Воспоминания детства

Барак

Кажется, он был одним из девяти или десяти подобных себе бараков, построенных первопроходцами сибирского края на месте поселения американских, бельгийских и других рабочих, прибывших по зову Коммунистического Интернационала помогать сибирякам искать и добывать каменный уголь-антрацит.Наверное, в тридцатые годы здесь было пустынно и бродили дикие звери. Когда мы с матерью прибыли в эти края сразу после войны, нас поселили в квартире на первом этаже такого вот двухэтажного барака. Брёвна , из которых был построен барак, были уже достаточно серыми , но крепкими. Кое-где меж брёвен снаружи виднелась пакля. По торцевой стороне барака , на стыке двух бревенчатых кладок, была прибита огромными гвоздями доска, широкая и толстая. Мы, ребята и девчата, любили лазать по этой доске снизу вверх, благо держаться было за что- промежутки между брёвнами как раз служили нишей для цепких пальцев. Ловко лазали пацаны, а мы, девчонки, долезали только до половины высоты. Дальше силенок не хватало.

Примечательной была крыша. Покатая с обеих сторон, она притягивала нас возможностью дотянуться ногами до края крыши и пугать народ внизу криками Ай, спасите, помогите!!!! Дважды или трижды мы вствечали восход солнца на этой крыше, примостившись возле кирпичной трубы или на самом верхнем ребрышке крыши. Под крышей был чердак, и мы, добравшись до него со стороны крыши, прыгали вниз на солому или на специально подложенные кучи травы. Я тоже прыгала.

Лестница в подъезде барака была очень крутая, ступеньки крашеные и скользкие , и мы любили смотреть снизу вверх, когда по лестнице поднималась какая-нибудь тяжеловесная тётя или старушка. Старушки были не интересны, а вот тёти нам нравились- у них были длинные байковые штанишки с ворсом и резинками .

Бараки стояли стройными шеренгами , по два в ряду, напротив друг дружки. Между бараками располагались покосившиеся уже сараи для угля , дров и мелкой скотинки. Мы любили играть,прячась в темных клетушках сараев, популярной была игра в казаков- разбойников. Спрячешься в таком сарае, а потом грустишь, пока тебя не найдут. Весной от земли меж домов поднимался пар. Это был восхитительный пар. Пахло землей, молодой травой, кузнечиками и ещё чем-то до боли щемящим и приятным. Мы , дети, очень любили полдень, потому что всходило как следует солнце и согревало землю, а земля полыхала всеми запахами проснувшейся после долгого сна красавицы.Любимые игрв во двое- БИТЬ_БЕЖАТ ( по другому- салочки) и прекрасная игра в чижика. Чижик изготовлялся нами их толстой короткой палочки, мы её обстругивали с обеих сторон, получалось крепенькое обоюдоострое тельце. Тельце вставлялось в неглубокую ямку , и по нему со всего размаха надо было бить длинной более тонкой палочкой. Чижик подпрыгивал в воздухе, вылетев из ямки, и надо было ухитриться ударить по нему ещё раз, но уже в воздухе. Он летел далеко-далеко. Чем дальше, тем лучше. Тонкая палочка служила также мерой длины. Ею измеряли расстояние от лунки до улетевшего чижика . Игра разнообразилась фигурами, которые создавал Чижик в ямке. --То лежащий Чижик, то летящий Чижик, то стоящий Чижик..... Интересная игра.

В нашу кампанию входили девочки из нашего двора и мальчики из соседнего. В одного мы все влюбились и решили написать письмо. За писца , конечно, была я. Я взяла бумагу, ручку и стала писать под диктовку девочек. В начале письма мы написали УЛЬТИМАТУМИМ....А потом я вместо буквы В в слове ВОВКА начертала Б, получилось ВОБ.....Удалять букву было нечем , и мы задумались. А потом вместо ВОВКА написали ВОБЛА. И с таким именем отправили письмо по адресу. Конечно же, пацаны нас побили и невзлюбили на всю оставшуюся жизнь. Позже, уже взрослой, наведалась я как-то в Пенаты и узнала, что мальчишки наши сидят в колониии для несовершеннолетних. Беспризорные мы все были...........

