Как стать великим или Ещё одна сделка с Дьяволом

(Мистическая история
из жизни
одного начинающего писателя)


Действующие  лица:

Валя
Света
Роман
Лариса

Мефистофель
Бог








Где нет нутра, там не поможешь потом.
Цена таким усильям медный грош.
(Перевод Б. Пастернака)

Гёте. «Фауст».



Пролог  на  небесах

      На сцене Бог. Он как бы дремлет в глубоком старинном кресле с высокими подлокотниками на фоне ночного неба, испещрённого яркими точками звёзд, то и дело прорезаемого кометами.
      Входит Мефистофель, отвешивает поклон.

      Бог (выходя из задумчивости). А, это ты, Дьявол! Что, опять явился уличать человечество в грехах? Знаю-знаю, о чём будешь говорить. Тысячу лет я слышу от тебя одно и то же.
      Мефистофель. Господь, ты напрасно отмахиваешься от моих замечаний! Неужели ты, всевидящий, не видишь, что мир катится в пропасть, что люди погрязли в пороках?.. Впрочем, последнее время ты, как мне кажется, несколько ослабил свою бдительность, и кое-что могло просто ускользнуть от твоего взгляда.
      Бог. Да, с тех пор, как люди стали почём зря выбираться в космос, мне пришлось переместиться немного повыше. Отсюда, конечно, труднее вести наблюдение за жизнью на Земле.
      Мефистофель. Но, надеюсь, от тебя не укрылось то, что люди уже не поклоняются тебе, как раньше! А существует ли больший грех, чем не чтить творца своего, творца всего сущего на Земле, включая саму Землю!
      Бог. Ах, оставь, Дьявол! Всё это было так давно, что, по правде говоря, я уже и сам начинаю сомневаться, а действительно ли этот мир создан мной! Да и потом, что мне в их поклонении! Кому от этого польза!.. (С улыбкой) К тому же, если, по-твоему, мир так несовершенен, людское пренебрежение мною, его создателем, вполне оправдано…
      Мефистофель. О, ты ловишь меня на слове!
      Бог. Не юродствуй! Это как раз по твоей части расставлять всевозможные ловушки! (Ворчливо) Люди ему не такие! А кто, спрашивается, их постоянно искушает, кто так и ходит за ними по пятам, провоцируя на какое-нибудь тёмное дело?!
      Мефистофель. Но, Господь, в конце концов, это моя работа!.. Хотя, если честно, сегодня уже не я хожу за ними, как ты изволил выразиться, а они повсюду ходят за мной, донимая бесконечными просьбами. И знал бы ты, какие желания мне иногда приходится выполнять! Да, тут есть от чего схватиться за голову! Ведь если раньше мои клиенты добивались мирового господства, постижения вселенских тайн, то теперь их потребности не идут дальше загородного дома, автомобиля заграничного производства или повышения в должности, причём с непременным условием, чтобы был смещён вышестоящий начальник…
      Бог. Значит, ты хочешь сказать, что люди измельчали?.. А может, они просто осознали тщетность своих устремлений? Ну, согласись, мировое господство, постижение тайн вселенной – такие вопросы по плечу разве что только мне.
      Мефистофель. Да, наверно, ты прав, Господь. Люди слишком поумнели. Я подчёркиваю – слишком! Теперь во всех своих делах они больше руководствуются разумом, а не чувствами.
      Бог. Постой-постой! Послушать тебя, Дьявол, так все люди нынче просто бессердечны? Но ведь это абсурд!
      Мефистофель. Ну, не так чтобы все. Есть, конечно, исключения. Но их меньшинство, и в миру таких людей, как правило, считают чудаками.
      Бог. Вот-вот, это как раз то, что надо! На чудаков моя главная ставка!
      Мефистофель. Увы, Господь, на поверку они частенько оказываются обычными честолюбцами. Их так называемое святое горение скорей от незнания, чем от истинной веры… За одним из таких я как раз сейчас веду наблюдение. Пытаюсь разобраться, действительно ли он тот, за кого себя выдаёт. Впрочем, он ещё слишком молод, и это отчасти объясняет все его чудачества.
      Бог. Что это за человек? Чем он занимается?
      Мефистофель. Этот юноша мнит себя писателем. Правда, его творения ещё не увидели свет, да и вряд ли когда-нибудь увидят. Хотя я не сказал бы, что он бездарен. В своё время, Господь, ты обошёлся с ним довольно-таки щедро.
      Бог. Наверно, его сочинениям не хватает жизненного опыта, что, как известно, приходит с годами.
      Мефистофель. Мне кажется, причина не только в этом. Сейчас, чтобы прослыть известным автором, совсем не обязательно обладать талантом. Достаточно водить знакомство с редактором какого-нибудь крупного журнала или иметь богатого и влиятельного покровителя. Выражаясь мирским языком, нужна мохнатая рука.
      Бог. Какая-какая рука? Мохнатая?.. Хм. Уж не твою ли руку, Дьявол, они имеют в виду?.. Скажи, а о чём пишет этот молодой человек?
      Мефистофель. Ну, о чём может писать юноша в его возрасте! О любви и ненависти, об алчности и бескорыстии, о борьбе добра со злом. Все они обычно начинают с этого. Что и говорить, эти так называемые писатели никогда не отличались оригинальностью!
      Бог. Я не согласен с тобой, Дьявол! Некоторые их произведения – из тех, с которыми я успел познакомиться – кажутся мне довольно приятными и поучительными.
      Мефистофель. Господь, наверняка это были лучшие из лучших! Вот если бы ты хоть одним глазком заглянул в те книги, что составляют на Земле большинство, уверен, ты бы кардинально изменил своё мнение. Ах, сколько ещё таких писателей, кто ошибочно мнят себя талантами или творят исключительно ради хлебе насущного, считая, как видно, писательский труд одним из самых доступных!
      Бог. Но я надеюсь, что упомянутый тобой юноша относится к числу истинных служителей искусства!
      Мефистофель. Боюсь, что разочарую тебя, Господь! В душе он, так же как все, мечтает о славе и благополучии.
      Бог. О, эта твоя извечная привычка всё вымарывать чёрным цветом! Желание славы и почитания – не самый страшный грех на Земле! Тем паче, если они достигнуты ценой собственного таланта, собственных пота и крови. Да и как ты можешь судить о его душе, ни разу в неё не заглянув!
      Мефистофель. К этому-то я как раз и веду! Предлагаю этого так заинтересовавшего тебя юношу превратить… м-м-м… как бы это получше выразиться?.. в объект нашего обоюдного исследования. Лично я готов биться об заклад, что если на карту будут поставлены его талант и личное преуспеяние, он, ни минуты не мешкая, выберет второе. Принимаешь моё пари?
      Бог. Так я и знал! Снова хочешь вызвать меня на поединок? Признавайся, ты за этим только и явился сегодня сюда? Ты, наверно, забыл, что когда-то уже потерпел поражение в подобном споре?
      Мефистофель. Это было так давно, что я уже начинаю сомневаться, а было ли это на самом деле… Ну, так как, по рукам?
      Бог. Значит, хочешь реванша?.. Ладно, будь по-твоему! Бери этого юношу под свою опеку. Предоставляю тебе полную свободу действий. Искушай его, подкупай, интриганствуй – пускай в ход весь арсенал своих дьявольских средств. Я же незримо буду наблюдать за твоей игрой. Посмотрим, удастся ли тебе свернуть эту непорочную душу с праведного пути. Если да, считай, что ты меня убедил: этот мир действительно катится в пропасть, и я уже не в силах его исправить. Ну, а если нет, тебе придётся признать, что дела на Земле обстоят не так уж плохо, и ты наконец избавишь меня от своих бесконечных разоблачений! Да будет так!.. (После паузы, добродушно) Всё-таки добился своего, чертяка! А теперь ступай, оставь меня в покое! У меня от твоей болтовни голова разболелась.

      Мефистофель отвешивает поклон, уходит, посмеиваясь.

     Затемнение.   
         
      


Действие 1

Картина 1

     Комната Вали. В ней развёртываются все действия пьесы. Обстановка самая обычная. В этом вопросе автор полностью полагается на вкус декоратора и лишь напоминает, что не стоит забывать о таких важных, на его взгляд, атрибутах, как стол, пишущая машинка, стулья, диван, кресло и – желательно – шкаф или, на худой конец, полка с книгами.
     В комнате Валя, Роман, Лариса и Света. Первый только что закончил чтение своего нового рассказа и с волнением смотрит на главного ценителя – Романа. Тот уютно расположился в кресле напротив хозяина. Лариса со скучающим видом сидит рядом на диване. Света – на стуле, в стороне от всех, почти за спиной у Вали. Она тоже заметно взволнована.

     Роман (после некоторого молчания). Что тебе сказать, старик? Постараюсь быть откровенным. Рассказец твой, честно говоря, не того… Ты только не обижайся! Сам же просил не скрывать от тебя правды…
     Лариса. А лично мне понравилось! И написано красиво!
     Роман (даже не удостаивая её взгляда). Во-первых, зачем тебе вздумалось отправлять своих героев в позапрошлое столетие? Откуда ты знаешь, как поступали и что чувствовали люди того времени?
     Валя. Для меня время не имеет значения. Я стремился раскрыть человеческие отношения, психологию.
     Роман. Уж чем-чем, а психологией тут и не пахнет. Одни «ахи» да «охи» и ни одной стоящей мысли. Да и вообще вся твоя история какая-то надуманная. Я уже не говорю о героях. Они у тебя вообще на людей не похожи. Знаешь, кого они мне напомнили? Кукол-марионеток, которых дёргают за нитки и заставляют произносить пустые, ничего не значащие фразы…
     Лариса. Зато какая любовь! Сейчас так не пишут.
     Роман. Вот именно, не пишут! Что касается любви… лично я никакой любви не заметил. Были только кривляние, закатывание глаз, бесконечные монологи… Ну, зачем, спрашивается, такое обилие монологов, когда всё предельно ясно с самого начала? Невольно напрашивается мысль: либо они у тебя все не вполне нормальные, либо просто играют в бирюльки.
     Лариса. Нет, Рома, что б ты там ни говорил, а любовь у Вали описана хорошо! Сегодняшние авторы совсем не умеют писать о любви! Один грубый секс и никакой романтики!
     Роман. Романтика, да будет тебе известно, изжила себя ещё в начале XIX века. Сегодня следует писать только реалистически. Если, конечно, задумал войти в большую литературу. Время гордых одиночек прошло. «Байронизм» в наше время так же немыслим, как, скажем, телевидение без его дурацких сериалов… Короче, Валентин, думаю, ты меня понял. Работай ещё. Не отчаивайся. Не получилось на этот раз, получится в следующий. И вообще, пора уже тебе опускаться с небес на нашу грешную землю. Искра божья в тебе есть, это несомненно, но тебе ещё очень много надо работать. И читать. Не только эту романтическую чепуху (кивает на книги на столе), а что-нибудь более серьёзное.
     Лариса. Валенька, не слушай его! Пиши как писал. У тебя очень даже миленько выходит.
     Роман. Ларисочка, не забивай молодому литератору голову! Миленько – не значит хорошо!.. Но довольно об этом! Всё хочу спросить, как у тебя дела в твоей газете?
     Валя. Не шибко, не валко. Честно говоря, мне эта работёнка давно приелась! Терпеть не могу писать по чьей-то указке!
     Роман. Такова се ля ви, Валя!.. Ничего, когда-нибудь ты своё возьмёшь. Вот напишешь хотя бы парочку дельных вещей – и можешь смело посылать свою контору к чёрту и даже куда подальше!
     Валя (со вздохом). Если напишу.
     Роман. Э-э, вижу, ты захандрил, старик! Раз уж ты собираешься идти стезёй романиста, учись сносить пинки и уколы. Да-да, без этого не обойтись! И если ты к ним не готов, дальше нашего богемного кружка даже не суйся.
     Лариса. Ты так говоришь, Рома, как будто сам уже всё это испытал.
     Роман. Не испытал, но знаю. У меня есть парочка приятелей из литературного мира. Послушать их, так там ужас что творится! Конкуренция жуткая! Каждый стремится спихнуть другого, причём в выигрыше всегда почему-то тот, кто побездарней… Может быть, поэтому я не слишком туда тороплюсь.
     Валя. А как твоя повесть? Уже заканчиваешь?
     Роман. Какая повесть?.. Ах, та! Сгорела. Как-то пришёл домой в паскудном настроении, перечитал и понял, что всё это, пардон, дерьмо!
     Валя. Ну, это ты зря! По-моему, задумка была неплохая.
     Роман. Может быть. Не спорю. Но, как говорится, что с возу упало… (Смотрит на часы) О, что-то мы засиделись у тебя. Пора и честь знать. (Поднимается с кресла.)
     Лариса. Да, надо идти. Засиделись. (Тоже поднимается.)
     Валя. Не спешите. Я вас сейчас чаем напою.
     Роман. Спасибо, старик, но мне ещё к одному человечку надо заглянуть. Кстати, очень интересный мужик, библиофил. Я с ним по интернету познакомился. Оказывается, у него одна из богатейших в области библиотек. Обещал показать мне кое-что интересное. Так что, сам понимаешь, спешу!
     Лариса. Но сначала ты проводишь меня домой!
     Роман. Ну, конечно, солнышко! Как же без этого! В общем, Валя, постарайся из нашего разговора сделать правильные выводы. Главное – не расслабляйся и не впадай в сплин! (Жмёт ему руку, Свете) До свидания!
     Лариса. Чао, ребятки! Валенька, обязательно напиши ещё один рассказик о любви! Я с удовольствием послушаю.
    
     Уходят. Валя возвращается к столу.

