И наступит рассвет. глава 6

Глава 6

В одиннадцать часов утра я вылез из своей кровати, и пошел покурить. Открыв окно, я в одних трусах и футболке уселся на широком подоконнике, откуда мне открывался вид на осеннюю Москву. Еще не было холодно и здесь деньки стояли солнечные и теплые, не то, что в моем родном городе, там уже наверняка похолодало, и постоянно льют дожди, хотя через каких-то несколько недель и здесь наступит такая же погода. Ну а пока было тепло, и сегодняшние осенние дни ничем не показывали, что скоро начнется русская зима, холодная и злая. Но почему-то зимы мне не хотелось, и я полностью наслаждался этими днями, самыми приятными за последние годы. Я изменил свою жизнь, и вот я с Юлей, правда, еще не совсем с ней, но я надеюсь, скоро и это поменяется, если она полюбит меня снова. А сегодня мне предстояло целый день провести с ней, и эта мысль кружила мне голову.
Я потушил сигарету об пепельницу, а затем еще долго наслаждался видом из окна.
После такого заряда энергией я, умывшись и одевшись, пошел на долгожданную встречу с Юлей.
В холл я спустился немного раньше двенадцати, Юли там еще не было. Разместившись возле маленького фонтанчика в кожаном кресле, я принялся ждать. Но ждать мне пришлось недолго, Юля оказалась пунктуальной.
- Привет, - улыбнулась она, подойдя ко мне.
- Здравствуй, - сказал я.
- Куда мы пойдем? - спросила она.
- Не знаю, я даже не думал об этом. Давай пока просто прогуляемся по городу, посмотрим Москву.
- Согласна, - кивнула Юля. - Сегодня такая чудесная погода.
 Она тоже это заметила.
- Осмотр Москвы нужно начинать с Красной Площади, - невзначай сказал я.
- Отличная идея! Давай и вправду пойдем на Красную Площадь. Я несколько раз бывала в Москве, но на Красную Площадь ни разу не ходила. А это ведь, можно сказать, сердце нашей родины.
- Тогда пошли, - кивнул я.


Вскоре мы пришли на Красную Площадь. Да, это был поистине чудесный уголок нашей страны. Все это место дышало историей. Мы стояли на огромной открытой площади, где ступало столько великих людей, где проводились парады в честь побед и заслуг страны. Нас окружали чудесные архитектурные сооружения. Кремль - красивейшее здание, сделанное из красного кирпича уже много веков назад, отсюда правили великие цари Руси, да и сейчас там заседает наше правительство. Так же на площади находился Мавзолей отца нашей революции Владимира Ильича Ленина, весьма специфической фигуры истории. У дверей Мавзолея дежурила почетная охрана, да и посетителей там всегда было очень много. Но идти туда с Юлей я не собирался, согласитесь, не самое романтическое зрелище - смотреть на "мумию" вождя революции.
Я взглянул на Юлю. Она тоже с большим интересом рассматривала Красную Площадь. Ее взгляд был сосредоточен на Соборе Василия Блаженного, наверное, это было одно из самых красивых зданий мира.
- Если Красная Площадь - это сердце нашей страны, то Собор Василия Блаженного - это его душа, - устремив взгляд на великолепное сооружение, сказал я.
- Я с тобой полностью согласна, - улыбнулась Юля. - Боже, как он красив. До этого я видела его только на картинках и фотографиях, а сейчас вживую. А вживую он просто потрясает воображение. Наверное, это и есть душа нашей страны.
- А ты слышала его легенду? - спросил я.
- Нет, - ответила Юля. - Какую? Расскажи.
- Ну, вообще-то это не совсем легенда, а исторический факт, но спустя четыре с половиной века он, наверное, уже имеет право называться легендой. Ты, конечно, знаешь, что Собор Василия Блаженного построили при Иване Грозном? А он, как ты знаешь, был, наверное, самым жестоким правителем за всю историю нашей страны.
- Конечно, это любому ребенку известно.
- Ну, так вот. Царь приказал построить этот собор в честь взятия Казани. И когда работа была закончена, красота сооружения так же, как и тебя, восхитила царя. И тогда он спросил у архитектора, сможет ли он построить что-нибудь более красивое. Услужливый подданный ответил, что если батюшка царь прикажет, то он, конечно же, превзойдет свое творение. Но реакция Ивана Грозного оказалась непредсказуемой, и он приказал выколоть глаза создателю храма, чтобы тот не смог построить ничего красивее.
- Печальная история, - сказалала Юля. - Прямо, как вся история нашей России.
Мы еще долго стояли и смотрели на Собор Василия Блаженного, наслаждаясь его невиданной красотой, его великолепными разноцветными куполами в виде шатров и древними кирпичными стенами.
Неожиданно Юля взяла меня под руку и произнесла:
- Пошли отсюда, это место навевает на меня немного грустное настроение, а грустить мне сейчас не хочется, в моей жизни итак было много грустного.
Все-таки немного мы с ней похожи. Ведь в эту минуту меня одолевали такие же чувства.


