Рожденный в капусте

Он родился в мае на капустной грядке под, набиравшим силу и от того крепко припекающим, солнцем. Настолько крепко, что солнце он невзлюбил с рождения. И веки его, видимо от этого, были сросшимися. Когда доктор разъединил ему веки он не почувствовал себя каким-нибудь властителем мира, вроде Вийя, хотя мир и хлынул ему в глаза. Он сумел не захлебнуться в нем, и даже почувствовал вкус. А почувствовав вкус, научился пробовать с разных сторон, как от большого пирога с разными начинками. Иногда он находил, что кто-то явно подворовывает ром для пропитки. Однажды он даже узнал имена. Их сообщили по телевизору. Впрочем, упоминали их настолько часто, что он перестал это принимать всерьез, как и всё, что они называли реальным миром. Ведь реальный мир не только показал ему горы, леса и водопады, он незаметно сделал его обязанностью оценивать этот мир в странных цифрах и измерениях со сложными аббревиатурами вроде KPI и EBITDA. На первый взгляд это выглядело очень весомо, по-ученому. Но стоило только пойти первому снегу, или пролиться ливню, который смывал акварельные блестки с напыщенных фраз, как двумерные иллюзии развенчивались, а с ними развенчивались и его новые смыслы. За последним смыслом он отправился на северный полюс, оставив семью, но нашел там один лишь лед. Он слышал так много разговоров о крыльях, что всерьез исследовал свой старческий горб, но у себя этих крыльев не нашел. Он так пытался во всем разобраться и так торопился жить, что однажды не успел на убегающий поезд жизни, и жизнь ушла без него.
Шел первый снег, а он за пределами времен все пытался понять что такое время...

                24.09.2010