ИЗ одесского юмора

Из Интернета


 - Рабинович! Поздравляю вас - скоро ваша и моя семьи породнятся!
 - Неужели ваш сын и моя дочь? . .. .
 - Нет - ваша жена и я! . . .



 - Я не хочу выходить замуж за такого жмота, как ты! На! Забирай свое
 кольцо!
 - А где коробочка?

   ***

 - Мамочка, можно мне пойти погулять?
 - С грязными ушами?
 - Нет, с товарищами.
 * * *

 - Представляешь, я прочитал книгу, где главный положительный герой- еврей!
 - Да, евангелие, я тоже читал.



 Еврейский мальчик возвращается из школы, а отец его спрашивает:

 - Что нового ты узнал сегодня?

 Мальчик отвечает:

 - Реббе рассказывал нам, как Моисей вывел сынов Израилевых из
 Египта.

 - И как же?

 - Моисей был очень сильный и побил фараона. Потом, пока тот был в
 нокауте, он собрал народ и пошел с ними к морю. Там он велел начальнику
 инженерных войск построить огромный понтонный мост. Потом они перебрались на
 другую сторону, и Моисей взорвал мост, когда египтяне пытались пройти по
 нему.

 Папа в шоке:

 - Это раввин вам ТАКОЕ рассказал?!!!

 - Да нет. Но ты не поверишь, ЧТО он нам на самом деле рассказывал.


 ****


 В магазине покупательница смотрит на свиную ножку и спрашивает
 продавщицу:

 - Скажите, это кошерно к Песаху?
 - Наверное, в ней же нет муки.

 ***

 Встречаются двое.

 - Рабинович, рад видеть вас вновь на свободе. Как было в заключении?

 - Великолепно! Завтрак в постель, на выбор кофе или какао, на обед
 нам давали суп, мясо и десерт. Днем мы играли, а на полдник нам давали кофе
 и пирог. Потом небольшой сон, а после ужина мы смотрели фильмы.

 - Превосходно! - удивленно восклицает первый. - Я недавно говорил с
 Меером, который тоже недавно был там. Он рассказывал все совсем иначе.

 - Да, но именно поэтому его забрали снова, - вздыхает второй.



 ****


 В отдел кадров московской конторы приходит Рабинович и просит
 принять его на работу. Начальник отдела кадров говорит:

 - Знаете, молодой человек, у нас тут сотрудник умер. Его очень
 уважали в коллективе. Вот, давайте, как испытание вам: сможете устроить его
 на Новодевичье кладбище, возьмем вас на работу. Ну а уж если нет, то и нет.
 - Договорились, - говорит Рабинович и убегает.
 На завтра звонит в отдел кадров.
 - Так, записывайте. Есть семь мест на Новодевичьем, три - у
 Кремлевской стены и два места в Мавзолее. Готовьте людей!


 ****


 В магазин приходит маленький Мойша Рабинович.

 - Мне три литра мёда, протягивает он банку продавщице. Та наливает
 полную банку.

 - А папа завтра придёт и заплатит.

 - Ну, нет, - забирает у него банку продавщица и выливает обратно
 мёд.

 Мойша выходит на улицу и заглядывает в банку:

 - Папа был прав, тут таки хватит на два бутерброда.

 ****

 Учитель в классе проводит психологический эксперимент:
 - Встаньте те, кто считает себя глупым.
 Долгая пауза, учитель торжествует. Но тут встает Мойша Рабинович.
 - Мойша, это ты-то считаешь себя самым глупым в классе?!
 - Да нет, ну, мне просто неудобно, что вы тут один стоите . . .


2) Из интер.