     Света (встаёт со своего места). Я, наверно, тоже пойду.
     Валя (видимо, только сейчас вспомнив о её присутствии). Посиди. Куда тебе спешить?
     Света (подходит к нему). Ты расстроился?
     Валя. Да нет… Не так, чтобы…
     Света. Не обманывай. Я же вижу.
     Валя. Обидней всего, что Роман во многом прав…
     Света. Твой Роман много задаётся! Строит из себя всезнайку! Но он же не Господь Бог – тоже может ошибаться. Я бы на твоём месте не принимала его слова близко к сердцу.
     Валя. Утешаешь?
     Света. Нет. Просто мне понравился твой рассказ. Правда-правда… Хотя кое в чём я и согласна с твоим Романом.
     Валя. Интересно, в чём?
     Света. Не знаю, может, я и ошибаюсь… Понимаешь, твои герои произносят много красивых фраз о любви. Это звучит впечатляюще. Но… мне кажется, в жизни так не бывает. Когда человек влюблён, и влюблён по-настоящему, он… он просто не сможет говорить так напыщенно. Ведь ещё, кажется, Петрарка писал: если человек в состоянии выразить, как он горит, значит, он горит слабым огнём. Или что-то в этом роде…
     Валя. Ты читала Петрарку? Странно. Он ведь, насколько мне известно, не входит в школьную программу.
     Света. Напрасно иронизируешь! Ты что, считаешь меня совсем дурочкой?
     Валя. Ладно-ладно, Светка, не обижайся! Я же пошутил. Что тебе ещё не понравилось?
     Света. Ещё?.. Знаешь, меня твоя история почти до слёз тронула. Честно! Я даже чуть не заплакала в конце. Я бы, наверно, точно заплакала, если бы твои герои… ну, не были такими далёкими. Как только я подумала, что они жили в XIX веке и всё равно давно умерли… Понимаешь? Почему бы тебе правда не писать про наше время?
     Валя. Что вы все заладили, как попугаи – наше время, наше время? Разве такое могло случиться в наше время? Разве сейчас способны так любить? Всё, что происходит вокруг нас – скучно, обыденно, неинтересно! А я по натуре романтик. Я не могу с этим мириться. Вот и отправляю своих героев за тридевять земель, в прошлые века.
     Света. Ты считаешь, тогда по-другому было? Ошибаешься. Люди всегда одинаковые… И в наше время, между прочим, тоже могут любить! В двадцать раз сильнее, чем твои герои!
     Валя. Ха! Что-то до сих пор я этого не замечал! Да спроси любого своего сверстника, что такое любовь, он тебе такую пошлятину выдаст – два дня будешь в себя приходить!
     Света. Мои сверстники ещё ничего в этом не смыслят!
     Валя. Можно подумать, когда они станут старше, то поумнеют! А впрочем, почему нет! Поумнеют. Только в другую сторону. Сейчас ведь не любят просто так – любят за что-то. Как там у Вознесенского?

                Выходит замуж молодость
                Не за кого – за что.
                Себя ломает молодость
                За модное манто…

     Света. Ну, при чём здесь манто? Не все же такие барахольщики!
     Валя. Пусть не за манто. За хороший оклад. За известность. За талант, наконец. Да, в этой жизни обязательно надо быть кем-то. А не то съедят, затопчут!
     Света. Теория Раскольникова?
     Валя. Браво! Русскую литературу ты выучила!.. А хотя бы и так! Достоевский всегда актуален.
    
     Пауза.

     Света. Скажи… только честно… ты всё это пишешь… ради славы, да?
     Валя (смутившись). Да нет, конечно. Какая чепуха! Пишу я просто. Для себя… Но, конечно, я был бы не против, чтобы меня издавали, чтобы не одна ты восхищалась моей писаниной. Понимаешь, хочется оставить после себя след в жизни.
     Света. Ты, наверно, и сам не веришь тому, что говоришь… Скажи, тебе нравится Лариса?
     Валя. Лариса? А при чём здесь Лариса? Странный вопрос.
     Света. Нет, ты ответь.
     Валя. Ты же знаешь, она встречается с Романом. И потом, какое отношение ко всему этому имеет Лариса?
     Света. Самое прямое. Ведь это ради неё ты так стараешься!
     Валя. Вот ещё! Что это тебе взбрело в голову?
     Света. Не ври. Хотя бы себе самому. (Быстро уходит.)
     Валя. Светка, постой! Куда ты?.. Светка!

     Хлопает дверь.

Вот странная… Лучше бы уроки учила! (Берёт со стола рукопись, быстро пролистывает, собирается порвать.)

     Появляется Мефистофель.
   
     Мефистофель. Я бы не советовал тебе совершать опрометчивых поступков.
     Валя. Что? Как… как вы сюда попали? Да и кто вы, собственно?
     Мефистофель. Тебе следовало бы начать со второго вопроса, тогда сразу бы отпала надобность в первом. Позволь представиться. Я, как бы получше выразиться, часть той силы, что вечно хочет зла, но творит лишь добро.
     Валя. Это начинает принимать интересный оборот. Значит, вы хотите сказать, что вы – Мефистофель? То есть Дьявол?
     Мефистофель. Называй как хочешь. Сути это не меняет. Теперь ты, надеюсь, понимаешь, что проникнуть куда бы то ни было для меня не составляет большого труда. Тем более, я не заметил никаких  кабалистических  знаков у твоего порога… Ты обескуражен? Но ведь всего несколько минут назад, если мне не изменяет память, ты сетовал на то, что в наше время не происходит ничего необычного. Вот я и явился сюда, чтобы опровергнуть это мнение.
     Валя. Вы… вы шутите?
     Мефистофель. Отнюдь. Сейчас я как нельзя более серьёзен. Да и время ли для шуток? Ведь явись я секундой позже, и могло бы случиться непоправимое (кивает на рукопись в руках у Вали). Впрочем, что это я! Всё, конечно, можно поправить. Хотя и не всегда... Да-да, можешь мне поверить, некоторые рукописи всё же сгорают и восстановлению, к счастью, не подлежат. Поэтому мы, представители потустороннего мира, привыкли всегда быть начеку, но чаще всего предпочитаем оставаться в стороне и не вмешиваться в мирские дела. И если сейчас я пренебрёг этим правилом, на это, как ты понимаешь, должны быть особые причины.
     Валя. Нет! Я вам не верю! Этого не может быть!
     Мефистофель. Ты непоследователен в своих взглядах, и это прискорбно. Ты ведь вроде как считаешь себя романтиком, не так ли? А романтика, насколько мне известно, дитя воображения. Но вот воображения-то тебе как раз и не хватает. Ты даже не в силах поверить очевидности.
     Валя (он уже оправился настолько, чтобы почувствовать себя уязвлённым). При чём здесь моё воображение? Вы каким-то непонятным образом проникли в мой дом и утверждаете, что явились с того света. Это… это странно! И почему я должен вам верить? Где доказательства того, что вы… не разыгрываете меня?
     Мефистофель. Так тебе нужны доказательства? Что ж, я могу подтвердить свои слова делом, к примеру, приняв чей-нибудь облик… Хотя, признаться, я не сторонник дешёвых трюков. Тем более, я как раз и явился сюда для того, чтобы продемонстрировать тебе своё могущество. Сейчас у тебя исчезнут последние сомнения…
     Валя. Знаете… как это ни странно… а вы действительно немного похожи на… того дьявола из Гёте. (Сам себе) По-моему, я схожу с ума.
     Мефистофель. Напротив, начинаешь прозревать. Только позволь тебе сразу заметить – Гёте тут ни при чём. Кем бы он там ни был, но я существую сам по себе, независимо от воли людей… Впрочем, я, кажется, догадываюсь, о ком ты говоришь. Это тот самый поэт, что весьма поспособствовал моей популярности на этом свете. Но это опять же ровным счётом ничего не доказывает. Я мог бы назвать тебе множество других, которые так или иначе пытались воссоздать мой образ. Честно говоря, удавалось это немногим. Ну, да я не держу на них обиды! Более того, я им очень благодарен! Хотя бы за то, что их стараниями избавлен от лишних объяснений. Ведь теперь ты, надеюсь, и так понимаешь, с кем имеешь дело?
     Валя. В общем, да… И всё-таки лучше бы это был розыгрыш! (Почти с отчаянием) Но ведь доказано, что Бога нет!
     Мефистофель (ёрнически). Рад бы разделить твою точку зрения, но увы… Доказано! Не смеши меня! Да разве ваш жалкий человеческий разум способен постигнуть такое!.. Впрочем, всё это не столь важно. Я ведь явился сюда не за этим. Я хочу помочь тебе.
     Валя. Помочь? В чём?
     Мефистофель. Не догадываешься? Вольно или невольно я стал свидетелем твоего недавнего разговора с другом. Уж извини, одно из прямых назначений Дьявола – знать всё и вся. Так что мне известно о твоём желании стать писателем. Причём сейчас же, сию минуту. Я верно тебя понял?
     Валя. Вы умеете читать мысли?
     Мефистофель. Да, это одна из привилегий чертей. Так вот, я мог бы сделать тебя писателем, и не каким-нибудь жалким бумагомаракой, которых сейчас не счесть, а Великим Властителем Душ, непревзойдённым мастером, гением. Ну, как тебе такая перспектива? Как видишь, я не люблю размениваться по мелочам.
     Валя. А разве… а разве это возможно?
     Мефистофель. Для меня нет ничего невозможного. Или ты всё ещё принимаешь меня за мистификатора?
     Валя. Нет-нет, но… это так неожиданно. А что для этого нужно?
     Мефистофель. Для начала просто твоё согласие.
     Валя. Я… я согласен!
     Мефистофель. Считаю своим долгом предупредить тебя о степени серьёзности данного шага. Отныне жизнь твоя переменится, смею надеяться, в лучшую сторону, но… не пожалеешь ли ты когда-нибудь о своём решении?
     Валя. А почему я должен об этом жалеть?
     Мефистофель. Видишь ли, часто мечты бывают обманчивы, и по достижении их вдруг понимаешь, что стремился совсем к иному…
     Валя. Со мной этого не случится! Но… что вы собираетесь для этого сделать?
     Мефистофель. Всего лишь предложить тебе свои услуги в качестве соавтора. Скромного, незаметного, не претендующего на всеобщее признание. Более того, просящего сохранить в строжайшей тайне своё участие в этом деле.
     Валя (в раздумье). А нет ли какого-нибудь другого способа?
     Мефистофель. Не понимаю, чем тебя не устраивает этот! Другой бы на твоём месте не раздумывал!
     Валя. Мне кажется… в этом есть что-то… непорядочное.
     Мефистофель. Вот! Заговорил о порядочности! Ты, верно, забыл, с кем имеешь дело! Да и что такого ужасного ты усмотрел в моём предложении?
     Валя. Насколько я понял… вы собираетесь взять на себя… значительную часть моей работы. Но… мне просто совесть не позволит выдавать её за свою.
     Мефистофель. Ах, оставь! Что такое совесть? Всего лишь название. А твои слова – пустое жеманство. (Жестом останавливает готового возразить Валю) Не забывай, что я умею читать мысли. Со мной бесполезно хитрить. И потом, то, что ты называешь работой, для меня просто игра, развлечение. Да ты сейчас сам в этом убедишься! (Берёт со стола рукопись.) Полчаса назад я уже имел удовольствие познакомиться с твоим произведением. Позволь мне быть откровенным, этому бесспорно изысканному блюду явно не хватает хорошей приправы. Но не спеши отчаиваться. Сейчас я скропаю из твоей новеллы если не шедевр, то, во всяком случае, нечто такое, что удовлетворит даже самых придирчивых критиков. (Берёт авторучку, смотрит на неё с некоторой неприязнью, начинает делать какие-то исправления в рукописи.) Давненько я не выступал в роли литератора. Всё это не так сложно, как может показаться на первый взгляд… Толику достоверности происходящему… Чуть больше конкретности образам… Ещё немного живости действию… И неожиданней развязку… Вот и всё. Можешь прочесть.
     Валя (с недоверчивостью во взгляде берёт у него рукопись, читает). Поразительно! Это как раз то, что надо! Я чувствовал, чувствовал, что ей чего-то недостаёт!.. (Смотрит на Мефистофеля почти с благоговением) У меня нет слов! Вы просто гений!
     Мефистофель. О, не преувеличивай моих скромных достоинств. Рад, что смог услужить тебе. Ну, теперь ты, надеюсь, примешь моё предложение?

     Всё ещё увлечённый рукописью, Валя машинально кивает.

Вот и прекрасно! Будем считать, что сделка заключена. А теперь позволь мне раскланяться.
     Валя. Как? Вы уже уходите?.. (Замолкает в нерешительности.)
     Мефистофель. Да? Тебя ещё что-то волнует?
     Валя. Просто я хотел узнать… за вашу помощь… должен ли я чем-нибудь отплатить?
     Мефистофель. Ах, вот ты о чём! Зачем всё усложнять? Можешь успокоиться, на этот раз я действую без всякой корысти. Считай это просто моей причудой.
     Валя. Так значит… так значит, вы не потребуете у меня душу?
     Мефистофель (с улыбкой). У тебя очень превратное мнение о дьяволах.
     Валя. Но ведь Гёте писал, что Фауст… Впрочем, он, может быть, допустил неточность?
     Мефистофель. Нет, тут он как раз не отступил от истины. С этим учёным, Фаустом, всё произошло именно так… Но, видишь ли, с тех пор прошло много лет… Я давно перестал коллекционировать души… И к тому же, ты ведь не Фауст. Итак, до встречи! (Исчезает.)
     Валя (смотрит то на место, где только что стоял его гость, то на рукопись, которую всё ещё продолжает держать в руках, почти торжественно). Мистика!

     Затемнение.






Картина 2

     Та же комната. Валя сидит на диване, Роман – напротив него, в кресле. Последний держит в руках Валину рукопись.

