Возмездие 2058 часть первая Космические хлопоты

Силуэты нефтяных качалок рельефно выделялись
на фоне багряного закатного неба.
Их было много на вершинах пологих холмов.
Но все они были мертвы, и потому огромное
пространство, занятое ими, напоминало кладбище.
Да и тишина была кладбищенской.
Тускло, будто масляные лампадки,  светили редкие
звезды,  то пропадая в каком-то сером тумане,  то вновь появ-
ляясь. И когда одна из них вдруг сдвинулась с места и бес-
шумно заскользила над качалками,  пейзаж стал еще более
жутким. Значит,  кто-то все-таки не спал этой ночью,  кто-то
бродил по этому страшному погосту. Светящаяся точка быст-
ро превратилась в сверкающий шар, движение которого со-
провождал легкий зуммер или писк,  похожий на комариный.
Возле одной из качалок необыкновенный летательный
аппарат завис в десяти сантиметрах от земли,  и из него вы-
шел высокий человек в облегающем костюме. Он сделал не-
сколько широких плавных шагов к трубе,  торчавшей над ко-
вылем, и каким-то умным приспособлением, парящим возле его
рук, совершенно без усилий снял массивную заглушку с горло-
вины скважины,  над которой тут жe заколебалось белое об-
лачко и растеклось над площадкой  тонкой пеленой.
Стеклянная ампула с мутной жидкостью соскользнула с
длинной и узкой ладони пришельца в черную дыру. Приспо-
собление поставило заглушку на место,  а пришелец, под слег-
ка усилившийся звон, двинулся дальше. Так он путешествовал
от одной качалки к другой,  постепенно приближаясь к заб-
рошенному полевому вагончику с разбитыми окнами,  и везде
вглубь земли падали ампулы.
Но вагончик оказался обитаемым. В нем на дощатой ле-
4
жанке спал с открытым ртом неопрятный,  лохматый мужик.
Захрапев,  он перевернулся со спины на бок и спихнул на пол
граненый стакан. Ударившись о железный настил,   стакан
разбился,  и тут жe на звон стекла белый луч с аппарата
прорезал темноту и вонзился в окно вагончика. Неопрятный
человек вскочил,  испуганно бормоча:
— Епишкина мать. Это жe начальство с бабами нагряну-
ло,  а у меня такой бардак!
Согнутой рукой он смел со стола пустые бутылки и объедки
в железное ведро и,  прихорашивая себя,  приготовился встре-
чать важных гостей. Но в вагончик никто не входил,  и тогда
мужик бросился к окну,  но в ту жe секунду отпрянул назад от
прожигающего взгляда высокого человека в серебристом кос-
тюме,  за спиной которого медленно проплывал сверкающий
шар. Лицо мужика как-то странно перекосилось,  он крепко
зажмурился,  успев,  однако,  разглядеть удлиненное лицо не-
знакомца и раскосые светящиеся глаза. Он нырнул под тулуп
с головой,  и оттуда послышалось несвязное бормотание:
— Епишкина мать. Да это ж эти,  как их,  туземцы-инозем-
цы. Ну,  те,  которые с тарелками. — Зубы у сторожа выбива-
ли мелкую дробь.
И лишь когда аппарат бесшумно взмыл в небо,  как бы
втянув в себя луч света,  и в сторожке стало темно,  мужик
высунул нос и проговорил раздумчиво:
— Во история! Мой объект засекли. К добру ли это?
Надо начальству доложить.
Не спал кое-кто и в молодом дачном поселке. Быстрая
тень шныряла по стройкам и тащила оттуда в свой цоколь
кирпичи,  мешки с цементом, арматуру и доски. Луч фонарика
за окном небольшого домика насторожил воришку. Он зата-
ился в малиннике и увидел кого-то в серебристом костюме с
фотокамерой в руках. С интервалом в минуту трижды блесну-
ла вспышка и загремел дверной засов.
— Не только у меня бессонница,— хохотнула тень и
крякнула под тяжестью швеллера.
Глупые волны,  как и сто лет назад, по-бараньи бились в
гранитную стенку причала,  за целый век так и не уразумев,
что этой преграды им не свернуть.
Венька Малышев, русоволосый парень, с большим стриже-
ным затылком,  испитым,  серым лицом, худой спиной и тонки-
5
ми руками сидел,   свесив ноги за кромку причала,  и нервно
дергал босыми ступнями,  когда в них вонзались колючие
брызги. Дул восточник-Гарби и опустошал ялтинские пляж-
ные лежбища. Но никто не ворчал,  воспринимая вынужден-
ную паузу в купании,  как временное,  но весьма полезное
неудобство,  так как трудяга-Гарби угонит воду серую,  засто-
ялую,  а порой и вонючую,  и пригонит свежую, донную, в
которой бултыхаться истинное наслаждение. А потому Набе-
режная кишела беспечным отдыхающим людом,  выворачивая
кошельки в ресторанах и бесчисленных кафе с мусором ино-
странных вывесок и блюд.  Прекрасная пора.  Цветущий май.
Год две тысячи пятьдесят восьмой.
Андрей стоял невдалеке и сквозь стеклянную витрину
киоска с водками и винами видел, как двое оборванных бом-
жей,   смотав удочки при появлении дюжего полицейского,
подошли к Веньке и предложили ему пакетик с трепещущими
рыбешками. Но Венька отказался,  раздpaженно махнув ру-
кой. Бродяги не обиделись на своего друга,   видимо,   пони-
мая,   что их защитнику-писателю нельзя мешать,  иначе можно
схлопотать не только на словах. Уж Веньку-то они знали,  и
потому благоразумно удалились на цыпочках. Один из них
был совершенно бос,  а другой в истрепанных разного цвета
кедах. Однако Венька не слышал не только ихнего предосте-
регающего ши-ши-ши, но и рева иноземного теплохода,  поки-
давшего гавань,  знать,  находился далеко от обыденности,  в
своем воображаемом мире,  и Андрей не стал нарушать волшеб-
ного состояния души друга,  так как сам безмерно ценил такие
драгоценные минуты и счастлив бывал беспредельно,  если
они разрастались, в часы и даже дни, и тогда то, что не клеилось
месяцами, обретало на бумаге и стройность, и ясность, и закон-
ченность как бы само собой,  без усилий и напряжений.
Венька поднялся и двинулся сквозь праздную толпу ку-
рортников,  не слыша ни музыки,  ни смеха. Андрей проводил
его на расстоянии и остановился возле книжной стенки. От
ярких, глянцевых обложек зарябило в глазах. Он кивнул про-
давщице —  молодой, кокетливой девице, как видно, игриво-
стью пытавшуюся изменить свою затянувшуюся одинокую
жизнь, — двадцать шесть годиков! — однако, и на этот раз ее
постигла неудача — обожаемый ею ещё со школьных лет
Андрюшка,  смотрел только на книги. Красивое лицо девицы
потускнело,  и она опустилась на стульчик за прилавком.
— Венька! — радостно воскликнул Андpeй,   увидав кни-
6
гу со знакомым названием «Кто,  если не я?». — Подай-ка,
пожалуйста.
Девица с тяжким вздохом поднялась,  взяла книгу с вит-
рины и подала ее Андрею.
— Это третья книга Александра Ляклера,  а не твоего
дружка-забулдыги. Первые две были так себе,  а  эта интерес-
ная. Острая и жестокая. На ней только и сделала выручку.
Эта —  последняя,  — говорила она.
Андрей тем временем листал книгу,  узнавал знакомый
текст и даже свои правки.
— Эта книга Вениамина Малышева,  а не какого-то Ляк-
лера,   — сердито бросил он,  направляясь прочь.
— Эй, a книгу? Или деньги? — крикнула девица вослед.
— Как всегда,  завтра утром верну,  — сказал Андрей,
обернувшись на ходу.
Книгу он читал до глубокой ночи в своем хозяйственном
сарайчике,  чтобы не раздражать жену электрическим светом,
непонятно почему так возлюбившую темноту,  черные одежды
и черные шторы на окнах,  от которых Андрею становилось не
по себе. Но попытка убрать их окончилась колоссальным скан-
далом,   и он смирился,   чтобы доискаться до причины столь
резкой перемены в характере своей любимой жизнерадостной
Ритульки-хохотульки.
Он с упоением «пожирал» страницы увлекательной кни-
ги,   в то время как Венька сидел в темном уголке поодаль от
костерка,  вокруг которого на земле и тряпье сидели и лежали
оборванные, небритые мужчины, а женщины колдовали над
пузатым закопченным казаном,  опуская в него лук,  картошку,
а потом вычищенных рыбешек. Не забыли и про специи,  со-
рвав их прямо с ветки лавра.   Бродяги возвращались домой,
неся кое-какие пожитки. Кто-то притащил телевизор. Его тут
же подключили накидками на провода,  но смотреть было
нечего. Где-то,  кого-то,  куда-то,  зачем-то избирали,  а говоря-
щие головы и тугие бюсты на всех каналах обещали благоден-
ствие всему народу,  если такого-то,   туда-то,   тогда-то избе-
рут.
Когда Андрей перевернул последнюю страницу,  Венька
пожал руку Сереге,   парню с тонким аристократическим ли-
цом,  и незаметно исчез,  а Серый нащупал под старым пальто
гладкий бок длинногорлой бутылки и закрыл глаза.
«Серый не мог припомнить,  чтобы какой-то другой день
7
был таким изнурительным,  как этот,  но зато и радость  от
того,  что он,  наконец-то,  закончился  была безмерной. Он
вновь сидел среди своих у камелька,  держал в руках заветную
бутылку с прозрачной жидкостью и улыбался от полноты сча-
стья и предвкушения,  как в тысячный раз удивит и развесе-
лит друзей,  разлив водку по стаканам с точностью до грамма.
Да не просто разольет,  а поделит вслепую,  за спиной,  по
булькам,  а получится всем поровну. Сдвинутые на доске ста-
каны докажут это. И вновь все будут неподдельно счастливы.
Ради этих улыбок восхищения и любви друг к другу он,  в
недавнем прошлом преуспевающий менеджер и хороший се-
мьянин, облазил больше десятка помоек, собирая ставшие ред-
костью отечественные стеклянные бутылки, чтобы сдать их за
копейки благообразным спекулянтам,  которые зажимали  носы
при его приближении и старались поскорее избавиться от
алкаша».
Этот отрывок из Венькиной повести о «лишних людях»
Андрей полюбил ещё в рукописи,  считал его едва ли ни
классикой,   и нисколько не удивился,  прочитав его в «смелой,
социально-современной,  проникнутой любовью к братьям на-
шим падшим»,  как писал в конце угодник-рецензент,   книге
сердобольного Ляклера,  и не ведал,  что встреча с наглым
литературным ворюгой ещё впереди.
Ушла в темноту и вскоре вернулась с помытыми мисками
и ложками молодая женщина с испитым лицом и неприбран-
ными волосами. Кухарка постучала ложкой по боку помятой
алюминиевой кружки, давая сигнал сбора. Телевизор продол-
жал свой тяжкий труд. Толстые ряшки перемежались рекла-
мой презервативов на государственной мове,  что звучало гру-
бо и откровенно вульгарно. Но все боролись с эпидемией
СПИДа,  и ТВ не отставало.
Из кучи пустых иноземных,  а значит неприемных бутылок,
Серега на ощупь выбрал ту,  что потяжелее,  и запустил ею в
телевизор. Экран погас и умолк,   но никто не пожалел о сем,
ибо ТА жизнь к ЭТОЙ жизни не имела никакого отношения.
Серега поднялся,  вытянул заветную бутылку из-под полы. На-
ступил момент истины,  и он смело шагнул навстречу судьбе...
Утро едва-едва продрало заспанные глаза,  когда Андрей
вбежал в сумеречный подъезд обшарпанной девятиэтажки,  что-
бы поздравить друга с удачей.  Дверь открыла миниатюрная
8
женщина с ежиком черных волос над выпуклым лбом,  антич-
ным носом и большими глазами,  похожими, на два зеленых
озерца.  Каждый раз Андрей видел их прежде всего. Они
всегда лучились покоем и добротой. Для их счастья Венька
работал наизнос,  был нетерпелив и неосмотрителен с публика-
циями своих талантливых книжек. Но сегодня глаза были тем-
нее омута. Видимо, потому Андрей и спросил обеспокоенно:
— Где Венька?
— Уехал в издательство. — Женщина на секунду переве-
ла взгляд на книгу в руках Андрея. — Они обманули его.
Обещали гонорар за полный тираж,  если он снимет свое имя,
но не заплатили ни копейки. А тираж в пятьдесят тысяч
экземпляров разошелся и здесь,  и в России. Немцы и францу-
зы за него уцепились. Представляешь,  сколько это денег? Они
заработали сотни тысяч,  а он,  автор,  ни  гроша. Обштопали
моего пьяницу по всем статьям. — Женщина куталась в ста-
ренький халат. Голос от волнения совсем сел,  стал мрачным и
глухим.
— Зачем он к ним поехал?
Женщина недоуменно дернула плечами,  что,  мол,  за
вопрос.
— Разбираться. Но ничего путного из этого не выйдет.
Он такой вспыльчивый. А они — шакалы,  он так и называл
их. Имей они совесть,  так не поступили бы. Догони его.
Останови.  Иначе быть беде.
— На чем он поехал?
— Как всегда,  на попутках,  — ответила женщина.
Андрей отдал ей книгу и попросил занести Лильке на
Набережную,   а сам побежал к подъехавшему троллейбусу.
Через пять минут он был на междугородной станции,  возле
отправлявшегося троллейбуса,  водитель которого сразу по-
нял,  что у парня   денег маловато,  и показал ему за поворот,
подальше от контролерских глаз, где обычно подбирал «кри-
тических»,  имея от доброты душевной одни неприятности...
Андрей вскочил в притормозивший троллейбус и, следуя
указанию водителя, пробрался на заднюю площадку, помня при
этом его наставление —  если зайдет контролер,  сел на бли-
жайшей остановке и не успел ещё расплатиться.
— Без проблем,  — сказал Андрей и устроился сразу на
ступеньках,  подстелив газету,  чтобы не прыгать по сидениям
при появлении пассажиров с билетами. После Массандры са-
9
лон оказался полон. Машина шла быстро,  как маршрутка,  и у
Андрея укрепилась надежда,  что он догонит Веньку,  не даст
влезть в разбирательство со своей горячностью,  поскольку
разбираться с шакалами под силу только шакалам,  но не
творческому,  эмоциональному человеку. У них можно лишь
что-то просить. Это они  любят,  чтобы показать свой куpaж и
потешить вдоволь свое убогое самолюбие.
Могучий КАМАЗ с прицепом ехал осторожненько,  при-
жимаясь к бордюре. Медленно проплыли за окном ветхие
пригороды островной столицы,  гостиница «Москва»,   авто-
вокзал,   рынок,   и машина остановилась.
— Спасибо,  браток,  — расстроганно сказал Венька пожи-
лому водителю. — Увидишь  когда,   подхвати.  Я пока на
мели. Но надеюсь выбраться на большую воду.
— Подхвачу. Бывай.
Венька выпрыгнул на газон и восторженно задрал голо-
ву. Пред ним уходила в небо сверкающая гладь.
Андрей тем временем в нетерпении пробрался на пере-
днюю  площадку,  хотя только-только проехали стелу с назва-
нием города,  и с надеждой и страхом вглядывался в разрас-
тавшуюся до неба бетонно-стеклянную двадцатиэтажную ко-
робку,  у подножия которой была какая-то суета.
Едва не попав под милицейскую машину,  он перебежал
улицу,  промчался по клумбам и упал на колени рядом с рас-
пластанным Венькой. Схватил его за плечи,  посадил,  но
Венька повалился рыхлым комом и окровавленной головой
измазал на нем рубашку.
А затем состоялась беседа в милиции.
— Вы подтверждаете,  что это Вениамин Малышев? —
спросил капитан с добрым,   сострадательным лицом.
— Да.
— Он много пил?
— Как и всякий с обнаженным сердцем.
— У него раньше наблюдались приступы бешенства?
— Его бесили наглость и глупость. Он был мягким,  поря-
дочным и талантливым человеком. — Андрей отвечал неохот-
но,  смотрел на капитана хмуро.
— У него есть родственники?
— Нет. Есть подруга в Ялте.
Капитан набрал трехзначный код Ялты и придвинул те-
лефон к Андрею. Андрей ещё шесть раз крутанул диск и
услышал знакомый голос.
10
— Это я,  Андрей, — сказал он и продолжил после затяж-
ной паузы. — Венька погиб. — Ждал какой-то реакции,  но в
трубке была тишина. — Где будем хоронить?  Денег у меня
нет,  а у тебя?
— Кто убил,  тот пускай и хоронит,  — сказала Мини-
атюрная. — И вообще,  такие истории не для меня,  — и
положила трубку.
Ее ответ услыхал и капитан. Он тяжело вздохнул и со-
чувственно посмотрел на Андрея.
— Пойди, замой холодной водой, пока не засохла, — ска-
зал он, кивнув на кровавое пятно на груди Андрея.
Назавтра утром была казенная колымага с черной  про-
дольной опояской,   двое могильщиков, капитан в штатском,
черноголовый,  массивный Ляклер,  двое охранников по бокам
от него. Один с огромным синяком под правым глазом, а дру-
гой на костылях,   которого прыщавый, юркий фотокор буль-
варной газетки поставил так,  чтобы хорошо были видны под-
порки,  три женщины с цветочками от издательства и несколь-
ко нищих.
Ляклер был трагически строг и в облике своем,  и в
краткой речи:
— Писатели —  народ с легко ранимой психикой,  особен-
но те,  кто вскрывает социальные язвы,  ведь через их сердца
проходит столько боли,  что и сознание мутится. Нам бы их
беречь,  как зеницу ока,  почаще поддерживать морально и
материально,   поскольку хлеб у них ой какой трудный. Книги
рождаются не каждый  день. В том,  что случилось,   есть доля
и моей вины. Мне бы помягче сказать ему,   что его новая
книжка требует значительной доработки.  Но я человек в
вопросах творчества прямой. И вот... — Он глубоко вздох-
нул,  глядя не на Веньку, а в могилу,  и заговорил дальше. —
Ты обнажал тот пласт нашей жизни, от которого мы все стыд-
ливо отворачиваемся. А ты знал своих героев досконально,
потому и выходили они у тебя живыми,  реальными,  осязае-
мыми. Порой привлекательными,  порой отталкивающими. Но
такова наша мерзкая жизнь. Прости,  Вениамин,  меня и всех
нас,  — прочувствованно произнес он.
Ни одному его слову Андрей не поверил и потому, поце-
ловав Веньку в лоб,   прошептал ему на ухо едва слышно:
— Я отомщу им,  Венька.
Капитан придвинулся к Ляклеру.
11
— «Я отомщу им,  Венька», — повторил он слова Андрея.
Могильщики накрыли гроб крышкой.
— Усильте охрану офиса,  — приказал Ляклер под весе-
лый  перестук молотков и бросил горсть земли на крышку
гроба,  из-под которого могильщики тянули веревки.
Назавтра Андрея тормознули у входа в издательство, хотя
и показывал он рукопись,  которую намеревался вручить изда-
телю. Но охранники были непреклонны —  шефа нет. А тот
слушал  препирательства по домофону,  сидя в своем кабине-
те. — Будет через три дня.
Но и через три дня его не пустили.
— Тогда передайте ему эту рукопись,— настаивал Андрей.
Но рукопись не взяли под тем предлогом,  что это им
запрещено. Андрей чертыхнулся и ушел. Долго сидел на ска-
мейке в парке напротив коробки издательства,  ожидая появ-
ления Ляклера,  и не знал,  что за ним наблюдают с помощью
длиннофокусной оптики.
— Чего он хочет? — допытывался Черноголовый, запи-
рая кабинет и заходя с охранником в лифт. — Публично
врезать мне по морде или застрелить? — продолжал он на
первом этаже.
— Оружия при нем нет,  — успокоил охранник,  и все-
таки Черноголовый предпочел улизнуть запасным ходом,  сесть
в неприметную машину,  которая через минуту неспешно про-
ехала мимо Андрея,  не сводившего глаз с «Мерседеса», стояв-
шего у парадного подъезда издательства.
Через затемненное стекло Черноголовый пристально смот-
рел на Андрея, стараясь по его лицу догадаться о злых намере-
ниях настырного. Но прочесть ничего не удалось. Это было
лицо усталого просителя. А такие люди не опасны. Черного-
ловый облегченно вздохнул,  и машина умчалась.
Утром «Мерседес» издателя впритирку подкатил к пара-
дным дверям, и Андрей лишь на секунду увидел густые куче-
ряшки. Охранники стояли стеной. «Пообщаться» опять не
удалось,  и он поехал домой,  чтобы спокойно придумать,  как
достать Черную голову, тем более, что в свою комнатенку вер-
нулась из поездки теща-проводница.
Он устало брел на троллейбусную станцию мимо протес-
тующих против строительства какого-то бетонного склепа,
видимо, бомбоубежища. Пестрели плакаты. Короткие,  хлест-
кие. Над ними реяла черная «перетяжка»:
12
— Прежде, чем спасать от бомб,  спасите нас от голода!
Шагов через сто он оказался в длинном коридоре из мо-
гучих серо-зеленых спин военных,  за которыми с обеих сто-
рон кричали люди, слаженно скандируя:
— Крым! Родина! Ислам!
— Христос!  Родина! Россия!
Поеживаясь,  прибавил шагу. И те,  и другие орущие вы-
зывали отвращение. По тем и другим плакал вразумляющий
ремень.
Заскочил на часок на дачку. Там было все в порядке,  т. е.,
не разграблено.  Растения радовали после суточного мелкого,
пробивного дождя. Бочки под сливом с крыши  были полны.
Запирая калитку,  увидел соседа,  тащившего что-то в мешке на
свой участок и   кричавшего издали:
— У тебя этой ночью кто-то шарился. Твою хреновину
электрическую фотографировал. Высокий,  в стальной одеж-
ке. Спецназовец,   точно.
— От этой хреновины у тебя светло и музыка играет.
— Это —  точно. Умыкнуть к себе,  что ли? — хохотнул
сосед.
Перво-наперво,  даже не заходя в квартиру,  Андрей обко-
пал и хорошо полил свою любимицу-пальму в чахленьком
скверике под окном. К этому занятию,  как всегда от скуки и
безделья, тут же присоединились дети —  три девочки и маль-
чик с виноватой улыбкой на синих губах,   рожденный пятиде-
сятилетней от алкоголика, чтобы скрасить старость. Был хил и
неразвит. И это всё на одиннадцать семей уютного закутка.
Преступно мало,  и потому Андрей свой двор называл выми-
рающим.
Старшая девочка с красивыми струящимися волосами и
длинными стройными ногами считала себя yжe взрослой.
Впрочем,  может,  так оно и было,  ведь взрослость не от
прожитых лет,  а от приобретенного житейского опыта. Тас-
кать воду и копать она yжe стыдилась и то и дело быстрым
движением вздергивала низ своей кофточки,  будто ей жарко,
а на самом деле для того,  чтобы под воздушной тканью как
можно рельефней вырисовывались её небольшие остренькие
грудки. Она томно-загадочно поглядывала на Андрея.  Две
других подружки — Таня и Вика были малолетними. Вика —
шаловливая,   бойкая,   подвижная,  хулиганистая и копала,  и
поливала, и нетерпеливо прыгала, просясь на руки, заставила
13
покружить ее, и дважды, как бы нечаянно, уронила на землю
Таню —  анемичную, бледную с грустными красивыми глазами
и тонюсенькими ручками и ножками,  при этом приговаривая
—  извините,   пластите,  а сама подмигивала Андрею и,   выб-
рав момент, стремительно заглядывала под кофточку Старшей,
а после этого приставляла к своей груди остренькие дули.
Вдруг вспомнив о чем-то важном,  она убежала во двор и
вскоре вернулась,  пряча руки за спиной. С третьей попытки
Андрей угадал «в какой руке», и Вика высыпала в его ладони
с десяток звонких пуговиц,   подставив после этого губки для
поцелуя,  но Андрей,  засмеявшись,  чмокнул ее в щечку.
— И на том спасибо,  — прикинувшись обиженной,  по-
благодарила Вика и в четвертый раз толкнула Таню,  но тут
же помогла ей подняться и утерла ей слезы.
Таня в работе не участвовала.  С каким-то странным блес-
ком глаз она смотрела на    остренькие грудки Старшей, а
когда Андрей с  Викой, запрыгнувшей ему на руки, понесли
ведра и лопаты в сарай,  жестами зазвала   ее    в балаганчик,
схоронившийся в зарослях дурмана и ежевики,  и дрожащим
голосом попросила:
— Покажи.