 

 

 

 

 

 

Японцы изобрели часы, которые услышав мат перескакивают на минуту вперед.
Решили опробовать.
Повесили в японский бар на 24 часа.
Через 24 часа приходят, часы идут на 2 минуты вперед.
Повесили в английский бар.  Через 24 часа приходят, часы идут на 5 минут вперед.
Повесили в русский бар.  Через 24 часа приходят - часов нет!  Они подходят к бармену:
- Мы вчера сюда часы повесили, где они?
Бармен (удивляясь):
- А-а-а-а-а... . так это были часы?!  А мы думали - на х%я нам зимой вентилятор.

3) ИЗ ИНТЕР.


Борис Сичкин - Буба Касторский
 
 
    
   
 
   
 
 
"Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума"
 
 
                (отрывок)

 
 







   
   
 
   
 
 
...Меня часто спрашивают, почему я, будучи популярным артистом, который хорошо зарабатывал, имел прекрасную трехкомнатную квартиру в центре Москвы, машину, дачу и пр., уехал?
 
 




   /tr> 
   
 
   
 
 
В 1971 году меня по сфабрикованному обвинению посадили в Тамбовскую тюрьму. Впоследствии меня оправдали, дело было закрыто, работники прокуратуры наказаны, но до этого я просидел год и две недели в тюрьме, сыну в этой связи не дали поступить в Московскую консерваторию, в течение 2-х лет, пока длилось доследование, мне не давали работать, мое имя вырезали из титров фильма "Неисправимый лгун", в фильме "Повар и певица" меня озвучили другим актером и т.д. Короче, я понял, что страна игривая, в ней с тобой могут сделать все, что угодно, а особенно, учитывая, что у сына Емельяна — в меня — язык до щиколотки, который, как известно, доведет если не до Киева, то уж до тюрьмы точно, я решил удалиться от гнутой страны на максимально возможное расстояние. К счастью, после подачи заявления, если у меня и были какие-то сомнения по поводу принятого решения, то до боли родные, вездесущие подлость и хамство быстро их развеяли.
 
 
Мать моей жены с нами не уезжала, и, естественно, ее надо было обеспечить жилплощадью. Она была прописана с нами, но, поскольку оставаться одной в 3-х комнатной квартире ей бы не разрешили, я договорился на обмен — 2-х комнатная квартира с доплатой. Этот обмен должен был быть одобрен на собрании правления кооператива, членом которого я состоял. Первым взял слово Николай Рыкунин (возможно, некоторые помнят, был такой эстрадный «дуэт Шуров и Рыкунин). Он долго говорил о Родине, о неустанной заботе о каждом из нас партии и правительства, о совершенстве социалистического строя, о том, что покинуть такую Родину и такой строй может только человек неблагодарный, у которого отсутствует совесть и т.д. Кстати сказать, Рыкунин с пеной у рта, задыхаясь от ненависти к Советской власти, рассказывал мне, что его отец до революции был помещиком под Москвой, добрым, г манным человеком, заботившемся о крестьянах, далеким от политики. Большевики его, естественно, расстреляли, а жену с грудным младенцем выслали в Сибирь, где она была вынуждена просить милостыню, чтобы не дать умереть маленькому Коле Рыкунину.

 
 
Выслушав речь Рыкунина, я мягко попытался объяснить, что речь идет не о неблагодарном Сичкине, а о благодарной теще, которая не покидает Родину и имеет право на жилплощадь. Из первого ряда встал похожий на отца Врубелевского Демона концертмейстер Большого Театра Гуревич. (Худая фигура, изогнутая вопросительным знаком, крошечные злобные глазки и змеиные губы придавали ему особый шарм).

 
 
— Я не желаю присутствовать на концерте Сичкина! — выкрикнул он.

 
— Запретите ему говорит ! Я, как патриот, не желаю выслушивать речи отщепенца и предателя Родины?

 
— Не надо так волноваться, патриот Гуревич, — обратился я к нему. — Кстати, какие погоды были в Ташкенте в начале войны?

 
Гуревич:

 
— Пошли вы на ....

 
—Я не могу никуда пойти — идет собрание.

 
- Вы против моей тещи, потому, что она русская? Гуревич онемел.