     Роман. Нет, старик, это действительно потрясающе! Признаюсь, когда ты вчера оставил у меня на столе этот свой рассказ, я даже не хотел читать. Но вот сегодня утром взялся и… Нет слов! Ты просто молодчина!
     Валя (он явно польщён). Да ну, ты уж скажешь!
     Роман. Не скромничай, не скромничай! Ты же знаешь, я зря говорить не стану. Правильно сделал, что не послушал меня. Признаю свою ошибку. Оказывается, ты у нас прирождённый романтик. А я-то пытался свернуть тебя с пути праведного. Но ты уж не суди меня строго. (Просматривает рукопись.) Не возьму в толк, как это тебе удалось. Ведь ты почти ничего не изменил. Всего несколько недостающих штрихов – и на тебе, совсем другая картина! Непостижимо! Просто какое-то дьявольское превращение!
     Валя (странно закашлявшись). Ну почему именно дьявольское?.. То есть я не то хотел сказать… Я, конечно, много поработал над этим рассказом…
     Роман. Да я понимаю, старик. Работа проделана адская…
     Валя. Адская?.. А, ну да, конечно!
     Роман. И что ты думаешь делать со своим опусом? По-моему, тебе стоит попытаться сунуть его в какой-нибудь журнал. А вдруг повезёт!
     Валя. Знаешь, я как раз с этого и хотел начать. Дело в том, что я уже… попытался.
     Роман. Ты хочешь сказать, что отослал своё произведение в редакцию? И каков же результат?
     Валя. Сегодня пришёл ответ… В общем, в самое ближайшее время он будет напечатан.

     Пауза.

     Роман. Ну, ты даёшь, старик! И всё время молчал!
     Время. Просто я не хотел говорить, пока не буду знать наверняка.
     Роман. Вот так новость! Слушай, а ты не врёшь? Даже не верится, чтоб вот так сразу… Поистине феноменально! Нет, ты правда не врёшь?
     Валя. Вот письмо. Можешь прочесть.
     Роман. Да я верю, верю! (Пробегает глазами письмо.) Я рад. От души рад. Поздравляю! (Жмёт ему руку.) И издательство солидное. Даже странно как-то. Обычно на таких, как мы, они смотрят свысока. В крайнем случае отделываются ободряющими письмами. А тут – сразу предложение напечатать. С чего бы это, а? Слушай, может, у тебя там рука, а ты молчал всё время?.. Шучу, конечно! Не перевелись еще, значит, на свете честные люди!.. А, собственно говоря, что ты сидишь, как ни в чём не бывало? Это дело надо обмыть! Причём немедленно!
     Валя. Честно говоря, я об этом не подумал. Сейчас посмотрю. (Убегает на кухню.) 
     Роман (бросает на стол конверт). Хм. Кто бы мог подумать!
     Валя (из кухни). Пиво тебя устроит?
     Роман. Давай хоть пиво. А то я сейчас запылаю от волнения!
    
     Валя входит в комнату с двумя бутылками, одну передаёт Роману.

За твоё здоровье, гений! (Чокается с Валиной бутылкой.) А вернее – за успех!.. Нет, у меня всё ещё в голове не укладывается. Ведь недели не прошло, как мы с тобой на этом же самом месте разбирали твои опусы. Старик, если так и дальше пойдёт, ты через годик, глядишь, известным писателем станешь. Будешь по ящику вещать о тенденциях развития современной литературы. А что, я не удивлюсь! Только не останавливайся на достигнутом. Карабкайся выше. У тебя получится. Я теперь не сомневаюсь.
     Валя. И я не сомневаюсь… Нет, то есть не так, чтобы совсем…
     Роман. Да брось ты! Уверенность – это хорошо. Теперь тебе надо быть нахальным, чтоб выжить. В силу вступают волчьи законы. Так что не скромничай, работай локтями втирайся в этот новый для тебя мир. Но и старых друзей не забывай. Понимаешь, о чём я?
     Валя. Да, конечно! Ты можешь на меня рассчитывать.
     Роман. Вот и отлично! Но это пока проблема будущего. Я ведь с тех пор, как сжёг свою повесть, так ничего и не написал. Погряз с головой в болоте, называемом личной жизнью.
     Валя. Понимаю… Кстати, а почему ты сегодня без Ларисы?
     Роман. А я разве не говорил? Мы уже дня три как не встречаемся. Разошлись, как в море корабли. Уж извини за банальность.
     Валя. Вы что, поссорились?
     Роман. Да нет, не совсем так. Просто решили больше не ломать комедию… А что тебя, собственно, удивляет? Рано или поздно это всё равно должно было случиться.
     Валя. И всё же странно. Я полагал, у вас с ней серьёзно.
     Роман. Что ты называешь «серьёзно»?
     Валя. Ну… любовь.
     Роман. Не произноси ты при мне этого затасканного словечка! Его так обгадили и захватали руками, что оно уже давно потеряло свой первоначальный смысл. В наше время говорят по-другому – завели интрижку. Сегодня это предел мыслимого, высшее выражение чувств. Дальше не суёмся – кишка тонка… Но то, что было у нас с Ларисой, даже интрижкой не назовёшь. Так, блажь какая-то. Подобострастие – с её стороны, и снисходительность – с моей. Знаешь, что привлекало Ларису во мне? Оказывается, моя исключительная незаурядность. Это я повторяю её слова. Я же со своей стороны ценил в ней кукольную мордашку и стройные ножки. По-моему, это единственные её достоинства.
     Валя. Ты говоришь так со зла.
     Роман. Да что ты! Какая злость! Мы расстались мирно, без сцен, без эксцессов.
     Валя. Но почему? Должна же быть какая-то причина!
     Роман. Я думаю, причина проста. Ларисе надоело ждать от меня чего-то выдающегося – я ведь ужасно ленив по природе, мне же надоело слушать её дурацкую болтовню. Вот и вся диалектика… Старик, давай переменим тему. На самом деле всё это ужасно скучно. Скажу тебе честно, меня давно тяготили эти отношения. Они мне попросту мешали. Теперь я наконец-то свободен и смогу заняться делом. Да, сегодня же вечером и засяду. Чувствую прилив вдохновения. Это твой успех меня так окрылил. (Допивает пиво.) Учти, в следующий раз тебе не удастся отделаться пивом… Сколько там натикало? Ого, почти двенадцать! Пойду я. Надо ещё в библиотеку заскочить. А ты, старик, так держать! До встречи! (Жмёт ему руку.) Заходи как-нибудь на днях – думаю, будет чем порадовать. А может, и нет. (Уходит.)

     Валя сидит в задумчивости. Появляется Мефистофель.

     Мефистофель. О чём задумался, мой юный друг?
     Валя (вздрогнув). Ой, никак не могу привыкнуть к твоим внезапным появлениям!
     Мефистофель. Не стоит забивать себе голову ненужными проблемами. Предоставь эту чёрную работу мне… Ну, как, доволен ты своими успехами?
     Валя. Ещё бы! Только я не совсем уверен, что они мои.
     Мефистофель. Оставь! Какие могут быть счёты между друзьями! Ведь мы друзья, не так ли?
     Валя (уклоняется от ответа). Скажи, эта публикация в журнале – тоже твоих рук дело?
     Мефистофель. Не стану скрывать, есть тут и моя доля участия. Но совсем ничтожная. Можешь не сомневаться, твоё произведение действительно гениально и достойно того, чтобы быть напечатанным. Однако предубеждение, которое обычно испытывают профессионалы к начинающим, чуть было не помешало выполнению моего замысла. Тут-то мне и пришлось вмешаться, чтобы восстановить справедливость.
     Валя. И как же ты действовал?
     Мефистофель. О, весьма просто. Неслышно подкрался к человечку, в руках которого была судьба твоей рукописи, и шепнул ему пару слов на ушко. Сколько же в нём было спеси и уверенности в собственной правоте! И всё ж таки я заставил его внять гласу разума!
     Валя. Вижу, ты не только помогаешь мне писать рассказы, но ещё и проталкиваешь их в печать. Всё-таки мне непонятно, зачем тебе всё это? Ради чего ты так стараешься?
     Мефистофель. Почему бы не оказать услугу ближнему, когда это не составляет для тебя ровно никакого труда?
     Валя. По-моему, ты что-то скрываешь.
     Мефистофель. Ах, ты всё ещё продолжаешь сомневаться в моём бескорыстии! Мне печально сознавать это.
     Валя. Если я обидел тебя, прости…
     Мефистофель. Да нет, я тебя прекрасно понимаю. В природе людей – впрочем, как и чертей – не доверять друг другу. Но тебя что-то постоянно тяготит…
     Валя. Понимаешь… я чувствую себя плагиатором… подлецом… Слушай, а почему бы тебе меня самого не наделить талантом? Чтобы я мог сам, без посторонней помощи, постигнуть тайны мастерства?
     Мефистофель. И ты согласен своё теперешнее положение променять на незавидную роль таланта? Одумайся! Все таланты – фанатики, одержимые какой-нибудь идеей, и совершенно не думают о мирских делах. В жертву своей идее они готовы принести всё, даже собственную жизнь. Разве ты к этому стремишься?.. Отбрось сомнения! Дыши полной грудью, лови за хвост удачу! И главное, помни – молодость даётся только раз!
     Валя. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно»?
     Мефистофель. Вот-вот, именно! Погоди, то ли ещё будет! Я не только помогу тебе сделать карьеру, я, если хочешь, могу устроить и твои личные дела.
     Валя (оживившись). Серьёзно? А мог бы ты сделать, чтобы Лариса…? (Осёкся) Нет-нет, не стоит! Так я не хочу. Пусть уж лучше она сама…
     Мефистофель. Ну, конечно, сама! По-иному и быть не может! Кстати, между нами говоря, твоя дама сердца уже давно испытывает к тебе тайное влечение.
     Валя. Враньё! Этого не может быть!
     Мефистофель. О, я мог бы призвать в свидетели небо, не будь это с моей стороны страшным кощунством! Повторяю, твоя избранница хоть сейчас готова ответить на твоё чувство, и лишь её… м-м-м… природная скромность мешает ей сделать решительный шаг. Однако стоит мне шепнуть ей на ушко всего два слова…
     Валя. Что ты собираешься ей сказать?
     Мефистофель. Ничего особенного. Я всего лишь хочу сообщить ей о твоих литературных успехах.
     Валя. Ты полагаешь, этого будет достаточно?
     Мефистофель. О, вполне!.. Итак, позволь мне удалиться. Мне так не терпится услужить тебе.
     Валя. Ты что, собираешься прямо сейчас…?
     Мефистофель. А зачем тянуть? Постой, как это у вас?.. (Говорит с немецким акцентом) Куй жельезо, пока горьячо!
     Валя. Ты, как всегда, шутишь!
     Мефистофель. Нисколько. Увидишь, через несколько минут она будет здесь.
     Валя. Что?! Постой! Не уходи так скоро!
     Мефистофель. Я уже в пути! До встречи! (Исчезает.)

     Валя в волнении расхаживает по комнате.

     Валя. Ну, Дьявол! Ну, прохвост! Что же он такое делает!.. Сейчас она придёт! Что я буду ей говорить?.. Ой, я так волнуюсь! Как мне себя вести?.. Может, сразу ей обо всём сказать?.. Глупо, да? И, как на зло, ни одной умной мысли в голове!.. А, будь что будет!

     Звонок в дверь.

Неужели она? Так скоро?.. Всё, спокойно! Надо взять себя в руки! (Решительно идёт к двери.)

     Входит Света.

     Света. Здравствуй. Я не помешала?
     Валя (пытаясь скрыть разочарование). Да нет, нисколько… Здравствуй. Проходи… Давно тебя не видел.
     Света. Всё как-то времени не было. Ты же знаешь – выпускные экзамены.
     Валя. Ах, экзамены. Ну да… А… а зачем ты пришла?
     Света (пожимает плечами). Просто так… Что с тобой? Ты какой-то странный.
     Валя. Я? Странный? Тебе показалось.

     Пауза.

     Света. Почему ты не спросишь, как я сдала?
     Валя. Да-да, конечно! Прости. Как ты сдала?
     Света. По математике – четыре. А по русскому результаты только через неделю придут.
     Валя. Через неделю? Почему через неделю?.. А, ну да, у вас же этот дурацкий ЕГЭ!
     Света. Вот именно, что дурацкий! Зато всё остальные сдала на пятёрки. Представь, даже химию! Да, Менделеева из меня, как видно, не получится.
     Валя. И… и куда теперь думаешь поступать?
     Света. Я же тебе говорила – в педагогический, на филфак. Мама, конечно, отговаривает, но я уже давно решила… А у тебя как дела?
     Валя. Да вот… мой рассказ собираются печатать в журнале.
     Света. Что, правда?! Ну надо же! Молодец! Я так рада за тебя! Это тот самый, что ты читал Роману? Видишь! А ты говорил…
     Валя. Ты, между прочим, тоже кое-что говорила!
     Света. Ну, я… Кто я такая! А вот Роману ты нос утёр! Поздравляю!
     Валя. Спасибо. (Делает нетерпеливое движение.)
     Света. Ты куда-то торопишься?
     Валя. Нет… То есть да. Ко мне сейчас должны прийти.
     Света. Я не помешаю?
     Валя. Видишь ли… это деловая встреча… Касательно моей публикации.
     Света. Понятно. Я сейчас уйду… Можно мне взять почитать твой рассказ?
     Валя. Ты ведь уже его слышала!
     Света. А теперь мне хочется прочитать самой. Можно?
     Валя. Конечно, бери. (Отдаёт ей рукопись.)
     Света. Спасибо. Мне всего на один вечер.
     Валя. Да хоть насовсем!
     Света. Ты серьёзно? Что ж, тогда я оставлю его у себя. Потом буду показывать своим внукам и хвастаться, что когда-то была знакома со знаменитым писателем… К тому времени ты меня уже совсем забудешь.
     Валя. К тому времени меня уже давно не будет в живых. И вообще, хватит болтать глупости!
     Света. Ладно, не буду тебе мешать. До встречи!

