Лампасы

Старший прапорщик Вячеслав Васильевич Глинский, был одним из самых колоритных военных батальона охраны и обеспечения штаба Дальневосточного военного округа.
Вне всякого сомнения, начальник солдатской столовой по своей смекалке и жизненному опыту мог  свободно рулить всей хозяйственно-тыловой частью немалого подразделения и приданных к нему дармоедов. Как с рычанием отзывался он о тех, кто в наряд по столовой  не заступал, но покушать приходил трижды в сутки.
 
Глинский  дорожил своим детищем – столовой, куда полковники из штаба ДВО водили, чуть ли не все подряд проверки из Москвы. Комиссии, постоянно залетали на Дальний Восток именно к моменту прохода красной рыбы и тем более, сразу после него. А если рыбы этой, как таковой, живой весной и нет, то запасы её копчёных прелестей и икры, они всегда на Дальнем востоке были, есть и будут.

И столовая действительно поражала. Поражала пришедшего гостя порядком и слаженностью работы всех составляющих. Хотя составляющие эти были, как ни странно, сплошь срочнослужащими и ни одного сверхсрочника в своём составе не имели. Зато внутри всё было как дома. Огромные аквариумы. Картины  на всю стену, написанные под аккорд батальонным художником из клуба. Занавесочки на окнах, ажурно собранные уголками к низу подоконника. И чистота, везде, чуть не хирургического масштаба. Повара, в сверкающе белом одеянии на раздаче. Дежурный по части офицер – всегда на страже законов, установленных и внедрённых Глинским, с пистолетом в кобуре на поясе, и выверенным распорядком  прибытия подразделений на приём пищи.
 
Даже офицеров, умудрялся кормить в своей столовой смекалистый прапорщик. Вот что бывает, когда воровства в столовой практически  нет.

Но всем офицерам было доведено негласно требование начальника столовой.
Хочешь жрать – это нормально. Но помни офицер, в столовую - выдана солдатская пайка. И пока все подразделения не слопают свои порции, то к входу: не подходи.

Глинский, так в лицо и скажет, а то и пошлёт нах, при всём служивом народе, поднимая на смех, чтоб не наглел такой офицеришко. А вот когда прошли все по спискам. И время обеденное закончилось. А солдаты вечно в батальоне где-то пропадают в командировках, то тут не зевай Хомка-офицер, подходи к столовой. Окажи уважение старшему прапорщику Глинскому. Ведь  не меньше восемьсот человек народу, трижды в день кормит столовая под его властной рукой. А посему: поздоровайся, узнай: как прошёл обед, неважно, что Слава ответит тебе. И поинтересуйся невзначай, а  есть ли возможность и не осталось ли чего в котлах,… может быть. И Слава не даст пропасть голодом офицеру или прапорщику. Сам заведёт в столовую и гаркнет от входа, чтоб и на улице слышно было, что он не жадина и не сволочь прижимистая. И, что, - чем в отходы всё сливать, скотине на подсобном,  то лучше живую душеньку накормить. Тем более, что по Петру Первому, напоминал вскользь старший прапорщик, офицер есть, в своём естестве - порода скотская, но государеву делу вельми полезная.
 
И пища, сваренная поварами, не пропадает. И командиры в батальоне накормлены. Всем от начальника столовой прямое удовольствие и удобство. А накормленный военный, он, от голодного - сильно отличается, даже орёт на подчинённого  не сразу, а с полусекундной задержкой и как- то не злобливо и не обидно, а по- дружески... И поэтому послеобеденный развод в батальоне спокойнее утреннего проходит.

Хорошо всем со старшим прапорщиком. И не боится никого Вячеслав Васильевич – почти тридцать лет в армии. Давно все выслуги получил. Но без столовой своей, ему никак. Душа у него там и сердце. Как дома в столовой старший прапорщик Глинский. И, даже не обижается он на командира Первой автомобильной роты округа капитана Сидельникова, когда тот орёт с вершины плаца, почти от самого флагштока со знаменем страны.
 