Для Старшей это,  как видно,  была знакомая просьба. Она
огляделась,  задвинулась поглубже в балаганчик и строго про-
шептала,  подражая какой-то из порно-героинь:
— Ну сколько можно! — Но однако жe интригующе-
медленно подняла низ кофточки к подбородку.
Грудки были небольшие и торчащие вразлет. У Танечки
прервалась дыхание.
— Какие красивые, — едва смогла прошептать она и по-
ложила свои ладошки на розовые кругляшки сосков.
Старшая закрыла глаза и плавно повалилась на спину.
Танечка склонилась над нею и сомкнула свои губы с её
губами.
Вика никак не хотела расставаться с Андреем.  Обхвати-
ла его руками за шею,  а ногами по поясу.
— Будущая наездница,  — хихикала синеволосая старуха.
На дворе уже смеркалось,   когда Андрей отложил испи-
санные листки  в сторону,   погасил лампу,  так как из-за
черных штор на окнах в квартире  и днем-то было темно,  и
вышел во двор. Пройдясь по кипарисовой аллейке,  где сине-
14
волосая и тумбообразная старухи кому-то перемывали косточ-
ки, он свернул к пальме. Погладил мохнатый,  ласковый ствол.
— Ну,  как теперь,  веселее? Не бойся,  засохнуть я тебе не
дам. Живи,  красуйся, — сказал он и не сразу услыхал слабый
шепот,  а услыхав,  начал вглядываться вглубь зарослей,  отку-
да кто-то едва слышно и нетерпеливо звал его:
— Андрюша. Ну,  Андрюша.
Он приблизился к голосу. Это оказалась Танечка. Она
ухватила его за руку и потянула за собой,  шепча приглушен-
но и то и дело оглядываясь на него:
— Там такой ужас. Я так боюсь. А ты —  мужчина. Вот
пошли,  сам увидишь. Там надо быть только вдвоем. Когда я в
первый раз увидела,   то сразу же убежала. Обними меня и
поцелуй. И в другую щечку. Чувствуешь,  я вся дрожу. Дай я
прижмусь к тебе.
Сгибаясь и приседая,  Андрей следом за Танечкой еле
пробрался в дальний конец зарослей и увидел вход в балаган-
чик,  куда тут же юркнула Танечка,  чуть пригнувшись.  Соору-
жение было из веток,  тряпок и старых клеенок. Из  густого
сумрака высунулась рука Танечки и потянула Андрея к себе.
— Иди,  иди,  не бойся. Да скорее же,  — требовал напря-
женный шепот.
Андрею пришлось вползти в балаганчик на четвереньках.
И только он опустился на мягкую подстилку,  как под ним что-
то запищало. Он испуганно встрепенулся,  а Танечка тихонько
засмеялась и вытащила из-под него резиновую куклу.
— Уф! — Андрей покачал головой.
— Это мой ребеночек,  — пояснила Таня и распахнула
халатик. Её тельце забелело в сумерках,  ножки согнулись в
коленках.
— Иди ко мне,  — послышался страстный шепот.
— Это нехорошо,  Танечка. Никогда не делай этого,  —
строго сказал Андрей,   и выбрался наружу. А Танечка,  остав-
шись одна,  запахнула халатик и уставилась вверх злыми при-
щуренными глазками. В трех шагах от балаганчика Андрей
натолкнулся на Старшую девочку и хихикавшую Вику.
—А мы всё видели,  — сказала Старшая.
— И что же там было? — ответил ей в тон Андрей и
смело положил свою ладонь на левую грудку интриганки. —
А? — Он придвинул свои губы вплотную к её лицу,   отчего
Старшая задохнулась и ничего не могла ответить,  лишь какие-
15
то неясные звуки слетали  с её губ,  жаждущих поцелуя. Она
качалась. Её гибкие руки,  будто крылья лебедя,  то опуска-
лись трепетно на плечи Андрея,  то испуганно взмывали вверх,
чтобы секунду спустя безжизненно упасть вдоль тела. Андрей
встряхнул сомнамбулку за плечи, и когда она распахнула гла-
за,  щелкнул Вику по лбу и начал пробираться на блики света.
Гибкой ящеркой  его обогнала всхлипывающая Танечка и
выскочила на аллейку в тот момент,  когда туда входил гро-
моздкий мужик —  отец Танечки,   кладбищенский кузнец
Вакула,  великий мастер по изготовлению могильных оградок
и всяческих ухищрений против некрофилов. Выпивоха и нео-
бузданная натура. Грубым голосом он спросил у дочери:
— Чего в соплях? Или обидел кто?
Но Танечка не ответила,   спрятавшись за толстый кипа-
рис,  и отец ушел,   что-то бормоча и покачиваясь. Услышав
Танины всхлипы,  синеволосая и тумбообразная старухи суну-
лись к ней:
— Что такое,  Танечка?
— Он тянул меня в кусты. Я еле вырвалась. Вот,  смотри-
те, — она распахнула и запахнула халатик.
— Какой  ужас! 3а это надо привлечь.
— Это развращение малолетних! Вакула ему голову про-
ломит.
— Я вам проломлю,  если вякнете. — Жена Вакулы, уста-
лая женщина с благородным лицом гневно смотрела на ста-
рых сплетниц. Они её боялись,  и умолкли.
— Геть домой,  мерзавка. —Это уже относилось к Танеч-
ке. — Тоже мне секс-бомба из ящика. Здравствуй,  Андрей.
— Здравствуй,  Ганна.
Андрей сидел на кромке причала,  где совсем недавно
сидел Венька,  и смотрел на красный диск солнца,  поднимав-
шийся из воды. Вот он оторвался от черной поверхности и
начал белеть,  словно наливаться злобой. Андрей отвел глаза.
Грязная вода равнодушно колыхалась под ногами. Андрей
вздохнул и поднялся. Встретившись взглядом с невысоким,
плотным человеком,  смущенно улыбнулся и подал руку.
— Веньку вспомнил. Девять дней сегодня.
Человек понимающе кивнул.
— Хоть и не время,  вроде как,  радоваться,  но все-таки
получи,  — сказал он и подал Андрею книжку среднего фор-
мата в мягком переплете,  на обложке которой тревогой черне-
16
ли крупные буквы «Очередной шаг в… пропасть» — Спасибо
за правду. Завтра появится в продаже. Ох, и натерпишься ты
из-за неё.
— Не привыкать. Тебе спасибо за дерзость. Без твоей
помощи век бы ее не издать. — Андрей возбужденно листал
книгу.
— Увы, нечто в конверте ты не найдешь,  — сказал Доб-
рый человек. — Ни в ceйфе,  ни в кармане ни гроша. Твоя
книга —  лебединая песня моей меценатской деятельности и
роковой шаг в жизни. Звонят,  смертью грозят.  Честному
бизнесу у нас не бывать.
— Втянул я тебя в немалые расходы. Извини.
— Дело не в деньгах,  а в поступке. Уж ты или сокол. Я
взлетел,  хоть и всего-то на минуту.
Удаляясь,  он дважды оглянулся и помахал рукой,  прежде
чем смешался с толпой. Лицо у него было пугающе просвет-
ленным. Такие лица бывают у людей,   причастившихся к
великому таинству другого мира,  и это ужаснуло Андрея. Он
не видел,  как на перекрестке за почтамтом возле Доброго
Человека остановилась пузатая черная машина, только услы-
хал слабый вскрик знакомого голоса, хлопанье дверок и  уда-
ляющийся вой мотора. Он прибежал, метнулся взглядом в
поисках помощи, но здоровенный иноземный полицейский, один
из тех,  кто учил местных милиционеров наводить американс-
кий порядок,   как пушинку,  за шиворот перемещал в глухой
переулок бабульку с пучками петрушки в охапке. Зелень сы-
палась,  её топтали,  швыряли ногами,  поднимали.
Назавтра только часть тиража появилась в продаже. Боль-
шую часть сожгли на задворках склада. А Добрый  Человек
бесследно исчез. В газетах написали,  сбежал от долгов.
Он оказался более мудрым в отличие от доверчивого Вень-
ки и романтичного Андрея,  потому и посыпались неприятно-
сти на Андрея,  как из рога изобилия. Да такие,  что прежние
словесные тумаки и щипки,   казались пустяками.
По боксу Андрей знал,  что такое подавлявшее преимуще-
ство противника,   и сейчас чувствовал себя в положении
слабого,  не успевавшего отвечать на удары судьбы.  Радость
от выхода экологической книжки оказалась минутной,  а зло-
ключения грозили растянуться навечно. Андрея проклинали,
называли Ялтинской Кассандрой и каркающим вороном,  хотя
надвигавшуюся экологическую беду не видел разве что сле-
17
пой. Но о ней старались молчать,  а если и говорили,  то
расплывчато,  кисельно. А он собрал факты уничтожения при-
роды воедино, назвал виновников, подсчитал ущерб и предрек
печальное будущее всему Крымскому Южнобережью,  и всех
собак повесили на него,  сказавшего правду. Над такой неле-
пицей он сначала смеялся,  потом недоумевал,  потом возму-
щался,  не умея ещё понимать,  что нужные книги только так
и принимаются в неискреннем обществе. Тотальная ложь не
терпит и намека на правду. В конце-концов он написал ста-
тью-пояснение,  что книжка «Очередной шаг…» не направле-
на против города и горожан,  что это еще одно предупрежде-
ние о грозящей опасности,  что надо принимать срочные меры
по спасению природы и самих себя.
Но статью из местной полноформатки вернули. Увидав
его на пороге своего кабинета,  редактор нажал кнопку селек-
тора и спросил:
— Что у нас есть от экологиста?
— Статья по оползням и карьерам. Слово о друге Вениа-
мине Малышеве и очень симпатичная лирическая зарисовка.
— Всё сотрите,  и впредь ни одной строчки,  — грозно
приказал редактор и кинул Андрею статью-пояснение. Лист-
ки белыми чайками  закружились в воздухе.
В коридоре ему повстречался зав. отделом писем, това-
рищ по университету, и шепнул,  оглядываясь:
— Из столицы звонили. Просили приехать. Там всё на
мази. Поздравляю,  — и убежал,  заслышав открывающуюся
дверь напротив.
А дома —  новый удар. Там ждал его околоточный. Ко-
нечно же,  поэтому с ехидцей смотрели на него все дворовые,
под взглядами которых он и так-то чувствовал себя неуютно,
а сегодня они просто хлестали,  полосовали шпицрутенами и
слышался говорок:
— Наконец-то получит по заслугам,  — говорил с акцен-
том Гром-Вакула.
— Милиция зря не приходит,  — вторила ему синеволо-
сая старуха.
— Тунеядец проклятый,  — это голос стройненькой Ан-
нет-Кордебалет.
— Что сказать —  Лев Толстой,  — подал насмешливый
голос молодой бизнесмен с открытой веранды,  где он потел над
18
комплексом  заморских физических  упражнений. Рядом с ним
изнуряла свои мощи плоскогрудая девица в купальнике.
— Мама,  мотри,  дядька. Ему сейчас всыпят ремнем? —
радовался синегубый мальчик,  сидя на коленях у изможден-
ной женщины.
— Всыпят,  всыпят,  чтобы хорошо себя вел. — Мать была
истинным воспитателем.
— Писака, — это опять голос Аннет. Как удар молотком
по затылку.
Андрей настороженно открыл дверь. Под потолком све-
тила неяркая лампочка. Жена сидела в переднем углу в чер-
ном платье и платочке. Своим костюмом и   чемоданом у ног
напоминала путницу и была обворожительна.  Андрей даже
растерялся,  глядя на неё, не потому ли и молоденький мили-
ционер сидел пунцовым и непритворно обрадовался его при-
ходу.
— Вы — Андрей Рогов? — спросил он, поспешно раскры-
вая черную папку,   которую всю извертел,  ожидаючи хозяина.
— Да.
— Проживаете по данному адресу?
— Да.
— Это ваша жена Маргарита Константиновна Рогова?
— Да…  А в чем,  собственно,  дело?
— Ваше место работы? — пытал околоточный,  будто не
слыша вопроса.
— Я пишу статьи,  книжки,  — ответил Андрей. — Вот эта
вышла совсем недавно.
Но околоточный даже не взглянул на книжку,  отчасти
потому,  что читал её и во многом соглашался с автором, а
отчасти потому, что находился при исполнении служебных
обязанностей,   когда, по его понятию,   всякие отступления от
дела, мягко говоря,  неуместны, поскольку могут быть
провокационными,  а надо вести свою линию. Так его учили. А
больше всего потому,   что выполнял определенное задание.
— Значит,  не работаете,  — сказал он с многозначитель-
ной растяжкой и черкнул в ЛКГС — личной карточке гражда-
нина страны — две буквы через дробь н/р.
— Писать книжки  —  тоже труд,  — сказал,  волнуясь,
Андрей.  — Вот попробуйте,  — улыбнулся он.
После этого нахального совета околоточный поджал губы,
его взгляд стал жестким,  он написал в карточке какое-то
19
слово и ушел,  сказав у двери,  что давняя советская статья за
тунеядство по-прежнему действует, будто не знал, что в агони-
зирующей стране пятнадцать миллионов безработных.  Из
своего посещения он сделал однозначный вывод — дерзок с
представителем власти. Эту заметку он дважды подчеркнул,
выйдя во двор.
— По башке ему,  — подсказала пареньку старуха-тумба.
Маргарита ушла следом за милиционером и унесла чер-
ный чемодан. Андрей полил пальму и сказал ей,  приложив
руки к теплому стволу:
— Не скучай. Я отлучусь денька на три-четыре...
Колеса без устали считали стыки — тук-тук, тук-тук, тук-
тук. Под этот беззаботный перестук хорошо думалось. «Не-
приятности дома —  это пустяки. Но есть Верха, где мелоч-
ность недопустима,  когда погибель рядом.  Вдруг эту книжку
прочитают в правительстве,  Президент? И примут строгие
меры к губителям природы? А если выйдет ещё одна,  где
факты вообще вопиющие,  как не отреагировать?»
Андрей лежал на спине на багажной полке и,  уйдя в
приятные планы,   совершенно не замечал, есть ли кто ещё в
купе,  или в нем он один. Приятно было провести ладонью по
холодному глянцу обложки и заснуть с надеждами на лучшее.
И не знал Андрей,  что в эти минуты его книжку держали
разные руки,  в том числе и какие-то пепельные,  с неесте-
ственно длинными пальцами.
Одни руки делали пометки ногтем,  другие чернилами,
третьи —  толстым цветным карандашом. Кто-то подчеркивал
цифры,  кто-то целые строчки и даже абзацы. Кто-то  хмыкал,
кто-то чертыхался,  обводя эллипсами названия заводов-отра-
вителей воды и воздуха, и размашисто отрицал на полях —
Ложь! Вранье!
И никто не оставил без внимания предложение обратить-
ся за помощью к инопланетянам. Здесь уж фантазия у всех
читающих бурей бушевала —  мелькали аршинные восклицы
и вопросительные знаки,  квадратные и кривые скобки,  пере-
черкивания крест-накрест и оскорбительные эпитеты —  Дур-
рак! В желтый дом его! В Кресты! На Соловки пожизненно!
Только неестественно длинные пальцы трижды медленно
проскользили вдоль строчек абзаца. В третий раз вообще оста-
20
навливались чуть ли не под  каждым словом. Затем этот абзац
высветился на большом экране дисплея:
«Нет ничего стыдного и нереального в том,  чтобы обра-
титься с нашими экологическими проблемами к инопланетя-
нам,  часто посещающим нас. Десятки примеров доказывают
их гуманность по отношению к нам, землянам.  Видимо, потому
мы и назвали их ласково —  гуманоиды. Эти мирные при-
шельцы с других планет имеют более высокий технический и
нравственный уровень развития,  обладают добрым сердцем и
не откажут нам в помощи по созданию безопасных источни-
ков энергии,  дадут советы в демографическом плане,  освоении
Космоса, а главное — в сохранении гибнущей  Флоры и Фау-
ны нашей многострадальной планеты Земля».
Но иное отношение к этому крику души было у волоса-
тых, пухлых и короткопалых рук. Прямо по тексту они поста-
вили большущий знак вопроса,  отшвырнули книгу прочь и
поспешно,  словно боясь что-то забыть,  вписали буквы в кле-
точки огромного кроссворда.
Мягко улыбаясь и явно сожалея, что приходится прерывать
такой сладкий и глубокий сон, пожилая проводница тронула
Андрея за плечо, а когда он открыл глаза,  пропела,  смеясь:
— Москва моя! Москва моя! Ты самая любимая!
Андрей засмеялся традиционной тещиной побудке и опу-
стил ноги с полки.  В купе уже никого не было. Да и в вагоне
тоже,  судя по тишине.
Потом проводница говорила,  стоя возле двери тамбура:
— Домой со мной или останешься?
— Нет,  нет. Домой. И только с вами. Иначе,  хоть пешком
иди, — прокричал Андрей,   убегая по уже безлюдному перро-
ну Киевского вокзала.
— До вечера,   зятек,  — услыхал он и,   оглянувшись,
помахал рукой.
Но одними ночными пометками дело не ограничилось.
Именно в эти минуты волосатые руки с толстыми пальцами
тяжело лежали на гигантском кроссворде и слышался надмен-
ный голос:
— Слушай,  академик. Этот горе-изобретатель достал-таки
меня. — Так шароголовый человек с шерстью  вместо волос
начал беседу с угодливым и очень смущающимся своей могу-
чей шевелюры посетителем. Он то и дело запускал в нее рас-
топыренные пальцы, будто хотел вырвать клоками. — Бу-
21
маги от него стали проникать ко мне на стол каким-то неведо-
мым образом,  минуя канцелярию. — Волосатые пальцы ката-
ли карандаш по кроссворду. — Всю эту писанину я просил
тебя отрецензировать. Давай,  валяй.
— К вашим словам нечего прибавить. Горе-изобретатель.
Бесплотинные электрические комплексы,  турбинные и колес-
ные —  наглая авантюра,  попавшись на которую мы станем
посмешищем для всего цивилизованного мира. Это чистой
воды дилетантизм,   профанация,   безграмотность и незнание
основополагающих законов гидродинамики. Но самое возму-
тительное в конце проекта —«Я хочу, чтобы мозг мой  и пoтpoxa
мои пpинaдлeжaли России». Ну,   насчет мозгов всё ясно,  а
вот потроха я б и с великой приплатой не взял,  поскольку
всем известно,  что в них и чем они пахнут. А потом фамилия
—  Рогов. Брр! Это уж точно,  чтобы нам рога наставить! В
Крыму на него,   говорят,  уголовное дело завели за клевету на
власть.
— Ясно. А что ты скажешь по обращению к гомноидам?
— Да это вообще чушь,  бред,  комплекс,  которые надо
интенсивно лечить.
— А для военных целей его хреновину нельзя приспосо-
бить?
— Вряд ли.  Разве что косвенно.
— Еще раз говорю ясно и пишу: «Автор сих проектов —
самонадеянный,  малограмотный дилетант. Все «проекты», бу-
дучи таковые вновь представленными, рассмотрению не под-
лежат,  а самому «изобретателю» сделать соответствующее
внушение через соответствующую службу. ПрезидРас». А?
Здорово?
У академика отвисла челюсть. Ему ясно послышалось что-
то ругательное. Толчком ладони он вернул челюсть на место и
поднялся.
— Бывай здоров, академик Попка. Понтий Петрович Ка-
ренин. — Шароголовый хохотал ему в спину,  кружась в
кресле,  куда он забрался с коленками.
Самый момент сказать об этом существе, попавшем в
Кремль по сочувствию к необыкновенной судьбе,  да так и
оставшемся в нем Хозяином,  любившим наряжаться в царс-
кие одеяния из Исторического музея.
Он наобещал народу «глобальные блага»,  не сказав кон-
кретно,  что же это значит,  хотя в Процветающей стране не
22
имелось разве что марсианских яблок. Но захотелось больше-
го. И покатилась великая культурная  держава в разряд зау-
рядных,  грубых,  однобоких с мощной армией,  тогда как и
нужды-то в этом не было, поскольку вся Восточная Европа от
Балтики до Адриатики вновь притулилась к России,  не в
первый уже раз прося у неё прощения за предательство и,
отвернувшись от гибнущего Запада,   где «коренных» оста-
лось не более десяти процентов. Кажется,  от канцлера Шрё-
дера на рубеже веков прозвучал сигнал тревоги по этому
поводу,  да вот услышан не был. Немки не захотели отягощать
свою праздную жизнь материнскими заботами,  забыв,  что их
прабабушки из 1930-х отличались бульшим патриотизмом. Такое
же произошло в Англии,  Франции,  Испании,  в Украине.
Эгоистический гонор дорого стоит.
А страна Россия стала называться ПАН-PACEЯ,  то есть
всюду PACEЯ,   объединив древнее языческое  с нынешним
амбициозным.
Уже на пороге «Отдела экологической литературы» бла-
годушное настроение Андрея мигом испарилось. За столом,
привольно откинувшись на спинку глубокого кожаного крес-
ла,  сидел незнакомый человек с закрытыми глазами и зага-
дочно улыбался навстречу слегка оторопевшему Андрею.
— Заходи,  заходи,  — приглашал человек,  делая медлен-
ные пассы в сторону Андрея, будто ладонями ловил какие-то
импульсы,  исходившие от него. Как видно,  это был нелегкий
труд,   так как кожа на его от рождения безволосой плоской
голове порозовела и стала похожей на кожицу молочного по-
росенка.
— Андрей Рогов? — словно выстрелил человек,   стреми-
тельно распахивая глаза. — Правильно я  говорю?
— Да… — Андрей покоробился от примитивного шарла-
танства,  тем более,  что так оно и было,  поскольку вахтер,
дружок Поросеночка и его напарник по сногсшибательным
спиритическим сеансам в глубинке России, позвонил ему и
сказал:
— К тебе поднимается Андрей Рогов. Русоволосый. В
светлых брюках,  голубой сорочке-безрукавке и пестреньких
кроссовках.
Будто зная всё это,  Андрей усмехнулся на жалкие потуги
безволосого подать себя ясновидящим. Ошеломить провинци-
23
ала не удалось,  и Поросеночек уперся в Андрея маленькими и
хищными,   как у сойки, глазками.
— А где Вален…,  — начал Андрей,  но безволосый  резко
оборвал его:
— Он здесь больше не работает. Да и вообще,  как мне
донесли,  не работает, — весело смеясь,   сказал он.  Смех
вроде был натуральным,  да вот злые нотки, как черные метки
на белой ткани,   спрятать не удавалось. Андрей насупился.
Прежнего редактора отдела Валентина Белова,  с которым
успел подружиться на первой книжке,  он уважал за интелли-
гентность и трепетное отношение к слову.
— Вызывали? — мрачно спросил Андрей,  отчего-то зара-
нее чуя худое.
— Вызывать-то вызывали. Да пока ты ехал неувязочка
возникла. Отодвинули тебя на годик-другой. Один маститый
тебя оттер. Всю бумагу забрал,  а с нею,  сам знаешь,  какая
напряженка. Леса-то все уничтожили, — говорил Поросеночек
с радостной улыбкой,  будто сообщал Андрею наиприятней-
шую новость.
— Потерпеть ваш маститый не мог?  Дорогу уступить
молодому? Чтобы тот проблему поднял? — полушутя,  полу-
серьезно спросил Андрей.
— Да ты что,  Андрюха! У него же юбилей! А даты имеют
одну подлую особенность — они не повторяются. И тут уж
умри,  но издай. Хоть избранное,  хоть по газетным статейкам,
но наскреби на книжечку. Звезд надо подпитывать,   даже
давно погасших.
То ли он известил кого надо о приходе Андрея какой-то
тайной кнопочкой, то ли случайно получилось,  но дверь стреми-
тельно распахнулась,   и в кабинет по-хозяйски вошел дирек-
тор издательства —  мужчина широкоплечий и седой. Осанкой
и манерами начальническими —  образец кабинетчика.
— Здравствуйте,  Николай Семенович,  — поздоровался
Андрей.
Директор хмуро прошел мимо,  не ответив,  у стола резко
повернулся,  трижды ударил ладонью по книжке «Очередной
шаг… « и,  поиграв желваками, с ненавистью уставился на
Андрея.
