Пионерский почин

     В тот год, небольшой пустырь, расположенный за последним домом  нашего жилого массива, было решено застроить кооперативными кирпичными сараями или овощехранилищами, как благородно обзывались они в официальных бумагах. Пайщики не стали  жлобиться, а наняли бригаду профессиональных строителей, разумно порешив, что так будет и быстрее и качественне, чем если они сами начнут возиться с кирпичами и растворами. И действительно, как только сошел снег, строители тут же залили фундамент, но затем, их отозвали на какой-то очень срочный объект, потом на другой срочный, потом еще и еще и только в самом начале сентября  наконец-то, появился небольшой временной зазор и строители смогли вернуться на давно покинутый ими и уже порядком заросший бурьяном, пустырь.
     Прямо с утра, туда подъехал большой грузовик с которого сгрузили бумажные мешки с цеменом и поддоны аккуратно уложенных красных кирпичей. А немного погодя, самосвал свалили огромную кучу песка и работа закипела. Или строители чувствовали свою вину перед пайщикми за долгострой, или они всегда так ударно работали, но уже к обеду стены по всему периметру были возведены почти на-половину. Тут закончился раствор.
- Все, баста, - сказал бригадир обтирая мастерок, - На сегодня хватит. Завтра, если погода так же постоит,  достроим под крышу.
Рабочие, собрав свои инструменты, разошлись по домам и на какое то время строительная площадка опустела.
     Первыми сюда прилетели воробьи: пошукать не осталось ли чего съестного от бригадного перекуса и обнаружив хлебные крошки, они от радости подняли такой гвалт, что немедленно привлекли внимание сорок, которые тоже были непрочь поживиться на дармовщинку. Однако, пировали недолго, потому что из бурьяна на площадку вышел гроза местных дворняг, здоровенный черно-белый котяра с совершенно неподходящей для него кличкой Пушок. Нет, он конечно был мягкий и пушистый, но твердости его характера могла бы позавидовать любая милицейская овчарка.
         Пушок жил на первом этаже, в доме, выходившим окнами на пустырь. Он жил не один, а со старушкой, которой милостливо позволял разделять с собой эту квартиру, за то, что та когда-то приютила его маленьким и беспомощным котенком. Пушок считал пустырь своей собственностью и строго следил, чтобы ни собаки, ни тем более, коты не нарушали целостности границ его вотчины. Единственный, кто  мог безнаказанно ловить здесь мышей была небольшая, невзрачная кошка по кличке Муська, живущая в соседнем подъезде. К людям же Пушок относился как к досадным, но неотвратимым явлениям природы, с которыми нет смысла драться – не будешь же драться с проливным дождем – а лучше, по возможности, обходить их, стараясь найти свою кошачью выгоду в бесцеремонной человеческой деятельности. Так например, когда заложенный фундамент обезабразил ландшафт пустыря - это было неприятно, однако вскоре там поселилось такое количество мышей, что с лихвой компенсировало порушенную эстетику. 
     Увидив возведенные стены, Пушок удивился, как удивляются неожиданно выросшему огромному грибу. Он подошел к куче песка, поскрябал его лапой и застолбив находку, легко запрыгнул на недостроенную стену. Кирпичи уже нагрелись на солнце и Пушок, с удовольствием растянулся на них, находя произошедшие сегодня измененения вполне приемлимыми для своего существования. Теплое осеннее солнышко ласково пригревало и под его лучами Пушок впал в гипнотическую дремоту, близкую к состоянию медитации у людей. Он, закрыв глаза, расслабленно лежал на стене, не реагируя ни на воробьев, вернувшихся к хлебным крошкам, ни даже на появления Муськи, которая последовав его примеру, примостилась рядом. Время для котов остановилось...
     Но вдруг, громкий и эмоциональный разговор, нарушил состояние покоя и гармонии. Пушок недовольно приоткрыл один глаз. Из-за угла дома, на пустырь вышли две подружки – пятикласницы Тома и Надя. Они учились в одной школе, но в параллельных класах. Тамара была немного побольше и поспокойнее, а Надя невысокая и очень шустрая. Ей видимо бог по старческой рассеянности, вместо одной меры энергии, отпустил три и этот переизбыток тяжело сказывался в ее повседневной жизни: в школе, разумеется, были проблемы с дисциплиной, потому что выпиравшая энергия не позволяла спокойно отсидеть сорок пять минут, а дома, так же не хватало усидчивости ни для приготовления уроков, ни для выполнения других домашних обязанностей - все время тянуло на улицу побегать. Они обе были одеты в школьную форму, но Тамара выглядела очень аккуратно – белый воротничок, отглаженный передник. У Нади же, в отличии от подруги, вид был весьма потрепанный, как-будто она проучилась в этой форме не два дня, а все четыре года. Ко всему прочему, ее руки, лицо, белый воротничок и загорелые ноги, пестрили многочисленными чернильными пятнами, отчего она сильно напоминала, неизвестную тогда в России собаку, породы Долматин.  Подружки оживленно обсуждали последние школьные события
- ... Он меня книгой по голове ударил и драть из класса. Я ему: «Ну, Грека, ты у меня сейчас получишь», - громко делилась своими впечатлениями, от прошедшего учебного дня, Надя, - Забираюсь на шкаф, который у нас в кабинете географии стоит прямо у дверей. Беру в руки длинный рулон карт и только дверь открылась, я как хрякну его по голове этими картами.... Представляешь, а вместо Греки зашел наш учитель географии Пал Михалыч.