     Вместе идут к дверям.

     Валя. Ты какая-то грустная. Может, я тебя чем-то обидел?
     Света. Нет, что ты! Тебе показалось. (Хочет выйти, но в дверях внезапно сталкивается с Ларисой, растерянно оглядывается на Валю.)
     Лариса. Привет! Я не помешала?
     Валя (избегая Светиного взгляда). Конечно, нет! Проходи. Всегда рад тебя видеть.

     Света быстро уходит.

     Лариса (уверенно проходит в комнату). Представляешь, сейчас встречаю Романа… Мы с ним вообще-то теперь редко видимся. Только так – «здрасьте – до свиданья». И вот он, как бы между прочим, заявляет мне, что ты у нас, оказывается, мировая знаменитость. Я прямо обалдела! И скорей сюда!.. Какой же ты умница, Валенька! Так тебя уже напечатали? Можно посмотреть?
     Валя. Нет, только собираются.
     Лариса. Только собираются?.. Но это уже точно? Или Роман пошутил?
     Валя. Нет, в самое ближайшее время мой рассказ действительно будет опубликован. Говорю это тебе вполне официально.
     Лариса. Ой, какой же ты умница! Ты даже представить себе не можешь, какой ты… И что ты думаешь делать дальше? После этой публикации?
     Валя. Я ещё точно не решил. Но, по всей видимости, серьёзно займусь литературой.
     Лариса. Ты хочешь сказать, что станешь настоящим писателем? И у тебя получится?
     Валя. А почему бы нет!
     Лариса. Ой, какой же ты молодец! Дай я тебя расцелую! (Делает шаг к нему навстречу и вдруг останавливается.) Хотя ты сейчас, наверное, и разговаривать со мной не захочешь. Ведь ты теперь почти знаменитость. Кто я для тебя! (Притворно вздыхает.)
     Валя. Ну, зачем ты так говоришь, Лариса! Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь.
     Лариса. Представь себе, не знаю. (Усаживается на диван.) Так как ты ко мне относишься?
     Валя (отворачивается). Не спрашивай меня сейчас ни о чём.
     Лариса (чуть помешкав). Я тебе нравлюсь, да? Ну, посмотри же на меня, Валенька!.. О, сколько страдания в твоём взгляде!
     Валя. Я, наверно, выгляжу смешным.
     Лариса. Да нет, нисколько. Я тебя прекрасно понимаю… Ты сядь, не волнуйся. Соберись с мыслями.

     Валя несмело опускается рядом с ней на диван.

Ну же, смелее! Ведь ты что-то хотел мне сказать?
     Валя. Я не знаю, с чего начать… В моей жизни это впервые…
     Лариса. Когда-нибудь надо начинать… Так я жду.
     Валя. Лариса, а ты не обидишься на меня?
     Лариса. Смотря за что.
     Валя. Не обидишься, если я скажу, что… люблю тебя? Не обидишься?
     Лариса. Вот странный! Сначала сказал, а потом спрашивает, обижусь я или нет. А разве в этом есть что-то обидное?
     Валя. Не знаю.
     Лариса. Ну, так знай. Я на тебя не обижаюсь. Ни капельки.
     Валя. Лариса, ты шутишь!
     Лариса. Конечно! А ты разве нет?
     Валя. Я сейчас как нельзя более серьёзен. Я… я давно хотел сказать тебе об этом.
     Лариса. Почему же не говорил?
     Валя. Сама знаешь.
     Лариса. Ничего я не знаю! Что за привычка – постоянно говорить загадками!
     Валя. Ну… ты ведь любила Романа.
     Лариса. Любила? Что значит «любила»? Вовсе я его не любила! И вообще – не называй мне этого имени! Я уже и думать о нём забыла!.. А что, он тебе что-нибудь говорил про меня? Небось, какие-то гадости, да?
     Валя. Нет, ничего он не говорил.
     Лариса. Так вот, запомни раз и навсегда: у меня с ним никогда не было ничего серьёзного. Просто он был моим очень хорошим знакомым… Что ты так смотришь? Ты мне не веришь?
     Валя. Нет, что ты! Я… я просто жду ответа на свой вопрос.
     Лариса. На какой ещё вопрос?.. Ах, вон ты о чём! А обязательно нужно что-нибудь отвечать?
     Валя. Ты снова шутишь! Пожалуйста, я очень тебя прошу, отнесись к моим словам серьёзно!
     Лариса. Серьёзно? Ну ладно… (Томным голосом) Поцелуй меня… Ну же, смелее! Я разрешаю.

     Валя робко целует Ларису.

Ты что, не целовался ни разу? Господи, и откуда ты такой взялся! А ещё о любви пишет!.. Ну, не обижайся! Я же шутя… Обними меня… Крепче…

     Долгий поцелуй.

     Валя. Ты так и не сказала, любишь ты меня или нет.
     Лариса. Глупенький! А без слов разве не понятно?
     Валя. Значит, любишь? Нет, ты серьёзно?.. А как же Роман?
     Лариса. Ты снова за своё? Я, между прочим, не спрашиваю у тебя о той девчушке, что была здесь до меня!
     Валя. Ты о Свете? Ха, нашла к кому ревновать! Она ведь ещё школьница!
     Лариса. Не имеет значения! Сейчас такие школьницы, что любой опытной женщине сто очков вперёд дадут!.. А как она на меня посмотрела! Так и убила взглядом!
     Валя. Нет, тебе это просто показалось! Со Светой мы друзья. Она живёт в соседнем доме и иногда заходит ко мне поболтать. Вот и всё. Уверяю тебя, у меня даже в мыслях ничего подобного не было!
     Лариса. А что это ты так всполошился? Да если бы даже и было, что тут такого! Ведь теперь ты любишь меня!
     Валя. Нет, Лариса, я хочу, чтоб ты знала с самого начала: мне никто, кроме тебя, не нужен. И никого, кроме тебя, у меня не будет. Если ты уйдёшь от меня, я… я себя убью!
     Лариса. О, какие страсти!
     Валя. Не смейся! Не смейся надо мной! Я знаю, тебе это покажется глупым. Но я уже давно всё решил. Я на тебе женюсь… Если ты, конечно, не против. Да, я хочу, чтоб ты стала моей женой!
     Лариса. Ты что, серьёзно?
     Валя. Абсолютно. Хочешь, завтра же пойдём в загс?
     Лариса. Ты с ума сошёл! К чему такая спешка!
     Валя. А зачем откладывать? Ведь мы же любим друг друга, верно?
     Лариса. Нет, ты действительно сумасшедший! Или начитался любовных романов!
     Валя. Скажи, ты согласна за меня замуж?
     Лариса. Валенька, да что с тобой?
     Валя. Нет, ты скажи, согласна?
     Лариса. Ой, дай мне хоть подумать! Всё это так неожиданно!
     Валя. Хорошо. Я подожду.
     Лариса. Честно говоря, не ожидала от тебя такого.
     Валя. Я сам от себя не ожидал.
     Лариса. Ты мне всегда казался таким скромным, нерешительным. И вдруг – столько энергии, столько эмоций! Какая женщина устоит перед таким напором!.. Ну, поцелуй меня ещё раз! Только так же страстно, как только что предлагал бежать в загс.

     Ещё один долгий поцелуй.

Ой, у меня даже голова закружилась! Да, теперь я вижу, что ты не шутишь…

     Воодушевлённый словами Ларисы, Валя неловко пытается расстегнуть на ней платье.

Что ты делаешь?.. Нет-нет, только не здесь!.. Я хотела сказать, не в этой комнате. Что у тебя там? (Указывает на дверь в спальню.)
     Валя. Что? Там?.. Да, там будет лучше! (Вскакивает с дивана, тянет Ларису в соседнюю комнату.)
     Лариса. Ох, Валя, я не могу!
     Валя. Что с тобой?
     Лариса. Нет, ничего… Просто я хотела спросить: нам никто не помешает? Я имею в виду твоих родителей.
     Валя. Нет-нет, они приходят только вечером. Пойдём! Ну пойдём же! (Подхватывает её на руки, несёт к дверям спальни.)
     Лариса. Ой, что ты со мной делаешь!

     Появляется Мефистофель, целомудренно прикрывает двери вслед за любовниками.

     Мефистофель. Ах, вы, мои голубки! Ну, порезвитесь, порезвитесь – Бог простит. (Потирает руки.) Похоже, всё идёт по плану. Даже лучше, чем я мог предположить. Клянусь Вельзевулом, теперь начнётся потеха! Ай да я! Ай да чёрт! Славно придумал! Теперь он в моих руках! (Разражается хохотом, но тут же осекается, покосившись на дверь спальни.) Однако тс-с-с. Комедия только начинается. Давайте занавес.

     Гаснет свет.









Действие 2

Картина 3

     Та же комната, но в ней произошли некоторые изменения. На стенах развешаны фотографии модных артистов. На месте дивана – софа. Рядом красивый торшер под старину. Там, где была полка с книгами, теперь стоит трельяж. Книги в беспорядке сложены в противоположном углу комнаты.
     Валя на корточках роется в книгах. Нашёл нужную, садится с ней в кресло. Лариса в новой юбке крутится перед зеркалом.

     Лариса. Снова ты уткнулся в книжку! Ну-ка посмотри скорей на свою жёнушку! Как тебе моя новая юбка?
     Валя. Ничего… Только, пожалуй, чуть коротковата. Сейчас так не носят.
     Лариса. Много ты понимаешь! Мини, между прочим, всегда в моде. Ну, посмотри получше! Разве мне не идёт? Такие ноги, как у меня, просто грех прятать под длинные балахоны. Кстати, они мне никогда не нравились. Да смотри же на меня! (Вырывает у него книгу.)
     Валя. Да, мне очень нравится.
     Лариса. А как тебе мои французские колготки? Правда, блеск? Ползарплаты за них отвалила.
     Валя. Тебе очень идёт.
     Лариса. Ну, ещё бы! Уверена, сегодня все мужики будут пялиться на мои ноги.
     Валя. Тебя это не раздражает?
     Лариса. Какой ты глупый! Каждой женщине приятно, когда на неё обращают внимание. Ой, никогда не забуду, как на прошлой неделе смотрел на меня тот парень в ресторане! Прямо так и ел глазами! Ну, помнишь, тот, с которым я танцевала первых два танца?
     Валя. Это ты про того рыжего, с отвислой челюстью? Неприятный тип.
     Лариса. Да? А по-моему, ничего. Он мне весь вечер делал комплименты. Говорил, что я конфетка. Ой, Валенька, как же мне нравятся рестораны! Зря твои предки пожмотничали отметить там нашу свадьбу.
     Валя. Ну, мы, наверно, сами виноваты. Сообщили обо всём в самый последний момент.
     Лариса. Да, что теперь об этом говорить! Хорошо, хоть квартиру эту нам оставили. Правда, её ещё надо обставить как следует. Ах, как я хочу вот сюда ту шикарную стенку, что мы тогда видели в гипермаркете! Но это потом, когда ты вступишь в Союз писателей. А на этот твой гонорар мы купим столовый сервиз. Я уже присмотрела один. Тебе должен понравиться… Да, если редактор опять пригласит нас на банкет, не отказывайся. А он обязательно должен пригласить. Вокруг твоей последней повести столько шума.
     Валя. А может, обойдёмся на этот раз без банкета? Не люблю я эти пьяные сборища!
     Лариса. Конечно! Так бы и сидел целыми днями, уставившись в свои книжки! Нет бы порадовать свою жёнушку, сводить её куда-нибудь! Ты ведь знаешь, как я люблю быть на виду!
     Валя. Мы и так целыми днями на виду!
     Лариса. Ну и что в этом плохого? Ведь это так приятно, когда вокруг много людей и все тобой восхищаются! Просто ты никогда этого не испытывал!
     Валя. Как же, не испытывал! Не забывай, что все эти банкеты устраиваются в общем-то из-за меня!
     Лариса. Ну, это ещё как сказать! Если уж честно, то своим сегодняшним успехом ты в первую очередь обязан мне. Да-да, не пококетничай я тогда на вечеринке с твоим редактором, он вряд ли бы напечатал книжку твоих рассказов.
     Валя. Вот ещё глупости!
     Лариса. А вот и не глупости! Ведь буквально накануне он отзывался о них холодновато. Почему же потом он так резко изменил мнение?.. Молчишь? То-то же! Не будь меня, ещё неизвестно, кем бы ты сейчас был.
     Валя. Не будешь же ты утверждать, что и первый мой рассказ напечатали благодаря тебе?
     Лариса. Это ни о чём не говорит. Тогда ты был никто. Так, начинающий. Я сделала тебе имя. И в Союз писателей ты попадёшь благодаря мне. Так-то, миленький.
     Валя. А не слишком ли много ты на себя берёшь?
     Лариса. Не слишком. Я себе цену знаю. И тебе, кстати говоря, тоже. Я, конечно, нисколько не отрицаю твоих заслуг. Ты у нас талант, это бесспорно. Но для того, чтобы стать в этой жизни кем-то, одного таланта мало. Надо ещё быть дипломатом. Или неотразимой женщиной, как я… Что ты хмуришься? Разве я не права? Ну, не злись, не злись! Знал бы ты, как завидуют мне девчонки на работе! Особенно после этой статьи в газете, где расхваливают твою новую повесть.
     Валя. Далась вам всем эта повесть!
     Лариса. Почему ты такой мрачный сегодня? Ты недоволен своей новой повестью?.. Впрочем, настоящие писатели всегда недовольны своими произведениями… Ну, всё. Я готова. Целуй свою жёнушку, и я полетела. Только не в губы – измажешься!
     Валя. Ты что, уходишь? Куда?
     Лариса. А разве я не сказала? Я к Нине. Помнишь её? Та, что работает со мной в машинном бюро. Сегодня она собирается удивить меня каким-то новым фасоном.
     Валя. А ты не могла бы отложить эту встречу? Ты же знаешь, ко мне сегодня должен зайти Роман…
     Лариса. И что из этого? Прислуживать вам я не собираюсь!
     Валя. Да нет, я не поэтому… Просто Роман придёт узнавать насчёт своей повести…
     Лариса. Ты не видел, где моя сумка?
     Валя. Нет, не видел… Понимаешь, я должен был переговорить с редактором…
     Лариса. А, вот она, нашла!
     Валя. Вот, я показывал ему повесть, а он остался недоволен… И теперь я даже не знаю, как сказать ему об этом.
     Лариса. А что тут долго раздумывать! Скажи, как есть. Да и вообще, зачем тебе понадобилось разговаривать с редактором о повести Романа?
     Валя. Он меня попросил.
     Лариса. Мало ли, кто о чём попросит! На всех не угодишь!.. Не понимаю, какой тебе прок якшаться с этим Романом! Ты теперь знаменитость, а он кто? Бездарный бумагомарака, возомнивший себя писателем!
     Валя. Ну, зачем ты так?
     Лариса. Скажешь, я не права?.. Собственно, зачем тебе моё присутствие? Хочешь, чтобы я сама ему об этом сказала?
     Валя. Нет. Просто, если бы ты была здесь, мне было бы легче сообщить ему…
     Лариса. Нет уж, увольте! Что мне, другого дела нет, как только улаживать ваши проблемы! Всё, я пошла. Чао!.. Долго с ним не засиживайся. Не забывай, что вечером мы идём в театр, а тебе ещё надо успеть в прачечную. (Уходит.)

