроде нормально, убедительно всё, - начал оправдываться тот. - Главное, угроза прозвучала. Чего ты на меня опять бочку катишь?
- Да, пошел ты! – снова махнул рукой Гоев. - Сам во всем разберусь! Ничего тебе доверить нельзя!
- Его ещё надо было сделать? – разозлился Шишлов. – Избить её?                - А что, за волосы бы ее потаскал, меня поматерил. Ни хрена, ничего не можешь!                - Пошли отсюда. 
Майор взял магнитную ленту и направился к выходу.
- Ее потаскаешь, тебя поматеришь, – поплелся за ним, расстроенный Шишлов.    

За те короткие пятнадцать минут, на которые в камеры – палаты стали включать радиотрансляцию, Мария устала слушать про второй год девятой пятилетки.
Единственное, что ее интересовало, это погода на завтра.                - По прогнозам синоптиков в Москве завтра без осадков. Ветер юго-западный. Температура воздуха двадцать восемь, тридцать градусов, - сообщил в динамике голос диктора. 
После довольно длительной паузы, голос зазвучал вновь.                – Московское время, восемнадцать часов пятнадцать минут.                Раздался щелчок тумблера, радио замолчало.                Зная расписание по минутам, Мария быстро спрятала фотографии поближе к сердцу, и стала смотреть на дверь. Послышался шум отпираемого замка.
- Велесова, на прогулку, – скомандовал охранник.
В последнее время эти минуты доставляли ей самую большую радость. Она безропотно вышла из камеры, и в сопровождении старшины проследовала в прогулочный дворик.                Дворик представлял собой небольшой парк, с узенькими дорожками по периметру. Одна дорожка вела в центр, к небольшой скамеечке.                Охранник выпустил Марию, а сам остался в помещении.                Мария пошла вдоль стены, внимательно всматриваясь в нацарапанные на ней слова. Для того чтобы было тяжело нацарапать на стене слово, они были покрыты так называемой шубой – покрашенным известковым раствором. От этого буквы принимали уродливые очертания, и их нелегко было разобрать. Мария неторопливо пробегала глазами испещренную фразами штукатурку, и наконец в одном месте увидела то, что искала. «Маша. Отзовись. Где ты. Нина».
Это была ее прежняя сокамерница. Подруга, с которой они вместе провели восемь лет, доверяя друг другу самые сокровенные
мысли.
Мария нашла под ногами острый камушек и под надписью нацарапала. «Я в 16».
Гоев, из окна своего кабинета, наблюдал за ее действиями.
- Не поверила она в твои угрозы, Иннокентий! – промолвил он. - Не смог ты ее напугать.                Гоев отошёл от окна, взял из стола ручку, одновременно являющуюся ключом для открывания дверей.
- Всё, больше ждать нет смысла, надо действовать! 
Он вышел из кабинета и спустился в прогулочный дворик.                Не проронивший ни слова Шишлов, встал из-за своего стола, подошёл к окну, стал наблюдать.

- Мария Яковлевна, здравствуйте! – спускаясь по ступенькам во дворик, поздоровался с ней майор.
– Узнал что вы на прогулке, решил составить компанию. Не возражаете?
- Да нет, ради бога, места всем хватит, – равнодушно взглянув на него, ответила она.                Гоев хозяйским взглядом окинул площадку, посмотрел на стену.
- Давно я здесь не был с инспекцией. Не стены, рейхстаг какой-то.               
- Мария Яковлевна, и вы туда же, ай, ай, ай! – увидев нацарапанную надпись, пристыдил ее майор.
Делая вид, что не понимает о чём идёт речь, Мария любопытно взглянула на надпись, пожала плечами.
- К тому же, - продолжал он, - после прогулки вас переводят в другую палату, как просили, без решёток на окнах.
- Почему меня переводят в другую палату, – встревожилась Мария.                - Я не просила, меня переводить?
- А вы как хотели, мы же не можем ломать решетки в шеснадцатой камере, - удивлённо посмотрел на неё Гоев. - Наступит день, вы нас покинете, их что, снова ставить?                - Вам на новом месте понравится, можете не сомневаться. 
Гоев машинально взглянул на окно своего кабинета, заметил в нем отпрянувшего вглубь Шишлова, встревожено взглянул на Марию, опасаясь, не заметила ли его и она.                Мария, не поднимая головы, думала о чём-то своём.
- В той палате окно на южную сторону? – неожиданно спросила она.
- Не знаю, – удивился тот ее вопросу. - А это что, имеет какое-нибудь значение?
- Имеет! – ответила Мария. – Для меня имеет!
- Вы боитесь жары, - в свою очередь поинтересовался тот.                – Нет, я уже привыкла, это нужно для нашего общего дела.                - Да! – вдруг вспомнила она. – Ко мне сегодня  ваш Шишлов приходил. Кричал, что его собираются судить, оскорблял, грозился с Леной расправиться.
- Да вы что-о!? – изобразив тревожное удивление, воскликнул Гоев. – И во сколько это было? Он пропал куда-то, нигде не можем его найти! Шишлов сейчас в таком состоянии, что угодно может натворить!
- Зачем его искать, сам придёт, – равнодушно заметила Мария.
- И ничего он сейчас не натворит, не созрел ещё пока. У него всё впереди.                Она прошла в центр площадки, села на скамейку. Гоев последовал за ней, сел рядом. 
- Мне кажется, Мария Яковлевна, вы его недооцениваете! Шишлов слов на ветер не бросает. Если не сам, то он может кого-то нанять для расправы над вашей дочерью. Нужно что-то предпринимать, время не терпит! 
Майор с затаённой надеждой смотрел на Марию, ожидая прозрения.
- Лене ничего не грозит, – спокойно ответила та.
- Вы абсолютно уверены что вашей дочери ничего не грозит? – с
трудом скрывая разочарование, спросил Гоев.
- Абсолютно! Я даже больше могу сказать, вы скоро ребят из пансионата заберете. Там лесные пожары начнутся. Думаю только это представляет опасность для Лены, как впрочем и для вашего сына тоже.
Мария, увидела появившегося охранника, встала, пошла навстречу к нему.
- Спасибо за информацию, но боюсь вы недооцениваете всю серьёзность ситуации Мария Яковлевна! – бросил ей вслед майор.
Мария не оборачиваясь пожала плечами, и не спеша пошла в  камеру.
Гоев некоторое время продолжал сидеть на скамейке, потом взглянул на открытое окно из которого выглядывал Шишлов, встал и быстро направился к себе в кабинет.