- Во, даешь! – удивилась Тамарка, - И, чо мать вызвал в школу?
- Я сначала тоже так подумала. Испугалась страшно. Мать бы мне точно наконделяла, если бы ее на второй день учебного года вызвали. Я прямо остолбенела на этом шифонере, стою с  картами в руках, как статуя. Но Пал Михалыч, посмотрел на меня снизу вверх и говорит: «Я сейчас выйду, а ты слезешь». И все. Представляешь, даже дневника не потребовал. Сделал вид, что ничего не произошло. Хороший дядька!
Тут, Надя увидила красную кирпичную стену.
- Ой, Томка, смотри, как они быстро построили! Вчера еще ничего не было.
«Ну, принесла вас нелегкая», - недовольно подумал Пушок.
«Пора сматываться», -  сказал он Муське. – «Пока они не начали камнями и палками швыряться». «Ой, так хорошо, здесь на солнышке нежиться. Давай, еще полежим. Может пронесет. Это же не мальчики. Девочки. Пионерки». «Девочки. Все хорошие девочки, сейчас сидят дома и уроки учат. А эти по улице шляются. Ясно дело – хулиганки. Пионеры, между прочим, еще как камнями швыряются. Сам испытал. Пойдем». И Пушок, поднявшись на лапах приготовился спрыгнуть.
- Том, смотри какой кот здоровенный, прямо как собака. Кис-кис-кис, - позвала Надя и протянув руку, попыталсь его погладить.
«Еще, чего нехватало», - недовольно фыркнул Пушок.
- Надька, не трогай ты его, еще заразишься чем-нибудь. У меня брат от кота стригучего лишая получил, так, его даже в больницу положили. Мама сказал, что все коты, которые по улице бегаю  - все заразные.
- Это Пушок, он не заразный,  - раздалось позади.
Подружки обернулись и увидели худенькую, голенастуюю девочку с большими голубыми глазами и красивыми русыми косами, аккуратно перевязанными белыми, капроновыми бантами.
- А ты откуда знаешь? – спросила Тамара.
- Он в нашем доме живет.
- А где ты живешь?
- Вон, там.
И девочка указала на три окна угловой квартиры на втором этаже.
- Тебя, как зовут? - спросила Надя.
- Марина.
-  Ты, что не в школе?
- Я в первом классе. Мы уже закончили.
- Марина, будешь с нами в штандер играть?
- Буду. А, у вас мячик есть?
- Есть.
     Девчонки отошли немного от дома, чтобы случайно не разбить окно и стали играть.  Правила были очень простыми: кто-нибудь,  подкидывал мяч  вверх и выкрикивал имя голящей. Пока та его ловила, остальные разбегались в разные стороны, но как только, мяч был пойман, голящая девочка кричала : «Штандер!» и все застывали. После этого, она по очериди  высаливала игроков, а потом, сама выкрикивала имя и все повторялось. Они уже играли по третьему кругу.
- Надька! – крикнула Тома, и со всей силы подкинула мяч вверх. Тот, описав красивую дугу, приземлился за вновь отстроенной, кирпичной стеной.
Надя, точно так же, как это ранее проделал Пушок: с кучи песка, легко забралась на стену и спрыгнула внутрь сараев. На секунду, она остановилась, озираясь, ища запропастившися мяч, но потом, в углу увидела его красно-голубой бочок, просвечивающий сквозь частично порубленный бурьян. Она нагнулась подобрать беглеца.
- Ой! Девочки, как же они тут похабно понастроили! Вот, гады!
В следующий момент, над стеной появилось надино лицо с выражением крайней степени возмущения.
- Идите сюда, я вам что-то покажу , - махнула она рукой стоящим в стороне подружкам, затем  вскарабкавшись наверх,  перепрыгнула через стену.
- Смотрите, что это? 
Надя ткунула пальцем в шов между кирпичами.
Тома с Мариной недоуменно пожали плечами.
- Ну, песок, наверно,  - не очень-то уверенно ответила Тамара.
