Соучастница

История странной любви...
Этот очерк написан отнюдь не с целью очернить имя любимого многими нашими родителями советского актера или каким-то образом осудить его поступок (никто ведь не знает подробностей, сопровождавших описываемые события). Тогда были такие времена, а судить сейчас, с кондачка, было бы слишком легким и неправильным решением. Повествование — со слов уже состарившейся героини очерка. Оно о жизни "одного из" и "одной из". О судьбе. О любви, наконец... Просьба именно так к нему и относиться. Да, уточню еще: язык произведения — сугубо публицистический, "художественных изысков" в нем искать не стоит.

NB! Сталинистов и коммунистов попрошу тут не топтаться и не утруждать себя написанием комментариев: буду удалять все, что сочту нужным, причем не отвечая. Боритесь за свои взгляды и идеалы между собой где-нибудь подальше от меня.


"СОУЧАСТНИЦА"
   
Это случилось уже более полувека назад, перед самой войной, в далекие и страшные сталинские 30-е. Сибирь, завоеванная Ермаком и оправдывающая надежды Ломоносова, осваивалась и застраивалась в немыслимом темпе. Имен героев-строителей вы не найдете ни на памятных стелах, ни в исторических архивах. Потому что никто тогда не считал их героями. Тогда у них было другое — одно на всех — "имя". Враги народа.
 
==========
   
Людмила переехала из Новосибирска в Красноярск к матери, служившей секретарем при отделении НКВД. Девушке было шестнадцать, она оканчивала школу. С характером, излишне смелая в суждениях и, как говорят сибиряки, "языкастая". По тем временам это являлось сомнительным и даже опасным для жизни "достоинством", но, видимо, судьба Люсе благоволила, иначе этот рассказ просто никогда бы не состоялся.
 
Красноярск почти втрое старше Новосибирска*, и уже тогда по сравнению с нынешней столицей Сибири он был городом с большим историческим прошлым. Однако так повелось еще с царских времен: Сибирь, равно как и Кавказ, правительство использовало в качестве мест для ссылки. Сталин же довел начинания своих ненавистных предшественников до абсурдного совершенства. Вспомнить хотя бы Канск, небольшой ссыльный городок Красноярского края...

После переезда Людмила довольно быстро сдружилась с девочкой, учившейся с нею в одном классе, Любой. Любины родители также были "пристроены" в НКВД — пусть не на слишком значительные, но зато "теплые" посты. Люба являлась большой эстеткой, любительницей театра и черно-белого (тогда еще) кинематографа. В качестве ее кумиров можно назвать Любовь Орлову**, Николая Черкасова***, Людмилу Целиковскую****... Она собирала, как водится в девичьей среде, фотокарточки артистов, статьи из газет и журналов, не пропускала ни одного сеанса в местном кинотеатре.

И вот однажды Люба по секрету сообщила Люсе, что подслушала разговор своих родителей, в котором шла речь о неком Черкасове, который живет под пристальным наблюдением органов в их городе. Из их беседы она догадалась, что "этот Черкасов" доводится родственником "тому самому", который играл в "Депутате Балтики" и "Детях капитана Гранта". Что означает формулировка "под пристальным наблюдением", девочки уже знали. Однако любопытны были обе не в меру, а тут еще и "тот самый Черкасов"! Если бы только их родители знали, на что решатся их дочки!..

Каким-то образом Любе удалось разузнать адрес ссыльного. Кроме того, из тех же источников она раздобыла информацию о том, что "этот Черкасов" — мягко говоря, не в себе, потому и содержится пока не в лагере. До конца рассмотрения его дела. А там — неизвестно.

Отчаянные сибирячки отправились проведать таинственного гостя.
   
==========
   
Им оказался молодой, но очень изнуренного вида человек. Но черты лица, высокий рост, изящная — почти до хрупкости от истощения — фигура выдавали его родственность по отношению к будущей кинозвезде Союза. Ему было примерно под тридцать, но точно сказать невозможно из-за болезненной внешности. Отсутствующий взгляд, тихий голос.

Нового знакомого Любы и Людмилы звали Алексеем. Алексеем Константиновичем. Отчество, как и фамилия, совпадало. Но Алексей действительно походил на невменяемого, особенно в первые минуты знакомства. Не буйного, не опасного для общества, но очевидно ненормального.