- Слааава! – вопит капитан и делает паузу, так, что все строящиеся на обед и пообедавшие уже оборачиваются на довольную рожу офицера в начале уютного плаца. Глинский вскидывает голову, поднимает руку в приветствии и, узнав кричащего, машет призывно рукой.

– ….КэПээСэС! – заканчивает лозунг, улыбаясь  офицер. Славу батальона морщит от подначки, даже на расстоянии пятидесяти метров.

- Заходи, заходи, - не сдаётся Глинский на виду у всего батальона и машет призывно рукой, - Сейчас я тебя накормлю,- и когда капитан спускается к входу в столовую, то Глинский, громко, на весь плац, язвительно поясняет офицеру, что тому придётся подождать, так, как ещё не все солдаты покушали. Ваше благородие! Так и хочется добавить  со стороны. Офицеры в курилке, ожидающие своего часа, хохочут над обеими.
 
Уважает Сидельников Глинского за профессионализм и умение работать. И Сидельникова Глинский уважает, нестандартный офицер, заметный, как все командиры рот в батальоне вроде. Ан нет. Отсутствует у остальных командиров рот важная деталь. А именно, первая автомобильная рота округа, которой командует Сидельников. А возит, два взвода срочников этой роты, весь начсостав округа. От командующего - до главного газетчика окружной многотиражки. И знает всех водителей Глинский чуть не поимённо. А как же  - прямая связь с богом войны можно сказать.

А тут поменялись верхние командиры батальона. И пришёл новый зампотыл. И метёт новая метла, чтоб авторитет поиметь, грозно, безапелляционно и беспощадно. Пытается Глинский объяснить майору, что такой порядок вещей в столовой отработан годами, и менять сразу, внося новые изменения, надо эволюционно. Привык Слава,  что считаются с ним и не лезут в его епархию, сломя голову. Что ж ломать и перестраивать, если агрегат работает устойчиво и хорошо. А лучшее – враг хорошего.

Но зампотыл непреклонен. Взял за привычку, каждый день приходить в столовую и «мылить» Глинскому шею. То дверь некрашеная, то ноги нечем вытереть перед порогом, то одет начальник столовой не по уставу, то не доложил прямому начальнику перед входом. Ночует в столовке старший прапорщик. Всё равно плохо. Хоть увольняйся, а куда? Тут и квартира в ста метрах от КПП. И друзья, сослуживцы и т.д. и т.п. Сочувствует народ батальонный Глинскому, а помочь никак не может. Зампотыл тогда его самого, этого сочувствующего, без соли слопает.

Надо Глинскому отвадить зампотыла, так, чтоб и самому не загреметь под фанфары. Но как, блин? Терпит Слава. Засел в своей столовой,  как в засаде охотник. Удобный момент выбирает. Чтоб и дичь подстрелить. И чтоб не поняла дикость, кто её на место поставил. Вот, такой расклад.

Ага! А водилы генералов кушать, конечно, хотят, но их распорядок мало генеральские головы волнует. Вот поэтому – когда отпустит шеф машину, так и мчится наш воин на волге или уазике прямо к столовой,  чтоб без обеда не остаться. И каждому водителю первой роты начальник столовой учёт ведёт вместе с дежурным, чтоб не дай бог, голодным не остался. И если нет солдата, то до двух часов после окончания обеда, держит Глинский пайку водительскую – наготове. Любят за это водители начальника столовой, уважают.

В этот день, последним, на обед, примчался водитель начальника тыла округа. Развод закончился. Плац пуст пред построением на инструктаж нарядов. Влетел на плац водило. Бросил чёрную красавицу Волгу за входом в клуб, у самой двери в столовую. Наглость, вообще несусветная. И бегом в столовую. А в волжанке, форма генеральская на плечиках весит. С брюками. С рубашкой, галстуком и зажимом для него. А фуражка сзади генеральская – на сидении, ожидает головушку бедовую.

А не было ещё зама по хозяйству в столовой - задержался. Но обещал Глинскому  ежедневный моцион провести обязательно. Идёт довольный зам к столовой из штаба, а навстречу дежурный Марк Маркович Марков – зам командира первой роты.