— Ладно уж,  нас лягнул,  что мало печатаем экологичес-
кой литературы,   но зачем же пинать автогигант за выпуска-
емую рухлядь из двадцатого века? Будто не знаешь,  что мы у
24
них на содержании,   что твой гонорар —  это тоже их денеж-
ки. А тут расхлебывай. — Голос Директора гневно гудел.  Он
пытался сдержать ярость и не смог. — Чтоб ноги твоей здесь
никогда не было! — прорычал он и вышел,  так саданув две-
рью,  что стекла задрожали,  а безволосый в наигранном ст-
рахе подскочил в кресле и сказал,  веселясь пуще прежнего:
— Усек? Следующий раз будешь паинькой. Не гавкай там,
где надо лизнуть.  Маму с папой будешь слушать,  будешь ты
конфетку кушать,  — пропел он и подал Андрею нетолстень-
кую,  простенькую с тесемками папку. —Забери, целее будет.
Тут одну рукопись как-то два года искали, а на ней Лилька-
машинистка сидела. — Захохотал безволосый. — Через зад-
ницу ума набиралась, но дурой так и осталась. Даже со мной
спала,  — закончил он самокритично.
Андрей взял рукопись и вышел под раскатистый смех
безволосого редактора. Долго стоял на лифтовой площадке,
приходя в себя.
Андрей любил Москву — город студенческих лет, первой
любви и восторга от её истории и значения в становлении
России,  и неохотно нырял в подземелье метро,  предпочитая
передвигаться наземным транспортом или пешком, чтобы лю-
боваться всегда такой милой и неповторимой Евроазиатской
столицей, как тот мальчишка из красивого и непосредственно-
го фильма,  который беспечно шагал по Москве и пел,  и
смеялся от нормального летнего дождя и Садового кольца,
отражавшегося в глазах любимой девушки.
Но о той поэзии можно было только вспоминать. Москва
давно превратилась в заурядный мегаполис. Здесь было всё,
что присуще аду: непрерывный моторный рев, регулировщики
в противогазах, а пешеходы в марлевых повязках и разговари-
вающие в этом гуле на полукрике,  сизый от гари воздух с
нескончаемой лавиной автомобилей. Уже давно исчезли с
площадей роскошные цветники. Магистрали протыкали их
насквозь, образуя крест по центру.  В этом было что-то непри-
ятное,  обрекающее,  как прицел винтовки.
Пересечь этот безумный поток решался не всякий. Даже
на красный свет машины перли неудержимым слоновьим ста-
дом. На перекрестке,  за переносными ограждениями сразу в
трех местах работали  гаишники над происшествиями — стол-
кновением,  наездом на пешеходов и удушьем. Все ЧП были с
жертвами. Везде лежали трупы.
25
И в тот момент,  когда Андрей с большой группой пешехо-
дов в сопровождении девушки-милиционера оказался на сере-
дине проезжей части, Восточный автомобильный поток сорвался
с места на красный свет и устремился на людей.  Все побежа-
ли,  так как водители не останавливались на приказ регу-
лировщицы. Около десятка старушек вцепились в свою спа-
сительницу,  но все были смяты одним махом. Рев тысяч
клаксонов оглушил, и полетели наземь ограждения. Милици-
онеры едва успели выскочить на тротуар, покидав свои рулет-
ки, мелки и флажки. Туда же вылетела их «канареечка» под
натиском «Мерседесов» и «Вольво».
Как Андрей оказался под защитой бетонных опор регу-
лировочной будки, не помнил,  поскольку убегал от какой-то
пугающе разрисованной машины,   гнавшейся именно за ним.
В неё он швырнул рукопись, листки которой сейчас кружи-
лись над сумасшедшим потоком. Капитан-регулировщик по-
чти дружески погрозил кулаком водителю машины-страшилы,
но тот беспомощно развел руками,  что я,  мол,  сделаю? Он
действительно даже не держался за баранку руля. Автомо-
биль сам лавировал,  преследуя Андрея.
— Любит он погоняться за двуногими,  — с улыбкой
прокричал милиционер едва живому от пережитого Андрею,
но тут же с криком —  Стой! Стой!  —  бесстрашно кинулся
наперерез Северному потоку,  сорвавшемуся на зеленый свет
светофора,  тогда как Восточный  и не думал прерываться,
будто не замечая красный. Столкновение  произошло посреди
площади.  В них тут же вонзились Южный и Западный пото-
ки. Грохот,  крики,  стрельба. Гора из автомобилей стреми-
тельно росла, угрожающе надвигалась на регулировочную буд-
ку,  и Андрей   с ужасом оглядывался,  ища другой защиты,  но
со всех сторон гудело,  ревело,  рушилось, кричало пронзитель-
ными человеческими голосами. Но самым невероятным и жут-
ким было то,  что на эту гору искорёженного,  дергающегося,
горящего и взрывающегося металла взбирались другие авто-
мобили и съезжали с неё на другой стороне. И тут на его
счастье,  будто каскадер в азарте,  когда  удаются самые неве-
роятные трюки,   прокатившись на животе и спине от передне-
го бампера до задника по какой-то приземистой машине,  выс-
кочил регулировщик, которого Андрей уже считал погибшим,
и, схватив его за руку,   потащил в узкий люк между опорами.
— А им помочь? — заупрямился Андрей.
26
— Им только бог поможет,  если поскорее лишит созна-
ния, — ответил загадочно капитан.
Едва над ними захлопнулась тяжелая чугунная крышка,
как по ней так загрохотало,  что Андрей бросился вглубь бе-
тонной норы с лежанками по бокам и мигающим светом сирот-
ливой лампочки.
— Фу! — Регулировщик сорвал с мокрого и грязного
лица респиратор и с улыбкой посмотрел на струхнувшего
Андрея. — Обычное дело —  автомобильный бунт. Ведь они
все на компьютерах, всё секунду в секунду,   и не признают
никаких преград. Хоть стена,  хоть человек.
— Значит,  надо отменить.
На категоричность Андрея регулировщик лишь усмех-
нулся.
— Пробовали разные там зеленые, да стали синими от
удушья и сбежали отсюда. Люди сами во всем виноваты. Они
отстали в своем  развитии от своих детищ.
А наверху грохотало. Три ужасных удара сотрясли убе-
жище. Свет на минуту погас.
— Мой скворечник снесли, — спокойно сказал милицио-
нер. — Завалило нас. Минут через десять перебесятся и все
утрясется. Хочешь кофейку?
Андрей отрицательно мотнул головой и спросил:
— А тот мог меня задавить?
— Запросто.  Это — автомобиль-людоед. Он у нас на
примете. Любит давить одиночек. А ты — оттуда? — Регули-
ровщик качнул головой в сторону издательства и быстро зад-
вигал пальцами, будто печатал на машинке.
— Да, — бросил Андрей, не в силах даже говорить. Его
трясло до сих пор.
— Я сразу понял, что ты — писатель.
Андрей с любопытством посмотрел на капитана.
— Во-первых, рукопись. — Он показал, как ее кинул Ан-
дрей. Оказывается, двумя руками, с исказившимся лицом. И
засмеялся. — Не жалко?
— После того, что видел, нет. Там были цветочки.
— А во-вторых, по состоянию духа. Надорванного, как у
всякого неудачника.  Я угадал?
— На все сто. — Андрей постепенно приходил в себя
рядом с этим умным и спокойным человеком. К тому же и
наверху потихоньку затихало. Капитан выпил чашечку кофе
27
и закрыл глаза, водрузив голову на увесистые кулаки. Но
сразу же открыл их,  как только над головой послышался
скрежет.
— Пошли, — сказал он, поднимаясь и беря респиратор. —
Это нас освободили.
Они выбрались из бункера, с крышки которого действи-
тельно тягач тащил в сторону с десяток искореженных ма-
шин, саму будку и бетонные опоры. Капитан сразу же  вклю-
чился в свои заботы, но Андрей стоял в растерянности, не зная,
куда шагнуть — всюду были лужи крови, а гора металлическо-
го лома начиналась прямо от его ног. Её уже деловито растас-
кивали могучие краны,  а передвижные прессы тут же превра-
щали  кучи железа в тугие брикеты. Людей  из авто не выни-
мали.  Прессовали вместе с ними, и кровь при этом летела
фонтанами во все стороны и текла ручьями по асфальту. Зева-
ющий,   заспанный пожарный  смывал её из брандспойта в
ливнесток.
В одном автомобиле,  поставленном  на попа,  кричал
мужчина,   а женщина с длинными русыми волосами,  увидав
над собой неотвратимо надвигавшуюся тяжелую плиту пресса,
потеряла сознание и повалилась на мужа.
— Они живые! — в ужасе закричал Андрей,  бросаясь к
машинисту пресса. — Останови.
— А ты попробуй их вытащить! — закричал в ответ ма-
шинист,   сильнее нажимая на какую-то длинную рукоятку,
отчего тяжелая плита заскользила вниз быстрее и расплющи-
ла в лепешку то,  что секунду назад было автомобилем и
людьми в нем. Андрей явственно услышал хруст человечес-
ких костей. Умные, сильные механические руки дважды пере-
кантовали эту лепешку и вытолкнули  аккуратный брикет на
ленту транспортера,  который бестрепетно отнес его в кузов
грузовика. И ни для кого не было бедой,  что брикет похож на
свежую отбивную,   что из него торчат кисти рук,  ступня и
свисают волосы.
По расчищенным проходам по обе стороны от кучи уже
мчались автомобили. В них играла музыка,   в них улыбались
и смеялись.
— Переведите меня на другую сторону, — попросил Анд-
рей. — Я боюсь этого безмозглого стада. К тому же я задыха-
юсь от газов и запаха крови. — Он закачался и упал бы,   не
подхвати его под мышки  капитан.
28
— Дышать действительно тяжеловато,  даже в респирато-
ре. Здесь за день человек двадцать умирают от удушья.
— Какой ужас.
— Нет ничего ужасного. Всё логично. Убиваем себя ме-
тодично,  — пропел он. — Только дурак не видит,  что катас-
трофа наступила ещё вчера,  а мы ждем её завтра. Мы —
живые мертвые, или наоборот — мертвые живые? — Капитан
засмеялся и напутственно хлопнул Андрея по плечу.
— Образумь людей,  Господи. Не дай нам погибнуть,  —
прошептал Андрей.
В какой-то рюмочной,   каких было множество вдоль тро-
туара,  чуткий бармен долго не подходил к Андрею,  видя
стрессовое его состояние,  понимал,  что он перемалывает в
себе что-то только что пережитое,  сидя удрученно на дальнем
стульчике перед стойкой.  И когда посетитель тяжко вздохнул,
а взгляд его уже не был направлен внутрь себя,  он остановил-
ся напротив. Андрей заказал стакан водки,  но тут же на
страдательный  взгляд кепочки с треснутым козырьком по-
просил еще один и сделал приглашающий жест. Они чокну-
лись.
— За надежду? — участливо спросила Кепочка.
Андрей с остервенением мотнул головой.
— Без надежды. Значит,   на полную катушку,  — подыто-
жила Кепочка, поднося стакан к алчно дрожащим губам и на
пальцах заказывая ещё два...
Перрон жил предотправной суматохой. Принимая пасса-
жиров, пожилая проводница нетерпеливо и встревоженно вгля-
дывалась в мельтешню лиц,  поджидая Андрея. Но его не
было. А когда вдруг увидела,  то и глаза на лоб полезли. Он
приближался к ее вагону зигзагами с каким-то обтюрханным
типом в обнимку.
— Этто ммой ддруг, — сказал Андрей,  протягивая теще
прозрачный пакетик с печеньем и алым цветком хризантемы.
— Ввам от ннас.
— Нас от вам,  — поправил его Друг,   категорически
дернув рукой.
Во избежание осложнений с поездным начальством, про-
водница скоренько запихнула обоих выпивох в свое служеб-
ное купе,  квохча,  как курица-наседка,  и поезд дернулся.
— Вы — добрая женщина. Вы —  добрая русская женщи-
на,  о которых слагали поэмы и которых скоро совсем не
29
станет. И никто не видит в этом трагедии,  — бормотал Друг,
тогда как Андрей пластом лежал на нижней полке.
— Залазь и спи, — сказала Добрая женщина. — А, может,
тебе и ехать-то не надо, — спохватилась она. — Где твой дом?
— Нам целый мир — чужбина, — ответил Друг. — Оте-
чество нам —  спальное купе.
— Какой простой,  однако,  — качнула головой Добрая
женщина и больше не пытала.
Он вышел утром на какой-то станции,  попросив немного
денег на обратную дорогу и забыв сказать спасибо за приют.
А Андрей спал.  Спал он и на российско-украинском КПП,
когда вошли двое пограничников и увидели его.
— Это мой зять,  — сказала теща.
— А документы у него есть?
— Вот паспорт.
— А он не того? — один из пограничников ткнул пальцем
в руку.
— Да ты что,  Петро? Он же писатель. А это —  после
банкета. Вот книжка. — Она взяла со столика «Очередной
шаг...»
— Так это его? Здорово раскрутил.  Не оторвали бы
голову, — сказал старший,  уходя.
Только при подъезде к С. теща растолкала Андрея. А
когда вагон покинули последние пассажиры,  он,  хоть и помя-
тый и обросший трехдневной щетиной,  но бодрый после су-
точной отсыпки,  холодного умывания и трех чашек крепчай-
шего чая,  прогнавшего остатки хмеля,  ловко швабрил палубу,
пардон,  полы в купе и коридоре спального вагона. Теща соби-
рала белье, посуду,  что-то подсчитывала на бумажке,  снимала
в стирку занавески, заглядывала под лежанки,  вынимая отту-
да пустые бутылки, пакеты, куски хлеба, возмущалась свин-
ством пассажиров и расспрашивала Андрея о житье-бытье.
— Хорошо у тебя получается,  — похвалила она его рабо-
ту. — Если  что —  кусок хлеба.
— Российский флот ещё та школа,— сказал с гордостью
Андрей.
— Как там моя доченька? — спросила теща.
— Да в общем-то нормально,  — уклончиво ответил Анд-
рей. — Только стала ходить куда-то. Одевается во все черное.
И злая стала до невозможности. Какие-то люди,   тоже непри-
ветливые,  к ней приходят.
30
— Я разузнала. В секту она попала какую-то людоедскую.
Бросай ты ее, Андрюшенька. Погубит она тебя.  Себя-то yж
точно погубила.
— Открыть глаза надо.  Образумить.
— Я говорила с нею. Да без пользы.
Попрощавшись с тещей,  Андрей поехал в центр города и
вскоре открыл дверь с надписью «Зав.  литературной час-
тью».
Средних лет женщина с сигарой,  висевшей на губе,  энер-
гично поднялась из-за компьютера и,  проходя мимо,  сделала
знак — следуй за мной. Лабиринты,  по которым они шли, с
лестницами,  площадками,  дверьми и проходными комнатами
запомнить было невозможно,  и Андрей в шутку пожалел,  что
нет у него ниточки Арахны. Однако, женщина шла уверенно и
через долго ли, коротко ли указала ему на неприметную двер-
ку,   а сама осталась возле небольшого зарешеченного окна на
уровне асфальта с суетой ног в ограниченном пространстве.
Стоя в длинном узком коридоре,  словно на вбсаре, она успела
выкурить две сигареты,  прежде чем услыхала за своей спиной
негромкий скрип. Энергично повернувшись,  она так же энер-
гично сказала кому-то:
— Вы,   мадам,   у нас не были. Даже под пыткой.
Творческую натуру всегда узнаешь по склонности к риску,
не потому ли они чаще,  чем другие пьют шампанское?
Минут через пять после этого из кассового зала театра,
вслед за группкой молодых людей,  деливших билеты попарно,
выскользнула старушка и быстренечко свернула за угол ста-
ринного здания. Из этой же двери появился сухонький стари-
чок с облезлой папочкой под мышкой и,  пошаркивая ботин-
ками,  поплелся к троллейбусной остановке,  а старушка yжe
успела шмыгнуть в автобус и кому-то показывала кукиш через
стекло.
Старичок оказался у парадного подъезда стеклянно-бе-
тонной башни минутой раньше,  чем туда подкатил серый
«Мерседес» издателя,  и Черноголовый  юркнул в вестибюль,
не обратив внимания на старичка,   склонившегося перед ох-
ранником.
— Хорошо,  хорошо,  — сказал нетерпеливо охранник,
впустил несколько человек по пропускам и позвонил шефу.
— К вам посетитель. Старичок с какими-то дореволюци-
онными,  очень ценными раритетами.
31
— Пропусти,  — последовал приказ,  и охранник освобо-
дил вертушку.
Старичок,  кособочась и подволакивая левую ногу, двинул-
ся вглубь мрачного вестибюля к лифту,  остреньким глазом
тем не менее приметив лестницу, сбегавшую сюда.
Вышел он на восьмом этаже. Здесь ему девушка подсказа-
ла, где находится кабинет издателя.
— Спасибо,  милая. Спасибо.  — Благодарно покивав,
старичок направился в указанном направлении и остановился
перед золоченой табличкой «Директор издательства»,  неза-
метно перекрестился и потянул на себя массивную дверь.
На него с любопытством подняли глаза Черноголовый и
два дюжих мужичка по бокам от хозяина. То ли телохраните-
ли,  то ли помощники,  подававшие ему бумаги.
— Здравствуйте вам,  — поздоровался старичок скрипу-
чим голоском,  вынимая из папочки с десяток пожелтевших,
обтрепанных листков и передавая их одному из охранников.
После первой же страницы они переглянулись. Как видно,
материал их заинтересовал. Черноголовый сунул руку под
столешницу, и над правым ухом старичка, севшего в уголок у
двери, звонко звякнула защелка, вызвав  некоторое волнение у
старичка,  впрочем,  незамеченного,  так как троица в нетерпе-
нии склонилась над «раритетами»,  а когда подняла возмущен-
но головы, так как с третьей страницы в них уперлась живо-
писная и вовсе не раритетная,  а свежая типографская дуля с
жирной надписью под нею «Выкусили?», то увидели перед
собой не согбенного старца,  а прямого и широкогрудого человека
с искрящимися молодыми глазами,  и на секунду опешили,
узнав по этим горящим ненавистью глазам того,  кого больше
всего остерегались.
— Ну что,  подлецы? Оградились охраной и думали, не
достану? Свора мерзавцев! — выкрикнул он и рванул вверх
ближний край широченного стола.
Явно не осознавая происходящее,  Черноголовый и по-
мощники кинулись ловить бумаги,  ручки,  какие-то статуэтки
и красивую настольную лампу с фигуркой богини валившиеся
на пол,  а тяжелый стол между тем опрокинулся и придавил
Черноголового поперек в поваленном кресле,  отчего тот не
мог ни вскочить,  ни даже громко крикнуть,  а только хрипел:
— Ох...рана. На по…мо…щь. Ох…нна.., — и закашлялся.
Пока Правый охранник высвобождал свою ногу,  прижа-
32
тую столом, Андрей  успел дважды достать Левого по скуле и
боку и на время сбил его с дыхания. Но подоспел Правый,  и
началась потасовка,  какой провинциальный С. не видывал и в
американских фильмах, ибо натренированные охранники,  что
говорится,  встали насмерть,  и старичку немало пришлось по-
трудиться, чтобы силой, ловкостью и сметкой уложить их пооче-
редно на узорчатый паркет. Он хэкал,  прыгал,  уворачивался от
смертельных ударов,  вскакивал на тумбы стола и  обрушивался
сверху на молодцев,  только бородка развивалась.
Левого охранника,  сунувшего руку в карман за кастетом,
Андрей в отместку за нарушение неписаных правил драки,
уложил на пол своим сокрушительным прямым навытяжку.
После этой выходки он считал себя свободным от запрета
применять приемы бокса вне ринга. У Правого он выбил пис-
толь ударом ноги. Но тот отступать не думал. Он зверем
кинулся на Андрея и убил бы его кувалдоподобным кулаком,
не имей Андрей отличной реакции и не успей отклониться,
зато неожиданный подарок в виде незащищенного живота про-
тивника он,  мастер ближнего боя, не упустил и коронным
аперкотом согнул детину в дугу,  а двумя сцепленными кистя-
ми заставил повалиться набок рядом с Левым,  который,  при-
очухавшись,  подогнул ноги,  готовясь ударить ими Андрея. Не
разгадай Андрей подлого намерения,  валяться бы ему на полу.
Но он успел подпрыгнуть и пинком под дых надолго успо-
коил хитреца. Настал черед Черноголового,  и Андрей,  будто
карающий ангел, двинулся к нему, сумевшему-таки выбраться
из западни. Он бегал по кабинету,  кидал в Андрея стулья,
книги,  папки с бумагами и плевался. Дважды прорывался к
двери,  но в спешке и волнении не смог открыть защелку, явно
предназначенную, как ловушку для старичка,  а вышло наобо-
рот.  Тысячу раз права пословица,  не рой яму другому,  сам в
неё угодишь. И все-таки Андрею удалось заблокировать нече-
стивца в углу. Он протянул к его горлу грозно растопырен-
ные пальцы и процедил сквозь зубы:
— У,  шакал!
Венькино словечко само собой  сорвалось с языка, видимо,
потому,  что точно характеризовало людей этой категории.
И тогда Черноголовый выхватил нож. Андрей отскочил и
так стремительно крутанулся на месте,  что нож от удара ноги
вонзился в подвесной деревянный потолок. Два его удара
кулаками, куда попадя, лишили  мужика активности,  и Андрей,
33
обхватив его сзади по толстому животу,  ринулся с ним к окну,
угрожающе  пообещав:
— Сейчас ты разделишь Венькину участь!
Но осуществить кару не успел,  так как под штанами у
Черноголового вдруг заиграл такой оркестр,  а в нос ударил
такой силы характерный запах,  что Андрей  невольно разжал
руки,  и Черноголовый шмякнулся задом на пол. Белые штаны
на нем лопнули,  и желтая жижа брызнула во все стороны.
Скулящий,  с замаранной задницей,  он уполз за опрокинутый
шкаф.
В дверь тарабанили, и она распахнулась. Это старичок,
сидя на стуле при входе,  откинул защелку. Мимо него вбега-
ли люди,  а он со словами:
— Господи Иисусе, какие страсти! Какие страсти! — под-
нялся и зашаркал к лифту…
Из подъезда старого,  давно заброшенного дома Андрей
вышел без стариковского наряда. От колик под левой лопат-
кой  его кособочило,  не давало глубоко вздохнуть,  из чего он
сделал вывод,  что хранители важного тела нахлебниками не
были и два-три раза изрядно его зацепили. Скула казалась
пудовой и тянула книзу. Андрей ладонью поддерживал её и
болезненно морщился. Потому и посочувствовала ему та са-
мая бабулька,  которая казала кому-то хулиганский кукиш.
— Где ж ты так,  милый? — спросила она, покашливая и
кутаясь в заплатанный пестрый плед.
— В ДТП попал,  — ответил он правым уголком рта.
— Какой ужас. Слава богу,  что живой остался. Носятся,
как угорелые, — продолжала бабуся, неприязненно глядя на
проносящиеся со свистом автомобили. Она заговорщицки под-
мигнула Андрею сверкающими глазками.— И ОРЗ их не бе-
рет.
Скорчившись от боли, Андрей засмеялся от оригинально-
сти бабкиного рассуждения и в троллейбусе поспешно запи-
сал этот пассаж в коричневую записную книжицу. На душе
посветлело, он хмыкнул, но внезапное острое беспокойство
кинжалом вонзилось в сердце. Он встрепенулся,  напружи-
нился и рыскнул глазами. Человек с козлиной бородкой и
маленькими,  черными глазками  в упор смотрел на него через
три ряда с бокового сидения и с опозданием увернулся от его
стремительного взгляда. Был он хилым и тонкошеим. Угрозы
не представлял. Андрей расслабился и закрыл глаза.
34
Душевное, да и физическое напряжение последних часов
взяли свое —  Андрей заснул,  вжавшись в угол,  в то время
как тип с козлиной бородкой и жиденькой косичкой на затыл-
ке,  в черной рубахе с глухим воротом,  злобно поглядывал на
его сонную счастливую улыбку,   продолжение которой было
ночью дома, когда Андрей во сне ласкал и нежил свою жену,
какой она была пять лет назад —  юной,  тоненькой,  красивой
и непосредственной. Они баловались на широком диване, це-
ловались и смеялись,  радуясь жизни и солнцу,  льющемуся в
широкие и высокие венецианские окна их квартирки,  их гнез-
дышка с цветочками золотистыми на стенах…
Андрей, счастливый и восторженный, не может насмотреть-
ся на свою Ритуличку, склонившуюся над ним, такую красивую,
возбужденную, сияющую и целующую его звонко в левое ухо,
отчего он, оглушенный, смешно трясет головой и прячет свое
лицо в ложбинке между её девичьими грудками…
Счастливая сонная улыбка блуждает на губах Маргариты,
и Андрей,  опустив ноги  на пол, говорит ласково:
— Ритуля…
Но другие глаза сейчас смотрят на него.  Эти полыхают
злым зеленым огнем.
