Участь

Он выстрелил тому парню в голову. Выстрелил, а потом рассмеялся, глядя как бездыханное тело убитого им человека медленно оседает на землю. Наверное, этому чеченцу уже не однократно доводилось расстреливать пленных. Убивать неверных во всякой войне священный долг каждого сына Аллаха. Так говорят здесь, на земле, которую не могут поделить между собой граждане некогда бывшего великого государства. Здесь идет война озверевших от злобы и ненависти людей. И среди ненависти, среди потоков людской крови, простая человеческая жизнь не стоит абсолютно ничего. И только грязным, не смываемым пятном остаются в человеческой душе отпечатки пережитых, страшных событий. На всю оставшуюся жизнь.

  Решив, что съемку пора заканчивать, Ричард выключил видеокамеру и вытащил из кармана сигареты. Потом закурил, думая о том, что все происходящее сейчас в этом городе, вероятно, кому-то может показаться мерзким и ужасным. Но такова была его работа, показывать то, что зрители желают видеть на экранах своих телевизоров, всякий миг, без устали готовые с азартом наблюдать за тем, как не бутафорская, а настоящая кровь брызжет в разные стороны, и как гибнут люди. Настоящие люди. А ведь, если завтра война придет в их дома, сможет ли кто-то поручиться за то, что какой-нибудь репортер не снимет на видеокамеру уже их собственную гибель? Впрочем, не важно. Имеет значение только то, что всегда будет востребована работа журналиста, работающего в горячей точке. Работа, за которую ему платят хорошие деньги...

  - Ты не плохой человек, американец, - на ломанном русском языке произнес полевой командир, стоявший за спиной Роберта, - Клянусь Аллахом, ты настоящий мужчина. Некоторые из твоих собратьев не выносят запаха и вида крови и бегут от нее как шакалы ото льва. Я видел таких. Это не воины, а трусливые бабы. Ты не такой. Ты больше похож на кафира.

  Роберт улыбнулся.

  - Мне платят не за то, чтобы я боялся вида и запаха крови, - сказал он, обернувшись к тому человеку, который с ним заговорил, - Я знал на что шел, когда подписывал контракт.

  - Хорошие слова, - прошептал чеченец, - Но лучше бы ты взял в руки автомат, американец.

  - Это ваша война, Салман. А я всего лишь делаю свою работу. И у меня нет никакого желания стрелять в русских.

  - Мы все делаем свою работу. А ты подумай над моими словами. Ты ведь знаешь, что нам нужны люди.

  Роберт не счел нужным что-то отвечать бородачу. Он сел на камень и принялся проверять качество произведенной им видеозаписи.

 Странно это бывает порой, видеть чью-то смерть. Вот он, человек. Он живой. Он о чем-то думает, к чему-то стремится. О нем кто-то беспокоится, несомненно его кто-то любит. Он и сам, быть может, любит кого-то. Но проходит всего лишь мгновение, и вот уже этот человек, как мыслящее, чувственное существо, перестает быть. Всего лишь одна автоматная очередь прерывает его жизнь. А ты взираешь на то, как всего лишь бездыханное тело падает на землю.

  Что же дальше? Дальше ты снова перематываешь пленку.

  И вот он снова живой. И снова он умирает. В эти минуты ты - вершитель его судьбы. Ты властвуешь над жизнью и смертью, пускай чужой и пусть всего лишь на экране. Однако, не единожды наблюдая, как обрывается его жизнь, ты хоть и на кратный миг, но уподобляешься самому вершителю человеческих судеб.   

  Где-то неподалеку, со стороны центральной городской больницы, снова зазвучали выстрелы. Там уличные бои шли с переменным успехом и не прекращались на длительные промежутки времени даже в темное время суток. Но, тем не менее, всем уже было ясно, что очень скоро сам Грозный перейдет под полный контроль федеральных войск. Со вчерашнего дня боевики, понесшие в уличных боях большие потери, мелкими группами начинали выходить из города. С того же времени Роберт начал задумываться о том, что работа его в Чечне приблизилась к завершению. Сейчас, когда полевые бригадиры заговорили о недостатке боеприпасов и людских ресурсов, молодому человеку стало ясно, что очень скоро война в этом субъекте Российской Федерации окончится. А оставаться и далее с теми, чьи действия заведомо обречены на поражение, Роберт посчитал для себя невозможным. В ближайшие дни эту страну ему придется покинуть.