     Некоторое время Валя сидит в раздумье.

     Валя. Эй, как там тебя? Мефистофель!.. Ты слышишь или нет? Явись!.. Ну, ты что, оглох? Я тебя зову. То приходит, когда вздумается, а то не дозовёшься!
     Голос Мефистофеля. Чертей приглашают трижды.
     Валя. А я думал, это только Бог троицу любит… Да появись же!
     Мефистофель (появляется). Ну, вот и я. Зачем звал?
     Валя. Наконец-то. Давно хочу с тобой поговорить. Слушай, что за дела? Как это всё называется?
     Мефистофель. Ты о чём? Я что, плохо справляюсь со своими обязанностями?
     Валя. По-моему, даже слишком хорошо! Если раньше ты только переделывал мои произведения, то теперь ты уже пишешь их сам, издавая под моим именем!
     Мефистофель. Ах, ты про эту последнюю повесть! Но что же в этом плохого? Ведь она так нравится всем.
     Валя. Я и сам знаю, что нравится. Но у нас не было такого уговора! Ты поступаешь бесчестно!
     Мефистофель. Не преувеличивай, мой друг! Я склонен считать это всего лишь излишним усердием. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что это произведение не совсем моё. Это твой замысел, твои образы, твои мысли. Всё это уже было в тебе и только ждало своего часа. А я – я только ускорил события.
     Валя. Ускорил события! Кто тебя об этом просил? Да, я давно хотел написать что-то подобное. Я полгода эту идею вынашивал. А ты просто взял и украл!
     Мефистофель. Успокойся. Никто ведь и не оспаривает у тебя права на эту повесть. Она твоя, твоя. Я даже сохранил стиль твоих прежних произведений…
     Валя. Да при чём тут стиль! Меня совсем другое волнует. Понимаешь, иногда мне кажется, что повесть эта действительно написана мной. Хотя я прекрасно знаю, что за всё это время ни разу не брался за перо.
     Мефистофель. Вот и прекрасно! Можешь с полным правом считать её своей. Я не в претензии.
     Валя. Эх, если она и вправду моя, то только наполовину. Нет, скорей на четверть… А впрочем, я не знаю. Хотя у меня такое впечатление, что если бы я и впрямь написал эту вещь, то написал бы точно так же. Или почти так же… Только не подумай, что я хвастаюсь или пытаюсь оправдаться. Тут другое… В конце концов, стиль – это дело десятое. И даже мысли – не самое главное. Главное – то, что стоит за этими мыслями… Я не знаю, как это объяснить. Но это меня как раз и мучает все эти дни!
     Мефистофель. Это в тебе всё ещё говорит твоя совесть. И как же вы, люди, привыкли усложнять себе жизнь!
     Валя. Я не думал, что это будет так трудно. Я чувствую себя обкраденным. Как будто у меня без моего ведома отняли какую-то часть меня самого.
     Мефистофель. Ах, мой друг, всё это происходит от того, что ты по-прежнему видишь во мне всего лишь слегка зарвавшегося соавтора. Но я ведь не просто соавтор, я – нечто гораздо большее.
     Валя. То есть? Что ты имеешь в виду?
     Мефистофель. А то, что я и ты – это теперь одно. А значит, все твои помыслы и деяния в равной мере принадлежат и мне. Так стоит ли портить кровь, устанавливая, кто есть истинный автор данного произведения. По-моему, это всё равно, что пытаться отделить морскую воду от воды впадающих в него рек.
     Валя. Значит, ты считаешь, что как писатель я уже ничего не значу?! Что теперь я всего лишь твой жалкий придаток, и только?!
     Мефистофель. Ну, зачем же так грубо? У всякой медали есть ещё и другая сторона.
     Валя. Ты имеешь в виду славу, почёт, известность?.. И всё же не понимаю – тебе-то какой от этого прок?
     Мефистофель. Похоже, ты вызвал меня только затем, чтобы в сотый раз задавать один и тот же вопрос. Если так, то лучше я удалюсь.
     Валя. Постой! Я вызвал тебя по другой причине. У меня к тебе просьба.
     Мефистофель. Какая же? Говори, я всё исполню.
     Валя. Даже не знаю, как сказать… Скажи, ты не мог бы также помочь и Роману?
     Мефистофель. То есть сделать его гением?
     Валя. Ну, не то, чтобы гением. А просто оказать маленькую поддержку. Хотя бы на первых порах.
     Мефистофель. А потом?
     Валя. А потом как получится.
     Мефистофель. К сожалению, эту просьбу я выполнить не могу.
     Валя. Но почему?
     Мефистофель. Во-первых, я не в силах сделать хоть что-то для кого бы то ни было, не заручившись прежде его согласием. А во-вторых, раз уж я взялся помогать тебе, не в моих правилах оказывать помощь и кому-то другому.
     Валя. Ну, может, ты мог бы поговорить с кем-нибудь из своих?..
     Мефистофель. И это тоже не в моих правилах. И вообще, у нас это как-то не принято.
     Валя. Выходит, и у чертей тоже есть своя этика?
     Мефистофель. Думай, как хочешь.
     Валя. Значит, ничем помочь не можешь?
     Мефистофель. Значит, не могу… Но полно, так ли уж ты желаешь помочь своему другу?
     Валя. А почему бы мне этого не желать?
     Мефистофель. Да потому что по-иному и быть не может! «Какой поэт бывает рад, что преуспел его собрат!» Так, кажется, писал один из твоих предшественников. И он прав. Тысячу раз прав. Чтобы один возвысился, другой обязательно должен пасть. Уверуй в этот непреложный закон конкуренции и пойми: это только к лучшему, что твой друг сейчас попал в опалу.
     Валя. Замолчи! Не хочу тебя слушать!
     Мефистофель. Снова я не угодил тебе! Что ж, прости мне мою откровенность. И как же вы, люди, боитесь своих собственных мыслей! Да, Бог воистину поступил мудро, не наделив вас способностью к прозрению!
     Валя. Наверно, ты прав. Как всегда, прав… Но как же всё это мерзко! Я не хочу, не хочу так думать!
     Мефистофель. Снова муки совести! Это просто болезнь какая-то! А я ведь поначалу считал тебя уступчивым пациентом. Как же излечить тебя от этого недуга?.. Ладно, так и быть, открою тебе один секрет. Насколько я успел понять, твой друг куда менее тебя нуждается в помощи потусторонних сил.
     Валя. Это почему же?
     Мефистофель. Потому что обладает двумя неоценимыми, на мой взгляд, качествами, хоть и редкими для настоящего художника, но весьма полезными в житейском отношении. Я имею в виду упорство и целеустремлённость. Так что в скором времени он, глядишь, и без посторонней помощи сумеет добиться своего. Если, конечно, не спасует перед трудностями.
     Валя. Ты это знаешь наверняка?
     Мефистофель. О, я уже слышу настороженность в твоём голосе! По-моему, мой метод действует безотказно!.. Но ты напрасно так волнуешься. Я не допущу, чтоб кто-то, а не ты, был первым. Двум королям не ужиться на одной шахматной доске.
     Валя. Ну, для чего, для чего тебе это?! Не понимаю!
     Мефистофель. Думаю, что скоро поймёшь.
     Валя. Что ты хочешь этим сказать?
     Мефистофель. Только то, что сказал.
     Валя. Нет, ты уж договаривай, Дьявол! Что ещё за намёки?
     Мефистофель. Давай оставим этот разговор. Обещаю, что мы вернёмся к этой теме. Но как-нибудь в другой раз.
     Валя. Нет, я хочу знать сейчас!
     Мефистофель. Сейчас ещё не время. Придётся потерпеть.
     Валя. Сколько?
     Мефистофель. Совсем немного. Всё зависит от тебя.
     Валя. Почему ты говоришь загадками? Не увиливай, выкладывай начистоту – что ты задумал? Я ведь всё равно так просто не отстану!
     Мефистофель. И всё-таки отложим до другого раза. Тем более что к тебе гость.

     Звонок в дверь.

     Валя. Уходишь от ответа?
     Мефистофель. Просто боюсь показаться слишком назойливым.
     Валя. Постой! Ты не можешь так просто уйти!
     Мефистофель. Ну почему же. Очень даже могу. (Исчезает.)
     Валя. Вот хитрый чёрт! Улизнул!

     Повторный звонок. Валя идёт открывать. Входит Роман. Он заметно возбуждён, в руке газета.

     Роман. Привет, старик! Что так долго не открывал? (Плюхается в кресло.) Ну, что я тебе говорил! Твоя повесть произвела настоящий фурор! Эта статья в «Литературке» - только начало. Название-то какое! «На гребне успеха»! Громко сказано, но вообще-то верно. Когда-нибудь твой мемуарист назовёт это произведение новой ступенькой твоего творчества. Не исключено, что им буду я… Нет, что касается меня, то я бы назвал это поворотом на все 180 градусов.
     Валя (несмотря на мрачный вид, он всё-таки доволен). По-моему, там многое преувеличено.
     Роман. Да нет, я бы не сказал. Всё верно, хотя и несколько напыщенно. Но в общем-то твоя позиция правильная. Поменьше обращай внимания на все эти хвалебные оды. Они расхолаживают. А то слишком рано уверуешь в свою гениальность и лапки сложишь… Да, кстати, ты разговаривал с редактором насчёт моей вещицы?
     Валя. Разговаривал. Вчера.
     Роман. Ну, и что он сказал?
     Валя. Понимаешь, Роман… он в целом отнёсся к ней положительно, но…
     Роман. Да не тяни ты резину! Скажи одним словом – принял или нет?.. А впрочем, не надо. И так всё понятно.
     Валя. Ты только не расстраивайся! Знаешь, по-моему, он даже остался доволен, но сказал, что читатель не поймёт.
     Роман. Плохо он знает читателя!.. А ты-то сам как к ней относишься? Только говори начистоту!
     Валя. Может, не сейчас?
     Роман. Именно сейчас.
     Валя. Ну, хорошо. Если начистоту, то мне этот твой реализм кажется несколько… ну, что ли грубоватым. И герои твои… они все какие-то одержимые. Совершают странные поступки, потом жалеют о них. К тому же совершенно непонятно, что ты всем этим хотел сказать. Эти последние слова героини, они какие-то невыразительные, какие-то слишком приземлённые… Не знаю, возможно, я и не прав. Ты ведь знаешь, я по натуре романтик.
     Роман. Ты закончил? Что ж, спасибо за откровенность. Тебе, значит, тоже не понравилось. Ладно, не буду спорить. Каждый имеет право на свою точку зрения… Нет, и всё-таки непонятно! Не тех слов я ждал от тебя! Только не подумай, что мне нужна была похвала. Просто эту вещицу я написал под впечатлением от твоей повести. Да-да, уж прости меня, грешного!.. Дай-ка сюда рукопись. Как-нибудь перечитаю на досуге. Может, действительно в печке ей место?.. Слушай, у тебя там случайно бутылочка пива не завалялась?
     Валя. Увы. Из крепких напитков могу предложить только кофе.
     Роман. Да нет, спасибо. Хотелось чего-нибудь холодненького… Ну, ладно, а у тебя как дела? Я имею в виду в личной жизни?
     Валя. Всё в порядке… Роман, я давно хотел тебе сказать. Ты тогда был не прав, говоря так о Ларисе.
     Роман. Забудь об этом. Я поступил глупо. Я ведь ничего не знал о ваших отношениях… Словом, забудь об этом.
     Валя. Нет, ты пойми! Я люблю Ларису. И она меня тоже. Я счастлив. Что ещё нужно для полной гармонии?
     Роман. Ну и прекрасно, старик! Что ты так разволновался?.. Просто мне казалось, что Лариса не совсем тот человек, который тебе нужен.
     Валя. Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
     Роман. Не понимаешь?.. Ну, ответь мне, только честно, все эти банкеты, рестораны, тусовки не мешают твоей работе?
     Валя. Ах, вон ты о чём!.. Нет, я бы не сказал.
     Роман. Хорошо. Считай, что я не задавал тебе этого вопроса. Только ты, Валентин, запомни одно – у тебя талант. А штука эта, скажем прямо, довольно капризная. Всё равно, что костёр: не будешь подбрасывать топлива, скоро погаснет. Надеюсь, ты меня понял?
     Валя. Ты считаешь, Лариса может помешать моей работе?
     Роман. Не то, чтобы помешать… Хотя, возможно, именно это я и хотел тебе сказать. Понимаешь, у вас с Ларисой разные идеалы, разные цели в жизни. Во всяком случае, мне бы очень хотелось так думать.
     Валя. Мне кажется, ты недостаточно хорошо знаешь Ларису.
     Роман. Вполне возможно. Ладно, хватит об этом. Знаешь, кого я встретил по дороге к тебе? Свету. Помнишь, ту девчушку, что приходила к тебе слушать наши заумные беседы? Я ещё подумал тогда, что у тебя с ней что-то вроде романа.
     Валя. Давно её не видел. Наверно, больше года. А романа с ней у меня никогда не было. Да и не могло быть!
     Роман. Ладно-ладно, не оправдывайся! Кстати, передавала тебе привет. Мы с ней немножко поболтали о твоей повести. Оказывается, очень умная девчонка. И по-прежнему без ума от тебя.
     Валя. Да неужто! Что-то не замечал… Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.
     Роман. Да, конечно… (После паузы) Так говоришь, не приняли мою повесть? Ну да ладно, переживём. А я, представь, уже возомнил о себе невесть что. Дурак! В наше время для того, чтобы стать великим, нужно по меньшей мере продать душу дьяволу!
     Валя. Как ты сказал? Продать душу?
     Роман. Обиделся? Брось! Я сейчас немного не в себе и поэтому болтаю глупости.
     Валя. Роман… если я тебя о чём-то спрошу… тебе не покажется это странным?
     Роман. Старик, давай без предисловий.
     Валя. Скажи, что ты понимаешь под словом «душа»?
     Роман. Душа? Гм. А почему это тебя вдруг заинтересовало?
     Валя. Глупый вопрос, да? Я и сам вижу, что глупый. Так что можешь не отвечать.
     Роман. Ну, почему, не такой уж и глупый. Когда-то я даже всерьёз задумывался об этом, но потом забыл... Знаешь, если трезво разобраться, то, по-моему, душа всё-таки существует. Что, странно слышать такое признание от махрового реалиста?.. Но, видишь ли, я вкладываю в это понятие несколько иной смысл. Я отождествляю её с духовностью.
     Валя. Что-то я тебя не совсем понимаю.
     Роман. Сейчас поймёшь. Ну, вот, когда говорят, человек выполнил эту работу с душой, значит, подошёл к ней творчески. Улавливаешь мысль? Душа, на мой взгляд, есть нечто, неотделимое от творчества. Это, если хочешь, наша творческая энергия в лучшем её проявлении.
     Валя. Чистой воды идеализм!
     Роман. А по-моему, самый настоящий материализм! Ведь любой труд, так же как и творческий, должен приносить свои плоды, верно? Вот и получается, что душа композитора – это его музыка, душа художника – его картины, душа писателя – соответственно, его книги. Ты не согласен со мной?.. Эй, почему у тебя такой испуганный вид?
     Валя. Нет, ничего. Просто голова немного побаливает.
     Роман. Ну, так прими аспирин. Или ляг полежи… Тем более, мне уже всё равно пора.
     Валя. Что, уходишь?
     Роман. Да, старик, дела! Всё, бывай! Надеюсь ещё увидеть тебя в добром здравии… (Быстро идёт к выходу, но неожиданно задерживается в дверях.) И всё-таки, Валентин, мне кажется, что моя вещь стоящая. А ты – уж прости – ты просто мне всё наврал! Реализм ему мой не по нутру! Тоже мне, романтик нашёлся! Какой ты, к чёрту, романтик? Ты стопроцентный реалист! Только сам ещё этого не понял! До встречи! (Уходит.)