— Не смей подходить, сволочь! — шипит Маргарита.
Под потолком загорается тусклая электрическая лампоч-
ка.  Андрей подавлен, и убирает ноги под одеяло.
— Но ведь мы,  Ритуля, — лепечет он, однако огонь в
глазах жены парализует его. Он замолкает, понурившись. Жена
встает, накидывает на постель черное покрывало и уходит за
перегородку. Они давно уже спят раздельно. И вспомнилось
ему,  как, пришедши домой, он увидел затемненные окна, а
вместо счастливого дивана две старые кровати и спросил
ошеломленно:
— Что это значит, Ритуля?
— Отныне будет так, — был леденящий ответ. Её новые
друзья уходили, ухмыляясь.
Между ними не просто два шага пространства, между ними
—  пропасть.  Черные шторы не пропускают ни лучика утрен-
него солнца. Слабый свет от лампочки не в силах побороть
темноту. Черный чемодан в переднем углу под окном действу-
ет на Андрея гипнотизирующе и навязчиво лезет в глаза,  куда
бы он ни посмотрел. От этой вездесущности у него начинает
болеть голова. А чемодан всюду —  слева, справа, и даже на
35
потолке. Мрачный и подавленный он не слышал, как откры-
лась входная дверь, а когда повернул голову на тихий шепот в
прихожей, то вновь увидел козлиную бородку из троллейбуса
и разъяренный вскочил.
— Ты почему, козел, преследуешь меня?— кричал он, ос-
тервенело тряся за плечи тщедушного человечка, голова кото-
рого болталась, будто на веревочке, и казалось, вот-вот улетит.
Вытолкав гостя за дверь, Андрей бросился к жене, направ-
лявшейся с чемоданом к выходу.
— Ритуля, остановись, одумайся. Они загубят тебя, — про-
должал он кричать и удерживать жену. Они тянут проклятый
чемодан в разные стороны. — Вспомни,  какой ты была веселой,
счастливой, как мы любили друг друга! — взывает Андрей.
— Отойди, сволочь!—  Жена изо всех сил дергает ручку
к себе, и из открывшегося чемодана сыплются на пол челове-
ческие кости,  черепа красные, белые и черные,  какие-то ме-
таллические побрякушки в виде ожерелий, подвесок, неболь-
шие кубки в кровавых пятнах, подсвечники, кинжал, длинные
узкие ножи, похожие на шампуры, куски черной материи.
Ошеломленный  Андрей молча взирает, как жена и появивша-
яся вновь козлиная бородка собирают ритуальные предметы, и
отступает на шаг в сторону, пропуская их к двери. Он бросает-
ся к черным шторам и срывает их вместе с металлическими
карнизами. На  грохот в распахнутую дверь заглядывает ис-
пуганная Вика.
Светом наполнилась квартира. Но Андрей, сжав голову
кулаками и застонав от нестерпимой боли, повалился на кро-
вать. Чернота окутала Андрея…
Чьи-то чуткие пальцы щупают пульс на руке Андрея, раз-
мыкают болезненно сомкнутые веки, ощупывают голову, шле-
пают его по щекам и теребят за нос.
— Андрей. Андрейка, — зовет мягкий баритон, и молодой
человек приятной наружности склонился над Андреем. — Ты
слышишь меня? Ну же, ну. Открой глаза.  Всё нормально,
понимаешь? Ты — здоров. Посмотри, на меня. Это я —  Мак-
сим.  Вот и хорошо. Даже отлично, — говорит Максим Веде-
неев,  радуясь хоть и вялому, но осмысленному взгляду. — Ты
узнаешь меня?
Сначала голос друга Андрей слышал будто издали. Потом
голос стал приближаться, стал отчетливей, и он с огромным
трудом, толчками скосил глаза в его сторону.
36
— Что случилось? Или стукнул кто по темечку за несго-
ворчивостъ? Но коробочка, вроде, цела. Так что жe стряслось?
— Жизнь стукнула, — едва слышно ответил Андрей и
скривился. Ему тяжело говорить.
— Ну,  братец,  так дело не пойдет. Она так дубасит, что
трижды в день можно коньки отбросить. — Максим порылся
в коробочке с таблетками. — На,  сразу три. — Подал воды
запить. — Проглотил? Вот и славно. А теперь полежи. А я
кофейку сварганю. — Он пытливо посмотрел на Андрея и
ушел на кухню за перегородку,  зашебуршал там спичками, а
когда вернулся с двумя дымящимися чашками, Андрей спал,
лежа на спине. Спал нормальным, крепким сном. Это Максим
отметил с удовлетворением и прилег на Ритулину кровать
напротив.  Солнце постепенно передвинулось за простенок…
Они лежали каждый на своей кровати и с ухмылкой гля-
дели один на другого.
— Привет, — сказал Максим.
— Здорово, — ответил Андрей.
— Как дела?
Андрей показал большой палец.
— Только так и должно быть у флотских. — Максим сел.
— Но если ты так и не научишься воспринимать неприятнос-
ти не душой,  а рассудком,  долго не протянешь. Это я тебе
говорю как друг, как врач, как психиатр.
— А как воспринимают их твои пациенты?
— Душой. Этой сверхчувствительной субстанцией нашей
психики и потому лежат в моей лечебнице, вместо того, чтобы
бегать по  воздуху и радоваться жизни. Заберу-ка я тебя к
себе на пару неделек.
— Нетушки. К тебе —  уволь, — испуганно отозвался
Андрей, с усилием садясь  и ногами нащупывая тапочки.
— Это почему же?— с усмешкой полюбопытствовал Мак-
сим,  ставя перед ним его туфли.
— Боюсь несмываемого клейма психопациента. На мне
всяких других с избытком наляпано. Если еще и это, упекут
навечно.
— К сожалению, у нас это так. Приезжают и регулярно
шерстят карточки. Что им врачебная тайна? Они не терпят
чужих тайн. И попробуй пикни. А по-нормальному каждое
лечение должно начинаться с визита к психотерапевту для
коррекции своего поведения, чтобы не глотать зря кучу табле-
ток или ложиться под нож. Все болезни —  следствие. При-
37
чина —  нервы, психика. Извини за пропись. Тогда в обычную
неврологию. Поколят витаминчики,  успокаивающее и снова в
бой за родную природу.  Штэе ауф унд гее. Итак провалялись
до вечера.
По ступенькам крыльца они спускались под ручку. Анд-
рей был бледен, вял. Его покачивало и тошнило. Красноро-
жий Вакула торчал из своей полуподвальной двери.
— Тоже надрался, а меня клеймит, — сказал он Ганне.  —
Письменник.
Девочка Вика стояла под глицинией и испуганно глядела
на Андрея.
— Это ты позвонила? — спросил её Максим.
Вика дважды дернула головой и, смутившись, убежала.
— Вспомни её при молитве, — сказал Максим Андрею.
В кипарисовой аллее Андрей остановил Максима:
— Погоди, — и свернул к пальме, гордо возвышавшейся
своей широкой кроной над чахлыми кустарниками. Он при-
близился к ней и трепетно прижался щекой к её мохнатому и
нежному стволу.  — Прощай, дорогая. Я снова отлучусь. Да
вот не знаю,  насколько. Ты не скучай. — Губы у Андрея
задрожали.
— Ну, буде, буде. — Максим решительно взял его за ло-
коть.
Андрей шел с кулаками перед грудью, и был страшен.
Встречные опасливо сторонились. Максим попробовал опус-
тить ему руки, но они были окаменевшими.
— Не могу, — простонал Андрей. — Свело до боли.
Так и шел, будто готовый к смертельному бою. Максим
«тормознул» частника, и оказался Андрей на больничной кой-
ке в палате-«сталинке» с высокими потолками, распахнутыми
широченными окнами, за которыми стояли невозмутимые сек-
войи.
Что уж делали с ним врач Вячеслав Иванович и бойкая,
красивая,  но yжe увядающая медсестра, Андрей не вникал,
всецело поверив Максиму, что это порядочные люди и насто-
ящие асы своего дела, а потому,  наверно, заснул, едва коснув-
шись щекой подушки. К утру его руки вытянулись вдоль тела,
а кулаки приразомкнулись. Будь такое положение вчера,  сес-
тричке не пришлось бы колоть ножные вены.
Провожая Максима до порога кабинета, Вячеслав Ивано-
вич сказал:
38
— Подержу я нашего рыцаря природы деньков двадцать.
Нервы у него,  что растрепанный веник. Денька через три
позвоню.
Но звонить ему пришлось уже назавтра с известием, что
«рыцарь природы» ушел, да еще и не один, а увел его невесту
Элли. Если первая часть новости не явилась для Максима
неожиданностью,  так как он прекрасно знал неуемный харак-
тер Андрея и не сомневался, что Славику вряд ли удастся
удержать его на больничной койке чуть ли не месяц,  то вторая
—  удивила привелико.  Ай да, Андрейка! Вот это однолюбец!
Ай да, рыцарь!
А случилось это так. На утренней пересменке Бойкая
медсестра бросила на столик журнал назначений, с которым
возвращалась после обхода, и кинулась навстречу миловидной,
ясноглазой девушке в белом халате и шапочке с кружевной
отделкой.
— Отпускница нагрянула! Привет, Элли!
— Привет. — Подруги обнялись, расцеловались.  Впро-
чем,  целовала только Бойкая,  а Элли сначала не сводила глаз
с двери ординаторской, а потом и с Вячеслава Ивановича,
вышедшего поспешно на шум в коридоре.
— Здравствуй, Элли,  — поздоровался он, волнуясь, и роб-
ко коснулся губами ее пунцовой щеки.
— А я тут одна, как проклятая. На двенадцать через две-
надцать. Да иногда по две смены подряд, — продолжала Бой-
кая у столика. — Вот yж отосплюсь.  Боже мой, неужели
отдохну? Ну..,  — начала было она, но вспомнив про Славика,
затолкала его назад в ординаторскую и вернулась к интригу-
ющему вопросу. — Ну,  обзавелась кем-нибудь в Сочах при
темных ночах? Нет? Да там такие львы бывают, особенно чер-
ненькие.  И смазливые, и при толстых кошельках, только вы-
бирай. Ну, ладно. На кошелек и цвет товарища нет. А Славик
по тебе извелся. Но —  кремень. Уж я перед ним и так, и этак,
со словами и без слов,  а он —  ноль внимания. Тебя ждал.
Иди к нему.
— Потом. — Элли сдержанно улыбнулась.
— Ну, тогда принимай вахту. Контингент в основном тот
же, так что заново не знакомиться. В шестую вчера новенький
поступил. Депрессия с легкой дистонией. Славик ему все на-
значил. Вот его карточка. Симпатичный.  Нет,  не красавец, но
мужественно привлекательный. А главное —  умный. Ведь я
39
и голоса-то его не слышала? Точно,  не слышала. Это дураки
многословны. И тоже — кремень. Я ему и глазками, и бюстом.
И всё зря. Ох, умру я нецелованной. — Бойкая притворно
всхлипнула.
— Да уж, как бы не так, — засмеялась Элли, беря со стола
карточку новенького. — Андрей Рогов, — медленно, как это
обычно бывает при укладке в память, прочитала Элли.
И Андрей, будто его окликнули, встревоженно открыл глаза.
Элли направилась в шестую палату, приветливо здорова-
ясь с больными. Сразу было видно,  что её искренне любили
за теплоту и душевность,  что по ней соскучились.
Вячеслав Иванович смотрел ей вслед. Бойкая заметила в
его глазах огорчение и развела руками.
Едва Элли двинулась по коридору, как с Андреем начало
происходить что-то странное. Он обеспокоенно перевернулся
со спины на бок, потом снова на спину и напрягся, напряженно
прислушиваясь к тому неведомому ощущению, которое разбу-
дило его, а сейчас с каждой секундой нарастало и подчиняло
себе. Когда Элли приблизилась к двери палаты № 6, он кинул
ноги на пол и резко сел, упершись глазами во вздрагивающую
бронзовую ручку, за которую с той стороны держалась Элли,
разговаривая со старушкой, и напугал своим напряженным
взглядом соседа по койке,  от греха подальше шустро нырнув-
шего с головой под одеяло. Еще не переступив порога,  Элли
увидела стоявшего навытяжку Андрея и, как завороженная,
двинулась к нему, не замечая никого из больных. Будто род-
ные, они обнялись и опустились на колени.
— Ну, я пошла. — В проеме двери появилась Бойкая. —
Батюшка мой! — вырвалось из её уст при виде Элли и паци-
ента, зачарованно глядевших друг на друга.
Вот они поднялись и направились к выходу.  Элли на
ходу сняла халатик,  шапочку и сунула их в руки обомлевшей
подруги. А потерявшая дар речи Бойкая, проводила их до
крыльца,  только здесь осознав,  что ей опять одной коптиться.
Вячеслав Иванович стоял рядом. Он весь —  страдание.
— Едрит твою мать! — крикнула Бойкая в спины околдо-
ванных и невменяемых. — Не могу же я за всех кваситься.
— Это ж надо. Взяла и ушла  с дежурства, — сказала
худая и злая, похожая на старуху шапокляк, женщина-врач.
— A что, уж  и влюбиться девке нельзя? — враз ощетини-
лась Бойкая. — Я за нее подежурю. Не переживайте.
40
Вячеслав Иванович повернулся и ушел к себе.
— Укольчик мне поставьте, — просил старичок с первой
ступеньки.
Бойкая стремительно наклонилась к нему.
— А мне кто поставит? А?
Старичок растерянно хлопал васильковыми глазками.
— То-то жe. Идите, угощу, — пообещала Бойкая, но стари-
чок молодым козликом сиганул через штакетник и спрятался
в кустах.
А потом Андрей и Элли ехали в переполненном троллей-
бусе,  слушали Свиридова,  взяв себе по наушнику от плеера, и
не заметили, как пролетели два часа пути. От проникновенной
«Метели» у Элли глаза наполнились слезами. Она доверчиво
прижалась к Андрею. Он обнял её за плечи и выключил
магнитофон. Хорошего, как и плохого, должно быть в меру.
Избыток того или другого приводит к гибели.
Затем они шли проселочной дорогой на дачу, еще не зная,
что скромный садовый домик с голубым фронтоном и русской
березкой перед ним станет для них настоящим дворцом счас-
тья.
Андрей поздоровался с березкой, потершись виском о то-
ненький стволик.  Элли с улыбкой стряхнула белый иней с
его виска. Затем что-то ели, так и нe обмолвившись ни одним
словом. И только на фоне сказочного заката познакомились.
— Меня зовут Элли, — сказала она.
— А меня — Андрей, — сказал он.
Он прижал её ладони к своим губам.
— Как же долго я тебя ждала,  — сказала Элли.
— А я —  тебя,  — признался Андрей.
Словно волшебный сон продолжался вторую неделю. Они
поливали грядки с овощами, окучивали картошку, подвязыва-
ли ветки с тяжелыми плодами яблок и груш. Отнесли в при-
ют две больших корзины с фруктами.  Гуляли в предгорьях,
объедались там сочным кизилом и вяжущим рот терном.
В один из погожих дней забрались в такую глушь, что
Элли испугалась, как они выберутся назад.
— А мы поможем, — услыхала она голос сзади и почув-
ствовала на своем запястье чью-то сильную, грубую руку. Ог-
лянулась и увидела здорового бритоголового парня. Он тянул
её за собой,  к двум ему подобным, раздвинувшим заросли, где
41
находилось их логово. Один из них, пузатый, что-то жевал.
—  Убери руку,  —  мягко сказал   Андрей.
Его просительный тон покоробил Элли, а детина хмык-
нул. Дружки заулыбались.  «Слабак. И девочка, и ты будете
нашими»,  —  говорили эти ухмылки. Элли дернулась, но
безуспешно.
— Убери руку.  — Теперь уже строго потребовал Андрей,
приближаясь.
Но и это не подействовало на бродягу. Он тащил за собой
упиравшуюся Элли. Ее взгляд,  обращенный к Андрею,  был
полон ненависти.
— Убери руку! — Это был гром, и к нему бы прислушать-
ся подонкам, ибо в следующую секунду от страшного удара в
челюсть детина уже летел вниз по склону,  ломая кустарник.
При всей своей хрупкости и воспитанности Элли оказа-
лась вовсе не кисейной барышней. Она не пищала, не визжала,
а, схватив какую-то корягу, оберегала Андрея со спины от пуза-
того,  вооруженного арматуриной.
Когда второй налетчик скорчился от удара в «солнышко»,
Андрей коленкой отправил его вслед за первым. А третьего,
вместе с его прутком встретил в прыжке, отчего тот дико
закричал и потерял сознание. Выражаясь на их языке, он
схлопотал себе роскошную яишню. Андрей рывком вздернул
его вверх и толкнул к дружкам.
—  Браво, Андрей! Высший класс! На любовь их долго не
потянет! — ликовала Элли, прислушиваясь. Но под обрывом
было тихо.
—  Негодяи! — Голос Андрея рокотал.  А Элли подумала,
и слово может испепелить.
Через три дня они прочитали в газете, что  троих мирных
сборщиков ягод жестоко избила банда из пяти головорезов, и
поняли —  волки прикинулись ягнятами.
Возвращаясь домой, Андрей несколько раз пытался рас-
слабить руки, но кулаки сами собой возвращались к груди.
Будто не замечая этих отчаянных усилий, Элли взяла Андрея
под локоть. Он благодарно улыбнулся.
—  Угадай,  какое мое любимое блюдо?— весело спросила
она.
Он назвал с десяток. Но всё было не то. К иностранным
он прибавил свои, родные,  начав с картошки во всех видах, и
опять —  мимо. Вовлекся в игру, забыл о недавней опасности.
42
Подхватил Элли на руки и перенес через ручей. Потом на
плечах сквозь терновник, где было много змей. Элли вскрики-
вала, видя их, разбегавшихся, а то и грозно шипящих.  И всё
гадал,  гадал.  Наконец, поднял руки вверх — сдаюсь!
—  Караси в сметанe! — провозгласила Элли.
—  Взято на заметку! —  вторя ей,  торжественно объявил
Андрей.
Устав от лесных дебрей,  они до темноты сидели над водо-
хранилищем обнявшись, и ни разу их душевную близость не
омрачило низкое плотское влечение.
Во время огородных занятий Андрей часто ловил на себе
чей-то пристальный взгляд, но, оглядываясь, никого не видел
поблизости. Дважды замечал легкую тень на дорожке и как
вдруг зашевелился куст калины. А в другой раз прямо у него
на глазах с ветки бесследно пропало сочное яблоко.  Постоял
в раздумье,  повел бровью.  Оглянулся на Элли, не испугалась
бы чьего-то таинственного присутствия, и подставил широко
раскрытый рот под пригоршню красной смородины.
И всюду их сопровождал любимый Свиридов. Он не по-
кинул их, когда они прощались на суматошной дачной оста-
новке —  Элли возвращалась в Ялту,  чтобы вернуть дежур-
ства верной подруге, твердо зная, что она отдувается за неё.
Обещала приехать дней через семь-восемь. Говорила это то-
ропливо,  на ходу, но троллейбус промчался мимо, и пришлось
им торчать возле трассы около часа. Здесь нечем было дышать
от выхлопных газов сотен мчавшихся легковых автомобилей.
Была пятница. Все рвались к морю.
— О, Господи! Я задыхаюсь. Что мы делаем с собой?
— Потерпи, сейчас придет, — успокаивал Андрей, вгляды-
ваясь в сизую даль трассы. С пожилой, тучной дачницей стало
плохо. Она повалилась прямо на раскаленный асфальт. Когда
её перетаскивали на чахлую траву обочины, подол платья
едва вырвали из расплавленного гудрона. Элли хлопотала
над женщиной, приводя её в сознание. Остановили милицей-
скую патрульную машину и через нее вызвали неотложку.
Наконец, подошел троллейбус, но Элли осталась возле боль-
ной, пока не приехала «скорая помощь» и не увезла гиперто-
ничку. После этого они стояли ещё минут сорок. Элли начала
чихать, у неё заслезились глаза.
— Что мы делаем с собой?— повторяла она.
— Вот и твой! — обрадовался Андрей, угадав силуэт трол-
43
лейбуса в густом смоге. Но машина не доехала до остановки мет-
ров тридцать и остановилась по приказу горластого «Мерса»:
—  Остановка! Bсем стоять! Всем на обочину! Кому ска-
зано, стоять и окна закрыть? — орали динамики и превращали
трассу в мертвую зону.
Вскоре вихрем промчался кортеж из двадцати машин.
Это правители и их челядь летели к спасительной морской
прохладе. После проезда замыкающей «канарейки» движение
возобновилось.  И,  о боже! Что тут началось! Армада сорва-
лась с места и ринулась вперед, заняв всю полосу дороги и не
признавая встречного движения. Тех, кто отваживался дви-
гаться ей наперекор,  спихивали в кюветы, выбивали на обочи-
ны, а то и под откос. Люди дрались,  выскакивая из салонов.
Один из таких страшных эпизодов разыгрался невдалеке от
Элли и Андрея. К кулакам прибавились полицейские дубин-
ки,  злобный лай овчарок и стрельба на поражение. Кто-то в
отместку застрелил инспектора ГАИ.  Бедолагу за ноги отво-
локли на обочину и швырнули в кусты.
Странный конвой замер напротив остановки.  Какие-то
люди в чалмах и с автоматами плотно оцепили несколько
длиннокапотных, похожих на паровозы, легковых автомоби-
лей, и два автобуса-двадцатиместника, за стеклами которых
посверкивали озорные девичьи глазки.
—  А эти-то откуда с гаремами?— всплеснула руками
Элли.
—  Из Центральной Азии. По Керченскому путепроводу,
— едко усмехнулся Андрей, твердо зная, какой громадный по-
ток автомобилей сейчас минует перешеек, будто впереди не
крошечный, уникальный Крым-островок, а безбрежная Сибирь.
Могучий мужчина в тюрбане прохаживался под окнами с
наложницами и злобно косился на Элли и Андрея, видимо,
ощущая их недоброжелательство.
— Что мы делаем с Крымом!
Долгожданный троллейбус, как ни порывался, сигналя и
мигая огнями,  никак не мог сдвинуться с места, и они побежа-
ли к нему, чтобы он, не дай бог, не проскочил мимо, уже набитый
до отказа.
— Господи образумь людей.  Заставь их забыть об этом
исчадии ада и не дай нам погибнуть! — взмолился Андрей,
едва втолкнув Элли за створки закрывающейся двери и с
ненавистью глядя на гремящий жестяный поток.
44
Но в одиночестве Андрей выдержал только три дня и пом-
чался в Ялту. Элли засияла и прыгнула к нему на руки прямо
с крыльца. После дежурства показала свое жилье на Полику-
ровском холме, откуда вся Ялта была словно на ладони.  Пре-
красен город был в вечерние и ночные часы, когда не погру-
жался в темноту из-за нехватки электричества. Они бродили
по улицам всю ночь напролет,  вовсе не опасаясь многочислен-
ных молодежных банд и бандочек, а те,  в свою очередь, не
смели задираться с Андреем, но рассвет обязательно встречали
под арками старой Армянской церкви. Здесь они впервые и
поцеловались.
Пока Элли была на работе, Андрей заскакивал к своей
любимице-пальме, а потом «окапывался» в читальном зале
библиотеки, изучая и просматривая экологические новинки.
Тревожного было так много, хоть за голову хватайся.  Мир
неотвратимо шел к своей погибели. В городе прорвало кана-
лизацию, стоки неочищенными текли в море. На пляжах, по
кромке прибоя стояли шеренги солдат в черных косынках,
зажимали носы и отгоняли от воды всех жаждущих искупать-
ся в нечистотах. Там и сям возникали потасовки. Солдатам в
таких случаях помогали милиционеры.
Иноземцы скоренько сбежали из элитной «Ореанды». Её
берегли от разграбления мускулистые краснобереточники.
Офицеры ходили между ними в противогазах, так как из бе-
тонного русла речки несло удушающей вонью.
Андрей круто свернул на свою улицу, чтобы «сократом»
выскочить к больнице, где через двадцать минут Элли снимет
свой халат, и здесь неожиданно повстречал Поэта, некогда хо-
рошего товарища, но сильно зазнавшегося после выхода двух
книжек стихов, ставшего светилом местного бомонда, но сей-
час какого-то помятого, обрюзгшего и не по годам толстого, с
редкими и жирными серыми волосами на крупной, лобастой
голове. Увидя Андрея, он напыжился и нехотя подал руку
однокласснику.