   Мрачно посмотрев на Салмана, проверявшего состояние своего автомата, молодой человек прикусил губу. То, что этот бородач уйти ему просто так не позволит, Роберт понимал. Слишком хорошо он узнал этого полевого командира за то время, что пробыл в его отряде в качестве наблюдателя. Значит, в скором времени возникнет еще одна проблема, которую надо будет решать... Проклятье! Если бы он вместо того, чтобы подписать тот контракт, просто плюнул в лицо своему дураку начальнику, то не пришлось бы ему сейчас находиться в этом пропахшем порохом и смертью городе. Сидел бы сейчас где-нибудь в баре, пил пиво. Холодное пиво...

   Роберт облизнул пересохшие губы и потянулся к фляге с водой. Но в этот момент где-то неподалеку раздалась длинная автоматная очередь и один из боевиков, стоявших в тени полуразрушенного здания, нелепо взмахнув руками, упал на землю. Потом раздалась другая автоматная очередь, на этот раз со стороны площади "Минутка" и громко закричав от боли, Салман схватился руками за пробитое пулями бедро.

  - Будьте вы прокляты, свиньи! Аллах...! - прокричал кто-то из чеченцев, но крик этот потонул в грохоте разорвавшейся гранаты, взрывом которой накрыло сразу нескольких людей.
 
  Схватившись за камеру, Роберт упал на землю и пополз к воронке, образовавшейся посреди проезжей части еще в начальный период боев в городе. Совсем рядом с ним заработал пулемет. Вероятно, сориентировавшись в ситуации, какой-то воин Аллаха открыл огонь по нападавшим. Но скорее всего он стрелял наугад, поскольку улицу накрыла плотная дымовая завеса. Уже невозможно было различить какие-либо объекты в радиусе десяти метров, когда снова, раздались взрывы, один из которых громыхнул и сотряс землю где-то совсем рядом с Робертом. Осколком от разорвавшейся гранаты насквозь пронзило голову лежавшего на земле, скорчившегося от боли Салмана и тот, наконец, замолчал. Перестал работать, по вполне понятной причине и пулеметчик.

  Все затихло. На изувеченной взрывами земле осталось лежать лишь несколько покалеченных тел, в которых уже сложно было опознать тех из людей, которые пятнадцать минут назад смеялись, расстреливая российского военнослужащего.

  Роберт не сразу осознал, что все закончилось. Оглушенный и растерянный, он лежал на земле, прижимая к себе камеру, словно в ней заключалось единственное его спасение.

  - Ты посмотри, Серега, - раздался совсем рядом чей-то хриплый, незнакомый голос, - С камерой, тварь ползает. Видать из тех, что за бабло фотографируют, как нашим парням бандиты головы отрезают.

  - Его сюда никто не звал! - отозвался кто-то, стоявший неподалеку, - Что ты смотришь? В расход суку пускай.

  Роберт испуганно зажмурил глаза и еще крепче прижал к себе видеокамеру. "Неужели он выстрелит? - пронеслось у него в голове, - Как же так?! Как же..."
   
  Склонившись над трупом, человек вытянул из кармана убитого им репортера паспорт. Долго вглядывался в фотокарточку, пытался прочесть имя, национальную принадлежность и фамилию того, кому этот документ принадлежал минуту назад. Потом, поморщившись от отвращения, бросил паспорт в грязь и выпустил длинную очередь в видеокамеру...
   
  Из информационного сообщения:

  "Американский журналист Роберт Стенн Холлуэй пропал без вести в Чечне, сообщило в пятницу американское агентство со ссылкой на правительственные источники.

  По их данным, журналист мог быть похищен. В настоящее время правительство и министерство иностранных дел США уточняют место его нахождения. По их информации, последние сведения о журналисте датируются 1 апреля, затем, в период боев за Грозный, пропал и его местонахождение не известно на данный момент. Есть версия, что американский журналист был похищен боевиками.

  "(Возможность) похищения - это рассуждения общего характера. Я воздерживаюсь от комментариев содержания (записей), так как они содержат информацию личного характера", - заявил на пресс-конференции генеральный секретарь правительства Соединенных Штатов..."