Сталкер. 2. Становление клана. Конь и Чарли

А-а-а, у-йу-у-ууу! Жу-у-у-уть!
Боль, боль боль, боль,боль.
Р-р-р-р!
Пёс, содрогаясь от боли, полз на боку – живот прошила очередь грозы, задела позвоночник. Задние ноги волочились, за ними -  кровавый след
Всё ближе и ближе сквозь укусы багровой невыносимой боли – зовущее его голубое прохладное счастье – больно не будет. Страшно не будет.

Густая росная глубокая трава во впадине под валуном как вода поглотила горячее липко-окровавленное тело пса, по поверхности прошли волны и всё успокоилось.

     Боль потекла из тела, стало свободней дышать, дурманящий обволакивающий аромат травы закружил сознание. Слепыш уронил голову на белые передние лапы и забылся.

До железнодорожной насыпи Конь, обойдя хуторок  между болотцами и поросшей леском возвышенностью, добрался без происшествий.
 
Круглая, тяжёлая жемчужным сияньем луна висела прямо за спиной и  заливала светом долину. 
Ночь тиха. Ни взрывов, ни выстрелов – только стрекотанье сверчков, теплынь нагретого за погожий денёк воздуха, горьковатый пряный запах степных спелых трав… Ночные шорохи. Видно далёко.

Перед тем как опуститься  в долину и двинуться к туннелю. Конь закурил и постоял на горушке, знакомясь с местом и любуясь окрестностями. Слева, выше ближней горки небо было подсвечено. Сталкеры, наверное, кому ещё тут быть.
 
Впереди, перед спуском к серой ленте дороги, что тянулась, через весь окоём слева направо до моста, белели в ночи не осыпавшейся ещё известью стены длинных зданий совхозной мастерской.
В бинокль было видно как среди полуразобранной техники неспешно готовились коротать ночь люди. На костре жарилась целиком туша, слышался смех.
 
Под мостом тоже горел костерок и передовой дозор не спал, Коню даже удалось разглядеть фигуру с блеснувшей оптикой на разрушенном мосту.
 
Он раздавил бычок, тяжело – по-конячьи вздохнул, пряча пережитую душевную радость, убрал бинокль, привычно подпрыгнул, подбрасывая вверх плечи, и стал спускаться.

Пёс просыпался несколько раз. Первый раз – будто вынырнул из омута с грязной водой. Давно, ещё щенком, съезжая по скользкой глине с бугра он угодил в такой омут и едва успел хватануть воздуха, чуть не загрузнув, пытаясь оттолкнуться лапами от испугавшего его своею податливостью дна.
 
Махая в смертельной жёлтой жути лапами щенок завизжал и вода рванулась внутрь, грудь разорвалась, в голове потемнело…

Вскочив он зарычал и тут – же, вспомнив почему над его головой уютно шевелится, поблескивая голубыми искрами трава, затих, прислушиваясь к своему телу. Лапы! Снова четыре – и боли уже нет. Совсем.  Только слабость и усталость. Он повертелся и, улёгшись, снова уснул.
 
Ему приснилось его спасение и тот кто его спас.

…В себя он приходил вися вниз головой и кашляя водой, содрогаясь всем телом.  Ржавая чернота протаивала картинами окрестного пейзажа.
 
Человек, державший его за задние лапы положил щенка на землю. Щенок  поднял голову.
– Ну что, пацанёнок, - сказал человек, улыбнувшись и блеснув ярко жёлтым, - оклемался?
Аура этого человека была не враждебной, дружественные зелёные цвета переливались к краю нежными пунцовыми тонами и щенок запомнив эту картину, лизнул спасителю ботинок своим узким чёрным языком.

- Ишь-ты! и лапы белые,- сказал человек,– ну ладно, живи, - и повернувшись к щенку спиной, стал уходить.

Щенок поднялся и, заваливаясь то в одну, то в другую сторону, заковылял за ним.

Спаситель уходил быстрее, щенок не поспевал, испугался, сел и заскулил. Человек остановился и обернулся – щенок бросился к нему, спотыкаясь и падая.

- Ну и что мне с тобой делать,- человек присел на корточки и погладил щенка по голове, - Ладно, иди сюда. Будешь Чарли.