— Не хвались, читал, — сказал он и после этого долго
молчал, беззвучно шевеля губами.
— Вот, стихи выборматываю, — сказал он, наконец.
Примазывание к Великому и затрапезный вид Поэта по-
разили Андрея и он не знал, как и о чем говорить с ним, а
потому обыденно спросил про жизнь,  рассчитывая на такой,
же  обыденный ответ, но получил исчерпывающий.
45
— По  маленькой, — сказал Поэт. — «Купил я черно-
белый телевизор.  Когда включен,  темно в душе. А выключу,
светлее,  вроде». Ну,  как тема? Разовью.  Вот только с рифма-
ми у меня швах.  Брожение — воображение,  квартира — нет
сортира,  шлюха — коварная муха, воробей — не бей, мент —
президент, отпор — запор. На белый стих перейти, что ли?
«Как хороши, как свежи были розы!» Так и я запросто смогу.
Коленки у Поэта то и дело подкашивались то ли с похме-
лья, то ли от какой-то болезни, и он поспешно сел на бордюру.
— Я хочу покончить с жизнью, — сказал он, не поднимая
головы.
Машины летели нескончаемым потоком, едва не отдавли-
вая ног Поэта.  И вдруг одна из них резко затормозила,  зас-
тавив следовавших за ней «Мерсов» и «Вольво» метнуться
влево и вправо, выскочить на тротуары. Хозяин красной «Фер-
рари», крепкий мужчина с наголо остриженной головой, знаме-
нитый автогонщик, смотрел на Поэта со снисходительной ух-
мылкой, а тот куражливо не удостаивал его даже намеком
внимания.
— Григорьев! — окликнул Автогонщиик. — Или не удер-
жался до вечера? — Он оттянул ворот рубахи.
— Ни-ни.  Сошествие духа, — сказал Поэт, подняв вдох-
новенное лицо к небу и повелительно махнув рукой Автогон-
щику, чтобы уматывал и не мешал. Что ж,  шутам иногда кураж
дозволяется. Но не более.
— Теперь я у богатых банкетный поэт,  как символ их
культурности.  За то, что я сочиняю для них романсы,  они
кормят меня за отдельным столиком.
Засадила садик милый.
Там бабочки порхают по цветам,
А я шепчу, ну, где ж ты, милый?
Хочу прильнуть к твоим устам, —
прочитал он распевно.
— А как же настоящая поэзия? У тебя были такие сти-
хи,— проговорил в растерянности Андрей и процитировал по
памяти:
Я жизнь свою так просто не отдам
Хапугам, негодяям и мерзавцам.
Ответить им придется по счетам,
Где зло отмечено особенным абзацем.
46
Я подлецам руки не подаю,
Живу по совести,  а не по лжи,
И прошлое свое не предаю,
Которое любил, которое люблю.
 — Замолчи, идиот! — заорал, вскакивая,  Поэт. — Нена-
вижу тебя. Ненавижу себя. Уйди,  подонок.
Ни слова не было слышно дальше двух шагов из-за авто-
мобильного гула,  но злое лицо Поэта привлекло внимание
прохожих, которые с откровенной неприязнью смотрели на
Андрея, видя в нем обидчика своего любимца. С тяжелым
сердцем Андрей повернулся и пошел прочь…
Проведя три заката и два рассвета с Элли, Андрей вернул-
ся на дачку,  чтобы через три дня встретить ее здесь. Работалось
ему необыкновенно легко.  Исписанные листки ложились стоп-
кой, и уже вырисовывался объем новой книжки. Факты губи-
тельства природы были потрясающи.  Главка «Московский авто-
мобильный бунт» получилась эмоциональной и дерзкой.
Четыре небольших лампочки ярко освещали стол. Две
горели над книжной полкой  слева,  две над изголовьем крова-
ти. Так что в переднем углу было светло и уютно, а вот прихо-
жая таилась в потемках. Именно из этих потемок и появился
незваный, высокий гость и, вероятно, потому не заметил на
лице Андрея испуга или хотя бы удивления,  что сам Андрей
отнесся к его появлению иронично.
— Слава богу, до чертиков доработался, — сказал он и
потер глаза.  Но призрак не исчез, а наоборот, стал виден
четче, так как приблизился к свету, да как-то странно, не ко-
лыхаясь от шагов. Он будто катился на роликах и остановил-
ся в двух метрах от стола. Андрей повернул абажур одного из
светильников в потолок, и комнатку залил  неяркий, и ровный
свет, отчего костюм гостя серебристо засиял, а его глаза, выде-
лявшиеся огоньками в сумраке прихожей, потускнели и стали
нормальными человеческими, только сильно раскосыми.
— Я пришел, — сказал Гость неприятным, жестяным голо-
сом, каким обычно озвучивали инопланетян в плохих зару-
бежных фильмах. — По твоей мольбе.
Андрей нахмурил лоб,  стараясь припомнить «мольбу», а
припомнив,  сказал:
— Это была просьба, а не мольба. Хотя и мольба тоже.
Скорее даже, мольба.  Вы правы. Но она была обращена к
Богу, — жестко закончил он.
47
— То, что вы,  земляне, называете Богом,  есть Высший, Всё
Могущий Интеллект.  И мы его представители во Вселенной.
— Однако, однако, — бормотал Андрей, перебирая листки и
порою задумываясь. — Однако. — Он бросил ручку на стол,
будто обрывая путы, и  впрямую посмотрел на Гостя. — Однако.
Но Гость упрека в самонадеянности не принял или не
понял его и продолжал  смотреть на Андрея свысока. В пря-
мом смысле, поскольку был высоченного роста, а стоило ему
развести руки в стороны, как он упирался ими в стены. Види-
мо, это его раздражало, потому что тут же от запястья к плечу
устремлялись быстрые,  и, как казалось Андрею, злые огоньки.
Наконец, он не выдержал и сказал брезгливо:
— У тебя такая теснота. Это давит на ум и психику.
Неужели трудно следовать совету — свет, воздух и объем?
— Мне хорошо в замкнутом пространстве. Ничто не от-
влекает, а потому легко работается.
— По уму и пространство, — уколол Гость.
— Что делать. Каждому — свое. Мне — закуток, а вам,
небось, Космос? — развеселился Андрей, вдруг уверившись в
мысли, что  это Максим,  мастер самых невероятных розыг-
рышей.
Гость словно обрадовался подсказке и подхватил возбуж-
денно:
— Да, Космос! Бескрайность! Безграничность! Высший
Разум! Великая цивилизация! — слетало с его тонких, в сущ-
ности, чуть намеченных губ.
С самого начала этого выспренного монолога Андрей мор-
щился от трескучего,  высокого голоса Гостя.
Забывшись, Гость распрямился и гулко ударился головой
в дощатый потолок. Это, как видно, окончательно вывело его
из себя. Сверкнув глазами на Андрея,  он соединил свои длин-
ные ладони горбушками вместе и с видимым усилием развел
их в стороны. При этом несколько лампочек и каких-то эл-
липсовидных, продолговатых и квадратных индикаторов заго-
релись на его груди и предплечьях. Стены домика раздвину-
лись, а потолок значительно поднялся. Теперь Гость не упи-
рался в него головой и получил возможность без опаски жес-
тикулировать и двигаться. «Экий непоседа», — усмехнулся
про себя Андрей. А перемещался Гость необычно. Пропадая в
одном месте, тут же появлялся в другом.
— Хватит дурачиться, Максим. Садись и скажи,  Элли
звонила? Тебе понравился её голос?
48
— Голос приятный. Я слышал его здесь, — последовал
быстрый ответ.
— Пошутил и хватит, — сказал без улыбки Андрей. —
Извини, но шутка,  становится длинной и скучной. И я могу
подумать бог знает что.
— Я — не Максим. Разве я не доказал это, раздвинув
стены и своим способом передвигаться? Такое под силу твое-
му другу?
Андрей пристально смотрел на Гостя, веря и не веря в
истинность происходящего.
— Вот и прекрасно, — резко сказал он. — Тогда сядьте и
смотрите на собеседника, если вы культурный… если вы ра-
зумное и культурное создание, — поправился он на ходу. — И
говорите членораздельно. Не тараторьте и нe трещите, как по
железному тазу.
Гость,  к его чести,  учел замечание,  потому что тембр его
голоса стал быстро меняться и к концу второй фразы приоб-
рел приятное для земного уха звучание. А говорил он следу-
ющее:
— Нам речь не нужна. Мы разговариваем мысленно. Сиг-
нал —  ответ. Легко и быстро. Ты заметил, что мысли —  это
быстро?
— Заметил. Как и то, что мы не переходили на ты.
— Какие глупые тонкости! — раздраженно парировал
Гость. — Какая разница, ты или вы?
— Большая. На ты общаются люди родные,  близкие и
друзья. А мы с вами ни то, ни другое, ни третье. Вот такие уж
мы, и прошу извинить. И вообще, в чужой монастырь со своим
уставом не ходят, — со злобинкой закончил Андрей.
— Причем здесь монастырь? — изумился Гость. — Мы
говорим совсем о другом.
И в который уже раз изменил свой облик — превратился
в тоненького, но с толстыми руками и малюсенькой, карикатур-
ной головой, человечка. Зачем он это проделывал, было непо-
нятно. Андрей не вытерпел и сказал сердито:
— Хватит вам мистифицировать. Примите какой-то один
постоянный облик и перестаньте мотаться по комнате, как по…
Космосу, — кинул он язвительно.
— Облик? — обрадовался Гость. — Пожалуйста. Любой
на выбор. Такой? Такой? Или такой? Или лучше такой?
И понеслись перед Андреем, замелькали разные лица —
49
белые, черные, желтые, добрые, злые, отвратительные, приятные
и страшные. Ему стало не по себе, и он, стиснув зубы, с ненави-
стью смотрел на жуткий калейдоскоп, не в силах остановить
его.
—  А может такой? — сказал Гость таким тоном, каким
хотят сообщить что-то потрясающее. И это необыкновенное и
ужасное явилось. В полусумраке прихожей возник старый
школьный товарищ Андрея в матросской форменке с треу-
гольником тельняшки на широкой груди, вышел на свет и
опустился на табурет напротив. А Гость пропал, оставив их
одних.
—  Борис? — невольно вырвалось у Андрея. — Ведь ты
погиб на подводной лодке пять лет назад  у Командор.  Зна-
чит,  уцелел?
—  Нет.  Погиб,  —  спокойно ответил Борис. — Но,  как
видишь,  существую. Помнишь,  как нас учили в школе? Ни
один вид энергии не пропадает бесследно,  а только переходит
из одного состояния в другое. Так и со  мной. Вот потрогай, —
он протянул руку над столом.
Андрей радостно схватил её, но тут жe с омерзением от-
бросил, так как рука оказалась ледяной. Борис засмеялся, на
глазах превращаясь в мертвеца. Андрей в ужасе отодвинулся
и, не в силах созерцать покойника с тусклыми зрачками  и не
моргающими веками,  крепко зажмурился.  Когда он бледный,
с трясущимися губами,  открыл глаза,  Бориса не было. Он
испарился черным облаком. Гость стоял в отдалении и пре-
зрительно смотрел на Андрея.
— Вы такой же холодный и бездушный, как ваш Космос,
— не скрывая отвращения, сказал Андрей. — Убирайтесь от-
сюда.
И в эту минуту под левым локтевым суставом у Гостя
засветились тонкие продольные оранжевые полоски и что-то,
будто синичка, запиликало. Он прислушался. Индикатор по-
гас. Помолчав немного, Гость сказал извиняющимся тоном:
— Простите меня. Я проверяю людей на крайностях и
этим часто пугаю их. Я не учел cтpaннoй боязни землян перед
усопшими. Но у нас нет эмоций, у нас есть разум. Мы без
страха и ужаса общаемся с умершими. Я, к примеру, очень часто
разговариваю со своими родителями, которых нет вот yжe пять-
сот лет. Рассказываю им о своей жизни, получаю советы. Они
умные, добрые люди. Хотите я познакомлю вас с ними?
50
— Спасибо. Как-нибудь потом, — мрачно отозвался Анд-
рей. — Для меня и этой встречи с избытком.
И вновь что-то запиликало.  С явным раздражением Гость
выслушал очередное наставление,  сказал «хорошо» и посмот-
рел на Андрея.
— Служба Порядка снова поправила меня, — сказал Гость
с легкой досадой в голосе.
Андрей поднял на него глаза. Его,  как понял инопланетя-
нин, заинтересовало сообщение о Службе Порядка.
— О, это очень нужная и строгая служба. Ведь порядок,
дисциплина, исполнение законов — основа существования го-
сударства. Иначе всё разлетится. Правильно я говорю? —
спросил Гость, обратившись куда-то в пространство. — Вот и
сидите в порядочке, — закончил он с угрозой.
— У вас или плохое настроение, или вы злое существо,  —
сказал Андрей. — Рекомендуетесь представителем Высшего
разума, а ведете себя, как ординарный судья. Взгляните на
небесный свод. Или тот порядок тоже от вас, а не от Бога?
— Кто такой? Не встречал.
— Не лукавьте.  Знаете,  о чем речь. Или вы встречали
разумных существ отличных от его образа и подобия?
Этот простой довод поставил Гостя в тупик. Он медлил с
ответом,  возможно понимая, что здесь кроется что-то более
существенное, чем технические достижения цивилизации, пред-
ставителем которой он был. Мысли комкались, быстрого отве-
та не находилось, а гордость не позволяла сказать, я не знаю.
Самописцы, в  ярко освещенной аппаратной,  улавливали это
смятение чувств, и у кого-то по этому поводу возникли  вопро-
сы, так как острый карандаш быстро рисовал галочки там, где
ползущая черная линия не совпадала с зеленой линией пре-
дусмотренного поведения.
— Вот так-то, — прикончил его Андрей. — И не заноси-
тесь высоко.
— Это — Природа. Это само по себе, — начал лепетать
Гость, опомнившись.
— Ничего самопосебешного в природе не бывает. Все
подчинено строгому руководству, и даже ваше появление здесь
произошло не по вашей, как вы,  небось, считаете воле, а по
закону доброты.
— Я свободен в выборе,  — поспешно вставил Гость.
— Вы слишком дерзки и самонадеянны.  Можете уходить,
51
чтобы завтра появиться снова. Ибо добрая воля сильнее ва-
ших детских капризов.
— Для нас вы интересны настолько, насколько для вас
интересны муравьи.
— Hy… Это не так уж и плохо,  если знать величие духа
и ума этих самых «муравьев»,  — спокойно сказал Андрей и
сбил с толку Пришельца,  ожидавшего бурных возражений, а
получившего тонкую иронию. — Так что не надо презирать
землян.
— А они заслуживают любви? — голос Гостя был полон
сарказма. — Убивают себя,  убивают природу,  в конце кон-
цов,  уничтожат планету, и еще требуют к себе любви? Не
абсурдно ли это?
— Абсурдно и жестоко не помочь избавиться от беды,  имея
для этого все возможности, — хлестко парировал Андрей.
— Для этого надо хотя бы хотеть этого. Построить хотя
бы одну такую электростанцию, как у тебя, — разгорячился
Гость. Он сделал нетерпеливое движение рукой, от которого
кирпичная перегородка заколыхалась тряпкой, скомкалась и
улетела сквозь потолок. И открылся чудесный вид на дей-
ствующую модель Бесплотинного электрического комплекса.
Четыре ажурных водяных колеса вращались бесшумно, а шесть
турбинок чуть слышно гудели,  посылая энергию на лампочки,
холодильник  и радиоприемник. Это было восхитительно.
— Вот когда ненужными становятся атомные мастодонты,
эти бомбы,  готовые взорваться в любую минуту, тепловые
станции, сжигающие миллионы тонн драгоценного сырья, а за-
одно и миллиарды кубометров кислорода; гидроэлектростан-
ции, смертельные тромбы на руслах рек с огромными объема-
ми воды, где её не должно быть. Такое чревато страшной
бедой.
— Этим изобретением никто не заинтересовался, — с го-
речью сказал Андрей.
— На нашей планете оно уже сооружается, — сказал Гость
с гордостью.
— Значит, вы украли его! — возмутился Андрей.
— Нет. Мы позаимствовали для окончательной доработ-
ки  и массового внедрения, так как более экологичного и эко-
номичного источника энергии в мире не придумано. Или ты
против? — недоумение слышалось в голосе Гостя.
— Как всегда где-то, но только не дома, — горько рассуж-
52
дал Андрей, поникая плечами и низко опуская голову на сжа-
тые кулаки.
Гость молчал, понимая его состояние. Догадывался, каких
усилий Андрею стоило сооружение макета, какие он возлагал
надежды на свое  изобретение,  что он пережил при озарении
и какие чувства испытывал сейчас при шельмовании и на-
смешках.
— Нас просто бесит неразумность землян. Мы готовы
помочь вам. Мы услыхали ваш зов.
Андрей поднял голову.
— Не думаю, чтоб он был первым.
— Представь себе, искренний первый.
— И как же вы мыслите свою помощь землянам? — глухо
спросил Андрей,  будто по обязанности вести глупую и бес-
плодную беседу. Самописцы отметили это унылой, почти пря-
мой черной  линией.
— Через тебя, как нашего представителя, — ответил Гость.
— Спасибо. Но я вряд ли гожусь в спасители человече-
ства, — усмехнулся Андрей. — Для этой великой миссии по-
ищите ученых с мировыми именами, к авторитету которых
прислушаются…
— Но корыстных и злых. Мы на таких натыкаемся ежед-
невно, — раздраженно отозвался Гость. — Один требовал ни
больше не меньше, как бессмертия.
— Впрочем, допустим, — сказал Андрей, насильно улыба-
ясь, так как не воспринимал рассуждения Гостя всерьез. — Но
губительных проблем на Земле великое множество. Не хва-
тит и тысячи представителей, — с нажимом на последнем
слове произнес Андрей.
— Хвататься за всё сразу, не доводя ничего до конца, —
это ваша манера. У нас подход системный, программный.
Прежде всего —  спасение биосферы.  Очень скоро она не
выдержит разрушительной нагрузки и начнет гибнуть,  а вме-
сте с нею и всё живое на Земле. Это может произойти об-
вально.  А это уже катастрофа.
— А вот теперь вы окончательно разоблачили себя! —
встрепенулся Андрей.
Недоумение отразилось на лице инопланетянина. Глаза рас-
пахнулись, он дернул головой,  будто стряхивал наваждение.
Короткий звук вырвался из его рта,  вроде нашего А? или У?
— Тем, что выражаетесь на суконном, убогом, казенном
53
языке. Вы —  авантюрист из шайки так называемых экстра-
сенсов, астрологов, колдунов, шаманов и прочих проходимцев.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Гость. — И вы верите во всю
эту чушь?
— Не верю. И потому снова прогоняю вас.
— Ну, чем убедить вас, что я не шарлатан, а реальное,
разумное существо? Могут ваши мистификаторы и авантюри-
сты видоизменяться, раздвигать стены,  проходить сквозь за-
пертую дверь?
— Дверь была не заперта.
— Да? — Инопланетянин исчез и объявился в прихожей
около двери. — В самом деле, — сказал он обескураженно. —
Вокруг так много злых людей, а потому добро должно защи-
щаться хотя бы защелкой. А появление Бориса? — ухватился
он за соломинку.
— Эта было жестоко и бестактно.
Снова у Гостя что-то запиликало и засветилось несколько
индикаторов на груди и над левым локтевым сгибом. И снова
прозвучал тихонько, как показалось Андрею, женский голос.
— Простите. Ваша искренность похвальна, однако у нас
действительно не получается контакта. Вы — подозрительны и
не верите в искренность. Культивируете в сознании только дур-
ное. Так нельзя. Я помню русских открытыми,  доверчивыми.
— Даже излишне, — вставил Андрей.
— И потому наше знакомство считаю несостоявшимся.
Можно я сделаю запрос в Межгалактический Совет?
— Хватит шарлатанства! Делайте хоть в Звездный парла-
мент и  уходите. Мне еще работать и работать.
— Запрос я сделал. Но для получения ответа надо по-
дождать одиннадцать минут. Вы разрешите побыть здесь?
— Не выставлять же вас взашей!  Садитесь вон там, —
Андрей указал на табурет в сторонке.
Но Гость не сел, а ушел к электрическому комплексу и
наблюдал оттуда за Андреем, что-то быстро писавшим и чер-
тившим на листках бумаги какие-то графики.  Легкий зуммер
не отвлек Андрея от работы. Инопланетянин приблизился к
нему и сказал сожалеюще:
— Хоть вы и прогоняете меня, но человек вы добрый и в
коррекции характера не нуждаетесь.
— Только посмейте. — Андрей вскочил и сжал кулаки
навстречу великану.
54
В третий раз что-то запиликало, и на груди у Гостя заж-
глись сразу несколько экранчиков-индикаторов. Их цвет был
голубым и бирюзовым с нежными,  спокойными переливами.
Они не метались и не мигали тревожным огнем. Послышался
голос. На этот раз Андрей отчетливо расслышал, что голос
был женским и радостным. Инопланетянин выслушал внима-
тельно, потом улыбнулся.
— Вашу последнюю фразу у нас расценили как согласие
к сотрудничеству, — сказал он мягко. — Так ли это?
Андрей ответил не сразу. Что-то тяжелое, громоздкое и
подавляющее волю чудилось ему в пришельце. А он привык к
свободе, долгим размышлениям и не терпел диктата. Принять
решение было непросто.
— Давайте попробуем, — сказал он устало.
А Гость, напротив, воодушевился.
— Вот что надо сооружать, а не десятки атомных станций.
Завтра я сам попробую обосновать. Чертежи —  чертежами, а
я покажу эту модель в работе. С кого начнем?
— Конечно, с России.
— Тогда за дело?
— По рукам, как у нас говорят, — сказал Андрей и подал
руку.
Ладонь у Гостя была узкой, но твердой. Однако руку он
пожал осторожно,  будто остерегался демонстрировать силу.
Так мужчина пожимает руку даме.
— А как мне вас называть?— спросил Андрей.
— У меня, как и у всех нас,  код из одиннадцати цифр. Не
будет ли тебе трудно их каждый раз произносить? — расте-
рянно молвил Гость. — Даже мысленно.
— Да я и не запомню их. А можно я буду называть тебя
Индик? Это из-за обилия индикаторов на тебе.
— Конечно, — обрадовался Гость. — Отлично. — И он
попробовал свое новое имя на слух. — Индик. Индик, —
протянул руку Андрею и сказал торжественно:
— Индик.
— Андрей, — в свою очередь назвался Андрей.
— Давай с этого часа на ты, — попросил Индик. — Вы —
это, когда много, а ты ведь один. Я боюсь, что запутаюсь. Для
меня это тяжело.
Искренность инопланетянина подкупила Андрея.
— Конечно, — сказал он, и в ответ на это мелким бисером
рассыпались веселые огоньки на груди у Индика.
55
— И еще вопрос. В каком облике мне появляться перед
тобой? — спросил он смущенно, видимо, испытывая нелов-
кость за свою выходку с преображениями.
— Только в этом. Так гораздо естественней, чем общаться
с покойником, — ответил Андрей.
— Прости меня, — сказал Индик. — Это мне урок на всю
жизнь.  Превосходство в чем-то не должно перерастать в
унижение достоинства.
— И ты меня извини за резкости. Твое появление — за
гранью фантастики. А теперь — до завтра. Я очень устал. —
Андрей пересел на кровать и повалился на подушку. Будиль-
ник показывал два часа пятнадцать минут.  Сквозь сон Ан-
дрей услыхал, как звякнула железная щеколда.
— Вот чудак. Он запер меня снаружи. Как же я выйду
завтра? — пробормотал он,  вытягиваясь на спине…
Озорной солнечный лучик прыгнул на подушку и резво
перебежал на правую щеку Андрея. От этого ласкового при-
косновения Андрей открыл глаза.  Он чувствовал себя бод-
рым,  хорошо отдохнувшим,  хоть и спал-то всего лишь пять
часов. Он легко вскочил и босиком помчался к двери. К его
изумлению она оказалась запертой изнутри. Он огляделся. И
стены, и кирпичная перегородка, и потолок находились на сво-
ем привычном месте. В прихожей  никого не было. Андрей
постоял в раздумье, отрывочно вспоминая вчерашний вечер.
— Да, дела, — он усмехнулся, тряхнув головой, отодвинул
защелку и толкнул дверь. Лавина солнечного света обруши-
лась на него и, наверное, смяла бы,  не отступи он за порог.
