Веста Не Веста

Владимир Снегурченко



«ВЕСТА   НЕ   ВЕСТА»


ТЕАТРАЛЬНАЯ ПОЭМА





Я и мой чернокожий друг-недруг
 с кровавым скальпом в руках
стоим и целуем друг друга в губы.





Сладкий  поцелуй на моих губах превращается в весть:

Я вижу – так началась моя реальность, и будет длиться ещё несколько лет,
пока я не увижу иной «месяц» над своей макушкой.
Продолжаются начатые мной хождения. Всё круглое, иногда овальное.
Я покрыт изумрудным пледом. Воочию подходит мой друг-недруг.
Я вижу его очертания. Их множество. 
Он снится мне, но этот сон как все мы с вами.
Но мы не спим, нам проще думать, что мы дремлем.
Я произношу открытой пастью слова и звуки, мне проще думать,
что я вещаю. Но я цитирую иных поэтов, я это знаю.
Но сладше знать, что я вещаю.
Ну да, вещаю мысль иных поэтов!
Творец не я, и мысль не мне принадлежит.


Я (словно мрамор):

НАД ИЗГОЛОВЬЕМ КРАСОТА
И ВСЕ ОТТЕНКИ.
ДРУГ ВРЕМЕННЫЙ
МОЙ ЧЕРНОКОЖИЙ «НЕГР»
С КРОВАВЫМ СКАЛЬПОМ.
И ТЫ, ПРОКУРЕННАЯ МНОЙ,
В НОЧНОЙ СОРОЧКЕ
СИДИШЬ,
ПРИЖАВШИСЬ У ОКНА, НЕ КУРИШЬ,
СЛОГАЕШЬ ГИМН ДЛЯ НЕ КУРЯЩИХ.


Вот этот гимн:

За мной, Пустота!
Вперёд, ПУСТОТА!
В какие минуты прозрения
Забыл навсегда,
Прощай, города?
За внутреннее
Видение!

Ложишься на стол,
Завидуешь, мол,
Зачем на тебе моё платье?
Исследуешь круглое,
Светлое. Кол.
Довольно, бесстыжая Надя.

А зиму, а зиму?
Чужую и страстную зиму
Ты помнишь? На
Красном снегу
Небеса отражались?
В разорванном платье,
В разорванном виде,
Разбрызганным горлом –
Попались!!


Устами младенца страстно целую защитника, брата
 и бога – мой чернокожий друг-недруг, –  в агонии машет копьем.
 А я наблюдаю. И грудь у тебя вздымается выше моей.
Ты глаза закрыла, вот и ночь, до утра не открыть.
 Я не знаю что делать.


Вот всё что я смог ответить в тот час:

Чувствую, силы,
Истерзано чувствую
Силы
Уходят, высасывать
Нужно быстрее, –
– быстрее!
Грядёт обновление,
Пощады не жди.
Алея
И яды спускаются
Мысленно,–  яды.
Восторженно    яды
Алеют на красном
Снегу.
Изумрудные, чистые
Яды.
От трона преступности неугасимой –
Моей? Моей? Его? Или нашей?
Всех сразу!


Свет. Остановка. Скрежет стекла. Пустынная улица видима
 в жёлтой вуали Светила. Никто не стоит. Он только шагает привычно по хоженным тропам. Обугленный словно пивной бычок. За ним идут двое, кто в рясе, кто в саване. Злые и бога убийцы. За теми двумя ещё двое – по двое за каждым из двух. Семь. Я продолжаю идти.


Я продолжаю, (мне жарко, но зубы скрипят, словно холод, и скулы едва разжать):

Два робота, робота,
Здорово.
И люди микробы
И крысы.
Зажги изумруд –
Ные кошели.
Вырви струну,
Нерв зубной
Удали без
Обезболи –
Без укола,
Без анестезии.
Провери на
Вшивость
Гоженный он
Или сОжженный.