Особо запомнились две детали- ледяная помойка справа от барака и большой белый клозет слева- один на несколько домов. К клозету временами подъезжала огромная машина со шлангом, чего-то там засасывала в круглую цистерну и уезжала, оставляя за собой запах солярки и ещё чего-то не очень ароматного. Ледяная помойка была только зимой, в морозы подобна была огромному круглому вулкану, а в дни оттепелей чуть подтаивала, посылая во двор мутные ручейки . Но оттепелей почти не было, потому ледяная помойка была фактически зимним украшением двора.

Возле сараев для угля стоял чей-то заброшенный ларь. Возможно, первопроходцы хранили в нем когда-то инвентарь- лопаты, кирки и др. Мы же исплользовали его как огромную скамью. Сядем на ларь человек 10-15 и рассказываем истории про Чёрную кошку, про бандюганов в масках( бандитизм был в ту пору в разгаре). Однажды к нам присоединился мальчик из Москвы. Говорил он не так, как мы, был очень скромен и родителей своих называл, Вы, мама, вы, папа. Нам было смешно , и мы его дразнили. , Потом начались эпидемии детских болезней. За год мы потеряли двух подружек и родители запретили нам общаться друг с другом. Что-то было заразное, повидимому. Мать моя работала в библиотечном коллекторе, еду я варила сама по её советам, это были суп-лапша, редко- жареное мясо с картошкой и макароны. Печь топили антрацитом, черным и блестящим углем, а на растопку собирали на улице щепки в ведро или корзинку. Когда печь раскалялась, верхняя чугунная плита становилась красной , мы клали на неё нарезанный кружочками картофель и пекли его. Переворачивали несколько раз и потом ели горячие хрустящие корочки. Однажды от пламени печи загорелась моя одежда, и меня кто-то чудом оттащил от печки и погасил пожар, вылив на меня ведро или два воды.

Ночью печь остывала, и становилось холодно. Но одеяла были ватные, и мы не мерзли. В мои обязанности по дому входила чистка поддувала от золы и мытьё пола. Чистить поддувало было интересно, а вот мыть деревянный пол- не очень. Иногда мы красили этот пол. Брали сапожную щетку, окунали в краску оранжевого цвета и красили. Я любила красить пол. Это интересно. Раз в год или реже мать белила стены и потолок. Покупала на базаре известку, заливала её водой где-нибудь подальше от дома и людей и не велела подходить к известке. Так она гасила известь для побелки. Потом разводила известь водой, окунала в неё мочалистую кисть или кисть из травы , взбиралась на стул, говорила ГОСПОДИ. Благослови! и начинала белить. Сначала стены были мокрые и страшные. Но когда высыхали - любо-дорого!!! Белые, чуть с синевою, и пахли морозной свежестью.

Перед праздниками (а это были Новый Год, 1 Мая и 7 ноября) мать пекла из теста жаворонков, варила студень, гладила свежевыстиранные шторы на окна и двери, меняла постельное белье и пела песни. Любимая песня матери в то время - СКАКАЛ КАЗАК ЧЕРЕЗ ДОЛИНУ_УУУ, ЧЕРЕЗ МАНЬЧЖУРСКИЕ КРАЯ, СКАКАЛ ОН.....там через долину забилось сердце казака.... Она пела, а мы слушали, и был праздник.....




Гигантские шаги
Продолжение темы БАРАК




По мере нашего взросления расширялась территория нашего обитания. Вокруг наших деревянных бараков разросся городок, называемый СОЦГОРОД. Основная часть города, его центр, магазины, цирк, театр, дома элиты -всё это было где-то далеко.Мы ,дети, ограничивали свою территорию слева РОЗОВЫМ магазином, где покупали хлеб , сахар и крупу,а справа от нас были каменные бараки, построенные немецкими военнопленными- добротные, с широкой каменной кладкой, тёплые и сухие. Ещё были советские бараки- со штукатуркой внутри и меловой побелкой снаружи. В одном из таких бараков находилась советская партийная школа, которую закончил мой отец. Мы часто собирались под окнами партшколы и через стекло смотрели кино, пока нас не прогонял сторож. Асфальта тогда, я точно помню, не было. Центральная часть соцгорода была усыпана гравием, по бокам её были канавки, наполняемые водой в дождливые сезоны.