 
— Да, а во время войны какие погоды были в Ташкенте?

 
— Сичк н, идите к ... матери!

 
— Я же уже вам сказал: я никуда не могу пойти, пока не кончится собрание. Всем известно, что громче всех кричит "держи вора!" сам вор, но работники наших органов люди умные и опытные, им ничего не стоит определить, кто патриот, а кто враг. Судя по вашему фальшивому пафосу, вы, видимо, очень виноваты перед Советской Властью, но успокойтесь: советский суд — самый гуманный суд в мире, и чистосердечное признание, безусловно, смягчит вашу вину. О, совсем забыл, а в конце войны какие погоды были в Ташкенте? — закончил я под хохот собравшихся.

 
Больше всех суетился композитор Марк Фрадкин. В отличие от Рыкунина, который выступал, так сказать, бескорыстно, просто желая подчеркнуть свои патриотизм и лояльность, Фрадкин имел конкретные виды на мою квартиру и развернул активную деятельность еще до собрания: он обра атывал членов правления, запугивая их тем, как может быть расценена помощь врагу народа, с именем КГБ на .устах ходил по квартирам, собирал подписи жильцов против моего обмена, короче, делал все, что было в его силах, чтобы помешать.

 
С Фрадкиным во время войны мы долгое время были в одной части, где он заслужил звание "самый жадный еврей средней полосы России". Впрочем, я думаю, это было явным преуменьшением, и он вполне был достоин выхода на всесоюзный, если не на международный уровень. Плюшкин по сравнению с ним был мотом. Покойный Ян Френкель, талантливый композитор и очаровательный человек, рассказывал мне, что Фрадкин постоянно уговаривал его зайти в гости, посидеть за рюмкой у его уникального бара. Один раз, когда они были около дома Фрадкина, тот его наконец зазвал, но при этом сказал:

 
— Ян, в баре все есть, но чтобы его не разруш ть, а это произведение искусства — ты сам убедишься, купи бутылочку водки. Закуски навалом, но на всякий случай купи колбаски, если хочешь, сыра, ну, рыбки какой-нибудь и возьми батон хлеба.

 
В результате они сели у бара, выпили водку Френкеля, закусили его продуктами, а Фрадкин даже чая не предложил.

 
В свое время Фрадкин мечтал попасть к нам в кооператив по причине хорошего района и того, что он был дешевле других кооперативов, но собрание было категорически против, мотивируя это тем, что Фрадкин не артист эстрады, богат и может купить квартиру в любом другом кооперативе. Я в то время был членом правления, со мной считались, и, когда жена Фрадкина со слезами на глазах умоляла меня помочь им, я, по своей мягкотелости, не смог отказать и уговорил правление проголосовать за Фрадкина. Позже история повторилась с их дочерью, Женей, которая то е хотела жить в нашем кооперативе. Оба раза члены правления говорили, что они голосовали не за Фрадкина, а за меня.

 
Возвращаясь к нашему собранию, Фрадкин его закончил, коротко и по-деловому резюмировав:

 
— Товарищи, нам надо решить вопрос об обмене Сичкина, в связи с тем, что он бросает нашу Родину, плюет на все то, что сделала для него эта страна и хочет выгодно переметнуться на Запад. Нас он просит в этом ему помочь. Давайте голосовать.

 
Почти все русские, включая членов партии, проголосовали за меня, а все евреи, которых было большинство, против. В результате тещу выгнали из квартиры, а я получил огромное моральное удовлетворение — еду правильно.