Даль сияла и была прозрачна до бесконечности, как бывает
лишь после дождя. Он радостно засмеялся и вышагнул на
воздух, воздел руки к небу и закружился, переступая босыми
ногами по влажной земле. Так он всегда начинал утреннюю
зарядку. Но когда опустил глаза долу, то сразу сник —  все
грядки были серыми.
Он не узнавал вчера еще веселых, живых  посадок морко-
ви, свеклы, кабачков, томатов, бобов. Крупные, розовощекие
яблоки пестрели черными точками, много их валялось на зем-
ле. Листья подсолнуха казались опаленными жарким пламе-
нем,  зияли большими круглыми дырами и потрескивали от
легкого ветерка. Холодный озноб пробежал по спине от того,
что он увидел, и невольно вырвалось:
56
— Боже мой!
Склоняясь над грядками, он неустанно повторял:
— Боже,  милостивый!
Листья овощей рассыпались в руках, превращаясь в труху,
а плоды расползались от малейшего к ним прикосновения. На
дорожке лежала вверх лапками мертвая трясогузка, зеленая
ящерица едва шевелилась. Шмель оказался высушенным до
такой степени,  что рассыпался в прах. Умирающая красавица-
жужелица кружилась на спинке и никак не могла перевер-
нуться на брюшко.
— Ночью прошел токсичный дождь, — услышал Андрей
знакомый голос и огляделся. У края картофельной делянки,
которая выглядела особенно пугающе,  стоял Индик.
— Это ужасно! — Андрей сокрушенно качал головой,
стоя над черной мережкой,  оставшейся от ликующих астр.
— А? Видел? — гаркнул кто-то за спиной у Андрея. —
Куда теперь писать будешь?  Или сюда всех этих деятелей
привезешь и покажешь им это, чтобы тебя снова отправили на
обследование? А? Гады! Я столько вложил труда! И всё по-
гибло.  Все! Голодуха классная наступит. Друг дружку жрать
будем. Посмотришь.
Это был сосед. Злой и возбужденный до предела.  Без-
граничный труженик, но и  хапуга тоже необыкновенный, дав-
но забывший про душу и воздвигнувший хоромы на сумасшед-
ших ценах за экологически чистые овощи.
— И на крышу посмотри. Да не на эту. Она еще не
поехала. — Он хлопнул себя по макушке. — А на ту. — Он
ткнул пальцем в сторону своего дома. — Там цинк потек. — И
на свою, и на другие. — Крыши всех окрестных домов были
пятнистыми,  будто камуфляжными. — Такая отрава лилась,
что железо  не устояло. А ты над цветочками рыдаешь. Я-то,
допустим, много чего из этого сплавлю. Ведь ты не будешь это
лопать или деткам в приютик тащить?
— Не буду.
— Тогда я приду и соберу. Сожрут, да еще спасибо ска-
жут. А с кем это ты трепался? Или заговариваться начал?
Может, тебя упечь в психушку? Напишу, и  повяжут. А домик
я себе заберу и огород тоже. Он у тебя в порядке, даром,  что
писатель.
Сосед был из тех нахрапистых и беспардонных мужиков,
для которых такие понятия как культура, мораль, доброта, по-
57
рядочность были пустыми звуками. Он мог проломить голову
за пятак, а потом сказать, весело смеясь, так это ж так и було.
Андрей иногда завидовал этому животному состоянию соседа,
не обремененного даже признаком совести и сердечности. «Моя
мечта перестать быть интеллигентом», — твердил он в такие
мрачные минуты слова Юрия Олеши.
Сосед ртутным шариком катался по огороду и несколько
раз пугал Андрея тем,  что вот-вот врежется в Индика, но
каждый раз проходил сквозь него, не замечая этого, и продол-
жал кричать  и ругаться. Индик при этом подмигивал Андрею
и посмеивался. На звук его негромкого и короткого смеха
сосед оглядывался,  а поскольку никого не видел вблизи, то
пытливо смотрел на Андрея,  прищуривая маленькие,  черные
глазки. В этот момент они были особенно злыми.
— Ладно,  стучать никому не буду, но если задумаешь
бросить земледелие,  скажи мне, я приберу всё к рукам. А
копать твою картошку не буду, не боись, оставь для себя, иначе
умрешь. — С этими  словами сосед пролез в дыру под сеткой
на свой огород и схватился за лопату.
На участке слева навзрыд плакала женщина и прижимала
к себе двух маленьких девочек. Напуганные воем матери, они
тоже громко плакали.
— Да за что же нам такая кара, Господи? Ведь мы умрем
от голода! — Женщина наклонилась к только что выкопан-
ным клубням картошки, превращавшимся в фиолетовые пря-
мо на глазах.
Точно такое же происходило на огороде у соседа справа.
Его мечта «кое-что  сплавить» лопнула мыльным пузырем.
Из вороха корнеплодов он не смог выбрать и  десяти хоро-
ших,  остальные синели в руках, чернели и превращались в
серый,  осклизлый ком.  Он,  не уставая,  продолжал ругаться.
В конце концов, зашвырнул лопату в черные заросли малины
и  скрылся за тяжелой цокольной дверью.
Андрей был удручен. Душили слезы. Никого не хотелось
видеть. Индик мягко тронул его за плечо.
— Слезами горю не поможешь, — сказал он. — Надо
действовать.
В это время за спиной у Индика повис над землей доволь-
но большой сверкающий шар. В его крутом боку открылась
небольшая дверка. Но Андрей отрицательно помотал головой.
58
— Мне надо дождаться Элли, — сказал он сдавленным
голосом.
— К её приезду мы успеем вернуться. У нас в запасе два
часа двадцать минут. Сейчас она покупает билет, — говорил
Индик, будто видел, как Элли отошла от кассы,  положив биле-
тик в сумочку, и посмотрела на табло. Дo отправления старо-
го, обшарпанного шкодовского агрегата под номером 5570 было
ещё пятнадцать минут. — Она приедет в двенадцать пятнад-
цать.
Но не узнал он того,  что произошло минуту спустя,  когда
подскочила голубенькая  легковушка «левака» и она села в
неё, отдав билет какой-то убогой старушке,  потянувшейся гу-
бами к её руке. — Храни тебя Господь, милая.
— Это будет на час раньше, — быстрословил молодой
водитель,  довольный,  что так быстро «упаковался».
Элли спешила к Андрею, а он, уступив доводам Индика,
приближался к сверкающему шару.
— Мы вернемся в любую минуту, — успокаивал Индик.
— На корабле это быстро.  Сам убедишься.
— А корабль далеко?
— Нет.  Он над нами.
Андрей посмотрел вверх и обомлел.  Прямо над головой
висел огромный сверкающий диск со множеством черных пря-
моугольников по нижней кромке.
— До него всего лишь двадцать километров.
— Ущипни меня, — попросил он Индика,  удивляясь,  почему
люди так равнодушны к этому чуду. Они ковырялись на гряд-
ках,  спасая остатки урожая, или стояли столбами, убитые го-
рем, посреди бездыханных огородов. — Его видят все?
— Нет. Только ты. Другим это не обязательно. Они ви-
дят его темным облаком.
— Это или сон, или бред, — сказал Андрей.
— Это —  реальность, которую вы никак не хотите при-
знать за факт. Входи смелее. Пора действовать. Вперед, Анд-
рюша. Нас ждет Москва. Я получил разрешение Центра сде-
лать разъяснение по изобретению лично.
— Я же  говорил,  что оно отвергнуто и  осмеяно.
— Будем настойчивы. Капля и скалу точит. Предложим
еще раз, — бодро отозвался Индик, стараясь развеять песси-
мизм Андрея.— Всё будет на о’кей.
Андрей вошел в шар и опустился на жесткое сиденье.
59
Индик прошел вперед к большому иллюминатору, и остался
стоять перед пультом, едва не касаясь головой потолка.
— Это мой командирский челнок, — сказал он, не оборачи-
ваясь.
Когда они поднялись в воздух, Андрей не ощутил, только
вдруг увидел далеко внизу квадратики огородов, зеркало во-
дохранилища и черные горы вокруг него,  будто леса сгорели
в страшном пожаре.
Огромное темное облако двигалось над Россией напере-
рез нескончаемой череде кучевых облаков, тянувшихся с вос-
тока на запад, и от этой противоестественности было страшно.
Люди испуганно смотрели вверх, втягивали головы в плечи и
поскорее прятались куда-нибудь. Они устали от аномальных
явлений, всегда приносивших только беды.
А военные были вообще чуть ли не в панике — все лока-
торы фиксировали невиданных размеров летающий объект,
который игнорировал приказы остановиться, а на запросы «свой-
чужой» твердил монотонно:
— Я —  друг. Я —  друг. Я хочу вам добра.
Но военные не хотели,  да и не имели права быть обману-
тыми,  а потому привели в боевую готовность всю противовоз-
душную оборону страны. Тысячи оранжевых головок  выгля-
дывали  из пусковых шахт, а мобильные комплексы занимали
позиции по схеме, подлодки погружались и ложились на бое-
вой курс. На подмосковный КП в  срочном порядке прибыли
высшие армейские чины и политическое руководство, в то вре-
мя как их семьи скоренько и молча покидали свои элитные
дома. Бронированные автомобили увозили их в неизвестном
направлении под недоуменными взглядами простых смерт-
ных горожан.
— Объект движется на высоте сорок тысяч метров, со
скоростью четыре тысячи километров в час, — докладывал
взволнованный оператор. — Диаметр диска двести пятьдесят
метров, высота по центру сорок метров. Масса приблизительно
шесть тысяч тонн, — продолжал он, оглянувшись на генерала,
который, побагровев толстым затылком, выслушивал Крем-
левского Хозяина, вытянувшись со всей возможной  силой.
— Я тебя,  старый тюлень,  сделаю ефрейтором,  если ты
пропустишь ту хреновину к Москве, — кричал Хозяин.
Трубка ВЧ-связи загудела. Генерал повесил ее и грозно
приказал доложить готовность. Другой генерал пробежал гла-
60
зами по десятку экранов с одинаковым значком-шифром, что
означало —  всё и все готовы к действию.
— Пуск! — рыком скомандовал генерал, сорвав пломбу
над алой кнопкой.
Спустя три секунды гром прокатился над всей московской
округой. Это зенитные ракеты ушли в небо,  что бы через
минуту выпасть на землю дождем обгорелых обломков, так как
взрывались от направленных на них голубых лучей при под-
лете к облаку, после чего оно взмыло вверх и превратилось в
неподвижную звездочку.
— Начало нормальное, — пошутил Индик, кладя руки на
штурвал. — Это чисто  по-русски,  чтобы дружить,  надо сна-
чала подраться.
На экранах локаторов изображение хоть и уменьшилось,
однако видно было достаточно четко, а когда пришла картинка
со спутников, хоть руками потрогай.
— Объект неподвижен. Высота пятьсот километров,  —
докладывал свои наблюдения оператор. Но вдруг подался к
экрану и сказал испуганно:
— От объекта отделился небольшой летательный аппарат
в виде шара и начал спуск. Четыреста пятьдесят, четыреста,
триста, двести, сто километров. — Лейтенант едва успевал
считывать цифры с экрана дисплея. — Девяносто. Объект не
виден. — Оператор оглянулся на растерянного генерала. Лычка
тому была обеспечена. Хозяин слов на ветер не бросал.
А под Индиком была Москва и красавец-Кремль,  одно из
чудес света. Невидимый  никем, он вышел из шара, посадив его
невдалеке от Успенского собора,  и  вскоре появился в кабине-
те Кремлевского Хозяина,  который хватал то одну,  то другую
трубку, что-то кричал в них и бросал не глядя, а молодой
Гладковолосый, с лицом, усыпанным веснушками, ловил их и
водружал на рычаги, при особо крепких выражениях шефа
дрыгал ногой и восторженно вскрикивал:
— Сильну, Целестин Семенович. Крепку по-русски.
Гул стоял в огромном кабинете от зычного голоса челове-
чишки, что было и странно и смешно. Но при появлении ярко
засветившегося прямоугольного пятна размером с книжку, а
потом довольно быстро разросшегося в экран чуть ли ни во
всю ширину кабинета,  на котором мерно гудели турбины и
величаво вращались водяные колеса, оба застыли с открыты-
ми ртами. Индик коснулся своими длинными пальцами какой-
61
то широкой клавиши у себя на поясе и материализовался сбо-
ку от экрана в своем серебристом костюме и сказал доброже-
лательно:
— Господин Президент.  Эта —  не мистика,  не шарлатан-
ство. Бесплотинные электрические комплексы — реальность
недалекого будущего, стоит вам в это поверить и оказать под-
держку молодому талантливому изобретателю осуществить свой
проект в опытном экземпляре. Вот чертежи и расчеты. А это
видеокассета с этим изображением. Он тоже здесь, в Кремле, и
готов хоть сейчас приступить к работе. В этом спасение чело-
вечества от энергетического кризиса и глобальной экологичес-
кой катастрофы. Мы —  к вашим услугам в любую минуту,
стоит вам лишь обычным голосом отсюда, из кабинета, обратить-
ся к нам. На своей планете мы yжe строим эти комплексы.
Изображение сменилось. Теперь на экране была гигантс-
кая стройка. Высокие краны бережно устанавливали на опоры
ажурные водяные колеса, несли по воздуху гидротурбины.
Люди, очень похожие на землян, управляли сложной техни-
кой. Затем вновь появилась модель комплекса, и Индик ска-
зал:
— Мы подсчитали, что за тридцать лет планета Земля мо-
жет быть ими полностью электрифицирована, а биосфера, кото-
рая сейчас находится в критическом состоянии, полностью вос-
становится. Россия может гордиться таким человеком.
ПрезидРас уже оправился от шока,  охватившего его при
появлении серебристого призрака, и нещадно давил с десяток
кнопок под столешницей, а одну, большую нервно топтал ши-
рокой и длинной ступней в сером тапочке.  И такой жe не-
рвный,  прерывистый вой оглашал казарму Особого батальона
охраны.  Крепыши вскакивали с кроватей, бросали карты, до-
мино и голых девок, быстро облачались во всё пуленепроби-
ваемое и в огне не горящее, выбегали на плац и под рокот
командирских команд стремительно срывались с места.   В
кабинет Президента они ворвались массированно, по не еди-
ножды отработанной схеме сразу в семи местах. Но только
первая волна на долю секунды увидела Индика, после чего он
стал невидимым. Но и эта уловка была предусмотрена бравой
гвардией. Они хватали пустоту руками, которая вовсе не была
таковой — там находилось что-то твердое, металлически хо-
лодное и сильное, потому что с десяток крепышей полетели
опилочными куклами во все стороны. Некоторые из них по-
62
платились жизнями за дерзкое прикосновение к самозванцу.
Другие,  видя это,  выхватили кинжалы и пыряли ими прост-
ранство перед собой,  пыряли и экран с изображением,  прохо-
дя сквозь него не осязая и не оставляя без внимания ни еди-
ного уголка кабинета.  Они шли широким фронтом в попытке
обнаружить и убить пришельца. Видимо, ощущая  реальную
угрозу для своей жизни, Индик применил импульсное оружие,
и ещё четверо синебереточников покатились в конвульсиях
по ковру. А затем хлопнула высокая дверь. Но приемная и
коридоры тоже были полны охранниками. Сквозь эти спло-
ченные ряды, ощетинившиеся карабинами и ножами нельзя
было и думать проскользнуть незамеченным, оттого и остано-
вился Индик в секундной растерянности, подперев спиною
дверь, на  которую уже налегали с той стороны, и она вот-вот
могла рухнуть. Видя это на экране, Андрей вскочил с места.
Но вдруг резко качнулась ближняя люстра над головами
охранников, затем следующая,  третья.  Сомнений быть не
могло —  пришелец там,  и охранники открыли по нему стрель-
бу из всех автоматов и пистолетов. Приемную и коридор
заволокло пылью. Люстры рушились на пол. В сером тумане
охранники палили вверх, обезумело крича уже  за поворотом:
— Он здесь. Не выпускай. Вяжи. Блокируй окна и двери.
Хватай его.
Но хватать было некого. Индик закрыл дверку, и челнок
взмыл в небо в пяти метрах от золотого купола.
Трясущийся ПрезидРас взобрался коленками на кресло и
вопил, указывая на экран:
— Убрать! Убрать! Немедленно!
Однако, несмотря на все усилия, изображение висело в
воздухе. Турбины гудели,  колеса невозмутимо вращались на-
перекор пулям и стульям, летевшим в них, и даже пламени
огнемета. Тогда человечишко упал животом на чертежи  и
нацарапал:
— Найти и…
— Вот видишь, — сказал Андрей,  глядя на бесновавшего-
ся Кремлевского Хозяина. —  Многоточие означает «уничто-
жить».
— Правителям никогда не понять, что озарение нисходит
на избранных, что с ними, и только с ними сотрудничает При-
рода. — Индик был совершенно спокоен в отличие от Андрея
изрядно переволновавшегося за его судьбу. Индик дважды
63
был на грани гибели, и только придумка с люстрами спасла
его. В кремлевских коридорах до сих пор кричали и стреля-
ли, а человечишко целовал портретик Сталкера в лоб и сто-
нал:
— Отец! — Затем он схватил одну из телефонных трубок
и снова простонал в нее. — Братуха! Тут у меня такое, что и
батюшке не снилось. Брошу все и засяду писать полуночные
бздения.
В ответ послышалось сердитое рычание,  и чья-то волоса-
тая, толстопалая рука любовно потерла бархатной  подушеч-
кой точно такой же портретик Сталкера, как и в кабинете
Президента, только висевший на стене. А подушечку положи-
ла на янтарную полочку под ним.
Индик вел челнок на северо-запад и говорил:
— От батарейки-то они, думаю, не откажутся. — Он щелк-
нул каким-то тумблером и сказал голосом Андрея. — Это —
Андрей Рогов. Наш уговор остается в силе? — и услыхав
ответ «да», повернулся к Андрею.  — Извини. Но разговари-
вать придется тебе. С Главным Конструктором электромоби-
лей! — Он многозначительно поднял вверх указательный па-
лец и засмеялся.
— Хорошо. — Андрею было не до придирок за своеволь-
ство Индика.
Посещение  «Пан-Российского института электромоби-
ля» началось с тайного проникновения на огороженную тер-
риторию.  Вахтер хоть и бодрствовал, но ни Андрея, ни Инди-
ка не засек, и они сразу же оказались среди такого скопища
автомобилей,  что Андрей даже подрастерялся от эмблем и
названий, в основном иностранных. Индик увлек Андрея к
бетонной дорожке,  сбоку от которой стоял небольшой метал-
лический столик с бумажками, придавленными от ветра шесте-
ренками и подшипниками. И вышло это комично. Андрей
приподнялся в воздух,  там повернулся в нужном направле-
нии и, опустившись, зашагал дальше. Вахтер поперхнулся от
такого фокуса.
— Вечный цирк с этими творческими. Как тут не запьешь,
— сказал он, наливая в граненый стакан чего-то прозрачного.
Однако только понюхал и слил обратно. Вот это сила воли!
Главный Конструктор оказался сравнительно молодым
человеком, пухлощеким и розовогубым, что свидетельствовало
о хорошей работе его сердца,  в светозащитных модных очках
64
и с роскошной русой шевелюрой. Роста он был высокого, с
аристократическими манерами и, как определил Андрей,
властного характера,  поскольку все его помощники  и спод-
вижники стояли едва ли не навытяжку полукругом в трех-
четырех шагах за его спиной.  И ловили каждое слово, гото-
вые тут же исполнить приказание. Но в эту минуту кто-то
другой должен был подчиняться ему, слыша его голос по теле-
фону:
— Прибавь скорости. И на вираже не снижай. Еще. Дави
до упора.
Машина на треке неуклюже развернулась на большом
радиусе, а трубка в ответ сказала, видимо, что-то неприятное,
потому что Главный так шарахнул мобильник на стол, что его
можно было смело выбрасывать на свалку.
— Менять надо этого старого оболтуса, — сказал он бе-
задресно, но в чутком пространстве распоряжение быстренько
занесли в блокнот.
— Здравствуйте, — сказал Андрей. — Я —  Рогов.
— Рогов? — Главный оглянулся за помощью к своим
помощникам, и сразу трое шагнули на его немой  зов с подобо-
страстными лицами. — Ах, да. Рогов. — Главный манерничал,
и это не понравилось Андрею. — Говорите, я слушаю вас.
Помощники дружно отступили назад.
Но говорить, как выяснилось через секунду, хотел только
он. Да не просто говорить, а вещать,  изрекать истины, тут же
заносимые в блокноты, поскольку считал себя непререкаемым
авторитетом в своей области, и показывал это молодому чело-
веку.
— За электромобилями —  будущее. Я надеюсь, вы пони-
маете это. Альтернативы я не вижу. Вы, надеюсь,  понимаете
его преимущества перед бензиновыми  двигателями со шлей-
фом выхлопных газов? Кстати,   вы знаете, сколько в мире
автомобилей? А сколько они сжигают горючего? А сколько,
тысяч тонн вредных соединений выбрасывают? Вы один из
первых случайных людей, кто видит обкатку моей новой моде-
ли электромобиля. На нем аккумулятор емкостью на тысячу
километров пробега без подзарядки. Он обеспечит скорость в
шестьдесят-семьдесят километров. И этого вполне достаточ-
но. А то мы все спешим, спешим, а в результате сплошные
аварии, в которых лишь в нашей стране гибнут более пятиде-
сяти тысяч человек. Целый город!
65
Всё это было известно Андрею. Его интересовали техни-
ческие характеристики аккумулятора и, улучив момент, он спро-
сил об этом. Но Главный загадочно улыбнулся. Такая же
ухмылка появилась на лицах всех его помощников.  Андрею
стало чуть-чуть страшновато,  будто он находился в каком-то
не совсем реальном мире.
— Секрет. Все —  секрет, — важничал Главный. — Я
надеюсь,  вы знаете, на чем  японцы сделали свой прогресс? На
секретах.
— А я думал на  уникальных разработках.
— Это — вторично.  А первично —  секрет. Но здесь мы
их обштопали.
— В секретности?
— Нет. В технологии.
Испытуемая машина тем временем остановилась напро-
тив разработчиков.  Но никто к своему детищу не кинулся, так
как Главный не двинулся с места. Он неприязненно глядел на
выбравшегося из кабины пожилого  водителя-испытателя. А
тот, насупленный, увалисто,  будто кавалерист,  приблизился к
столику, выбрал из многих карточек красную и начал запол-
нять, её ворча:
— Гроб с музыкой.  От одного аккумулятора у неё пере-
груз. Охренеть можно — двести килограммов. И на кой х…
ставить кислотный? Если не бензином, то кислотой травить
будем? А куда их после года девать? А почему не водород?
— Это вы бросьте. Только бомбы под сиденьем не хвата-
ло. Всё вам не так. Ни одной модели не обкатали без приди-
рок, — набросился на него Главный.
— Для этого меня и держат, — буркнул водитель.
В свите Главного переглянулись и вздохнули —  не доро-
жит мужик работой.  Наступила пауза, и Андрей воспользо-
вался ею.
— Я вам предлагаю новый тип аккумулятора, — сказал он,
выставляя на столик из портфеля небольшую сверкающую
коробочку размером с баночку кофе. — Вот его технические
параметры. — Он подал Главному упругую картонку.
Но едва ль успев пробежать глазами все в ней написанное,
Главный закричал, побагровев и сорвав очки:
— Не считайте нас круглыми идиотами.  Это —  вранье.
— Он потряс картонкой. — Я всю жизнь занимаюсь аккуму-
66
ляторами и знаю о них всё. Его объем не соответствует ука-
занной емкости.
— В какой-то мере я с вами согласен. — Андрей попытал-
ся вернуть беседу на мирные рельсы,  зная,  что нет ничего
более   отрадного для ограниченности, как наличие темных
пятен на солнце.
— Да, у него есть, к сожалению, маленький недостаток.
Подзарядка. Через тысячу километров пробега, — сказал он.
— Aга! Bce-таки подзарядка! И тоже через тысячу! —
возликовал Главный.
— Да, — смиренно согласился Андрей. — В течение пяти
с половиной секунд.
Это вызвало еще большую ярость у корифея, чем характе-
ристика батарейки. Он с кулаками ринулся к Андрею и так
заорал, что испуганно зажмурился один из свитских:
— Уберите вон свою авантюрную брякалку!
Но так как Андрей не спешил этого делать, все еще наде-
ясь на мирное разрешение конфликта, то Главный сам решил
смахнуть ее на землю. Да только руку ушиб. Заохал, завертел-
ся, ещё больше злясь.
