Я собираю цветы

Храм на Говардхане, похожий на терем  из розового камня, с овальными  арками, белыми колоннами и  куполами – он возвышается среди залитого   солнечной лавиной поля. Молчаливая  дорога,  извиваясь лентой, стремительно несется к  Радха–Кунд,  но  в этом месте  замирает и, зачарованная, спрашивает меня: «Ты останешься здесь навсегда?»  И  худой черный рикша  с голой спиной  и головой, обвязанной  влажной клетчатой гамчей,  останавливает свою повозку перед  коваными воротами под каменным сводом. Оборачиваясь ко мне, он провозглашает: «Гаудиа Матх».

Солнце  в зените, и на дворе  изнуряющая жара, ровно выстриженные кусты и газоны, бархатцы и розы, томящиеся благоуханием, а в центре возвышается  гипсовый лотос. Вокруг него собралась толпа людей. Звучит итальянская речь, английский и хинди. На ступенях центральной лестницы  храма девочки в разноцветных сари, среди этих ярких нарядов, словно в  сердцевине  раскрывающегося цветка,  стоит  Айс, она одна, хрупкая и тонкая в белом,  она  выжидающе смотрит перед собой и словно ничего не слышит.

«Ты все-таки приехала, -   улыбнулась  Айс и  вдруг обняла меня.  Ее объятье было   легким, почти воздушным - на секунду мне показалось, что внутри белого сари нет тела, и его заполняет прохладный эфир. Мы ждали чего-то. Девочки болтали на английском. Еще пару минут Айс внимательно разглядывала выражение на моем лице, а потом, точно  металлическим кольцом, тонкими, но жесткими пальчиками  сжала мое запястье и, как жрица жертвенное животное,  потащила меня навстречу приближающейся толпе.   

Окруженный  людьми, в шафрановом дхоти и чалме, Шри Гуру медленно двигается   навстречу, опираясь рукой о плечо  одного из близких слуг. Толпа вокруг  расступилась, образуя по обе стороны его движения две нестройные шеренги. Пройдя пару шагов, он вынужден  остановиться, потому что кто-то падает ему в ноги  и обнимает руками ступни,  а кольцо  людей  вмиг   смыкается  вокруг, словно поглощая вошедшего внутрь. Кажется, что еще минута  – и  эта человеческая  стена обрушится на него. Он  гладит по голове седого индуса как маленького ребенка и легким жестом правой руки обещает ему : «Мангалам бхавату. Все будет хорошо». Красота и изящество жестов, почтенные седины,  золотистый цвет кожи и необычные для индуса яркие аквамарины  - глаза…
 
«О, это очень могущественная личность, - почтительно говорят немецкие фрау, закатывая оченьки, -  Сат Гуру приходит из духовного мира, чтобы  спасти наши  несчастные падшие души.» «Сат Гуру может в один миг разрушить  вселенную и в тот же миг вновь  ее воссоздать,» - вещают американки. И только русские бабешки пламенно восклицают: «Ах! Ты видела? У Гурудевушки   такие голубые глаза!»

Не разжимая кольца пальцев вокруг моего запястья, Айс говорит:
- Это Калинди. Она  хорошая, она художница  поможет нам расписывать храм. Пожалуйста, скажите, может ли она остаться с нами на полгода?

Тихий  взгляд  остановился на моем лице и мне показалось, я падаю, я сейчас провалюсь под землю.   
Спокойствие  взгляда все длится и длится, и, как будто читая меня, оно обжигает мне сердце.

***

Роса искрится в траве, и каждая  капля точно бриллиант. Всеми цветами радуги она сияет. Я нанижу их на нить и свяжу в ожерелье. Шею моей Свамини я ожерельем этим украшу. Шея моей Свамини красоты лебединой. Кожа царицы моей сияет расплавленным золотом. Ею одной Шри Хари околдован, он, чья красота весь мир покорила. С нею одной навеки повенчаны очи Шри Кришны. 
 
Солнце нас обнимает своими лучами. Тает туман и сверкает роса - силуэт Раманы, что стоит против солнца в опаловым утреннем свете, кажется сиренево-голубым. Лицо же ее словно розовый лотос. У Раманы  черной дугою бровь,  алый коралл  - ее губы, жасминовые  сережки  светом холодным лик ее обрамляют, а пальцы Раманы быстры и проворны.
 
- Что ты делаешь в поле в такую рань, Рамана?
- Я собираю цветы для моей Свамини.
- А что это ты шепчешь?
- Я разговариваю с моими цветами, а они рассказывают мне свои судьбы.
- Какая же ты выдумщица, Рамана! Разве цветы умеют говорить?
- Конечно умеют. Потому что  мои цветы, как и ты, живые. 
Рамана склонилась к цветам, и ее глаза, подведенные каджалом, заблестели.
- Этот развелся с женой, и у него на руках осталась дочь. А эти двое всегда неразлучны и совсем скоро поженятся. А вот этот маленький красный бутон, - она прищурившись, улыбается  и глядит  мне прямо в глаза, - считает себя  несчастным и думает, что никогда в жизни не встретит  настоящей любви... Я соберу их все для моей Свамини! Эй, цветочки мои, просыпайтесь! Не прячьте лица в траве! Ваше место в гирлянде моей Свамини!