Чтобы жители не топали по грязи и ухабам, между домами пролегали деревянные тротуары. Такие, какие сейчас лежат под навесами у ремонтируемых зданий столицы и у метро Площадь Восстания в Петербурге. Именно по такому тротуару я ходила к матери на работу- в библиотечный коллектор. Туда поступали книги из издательств и мать с коллегами сортировали их в соответствии с заказами магазинов и библиотек и упаковывали в посылки. Пока они работали, я забиралась на склады книг и зарывалась в них по уши. Что это были за книги !!!! Миклухо- Маклай, Ф. Купер, Ж. Санд, В. Гюго, П. Мериме, Дж. Лондон, !!!!Я часами сидела в уголке и переворачивала страницы. Купера прочла всего, Жюля Верна- тоже, Драйзера начала читать, но он для меня был сложен. А уж Тома Сойера и Г. Финна я возлюбила!!!Много книг мать приносила домой читать. Даже посуду я мыла на ощупь, подсматривая одним глазом на тарелки, другим- на страницы книжки.Любовь к книгам осталась у меня в крови. Я могу выбросить любое платье, старую посуду, но книжки- никогда !!!!

Во дворе близлежащей школы(но не моей) стояло огромное сооружение, привлекавшее всех детей округи- это были ГИГАНТСКИЕ ШАГИ. Врытый в землю столб с привязанным к нему канатом и ременной петлей. Садишься в петлю, держишься руками за канат и пошёл ! Сначала медленно-медленно разбегаешься, потом бежишь всё быстрее и быстрее, потом ноги отрывают тебя от земли, и ты летишь !!!! Летишь, высоко паря над землёю, карусель движется сама, ты иногда подталкиваешься ногами, чтобы не сбавлять скорость,и Летишь!!!Удовольствие !!! Сейчас элементы таких качелей можно встретить на аттракционах в детских парках Отдыха.

А вот с другой школой у меня связаны не совсем приятные впечатления. Большое белое здание в семь или шесть этажей, с цветниками на фасадной территории  стояло в центре яблоневого сквера - излюбленного места наших игр и гуляний. Однажды какой-то умник выбросил с чердака школы гипсовые повязки, руки, ноги, комки бинтов со следами крови- всё это был мусор, оставшийся от тылового госпиталя. Увозить мусор никто не собирался довольно долго , и мы с ужасом обходили это место в молчании и страхе.В сквере росли на клумбах настурции, астры и календула. Мы называли календулу ноготками и срывали головки цветов ,впитывая в себя запахи осени, дождя и детства.

Зимой вокруг наших бараков возникали огромные сугробы. И если перед подъездами дворники чистили территорию, то за домами, между деревьями и под окнами сугробы были в нашем ребячьем распоряжении. Мы надевали валенки, натягивали шаровары поверх валенок, рукавицы приспосабливали так, чтобы снег не попадал в рукава  шубеек, повязывали шеи шарфами туго и бросались в снег, зарывались в него, как куропатки, оставляя только дырочки для дыхания. Или падали во весь рост из положения стоя,оставляя большие слепки своей фигуры на снегу.  Не ударялись и не травмировались- снега было много , он был пушистый и мягкий, как бабушкина перина.      


Люди бараков и  куркули

Часть 3 из цикла Барак

Сейчас, почти через 60 лет со времени описываемых картинок детства, поражает некая общинность жителей, населяющих деревянные бараки и каменные постройки  Соцгорода. Взрослые вечерами ходили друг к другу в гости просто так, поболтать, попить чайку или чего-нибудь ещё, взять в долг луковицу или подсолнечного масла и «поискаться». «Поискаться»- это явление сугубо послевоенное. У детей и взрослых были вши в голове, которые не выводились ни дустом, ни мылом, ни вычесыванием густым гребешком. Несчастные люди изобрели свой способ, наверное, вспомнили дедов и прадедов. Соседка брала нож, усаживала пациента перед собою, ножом разгребала волосы на проборы, скоблила кожу в проборе ножом и удаляла насекомых простым убиванием. По окончании процедуры голову мыли с керосином и, вздохнув облегченно, уходили с благодарностями.