— Это —  не пушинка, — запоздало предупредил Андрей.
— Его вес тридцать три килограмма.
— Вранье. Вранье. Вранье. Вы —  авантюрист. Проходи-
мец. Алхимик. Охрана!
Водитель-испытатель, как видно, привыкший к подобным
творческим сценам, поначалу не прислушивался к реву, но
после слов Андрея, что вес аккумулятора тридцать три кг,
поднял его своей рабочей рукой и сказал удивленно:
— Действительно на два пуда тянет.  Давайте поставим,
испытаем. Яйца ведь не отвалятся.
Но в ответ послышались смешки. Никто,  не хотел риско-
вать столь важным атрибутом. — «Какой хитренький», —
читалось на лицах.
— Авантюра.  Враньё. Охрана! Выставьте его вон,— бе-
сился Главный.
Охранники стояли уже наготове и тут же взяли Андрея
под локотки. Он вырвался, бросился к аккумулятору, но его
опередил какой-то богатырь с окладистой бородой. Он схва-
тил коробочку и прижал к груди.
— Нетульки. Это наше имущество.
— Как же так? Ведь я его принес. — Андрей испугался,
67
что он скажет Индику.  Оглянулся за поддержкой, но увидел
лишь гримасы.
— А где отметка охраны? И вообще, где ваш пропуск?
Как вы сюда попали? То-то же, — осклабился другой, с напома-
женным женским лицом и в халате в обтяжку. Наверняка, а
впрочем,  может быть и нет.
— Идите отсюда  подобру-поздорову, — прикрикнул Глав-
ный.
Охранники вытолкнули Андрея на улицу.
— Ну и ловкачи же вы, граждане-конструкторы. Слямзи-
ли новинку, что баран чихнул, — язвительно бросил водитель-
испытатель и пошел прочь, снимая на ходу шлем и кожаную
куртку.
Главный тем временем приказывал великану:
— Муромцев! Илья! Покажи.
Но богатырь удивленно разводил пустыми руками.
— Обыскать мерзавца! — гремел голос Главного.
Охранники ловко ощупали Муромца, но батарейки не на-
шли. Она таинственно исчезла. Илья скинул туфли, халат и
брюки, задрал к подбородку подол рубахи и хныкал:
— Вот видите. Вот видите. Я —  голый,  а её нету. — Он
дорожил работой. У него была большая семья.
Зато портфель у Андрея заметно потяжелел. Он загля-
нул вовнутрь —  коробочка сверкала навстречу, как будто
улыбалась. Но не успел он порадоваться этому, как К нему
подошли двое с черными чемоданчиками и предложили про-
ехать,  блеснув при этом лаком красных удостоверений. Де-
лать было нечего. Пришлось подчиниться. Портфель у него
забрал тот, что сел на переднее сиденье,  и сразу жe перело-
жил батарейку к себе.   Любили работники спецслужб черные
чемоданчики, тем самым как бы причисляя себя к великой
тайне грозной кнопки, хотя кроме двух сухих лещей в них
ничего не водилось.
По разделительной линии машина помчалась куда-то и
остановилась во дворе-колодце с обшарпанными глухими сте-
нами, задом въехала в черный тамбур, откуда Андрея препро-
водили по длинному коридору в кабинет № 3, вернув при этом
опустошенный портфель.  Зато конвоир нес свой чемоданчик
с натугой. Это тебе не с доносами фланировать.  Он вошел
следом за Андреем,  освободив, наконец-то,  его локоть от цеп-
ких пальцев, и тут же пропал во мраке. Секунду спустя Анд-
68
рей оказался в пучке пронзительного света и зажмурился от
рези в глазах,  а когда осторожно открыл их, то увидел чью-то
руку, высунувшуюся из темноты и приглашавшую сесть на
стул сбоку от стола. Андрей опустился на жесткое сиденье,
ладонью защитившись от резкого света.  Лампа погасла и
уплыла куда-то на кронштейне. Вместо неё зажглись нес-
колько настенных бра, осветив комнату спокойным светом, и
Андрей увидел чуть левее от себя молодого человека в белом
халате, то и дело запускавшего растопыренные пальцы в несу-
ществующую шевелюру на своей голой голове. Это развесели-
ло Андрея, как и подчеркнутая строгость доктора. Но чужие
безобидные странности он уважал, хоть и считал, что нет ниче-
го комичнее серьезности, а потому сказал беззаботно:
— Да вот, доктор, в моих руках, можно сказать, судьба
человечества, а они не верят и притащили сюда, чтобы вы осви-
детельствовали не чокнутый ли я.
Доктор долго и пристально глядел на своего пациента, не
находясь, что ответить. Сбивать с толку было его право, а не
сумасшедших, каковыми он считал всех сюда входящих. Он
тщательно пригладил ладонями мнимую шевелюру.
— М-да…  Ситуация… Ну прямо-таки чеховская. Вы не
находите?
— Haxoжy. A они —  нет. Потому я здесь.
— А вы не берите их в расчет, — грустно сказал доктор.
И Андрей увидел его глаза —  умные,  глубокие. — Что с них
взять. Вы —  свободны.
На хрюканье сопровождающего он не обратил ни малей-
шего внимания.
— Спасибо, доктор. — Андрей поднялся.
— И как жe вы хотите спасти мир?— дружески продол-
жал доктор, тем самым показывая, что официальная часть встре-
чи окончена. — Расскажите.
Андрей снова опустился на стул,  а доктор продолжал:
— Это безумно интересно, ведь природа и мы, как ее час-
тица, на грани гибели.
— С помощью одной батарейки, — с готовностью ответил
Андрей и наклонился к портфелю, не видя ироничной ухмыл-
ки конвоира. Нетрудно догадаться, что означала эта ухмылка.
Однако задержанный распрямился и поставил на край стола
сверкающую коробочку. — Вот такой.
69
Конвоир ринулся в свой черный чемоданчик,  но батарей-
ки там не обнаружил.  Его лицо вытянулось.
Андрей был благодарен доктору за искренний интерес к
проблеме, добрые нотки в голосе, и потому продолжал одушев-
ленно:
— У неё огромные возможности. Практически безгра-
ничные. И самое главное — она безобидная и вечная. На её
энергию можно перевести всю механику. Это всё, что вращает-
ся. И не надо будет сжигать миллионы тонн нефти, газа, угля.
Исчезнут загрязнители природы, и она будет сохранена, —
горячо говорил он,  в своих пояснениях избегая технических
терминов и цифр.
— И всё это с помощью одной батарейки? — Резкая
смена тона заставила Андрея вздрогнуть и вспомнить, где он
находится. Он посмотрел на доктора и увидел перед собой
Инквизитора, наперед не верившего ни одному слову своей
жертвы.
— Миллионов ей подобных, — строго сказал Андрей, раз-
гадав хитрую ловушку доктора, отчего тот несколько сконфу-
зился и запустил пальцы на всю глубину утраченной шевелю-
ры,  как видно,  очень им любимой.
— Кстати,  откуда она у вас?— спросил Инквизитор.
Конвоир навострил уши, но услышал нелепицу.
— Мне её подарил мой космический приятель, — буднич-
но ответил Андрей.
— От инопланетян, стало быть?— саркастически улыба-
ясь, сказал Инквизитор.
— От иногалактянина, скорее, — по-прежнему буднично
уточнил Андрей. — Поскольку он не только с другой планеты,
но и из другой  галактики.
— И вы там бывали? — Снова искренность слышалась в
голосе доктора, но на этот раз она не подкупила Андрея.
— Пока нет. Но всему свое время, — ответил он.
— Да, да. Все там будем. Ведь наши души поселяются на
других планетах, — наставительно резюмировал доктор. —
Вы не устали?— сердечно спросил он.
— Нет,  — растроганно ответил Андрей.
— А я устал от вашего бреда. — Доктор взлохматил свою
любимицу. — Отдохните в первой палате.
— Но вы сказали, что я свободен, — огорчился Андрей.
— А я и  не отказываюсь, — изумился доктор. — Но
70
сначала отдохните. На улице активный ультрафиолет. Озоно-
вую защиту мы давно уничтожили, интенсивное движение.., —
говорил он, что-то быстро черкая на мятой бумажке. Поставил
подпись и протянул её конвоиру. —  Так что лучше переж-
дать.
Андрей ушам своим не верил.
Конвоир распахнул дверь и сделал решительный жест
следовать, но когда оглянулся, то Андрея не увидел. Стул был
пуст. А доктор медленно нес конфету ко рту. Вот он стреми-
тельно кинул её меж оскаленных зубов,  клацнул ими и зары-
чал. Его глаза светились дьявольским зеленым огнем.
Андрей увидел шар на лужайке парка. Проходя за топо-
лями, стал невидимым, но остроглазый старичок заметил его
исчезновение и тут же нырнул за тополя. Индик с улыбкой
наблюдал за настырным дедушкой, кружившим вокруг деревь-
ев в поисках Андрея, и показал его сидящим на скамейке в
другой аллейке. Дедушка обрадованно захихикал.  Но его
лицо превратилось в ташкентскую дыню,  когда другой Андрей
вырос перед  ним, а первый дружески махал второму издали.
Когда Андрей уселся за спиной у Индика, тот сказал раз-
драженно:
— Не нужно им,  пригодится другим, — и челнок поднял-
ся над Mocквой. — Пора встречать Элли. У  нас в запасе
целых восемнадцать минут, — успокоил он Андрея, обернув-
шись.
А между тем Элли уже шла по грунтовке дачного посел-
ка. Череда черных тополей и вид мертвого огорода поразили
Элли в самое сердце. Она заплакала над грядками и, опустив-
шись на колени, нежно гладила гибнущие стебельки, которые
тянулись к её рукам, будто ее любовь могла их спасти и ожи-
вить.  Из коричневых и ломких сделать снова зелеными и
мягкими.  Фруктовые деревья горестно шумели серой ли-
ствой. Яблоки и груши падали с веток, разбиваясь о землю
влажными шлепками.
— Милые мои. Как жe так? Вы были такими веселыми.
И вот!
— Это все химия натворила.
Элли кивнула заплаканной соседке и пошла к водохрани-
лищу, надеясь там найти Андрея за ловлей карасей. За то, что
он не встретил ее,  она не обижалась. Не мог же он знать, что
она приедет на сорок минут раньше. Но заметно огорчилась,
71
не найдя его на берегу, где на лужайках бордовой травы,  под
фиолетовыми деревьями расположились небольшие веселые
компании с музыкой, выпивкой, закуской и песнями,  словно
наперекор беде. Русский народ к унынию не склонен. Живет,
пока живется,  а любит пока любится, не терзаясь былым и
грядущим. Почти каждая компания радушно приглашала Элли
к себе.
Пожилой мужчина в тюбетейке долго сокрушался по по-
воду свалившегося  горя, приветливо поздоровался с Элли и,
помолившись, вошел за каменную ограду старинного татарско-
го кладбища.
Водная гладь плавно повернула в сумрак довольно глубо-
кого ущелья.  Высокие,  черные деревья и густой  подлесок
поглотили тропинку. Под ногами захлюпала вода. Элли по-
ежилась от холодного, сырого дыхания неприветливых зарос-
лей и повернула назад.  Она шла, теряясь в догадках,  где же
Андрей, и, миновав в задумчивости несколько компаний,  где
уже не только пели,  но и плясали под разудалую частушку:
— Эх, пить будем, да и гулять будем,
а вот смерть пришла, помирать будем, —
не сразу услыхала крики за своей спиной, а оглянувшись, обо-
млела —  из диких зарослей и сумрака ущелья, возвышаясь
над макушками деревьев и сверкая большими глазами, на про-
стор выломилось огромное двуногое чудовище и сразу же
кинулось на людей. На своих сильных ногах, под которыми
гудела земля, оно в два-три шага настигало их, разрывало мо-
гучими руками на куски или кромсало саблевидными зубами.
Элли в yжace побежала, и пока чудовище расправлялось
с беспечными отдыхающими, успела взбежать на пригорок, от-
куда был виден весь дачный поселок и вилась   узенькая
дорожка, которую здесь называли патрульной, так как по ней
курсировал наряд по охране стратегического объекта,  како-
выми повсюду являются водохранилища.
Вот и сейчас молоденький милиционер через мегафон
увещевал гуляющих,  сбавляя скорость мотоцикла или совсем
останавливаясь:
— Уйдите с берега.  Это охранная зона. Купание запре-
щено. Что с вами делать? Что с вами, девушка? Там хулиганы?
— милиционер направил мотоцикл навстречу испуганной Элли
и с кромки обрыва увидел хомозоинда, растерзавшего трех
человек под раскидистым деревом и двинувшегося вверх по
72
склону. Мальчишка храбро кинулся на зверя,  стреляя в него
из пистолета и вряд ли замечая в суматохе,  что пули превра-
щались в облачка пара при подлете к чудовищу.  Когда закон-
чились патроны, он кинул в него пистолет, который тоже
испарился,  не достигнув цели. А затем настал черед и ему
быть растерзанным. Он отчаянно закричал и внезапно умолк,
упав на чахлую траву дымящимися кусками. Чудовище, как
пушинку, подняло тяжелый мотоцикл над головой и швырну-
ло его в разбегавшихся людей, убив ещё нескольких.
Индик и Андрей возвращались в челноке на землю, оста-
вив корабль в поднебесье. Центральное шоссе, извиваясь по
склонам гор, бежало вниз от Ангарского перевала и было усы-
пано крапками автомобилей.
— Я могу высадить тебя прямо на остановке.  Она едет
вот в этом троллейбусе, — сказал Индик, указав рукой на
номер 5570.
— Хорошо, — согласился Андрей, и они  начали опускать-
ся в долину, обгоняя транспорт. Вскоре под ними появились
знакомые места. На черных, безжизненных огородах только в
одном месте кто-то шевелился. Это был сосед Андрея.  Он
злобно шагал за мини-трактором,  перепахивая все подряд, и
то и  дело прикладывался к бутылке, вынимая ее из кармана
коротких штанов. Выпивал несколько глотков, хохотал, при-
плясывая, будто сумасшедший,  и снова брался за чапиги.
— Он и сейчас нас не видит? — спросил Андрей.
— Пускай спокойно работает, — ответил Индик и вдруг
встревожился от каких-то резких сигналов из динамика. Он
резко завалил челнок влево, отчего Андрей оказался лежащим
на боку, и направил его к видневшемуся водохранилищу, вклю-
чил наружную телекамеру, и на экране над пультом управле-
ния их взорам предстала жуткая картина, от которой Индик
передернулся,  а Андрей принял происходящее поначалу за
фильм ужасов: страшное чудовище превращало людей в кро-
вавые лохмотья или давило их ногами —  и проворчал:
— Потом посмотришь эту дикость,  Индик.  Я опоздаю,  —
но вдруг закричал панически,  видя убегающую девушку с
ромашковыми  волосами,  которую почти настигло чудовище:
— Элли! Это — Элли! Индик! Посмотри, Индик! Это —
она!
Тревожно и громко ворвалась музыка Свиридова, будто
73
предназначенная быть аккомпанементом человеческих драм и
трагедий.
— Ты ошибаешься! — испугался Индик. — Она приедет в
двенадцать пятнадцать,  а сейчас только двенадцать ноль восемь,
— прокричал он, но тем не менее направил челнок вниз и
остановил его в пяти метрах от земли между Элли и хомозоин-
дом,  швырявшим  детей-грибников,  будто кукол, с обрыва в
воду, находившуюся метров за сто от него. Силы покинули
Элли. Ноги подкосились,  и она упала на черную траву, с ужа-
сом глядя на кровавую расправу, которой ей тоже не избежать.
Это действительно был хомозоинд, уже дважды или триж-
ды наводивший  yжac на жителей Африки и Южной Америки,
зонах социальной и политической нестабильности. И вот он
объявился в Крыму.
— Что это за чудище, Индик? — кричал Андрей.
— Это — материализованная  людская злоба и нетерпи-
мость за все пять тысяч лет вашего разумного существования
на земле. — Индик отвечал быстро и зло. — Сгусток психи-
ческой энергии колоссальной силы, сравнимой разве что с энер-
гией миллиона так вами любимых атомных бомб. И выплески-
вается она так.
Чудовище почувствовало появление челнока и принялось
хватать его своими страшными руками, оставляя на обшивке
толстые рубцы, как от электросварки. Искры летели при  этом
во все стороны.  Шипение плавившегося металла слышалось
даже в кабине. А на табло перед Индиком в тревоге заходились
индикаторы. Чей-то властный голос что-то требовал от него, и
он подчинился —  челнок стремительно взмыл в небо, а хомо-
зоинд своими гигантскими шагами направился к лежащей Элли.
Она пронзительно кричала и пыталась ползти.
— Индик! Что же ты? — кричал Андрей. — Он убьет её
сейчас! Сделай что-нибудь! Или выпусти меня.
— Я получил приказ немедленно вернуться! — пронзи-
тельно-тонким голосом прокричал Индик, отворачиваясь от
иллюминатора, но вдруг так резко кинул челнок вниз, что Ан-
дрея вырвало из кресла и прижало к потолку. Это был не
спуск, а крутое падение. Лицо Индика окаменело. Катастрофа
казалась неминуемой.
— Господи,  спаси нас! — успел прошептать Андрей, прежде
чем челнок прекратил падение, и он оказался перед открытой
дверью буквально в метре от Элли.
74
— Элли! Подай руку, Элли! — кричал Андрей,  простирая
к ней свои ладони. — Элли! Скорее! Элли!
А челнок тем временем сотрясался и раскачивался от уда-
ров хомозоинда.  Индик изо всех сил удерживал вход в чел-
нок подальше от чудовища, и всё-таки в какой-то момент страш-
ный его лик оказался в проеме двери, да настолько близко, что
Андрей отпрянул от ужасающего облика этого человеко-
подобного существа с костистой головой, литыми мускулами,
кровавыми глазами,  большим ртом и торчащими из него заг-
нутыми клыками.
Рука чудовища метнулась внутрь кабины и едва не ухва-
тила Андрея. От мимолетного прикосновения его пальцев на
плече Андрея вспух кровавый рубец. Видя это, Индик рванул
челнок вбок и сбил хомозоинда с ног, отчего за стенкой челно-
ка раздался такой грохот, будто рушились горы.
— Элли, иди скорее к нам! — умолял Андрей. — Вставай
же. Дай мне руку!
Не видя Андрея,  но слыша родной голос,  Элли залива-
лась слезами, а когда увидела его лишь на мгновение с протя-
нутыми к ней руками, упала без чувств. Индик не дал выпрыг-
нуть Андрею, захлопнув дверку перед самым его носом. Стре-
мительно поднял челнок метров на пятьдесят и направил на
неподвижную Элли конусный луч сильного голубого света.
Когда луч погас, Элли на лугу не было, а хомозоинд гигантс-
кими шагами направлялся к дачному поселку.
— Где Элли, Индик? — уже трижды вопрошал Андрей у
сурового друга, но не получал ответа. — Индик.  Ты слышишь
меня? Куда ты её дел? Она жива?
Челнок уходил в небо, подчиняясь приказам возвращать-
ся. Кто-то выговаривал Индику за непослушание.  Индик
отвечал миролюбиво, видимо,  признавая свою вину. Индика-
торы на табло постепенно успокаивались, а зуммеры замол-
кали. Индик включил автопилот и убрал руки со штурвала.
— Элли в безопасности, — сказал он,  повернувшись к
Андрею. — Она в параллельном  мире. Только так я мог её
спасти.
В кабине воцарилась тишина.
Тишина и покой наступили и для Элли, оказавшейся вдруг
в сказочной широкой долине, где на деревьях пели невидан-
ные птицы, плескалась в ручейках прозрачная вода.  Все жи-
вотные мирно паслись на лугу. Дети играли  в знакомые
75
пятнашки и ездили верхом на львах и тиграх. А взрослые —
красивые,  стройные люди в желтых туниках с голубым три-
листником на левом виске водили  хороводы под мелодичные
песни и радостно приняли ее в свой круг. Безграничным сча-
стьем был настоян воздух этой райской страны, находившейся
всего лишь за тонюсенькой,  неосязаемой  перегородкой от
жизни  земной.
Зато воплями yжaca наполнился дачный поселок, по кото-
рому начало свое шествие чудовище, круша садовые домики,
будто спичечные коробки, валило наземь, как былинки, бетон-
ные опоры, запускало руки в погреба и подвалы,  выволакива-
ло оттуда трепыхавшихся людей и тут же испепеляло их.
Заслышав раздражительный грохот на противоположном
склоне долины,  хомозоинд пересек низину, оборвав искрящи-
еся провода контактной сети и опрокинув несколько перепол-
ненных троллейбусов, оказался на военном полигоне перед
фронтом приземистых зеленых букашек, плевавшихся в него
из длинных тонких хоботков. И хотя плевки взрывались вок-
руг, не причиняя вреда, но это был вызов,  и чудовище приняло
его, раскалившись  от злости добела и начав с того, что хватало
букашек за хоботки и выворачивало их с мясом, а потом дуба-
сило ими разбегавшихся людей, как дубиной, а танки прожига-
ло ступнями насквозь и шагало в них,  будто в колодках,  а то
и швыряло вдаль, как истрепанные башмаки. Прилетевший
вертолет на первом же боевом заходе попал в руки чудовища:
оно схватило его у себя над головой и со всей силушкой
садануло о землю. Взрыв разметал машину на куски.
Расправившись с букашками и мошкой, чудовище отпра-
вилось дальше.  Огромным,  шипящим облаком пара оно пере-
секло широкий водоем, повалило бетонную стелу с метровыми
буквами и вошло в пределы города С., круша целые кварталы
старых, преимущественно деревянных окраин, а потому за ним
широкой полосой разрастались пожары.
На пути к городскому крытому рынку,  красивому куполь-
ному сооружению, к сожалению, обезображенному прилепка-
ми-киосками, чудовище встретили гранатометчики. Но стрель-
ба оказалась безуспешной, а смельчаки погибли, как погибла и
установка залпового огня,  не успев выпустить ни одного заря-
да.  Хомозоинд  раздавил её. Хвостатые снаряды разлетались
из-под его ног и падали на город, прибавляя количество жертв.
Но попытки расстрелять чудовище не прекращались —  из
76
проулка выползла неуклюдица-самоходка и принялась палить
десятипудовыми  снарядами.
— Зачем они это делают? — с досадой буркнул Индик.
— Чтобы уничтожить, — отозвался Андрей. — Или это
невозможно?
— Возможно. Но тогда произойдет взрыв такой силы, что
от Крыма ничего не останется. Единственный способ изба-
виться от него, это истощить вот такими ловушками.  Это —
умно.
И Андрей увидел, как  погнавшись за механическими кук-
лами, хомозоинд оказался в той бетонной западне, по поводу
строительства которой так яро возмущался народ, зато сейчас
он ликовал, да, как видно, рано. Прожигая полуметровую бро-
ню по своему контуру, чудовище выбралось на волю заметно
ослабленным, но минут через десять вновь стало прежним
десятиметровым великаном и более осмотрительным,  потому
что ловушку на улице Желябова обошло стороной, не поддав-
шись на уловку людей в камуфляже,  юркнувших в туннель
буквально перед его носом. Но вторая попытка отважных
завлечь чудовище в ловушку окончилась для них трагически:
все они сгорели во вспыхнувшей машине. Судьба красавца-
вокзала оказалась предрешенной. После пяти минут разбоя от
него остались груды развалин.  Башню с часами хомозоинд
повалил коленкой и принялся срывать рельсы и раскидывать
их вокруг.  Хорошо,  что вагоны были угнаны заранее, а то б
досталось и им. Спецподразделения и военные убирали лю-
дей с пути следования чудовища, увозя в автобусах или прого-
няя толпами прочь.  Но маршрут чудовища был непредсказу-
ем,  а весь город вывезти невозможно.  Стало очевидным,  что
главным объектом охоты для хомозоинда являются люди. Ша-
гая через дома и кварталы, он возникал над беспечными тол-
пами, и тогда в одну минуту гибли тысячи горожан. Так наше
собственное зло расправлялось с нами, творя невиданный,  кро-
вавый пир.
— Прятались бы,  что-ли! — возмущался Андрей.
— Укрыться от него невозможно. Разве можно спрятать-
ся от самого себя?
Поначалу Индик и Андрей наблюдали за разбоем на экра-
не телевизора,  а потом в открытую дверку метров с двухсот.
—  Мы уничтожаем их в зародыше,  что совершенно бе-
77
зопасно,  хоть и получаем за это нарекания от других цивили-
заций.
— Почему? — изумился Андрей.
 — Они имеют виды на вашу  планету.