  - Ты что, хочешь мне операцию сорвать?! – ворвавшись в кабинет, заорал он. - Закрой окно и иди отсюда. Всё, рабочий день давно закончился!
Шишлов подошел к окну, закрыл створки и задернул штору.
Гоев подошел к сейфу, достал дело Велесовой, сел за стол и стал что-то записывать.
- Там Белова приехала, сидит в столовой, – доложил капитан.
- В камеру ее, пусть посидит ночь, – не отрываясь от записей, приказал майор.
- Куда-а?! –  не понял тот.                – В камеру, - повторил Гоев. - У нас камеры без решеток есть?
- Есть двухместная палата для медперсонала, - ответил Шишлов. - На случай лечения тяжелобольных. Там как раз один врач лежит с пневмонией.
- Давай Иннокентий, займись этим делом, - немного успокоился Гоев. - Выгони врача, пусть по месту жительства лечится. Помести туда Белову, скажи я скоро приду. Проинструктирую как себя вести с Велесовой. Пусть пообщаются до утра, вдруг та что-нибудь расскажет или её осинит. Хотя у меня закрались большие сомнения на этот счет. Думаю, Велесовская легенда завтра наконец-то рухнет.
Гоев достал лист из дела Марии.
- Я пока подготовлю материалы к закрытию дела, - продолжал он, - а ты иди, устраивай Велесовой люкс на одну ночь, пусть потешится. Как только Белову к ней определишь, уезжай с Николаем домой. Завтра день будет напряженный. Я здесь останусь, на всякий случай. Дома одному делать нечего, а тут я хотя бы с бумагами разберусь. 
- Что Петр Иванович, диагноз не подтверждается? – расстроился Шишлов.
- Кажется, нет! – вздохнул тот. - Она абсолютно уверена, что ее дочери ничего не угрожает.                Представляешь? – бросил он с остервенением бумагу на стол.                - Завтра спецов вместе с Беловой, в Рузу пошлю, они девчонку в реке мгновенно утопят, никто и не заметит. Мало ли на воде несчастных случаев. И поглотит Москва Лену Велесову. А она абсолютно уверенна!
- Тогда не пойму, зачем ты на меня орал, операцию сорву, операцию сорву!                Шишлов убрал бумаги в стол, закрыл на ключ.                - Всегда я во всем виноват, – бубнил он, выходя из кабинета.
Ты не только виноват, - сощурил глаза на закрывшуюся дверь Гоев. - Ты  еще будешь отвечать за всё это!

Мария неторопливо собирала в холщовую сумку свой не хитрый скарб. Две тетрадки, ручку, коробку зубного порошка, зубную щетку, мыло, хозяйственное и детское. Два полотенца, несколько комплектов нижнего белья и другие женские принадлежности. Особо ценила она, большой костяной гребень, подаренный ей Ниной в первый день их знакомства. Как, той удалось сохранить его при поступлении в больницу, она не представляла. Ручка с одной стороны была настолько острой, что ей можно было резать хлеб и даже подрезать волосы.
У Нины когда-то была такая же длинная коса, но однажды, не выдержав своего положения, она её отрезала, сделала петлю и хотела повеситься. Женщину откачали, но гребень, который не отобрали и в этот раз, ей больше не понадобился.
Мария как раз расчесывала им волосы, когда открылась дверь, и раздался громкий голос охранника.
- Велесова, с вещами на выход!
Она подошла к окну, взглянула через сокровенное отверстие на застывший в вечернем покое, тополь, затем стала сворачивать вместе с матрацем постель.
- Постель оставить здесь, там новую получишь, – распорядился старшина.                Мария взяла свою сумку и вышла из камеры.                Надзиратель, открывая железные засовы решеток, вывел ее из корпуса и повел в административное здание.                Там Марию с рук на руки приняла медсестра. Визуально обследовала голову на наличие вшей, и в сопровождении двух санитаров отвела на третий этаж в тридцать первую палату.
Войдя в комнату, Мария остановилась у порога и огляделась. Первое, что она увидела, женщину сидящую на кровати. В ней она сразу узнала ту самую незнакомку, которую видела с Леной в потоке мелькающих кадров.                Не выдавая своей осведомленности, Мария подошла к свободной кровати и положила на нее сумку.
- Здравствуй, меня Ирина зовут. Что это тебя на ночь глядя? – нарушила молчание Белова.
- Здравствуй, меня Мария, можно Маша, - ответила та. - Я просила начальника решетку с окна снять, а он меня сюда перевел. Можно я окно открою, это разрешено?
- Открывай, если хочешь, – пожала плечами Белова. - Заодно проветрим на ночь.
Мария подошла к окну, открыла шпингалеты, распахнула сворки.
Наверно с момента рождения и до конца жизни у человека
сохраняется синдром новорожденного. Вырвавшись на простор после долгого заточения, хочется глубоко вздохнуть и громко закричать.
Посмотрев на заходящее солнце, Мария поняла, что окно выходит на южную сторону, а это значит, что всю ночь она сможет видеть полную луну. Она еще раз полной грудью вдохнула жаркий московский воздух и вернулась к своей кровати.
- Чего как не своя, располагайся, – стараясь быть участливой, предложила Белова. - Давно здесь сидишь?
- Я? - Мария стала раскладывать вещи в тумбочку. - Восемь лет, а ты?
- Да я поменьше, всего год, – оживилась та. - Но натерпелась за это время,                - она выразительно закатила глаза, - ты себе представить не можешь.
- Почему не могу, могу! – оставив своё занятие, спокойно ответила Мария.            - Как раз представить я очень хорошо могу! Могу представить пансионат, в котором ты так хорошо загорела. Могу представить парикмахерскую, в которой ты две недели назад делала такую красивую прическу. Я многое могу представить, всего не перечислишь.
Глаза Беловой, с каждым ее словом, становились все шире и шире.
Она вжалась в стену, готовая в любую секунду броситься к двери.
Заметив это, Мария отвернулась и стала дальше раскладывать свои вещи.
- Не пойму, зачем они тебя сюда посадили? – продолжала она. - Мы вроде с Гоевым обо всем договорились, чего ему еще надо?                - Слушай, а может быть он тебя сюда посадил для того чтобы мы познакомились? Тебя на самом деле, Ирина зовут? – доброжелательно посмотрела она на Белову.                Та утвердительно кивнула головой.
- А можно отчество узнать?
- Михайловна, – поперхнувшись, назвала свое отчество Белова.
- Ирина Михайловна, очень приятно. – Мария взяла полотенце и повесила на спинку кровати.
- Ирина Михайловна, хотите, я вам одну тайну открою? – перешла
на вы, Мария.
Белова вновь утвердительно кивнула головой.
- Вы сейчас этого может быть не понимаете, но к вам нежданно-негаданно пришло счастье. Не обижайте его, не гоните. Оно не оставит вас ни в беде, ни в радости. Ему неведом ваш путь, но ведома ваша душа. Путь закончится, душа останется. И наступит день, когда ради счастья вы будете готовы отдать за него свою душу. 
Мария подошла к окну посмотрела на вечернее небо. На небесном фиолете, у самого горизонта, горела всего лишь одна звезда.
- Кому-то надо так много прожить, чтобы обрести это самое
счастье. А к вам оно само пришло. Берегите её, я вас очень прошу.
В палате воцарилось гробовое молчание. В окне были слышны гудящие звуки отъезжающего троллейбуса. Потревоженная чем-то в кроне раскидистого тополя ворона, каркнула два раза и затихла.
- Вы здесь останетесь, или уйдете? – нарушила молчание Мария.
- Я бы хотела остаться одна, с ним наедине, - она кивнула в сторону окна. Вдруг меня завтра обратно переведут. Хотя бы ночь полюбуюсь небом. Но если вам некуда идти, – встрепенулась она. - Оставайтесь. Давайте себя на ночь в порядок приводить.
- Да я… это… как ее?.. – Белова встала с постели. – Здесь у меня зубная паста очень хорошая, - она открыла тумбочку. - Мыло, финское. В общем, сами посмотрите, а я пошла.
Она подошла к двери, постучала.
– Охрана, откройте тридцать первую. 
Дверь мгновенно открыли. Белова молча кивнула Велесовой, быстро вышла из палаты. 
- Вот и познакомились, – вздохнула Мария.
Подошла к тумбочке Беловой, взяла в руки зубную пасту.                - Помарин, - прочитала она вслух название на тюбике.
- Спасибо, буду считать передачей от, - ее взгляд остановился на пластмассовом радиотрансляторе, - Ирины Михайловны.