     Валя долго сидит без движения, глядя в одну точку.

     Валя. А действительно, кто я такой? Романтик? Реалист?.. Ноль без палочки, вот кто я такой! Я даже не знаю, смогу ли что-нибудь создать собственными силами! Жалкая посредственность! Нет, хуже посредственности! Трепло! Иждивенец! Подлец!

     Появляется Мефистофель.

     Мефистофель. Успокойся, мой друг! Что толку заниматься самобичеванием!
     Валя. А, ты уже здесь! Фокусник-покусник! Шут гороховый!
     Мефистофель. Ну, полно-полно! Что тебя так взволновало?
     Валя. Ха! Он ещё спрашивает! Наглый притворщик! Я тебя раскусил! Теперь мне понятно, что означают твои намёки! Ты обманул меня! Самым наглым образом! А я, как дурак, поверил! Надо же! Дьяволу поверил!
     Мефистофель. Да что, собственно, произошло?
     Валя. Не понимаешь? Хорошо, я объясню! Ты – вор! Ты… ты украл у меня душу!
     Мефистофель. Что за теологический бред! Ты же знаешь, что души не существует. Это просто пустой звук, блеф, выдумка философов.
     Валя. Снова врёшь! Ты просто не можешь так думать!
     Мефистофель. Ладно, не буду тебя переубеждать. У вас, людей, сложился определённый стереотип Дьявола, и тут уж ничего не поделаешь. И однако, что тебя так взволновало? Помнится, в первое моё появление ты был менее щепетилен в этом вопросе.
     Валя. С тех пор многое изменилось. Я кое-что понял…
     Мефистофель. Что же именно?
     Валя. Не знаю… Но я чувствую, как что-то уходит из меня. Уходит навсегда. Будто высасывают сырое яйцо. Отвратительное ощущение!
     Мефистофель. Мой друг, это обычная твоя мнительность и не более того.
     Валя. Нет-нет, я чувствую! Из меня уходит что-то. А без этого я – ноль, ничто. Ничто как писатель и как… человек. Но я так не хочу! Не хочу! (Вскакивает с места и начинает бешено расхаживать из стороны в сторону.)
     Мефистофель. Что ты задумал?
     Валя (резко останавливается). Что я задумал? А вот что! Я отказываюсь от твоих услуг! Да, отказываюсь! Считай, что между нами ничего не было.
     Мефистофель. Что значит «отказываюсь»? Ты расторгаешь наш договор?
     Валя. Никакого договора не было! Было обыкновенное мошенничество!
     Мефистофель. Ты говоришь необдуманные слова! Успокойся, взвесь всё как следует, и ты поймёшь, что совершаешь большую ошибку.
     Валя. Моя ошибка в том, что я заключил с тобой эту дурацкую сделку!
     Мефистофель. Поступать подобным образом по меньшей мере неблагодарно! Вспомни, сколько я сделал для тебя. У тебя есть всё, к чему ты стремился – почёт, уважение, любовь.
     Валя. Я не хочу такого почёта! Не хочу такой любви! В конце концов, это не главное!
     Мефистофель. Что же для тебя главное?
     Валя. Этого я ещё не знаю. Но я должен сам во всём разобраться. Понимаешь ты, сам!.. А потому уходи! Навсегда уходи!
     Мефистофель. Глупец! Я хотел сделать тебя счастливейшим из смертных! Ты мог стать великим, даже пальцем для этого не пошевелив! Но ты сам отказываешься от своего счастья. Какое чудовищное заблуждение!.. Что ж, прощай, несостоявшийся гений! Я удаляюсь, но ты ещё не раз пожалеешь о своём решении! (Другим голосом в сторону) Похоже, моя игра проиграна. А жаль. (Исчезает.)

     Валя один спиной к залу.

     Затемнение.
 



Картина 4

     Снова комната Вали. Обстановка та же, что и в 1 действии. Нет ни софы, ни трельяжа, ни фотографий на стенах.
     Валя за столом стучит на машинке. Через какое-то время останавливается, перечитывает написанное.

     Валя. Не то! Опять не то! Нет, видно, никогда мне не написать лучше. (Сидит, уставившись в одну точку.)

     Звонок в дверь. Валя поспешно прячет отпечатанные листки в стол, идёт открывать. Входит Роман с небольшим портфелем в руке.

     Роман. Привет, старик! Давненько мы не виделись. Узнал, что у тебя отпуск – решил заглянуть. Ну, как твои дела?
     Валя. Помаленьку.
     Роман. Я смотрю, ты совсем сник… Всё ещё переживаешь из-за своего разрыва с Ларисой?
     Валя. Уже не переживаю.
     Роман. Вот и правильно. Поверь, ты немного потерял. И, кто знает, может, даже приобрёл.
     Валя. Ты о чём?
     Роман. Да всё о том же. Ведь как ни крути, а я всё-таки оказался прав. Только не подумай, что я злорадствую… Честно говоря, мне до сих пор непонятно, как ты мог попасться на эту удочку. Извини за сравнение, но ты был похож на того гофмановского студента, влюбившегося в механическую куклу.
     Валя. Твоё сравнение явно хромает. Лариса не кукла.
     Роман. Да, в чём-то она, безусловно, умна… По-моему, этот её новый избранник тоже многообещающая личность. Слышал, он главный режиссёр какого-то театра.
     Валя. Единственное, что мне извёстно – этот избранник ей в отцы годится.
     Роман. Ну, любви, как известно, все возрасты покорны… Впрочем, тебе, наверно, неприятна эта тема?
     Валя. Да нет, всё это пройденный этап… Просто её уход подтверждает мою мысль, что я уже никуда не гожусь как писатель.
     Роман. Ну, это ты брось! После такого взлёта и вдруг в кусты?! Не выйдёт! Как раз сейчас-то и должна начаться настоящая работа! Подумаешь – жена ушла! Эка невидаль! Плюнь ты на всё, смотри на жизнь философски… Знаешь, мне кажется, из тебя мог бы выйти настоящий писатель, Писатель с большой буквы. Да-да, и тебе стоит над этим подумать, старик. Если честно, то нашей сегодняшней литературе не хватает истинных мастеров. Есть неплохие авторы, есть хорошие, есть даже очень хорошие, но мастеров почему-то нет. Я не знаю, отчего так происходит. Наверно, мы слишком погрязли в мелочах, омещанились, заперлись в своих личных интересах, как в скорлупке, и дальше собственного носа ничего не видим. Появится ли среди нас хоть когда-нибудь такой, кто смог бы одним махом, безжалостно раздавить эту чёртову скорлупку?
     Валя. Вряд ли. Слишком многим ему пришлось бы рисковать… Вот скажи, ты сам смог бы так – безжалостно, одним махом?
     Роман. Одним махом, пожалуй, не смог бы. Трудно. И вообще – я по натуре постепеновец… Да, я ведь пришёл сообщить тебе новость! Мою повесть всё-таки напечатали! А? Какого?.. А я, представь, тогда, после нашего разговора чуть было не сжёг её! Так что можешь считать, что мне повезло вдвойне!
     Валя (без особого энтузиазма). Поздравляю тебя! Рад, что ты всё-таки поступил по-своему. Уверен, ты далеко пойдёшь.
     Роман. Ты так считаешь? Ну, что ж, спасибо! Хотя, конечно, рано об этом говорить. Журнальчик маленький, никому не известный.
     Валя. Это ничего! Как говорится, лиха беда начала!.. Слушай, а тебе не кажется, что это дело надо обмыть?
     Роман. Точно! И как же я не подумал! Сейчас смотаюсь в магазин.
     Валя. Да погоди ты! У меня в холодильнике, по-моему, завалялась бутылка креплёного. Ещё со старых времён. Сейчас мы её и прикончим. Я ведь твой должник, помнишь? (Уходит на кухню.)
     Роман. Ну, раз ты так настаиваешь!.. (В возбуждении расхаживает по комнате.)

     Звонок в дверь.

Звонят. Я пойду открою. (Направляется к двери.)

     Входит Света. Она явно смущена, застав здесь Романа.

Это ты?!
     Света. Здравствуй. Я к Вале. Он дома?
     Роман. Дома, конечно. Где ж ему быть?
     Валя (из кухни). Кто это?
     Роман. К тебе гостья. (Вполголоса Свете) Значит, всё-таки он?
     Валя. Это Лариса? (Застывает в дверях кухни с двумя бокалами и бутылкой вина.)
     Роман. Нет, к сожалению, это не Лариса… Хотя почему «к сожалению»? К счастью!
     Валя. Света?! Здравствуй!
     Света. Здравствуй!
     Валя. Рад тебя видеть! Для меня это так неожиданно!.. Да проходи! Что ж ты стоишь?
     Роман (странно засуетившись). Ну, я, пожалуй, пойду.
     Валя. Пойдёшь? Куда это?
     Роман. Домой. Боюсь, что я здесь лишний… И тут, старик, ты меня обскакал!
     Валя. О чём ты толкуешь? Не понимаю.
     Роман. Да это я так… Не обращай внимания. До встречи! (Быстро уходит.)
     Валя. А как же вино? Роман!.. Что это с ним? Ума не приложу. (Свете) Ты садись, не стой. Давно тебя не видел. Почему так долго не заходила? (Ставит на стол бутылку и бокалы.)
     Света. Зачеты, сессия. Всё как-то времени не было.
     Валя. Ты в педагогическом?
     Света. Да. И, знаешь, совсем не жалею. Ты, конечно, будешь смеяться, но, кажется, я очень люблю детей.
     Валя. Боюсь, они не оценят твою любовь. Сейчас такие деточки! Я и года с ними не выдержал – сбежал. А сперва тоже был полон благих намерений… Только не подумай, что я тебя пугаю.
     Света. Я и не думаю. Мне нравится моя будущая профессия. Что касается тебя… Ты же знаешь: у тебя талант писателя. И вообще, я считаю, мужчинам в школе делать нечего.
     Валя. Это почему же?
     Света. Вы все большие эгоисты. К тому же очень самолюбивы. Что, скажешь, не так?
     Валя. Может быть. Не спорю.

     Пауза.