Теплые огромные ладони подняли Чарли и  засунули его в мягкий уют за пазуху вкусно пахнущего кожаного плаща. Чарли  извернулся и лизнул человека в лицо, тот засмеялся, вытирая губы – ну ты и сучара хитрая, Чарли, ну и сучара!

Второй раз слепок проснулся перед рассветом. От голода. Во сне он вывел стаю на поле, где гуляли огромные жирные плоти, зарычал – стая бросилась вперёд… а он – он проснулся и вскочил на ноги, разрывая кокон пожухлой травы,  слабый запах которой напоминал о зелёно-синей искристой стене, в которую он еле живой провалился вечером.
 
Слепок выбрался из впадины, отряхнулся и сладко с провоем, с удовольствием выгибая спину, потянулся, подтягивая лапы. Новое утро – всё новое, всё по-другому!
Сначала не спеша пёс потрусил в сторону дороги, но какое-то беспокойство подгоняло его и в три прыжка проскочив асфальт он исчез в подлеске.

Серело, луна и звёзды поблекли.  Конь донельзя довольный и внутренне собранный, чтобы не расплескать удачу, снова стоял на возвышенности с которой, ещё не решаясь поверить, что всё в этой жизни хоть раз может путём получиться, он спустился в пол-ночь.
 
Всё в его душе пело и играло. Он с удовольствием вспоминал свои ночные приключения – как с бьющимся сердцем, выставив обрез он по пол-шага проходил туннель, боясь включить фонарик, временами тыкая  носаками берцев в мягкую тяжесть трупов мутантов.
  Как совершенно, казалось, незаметным он подкрадывался к мельнице и вдруг  услышал лёгкое царапанье – а потом и тихий оклик.
Ждавший его проводник, брат Волка - Пёс  всё правильно сделал: нервы у Коня уже росли наружу и щупали перед ним дорогу, и если-бы Пёс сразу окликнул Коня, тот мог бы и выстрелить.
Пёс был парнем деловитым и немногословным. Услышав отзыв, он вышел из разрушенного здания мельницы и, даже не подойдя к Коню, быстро, не поднимая высоко ног, побежал, показывая дорогу.

Перед бункером, о котором по Зоне ходило столько легенд,  Пёс остановился. Слева в деревне новичков уютно гомозился молодой народ и Конь даже издалека почувствовал тот дух, что идёт от новичков – как запах ребёнка. Это был сталкерский инкубатор. Зелень. Но деревню новичков обходили и самые отмороженные бандюки. Вояки, уверенные в своём превосходстве и силе, стоявшей за ними, пробовали пару раз захватить деревеньку, чтоб хлопцы, значит, знали, кто в Зоне хозяин. После этих нападений заставу вырезали несколько раз. Не оставляя никаких следов.

Двери в нору Сидоровича лежали на бруствере по обе стороны от входа – свет вырывался снопом в теплое, звёздное небо.

- Погоди немного, – сказал Пёс.
Из бункера выскользнула чёрная фигура и, замерев на несколько мгновений, привыкая к темноте, растворилась в ночи.

Конь вопросительно посмотрел на проводника. Тот как будто ничего не видел. Во-всяком случае, комментариев Конь не дождался.

- Иди, я жду. У тебя десять минут.
Конь не заставляя себя упрашивать, по-быстрому рванул в бункер.

- Нет бы как люди, - послышалось ворчанье ещё на ступеньках– с утречка, помолясь. Нет! – они по ночам норовят!
- А ночью цена не больше чем днём, - тут голос посуровел и окрепчал, - да ещё за беспокойство взять, а как же, вы, что думаете, у меня тут про вас насыпано алмазов пламенных в лабазах каменных? А вот вам хер из резервов Главкома! – торговец встретил Коня  ворчаньем и напряжённым взглядом.

- Я от Перископа, - сказал Конь,  размотал тряпки и достал контейнер; Сидорыч замолчал.
Конь специально замешкался, открывая контейнер.
- Давай уже, что у тебя там?
- Да вот, пацанам на подогрев, сказал Конь, открывая  крышку; живой зелёный света залил всё помещение.
- Гляди, Коняра,  попалишь ты всех с таким подогревом,– Сидорыч хищно в одно мгновенье закрыл крышку и сгрёб контейнер, выставив из-под стола другой.