Уже переодетая в брючный костюм, Белова постучалась в кабинет Гоева.
- Разрешите? – открыла она дверь.
- Входите Ирина Михайловна, входите! – пригласил Гоев.
- Товарищ майор, разрешите доложить! Старший лейтенант Белова
по вашему…
- Да брось ты, старший лейтенант! – махнул рукой Гоев.
– Проходи Ирина, присаживайся. Слышал я всё! Правильно
сделала что ушла, пустая это затея, - он встал из-за стола, открыл сейф, достал две стопки и бутылку коньяка.
– Нет у нее никакого видения. Зря только тебя от отдыха оторвал. Гоев вывинтил крышку, налил две стопки.
– Надо же! – удивился он. - Вычислила она тебя сразу! Но здесь я недодумал. Вид у тебя на самом деле не тюремный.
Давай, – поднял он свою стопку. – Как говорится, за успех нашего безнадежного дела.
Белова подняла стопку, сделала глоток, поставила её на стол.
- Я бы не стала торопиться с выводами, Петр Иванович. У меня о ней сложилось совсем другое впечатление. Вы обратили внимание на то, что она мне говорила?
- Ты про что? – развалился в кресле Гоев.
- Про пансионат, из которого я приехала. Это же на самом деле так!
- Брось! – вновь налил себе стопку Гоев. – Я сам ей рассказывал, что отправил сына и дочку в пансионат. Вот она и сопоставила.  Давай лучше за встречу. Мне кажется, что я тысячу лет тебя не видел.                Гоев поднял стопку, символично чокнулся и залпом выпил. Белова последовала его примеру.
- Фу-у! – сморщилась она. - Хоть бы конфетку какую-нибудь или лимончик порезали. Это невозможно просто так пить.
- Извини, забыл!                Гоев достал из стола коробку «ассорти».                - Угощайся!
Белова взяла из коробки конфету.
- Ну, хорошо, а как объяснить парикмахерскую? Я на самом деле была там две недели назад.
- Была и была, что из этого? В наблюдательности ей не откажешь. А вот предвидения у нее нет. Было когда-то раньше, а теперь нет! Ее дочь завтра уберут, а она об окнах думает, небом любуется. Прав главный. Ловчить научилась.                Гоев вновь налил стопки.
- Подождите! – жестом руки остановила его Белова.
- Я не понимаю, причем здесь дочь? Она-то в чем виновата?
- Ни в чем она не виновата! – недоуменно посмотрел на нее Гоев. - В центре решили. Поедешь завтра со спецами, покажешь им девчонку и всё! Приказы не обсуждаются.
- Петр Иванович, вы совершаете ошибку, – заволновалась Белова.                - Я только что общалась с Велесовой  и сердцем чувствую, что она знает обо мне всё. Вы только послушайте, что она говорит.                Белова глазами стала искать магнитную ленту с записью разговора.
Гоев достал из сейфа катушку, прошел к магнитофону, включил.
Из динамика послышалась беседа Марии с Беловой.
- Вот здесь, слушайте внимательно. Я думаю мне не показалось.  Белова подошла к магнитофону.
- «Кому-то надо так много прожить, - доносился из динамика голос Марии.            - Чтобы обрести это самое счастье. А к вам оно само пришло. Берегите ее. Я вас очень прошу».
- Точно! – утвердительно кивнула головой Белова. - Она абсолютно точно знает, что Лена теперь стала жить у меня. Я это чувствовала. Вы ей об этом тоже говорили? – вопросительно посмотрела она на Гоева.
- Нет! – задумчиво произнес тот. - Об этом я ей не говорил. Может оговорилась просто в прострации. Вроде она о твоем счастье пеклась. О дочке тут ни слова.
- Да как вы не понимаете, это она её имела ввиду, и ни кого другого!
- Да-а!? – Гоев снял катушку, убрал обратно в сейф. - Посмотрим!?                - Завтра прямо в лоб спрошу, что она под этим счастьем имела ввиду. Нечего больше в бирюльки играть. И сразу все ясно станет. Обрела ты счастье или нет! – ухмыльнулся он.
Белова вернулась на свое место, взяла стопку коньяка и выпила его залпом. Гоев внимательно наблюдал за ее действиями.
- Что-то ты не нравишься мне старший лейтенант Белова, - заметил он. - Откуда такая сентиментальность появилась? Не загипнотизировала она тебя там случайно. А то у нас такие случаи бывают.
- Да нет, товарищ майор, это я так, - не глядя на него ответила Белова.
- Девчонку жалко, умная, добрая и красивая. Редкое сочетание.
- Жалостливая нашлась, – снова ухмыльнулся тот.
– Когда в шестьдесят втором, ради квартиры в Мытищах, ты жену подводного бойца к нам упекла, а ее мальчугана в детдом отправила, не жалко было?
- Я, и тогда и сейчас, Петр Иванович, по твоей указке живу, под твою диктовку работаю! – равнодушно ответила Белова.                - Приказано было убрать жену, чтобы не интересовалась как ее муж в Карибском море пропал безвести, я помогла. А закололи вы ее уже здесь, без меня! Так что людоедку тебе из Беловой, сделать не получится.
- Ладно, ладно! – махнул рукой Гоев. – Это я так к слову. А твоя протеже, пока жива! Никто её, как ты говоришь, не закалывал. Но это мы быстро исправим, слишком она близко с Велесовой сошлась. Рано или поздно может произойти утечка информации.
Гоев взглянул на почти пустую бутылку, вздохнул, и вылил содержимое в стопки.                - Нам Ирин, жалеть, ни тогда, ни сейчас не положено. Политика, дело серьезное. Если что, нас не пожалеют.
- Давай, как говорится, на посошок, и поехали к тебе, а хочешь ко
мне. У нас теперь полная свобода, обе квартиры пустые.
- Мне наплевать куда? – взяла свою стопку Белова. – Главное с кем?                Поехали к тебе, к тебе ближе.   