 
Как я выяснил, в О ИРе существовало негласное правило пять раз не принимать анкеты под предлогом того, что они, якобы, неправильно заполнены. Поэтому я пришел в ОВИР и сам сказал, что, чувствую, анкеты неправильно заполнены; лучше будет, если я их перепишу и приду завтра. Служащая ОВИРа улыбалась, кивала, и так пять раз. На шестой день у меня приняли документы, и после всех положенных дальнейших мытарств, 23 мая 1979 года мы прибыли в аэропорт "Шереметьево", откуда должны были вылететь в Вену. По дороге в аэропорт мы проехали мимо огромного плаката с изображением Ленина в кепке, с прищуренными глазами и поднятой в приветствии рукой, который гласил: "Верным путем идете, товарищи!", а в самом "Шереметьево" нас встретил транспарант: "Отчизну я славлю, которая есть, но трижды, которая будет!"

 
Рейс на Вену все время откладывался — то в связи с вылетом комсомольской делегации в Индию, то профсоюзной делегации в Мексику, то партийной делегации в Китай. Я услышал, как один еврей сказал другому:

 
— Слушай, если они все уезжают, давай останемся.

 
...Первое, что я сделал в Вене, это отправил вызов Фрадкину и в придачу к нему письмо следующего содержания:

 
"Дорогой Марик!

 
Все в порядке, вся наша мишпуха уже в Вене, все удалось провезти и твое тоже. Как ты правильно сказал, таможенники такие же тупые, как вся вонючая советская власть и бигуди осмотреть не догадаются. Так и вышло, только у Симы очень болит шея, все-таки каждый весил три кило. Пусть Рая до отъезда тренирует шею, у тебя шея, конечно, покрепче, но ты ж в бигудях не поедешь. Как нам сказали, в Америке иконы сейчас идут слабо, а ты знаешь, израильтя е из голландского посольства совсем обнаглели и хотят за провоз 20 процентов.

 
Марк, вот прошло, казалось бы, всего несколько дней, а мы уже очень соскучились. Все со слезами на глазах вспоминают твое последнее напутствие: "Я рад и счастлив за вас, что вы покидаете эту омерзительную страну, кошмарное наследие двух мерзких карликов: картавого сифилитика Ленина и рябого параноика Сталина. Дай вам Бог!" А как мы смеялись на проводах, когда ты сказал, что был и остаешься убежденным сионистом, а все твои якобы русские песни на самом деле основаны на еврейском фольклоре, сел за рояль, начал их одним пальцем наигрывать и объяснять, из какого синагогиального кадиша они взяты... Короче, ждем тебя и Раю с нетерпением, дай Бог, уже скоро.

 
Крепко обнимаем, целуем Арон, Пиля, Сима, Двойра и Ревекка".

 
Как мне впоследствии сообщил конферансье Борис Брунов, Фрадкин тут же побежал в КГБ и начал клясться, что у него нет икон и валюты, и он никуда не собирается ехать. Там (еще раз) прочитали письмо и, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, посоветовали успокоиться, его никто ни в чем не обвиняет, многие получают вызовы, но если он не и собирается уезжать, ему не о чем волноваться. Фрадкин, тем не менее, был в панике, жена Рая на нервной почве начала курить.

 
Забегая вперед, второй вызов и письмо, но уже на адрес домоуправления "для Фрадкина" и якобы от другого лица я послал из Италии и третье, на адрес Союза Композиторов РСФСР Родиону Щедрину для Фрадкина из Нью-Йорка.

 
Второе письмо:

 
"Привет, Марик!< em>

 
Сразу по делу: твою капусту и рыжье получил, но с летчиками больше в долю не падай — они засветились. Канай в Севастополь, свяжись с кентами и попробуй зафузить моряков атомных подводных лодок. Как договаривались, я откусил три косых, остальное твое, тебя ждет. Антиквар превращай в зелень, его не втырить и могут закнокать. Вообще, ходи на цирлах, подальше от катрана, шныров и козырных — тебе сейчас самое время лепить темнуху. Учти, телефон прослушивается — ботай по фене. Слыхал парашу, как ты вертухаям туфту впаривал — все правильно, пока не откинешься, хиляй за патриота. Вся маза тебя ждет, на любой малине будешь первым человеком, братва мечтает послушать в твоем исполнении песни Шаинского. Поменьше пей и чифири, а то, что Рая шмалит дурь, не страшно — главное, чтоб не села на иглу. Бывай, до встречи. Валера".