С брезгливостью в душе разглядывая хозяина захолустной казенной квартирки, Людмила уже поругивала себя за то, что согласилась на подругину авантюру. Но взгляд Алексея все чаще останавливался на ее лице. И было, за что: Люся славилась своей красотой еще в Новосибирске, к шестнадцати же она просто расцвела — темноглазая, густоволосая, статная (впоследствии ее несколько экзотическая внешность будет вызывать частые расспросы окружающих о ее национальности, и сибирячка научится отшучиваться, мол, я — "монголо-татаро-бурято-русская"). И вот уже беседа потекла более плавно, вот уже стала исчезать маска умственно отсталого. Только голос был прежним — тихим, измученным. Люба же не мытьем, так катаньем пыталась подвести разговор к личности актера — однофамильца или родственника — Алексея. Однако этот Черкасов предпочитал отмалчиваться или переводил разговор на другую тему. Сами того не ожидая, девушки просидели в гостях у ссыльного не один час.

Слегка удивленные переменами, произошедшими в госте, подруги брели домой.

— Может, ты своими черными глазами его вылечила? А? Люсь? — подшучивала Любка, от внимания которой не ускользнули взгляды Алексея а адрес Людмилы.

Людмила краснела, но в душе чувствовала не то чтобы неприязнь, а именно брезгливость по отношению к их сегодняшнему собеседнику. Как к блаженному, юродивому. Жалость — да. Но не симпатию. Именно ту самую снисходительную жалость, каковую презирают гордецы. Люся смущалась вовсе не оттого, что понравилась тому, кто понравился ей, как это бывает в юности. Она переживала смесь эмоций, одной из которых было ощущение себя "испачканной" взглядом немощного ссыльного. Мало того: своей цели они не добились, так ничего и не узнали о том, как и за что Алексея сослали из Ленинграда в Сибирь; не выяснили они также, приходится ли он кем-нибудь "тому самому Черкасову". В общем, ей было стыдно за глупость и потерянное время.

Однако все это улеглось через несколько дней. Неприятные впечатления стерлись. Осталось только воспоминание о том, что Алексей — интересный собеседник, в ушах еще звучал этот тихий и робкий голос. Поэтому Любке ничего не стоило "подбить" подругу на повторный визит. На этот раз они прихватили с собой нехитрых угощений: как успела заметить Люба, с едой у ссыльного было негусто.

Так девочки наведывались к своему необычному знакомому в течение почти полугода. Разумеется, втайне от родителей. Но в отношении Алексея чувства Людмилы не изменились: когда он был далеко, она слегка скучала, но стоило ей его увидеть перед собой, как в памяти сразу всплывал тот его облик, с которым он впервые открыл дверь двум юным незнакомкам. И всякая возможность романтических помыслов тут же таяла и испарялась.

А потом...

Алексей Константинович пришел к школе, где доучивались Люба и Люся. Он ждал Людмилу на улице, вдалеке от любопытствующих взглядов однокашников.

— Люда, — (он называл ее не так, как все остальные — не Люсей или Милой, а Людой), — я пришел попрощаться.
 
— Уезжаете? — без особенного сожаления спросила девушка.

— Да. Но решил поговорить с вами напоследок. Можно? — он с прежней робостью взглянул на нее.

Они медленно шли по аллее скверика. И Алексей рассказал, что его сочли невиновным. Однако возвращаться в Москву или Ленинград ему нельзя. Где-то в Сибири у него есть дальние родственники, и он уедет жить и работать к ним.

Людмила молча слушала.

Артист Николай Черкасов был родным его братом. Старшим братом. Они оба были творческими людьми: Николай стал актером, к нему благоволил даже сам генсек; а вот поэт Алексей Черкасов не угодил своим образом мысли. Его должны были расстрелять, но, чтобы спасти свою жизнь, Черкасов-младший прикинулся идиотом. Приговор был смягчен, однако ссылка оказалась неизбежной.

Николая, как тогда водилось, заставили отречься от опороченного младшего брата, но, возможно, именно его тайное заступничество спасло Алексея от подрасстрельной статьи.

Людмила молча слушала.

Алексей понимал, как нехорошо он выглядел в ее представлении. Он лишь несмело намекнул на то, что она оставила в его сердце теплый след, но он не вправе на что-то рассчитывать. Да и его биография не послужила бы счастью Люды, даже если бы их чувства были обоюдны.

Людмила молча слушала.

— Но... вы с Любонькой были очень добры ко мне, и я не могу уехать просто так, — Алексей вытащил из кармана не очень толстую общую тетрадь в клеенчатой обложке. — У меня ничего нет, кроме этого. Это мои стихи, я хочу отдать их вам.

Люся молча пролистала тетрадку. Она была полностью исписана стихотворениями. На полях с поразительным мастерством были выполнены чернильные рисунки — иллюстрации к лирике. Первая страница. Тот же почерк — изящный и нервный: "Людочке Гомановой с наилучшими пожеланиями". Имени поэта не было нигде.

— Прощайте, Люда.

Он пожал ее руку.