Мария ждала у окна появления луны.                Она и раньше замечала, что луна имеет особенную притягательность три дня. День до, и день после полнолуния. Стоя возле окна, ей не хотелось думать об ушедшей из палаты женщине.                То, о чём человек знает, не представляет интереса.
Мария ждала появление луны  и вместе с ней старца. Его рассказы уносили ее из стен больницы в далекое прошлое. В то прошлое, которого она совсем не знала. В присутствии фантома Марию не пугало ни прошлое, ни грядущее.
Полный диск луны медленно выплыл из-за крыши соседнего корпуса.              Мария отошла от окна, давая лунному свету проникнуть в палату. Свечение постепенно усиливалось, и лунном свете появился старец.                Женщина подошла к нему, протянула руку, пытаясь прикоснуться. Рука проникла в голубое сияние фантома.
- Здравствуй! – прошептала она. - Я вижу тебя, а ты меня нет. Ты же слепой.
- Я слеп в материальном теле, а дух мой видит тебя, - ответил он. – Сила и вездесущность духа не имеет границ. Ты ещё не набрала ту силу, которая могла бы перенести тебя в прошлое, зато будущее, тебе открыто. Живи в нём и жизнь твоя обретёт особый смысл.                - А теперь настал черёд рассказать тебе о Вере. Спи дочь моя, я рядом.
Мария закрыла глаза и очутилась в Клещинском городище.
      
  Забитые, запуганные миряне, надрываясь, перетаскивали на лодках большие известковые блоки.                Сначала по песку, потом по воде, перевозили эти блоки от Клещина к Рыбной слободе. Князь Юрий Долгорукий в окружении своей дружины пировал на дворе своего казначея Никиты.
- Что смерд, рожа твоя чудная, - высокомерно говорил он. - Много дани от меня утаил?
Никита, держа в руке ковш мёда, подобострастно поклонился ему.                – Я, княже, из них кнутами деньги выколачиваю. Всё до медяка тебе отдаю. А они, язычники, идут к Вохву за защитой, просят у поганого
камня помощи.
- В Троицу гони всех, – приказал ему тот.                - Игумен, - обратился князь к монаху. – Что так? Или монастырей мало понастроили, или мы в Переяславле храм не ставим? Что смердов не приманиваешь, в веру христианскую не обращаешь?
- Вера, она есть мать, что в младенчестве впитал, то и любо! – ответил монах.
- Никита, - повернулся к тому князь. - Давай сюда Волхва, казнить будем!              - Как прикажешь хозяин, - перепугался казначей. - Только где его искать?
- Нам Волхвы, из века в век своё знание дают, за то хвала им божья! – вмешался монах. – Ты княже, умерь прыть, неровён час, миряне на колья поднимут.
- Все вы тут заодно, поганые! Старейшины со мной за одним столом сидеть не хотят, в городище храм ставить не дали, - гневался Юрий.
- Ну ничего, Переяславль ставим на Трубеже. Оттуда править будем!
- На Вёксе, княже! – поправил его казначей.
- Это по вашему Вёкса, а по нашему Трубеж, – развалился на лавке Юрий.
– Мне, -  засыпая продолжал он, - не вам, отчёт перед Новым Иерусалимом нести за деньги данные на храмы.
- Эвон у меня бояре какие, - он кивнул в сторону дружинников.- Золота много требуют. Сон у меня дневной, пошли все вон!       
Дружинники по кругу расположились около него.                Монах не сказав ни слова, опираясь на посох, пошел по дороге к частоколу монастыря.                Казначей, допив весь ковш мёда, побежал к Волхву.
Мария, оглядываясь по сторонам, шла за ним следом.                Землянки простых людей разительно отличались от Никитиного сруба. Покрытые камышом, с маленькими дверями, обитыми кожей, они походили на копны соломы. Маленькая девочка, в льняной, длинной рубахе сидела на завалинке. Мария взглянула в синие глаза своего пращура. Девочка, держа в руках вместо куклы соломенную скрутку, смотрела сквозь неё в небо. Погладив ребёнка по голове, Мария пошла дальше по тропинке к Ярилиной плеши.
Пьяный Никита стоял возле лежащего на северном склоне горы, Синь-Камня. К нему подошёл Волхв. В нём Мария узнала облик своего старца.
- Гой еси, Никита! Зачем пришёл? Повиниться за убиенных? Прощения испросить? – спросил его Волхв.
– Так нет тебе прощения! Мирянин на мирянина руку испокон
веков не поднимал! 
- Веру твою, в землю закапывать будем! Князь приказал камень под храм положить! – опасливо косясь на камень, заявил пьяный Никита.
- Свет в землю не спрячешь! А тебе я вот что скажу! Раз, брат на брата, руку поднял. - Старец простёр руки к небу.
- От брата и погибнешь! Но сначала мёд мозг твой сожгёт!
Перепуганный Никита бросился бежать прочь. Старец повернулся к наблюдавшей за этой сценой Марией и грустно на неё посмотрел.
- Ты меня видишь! – вскрикнула от неожиданности Мария и открыла глаза.     В палате в голубом сиянии на неё смотрел старец.
- Мне это снится или я на самом деле всё видела? – взволнованно спросила его Мария.
- Спи дочь, не волнуйся! – успокоил её старец.
Мария снова закрыла глаза.               
Она оказалась на дворе Никиты.                Пьяный казначей развлекался с дружинниками. Они пили в окружении полураздетых невольниц. Здесь были женщины многих национальностей. Попойка шла полным ходом.                Посередине двора, на открытом огне, в большом медном котле, варилось мясо.                Никита, шатаясь подошёл к котлу, пытаясь вытащить из него окорок. В следующее мгновение он увидел что в котле вместо мяса варятся человеческие головы, ноги и руки.                В одну ногу, вытащенную вместо окорока, он уже впился зубами. Казначей бросил её обратно в котёл, и открещиваясь, попятился назад.
- Это он, он на меня порчу напустил! – закричал Никита и под удивлённые взгляды окружающих, бросился бежать.
Прибежав к воротам монастыря, стал биться головой о стену, истошно крича что-то нечленораздельное.
Игумен вышел из ворот, Никита на коленях пополз к нему.
- Спрячь меня отче, спрячь! Волхв на меня порчу напустил, подбросил в котёл убиенных мною, – выл он. – Змей за мной гонится.
- Совсем допился, душегуб, пошел вон отсюда! – оттолкнул его посохом монах и закрыл ворота.
Никита побежал к озеру, перебравшись через топь, спрятался в камышах. Комары роем облепили его тело.                Дрожа от холода он закрыл глаза и приготовился умереть.
Всю ночь, его искали по всему берегу дружинники с факелами.                Нашли в камышах, искусанного до неузноваемости, одичавшего от безумия. Отвели к игумену.
Игумен посмотрел на обезумевшего Никиту и произнёс:
- Злой рок, преследует того, кто забирает от жизни больше, чем ему
дано проведением! Пустите его, пусть войдёт!
Никита заполз на территорию монастыря и начал копать руками яму.
- Не его, себя закопаю, только прости меня Господи! – шептал он.
Утром, по пути на Ярилину плешь, проходя мимо двора Никиты, монах увидел как дружинники растаскивают имущество ещё недавно такого могущественного казначея.
Не промолвив ни слова, он покачал головой и пошёл по тропе к капищу.              Там он застал Волхва стоящего у Камня.
- Гой еси, святой человек! – приветствовал его Волхв.
- Храни тебя Бог! – ответил ему монах.
- Бог у нас один, и мы призваны небом, служить ему! – промолвил старец.
– Что тебя привело ко мне, чернец? – спросил он.
- Никита от вина разум потерял. Говорит, - монах кивнул на камень,
- Свет его наказал. Открой истину, помоги спасти заблудшую душу.                – Проведение не изменишь! Смерть его всем нам пользу принесёт! – промолвил Волхв.
- Я верю в то, что ты доброму народ учишь! Твоя жизнь тому пример, – поклонился игумен.               
- Дай мне силы продолжать то, что начато. Без них Вера гаснет! – попросил его игумен.
- Обернись, посмотри, кто на тебя смотрит! – улыбнулся Волхв.
Монах обернулся и увидел Марию.
- Пресвятая Богородица! – воскликнул монах, упав на колени.
  Мария вскрикнула от испуга и открыла глаза.