- Вот, именно, песок, - подтвердила Надя, - А, что должно быть? – она обвела подруг  вопрошающим взглядом и сама же ответила, - Цемент. Когда у нас гаражи строили, я видела как дядьки цемент между кирпичей клали. Он серого цвета, а этот - голимый песок, - заключила Надя уверенным тоном, знающего человека.  Ни у Тамары, ни тем более у Марины не было своего опыта в строительном деле, поэтому они молча и с уважением глядели на умудренную подругу.
- Вот, потрогайте, - Надя отщепнула кусочек раствора из шва, - Видите, какой он мягкий, а цемент должен быть крепким, как камень.
Она легко растерла его пальцами и стала пристально рассматривать. Девчонки последовали ее примеру. Тома поднесла образец совсем близко к лицу, в надежде  увидить серые цеметные вкрапления, а Марина, так, даже, понюхала,  для пущей достоверности.  Но раствор выглядел, точно так же, как тот песок, что был свален в кучу у торца сараев.
- Все ясно, - подытожила Надя работу импровизированной экспертной комиссии, - Цемент конечно же украли, а вместо него положили мокрый песок.
(Надо признать – весьма зрелое заключение для пятиклассницы).
- Они думают, что впереди зима. Мокрый песок замерзнет и будет держать кирпичи в стене, - продолжала Надя свои логические выкладки  - Хотят народ обхитрить. Воры. Песок же потом когда нибудь высохнет и все развалится!
- Вредители! – к месту выдала Тамарка, услышанное где-то слово.
- Девочки, - сказала Надя очень серьезным тоном и с выражением той честности на лице, которая бывает искренней только у детей, - Мы должны сделать что-то.  Мы не можем это, так оставить. Ведь, мы же пионерки!
- А, что мы можем сделать? – спросила Тома.
- Мы должны заставить строителей все переделать...
- Как?
- Мы развалим стену. Пусть, строят по-новой, с цементом, как это и должно быть.
- А, если они опять положат кирпичи на песок?
- Мы снова развалим и будем так делать, пока они наконец-то не выстроят насовесть.
Надя подошла к стене,  что была пониже и стала ее толкать. Та, посопротивлявшись немного, послушно завалилась на бок, рассыпав кирпичи вокруг.
- Ух, ты! – вырвалось у Тамары. Вид разрушений, произведенных подругой, испугал ее.
- Надь, а может не надо. Попадет ведь.
- Ты чо, ты о людях подумай! Они же будут страдать. Да они нам потом спасибо скажут, за то что мы эту халтуру развалим. Мы же пионеры! – опять выдвинула Надя неоспоримый, на ее взгляд, аргумент.
- А, я нет, - сказала Марина.
- Тебя, через два месяца в октябрята примут, а это уже почти что пионерка. Давайте все в троем попробуем вот эту длинную завалить, если получится, то тогда нам мелкие разбросать – как делать нечего. 
Девочки подошли к стене и уперлись в нее руками.
- Навались! – скоманодовала Надя.
Кирпичная кладка прогнулась под детским, но весьма энергичными ладошками и со второй попытки, большая часть стены рухнула, образовав огромную брешь.
- Смотрите, как легко она рассыпалась! Я вам говорю: это песок, если бы это был цемент, то нам бы пришлось здорово попотеть.
Ободренные словами подруги, школьницы с пионерским задором, стали крушить недостроенные сараи. Через двадцать минут все было кончено.
- Ну, слава богу, управились, - сказала Надя по хозяйски отряхивая руки от приставшего к ним раствора и глянув на свой передник.
- Ой, ну прямо с этими сараями, весь фартук уляпала. Теперь  точно от матери попадет. Ладно, девочки, сейчас разбегаемся, а завтра встречаемся здесь, в это же время. А ты Марина, из окна понаблюдай за строителями, когда они будут стену переделывать. Главное проследи - положат цемент или нет.
     На том и растались. На счастье наших пионерок, никто не видел их благородных деяний, исключая пожалуй, только Пушка. Он лениво наблюдал за погромом, сидя в проеме открытой форточки своей квартиры и ворчал в усы: «А, она еще говорит: Девочки. Девочки. Да эти девочки, хуже любого стихийного бедствия». Действительно, пустырь сейчас выглядел, словно после десятибального землятрясения – сплошные развалины.
     Вечером, Маринина мама, увидив перепачканную одежду и обувь дочери, страшно удивилась: за все семь лет, Марина ни разу не приносила домой столько грязи. Обычно, в детский садик, утром ее уводили чистенькой, а вечером, приводили обратно, практически, без единого пятнышка на платье.
- Где она могла так угваздаться? - размышляла мама, рассматривая грязные и все в царапинах маринины новые ботинки, - Не иначе, как на пустыре. Господи, хоть бы поскорее его застроили, чтобы дети не бегали туда играть.