Конь вздрогнул, услышав своё имя.
- Чё забздел? Мне тут инкогнитов не надо! – торговец помахал перед носом Коня толстым пальцем, - знакомый прозвонил. Поднял я на тебя где чего есть! Будем работать! Не ссы! - Сидорыч мелко захехекал, скручивая пробку с фигурной бутылки «Выжигателя мозгов».
       - Ну-ко, махни за знакомство!
 
Конь опрокинул так нежданно вовремя подоспевшие сто пятьдесят, похвалил: «Хороша…»
- Ну дык! – весело отозвался Сидорыч, бросая на стойку мешочек чёрного полотна, - вот твоё, как договаривались. Разница на добавочку, в рупелях, Тугой мешочек получился. Хе-хе!
 
Конь сунул мешочек в карман, потянулся открыть крышку с контейнера, переданного Сидорычем – и нарвался на окрик:
- Не фони мне тут – на дворе посмотришь. Я – торговец честный! Да и вали уже с Богом! Надо будет – найду!

Конь, вышел на двор, отстегнул положенное проводнику и, не мешкая, двинул обратно.
Приятные воспоминания отступили на второй план - с пригорка в бинокль Конь  увидел группу сталкеров, мелькавших среди деревьев на подходе к туннелю.
- А-а-а! Ну конечно, теперь можно, давайте, - подумал Конь, повернулся и двинулся к кустарнику, росшему плотной стеной перед болотами.

Сапогу снились кошмары – огромный слепой пёс бросился ему на грудь и, упираясь белой когтистой лапой в лицо, схватил за горло и свалил на землю. Сапог застонал и открыл глаза – волосы у него на голове зашевелились – возле лежанки, нависая над человеком, стоял тот самый пёс. Морда была поднята вверх. Сапог оцепенел. Пёс наклонил голову, зарычал прямо в лицо Сапогу, обнажая страшные клыки, отпрянул в сторону и исчез.

А вот тут Конь, занятый приятными воспоминаниями, сплоховал. Ему бы вернуться старой тропой – к пещере, блок-посту и уже оттуда мимо концлагеря на базу. Так нет, угораздило попёхать через железнодорожную станцию, чтобы, сразу-ж, мля, у базы появиться!
 
Правильно говорил Перископ – не спеши, а то не успеешь.
Заметили его беспредельшики - А ну мужик! канай до дяди!
-  Хер вам в горло на всю глубину, а не бабки, – Конь  бросился назад, дробь на излёте хлестнула спину
- Хорошо хоть не жакан, - подумал Конь. Грохнул выстрел, ломая чахленькое деревцо перед болотом
– А вот это уже жакан, – Конь прыгнул в воду и сразу погрузился в холодную вязкую жижу по пояс. Обмотав ремень ружья вокруг шеи и подняв полы плаща до груди Конь ломанул, с усилием переставляя ноги, к ближайшему островку.
 
- Успеть! Только бы успеть! – заклинал Конь, затылком чувствуя приближающихся врагов.

      И когда вот уже в одном броске оставался островок, Конь потерял опору и его потянуло вниз. Только и смог, что размотать ружьё и бросить его мостиком на кочки. Теперь над зелёной ряской торчали лишь плечи и голова.

Но и преследователи потеряли Коня из виду. Один остался на берегу, а второй двинулся в обход.
 
Оставшийся взял бинокль и стал рассматривать заросли.
Конь осторожно нахлобучил на голову верхушку соседней кочки, что поместилась в пригоршню, и опустил в воду и плечи –теперь его нельзя было заметить даже с пяти шагов.
 
- Вот тебе бабушка и дедушка, мля… только-только я был в шоколаде. Зарисоваться – грохнут суки. Нет, ищите. Одного по-любому заберу, – злился Конь.
 
Пацан на берегу расстегнул ширинку и стал ссать в воду.
 
– Глотай мужик. Я не жадный! Гы-гы, – он явно чувствовал себя королём ситуации. А зря! Сзади ссыкуна среди остовов сброшенной с платформы сельхозтехники призраком метнулась фигура.
 