Читателю давно известны мои капризы. Вино и виски мой порок, и никотин, да, как и многое другое. Но вот порок ли это замечать что либо неприметное для глаза. Порок ли это замечать порок? Не свой, а чей ни будь, чужой порок? Порок пороку рознь, как рознь поэт поэту. Но свой порок сложнее примечать, он равен ста чужим порокам. Ах, полно, последний раз примечу.

Кто это катится по склону, похож на крысу-человека? Кого принять и обогреть? Мой чернокожий друг – мой недруг? В который раз твой аромат поверг меня в зловонный транс. Я что-то сильно опечален и я разбит, но в то же время полон сил. Каких-то странных сил. Для жизни? Нет. Скорее, для сражения. Да, для сражения я переполнен сил.


Он отвечает:

Это я! Вшивый паршивец.
Три дня и три ночи некормленый.
Голодный как сорок бойцов,
И четыреста псов-людоедов.


Я вторю:

А кроме тебя здесь?..
Вас сколько?..
Один?..
Такой сильный
И вечный, один?

Не бывать одному...


Подаю ему руку. Он тревожно, не глядя в глаза, подаёт мне руку, говорит о своих проблемах. Я покоряюсь, заметно сверкая невинным лицом. Ступаю его тропой.
Немного лукавя, на скорую руку пытаюсь закинуть его копье ему за спину, мол, не горячись. Но свой меч уже наготове, но благо невидимый меч. И благо – для всех, и меня, в том числе.


А сам лебезить продолжаю:

Откуда? Во всей
Красе, откудова?
С тудова, с сюдова,
С тамова, здесява?

Лютый! Украшенный минами…


Но, знаешь, он ведь тоже ни даун какой ни будь, ни дурак, просто так ничему не верит. Грозно, видно, что грозно и тупо, больше тупо как это всегда бывает, подходит, в лицо заявляя свои права, скажем, быстро так, даже очень, как ненужный


работник экстренной связи:

Пооооооо рАс-трА-тАм
Иииииии трО-пАм
Неееееее мЕ-рЕ-ннЫй,

Пооооооо рАс-плА-тАм
Иииииии вЫ-сЯм
Ооооооо – тмЕ-рЯ-ннЫй.

Грядёшь кудА?
ЗнАко – во-е
ИнАко – мы-сли-е:
В чЕрно – те-те
И ссааа-мо – сссаааа-мо –
Лю_би_и_ и_ со_вер_шен_стве?

В чёрных дарах. Латаный бом_бами, мин_нами.


Тихо. Курсивом печатаю. Буквы едва заметно. Вечер. Камина нет. Но есть свет монитора. Часы, холодильник гудит, на столе бардак, позвоночник изогнут дугой, искриться розетка, гудит в ушах, а точнее в правом, на смерть или просто так. Но всё очень быстро, по крайней мере, так нужно сказать, что всё очень быстро. Так нужно сказать! Театр – чем быстрее, тем лучше.

Я говорю, запинаясь, медленно, вдумчиво, но делая вид, что быстро. Стоп, нет, говорю очень быстро, но делаю вид, что со смыслом. То есть, я управляю часами, а значит и временем. Говорю так, чтоб было понятно, и жду, пока все не поймут. То есть, паузы нет  меж словами, но если она нужна – я делаю вид что есть пауза, и она действительно есть. Но её не измерить часами, разницы нет никакой, с паузой или без. Если я, произносящий текс, понимаю о чём он, то нет никакой разницы с паузой или без. Бес. Разговоры о времени – всего лишь уловка. Есть три вида текста: спонтанный, вызубренный или с листа.


Сейчас проверим:

И я понимаю как
Дальше жить:
Принимаю тебя
И прощаюсь навечно,
Страстный борец за счастье.