Если бы только мама узнала, какой урок гражданской ответственности преподали сегодня ее дочери на этом пустыре, она бы наверно пожелала сменить не только место игр Марины, но и скорее всего, ее школу и даже пожалуй, район проживания. Но, к счастью, мама оставалась в сладком неведении, потому что Мариночка, ее аккуратная и послушная доченька, уже крепко спала безмятежным сном человека, не ведующего за собой, никаких грехов.   
     На следующий день, подружки встретились на углу дома, как договорились.
- Ну, что? – был первый вопрос к Марине.
- Перестроили, - ответила она, - Я сначала из окна наблюдала, а потом, спустилась на пустырь, чтобы получше расмотреть: сыпят они цемент из мешков или нет.
- Ну, и?
- Сыпали.
Она немного помолчала и добавила.
- Матерились.
- Ничего, это научит их честно работать, - заключила принципиальная Надя.
- Они спрашивали меня: не знаю ли я, кто все разломал?
- А, ты?
- Я сказала: не знаю.
- А, они?
- Опять матерились, - произнесла Марина тоном в котором уже сквозило сочувствие к строителям-матершинникам.
     Девочки вышли на пустырь. Сараи воскресли из руин, как птица-Феникс из пепла, правда на сей раз, стены были пониже и не такие аккуратые, как вчера. Раствор, наляпанный, весьма небрежно, словно тесто, свисал по бокам кирпичей и было очевидно, что возводились стены в состоянии крайнего раздражения и черезвычайной озлобленности. Подруги затихли, почувствовав эту недоброжелательную ауру, исходящую из кирпичной кладки. Надя нагнулась  и стала пристально рассматривать раствор. Он выглядел точно так же, как и вчера - мокрый песок и ничего более.
- Марин, а ты уверенна, что они цемент положили?
- Уверенна. Я сама видела, как они его в тот бочок сыпали, а там уже был песок, потом, лили воду и все смешивали.
- Странно,  в наших гаражах он выглядел по другому, – озадаченно произнесла Надя, задумчиво растирая кусочек раствора в пальцах, - Не уж-то мы ошиблись?
- Наверно, эти строители пользуются другим рецептом, - предположила Тамара.
- Может быть.
- Тогда получается, что мы зря все разломали?
- Но, мы же не знали! Мы же не из хулиганства это делали, а для людей. А, если бы мы оказались правы? Нет, уж лучше два раза построить хорошо, чем один раз, но плохо. 
Подружки не споря согласились со столь очевидным доводом.
- Ну, а раз такое дело, не будем сегодня ничего ломать. Пусть, достраивают, -  дала свое честное, пионерское добро Надя. Девочки опять согласились и все дружно пошли играть в штандер. 
    Минут через двадцать, с другого конца дома, на пустырь вышел мужчина. Он внимательно оглядел строительную площадку, но не заметив ничего подозрительного, немного постоял и ушел.
- Ну, что? – спросил его на следующий день бригадир, - Видел хулиганов?
-  Нет. Девчонки какие-то в мячик играли, а больше никого не было. Повезло им этим, там -тара –рам, хулиганам. Попались бы они мне, там-тара-рам, я бы им все уши, там тара рам, оторвал. Знали бы тогда, там-тара-рам, как стены крушить...
     Ну, что тут скажешь? Конечно повезло. Повезло всем. Девчонкам – в том, что они, совершенно не вписываясь в стереотип хулиганов, оказались вне всяких подозрений, а посему сохранили свои уши. Строителям – в том, что пионерки, в силу юнной незрелости и скудности жизненного опыта, поверили в их добросовестность и не стали больше ломать стены. Стенам , конечно же в том что они остались целы.  Для Пушка  – любой день без пинков и увесиситых камней в бок -  уже везучий. Единственно пожалуй, кому не повезло в этой истории, были пайщики, потому что, верите или нет, но дети-то в своих подозрениях оказались правы, или точнее, частично правы.   
        Цемент в растворе конечно же присутствовал, но в пропорциях явно неверных и со временем, это стало совершенно очевидным. Спутся всего, какие то десять лет, сараи вросли в землю, покосились и выглядели намного старше своего фактического возраста. В некоторых местах, кирпичи вывалились совсем и если бы общий вид строений был более крепким, то можно было сказать, что образовавшиеся дыры, темнели как бойницы, но на фоне этой удручающей обветшалости, они скорее, напоминали дырки, вывалившихся от старости зубов, чем военные фортификации. Сами понимаете, что в Сибире хранение овощей в условиях такой повышенной вентиляции, весьма затруднительно и поэтому, кооперативные строения, когда-то гордо называвшие себя овощехранилищами, постепенно, превратились в замухрышные сараи.
     И каждый раз, случайно проходя мимо этого строительного безобразия, повзрослевшая Надя, думала: «А, зря мы их тогда не разломали», запоздало сожалея о своем, так и недоведенным до конца, пионерском почине.