Конь рассмотрел грязно-голубой комбез клана «Чистое Небо» и АКМ с оптикой, направленный, казалось  прямо в затылок королю ситуации.
Выстрел! Бандит дёрнулся, но вместо того, чтобы упасть, развернулся и не целясь с разворота выстрелил в пришельца.
Конь с ужасом увидел как тот откинул окровавленную голову и, выронив автомат, упал навзничь на спину.
 
- Вот сучара, – заявил бандит, – ты мужик подожди я сейчас! – и он, переломив ружьё, стал, перезаряжая, подниматься к трактору, за которым лежал упавший.
 
Конь от горя опустил лицо в воду. Когда поднял – офигел.
Насвистывая и закидывая за плечо ружьё бандит подходил к трактору, за задним колесом которого стоял как ни в чём ни бывало давешний сталкер.
 
Крик «Мля!!» и выстрел прозвучали одновременно. Сталкер склонился над убитым обшаривая карманы.
 
- Что ж ты делаешь, твою мать – только и успел подумать Конь, как  длинная очередь Гадюки свалила сталкера.

От схрона в кустах, согнувшись и оглядываясь, к лежащему ЧН-овцу семенил молодой.

Конь уже не удивился, когда увидел сталкера стоящим за колесом трактора.

       Выстрел. Молодой бандит аккуратно присел и сполз по крылу бесколёсного газона.
      Двое оставшихся на хазе открыли беспорядочную стрельбу, но сталкер, видимо, умирать больше не собирался.  Длинными очередями он скосил одного из  противников. Второй, отстреливаясь, ушёл по рельсам к железнодорожной станции.
 
    Странный сталкер не стал сразу его догонять. Он подошёл к воде, присел на корточки, положил рядом  автомат, умыл лицо и остался сидеть, положив локти вытянутых рук на колени. Капли падали с его мокрого лица, глаза были закрыты, Конь понял, что сталкер тяжело, свинцово устал. Худое, длинное лицо пересекал шрам, никаких следов от пуль Конь к своему удивлению не увидел.

     Сталкер тяжело поднялся, опираясь о колени, взял автомат за цевьё и побрёл за скрывшимся бандитом. Ветви высокого кустарника, росшего по периметру бандитского схрона сомкнулись за ним и Конь остался один. Сам с собой. И смертью. В трясине. По горло.
 
     Опёршись о ружьё, Конь попробовал выжаться. Ружьё погружалось, но позволило Коню вытянуть руки, выпрямив их в локтях и вырвать ноги из трясины. Конь поднял голову и встретился взглядом с холодными серыми глазами на широком заросшем щетиной, ухмыляющемся лице.
 
- Ну вот видишь, братан, всё пучком. Не спеши, все уже успели и я не тороплюсь – браток, пошедший в обход, был уже не молод, опытен  и, правда,  держался уверенно и никуда не спешил.
 
- Он не торопясь закурил, не торопясь выдохнул дым в лицо Коню, не торопясь достал вальтер, не торопясь передёрнул затвор - и полетел кубарем от чёрно-коричневого вихря, без единого звука налетевшего на него. Огромный слепок схватил беднягу за горло и двумя рывками мощного тела сломал позвонки шеи.

     Нервы у Коня закончились. 
- А-а-а - заорал он прямо в раскрытую страшную  пасть мутанта. Пасть захлопнулась у Коня на шивороте, больно прищемив кожу, и Конь почувствовал как его, рыча, тянут из трясины как пробку из бутылки – мощно и абсолютно неостановимо и две широкие белые лапы, мелькая перед его глазами, отталкиваясь от земли как механизмы, выносят  Коня на островок.
 
    Какие-то конвульсии напали на беднягу и он лёжа на животе, весь в тине и грязи трясся, срывая и комкая траву, пока длинный узкий язык не облизал его лицо.

   Конь поднял голову - ему в глаза смотрел заросшими зеницами слепой чернобыльский пёс и, улыбался тонкими чёрными губами, раскрытой тяжело дышащей пасти.

    - Ну ты и сучара, Чарли! Ну и сучара! И я сучара – только и сказал Конь, обнимая пса за шею.