Старец, по-прежнему стоял в лунном свете, и улыбаясь, смотрел на неё. Она закрыла глаза, чтобы скорее увидеть продолжение своего сна.
Но она увидела деревянную келью монастыря и за ней колодец, вырытый Никитой.                В холщовой рубахе, с огромными, отполированными до блеска, железными веригами на руках и ногах, он беседовал со своим братом.
- Скажи мне, куда ты деньги спрятал? – уговаривал его тот. – Тебе в яме они зачем?
- Змей трёхглавый ко мне заползает, – раскачиваясь в такт своим словам, бубнил Никита.
- Святым крестом от него открещиваюсь! – он стал отмахиваться от брата крестом. – Изыди сатана!
- Ты сколько денег у князя наворовал, отдай нам хотя бы немного! – сквозь зубы шипел родственник. – Говори где закопал!?                Он схватил Никиту за шею, начал душить.
- Земля золото любит! Она его даст, она его и поглотит, – задыхаясь шипел Никита.                Брат продолжал его душить, пока тот не обмяк.
Убедившись, что Никита умер, он собирался убегать, но обратил внимание на вериги. Блеск их, напоминал блеск серебра.
- Вот ты куда деньги свои спрятал, - срывая с мертвого Никиты вериги, говорил братоубийца. – Теперь нам надолго хватит.                Спрятал их в мешок, столкнул Никиту в колодец, незаметно прокрался вдоль стены и вышел из монастыря.                Игумен подошёл к колодцу и произнёс.
- Был ты Никитой – могильщиком, будешь Никитой – столпником.                Мария очнулась от видения.                Старец смотрел на заходящую луну.
- Послушай, что я тебе скажу, дочь моя, - промолвил он. - У каждого человека есть дух триединый. Дух прошлого, дух настоящего и дух будущего. Постигший дух триединый, рано или поздно покинет эту землю навсегда. Настала твоя очередь нести Свет. Живи по велению разума. Я не покину землю, пока не встречусь с тобой, там, где вложил тебе в руку Синь-камень.
Серебристо-голубое сияние закружилось вокруг Марии, и исчезло.               

- Николай! – обратился Гоев к водителю. – Останови у поворота, Ирина Михайловна прогуляется.
- Конспирация продолжается, – с саркастической усмешкой заметила Белова.
- Сама понимаешь, лишние разговоры мне не нужны. К тому же не забывай, ты моя подчиненная.
Безучастный к их разговору водитель, остановил машину у обочины.               Белова вышла и повернув за угол, пошла по направлению движения.
Машина пронеслась мимо и через некоторое время посигналила у ворот проходной.                На этот раз ворота открылись мгновенно.                Подъехав к главному входу, Гоев заметил стоящий на автостоянке
москвич.
- Кажется к нам уже гости пожаловали, – посмотрев на часы, заметил он.                - Оперативно работают, с опережением графика.
Майор вышел из машины и быстро поднялся к себе в кабинет.
На диване сидели два невзрачных мужчины и слушали Шишлова.
- А мне пожалуйста чернила для шестого класса и глобус Украины, – услышал он конец анекдота. Посмеяться своей шутке Шишлов не успел заметив Гоева.
Здравия желаю товарищ майор! – отрапортовал тот. Вот, - указал он на посетителей, - товарищи прибыли для выполнения задания.
Гоев пожал по очереди каждому руку, подошёл к столу, открыв сейф, достал дело Велесовой.
-Учить вас думаю не нужно, ребята вы серьезные, - обратился он к спецам, - дело свое знаете. Задание наверняка известно, но повторю еще раз.                - Вот этот обьект, - он показал фотографию Лены. - Нужно ликвидировать. Но ликвидировать так, чтобы никто не заметил. Самый лучший вариант, это если она утонет в реке. Тепловой удар тоже имеет место, но думаю это сложнее. Хотя в такую жару и это вариант.                - Предупреждаю! – Гоев поднял палец привлекая к себе внимание. -  Никакой крови. Рядом может оказаться мой сын, я не хочу ребёнку психических травм.
Его речь оборвал требовательный стук в дверь.
- Разрешите! – появилась в дверях Белова.
- Входите старший лейтенант, – пригласил её Гоев. - Вы нам как раз и нужны, присаживайтесь.
Белова вошла в кабинет и села на диван рядом со спецами.
- Наша сотрудница, старший лейтенант Белова Ирина Михайловна, – представил ее Гоев.
- Она поедет с вами и подготовит операцию по ликвидации девочки.
- Ирина Михайловна, - обратился он к Беловой. – Вы отправите детей на реку, или лучше, отправитесь вместе с ними, чтобы они наверняка оказались на месте. Покажите товарищам Лену. Больше от вас ничего не требуется, – повысил он тон, видя её угнетённое состояние.                - Леонида, после операции, сами понимаете, отправите в Москву. А вы по поводу несчастного случая сразу же поднимите на ноги администрацию. Пусть проведут тщательное расследование. Проследите за операцией до конца, всё понятно?!               
- Так точно! – поднялась с дивана Белова.                Спецы молча последовали ее примеру.
- Если вопросов нет, не смею вас задерживать, - промолвил Гоев, давая понять, что разговор окончен.
Все трое вышли из кабинета.
- Ну что Иннокентий, как говорится, финита ля комедия. Думаю часам к четырем все станет ясно, – откинулся на спинку кресла
майор.
- Это в зависимости от того как скоро рыбаки рыбку выловят, то есть обратно в воду отпустят, – заметил тот. – Они когда вошли в кабинет, мы говорят, к майору Гоеву по поводу рыбалки.
- Ребята, профессионалы, там других не держат, – заметил Гоев. – Всё молчком! Оперативно сработают, комар носа не подточит!
- Боюсь Белова бы, чего не напортачила, не нравится она мне, - добавил он.
- Белова!? – удивился Шишлов. – Да она их за пояс заткнет, не такие дела проворачивала. Ты что-то всех стал подозревать Петр Иванович, нервишки сдают.
- Ты бы на нее вчера посмотрел, когда  ее Велесова в камере за минуту расколола. Куда весь опыт делся. О жалости вспомнила, уговаривать стала не торопиться с дочкой.
- Ну вот видишь, – оживился Шишлов. - И она тоже! Я же говорю тебе, рано Велесову со счетов списывать, сердцем чую, рано!
- А ты больше ничего, ничем, не чуешь? – разозлился Гоев.
- Хватит демагогии, иди лучше делом займись.                Гоев бросил документы в сейф, закрыл на ключ.
- Теперь нас точно проверками достанут. Продолжай заниматься врачами, а я после подключусь. Закончу с Велесовой и подключусь.
- Зря ты Пётр про свою интуицию забыл, она тебя ещё никогда не подводила, - вздохнул Шишлов.
- Интуиция, интуиция, - повторил Гоев. – Пойду, навещу нашу привилегированную.               