 
Фрадкин потерял сон, не помогали сильнейшие снотворные, снова побежал в КГБ, потом в домоуправление, ходил по квартирам, бился в судорогах и кричал, что он не имеет к этому никакого отношения, а все это провокации Сичкина. Рая курила одну за одной и дошла до 4-х пачек в день. В КГБ хохотали до слез и с нетерпением ожидали следующего письма и очередного визита идиота.

 
Письмо третье:

 
"Здравствуй, дорогой Марк! Прости, что так долго не писали, но сначала хотели чить товар, чтобы ты был спокоен. Слава Богу, все ОК, все контейнеры прибыли, с аргентинцами читались, так что ты уже в порядке: даже за один эйнер Рая спокойно может открыть массажный салон, а ****ей среди иммигрантов навалом. Вообще, если ты сможешь переправить хотя бы 25 процентов своего состояния, то до конца жизни здесь будешь купаться в золоте. Если ты еще не обрезан, то здесь можно устроить за большие деньги: все иммигранты придут посмотреть на обрезание композитора Марка Фрадкина. Свою коллекцию порнографии не вези, здесь этого добра полно, оставь Жене. Да, и скажи ей, чтобы хотя бы до вашего отъезда перестала фарцевать — береженого Бог бережет. Марик, мой тебе совет: пока ты в Союзе, учи нотную грамоту и хотя бы чуть-чуть гармонию — там ты можешь напеть мелодию, и "негр" ее тебе записывает, а здесь негров много, но все они такие грамотные, как ты.

 
У нас все хорошо: молодые получают вэлфер, старые — пенсию, а бизнесы на кеш. Английский можешь не учить, он здесь не нужен: на Брайтоне все на русско-еврейском жаргоне с одесским акцентом, а то, что у тебя первый язык идиш — огромный плюс. Тебя вся помнят и ждут, а твою знаменитую шутку: "Если бы Фаня Каплан закончила курсы ворошиловского стрелка, мы намного раньше избавились бы от этого картавого фантаста", &mdas ; здешние артисты читают со сцены.

 
С нетерпением ждем встречи,

 
3ай гезунд апдетер Мотл Фрадкин!

 
Целуем

 
Наум, Фира, Бася, Абрам и тетя Рахиль!

 
P.S. Будете ехать, пусть Рая не глотает камни — Соня так и не просралась...

4) Из интер.

Стихи Наума Сагаловского

 

Наум Сагаловский


 
РЕКВИЕМ

               К сведенью всех джентльменов и дам:
               вечная память ушедшим годам!

Вечная память голодному детству,
свисту шрапнели, разрыву снаряда,
шопоту, крику, ночному злодейству,
залпу салюта и маршу парада,
красному галстуку, двойкам, пятёркам,
счёту разгромному в матче футбольном,
старым штанам, на коленях протёртым,
девочке в белом переднике школьном.
               Милое детство, Кассиль и Гайдар!..
               Вечная память ушедшим годам.

Вечная память сонатам и фугам,
нежности Музы, проделкам Пегаса,
вечная память друзьям и подругам,
всем, не дожившим до этого часа,
отчему дому, дубам и рябинам,
полю, что пахнет полынью и мятой,
вечная память котлам и турбинам
вместе с дипломом и первой зарплатой!
               Мало ли била нас жизнь по мордам?..
               Вечная память ушедшим годам.

Детскому плачу, газетной химере,
власти народной, что всем ненавистна,
крымскому солнцу, одесской холере –
вечная память и ныне, и присно!
Вечная память бетонным квартирам,
песням в лесу, шестиструнным гитарам,
визам, кораллам, таможням, овирам,
венскому вальсу и римским базарам!
               Свет мой зелёный, дорогу – жидам!
               Вечная память ушедшим годам.