Довольно часто взрослые устраивали застолья с песнями и плясками. На столе - винегрет, селедка, картошка, огурцы, помидоры соленые, капуста квашеная. После первой рюмки запевала (обычно это была женщина) заводил песню. Все подхватывали и не уходили, пока не перепоют все песни. Это были казацкие песни, каторжные  и какие-то украинские народные. Скакал казак через долину, По диким степям Забайкалья, Дуб и Рябина…. Пляски были хороводные, со свистом и причитаниями типа Ой, Эх, мА…обязательны были ответные визиты к гостям,  которые совершались по воскресеньям и с участием всех членов семейства. Родители наши чаще всего ходили в гости к Паршуковым, потомкам выселенных в Сибирь староверов и кулаков. Они жили компактно рядом друг с другом в крепеньких частных домах, вокруг которых разрослись деревья и были разбиты приличные огороды. Я любила ходить к ним в гости. Когда взрослые, выпив водочки, пели песни за столом, мы, дети, гуляли в огороде - рвали морковку, бобы и горох, огурчики. Разрежешь свеженький огурчик пополам, посыплешь солью, потрешь половинки друг о дружку и ешь. Вкуснятина!!! особенно с черным хлебушком ….

Куркули, как называли их барачники, жили хорошо. Огород давал овощи и картошку, в сарае всегда жили поросята, процедура убоя выросшего поросенка или борова была священной. Собирались друзья, умельцы гонялись за боровом и, поймав его, убивали ножом в горло, потом паяльной лампой обрабатывали кожу и ноги зверя, потом рубили его на части и подавали свежатину гостям. В избе обалденно пахло свежеподжаренной свининой, свиной печенью, и гости, предвкушая пир, с таинственными улыбками усаживались за стол. Меня всегда мучил вопрос - а не жалко ли скармливать столько мяса и сала гостям??? Наверное, было немножко жалко, но закон гостеприимства  не позволял жалеть. Да и боров был большой. Всем хватало надолго. У моих родителей не было ни огорода, ни сараев со свиньями, потому друзья частенько дарили им то урожай  ранеток с дерева, то ведро картошки, а то и кус мяса.

В доме Паршуковых за печкой жила старенькая бабушка- прародительница всей семьи. Она любила показывать мне священные книги и радовалась, что я прихожу к ней разговаривать. Дружба с «куркулями» сохранилась у матери с отцом до конца их жизни. «Куркули» приходили на похороны обоих моих родителей и молча стояли , сняв шапки. Дети «куркулей»  дружили с нами, и мы вместе играли в популярные тогда игры «Тимуровцы». Аркадий Гайдар написал замечательную повесть о Тимуре и его команде. Это был сценарий наших дворовых игр. Мы забирались на чердаки, устраивали телеграфную связь, как в книжке, собирали ребят и уходили помогать бабушкам и дедушкам копаться в огородах, носить воду из колодцев, сидеть с малолетками. Даже красные звезды рисовали на заборах и воротах своих подопечных.

Отцу на работе давали землю в аренду под картошку. Картошка была основным продуктом питания семьи. Большой участок земли где-нибудь за городом делили на арендаторов, ставили палочки на межах и дальше- что хочешь сажай- картошку или репу. Сажали картошку. Большие проросшие клубни чистого картофеля разрезали на части, чтобы в каждой части был глазок, и закапывали в лунки. Высадив картофель, приезжали всей коммуной, чтобы прополоть всходы, потом окучить, а потом- выкопать. Самый интересный процесс был - сбор урожая. Огромные мешки наполняли выкопанным картофелем (о фитофторе вообще не знали, картофель был чистый и крупный), завязывали мешки веревками, складывали в кучу, посчитав и пометив свои, а затем в темноте, потому что на сбор урожая уходил весь световой день, собирались в сторожке и ждали машину. Грузили всё по очереди, в зависимости от места доставки. Потом мы все усаживались на мешки сверху машины, цеплялись руками за борта, чтобы не упасть, и ехали. Эти поездки были восхитительны. Запах земли, свежей картошки, огни большого города  вдалеке…….

В доме, в нашей квартире на первом этаже барака, был подпол. Глубокий, прохладный, с лесенкой. За картошкой обычно посылали меня. Я боялась лазать в подпол, потому что мне мерещились разбойники и чудовища. Подпол был углублением общего фундамента, потому частенько из ниш   фундамента, черных, как ночь, смотрели на меня яркие фонари кошачьих глазищ. Вот их-то я и боялась более всего. Но ничего. Страх уходил по мере наполнения ведра, я поднималась, поднимала за собой ведро с картошкой, и закрывала подпол. Мой братишка, уже подросший к 1949 году ровно на 4 года, любил дразнить меня, пугая чудовищами.