Потом мы еще долго плутали по Москве, разговаривали и смеялись. Наши ноги несли нас сами, разрешая нам больше времени уделять друг другу.
И вскоре мы оказались на Арбате, тоже в весьма символичном месте Москвы. По этой улице не ездили автомобили, это было запрещено. Зато вместо автомобилей на этой улице располагался удивительный рынок. На этом рынке всегда было много туристов из разных стран мира. То справа, то слева от нас раздавались языки разных народов. Но неудивительно, что этот рынок был столь популярен у туристов, ведь продавали здесь то, что как раз и нужно всем туристам, а именно сувениры и антиквариат России. Чего тут только не было: матрешки, большие и маленькие, с красивыми девицами, и государственными правителями последних лет; гжельские шкатулки и другие изделия; лапти; валенки; самовары; картины; даже старая прялка была здесь, и все эти вещи продавались в три дорого.
Мы шли с Юлей мимо длинных лотков рынка и рассматривали, все эти диковинки для иностранного человека. Неожиданно нас позвал мужской голос. Мы обернулись и увидели мужчину лет пятидесяти в берете и с длинным усами, закрученными на кончиках. Это был художник, который рисовал портреты всех желающих.
- Не хотите ли запечатлеть себя для потомков?
- Нет, спасибо, - вежливо отказалась Юля.
- А почему бы и нет, - сказал я. Эта идея показалась мне заманчивой.
Я бросил взгляд на Юлю, она смотрела на меня с каким-то удивлением, но на ее лице была улыбка, и в глазах я прочел желание к этой маленькой авантюре.
- Ладно, - согласилась она.
- И это правильно, товарищи, - пародируя голос бывшего руководителя нашей страны, произнес художник. - И ваши дети будут наслаждаться вашим портретом, а не какой-то бездушной фотографией.
- Но вообще-то мы не пара, - озадачено сказала Юля.
- Почему? - удивился художник. - Я считаю, вы просто созданы друг для друга, поверьте глазам старого художника.
Юля посмотрела на меня, а я лишь улыбнулся.
Затем художник выстроил нас с Юлей так, как ему казалось, мы лучше смотрелись, и принялся рисовать. То и дело он что-то недовольно говорил нам, пытаясь заставить не шевелиться, но это получалось у него с трудом. Признаюсь честно, я пытался замереть, но Юля, глядя на мои неудачные попытки, громко смеялась, а затем ее заразительный смех передавался мне. В тот момент мы вели себя, как дети, но это было так приятно. Инстинктивно я приобнял Юлю, и в этот момент художник воскликнул.
- Вот! Идеальный ракурс, стойте так, и тогда я нарисую великолепнейший портрет.
- Мы постараемся, - улыбнулся я.
И мы действительно постарались. В этой позе мы стояли, наверное, минут сорок, но эти сорок минут показались мне лишь четырьмя минутами. Эти сорок минут я держал Юлю в объятиях, а она, прильнув ко мне, мило улыбалась. В эти минуты я ощутил биение ее сердца и тонкий аромат ее духов. Эти вещи повлияли на меня весьма умиротворяюще, и я в совершенном спокойствии простоял эти сорок минут.
Но через сорок минут художник сделал последний взмах карандашом и объявил, что картина закончена.
- Дайте поскорее взглянуть, - подбежав к художнику, сказала Юля.
- Пожалуйста. - И художник развернул портрет к нам.
Его работа оказалась великолепной. Он смог передать каждую нашу черту и деталь. Фотография на месте этого портрета действительно смотрелась бы блекло. Этот портрет, несмотря на то, что он был выполнен в кротчайшее время и карандашом, был поистине восхитителен.
- Великолепно, - увидев портрет, сказала Юля.
- Это просто потому, что вы красивая пара и даже бумага, на которой я писал ваш портрет, согласна с этим.
Юля захотела что-то ответить, но я поспешил опередить ее и протянул художнику деньги.
- Этого хватит? - спросил я.
- Вполне, - убирая деньги в задний карман, произнес художник. - Ну что ж, желаю вам всего хорошего, и пусть невзгоды минуют вас стороной.


И вот наступил вечер, а вместе с тем пришла пора, когда нам с Юлей нужно было расставаться. Мы поймали такси и доехали до нашего отеля. Возле входа нам улыбнулся портье и любезно открыл перед нами дверь.
Весь день я и Юля мило беседовали, в основном о всяких мелочах, но, когда мы подошли к лифту, наш разговор затих. Какое-то давление нависло надо мной, и я знал, что это за странное чувство. Мне не хотелось отпускать Юлю, я хотел остаться с ней. Но ей нужно было идти, этого требовали негласные правила. Боже, как я терпеть не мог все эти правила, этот учебник жизни, написанный кем-то, говорившим, что нам надо делать и как жить. Я думаю, что без этих правил жизнь была бы намного легче, но отказаться от этих правил может не каждый, ведь по ним построена вся наша жизнь и даже я часто с покорностью склоняю перед ними голову. 
Внезапно лифт остановился и прервал мои размышления. Это был Юлин этаж, минута прощания наступила, минута от которой зависело очень многое.
Юля вышла из лифта, я проследовал вслед за ней. Она сделала лишь несколько шагов вперед, а затем повернулась ко мне. И в эту минуту я поцеловал ее в губы. От неожиданности она ничего не смогла сделать, а еще через несколько секунд я ощутил ее покорность. Но вдруг она отстранилась, отодвинув свою голову немного назад. В эту минуту я увидел ее большие карие глаза, они пристально смотрели на меня, и в них я прочел удивление. Ее губы хотели что-то сказать, но не могли. И тогда заговорил я:
- Юля, ты можешь считать меня безумцем, но я люблю тебя.
- Но мы так мало знаем друг друга, - сказала она.
- Мы знаем друг друга с трех лет.
- Это не то. Я.... Извини, мне пора.
И она резко развернулась, пытаясь уйти.
- Когда я смогу увидеть тебя снова? - спросил я.
- Я обязательно тебе позвоню. - Противная фраза, услышав ее, мое сердце екнуло.
А Юля тем временим скрылась за углом коридора.
- Дурак, - обозвал я себя.
Я действовал слишком решительно и слишком быстро, своими действиями я мог разбить свою мечту, как хрустальный шар.
И с каким-то странным ощущением на сердце я зашагал к себе в номер.