Мужское
И женское.
Сколько в тебе
Огня от ревности!
Сколько любви
От разлуки!
Латанный
Временным очертанием –
Это и есть преимущество.
И с таянием
Снегов свЯзанный,
В движении ледников
ЗамЕшанный.
Воин! Порхающий
Воин Надежды.
Прозрачный
Битфордовый шнур
Сам себя.

Невесомость и несовместимость.
Обнуление. Полный ноль.

И полный вперёд!!


Я в замешательстве от чудной поэзии. Назовём это ритмом.
Слова или звуки? Но больше похоже на ритм.
Пол пути уже пройдено? Нет. А  хотя, не известно. Мне хотелось бы вычеркнуть каждое слово. И начать заново. Потому что упорно принять не могу каждый слог своего контактёра.

Так.. Об этом подробнее, плиз.
Жду.
Прошу, по под-роб-не-е.

Узнаем в конце.

А пока что прими чернокожего гостя. Он вещает, и то, что вещает он – слепо. Отвечай и не бойся, мысль никто не услышит из тех, кто привык слушать страсть.
 

Отвечаю, в надежде на чудо, хотя, это глупо (мысли льются и ковш переполненный ими):

Ты мой враг,
Ты моё вдохновение.
Я люблю овраг,
А за ним падение.

Тайной любовью ТЕБЯ
Отмываю от пепла и пыли.
Ты был страх для меня,
А теперь отталкивайся –
Поплыли.
Связанный навечно мною,
Ненавидящий меня за всё.
Я не приду к тебе, не успокою,
Всё твоё, теперь,
(смотри в глаза), –
Моё.


Страх и припадок. Терзающий страх. И припадок.  Он вернётся? Он может вернуться. Хотя бы в мечтах. Дорисует ужасный финал мой рассудок. Это ж надо, малейшую страсть впусти, и  рассудок её воспоёт в небывалую дикость. И страх.


А точнее вот в это:

Жаль, окрепнешь ты
Не скоро,
Жаль,
Утрата велика.
Век валяться под забором –
Вот проклятие врага.
И не снять его,
(лукаво)
Не-е-е…. вымолить,
Не уместно будет жить.
Всё твоё – моё, но, кроме –
По счетам тебе платить.
Скоро выйдешь ты
Из строя,
Робот ты, не человек.
Потому и нет покоя.
Отправляйся на
ТОТ брег!


А, как мысль по древу пляшет? Я загадочен и хмур. Друг мне в просьбе не откажет. Закрывает свет Амур. Чернокожий друг мой недруг –  романтический урод, как он слово в слово вяжет, как загадочно поёт. Открываю стены мира, изучаю страсть: то я весь по горло в пене, раскрывая пасть, то, как будто на вершине раскалённых слёз. Друг с того конца планеты сам себя привез.


Я сразу с на храпа:

Ты преображённый
И, убивший мои мечты!
Пугай меня чуть реже.
Прошу тебя так, как
Никогда не просишь ты.
Пугай меня чуть реже.
Я тебя совсем не испугаю.
А на скромной,
Заоблачной веже
Начерчен выход
Из рая.
Туда стремись.


Никогда, никогда я не знал доселе чувства ревности. Страшнее его лишь любовь. Прекраснее? Любовь прекраснее ревности? Я стал сомневаться. Увы, я снова нахмурил брови. Чернокооожий друг мой недруг снова вяжет свою канитель: мол, не знал он –  теперь уже поздно. Мол, не знал он – не веста обручена. Моя не веста, а венчана с ним? Нет, не бывать ошибкам: моя не веста, и в паспорте штамп. Обручение ниже законов любви. В паспорте штамп! Есть свидетель, и это – закон. И, поверь, – это выше чем бог. Скажем так, пусть не выше, но круче.


Есть свидетель, и это – закон:

Я в чём-то нахожусь,
Не знаю, в чём.
Ответьте, лежебоки,
Проснись и ты, вставай.
Те речи не глубоки.
За речи те карай!
Неверных в шею.
Полюби другую.
Другая краше.
Та – отдана другому.
Забудь – убьют – забудь.