Довольно часто  у нас оставались ночевать соседские ребятишки. Семья Надежды Шевелиной была многодетной. Шесть или семь детей. Муж Надежды погиб на фронте, и к ней хаживал длинный, сухой офицер в военной форме, и именно во время этих его визитов дети Надежды ночевали у нас. Из комнаты Шевелиных доносились крики несчастной женщины, потому что офицер бил её нещадно, но она терпела из-за детей. Офицер приносил тушёнку, галеты и ещё что-то. Ребятишки укладывались спать на пол, подстелив под себя рваненькие пальтишки и курточки. Для солидарности, наверное, мать укладывала и нас вместе с ребятишками, и мы допоздна рассказывали сказки и истории. Навсегда остались у меня в памяти офицерские погоны и длинная фигура  мужчины, ночные крики женщины и стойкий запах рыбьего жира, на котором женщина жарила картошку для гостя.

Река

Город без реки- скучный город. В городе моего детства река была. Она и сейчас там есть, уже без меня. Это красавица Томь, дочка сибирской реки Обь, сестрёнка речки Мрассу. Обе родились в предгорьях Хакассии, только одна - в  Красноярском крае, другая- на Алтае. Наш город стоял как раз на самом среднем течении Томи. Выше по течению- Междуреченск и Новокузнецк, ниже- Юрга и Томск. В самом городе протекала ещё одна река, на карте её нет ввиду малости, но в моем раннем детстве  она сыграла большую роль. От нашего дома к началу Искитимки можно было добраться быстрее и легче, чем через весь город-  к Томи.  Искитимка была речкой детей. Детский городок. Мы, босоногие и полуголые девчонки и мальчишки, уходили на реку на целый день. Купались в илистой воде, ловили мелкую рыбешку банками, завязанными марлей, искали и находили сибирские устрицы- ракушки-жемчужницы. Ракушки либо лежали на песке и иле жемчужными половинками кверху, либо плавали (?) у берега, плотно стиснув створки. Мы ловили таких черно-жемчужных  красавиц, ножом открывали створки и вынимали оттуда мягкие черные тела устриц. Есть мы их не пробовали, но домик тщательно мыли в речной воде, натирая водорослями, как мочалкой, и сушили на солнце. Ракушки блестели всеми цветами радуги. Жемчуг в них не находили. Но как они пахли !!! Не передать словами. Аромат моря, воды, водорослей, экзотики……….

По мере взросления мы осваивали саму Томь. Путь к ней лежал через городские улицы, к набережной. Набережная так и называлась - Притомская. Река текла глубоко внизу, потому  добрые градоначальники давно сделали несколько крутых лестниц с площадками для отдыха. Поначалу лестницы были деревянные, а позже их заменили красивыми металлическими сооружениями и построили великолепную набережную с длиннющей решеткой и площадками для обзора. Площадки выдавались, как корабельные носы, вперед, потому обозреватели чувствовали себя  морскими туристами. До самой воды надо было пройти по горячему песку и крупной гальке. Но купаться у берега было мелковато, потому большинство отдыхающих переправлялось на Остров. Остров был большой и длинный, на нём росли густые широкие кусты ивняка и ещё каких-то растений, они создавали уют, тень и прохладу. Почти все пространства у кустов занимали влюбленные пары и мамаши с детьми. Мы же любили противоположную сторону Острова. Вода там чистая, прозрачная, быстрая. Купались и плавали. Однако весною в период паводков  путь на остров был не столь безопасен. Воды в Томи становилось много, и не каждый отваживался вброд перейти рукав реки и попасть на остров. Это позже построили понтонный мост, по которому  ходили люди. А во время моего детства мостов не было. Как и не было большого транспортного моста на правый берег.  Жители левого и правого берегов путешествовали  на пароме.  Помню я это сооружение. Каждое лето мать отправляла нас в пионерские лагеря в район Верхотомки. Паромом переправлялись на другой берег, там нас ждали машины с пионервожатыми, и мы с песнями приезжали в лагеря. Сосны, кедры, прозрачный воздух , ребячьи коллективы, игры. Походы…..Эх, возвратить бы детство!!! Увы!!!!