***


Молчание  пронизывает все вокруг.
Молчит трава у меня под ногами, и на ветвях деревьев молчат птицы. Женщина в белом выходит из тишины черного леса.  Плавной тихой  походкой... и точно иглы ее взгляд, а я -  бабочка, приколотая к паспарту и придавленная стеклом...

***

Мы познакомились с Айс на фестивале индийской культуры в Голландии, в лесу на морском побережье. Мне было двадцать два года, когда я покинула свою страну из-за бесперспективняка и отправилась штурмовать немецкий уни. Я решила поступить на факультет «свободного искусства» и, прикинувшись художником, устроила шоу на бератунгстермин для абитуриентов. В момент, когда я была готова станцевать на столе, немецкий профессор сказал: «А вы уверены, что живопись – ваше призвание? У меня чувство, что вам необходимо подать документы в театральный.. К тому же… вы русская...»
Миновав профессора Хевеля, свободное искусство, и экзамены в Штудгартер академи, я отправилась в Голландию.

«Катарина, - сказала Манжу, - я знаю  одну американскую художницу, покажи ей свои работы, они классные,  она научит тебя рисовать!»
О, да!! Ее волшебные картины изумляли меня давно...
Так судьба привела меня к Айс.
Я разыскала ее сразу же в первый день фестиваля. Айс остановилась в небольшом бунгало. Когда я вошла, она сидела в позе лотоса и листала распечатки лекций.

- Ты пришла, потому что у тебя есть вопросы ко мне? - спросила Айс.
- Да нет у меня  никаких вопросов.   
- Тогда расскажи про себя.
- Я мечтаю рисовать с тобой, - от балды вставила я.
«Пожалуйста, пожалуйста!» - так и рвалось из меня наружу.  Неожиданно для себя я почувствовала, что готова поехать с ней хоть на край света. Само пространство вокруг Айс закручивалось ядерным вихрем.
«Что это со мной? Кто она такая?» - мысли и чувства метались во мне.
 
Айс, тонко улыбнувшись, сказала:
- О, я  вижу, как распускается цветок...

Она взяла фото моих рисунков в свои полупрозрачные пальцы и что-то воскликнула на английском.
- Через год ты приедешь ко мне в Индию, и мы будем рисовать с тобой, - сказала она.
- Куда? – переспросила я.  Мне показалось, что я ослышалась.
- В Индию, - повторила Айс.
- Это невозможно! – изумилась я.
- Почему  это невозможно? –  спокойно спросила Айс.
- Я же из России,  а Россия – это так далеко, это такая страна, где очень сложно получить визу, я же - русская…
 - У тебя нет бабок?» - лукаво покосившись на меня, снова тонко улыбнулась Айс.
 - Россия это же не  Европа,  для нас это намного сложнее - попыталась оправдаться я.
 - Тогда молись, чтобы приехать в Индию. Молись и плачь. Рисуй картины, шли мне …и учи английский. Через год ты приедешь ко мне, и мы будем рисовать с тобой.
Я вышла от Айс окрыленная ее мистическим обещанием и тут же потерялась в ночном лесу. 
В небе блистали звезды, и где-то вдали на непонятном мне языке под гитару пели песни. Мое сердце билось.
Коварные немцы ни словом не обмолвились о том, что в придачу к своему живописному таланту Айс - монахиня.

***

- Калинди, Калинди!! - я почувствовала, как кто-то дергает меня за руку. Айс пропала из виду, на ее месте стояла Бхавани.
- Калинди, он на тебя так смотрел, так смотрел!!- розовощекое и круглое лицо Бхавани улыбалось улыбкой  до ушей, глаза в кучу - вид совершенно дикий - Он вот так  на тебя смотрел!!
… Мама, неужели, он  именно так на меня смотрел…Бхавани,  а что он ответил?  - спросила я.
- А ты чо, не слышала?
И тут я поняла, что я не слышала и по сути не видела.. и мне стало как-то не по себе.
Как будто по мне проехал каток  и стер все мои чувства и память.
Белое сари Айс мелькнуло в огромной толпе и исчезло.
- Калинди, он тебе так ответил!!!
- Да что же он мне ответил?
- Он тебе так ответил!!!
- Да скажи ты, наконец, что!
- Что самый прикол-то… Калинди!!! Он ответил «ОК»!!!»
- Всего то,- подумала я.
- И я  прямо поняла, что он очень хочет, чтобы ты осталась, прямо очень хочет,- Бхавани пучила глаза, изображая, как Гуру джи хочет.
Бхавани  никогда не прекращает ржать, наверное, за это Гурудев назвал ее Бхавани, потому что она полна бхав, радости и восторга...

И я молча  отправилась на все четыре стороны. Этим ранним опаловым утром, затерявшимся в череде земных лет...