Поднявшись на третий этаж, майор не обращая внимания на дежурного, пытавшегося если не отрапортовать, то хотя бы поздороваться, подошел к тридцать первой палате.                Постучал, открыл своим ключом дверь.
Мария поливала из алюминиевой кружки, висевшие вдоль стены на подставке цветы. Окно было настежь распахнуто, впуская в палату солнечный свет.
- Доброе утро, Мария Яковлевна, - стараясь выглядеть как можно радостней, поздоровался он. - Неплохо вы тут устроились, как в санатории.
- Между прочем, - заметил он, - цветоводство и огородничество в больнице запрещено правилами содержания, но мы вам идем на встречу, оставили цветы, а вы нам на встречу идти не хотите!
- Я не понимаю ваших претензий, что вас не устраивает? – спросила Мария, поставив кружку на тумбочку. – Мы вроде пришли к обоюдному соглашению, а вы продолжаете меня проверять. Вчера зачем-то подослали Белову Ирину Михайловну? Если у вас есть какие-то сомнения, скажите прямо, спросите, я постараюсь на них ответить.
Спокойный, убедительный тон Марии выводил Гоева из себя. Он еле сдерживался от срыва.
- Сомнения у меня есть, Мария Яковлевна, и сомнения большие.                - Ну что ж, буду с вами предельно откровенен. 
Гоев взял стул, сел возле окна. Мария села на свою кровать.
- Одному из секретарей ЦК, понадобилось подтверждение ваших слов, или снов, называйте как хотите. Не буду произносить его фамилию, вам она ничего не говорит. Это самый главный наш начальник. Выше его, уже нет. Сами понимаете, что для выполнения приказа я готов пойти на всё.
- Понимаю, – кивнула Мария.
- Вы пока ничего не понимаете! - не выдержал Гоев.
– Я до последнего момента верил, что вы обладаете предвидением. Но видно ошибся. Ваша дочь сегодня утонет в Москва-реке, а вы ни только не предвидете, но и материнским сердцем не чувствуете опасность!                - Как это понимать, о чем может идти дальше разговор?!! – заорал Гоев.
- Успокойтесь майор, нас могут услышать, думаю вам это не к чему, – невозмутимо ответила Мария.                – Кто же это вас так неверно информировал, или вы это сами устроили? – усмехнулась она.
- Я вам говорила и говорю, что за дочь мне беспокоиться нечего. Но сейчас, в таком состоянии, вас трудно переубедить. Давайте дождемся вечера, а после решайте, что со мной делать, начальству своему показывать или в подвал спрятать.
Гоев, немного успокоившись, задумался.
Мария молчала, стараясь не мешать ему думать.
- Хорошо, - прервал он молчание. - Будем считать, что сегодня ничего не произойдет. Тогда у меня к вам один вопрос, от кого вы узнали, что Лена живет у Беловой.
Гоев внимательно следил за реакцией Марии.
Вопрос не произвел на нее никакого впечатления. 
- Петр Иванович! Если мне провидением суждено сыграть роль в судьбе страны, я выполню, эту роль. Доверьтесь интуиции и
разуму. Но прошу вас, не старайтесь узнать то, что может привести к вашей преждевременной гибели. Наша история полна такими примерами. Мы их просто не умеем, или не хотим сопоставлять. Оставьте эту участь своему начальнику. Вы же обещали мне поставить Лену на ноги? Дерзайте. Чтобы у вас не возникало вопросов по поводу вашей судьбы, скажу прямо, на ближайшие двадцать лет вам ни чего не грозит, товарищ полковник.
Ее слова привели Гоева в шок.                Он встал со стула, тупо посмотрел на Марию и вышел из палаты, оставив дверь открытой. Мария встала и закрыла за ним дверь.

Москвич, в котором находилась Белова со спецами, свернула с шоссе, поехала по проселочной дороге, остановилась в сосновом бору недалеко от реки.                Невдалеке виднелось здание пансионата.                За забором, группа детей играла в футбол.                Белова вышла из машины и взглянула на надвигающуюся грозовую тучу. Раскаты грома не прекращались ни на минуту.
- Этого еще не хватало, - заметила она, оставшимся в машине спецам.
– Куда я их потащу, когда такая страшная гроза надвигается, может, переждем?               
- Постарайтесь успеть до грозы товарищ лейтенант, - взглянув из окна машины на приближающуюся тучу, посоветовал один из них. - Нам нужно доложить о выполнении задания сегодня. К тому же после грозы, машина наверняка можем просто застрять здесь надолго.
- Хорошо, я постараюсь, – ответила Белова.
– Вон видите мостки на реке, - указала она им место. - Я приведу девчонку туда купаться. Думаю лучшего места придумать невозможно.
Она быстро пошла от машины в сторону пансионата.                Спецы, сквозь лобовое стекло наблюдали за ней, пока она не скрылась в здании.