Однажды мы, девчонки из Соцгорода, решили перейти  левую часть Томи  вброд. Очень хотелось на Остров. Взялись за руки, подняли платьица и пошли. А река  всё глубже, а течение всё сильнее, хотели вернуться, ан нет… Ноги накрепко связаны водорослями. Вода бежит, водоросли кланяются течению, неведомая сила заставляет нас тоже поклониться- пасть на воду или лечь. Ни вперёд, ни назад, только на воду, а далее- как Бог решит. Увидел нашу беду мужик на берегу. Бросился на помощь, вытащил из воды, убрал водоросли с наших ног и отругал как следует. Боюсь я с тех пор речной воды. В море ещё плаваю, могу и на глубину заплыть и на спине полежать. А вот река!!!! Это опасно. Подобным же образом попала я в переплёт в Киеве на Днепре. И тоже на острове. Целый день выбиралась с острова, помог юноша, с ним мы на бревне, которое держали перед собою, приплыли в Киев. Но чуть не остались в днепровской воде. Это уже другой рассказ.

Уехала я от реки Томь давно, 54 года назад. Бывала несколько раз в гостях у родителей и сестры.  Район реки стал излюбленным местом гуляний горожан. Искитимка почти высохла, но в сезон дождей и паводков разливается. Потому через неё тоже построены мосты. Правый берег – высокий, заросший сосняком, называется БОР. Внизу проходят асфальтовые дороги в сторону Верхотомки, вверх поднимаются дороги к шахтерским кварталам, элитным в советское время, к шахтерским поселкам и пионерлагерям. Огромный мост соединяет два берега, и по нему ходят трамваи, автобусы и такси. На левом берегу  прямо к набережной примыкает Городской Сад с аттракционами, установлены павильоны кафе и ресторанов, несколько гостиниц. Неподалеку - чуть вглубь городских кварталов – территория областной больницы. Вечерами набережная превращается в центр променадов, Гости города, школьники, мамы с детками - все собираются здесь и любуются на красавицу реку и Бор на том берегу.



Галина Чеснокова
Баня

Я не знаю, как попало в русский язык это слово. Этимология его не просвечивается. Но есть слова типа ПЕКАРНЯ, ОВЧАРНЯ, КОНЮШНЯ, в коих различимы суффикс Н с мягким согласным  и флексия Я (А). Следовательно, лексическое значение слова надо искать в морфеме БА- . Нет ассоциаций.

Но я хочу рассказать не о современных банях- саунах, этих мутантах цивилизации, а о простых помещениях для мытья тела , головы и всего прочего, в которых мылись мои родители и мы- их дети. В середине прошлого века баня была обязательным элементом жизни семьи . Минимум раз в неделю надо было ходить в баню. Бани были разные. Помню, как мы с мамой и братом устраивали целое путешествие со сборами белья, покупкой веника, да и билет в баню можно было не достать. Очереди в баню сохранились до начала шестидесятых. Мы, студенты, частенько стояли в очереди, чтобы помыться даже в Питере.

В сельской местности или в небольшом городке баня размещалась в отдельном строении, часто возле реки, чтобы не было проблем с водою. В предбаннике сидела тётя , выдававшая номерки на кабинки и тазики, она же присматривала за вешалкой для пальто, если была зима.  В следующем помещении люди раздевались. В одних банях были кабинки для белья и других вещей, в других банях все свое исподнее надо было оставлять на лавочке, а ценные вещи прятать или сдавать банщице. НОмер кабинки совпадал с номером тазика. Тазики были жестяные, с двумя ручками и номером на боку.

Кабинка закрывалась на замочек, ключик привязывали к тазику и шли мыться. В моечном зале было туманно от пара и дыхания людей. Очередная задача была- найти свободное место, ополоснуть его кипятком, вымыть таким же кипятком тазик , наполнить его водою, поставить на лавку и сесть рядом. Мочалка и мыло - тут же. Если забыл мочалку, можно использовать тряпицу. Обычаем моющихся было просить "потереть спинку". Намыливали мочалку до белой пены и вручали помощнику. Помощник тёр спину мочалкой и ополаскивал её водою. Затем моющийся приступал к ритуалу мытья. Тело, голова, ноги и прочее. Вода менялась много раз, но если кран был далеко от твоего места, приходилось носить тяжелые тазики несколько раз . В конце мытья- ополаскивание чистой водой с головы до ног одним движением. Тазик над головой и УХ- теплый или холодный душ.