А не распить ли нам эту бутылку креплёного? Понимаешь, мы с Романом сейчас собирались обмыть его первую публикацию. Его повесть напечатали в журнале… А вот в каком, я так и не успел спросить. Кстати, ты не знаешь, почему он так неожиданно ушёл?
     Света. Понятия не имею. Он вообще, по-моему, немного странный.
     Валя. Странный, говоришь? Ну-ну… Так как ты смотришь на моё предложение?
     Света. Положительно.
     Валя. Тогда я пошёл за конфетами. (Быстро уходит на кухню, возвращается с коробкой шоколадных конфет. Открывает бутылку, суетливо наполняет бокалы.)
     Света. А за что мы будем пить?
     Валя. За встречу, конечно. Знаешь, я так рад, что ты пришла!
     Света. А мне сначала показалось, что ты это просто для приличия сказал.
     Валя. Нет, что ты!.. Ты очень изменилась за это время.
     Света (с улыбкой). В лучшую или в худшую сторону?
     Валя. В лучшую.

     Пауза.

Ты так долго не приходила… из-за Ларисы?
     Света. И из-за неё тоже. Почему ты спрашиваешь?.. Скажи, только честно, ты хоть раз вспоминал обо мне?
     Валя (горячо). Вспоминал! И не раз!
     Света. А почему тогда не позвонил?
     Валя. Я забыл твой номер.
     Света. А телефонная книга для чего? Я ведь никуда не уехала. И адрес не поменяла.
     Валя. Света, я, правда, вспоминал о тебе. Буквально на днях.
     Света. Вот это уже больше похоже на правду… Я не приходила потому, что ты не нуждался во мне, тебе и так было хорошо. Сейчас тебе плохо, и кто-то должен быть рядом, чтобы поддержать, утешить…
     Валя. Что, решила меня облагодетельствовать?
     Света. Ну зачем ты так! Я пришла к тебе как друг. Я искренне хочу помочь тебе…
     Валя. Мне сейчас никто не поможет… Кажется, я совершил большую ошибку и теперь расплачиваюсь за неё. Понимаешь, у меня очень дурацкий характер. Я часто поступаю, не задумываясь, уступаю мимолётному желанию… Так же вышло и с Ларисой. Я весь отдался этой любви, бросился в неё как в омут. Наверно, правильней было бы всё взвесить, обдумать. Тогда не пришлось бы ни о чём жалеть.
     Света. А ты не жалей! Как бы там ни было, ты поступил правильно! Нельзя любить рассудком. Только та настоящая любовь, которая безрассудна.
     Валя. Честно говоря, я не вполне уверен, что это была именно любовь. Иначе она не прошла бы так быстро… Знаешь, единственное, что я сейчас испытываю, это обиду. Обиду, что меня предпочли кому-то другому. Наверно, я и в самом деле эгоист.
     Света. Ты расстроен?.. Мне кажется, для того, чтобы любить – по-настоящему любить, тоже надо обладать огромным талантом.
     Валя. Не могут же все быть талантливыми!
     Света. Именно поэтому настоящая любовь такая редкость. Но не стоит отчаиваться. Хорошо уже и то, что люди стремятся к такой любви. Пусть не все. Да, есть такие, кто предпочитает жить втихомолку, без страданий, без мук ревности. Есть такие, кто выше всего ставит расчёт. Или те, что посвящают себя любимому делу. Но рано или поздно к этим людям всё равно приходит разочарование.
     Валя. Ты в самом деле так считаешь? Что ж, интересная мысль!.. Ну, что, давай ещё по бокальчику? (Разливает вино.) Давай выпьем за успех Романа.
     Света. Ты, кажется, завидуешь ему.
     Валя. Не буду скрывать – да, есть немного.
     Света. Но почему? Ведь ты добился гораздо большего! Вышла книга твоих рассказов, твои повести печатают в крупных журналах.
     Валя. Уже не печатают. Я ведь, да будет тебе известно, уже давно ничего не пишу.
     Света. Не пишешь? А это что такое? (Хочет вытащить из машинки недопечатанный лист.) 
     Валя. Не трогай! Всё это мура! От первого до последнего слова! Понимаешь, я остановился в своём развитии. Я, как рак, варюсь в собственном соку.
     Света. Ты просто переживаешь из-за ухода Ларисы. Тебе надо успокоиться.
     Валя. Все вы так говорите! И ты, и Роман. Но причина в другом, в другом!
     Света. В чём же?
     Валя. Этого я не могу тебе сказать.
     Света. Не можешь, потому что не знаешь или потому что не хочешь?
     Валя. И то, и другое.

     Пауза.

     Света. Послушай… Я не хотела тебе говорить… Но вчера твой Роман сделал мне предложение.
     Валя. Что? Какое ещё предложение?
     Света. То, которое обычно делают девушкам. Он предложил мне выйти за него замуж.
     Валя. Замуж? За него? Ты шутишь?
     Света. Нисколько.
     Валя. И что ты ему ответила?
     Света. А что я, по-твоему, должна была ему ответить?
     Валя. Ну-у, не знаю. Тебе видней… Нет, это смешно!
     Света. Что именно?
     Валя. Да всё это. Никогда не думал, что Роман на такое способен. Он всегда с пренебрежением отзывался о женщинах, о любви. Смешно!
     Света. А по-моему, ничего смешного!
     Валя. Между прочим, ты зря раздумываешь. Роман – талантливый парень, он далеко пойдёт.
     Света. Ты считаешь, этого достаточно, для того чтобы полюбить?.. Так выслушай же моё мнение! Мне нисколько не улыбается быть женой человека, который занят исключительно своими делами и не видит ничего вокруг. Бездушный сухарь, крючкотвор – вот кто твой Роман!
     Валя. Но ведь он сделал тебе предложение. Для этого, наверно, были серьёзные причины.
     Света. Конечно! Серьёзней не бывает! Скорей всего, ему понадобилась машинистка – перепечатывать его рукописи! Или уборщица – убирать за ним хлам со стола!
     Валя. Ты говоришь это для того, чтобы уронить Романа в моих глазах?
     Света (в сердцах). Господи! Ну какой же ты дурак! Я говорю это потому… потому, что люблю тебя! Люблю давно! С самого первого дня! А ты так ничего и не понял!.. (Внезапно успокаиваясь) Ну вот, теперь ты всё знаешь. И говорить нам больше не о чем. Прощай! (Порывисто направляется к двери.)
     Валя (бросается за ней следом, пытается удержать за руку). Куда же ты? Постой!.. Всё, что ты сказала, правда?
     Света. Ах, оставь меня в покое!
     Валя. Света, не уходи! Останься… Ты мне нужна.

     Света припадает к его плечу, вздрагивает от невидимых слёз. Валя нежно берёт руками её лицо, целует в губы, в щёки, в глаза.

Света… Светлана… Какая же ты красивая! И как я раньше этого не замечал!.. Ты ведь не уйдёшь от меня? Не уйдёшь?
     Света. Не уйду. Никогда.

     Затемнение.






Картина 5

     Та же комната. Валя стучит на машинке. Света в кресле с книгой. Вот она отложила книгу, подошла к столу.

     Света. Можно я тебе немножко помешаю? (Целует его в лоб.)
     Валя. Мешай. Всё равно ничего не выходит. Столько бумаги зря извёл!
     Света. Не расстраивайся! У тебя обязательно получится! Вот увидишь!
     Валя. Хотелось бы верить.
     Света. Знаешь, мне сейчас пришёл на память тот наш спор… Ну, ты ещё утверждал, что в наше время совершенно не могут любить. О, как я была возмущена тогда! Ведь я имела неоспоримое доказательство своей правоты и… и не могла его привести.
     Валя. Зачем ты об этом вспомнила?
     Света. Сама не знаю… Скажи, ты действительно думал то, что говорил, или просто хотел… ну, пофорсить передо мной?
     Валя. Не помню. Да и какое это имеет значение! Ведь сейчас я уже так не думаю.
     Света. Я тогда очень испугалась за тебя.
     Валя. Испугалась?
     Света. Да. Мне казалось, тебе грозит какая-то опасность. Ах, как же я ненавидела тебя за твой цинизм! И как любила!
     Валя. А сейчас любишь?
     Света. Ну, конечно, люблю! В тысячу раз сильней, чем раньше!.. Обычно девушки стесняются говорить о своём чувстве, а я вот совсем не стесняюсь. Я очень-очень тебя люблю!.. Если бы я могла говорить так же красиво, как героини твоих рассказов!
     Валя. И вовсе это не обязательно. Я и так тебе верю.
     Света. Люблю тебя! Люблю! Люблю! Люблю! Вот! И совсем не стыдно! Мне нечего стыдиться. Ведь ты мой муж, а я твоя жена… Ну, что ты молчишь? Скажи, что и ты меня любишь!
     Валя. Я люблю тебя, Света! Ты самая лучшая, самая прекрасная девушка на свете!
     Света. Правда? Я так рада, милый!
     Валя. Света, ты не обидишься, если я спрошу тебя о чём-то?
     Света. Конечно, не обижусь. Спрашивай.
     Валя. Ты никогда не задумывалась о… характере наших отношений?
     Света. Странный вопрос. Разве мы не женаты?
     Валя. Что ты понимаешь под этим словом? То, что ты каждый день после занятий приходишь ко мне, мы занимаемся любовью, потом мы вместе обедаем, ужинаем, иногда ты помогаешь мне по дому, а вечером уходишь? По-твоему это и есть замужество? Кроме того, ты прекрасно знаешь, что формально я всё ещё муж Ларисы…
     Света. Зачем ты мне это говоришь?
     Валя. Тебе не кажется, что пришла пора как-то узаконить наши отношения?
     Света. Тебя так волнует этот вопрос?
     Валя. А тебя он разве не волнует?
     Света. Не знаю. Я как-то не задумывалась над этим.
     Валя. А стоило бы!
     Света. Оставим пока этот разговор. Просто я считаю, что тебе нужно ещё немножко привыкнуть ко мне, всё хорошенько взвесить. Ты ведь сам говорил, что часто принимаешь необдуманные решения, о которых потом жалеешь.
     Валя. Значит, ты считаешь, что я ..? Что я способен на подлость, да? Хорошего же ты обо мне мнения!
     Света. Да ничего я не считаю! Успокойся!
     Валя. Неужели ты мне всё ещё не веришь?
     Света. Верю. Конечно, верю! Я очень тебя люблю, Валя! И очень боюсь потерять.
     Валя. И я, я тоже люблю тебя!

     Долгий поцелуй.
     Внезапно открывается дверь, и входит Лариса. В первую минуту она кажется растерянной, но быстро осваивается.

     Лариса. Привет!.. А, ты не один. Я не знала… По старой привычке решила воспользоваться своим ключом. Я на минуту. Внизу меня ждёт машина.
     Валя (холодно). Зачем ты пришла?
     Лариса. Забрать кой-какие вещички. Я тогда впопыхах забыла про свои летние костюмы. Мы сейчас с Дмитрием Николаевичем… с Димой на море собираемся…
     Валя. Меня нисколько не интересует, куда ты собираешься со своим Дмитрием Николаевичем.
     Лариса. По правде сказать, я не думала, что застану тебя дома. Ты, наверно, в отпуске?.. Представь себе, я тоже. Со вчерашнего дня. Дима всё так прекрасно устроил…
    
     Валя делает нетерпеливое движение.

Так я возьму то, что мне надо? (Быстро проходит в спальню.)

     Света, бросив взгляд на Валю, делает неуверенный шаг к дверям.

     Валя. Куда ты? Останься! Она сейчас уйдёт.
     Света (стоит в нерешительности). Может, кофе сварить?
     Валя. Это для неё, что ли? Обойдётся!
     Лариса (из спальни). А куда ты задевал мой купальник?
     Валя. Я его не надеваю.

     Света быстро уходит на кухню.

     Лариса. А, вот он. Нашла… Ты не будешь возражать, если я заберу эту сумку с попугаями?
     Валя. Да хоть с крокодилами!
     Лариса. Теперь как будто всё. (Выходит из спальни с сумкой, набитой вещами, на голове пляжная шляпа.) Мазь от загара взяла, солнечные очки взяла. Я готова. Извини за непрошенное вторжение. Не буду вам мешать… Да, чуть не забыла. Вот ключи. Думаю, они мне больше не понадобятся. (Бросает Вале ключи.)
     Валя (ловит их на лету). Я тоже так думаю.
     Лариса (делает несколько шагов по комнате, останавливается, с упрёком смотрит на Валю). Может, ты мне всё-таки поможешь?
     Валя. Попроси Дмитрия Николаевича.
     Лариса (с нервным смешком). И то правда. Что это я! (Достаёт из сумочки мобильник.) Дима, я уже всё. Встреть меня, пожалуйста, у лифта. (Покосившись на дверь кухни, язвительно) А ты, я вижу, быстро утешился.
     Валя. Беру пример с тебя.
     Лариса. Я, по крайней мере, не клялась в вечной любви!.. А ещё кричал, что покончит жизнь самоубийством! Болтун!
     Валя. Прости, что не оправдал твоих надежд. И вообще – было бы из-за кого!
     Лариса. Вон как ты заговорил!.. А ты вдобавок ко всему, оказывается, ещё и трус!
     Валя (сдерживаясь). Знаешь, по-моему, тебе пора. А то твой старичок-гипертоник уже заждался.
     Лариса (запальчиво). Он не старичок! Он… он лучше тебя в двадцать раз! Если бы ты знал, что это за человек!
     Валя. Не горю желанием.
     Лариса. Ты просто завидуешь ему! Неудачник!
     Валя. Вот и отправляйся к своему удачливому! Смотри только, чтоб он там не перегрелся на солнце. А то, чего доброго, ноги протянет раньше времени.
     Лариса. Да ему всего-то пятьдесят семь!
     Валя. Надо же, всего-то пятьдесят семь! Скажи, это что, сейчас мода такая – в двадцать три выходить за шестидесятилетних?
     Лариса. Замолчи! Ты ничего в этом не понимаешь!
     Валя. Да где уж нам, убогим! Интересно, что ты будешь делать с ним через пять лет? Впрочем, ты ведь так долго не протянешь. Найдёшь себе другого, ещё удачливей!
     Лариса. Дурак! (Быстро уходит, хлопнув дверью.)