- Лена, здравствуй! – поздоровалась Белова, войдя в комнату.                Та зашивала джинсы Лёнчика, порванные на коленке.
Здравствуйте, Ирина Михайловна, как хорошо, что вы так быстро приехали.
- А где Леонид, что это ты делаешь? – выкладывая из сумки гостинцы, спросила Белова.
-Он в футбол играет, сейчас придет, вот-вот гроза начнется. А я
ему джинсы зашиваю. Играл в них в футбол, довыпендривался, потом чуть не плакал из-за этой тряпки.                – Всё, я уже закончила.                Лена положила штаны на стул, аккуратно примотала иголку ниткой к клубку.
Белова, наблюдая за ней, задумалась, но сразу же встрепенулась, как бы отряхивая от себя какие-то мысли.
- Какая стоит жара, я не знаю, как выдержала, - стала рассказывать она. - Всё настолько высохло, даже трава желтая, как осенью. В Москве невозможно ходить по асфальту, каблуки проваливаются.
– Я сейчас шла, туча надвигается огромная, наконец-то дождь будет.
- Лена, пойдем на реку, искупаемся, - предложила той, Белова. - Ты когда-нибудь под проливным дождем купалась?
- Я за восемь лет всего один раз купалась, этой весной. Меня, мои друзья на Плещеево озеро взяли. Там вода такая же чистая как в реке, только намного теплее. Я с удовольствием пойду, сейчас купальник надену.
Лена достала купальник и ушла с ним в ванную.                Белова закрыла дверь на ключ, сняла брючный костюм, и тоже одела купальник.
- Я готова! – выбежала из ванной радостная Лена. – Может за Гоевым сбегать, его тоже позвать?
- Его так-то в воду не затащишь, а ты в грозу собралась, – засомневалась Белова.
Синий отблеск близкой молнии осветил комнату, и сразу же за ним, гулко ударил гром.
- Ирина Михайловна, не страшно в такую грозу в воде оказаться? Говорят, если молния близко ударит, то вода, являясь проводником, может пропустить ток. Вдруг нас молнией убьет, – сделала круглые глаза Лена.
В дверь несколько раз дернулись. Белова подошла, открыла замок, в комнату вошел Лёнчик.
- Здрасьте Ирина Михайловна.                - Вы чего? – он оглядел их с головы до ног. – На улице сейчас светопреставление начнется, куда вы в купальниках, под дождем бегать?
Он прошел к своей кровати и плюхнулся на неё.
- Мы, купаться, пойдем с нами! – предложила Белова.
- Спасибо, я еще не спятил, – буркнул тот.
– Ты мои джины зашила? - обратился он к Лене.
- Зашила, - ответила та. - Вон на стуле лежат, можешь опять рвать. 
- Я же тебе говорила, что его в воду не затащишь, - вмешалась Белова. – Пойдём, пусть лежит!                Они переглянулись между собой, и вышли на улицу.
Полное безветрие и накрывшая всё вокруг темно-синяя туча, создавали в природе состояние зловещего ожидания. Дождя по-прежнему не было.                Они с полотенцами в руках пошли по направлению мостков.
- Ирина Михайловна, извините пожалуйста, – обратилась к ней Лена. – Я у вас дома убиралась и нашла пакет с фотографиями. Там на одном снимке морской офицер с женой и маленький мальчик. Скажите, это кто? 
- Во-первых не у вас дома, а у нас дома, - поправила ее Белова. Во вторых, - продолжала та, - без спроса нельзя совать свой нос туда, куда не нужно. В третьих…                Белова не успела договорить, разряд молнии с диким треском пролетел над их головами, заставив упасть на землю.                В наступившей мертвой тишине остро запахло озоном.                Они подняли головы и увидели красный шар, летящий низко над землёй и издающий сухой треск. Он слепо, метался из стороны в сторону, ища проход между деревьями.                Лена и Белова не отрывая взгляда, наблюдали за ним.                Шар, как будто обладая сознанием, неуклонно двигался по направлению к машине, стоящей на пригорке.                Было настолько жутко, что ни Белова, ни Лена, не могли произнести ни слова.
Шар остановился напротив машины, завис, как бы разглядывая ее.                Один из спецов, не выдержав зловещего ожидания, открыл дверь пытаясь выскочить из машины и скрыться от шаровой молнии.                Плазма, казалось, только этого и ждала.                Мгновенно влетев в раскрытую дверь, она разорвалась с сильным грохотом. Машина вспыхнула как факел, разбрасывая вокруг капли пламени. Вокруг загорелась трава и ближайшие сосны.
- Бежим! – закричала Белова. – Лена, быстрей в пансионат. Если начнется лесной пожар, никто не успеет спастись! – кричала она ей.
- Ирина Михайловна, в машине были люди! – плакала, оглушенная разрывом Лена.
- Не было там людей, поверь мне девочка моя, не было! – прокричала в ответ Белова.