Устью Десны, закарпатской долине,
Рижскому взморью, Петровской аллее,
телу вождя, что живёт и поныне –
вечная память ему в мавзолее,
вечная память парткому, месткому,
очередям в магазине ”Объедки”,
встречному плану, гудку заводскому,
третьему году восьмой пятилетки –
               я вам за них и копейки не дам!..
               Вечная память ушедшим годам.

Годы мои, как часы, отстучали,
я их тасую, как карты в колоде –
будни и праздники, сны и печали,
звуки ещё не забытых мелодий
Фрадкина, Френкеля, Фельцмана, Каца,
я никогда их забыть не сумею…
Боже, куда мне прикажешь податься
с вечною памятью этой моею?..
               Сяду за стол, и налью, и поддам…
               Вечная память .


 

Короткие стихи
Наум Сагаловский

СЛОВО

Давайте в мир былого
мы дверь приотворим:
в начале было слово!
С тех пор и говорим.

С тех пор для нас не ново
ходить с открытым ртом.
В начале было слово!
А мысль пришла потом…


СИРОТА

Своих родных я знаю слабо.
Запомнить – голову сломать:
Мороз – мой дед,
Яга мне – баба,
Дюма – отец,
Отчизна – мать.


ДАЧНЫЙ РОМАН

Помнишь, дуся, прошлым летом
прямо с дачного вокзала
я пришёл к тебе с приветом
рассказать, что солнце встало?
Я принёс бидон «Фетяски»,
шесть яиц, пучок укропу,
я был полон нежной ласки,
ты меня послала в жопу.

Я с приветом, ты с приветом,
и достаточно об этом.


РОМАНС

Работой занят и стихами,
всю жизнь, как проклятый, тружусь,
встаю обычно с петухами
и вместе с курами ложусь.

А мой сосед, что за стеною,
не знает горя и забот –
ложится с собственной женою
и вместе с нею же встаёт…


БАЛЛАДА О ДОВЕРИИ

В библейских книгах много всякого,
но я в восторге от строки,
где «Исаак родил Иакова» –
рожали тоже мужики!

Шли годы. Рушились империи.
А бабы шли косить и жать.
И только позже им доверили
мужскую функцию – рожать.


ПТИЦЫ

Орлы, вороны, ястреба,
пичуги и синицы –
у разных птиц своя судьба,
на то они и птицы.

Летают в небе журавли –
ни мяса с них, ни шкуры.
Когда-то гуси Рим спасли!
Меня спасают куры…


МОЦАРТ

Музыка, небесная гармония…
я играю,
звуками согрет.
А Сальери,
мать его,
Антонио
яд мне сыплет, падла, в винегрет.
Будут плакать бедные родители,
дети,
пролетарии всех стран…
Люди, я любил вас!
Будьте бдительны!
Не ходите в русский ресторан.


К ЖИЗНИ

О жизнь!
Свой бег не останавливай!
Для дружбы,
братства
и любви
ты из меня раба выдавливай!
Но очень сильно не дави.


ЖАЛОБА

К чему уже куражиться?
Прошли мои года.
Я знал,
что всё уляжется.
Не знал, что навсегда…


ЧУДЕСА

Жизни прошедшей
       мне жалко до смерти.
Гляжу удивлённо
       на всё подряд.
О, велики чудеса твои,
       Господи –
говно не тонет,
       рукописи не горят…


ЗАПИСКА

Оплачен счёт.
       Накормлен пудель.
Сынок, зажги на кухне газ,
нагрей обед.
       Я вышел в люди.
Вернусь примерно через час.


ЭМИГРАЦИЯ

Мы все, в дерьме российском роясь,
метали копья сгоряча,
хотя бы с ветром, но – боролись,
мечами звонкими стуча.

Как говорится – кровь играла!
Но, очутившись за бугром,
мечи сменили на орала,
и всё орём, орём, орём…