Плыви
На берег уныния,
Плыви
На берег печали,
Плыви
На берег свободы.
Оттуда – к новой жизни.
Приземлись. Отведай.
Не голова, а пустота.
Победа!
И красота.


Давайте посмотрим на мир иначе, прошу вас, хоть капельку по-другому. Я поднялся курсивом вверх и переделал, другими глазами, сюжет. Превосходно! Я выполнил пульс своего мироздания. Прошу, извините за громкую фразу. Так вот пришло, я не в курсе зачем. Но вместе мы будем свидетели сделки моей и его, чернокожего друга, что больше похож на врага, что больше похож теперь на метиса. Точнее сказать просветлел.


И я вместе с ним:

А я сегодня всех моложе
И всех заметнее.
Так, как же нам быть
Намедни?
От встречи дрожит
Рука и живот,
От приближающей
Встречи.
Мы встретимся? Нет?
Или вот-вот?
Иду, покупаю свечи.
Почтальон вручает письмо.
До встречи.
Кладу письмо в трюмо.
Не читаю, дождусь
До завтра,
Вдруг что-то страшное.
Вдруг, не по масти карта,
Или ужасное.

Я бы столько седин
Вырвал,
Сколько слов
От тебя
Услышал.
А потом, просто-напросто
Вырвал –
Хлеб…  Под столом мыши.
 

Но новость не новость. Ослеп и вновь зрячий. Но как ослеп: уронила не веста что станет мне вестой, мой скипетр ночью на мой правый глаз, что с виду – то правый то левый, смотря где ты станешь, с какой стороны. Но ночь, что не сон, то подсказка. Но глаз, всё-равно, ослеп. Что глаз, если скипетр сломан? Чиню теперь глаз и свой скипетр, что ночью, зловещей ночью всё в раз повредил. Да ладно, оттенок с утра и печать под глазом.


Но думал всю ночь (не правильно думал, всю ночь, оттого и ослеп):

А когда я проснусь, открою ставни,
Увижу тебя, влюблённого.
Подумаю, Бог не с нами,
Ты украл его
Такого огромного.

Где-то старик, где-то муж,
Весь в жару и жиру
Наружу.
Без тебя и тебя
Я в луже,
И судьбой в награду
Нагружен.
Весь в жару и жиру,
Две ноги и стопы.
Весь в крови,
А на
Встречу,
Придёшь?
Давно бы.


Второй удар в  тот же глаз. Теперь понимаю что не случайность. Теперь много времени переосмыслить – не веста моя, и на сколько моя?


Теперь много времени переосмыслить:

Я смотрю на мир
Твоими руками.
Ты что-то сделал,
А я смотрю.
И вечно думаю о том,
Ах, что ты сделал.
Теперь нет сил.

Но я терплю,
Потом прощаю,
И терплю,
Терплю, по куда одиноко.
Молю – будь Богом!
Это – много, это – глупо,
Это – страшно.
И дороГа…
Под откос.
Под обрыв…
Книгу под подушку
На ночь.
На слышан.
Много чего читал.
Увидел многое уже.
В душе – покой,
А на душе тревога.
И строго
Стреляю в цель.
Всего так мноГа.
Не попадаю.
Пошли.  ДороГа.


Я провожаю взглядом незнакомца. Прощаю в первый раз. О, облегчение. На долго? Не знаю. Я буду жить? Не знаю. В чём его преимущество?
Но я вещаю мысль иных поэтов. Вопросы задаю не я. Прошу, избавьте, нет, облегчите пытливый разум. Я сказал, не слова обо мне. Не слова! Я умываю руки, я ушел. Долой предвзятые суждения! Долой грех первородный! Я умываю руки. Скажу не я, но как мой голос отличить от твоего? Ты впервые ко мне по праву тогда обратился, я то думал что ты –  я. И я теперь нарочно смуту затеваю. Но ты поистине не я, я это знаю и в этом прав, хоть в чём-то прав.