     Входит Света.

     Света. Ну, зачем ты так? Может, они действительно любят друг друга.
     Валя. Не смеши меня! Единственный человек, которого любит Лариса – это она сама.
     Света. Ладно, успокойся! Вместо того, чтобы язвить, лучше бы поговорил с ней о разводе.
     Валя. Точно! И как же я не подумал! Может, ещё не поздно догнать? (Быстро направляется к дверям, но вдруг останавливается.) Не хотелось бы мне встречаться с её муженьком… Ладно, за этим дело не станет. Сегодня же напишу ей письмо.
     Света. Ты знаешь её новый адрес?
     Валя (смутившись). Да… Совсем случайно… Хотя к чему теперь скрывать! Сначала я действительно очень сильно ревновал. Даже хотел убить его. Только ты, пожалуйста, не смейся… Ну, вот, обратился в справочную. Его фамилию быстро нашли. Как же! Известная личность!.. А потом… потом я вдруг понял, что всё бессмысленно. Что, ни будь его, был бы кто-нибудь другой. Я не испугался, нет! Просто подумал и… Странно, в то время мне казалось, что я этого не переживу. А теперь я совсем, ну совсем ничего к ней не чувствую. Мне даже кажется, что разлюбил я её очень давно, ещё задолго до её ухода.
     Света. Почему она ушла от тебя?
     Валя. Ну, здесь-то как раз всё просто! Я долгое время ничего не писал. Обо мне забыли, перестали устраивать банкеты в мою честь. А Лариса ведь не может без этого. Она и замуж-то за меня вышла в расчёте на то, что я когда-нибудь прославлюсь… Знаешь, я даже рад, что всё так быстро раскрылось. Если бы у меня и дальше всё было бы так же благополучно, этот обман мог бы длиться ещё неизвестно сколько. И ты бы не пришла ко мне… Света, ты ведь не бросишь меня?
     Света. Брошу. И сию же минуту... Надо сходить в магазин за продуктами, а то ты тут скоро с голоду умрёшь.
     Валя. Ну, зачем ты меня пугаешь?.. Деньги там, в шкафу, на верхней полке.
     Света. Всё, я пошла. Вернусь через полчаса. (Целует его, уходит.)

     Валя возвращается к прерванной работе. Вынимает из машинки листок, перечитывает.

     Валя. Нет, это опять не то! (Смяв листок, отбрасывает его в сторону.) Отпуск на исходе, а я так ничего и не написал. Видно, всё-таки придётся смириться с тем, что я просто жалкий бездарь. Да, пора бросить это занятие! Раз и навсегда!.. Гм, легко сказать – бросить! А если я уже не могу без этого! Просто не могу!.. А может… может, не стоило отказываться от услуг дьявола? Где-то он сейчас! Или всё это был только сон?
     Голос Мефистофеля. Нет, это был не сон.
     Валя (вздрогнув). Кто это? Это… опять ты?
     Мефистофель (появляется). Да, это опять я. Ты впервые за это время отважился признаться себе в своих мыслях, и вот я здесь.
     Валя. Долго же ты не давал о себе знать! Что, пришёл посмотреть на дело своих рук? Что ж, можешь торжествовать. Я, видно, действительно ни на что не способен.

     Мефистофель, ни слова не говоря, останавливается поодаль, скрестив на груди руки.

Ну, что молчишь? Ждёшь, что я, унижаясь, буду просить тебя о помощи?
     Мефистофель. Ты уже и так просишь меня. Мысленно.
     Валя. Враньё!.. А впрочем… не буду спорить. Тебе лучше знать… Но чего же ты ждёшь?
     Мефистофель. Жду, когда ты попросишь об этом вслух.
     Валя. И… ты готов исполнить мою просьбу?
     Мефистофель. Почему бы нет.

     Пауза.

     Валя. Упиваешься своей победой? Думаешь, я буду валяться у тебя в ногах, вымаливая прощения?.. Так нет же! Не бывать этому!
     Мефистофель. Как следует понимать твоё «нет»?
     Валя. А так и понимай, что я не нуждаюсь в твоей помощи!
     Мефистофель. Снова за старое? А я думал, ты поумнел за это время. Ну, к чему эта поза? Сознайся, тебе мешает гордость? Так это дело поправимое. Я, знаешь ли, не столь щепетилен в этих вопросах и охотно избавлю тебя от унижения…
     Валя. Нет! Я уже сказал тебе, что нет!
     Мефистофель. Ничего не понимаю. Ведь ты сейчас в затруднительном положении. Поклонники ждут от тебя новых шедевров, а ты упорно продолжаешь отмалчиваться.
     Валя. И всё равно я отказываюсь!
     Мефистофель. Мне в высшей степени странно это слышать! Объясни хотя бы, в чём причина твоего упорства.
     Валя. Причина одна: я боюсь потерять себя. Да, именно так… Я хочу остаться самим собой. Пусть я не буду писателем. Пусть! Но я буду тем, кто я есть, кем мне суждено быть.
     Мефистофель. Что за глупая софистика! Оглянись вокруг – все в этом мире стремятся играть чужие роли, никто не хочет прослыть тем, кто он есть на самом деле. Да окажись на твоём месте любой другой, он бы ни минуты не мешкал. Подумай ещё раз. Неужели ты согласен прозябать в безвестности, согласен отказаться от всего, когда счастье так близко?
     Валя. Что ты называешь счастьем? Мой успех, построенный на обмане? Нет, я обрету своё счастье в другом.
     Мефистофель. Уж не в любви ли? Но ей тоже требуется подспорье. Золотая рамка, гарнир из листьев лавра.
     Валя. На этот раз ты ошибся, Дьявол! Моя любовь не нуждается ни в каких вспомогательных средствах!
     Мефистофель. Глупец! Никто на этом свете не способен на бескорыстную любовь. И ты скоро в этом убедишься.
     Валя. Замолчи! Я не верю ни одному твоему слову!.. Убирайся и больше никогда не приходи!
     Мефистофель. Значит, гонишь? Окончательно?.. А ты, оказывается, не так прост, как мне казалось поначалу. Хочешь, открою тебе правду? Вообще-то, я редко пускаюсь в откровенность с моими клиентами. Но ты мне нравишься, поэтому я сделаю исключение. Так вот, слушай! Твои дела вовсе не так уж безнадёжны. Скажу больше, в тебе таятся немалые способности, и стоит тебе только захотеть – по-настоящему захотеть, ты мог бы стать незаурядным писателем. Беда твоя в том, что ты слишком боязлив по натуре. Да-да, отсюда и неуверенность в себе, самобичевание, пессимизм. Ты недооцениваешь себя и потому согласен довольствоваться малым – славой, поклонением, личным благополучием. Впрочем, это беда почти всех людей, и ты в данном случае ничем от них не отличаешься. Веришь, ты мог бы даже сделаться великим – а почему бы нет, - если бы не эта твоя извечная боязнь. Боязнь сбросить с себя груз мирских забот и волнений, дабы парить высоко в небесных сферах, в царстве вечного духа. Надеюсь, я понятно изъясняюсь?
     Валя. Не понимаю, для чего ты мне это говоришь? Чего добиваешься?
     Мефистофель. Неужели не догадываешься? Я хочу, чтобы ты сделал выбор – посвятить себя делу, к которому устремлён всеми своими помыслами, или навсегда погрязнуть в житейской суете, думая лишь о сегодняшнем дне и пренебрегая вечностью.
     Валя. Ты считаешь, у меня получится? Но что я должен для этого сделать?
     Мефистофель. Перво-наперво, отрешится от всех мирских соблазнов. Позабыть все свои честолюбивые планы, развлечения… любовь.
     Валя. Любовь?
     Мефистофель. Да, и её тоже, ибо любовь часто мешает исполнению самых благородных наших замыслов.
     Валя. Это что же – вообще не любить?
     Мефистофель. Нет, почему! В роли мимолётной гостьи любовь не опасна. Но если ты рискнёшь отдаться ей полностью, как говорят у вас, людей, потерять голову, то можешь очень быстро всего лишиться.
     Валя. По-твоему выходит, я должен… забыть Свету? Но ведь это предательство!
     Мефистофель. Ты опять перегибаешь палку. О каком предательстве может идти речь, если вы ничем, кроме обещания, не связаны? А что в нашей жизни значат обещания!
     Валя. Ты толкаешь меня на подлость!
     Мефистофель. Отнюдь. Я всего лишь разъясняю тебе твои выгоды. Вспомни старый афоризм – искусство требует жертв.
     Валя. Ты предлагаешь слишком большую жертву.
     Мефистофель. Игра стоит свеч, мой мальчик! Решайся же! Хоть раз прояви смелость!
     Валя. Нет! Нет! Замолчи! Я ничего не хочу знать!.. Уходи.
     Мефистофель. Что ж, я уйду, но ты подумай ещё… Слушай, давай расстанемся с миром. Я ведь на тебя зла не держу. Веришь ли, мне даже немного радостно.
     Валя. Это почему же?
     Мефистофель. А чёрт его знает! (Сообразив, что сказал глупость, разражается хохотом.) Ладно, исчезаю. Но ты всё же не забывай меня. Вдруг когда-нибудь да понадоблюсь.
     Валя. Уверен, этого не случится.
     Мефистофель. Как знать – как знать! (Сам себе) Хм, выходит, опять неудача? Ничего не поделаешь – стареем. (Снова разражается хохотом, исчезает, на этот раз окончательно.)
     Валя (один). Нет, ты плохо думаешь обо мне, Дьявол! Сейчас же напишу письмо Ларисе. Буду настаивать на немедленном разводе. А потом… Ну, там видно будет! (Подсаживается к столу, что-то быстро пишет на листе бумаги. Потом перечитывает написанное. Несколько минут сидит задумавшись. Медленно разрывает письмо.)

     Звонок в дверь. Вздрогнув, словно его застали на месте преступления, Валя сует клочки бумаги под пресс-папье. Идёт открывать.
     Входит Света с продовольственной сумкой.

     Света. А вот и я! Сейчас буду тебя кормить. (Направляется на кухню, через минуту возвращается.) Ну, чем ты тут занимался без меня?
     Валя. Сочинял.
     Света. И как? Получилось?
     Валя. Нет. Не получилось.
     Света. А почитать можно?
     Валя. Не стоит. Я всё порвал.
     Света. Что с тобой? Почему ты такой мрачный? Что-нибудь случилось?
     Валя (в исступлении). Я больше никогда ничего не напишу! Ты слышишь? Никогда! Я бездарь, хвастун, дурак! Я полное ничтожество! Ну, любишь ты меня такого? Любишь?
     Света. Успокойся. Не кричи. Что ты, в самом деле?
     Валя. Нет, ты скажи – любишь?
     Света. Да люблю! Люблю! Вот глупый!
     Валя. Но ведь это неправда! За что меня такого любить?
     Света. Прекрати! Снова взялся за старое? А ведь обещал…
     Валя. Ну не будешь же ты утверждать, что любишь меня просто так! Ведь это же невозможно! Невозможно!
     Света. Да, невозможно. Я люблю тебя не просто так! Я люблю тебя за то, что ты… такой… ну, такой добрый, нежный, открытый! За то, что на тебя можно положиться! Достаточно тебе?
     Валя (схватившись за голову). Светка, что ты со мной делаешь!
     Света. Почему тебя так волнует этот вопрос? Ты как будто ждёшь от меня подтверждения своих бредовых фантазий… Валя, Валенька, что с тобой?
     Валя (вдруг разражается слезами, бросается к ней, обнимает, пряча лицо). Света… Света, если бы ты знала, как я хочу создать что-нибудь стоящее… Я уже не могу без этого… Я просто не существую без творчества.
     Света. Ты создашь. Ты обязательно создашь. Может, не сейчас, а потом.
     Валя. Ты уверена в этом?
     Света. Да, уверена… Скажи, могу я чем-нибудь помочь тебе? Я бы всё сделала для того, чтобы ты мог вернуться к работе! Скажи только, в чём причина твоего застоя? Может, тебе что-то мешает?.. (Озарённая внезапной догадкой) Может… я… тебе мешаю? Ну-ка, посмотри мне в глаза?
     Валя (отворачиваясь). Не говори глупостей!

     Пауза. Света медленно подходит к столу.

     Света. Что это за клочки бумаги?
     Валя. Не трогай! Это… это письмо Ларисе.
     Света. Ларисе?
     Валя. Я собирался написать ей насчёт развода. А потом… потом передумал. Решил, что пока не стоит. Она всё равно сейчас собирается на море… После как-нибудь уладим этот вопрос.
     Света. После? Как-нибудь?
     Валя (раздражённо). Да, после как-нибудь. Что ты придираешься к словам?
     Света (после паузы). Скажи, ты сейчас сказал правду?
     Валя. Что?.. Ну да, конечно!
     Света. Валя, почему ты всё время прячешь глаза? Ну, посмотри же на меня, Валя!.. Я всё поняла. Ты мне солгал.

     Долгая пауза.

     Валя (внезапно бросается перед ней на колени).Света! Света! Прости меня! Я не знаю, не знаю, что мне делать! Я в полном раздрае, Света!.. Ты только не молчи! Скажи что-нибудь! Прошу тебя, не молчи!.. Прости меня, Света!!!

     Он, плача, обнимает ей колени. Она стоит молча, устремив куда-то вдаль ничего не видящий взгляд.
     Откуда-то из глубины, всё нарастая, звучит раскатистый хохот Мефистофеля.

     Медленно гаснет свет.