Если становилось душно или хотелось пить, можно было выйти в предбанник подышать свежим воздухом . Ну а пить - это уже потом. После процедуры надевания чистого белья.  В бане всегда продавали газированную воду с сиропом или без. Самое неприятное было- это натягивать свежее бельё на полумокрое, разгорячённое тело. Бельё прилипало и не хотело  натягиваться. Для любителей попариться, конечно же, существовала парилка. Но я туда ходила редко. В парилке не видно ничего, только силуэты голых женщин- призраков. Но полу- ручьи кипятка и листья березовых веников. Кто парился и избивал себя веником, выходил из бани новорожденным младенцем.

 В некоторых городских банях были оборудованы различного вида души, душевые кабинки, даже бассейны, а в других существовали специальные "НОМЕРА", куда можно было пойти мыться всей семьей сразу. Там стояли ванны, кафельные писсуарии и душевые устройства.  Баню с бассейном я посещала в Ленинграде на улице Гастелло, но в бассейн больше не хожу, потому что видела у вылезающей тётеньки  сзади хвост. Очень длинный. Может быть, это был какой-то паразит, ипугавшийся хлорки.

Однажды произошел смешной случай в бане. Мы с братишкой купили себе игрушечные часики, надели на запястья и пошли в баню. Разделись, сняли часики и пошли мыться. Потом вышли, оделись и пошли из бани домой. И вдруг вспомнили, что забыли в кабинке часики. Жалко. Они такие милые, хоть и игрушечные. Вернулись, кабинка уже занята, тётенька пошла мыться, и мы попросили банщицу помочь найти эту тетеньку. Банщица вошла в туманный зал и крикнула: "Женщины, у кого тазик номер такой-то???" Женщины молчали, а одна  вдруг повернула тазик номерком к себе. Так и не дозвались.  Пришлось идти домой без часиков, уж больно долго тётенька мылась.  Представляю сейчас её разочарование, когда она вместо золотых часов обнаружила в кабинке  игрушечные часики......      .


© Copyright: Галина Чеснокова, 2010
Свидетельство о публикации №21009201134


Изобилие

продолжение цикла Барак

Так захотелось чего-нибудь вкусненького. Мучного. Ныне в булочных -изобилие всяческих кренделей, булок, пирогов, печенья , сухарей и пряников.  Но все они на один вкус. Кроме лимонных слоек, так мне кажется. И я всегда вспоминаю послевоенные годы детства, когда каждая булка или печенюшка были великим лакомством.Они незабываемы ещё и потому, что пеклись дома и подавались на стол горячими или теплыми. Мука в доме, как я помню, была всегда. И сахаром Господь не обделил. И яйца были. Маргарин, масло подсолнечное, а что ещё нужно ????

Наша мать любила делать печенье по своему рецепту. Поначалу просеивала муку, потом разбивала в кастрюле штук 5-6 яиц, насыпала сахару и велела мне растирать яйца добела. Кастрюля была цинковая или алюминиевая и всегда после растирания яиц и сахара становилась темной. В смесь добавляли растопленный маргарин и ещё взбивали, затем всё перемешивали с мукой, и получалось густое тягучее сладкое тесто. Брат мой Юрий всегда вылизывал кастрюлю и ложки. Мать устанавливала на стол мясорубку и пропускала через неё тесто. Из-под решётки вылезали длинные желтые или белые червяки, слипались немного, мать резала их ножом и укладывала на противень. Вот не помню я, где пеклись печенюшки. Электорплит и газовых печей ещё не было, но были духовки у простых каменок. Наверное, туда она и вставляла противень. По квартире разносился аромат ванильного текста и корицы. Горячее печенье чуть остывало на блюде, а потом мы его ВКУШАЛИ.

Мать к тому времени уже работала не в коллекторе, а в продуктовом магазине, и по праздникам  ,особенно в Дни Выборов в Верховный Совет СССР, продавала возле выборных участков печенье, папиросы Беломор и конфеты. Папиросы нас не интересовали, а вот печенье и пряники- О!!!!Пряники были покрыты белой мятной глазурью, а от печенья шел такой аромат, что дух захватывало. Вкусно пахли даже пустые коробки, стоящие поодаль. Мы получали по две-три штуки печенья и убегали играть.

Великим лакомством считалась сгущенка. Её производил Тяжинский молзавод. Сгущенку покупала большими партиями соседка, с которой у нас был общий холодильник под окном. Брат проделывал в банках дырочки гвоздем и постепенно цедил сгущенку. А у матери были неприятности. Самые вкусные конфеты того времени- подушечки с начинкой. Мягкие, чуть тронешь зубом такую подушечку во рту, а из неё льется ароматный кисленький сиропчик или жидкий мармеладик. В магазинах была фруктовая пастила, длинная и розовая.Сейчас такую не делают. А если где и продают, то эта пастила сухая, колючая и приторная.