С Глинским у него особые отношения. Ведро сваренных и приготовленных на выброс костей, для овчарки – переростка, что завёл себе  Марк, даёт ему Глинский раз в две недели. Собака в восторге. Марк и его жена – тоже . Огромный  Пёс занят мослами, а не мебелью или обувью в служебной квартире Марковых, когда их нет.

- Марков! Я в столовую!  Потом на окружные склады! Если будут искать  - так и доложи! – выдал Центральное Указание на ходу майор.
- Есть товарищ майор,- ответил дежурный. И, как только закрылась за ним дверь в помещение штаба – прыганул, аж через три ступеньки, к дежурке по лестнице. Спасать  Глинского не иначе.

- Помощник! Столовую мне быстро! И трубку, прям в окошечко, вырвал к уху, - Слава, к тебе твой крестник пошёл, потом обещался на склады уехать – встречай.
- Спасибо Марк! Уже встречаю! – почему-то бодро ответил начальник столовой.
А дальше, не менее бодро  подходивший к столовой майор замедлил движение. Сначала рассвирепел, увидев попранный волжанкой плац. Углядел знакомый номер машины своего верховода – успокоился. Хотел, было рвануть быстрее к столовой, но здравый смысл притормозил, желавшие широко шагнуть хромачи. И тут, мозги вообще отдали офицеру команду: « Стой! Раз-два!». В приоткрытой двери столовой, явственно маячили генеральские лампасы, с оттопыренной, прости господи ж…опой. И генеральская спина, покрытая рубашкой верховного комсостава. И не менее генерал- лейтенантская половина – фуражки. Генерал рвал воздух криком и метал громы и молнии в … зампотыла батальона.

 - Где Зампотыл? Пааачему не встретил командующего тылом округа? Пооочему не был на КПП когда я въезжал? Где мой водитель, мне ехать пора уже? Почему до сих пор не накормлен? Чтооо, забыли оставить поесть моему водителю?  Глинский, что у тебя тут за бардак? - дёргалась в экстазе генеральская спина с фуражкой.

- Так это, Василий Захарович, водитель Вашей Машины, - кушает, - слышался из-за дверей приглушённый ответ начальника столовой, выделивший особой интонацией три последних слова,- Вот он уже заканчивает. А заместитель командира батальона по тыловой части убыл на окружные склады, для сверки и получения имущества. Осень на носу, товарищ генерал-лейтенант, так он беспокоится, чтоб форму новую завезли вовремя.

- А почему начпрод меня не встретил? Что тоже на склады убыл? – рычали лампасы, трясясь и подрагивая в гневе.

- Так, Висилий Захарович, уехал начпрод, на подсобное хозяйство, проверять,  да порядок наводить,- вполне без страха, а как своему родственнику докладывал Глинский.

- А начвещь где? – не унималась половина фуражки, цепляя кантом лакированные двери.

- Выдаёт бельё, баня у нас вечером, товарищ генерал   лейтенант, - доводил информацию начальник столовой.

- Баня, Слава, это хорошо! Говорят, достал тебя зампотыл? Увольняться хочешь? Служить устал? – допрашивала фигура в дверях невидимого Глинского.

- Никак нет товарищ генерал! Да мы с товарищем майором душа в душу… - пел дифирамбы Глинский, всячески расхваливая настырного зампотыла.

- А то смотри, если что, - так заходи! Тем более скоро учения! Там бы и поговорили в лесной столовой на ЗКП, – лил елей начальственный голос на сердце Глинского.

- Ан, ну   пошли помотрим, как ты тут живёшь? Ведь ночуешь, я тебя старого служаку знаю! Смотри, зампотылу не говори, что я был! Потом, как - нибудь официально его вздрочну! Ха-ха-ха-ха-ха, - прогудел удаляющийся гулкий бас.

-Есть таащ генерал – лейтенант! – радостно вопил Глинский, отправляя поваров проверить местонахождение зампотыла к сквозным окнам столовой. Из за занавесок, наблюдательные посты поваров и дежурного по столовой засечь снаружи было невозможно.