Вот в этом, что ли?:

А если я скажу – устал?
А если я устал – скажу ли?
Так грубо.
Я не разобрал,
Зачем тебя ему
Вернули?
Ты вся в оттенках и листах,
Промокших утром или серой,
Промокших акварелью.
Сделай,
Чтоб я просил тебя
Остаться.
Чтоб умолял.

Я не просил
Тебя любить.
Нет, я просил
И ты дала.
А я украл тебя
И грозы
Обрушились
За все слова,
Обрились наголо
За все слова.
За все надежды
И печали,
За стих, услышанный
Едва ли.
И закружилась голова.

Я слышу!
Нет, не опоздали!
И опоздаем ли едва.
Послушный, преданный
Мой друг.
Ворвись сюда
На всех парах,
Вонзи копьё
В мою не весту.
Оттуда – в здесь –
В трах-тарарах!
Вонзи копьё в мою не весту!
Примчись сюда на всех парах.
Мой друг, непобедимый всадник,
Я тоже здесь, я также глуп.
Примчись, наследник
Тех, кто сами
Меняют выдержку на лук.
Мой темнокожий друг мой недруг.


Я больше не вижу правильных слов. Мой оттенок правильности не отличим ото лжи. Я рву листы, я вырубаю сеть, жму «удалить». Достал с «корзины», сразу же, по первому приказу. Здесь нет огорчённых в нелепой схватке, здесь нет проигравших. Твоя не веста, моя ли? Кому повезло? Где подкачали? Моя не веста, твоя ли?


Что мы только с тобой не теряли:

Тебе всю зиму
В подарок,
А мне – потепление.
Тебе – окурок-огарок,
А мне – рвение,
И временная контузия.


Но давай о главном. О родине, что ли, о вере? Нет.


Давай о прекрасном поле:

Друг временный,
Беременна моя
Не веста тобою.
За мною
Должек,
Ты знаешь.
И я знаю,
Как ты одинок.
Ты знаешь, как я опечален?
Ты знаешь.
Немое возмездие
До гроба,
До гробовой любви.
Яви!
Мне своё
Возмездие.


И тут я ушел в себя. И тут я провозглашаю себя рабом ситуации.


Я внемлю тупым словам:

Я опечален,
Не то чтобы слишком,
А так, незаметно…
Для глаз.
Воспалённые руки
На грудь,
Всё что знаешь,
Забудь.
И умри. Во мне. Я прощаю.

Ты больше не раб мой.
Прощаю…


На столько простые слова. Мне стыдно, я сам замечаю, как время уходит во власть бытия. Я кривое кольцо в руке у печального гнома-метиса. Зачем эта ведьма пришла? Зачем отрубила мне путь? Ты ведьма. Но ты же спасение.
Я немного заигрался, я знаю. Увлёкся, я знаю. Но я требую продолжения чего-то ещё! Чего-то ещё!


Слишком поздно (кто говорит не понятно):

Слишком поздно.
Явись и умри.
Во мне.
Прощаю.
Ты больше не раб мне,
Ты недруг.
Уймись.
Прощаю. Умри. Я свободен.



*******


На этом  рассказ, лукаво мной назван поэмой, заметно скрывается в вещи, обращается в быт. Мы видим реальных людей с их страхами и печалью. Нам становится скучно.. либо ещё интереснее. Да.  Рассказ, не секрет, игриво записанный мною под чью-то диктовку. Может игриво, а может и с грустью. Возможно, мне чувства мои диктовали, возможно, рассказ – это опыт мой в прошлом. Не знаю. Не знаю. Пишу и не знаю. Возможно всё это – инструкция по написанию текстов для нерадивых писак. Возможно. Но право моё, и его я исполню, в правах я сильнее, чем в тексте. Так вот, всё что сказано было – это плод каких-то уж очень иных разговоров. Смешных или грустных, с оттенками, без, я затрудняюсь решать.