Великое лакомство- драники со сметаной или маслом. Картошки было в доме достаточно, мы часто пекли драники. Тереть картошку на мелкой терке было долго и трудно, но  игра, как говорится, стоила свеч. В тесто не добавляли ничего, кроме соли. Это сейчас кладут яйца, муку и др.  Если масса была жидкая, мать сливала жидичку , брала ложкой черную массу и выкладывала на сковородку тонкими лепешками. Переворачивала, пропаривала, заливала сметаной , и блюдо готово. Обалденное блюдо. !!!!

Пельмени всегда лепили сами. Тонкое тесто умела делать только мать. Лепешечки вырезали стаканом, завертывали в них фарш с чесноком,и бросали в кипящую воду или мясной бульон.  Отец ел первым. 20 штук, как помню.Иногда с добавкой. Потом ел брат , потом я, а мама доедала остатки. Бульон можно было пить или есть. Мясо было хорошее, бульон получался вкусный. Позже, в Афганистане,я учила москвичей делать сибирские пельмени и фарш. Но свинины в Афганистане не было, потому добавляли баранину и пропускали фарш через мясорубку несколько раз. Чем мельче волокна в фарше, тем пельмени вкуснее. Бульон обязательно варили на бараньей кости.Конечно, под бульон и пельмени полагалась водочка. Это в Афгане. Не в Сибири.

Когда мать возвращалась с работы вечером, мы всегда встречали её с любопытством и тайной надеждой. Мать раскрывала сумку , и доставала оттуда магазинный сверток с дынным джемом, золотистым , густым, с вкусными комочками спелой желтой дыни . Потом, в Ленинграде, я покупала  такой же джем в Елисеевском магазине на Невском. Он продавался в банках и назывался КОНФИТЮР.  .    


© Copyright: Галина Чеснокова, 2010

Карточки

Моя мать после войны работала буфетчицей  в столовой ремесленного училища железнодорожников в г. Белово ( Сибирь). Я часто хадила к ней. Помню большой зал и очереди учащихся с подносами , помню запах рыбы-горбуши, хлебного кваса ,редставляю себе моечные помещения и помещения для чистки овощей. Картофелечистка произвела на меня впечатление огромного гиганта- чудища, а горелые корки черного хлеба в больших чанах с квасом  объяснили привкус горечи в квасе.

Это было до денежной реформы. Деньги были большие, красные, зеленые , а кроме денег были мелкие квадратики, которые мать каждый вечер клеила дома , распределяя по цвету. Это были знаменитые продовольственные карточки.

И вот у матери при ежевечернем подсчете выручки стала обнаруживаться недостача. Куда исчезали деньги и карточки ??? Неожиданно нагрянула ревизия, и мать обвинили в краже большой суммы денег и карточек.  Иосиф сталин был ещё жив , и матери грозил лагерь или расстрел. Я помню это состояние паники в нашей семье. Отей достал где-то большую сумму денег и восполнил недостачу. Мать не арестовали. Но соседки и коллеги  с недоверием смотрели на мать, качали головами.  Потом случилась денежная реформа и всё вроде было забыто.

И вот  пришли строители ремонтировать цементный пол, который к тому времени был весь в дырах и трухлявости. Вскрыли цементные плиты, а там....!!!!Весь пол под цементом был усеян гнездами крыс. в которых спокойно лежали засаленные купюры с портретом Ленина и продовольственные карточки !! Крысы вили себе гнезда, поворовывая из кассы денежку и карточки. Привлекал из запах пищи и человеческого пота. Мать чуть кондрашка не хватила. Вбухать огромную сумму на покрытие растраты и всё из-за этх мерзких тварей !!!!Но деньги уже были бесполезны, а карточки- отменены......

Послесловие:

Карточная система снабжения промышленными и продовольственными товарами, введенная в СССР в начале Великой Отечественной войны, действовала более шести лет.

14 декабря 1947 года вышло Постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары». Согласно этому документу все наличные деньги граждан и организаций должны были обмениваться на новые купюры образца 1947 года в соотношении 1:10.