Больше они не виделись никогда.

==========
   
Наступила зима. Мать Людмилы увидела в руках дочери тетрадь. Девушка плакала.

— Что случилось? — она посмотрела на стихи. — Чье это?

Людмила рассказала. Мама схватилась за сердце и, понизив голос, прошептала:

— Ты хочешь, чтобы нас всех... — она не договорила.

Девушка испуганно уставилась на нее. Ни слова не прибавив, мать отняла у нее тетрадь, раскрыла печку и бросила стихи в огонь.

— И никогда никому об этом не рассказывай! Посадят!

И Людмила никогда и никому об этом не рассказывала.
   
==========
   
Прошло пятьдесят лет. О Черкасове-младшем и его дальнейшей судьбе Людмила так ничего и не узнала. Да и не узнавала. Ее личная судьба тоже сложилась нелегко.

Спустя несколько лет девушка познакомилась с красавцем Олегом. Они поженились, уехали на Кавказ. В Кизляре он работал начальником рыбнадзора. У них родилась дочь, Светлана, но двух лет от роду скончалась от менингита; второй была Галина. И когда Гале было два года, Олега убили. Темную историю органы раскрывать не пожелали. Людмила предполагала, что это сделали те, кому муж как начальник не захотел уступить, принять взятку и отказался смотреть сквозь пальцы на воровство и браконьерство. Как говорится ныне — кому-то перешел дорогу. Сейчас это назвали бы заказным убийством, тогда же считалось, что в нашей стране такого не может быть.

В двадцать восемь Людмила стала почти полностью седой. Ее так и называли — "седая девушка". Второе замужество оказалось неудачным: муж и пил, и бил. Гордая и независимая Людмила предпочла такой жизни развод. И уже до самой смерти оставалась незамужней, свободной — "Сама себе хозяйка, — любила она говаривать: — Хочу — пряник ем, хочу — халву". Вслед за дочерью она переехала в Грозный, но жила отдельно, воспитывая внучек.

И лишь в конце 80-х, когда на страну обрушилась перестройка, она решилась поведать своей старшей, Елене, историю про Алексея Черкасова. По каналу ОРТ (в Чечне было всего две программы) показывали фильм "Иван Грозный", смотрела его и внучка.

Тогда бабушка рассказала ей о своей встрече с Алексеем Черкасовым, об отречении от него Николая, о неизвестной судьбе загнанного поэта и художника. О том, как пришлось сжечь злополучную тетрадь. Обо всем. Кроме одного — что, возможно, это и была ее первая, пусть странная, пусть неоднозначная, любовь.

Людмила до самой своей смерти в Новосибирске, куда пришлось бежать после начала войны в Чечне, хотя и сожалела, что их пути с Алексеем разошлись, так и не призналась в своих чувствах к нему. А быть может, даже и не разобралась в них.

Одно точно: она вернулась домой и наконец нашла покой в земле своей родины...
 
_____________________________________

ПРИМЕЧАНИЯ
   
   * Для более точного сопоставления: Красноярску без малого 400 лет, Новосибирску немногим больше 100.

   ** Ну кто же не знает Любовь Орлову!

   *** Николай Черкасов родился 27 июля (по новому стилю) 1903 года в Петербурге, в семье железнодорожного служащего. В мае 1919-го Николай поступает статистом в Мариинский театр, но уже в июне его мобилизовали на оборонные работы. 23 июня с ним был заключен первый в его жизни театральный контракт. Первая роль Черкасова — в фильме "Поэт и царь". С 1928 года он снимался в фильмах: "Его превосходительство", "Мой сын", "Луна слева" (еще немые), и в уже звуковых: "Горячие денечки", "Депутат Балтики" (фильм удостоен Гран-при на международной выставке в Париже), "Дети капитана Гранта" (роль Паганеля), "Остров сокровищ" (Билли Бонс). 23 марта 1938 года Н.К. Черкасов был награжден орденом Трудового Красного знамени за участие в создании фильма "Петр I" (I серия) и уже в мае подал заявление о приеме в члены ВКП(б), а через месяц стал Верховного Совета РСФСР. Фильмография: "Александр Невский", "Ленин в 1918 году", "60 дней", "Иван Грозный", "Весна", "Счастливого плавания", "Александр Попов", "Мусоргский", "Римский Корсаков", "Дон Кихот", "Все остается людям". Умер 14 сентября 1966 года. Имя его брата, Алексея, до сих пор не упоминалось нигде. Так что если сочтете все события в рассказе вымыслом, автор не станет спорить, ибо не располагает "вещественными доказательствами".
 
   **** Людмила Целиковская — актриса, фильмы "Иван Грозный", "Сердца четырех" и многие другие.