Но видимо быть им ещё. (Я не знаю что делать, продолжать или нет. Зовите меня – комментатор событий):

Ты остался…
Прошла ночь безумия.
Я хотел, но ты не исчез.
Слишком глубок срез
Твоей боли.
Нашей боли.
Во мне печаль и простуда.
Откуда ты вышел,
Ты взялся откуда?
Погребён мною, страхами,
Храбр и силён,
Ты не пользуешься
Знаками,
Ты вдохновлён
Местью страшной и глупой,
Но глубокой,
Увы, глубокой,
Глупой местью.
Вместе
С тобой вянет луг,
Угасает восторг.
Ты идёшь!
Это знак для меня,
Вызов к бою.
Я слышу дыхание зверя,

Я вижу копье.


Я здесь! И я – комментатор событий – вот имя моё! Комментатор событий! Как глупо, смешно. И как нежно.. звучит моё имя.. как нежно – комментатор событий. Я рад предъявить свой билет.


Я вижу копьё:

Твоё?
Твоё и моё!
Мы сразимся.
Я буду жесток
И насильствен,
Как ты,
Единственный
В своём роде,
Остаток немого луча,
Остаток погасшей звезды.
Свеча
И ты.
Мой магический жест
Над свечой.
В мире много не вест.
Ты болен одной,
Моей.
Боль погубит тебя.
Постой. Поверь,
Взмах руки и огня –
Ты святой.


Нет, но не веста и веста не одно и тоже. Я выбрал свой путь. Я иду. Путь преграждает не веста, что кажется вестой. И могла бы казаться всегда такой, чтобы было всё проще. Но проще не надо. Мой путь и не веста – единая веста.


Нет, я просто хочу так!(так мне нужно):

Нет!
Я вижу твой свет
Над огнём.
Ты не свят,
Ты – иллюзия света.

Диагноз снят.

Прощай до рассвета.

А там,
Обмани меня,
Если ты ещё жив.
Сам
У огня,
Обнажив
Копьё.
Посмотри в отражение это.
Загляни!
Тех, кто видел меня этой ночью,
Никто не спасёт,
Ничто не спасёт.
Умри.
Мёд
Опьяняет тебя.
Ты не выдержишь – Сладкого –
Семени.

Поджигаю факел.
Будь счастлив.
Адью.

Вне времени.


Не веста моя, что казалась мне вестой, так и служит моей не вестой. Может быть я заблуждаюсь? Да, может быть. В этом и есть игра весты, что стала не вестой, и будет ещё играть.. пока.. я не приму решение. А решение будет все же за ней, хотя я за него понесу ответ. Не она, только я. А она – это и есть часть меня, моё отражение света, моё кривое кольцо по пустым смятением рощам.


И ответ не заставит нас ждать (хоть какая-то будет развязка.. на время):

Твой мозг покидает тебя.

И всё-таки, знаешь,
Прощаясь, скажу –
Жить не любя,
Хуже нет вдохновения.

К ножу!
Нож быстрее копья,
Нож не ранит, а лечит.

Проклинаю тебя.
Ночь прошла,
А кровавая тень –
Это ты.
Мы вдвоём.

Знаю что лень,
Но простимся
Навечно
С первым дождём.

Я свободен.
Проклинаю проклятие
Своё. А ты…
Нет и не было нас.

Мой свет,
Топаз
И целительный –
сердолик.
С первым дождём.
Кошачий глаз
Вспыхнув, поник.
С первым дождём,
Окружённые музами, грёзы!


Слезиться глаз, и сигнал мой почти иссяк.
Мыслей нет, хоть и полный заряд батареи.
Может плохо, а может пустяк
То, что друг стал немного белей,
ели-ели.

Кровавый скальп стал париком
И все уснули.

Я тоже сплю.

Но было время..



Июнь – июль 2010. Rotkaer@mail.ru