А зампотыл, в это время, изо всех сил, торопил своего водителя, стремясь покинуть территорию части, до того, как Волга с затемнёнными стёклами подлетит, сверкая бриллиантовой чернотой к шлагбауму батальона охраны и обеспечения штаба округа. Дорожка -то, что в батальон, что из него - на выход: только одна. Не проскочишь!

Стоит ли продолжать? Зампотыл, Глинского больше не трогал, и вскользь, отечески, интересовался его широкими знакомствами в штабе Дальневосточного военного округа, которые Слава приобрёл за тридцать с лишним лет безупречной службы. Наверное в академию хотел поступить… На один мой вопрос Вячеслав Васильевич Глинский  так и не ответил, хитро улыбаясь и незаметно вываливая в мою тарелку с борщом столовую ложку соли.

- Слава! Ё – моё! Так  кто ж был – то в генеральской форме?...

Разговор водителя машины заместителя командующего Дальневосточного военного округа - начальника тыла,то есть: -  заместителя командира второго взвода Первой Автомобильной роты старшего сержанта,Александра Золотарёва (рост: один метр семьдесят сантиметров, кандидат в мастера спорта по боксу, вес - 80кг мышц и костей, дембель, г. Уссурийск) с начальником столовой накануне события. Разговор начался сразу, на пороге столовой, куда, почти мордой, уткнулась чёрная «Волга» с окончанием на тридцать два в номере машины.

- Здра желаю! Таащ старпрапорщик! – воодушевлённо голодно, - разрешите пообедать!
- Давай Золотарёв, там тебя двойной обед дожидается! – ответил Глинский и внимательно присмотрелся к генеральской форме, висевшей в машине. Водитель вышел из столовой через пятнадцать минут довольный, сытый и некурящий.
- Слушай Золотарёв! А слабо тебе в генеральскую форму одеться? Тут сейчас зампотыл примчится, так скажем, что попросил почистить? А? - с хитрющей интонацией в голосе начал авантюру Слава.
- Так легко. Таащ старпрапорщик! – пофигистически ответил Саша,- Мне только через час на выезд, к штабу тыла на Серышева. Переодевание и преобразование старшего сержанта в генерал-лейтенанта произошло в каптёрке Глинского на ковре. Правда, брючки были широковаты. И рубашка чуть не лопалась на мускулистой спине. Но, если согнуться слегка, вывернув задницу назад, и свести руки вместе – сужая плечи; вытянуть при этом голову вверх и назад, но чтоб не видно было лица из-за полуоткрытой вечно двери; то самоё то.

-Саша, только ты молчи и стой в дверях! Я всё за тебя говорить буду! - инструктировал Слава: дембеля Сашу, – А если что, то чистить собирались! На человеке удобнее! Тебе он ничего не сделает, а я переживу, как – нибудь…
- Та вы не переживайте, я форму в чистку свезу потом, - успокоил покровительственно Золотарёв начальника столовой, - а если что, так я ему всё объясню… - Глинский, внутренне, аж захлопал в ладоши от этой фразы скороувольняющегося сержанта.
- Вот! Ты ему объясни – пусть посмеётся в выходной, – наставлял Слава водителя, уже не машины, а самого зампотыла округа, в этом вопросе.

Сашка высунул зад в дверь, согнулся, сведя плечи. И захохотал сразу, тряся плечами, спиной и задом,затопал ногами, только от одного представления о том, в какой позе он стоял рядом с Глинским. Ну а дальше, пьеса развивалась с фразы Глинского, который изменил голос в гулком, с высоким потолком, предбаннике столовой… - Где зампотыл!? – Сашка перебирал ногами в беззвучном хохоте, поварята держались о стены за занавесками, дежурный по столовой закрывал рот рукой, валясь с лавочки и валяясь у первого на входе стола. Зампотыл Батальона (рост метр семьдесят пять, вес -95, майор, ранее, выдающийся застольный спортсмен, размер щеки - больше уровня над ушами по горизонту, лет пять до пенсии, г.Хабаровск,) ещё не успел остановиться, но уже напрягся в предчувствии…