Уже вечерело. В раскалённом воздухе Москвы чувствовалось присутствие грозы. Все уже привыкли к тому, что она погремит вдалеке, и не проронив ни капли дождя, растворится за горизонтом.                Гоев закрыл на всякий случай окно, и чтобы не оставаться одному, вызвал по телефону Фридмана.
- Добрый вечер, Пётр Иванович! – зашёл тот в кабинет. - По какому случаю вызывали?
- Здравствуйте, Арон Соломонович, присаживайтесь, - указал ему на стул Гоев.                – Я вас вызвал вот по какому вопросу, - начал он. - Не могли бы вы мне объяснить, зачем человеку, обладающему даром предвидения, нужно чтобы его окно обязательно выходило на южную сторону!?
- Не знаю! – добродушно ответил тот.                - Может быть для того, чтобы в комнате было тепло и светло!
- Бросьте вы! – махнул рукой Гоев. - На улице жара стоит, асфальт плавится, в палатах дышать не чем, а вы… тепло, светло!
Он подозрительно посмотрел на Фридмана.
- А что, дар предвидения подтвердился? – стараясь разрядить ситуацию, спросил врач.
- Не знаю ещё!? – ответил Гоев. - Были у меня сомнения на этот счёт, но сейчас я твёрдо уверен, что у неё есть дар предвидения, и получила она его от камня!
- От камня? – удивился Фридман.
- Это очень интересно! Могу рассказать вам одну притчу, из истории еврейского народа.
- Слушаю вас внимательно!?
- Был такой храм построенный царём Соломоном, - начал врач. – Почему был, потому что первый храм разрушили Вавилоняне во времена царствования Новохуданосора, а второй храм римляне потом разрушили.  Храм назывался Базилика двенадцати ступеней, по числу двенадцати колен сынов Израилевых. Он представлял из себя усечённую пирамиду с площадкой наверху. На этой площадке находился Камень, к которому мог приближаться только первосвященник с наперстником на груди в ночь полнолуния на пасху. Наперстник этот, представлял из себя табличку с двенадцатью элементами. На каждом элементе высвечивалось предсказание для каждого рода Израилева.                Каждый год он совершал этот обряд получая от камня информацию о грядущем и делился ею, с двенадцатью священниками. По числу ступеней храма. Считалось, что еврейский народ жил по его указке.
Храм, я вам уже говорил, римские легионеры разрушили в семидесятом году нашей эры, чтобы не получали Израилевы народы информацию свыше. Камень исчез.
Фридман снял очки, достал из кармана халата платок и стал тщательно протирать стёкла.                - Думается мне, - продолжал он. - Чтобы избавиться от римских завоевателей, понадобилась новая Вера. Только оно вон как обернулось. Полмира к новой Вере пришло, вместе с Римом, а евреи в стороне  остались. Не узнали в Христе пророческого мессию.
- Да-а, Арон Соломонович, интересно! – не спуская с него глаз, промолвил Гоев. - Вы мне своей притчей, только ещё больше мыслей подбросили, совсем голова кругом пошла.
- Рад был услужить! - кивнул ему Фридман.
- Если уж вы так много знаете, - не отрывая взгляда от врача, продолжал Гоев. - Не могли бы вы дать ответ, - он понизил голос до шёпота, - зачем нашей власти понадобилась провидица?
- Пётр Иванович, – покачал головой Фридман. – Вы меня пугаете! Что с вами такое случилось? Я стараюсь по мере возможности узнавать как можно больше. Но в данной ситуации, как говориться, чем меньше знаешь, крепче спишь! Разрешите мне не отвечать на этот вопрос!
- Мы с вами одни, - разозлившись, заметил Гоев. - Не надо перестраховываться! Всё что вы скажите, останется между нами!
- Ну что же! – глубоко вздохнул Фридман. - Я старый российский еврей,  мне пора отвыкать всего бояться!
- Наш двадцатый век знаменателен будет не тем что создал атомную бомбу, – начал он. - Есть оружие пострашнее.                Два народа на себе его уже испытали, немцы и русские. Управление толпой, её разумом и волей, вот та цель к которой стремятся сильные мира сего. Историю, Пётр Иванович, в угоду своей идеологии можно перевирать сколь угодно. Но гены человека, в которых скрыта вся прошлая историческая информация, не изменишь. Если такое когда-нибудь произойдёт, то это будет самое страшное преступление перед человечеством, страшнее революции.
Он пристально посмотрел на Гоева, тот не шелохнулся. 
- Напугать туземцев легко, - продолжал он. - Обмануть ещё легче. Но обманывать нужно грамотно. Нужно хотя бы знать, для чего обманываешь, и к чему придёшь. Если предыдущую веру вырвать с корнем, другая не приживается. Замкнутый круг. И все мы идём по этому кругу. Кому-то надоело кружиться на одном месте, большего захотели. Но в слепую идти, сами понимаете, никто не хочет. Вот для этого думаю им и понадобилась провидица.
- Да-а, вы так думаете, ну-ну!.. – невозмутимо ответил Гоев.
– А что вы там, в начале про гены говорили, это к чему? – спросил
он.
- В наших генах, я имею ввиду генах человека, спит вся информация развития человечества, вся наша история. Лев Толстой сказал:  «слушай себя внимательно и через тебя пройдёт божественное». Верно подметил! Если к разуму подключаются гены, то человек совершенство, ему всё доступно! Такого не обманешь! Но думаю это смертельно для человечества. Не зря же мифологический Прометей забрал у людей одну энергию и дал другую. Остались избранные, отдельные индивидуумы, у которых эта энергия осталась. Также остались какие-то материальные объекты от которых исходит эта энергия. Хорошо бы с ними пообщаться!
- С кем? – не понял его Гоев. – С людьми или объектами?
- И с теми и с другими! – грусно улыбнулся Фридман.
- Не советую! – сделал каменное лицо майор. - Вы сами только что говорили, меньше знаешь, крепче спишь!                - Я вот что ещё хотел вас попросить Арон Соломонович!                Гоев достал из стола дело.                – В шестой палате, на общем режиме содержится Турова Нина Семёновна. Переведите её в лабораторию интенсивной психотерапии!
- Она же абсолютно здорова?! – удивился врач. - Только один суицид много лет назад?!
- Делайте что вам приказано! – рявкнул Гоев. – Мне лучше знать, кому и что нужно! Где один суицид, там и два, не мне вас учить!
- Хорошо! – покорно согласился с ним подавленный Фридман. - Завтра переведу.
- Сегодня! – снова рявкнул майор. 
- Хорошо, сегодня, – согласно кивнул врач, выходя из кабинета.
Гоев, оставшись один, положил перед собой дело Туровой и большими буквами поперёк написал: «ЗАКРЫТО – СУИЦИД».
Убрав дело в сейф, встал размять ноги, но в это время раздался телефонный звонок.
- Майор Гоев слушает! – ответил он.                – Почему в Москве?.. У тебя?!.. Погибли?!…  Лес горит?!…                - Всё, выезжаю к тебе! – бросил он трубку выбежал из кабинета.


 Волга за волгой, несколько черных машин влетели в ворота проходной и остановились у главного входа больницы.                Из машин вышли одетые в серые костюмы мужчины и рассредоточились по территории.                Из правительственной машины вышел Андронов.                Трое сотрудников поспешили вперёд и вошли в здание, трое сопровождали шефа.                В их сопровождении он поднялся на второй этаж.                У дверей своего кабинета по стойке смирно вытянулись Шишлов и Гоев.
Кивнув Гоеву, Андронов на мгновение задержался у двери.
- Проконтролируйте все радиоузлы, - обратился он к одному из сопровождающих.
- Товарищ майор, пройдёмте! – приказал он Гоеву.                Войдя в кабинет, сел за стол майора в его кресло.
- Экспертиза установила, что это несчастный случай! – начал Андронов.                – Они на самом деле погибли от удара шаровой молнии, редчайший случай!
- Я вам уже докладывал, – вступил в разговор Гоев. – Белова и девочка были очевидцами случившегося. Белова своими глазами видела молнию, это просто роковая случайность.
- Я не склонен верить в роковые случайности, – посмотрел на него сквозь очки Андронов. – Случай, это просто не просчитанная ситуация, в которой мы потеряли двух лучших специалистов.                - Я приехал не за этим, – прекратил он полемику. - Вы хорошо поработали, благодарю. Подтверждений дара Велесовой больше не требуется. Я хочу встретиться с ней. Где она у вас?
- Разрешите привести! – вытянулся по стойке смирно Гоев.
Андронов подумал, встал из-за стола.
- Проводите меня к ней, хочу побеседовать с глазу на глаз.   
Он вышел из кабинета, и в сопровождении охраны и Гоева поднялся на третий этаж к тридцать первой палате.
Гоев открыл дверь, один из охранников заглянул в комнату, уступил дорогу шефу.
- Не мешайте нам! – приказал всем Андронов. – Наша беседа может оказаться долгой.                Он вошел в палату Марии.
О чем беседовал первый секретарь ЦК КПСС, начальник КГБ, генерал-майор Андронов Юрий Владимирович, с Марией Велесовой, неизвестно.
Сейчас это все в прошлом. Но слишком совпадают по времени, дата его смерти и дата начала перестройки.                Пусть читатель сам сопоставит прошедшее и действительность.                Думаю, ему все станет ясно! Конец первой части!
               


 Продолжение следует!!!