— Значит  им надо сказать пару ласковых на великом
русском.
— К примеру,  двое дерутся,  третий не лезь? — усмехнул-
ся Индик. — Основа Всемирной стабильности —  невмеша-
тельство в чужие отношения.  Заварилась каша,  расхлебыва-
ют двое. На том и кончится без всяких блоков,  союзов,  «осей».
— У нас именно так.
— Потому вы и воюете всю жизнь, попирая главный закон
развития — закон самоуничтожения зла.
Андрей не принимал этих рассуждений. Но для плане-
тарных масштабов он,  видимо,  был верен. Хотя и там агрес-
сор остается агрессором.
Слушая Индика и содрогаясь от жуткой картины разру-
шений и смертей, Андрей всё больше мрачнел.
— И как долго он будет буйствовать?— спросил он.
— Пока не иссякнет энергия. Думаю,  суток восемь-де-
вять.
— Сколько же он натворит! — вырвалось  у Андрея.
— И всё-таки это лучше, чем мертвая пустыня. — Из двух
зол Индик выбрал меньшее. И в сроках не ошибся. На девя-
тый день хомозоинд сгинул в Керченском проливе.
Андрей устал от торжества безумия и,  поймав на себе
сочувствующий взгляд, попросил Индика:
— Ты отвезешь меня домой?
—  Конечно. Вот только передадим на корабль этот эпи-
зод.
И вновь ощущение чего-то тяжелого и холодного прида-
вило Андрея. «Будто бездушный репортер»,  —   неприязнен-
но подумал он, даже не догадываясь, насколько же он прав,
потому что Индик действительно вел репортаж на Галактику
об очередной земной трагедии и даже удостоился похвалы  от
Всегалактического Совета за невмешательство в чужие дела.
Что имел в виду Индик, Андрей понял минут пять спустя,
когда разглядел впереди скопление нефтерезервуаров. Едва
челнок поднялся повыше, как под ним встал огромный столб
огня, поглотив хомозоинда.
—  Он погиб, Индик! — в злобной радости закричал
Андрей. —  Ты видел?
78
Индик ничего не ответил и  неспешно повел челнок вле-
во. Через минуту движение  прекратилось,  и вскоре из огня
вышел невредимый хомозоинд и зашагал по улицам полыхав-
шего поселка,  ловя и бросая людей в огонь.
Индик щелкнул несколькими клавишами,  что-то прогово-
рил, и челнок двинулся в обратный путь по разбойному следу
чудовища. Полоса пожаров казалась нескончаемой и оборва-
лась только в дачном поселке. Здесь горели два дома. Люди
суетились с ведрами воды и вдруг все кинулись врассыпную,
увидав сверкнувший на мгновение бок челнока.
Сосед на четвереньках шмыгнул в черные заросли сморо-
дины и затаился там, а когда услыхал голоса, навострил уши.
—  Ты не забыл. Завтра мы улетаем, —  говорил чей-то
незнакомый голос.
—  Я помню, —  это был голос Андрея, продолжавший  с
тревогой. —  А когда я увижу Элли?
—  Она yжe дома, —  отвечал незнакомый  голос.
—  Да? —  послышался радостный вскрик Андрея и тут
же из пустоты объявился он сам.
Сосед выругался, думая, что все это ему прислышалось и
привиделось с черного перепоя, и так затряс головой, будто
хотел расстаться навсегда с этой обузой.
—  Надо заявить, —  решительно сказал он и на карачках
пополз на свою делянку.
Элли действительно была дома и сидела в шезлонге в
тени виноградной беседки. Часы на столике показывали 12.15.
Она вскочила навстречу Андрею. Они обнялись. С разреше-
ния Индика Андрей рассказал ей о нём, инопланетянине, и  его
предложении полететь на другой материк, чтобы там заняться
экологическими проблемами, раз уж не получилось здесь.
—  А я побывала в сказке, — горделиво сказала Элли. —
Вот только во сне или наяву? Тогда откуда этот трилистник?
— О приключении с хомозоиндом она ничего не помнила. Об
этом позаботился Индик. — Значит, наяву? — В своей недо-
уменной растерянности она была прелестна.
—  Вот такую сказку мы пытаемся сделать на Земле, —
сказал Андрей, обнимая и целуя Элли.
А потом был праздничный обед тут же в беседке. Элли
ахнула, увидав карасей в сметане.
—  Это продолжение сказки! —  ликовала она, отчего и
79
Андрей был на грани восторга. Ведь наловить рыбешек ему
вчера не удалось —   не было клева.
—  Ай да, Индик! Спасибо, друг!
За их встречей Индик нескромно наблюдал в открытую
дверку челнока и радовался за Андрея и Элли, показавшейся
ему необыкновенно красивой с голубым трилистником на ле-
вом виске, как и у него. Шар медленно, словно нехотя, покидал
островок счастья.  Домик с голубым фронтом уменьшился до
размеров спичечного коробка и затерялся среди других по-
строек. Индик летел на тяжкую вахту.
Изумительным и страшным предстало зрелище разбоя,
когда стемнело. Светясь куском раскаленного железа,  хомозо-
инд ходил зигзагами по городу, и там, где он появлялся, что-то
взрывалось, горело, оглашалось пронзительными воплями.
Зарево простиралось от края и до края. Тщетны были попыт-
ки пожарных бороться с огнем,  и напрасна их гибель,  когда
чудовище вдруг поворачивало назад.
Элли уезжала к себе поздним вечером. Андрей оставался,
чтобы завтра улететь за океан. Но ни назавтра, ни через день
Индик не появился. Зато появились два крутоплечих молод-
ца и, не представившись, тщательно обследовали участок на
предмет пребывания на нем «чего-то сатанинского». Но ниче-
го не обнаружили,  исподтишка погрозили соседу кулаком и
уехали. От глаз Андрея доносчик увернулся. Тревожно стало
на душе, и напрасно Андрей то и дело поглядывал на небо. Ни
корабля, ни челнока там не было. Он попытался занять себя
рукописью,  но в голове билась лишь одна мысль —   что
случилось с Индиком?  Он отодвигал исписанные листки,
высыпал из жестянки пуговицы и подолгу раскладывал их то
мозаикой, то шлейкой, то многогранниками. Изнуренный ожи-
данием, засыпал тревожным сном, отчего поднимался утром
вялым, понурым.
Он не знал, что около полуночи Индик вернулся на ко-
рабль и получил приказ из Центра срочно вылететь в Амери-
ку и разобраться в трагедии пострашнее хомозоиндной.  Впер-
вые Человек и Гуманоид объединились, чтобы спасти Природу
на планете, но на горизонте появилась зловещая фигура убий-
цы, и задача резко поменялась. Прежде чем спасать Флору,
надо было спасти Фауну, ибо невзрачный человечишко при-
ступил к осуществлению своих гнусных планов по уничтоже-
нию жизни на Земле. Он разгадал единый генетический код
80
для всего сущего под солнцем и нашел способ направлять дей-
ствия людей по своему усмотрению. А это пострашнее пошло-
го зомбирования. Результатом широкомасштабного экспери-
мента стала ужасная трагедия двух городов на западе Соеди-
ненных Штатов, где более полумиллиона людей добровольно
погубили себя в водах океана. Что там самосожжения и само-
убийства сектантов в Африке и России! Это были скромные
лабораторные опыты. А тут тайное оружие сверхдержавы, по-
павшее в руки негодяев, заработало во  всю силу.
Люди  шли сплошным потоком,  и на их лицах отража-
лась  радость от чего-то грядущего. Они исчезали в волнах
океана, а Индик бессилен был воспрепятствовать этому, как и
правительство десантами национальной гвардии с вертолетов
и танками на пути счастливых людей. Люди шли, не призна-
вая преград, а к ним присоединялись гвардейцы и военные.
Спецслужбы сбились с ног, разыскивая злодея, многие из
них гибли вместе с теми, кого пытались  спасти, но безумие
остановить никак не удавалось. Об этом докладывали Прези-
денту. К концу второй ночи он стал седым и уже дважды
подходил к заветному сейфу и вынимал оттуда хромирован-
ный браунинг.
Два дня Индик наблюдал массовое самоубийство,  и серд-
це у него едва не разрывалось. Он тормошил своих инжене-
ров, запрашивал Центр о подобных случаях во Вселенной, но
получал отрицательные, уклончиво-равнодушные ответы. Прин-
цип невмешательства в дела и события на других планетах, как
основа всемирной стабильности, строго соблюдался Всегалак-
тическим Союзом.
—  Ведите наблюдения, —  рекомендовали ему, но  здесь
творилось злодейство,  а быть бесстрастным созерцателем  он
не мог и  не прекращал усилий, чтобы остановить трагедию,
наперекор воле Центра. Но причину трагедии обнаружить не
удавалось  до тех пор,  пока он при детальнейшем обследова-
нии местности не обратил внимание на одинокий домик с
двумя обыкновенными параболическими антеннами для спут-
никового приема на плоской крыше. Через мощный объектив
он увидел самодовольно улыбавшегося невзрачного челове-
чишку, сидящего в плетеном кресле позади этих антенн.  Ско-
рее, эта улыбка  и бесстрастные лица трех его ассистентов в
белых шелковых курточках и таких же брюках,  а не антенны,
почему-то опущенные,  будто нацеленные на город и долину,
81
ведущую к океану, и сейчас заполненную народом, насторожи-
ли Индика. Он максимально приблизился к человеку в кресле
и включил телекамеру. Склонив голову набок, долго и внима-
тельно наблюдал за кривобоким, большеголовым человеком,
то увеличивая изображение на экране, то уменьшая его. Видел
выпирающий в сторону горб на его спине и маленькие муре-
ньи глазки, сверкавшие из-под нависавшего лба. Облик был
неприятен. А улыбка вообще отталкивающей. Индик сделал
запрос на корабль о личности субъекта и вскоре получил
ответ. Под фотографией на экране значилось — профессор
Грин Грэг. Специалист по психотропным разработкам Мини-
стерства Обороны CШA, но уволенный оттуда за чрезмерные
амбиции и дурной характер. Ныне — изгой.
Один из помощников увидел гадкую улыбку шефа из-за
ферм дальней антенны и понурился. Не мог профессор ви-
деть страданий молодого человека хотя  бы потому, что смот-
рел в этот момент в другую сторону. Не мог. Индик был готов
поклясться в этом. Однако Грэг поманил пальцем юношу к
себе, с улыбкой повесил на его шею плоскую коробочку и что-
то приказал ему. Юноша сбежал вниз по склону и остановил-
ся невдалеке от людского потока, не зная, что  одна из антенн,
подчиняясь пальчикам шефа на пультике, лежавшем у него на
коленях, едва приметно изменила угол наклона в его сторону.
Юноша посмотрел на приборчик и направился было назад, но
вдруг озарился счастливой улыбкой и зашагал рядом со всеми
к бушующему океану. Кривая ухмылка проползла по губам
Грэга, а крохотные зрачки угольками сверкнули в глубине
черных глазниц. Антенна плавно вернулась в свое прежнее
положение.  Этот факт потряс Индика. Он понял, что нашел
причину трагедии и срочно вернулся на корабль. Вскоре не-
видимый радиозонд пролетел над людским потоком и передал
потрясающую информацию — от антенн исходило едва улови-
мое даже самыми чувствительными приборами, но обширное и
проникающее глюоновое излучение, новое для землян, а ими
недавно изученное. Индик возвратил зонд, развернул корабль
в боевую позицию и направил сразу несколько голубых ост-
рых лучей на домик с антеннами, внутри которых устремились
к земле плазменные шары. Четыре сильных взрыва разнесли
домик в клочья.  Излучение враз прекратилось,  и люди, осоз-
нав безумие своих действий, кинулись назад. Они кричали,
захлебываясь в волнах,  тянули из воды мертвых, бились на
82
берегу в истерике, рвали на себе волосы и проклинали небо.
А профессор Грэг уцелел. Его нашли в зарослях бамбука,
куда он уполз после грозного возмездия. Но люди беспечны.
Они сочувствовали израненному калеке- земляку, гордились
им за его ученость и  срочно доставили в больницу. И только
когда он через час исчез оттуда, отключив себя от капельниц и
осциллографов, заподозрили что-то неладное. Сотрудники ФБР
ворвались в пустую палату, а через два часа прозвучало экст-
ренное сообщение о причинах несчастья. Было названо имя
злодея — профессор Грэг. Фотографии этого человека за-
мелькали в газетах и на ТВ. Ими запестрели стены домов с
надписью — убийца и обещанием пяти миллионов долларов
за информацию о месте нахождения преступника.
Ответственный сотрудник спецслужб тайно встретился с
представительным седым американцем и передал ему несколько
снимков Грэга. Но для Индика важнее оказалась кассета с
записью голоса негодяя. С этой минуты  инопланетяне и ФБР
начали совместную электронную охоту за дьяволом, как его
окрестили земляне. Суть её заключалась в том, что на голос
Грэга,  в каком бы уголке земли он ни прозвучал,  практически
мгновенно должен был последовать квантовый удар чудовищ-
ной силы. Об участии инопланетян в этой операции знали не
более пяти человек.
Шел десятый день слежки, но профессор ни разу себя не
обнаружил.  Он будто сквозь землю провалился. Ходили слу-
хи, что он умер от paн, что улетел на другую планету, тем не
менее поиски злодея не прекращались ни на одну минуту. Ни
днем, ни ночью.
Недоверие американцев к предложенной методике Инди-
ку пришлось развеять дважды, когда они включили голос Грэ-
га сначала в Антарктиде, а потом на бросовом корабле в райо-
не Аляски.  И в обоих случаях «цель» была уничтожена
через пятнадцать секунд после её обнаружения. В тихоокеан-
ском эксперименте участвовал Президент США. Ему предос-
тавили право дистанционно включить магнитофон на плаву-
чей  мишени.
—  Я настаивал и настаиваю на селекции человечества, —
требовал громкий динамический голос.
— Это фрагмент из его лекции, —  пояснили Президенту.
—  Почему такая работа систематически ведется в садах и
полях, с домашними животными с целью отбора лучших осо-
83
бей, а среди людей такой работы нет? Я не ставлю перед вами
вопрос, сколько среди нас неполноценных по тем или иным
признакам? Я упрощу вопрос, сколько людей полноценных?
И вы будете ошеломлены. Всего-то восемнадцать процентов!
Восемьдесят два процента можно безболезненно изъять из
общества, что будет спасением для него ввиду придвинувшего-
ся вплотную энергетического, продовольственного и демогра-
фического кри.., —  голос оборвался на полуслове. Неведомо
откуда появился космический корабль и вонзил четыре голу-
бых луча в эсминец.
В океане вырос огромный огненный столб.  Президентс-
кий самолет взял курс на материк. Методика была отработана
и передана другим.   Индик вновь получил   возможность
вернуться к своей мечте —  переводу всего земного транспор-
та на электрическую тягу.  Вот тогда он и нашел Андрея в
Ялте под парящими арками Армянской церкви,  так как домик
в дачном поселке оказался  запертым. Встреча была горячей.
Андрей кинулся к Индику и буквально утонул в его объятиях.
Шар висел над парадной лестницей между рядами стройных
кипарисов. На этот раз видеть его было позволено и Элли.
Индик приветственно помахал ей рукой. Она ответила с улыб-
кой, хоть и грустной —  Андрей покидал ее. Вот он вошел в
челнок, дверка затворилась. Аппарат на секунду повис над
куполом церкви и растаял в утренних лучах.
Вид межпланетного корабля сначала издали, а потом вблизи
ошеломил Андрея. Словно зачарованный смотрел он на при-
ближавшееся чудо, теперь yжe определенно зная, что это чудо
сотворено руками и разумом ему подобных живых существ,
хоть и далеких, но все-таки соседей по Вселенной. Он не мог
усидеть и прильнул к иллюминатору. Свиридов зазвучал ма-
жорно, как гимн дерзанию и осуществленной мечте о прогул-
ках на другие планеты.  Слезы застилали глаза. Все тумани-
лось, и от этого реальность еще больше обращалась в сказку.
Когда гигантский диск затмил небо, и челнок вплыл в огром-
ную, ярко освещенную камеру и плавно опустился на металли-
ческую палубу, а створки шлюза бесшумно сомкнулись, Индик
вышел из челнока и подозвал Андрея к иллюминатору, за
которым неспешно проплывали такие необычные без своего
снежного наряда Кавказские горы, так как всемирное потепле-
ние «съело» их покров. Только Эльбрус, как показалось Анд-
рею, стоял удрученным в маленькой ледяной тюбетейке. Ка-
84
менные горы отступили, но вместо них надвинулись какие-то
из серо-фиолетового смрада, отчего вокруг потемнело, но вско-
ре показалась Земля, и с высоты предстало такое, что и опи-
сать-то трудно. Надо было видеть мертвые города,  гробницы-
саркофаги над отработавшими и аварийными реакторами, по-
скольку  другого способа избавления от них за век эксплуата-
ции люди не придумали, пылевые бури над черными,  незасе-
янными полями,  горящие свалки и шлейфы дыма на сотни
километров.  И как необходимый  атрибут трагедии —  мил-
лионы автомобилей на дорогах, этих ненасытных пожирателей
кислорода.
—  Предрешенность вашей судьбы очевидна, если не  возьме-
тесь за ум. Прогресс двулик. Надо видеть и другую сторону
медали, —  говорил Индик. — Не пора ли самоограничиться?
Ведь до беды yжe  недалеко.
—  Ты прав. — Андрей вздохнул. — Да вот пойди,  обра-
зумь.
А мрачные сюрпризы продолжались. Теперь за горизонт
уходило какое-то длинное узкое озеро в глубокой черной  рас-
селине, густо утыканной высокими мачтами. Лишь  километров
с десяти Андрей разглядел, что это нефтяные  вышки,  между
которыми  ползали автомобили с огромными цистернами, выс-
кребая остатки «черного золота» из «бездонных кладовых».
—  Где мы, Индик? Ты завез меня на какую-то погибаю-
щую планету?
—  Увы. Это — Земля. Это — суховей из Средней Азии,
— он кивнул    на серо-фиолетовую стену, — это казахстан-
ские смерчи, а под нами — Каспий.
—  Каспий —  море! А это —  жалкая лужа!  —  возразил
Андрей.
—  Как бывший Арал, Балхаш и тысячи других в Европе,
Азии, Африке, Америке. А это —Волга. —  Индик указал
рукой на тоненькую голубую ниточку в изрезанной пойме.
—  Не может быть!  —  Андрей так рванулся вперед, что
ударился бы лбом о стекло, не подставь Индик свою ладонь. —
Милая моя! — стоном вырвалось у Андрея.
—  Одна из десяти самых древнейших земных рек. Сво-
им огромным бассейном она собрала для вас энергоресурсов
на тысячу лет,  а  вы их растранжирили за сто пятьдесят, и
вдобавок ещё и убили её, — сказал Индик.
85
—  Разве б могло такое случиться, будь мы благоразумны-
ми, — с горечью сказал Андрей.
—  Вот именно, разумными во благо, —  согласился с ним
Индик. —  Вы ведете успешную экологическую войну против
себя, и вскоре одержите уверенную победу.
—  Это наша трагедия, и не надо иронии, —  сказал Анд-
рей строго.
—  Какая ирония,  Андрюша! Я чуть не плачу,  видя все
это. Я люблю вашу планету, как ни одну другую,  на которых
побывал,  и дома о ней рассказываю восторженно, хотя пони-
маю, что это умирающая планета. Я называю ее Вселенской
Жемчужиной, а меня в шутку называют землянином.
Любая шутка — это эмоция. Но прибор лишен этого
чувства. Он рисовал вполне реальную черную кривую линию
инопланетянина, мало чем отличавшуюся от красной кривой
линии землянина. Они ползли параллельно и были очень
наглядными.  Чей-то карандаш,  поставил между ними воскли-
цательный знак, но рука дрогнула,  и  линии оказались соеди-
ненными синим мостиком.
Андрей стоял, уткнувшись разгоряченным лбом в холод-
ное стекло иллюминатора. Индик  вздохнул и вышел. Бук-
вально раздавленный невероятностью увиденного, Андрей едва
добрел до челнока и опустился на порожек. Крестный путь
всегда невероятно тяжек.
Новое появление «летающей тарелки» в окрестностях
Москвы вызвало гораздо большую панику, чем полмесяца на-
зад. Теперь военные не ограничились полумерами —   вместо
зенитных ракет они ударили по пришельцу ракетами баллис-
тическими. Командовал «боем» молодой,  энергичный гене-
рал. Но ракеты дружно ушли на север и рухнули во льды, а
самолеты-перехватчики хоть и с отключенными двигателями,
тем не менее плавненько опустились на свои бетонки. Облако
вокруг корабля испарилось, и огромный сверкающий диск по-
шел в крутом пике на обидчиков.
—  Злых людей надо карать, —  произнес Индик, двигая
ручку от себя.
С ужасающим гулом,  сравнимым разве что с гулом тыся-
чи «Сухих», диск на малой  высоте пронесся с юга на север
над Москвой, оставляя за собой «ковровую дорожку» небыва-
лых разрушений. В трехкилометровой полосе всё лежало в
развалинах, в том числе и Кремлевские башни. Бетонный бун-
86
кер ракетного КП задрожал осиновым листочком от ударной
волны. Генерал побледнел и шатким шагом направился к вы-
ходу. У него хватило мужества умереть в звездных погонах.
Вернувшись через какое-то время, Индик изумился той
перемене, которая произошла с лицом молодого,  симпатично-
го парня. Оно было заострившимся, с сухими, горящими глаза-
ми,  каким бывает лишь после жестокого нравственного кри-
зиса.
— Когда мы полетим? — спросил Андрей.
— Посмотри за окно. Перед нами —   Америка, —  весело
отозвался Индик.
—  Сколько же мы летели?
—  Около трех минут. Или ты почувствовал перегруз-
ки?— полюбопытствовал Индик.
— Нет, —  был жесткий ответ. Обида за Россию, за людей,
за свою горькую судьбу душила Андрея.
— Пойдем. Я покажу тебе  твою каюту, — мягко сказал
Индик, помогая Андрею встать на ноги.—Как и Максим, я
прошу тебя, будь рассудительным.
— Рассудочным, — мрачно буркнул Андрей.
Так долго и безмятежно Андрей не спал тысячу лет. Се-
рое, усталое лицо к рассвету порозовело, посвежело, изгнав
синеву из-под глаз, а губы поалели. От вчерашнего уныния не
осталось и следа. Он вскочил, сделал энергичную физзарядку
и  только подумал о завтраке, как из открывшейся дверки в
стене выкатился столик со снедью.  Андрей  оглядел подан-
ное и сказал, потерев руки:
— Годится.
Воздух в каюте был свеж,  прохладен,  с легким ароматом
хвойного леса.
Визит в Министерство Новейших Технологий Соединен-
ных Штатов оказался более чем успешным. Пока он, человек
с улицы, просматривал красочные каталоги с автомобилями
самых невероятных конструкций,  в том числе и на альтерна-
тивной тяге,  что особенно его интересовало, в кабинет Мини-
стра пришли все ведущие специалисты по электромобилест-
роению.
—  То, что вы услышите и увидите сейчас, разглашению не
подлежит.  То есть, всё строго конфиденциально, —  сказал
Министр и представил Андрея. —  Изобретатель и писатель
87
из России Андрей Рогов. Его книжку «Очередной шаг… в
пропасть» многие из вас,  я знаю,  читали,  предлагает нам
мини-аккумулятор. Технические характеристики прилагаются,
но так как  лучшим экзаменатором любого намерения являет-
ся испытательный стенд, потому и пройдемте в лабораторию.—
О том, что аккумулятор имеет космическое происхождение он
умолчал.
В лаборатории Андрей вынул из портфеля батарейку, рас-
чехлил клеммы, в которые тут же хищно впились зубастые
зажимы электроизмерительных приборов.  Энергетические
параметры батарейки при ее крошечных размерах поразили
американцев. То и дело слышалось, это невероятно. Однако не
верить приборам они не могли.
—  Если бы я не видел это чудо, то не поверил бы в него,
— сказал один.
—  Там электроны уплотнены в тысячу раз по сравнению
с обычным их состоянием, —  сказал другой.
—  Такое наблюдается в «черных космических дырах», —
утверждал третий, остроглазый и решительный. — Не из того
ли она материала? —  надвинулся он сначала на Андрея,  а
потом на Министра. Но Министр лишь пожал плечами. Хотя
по лицу было заметно, что он доволен пытливостью своих
сотрудников. Знай они природу батарейки,  предположение
не  было бы фантастическим. Но, если yж чудеса,  то целой
дюжиной. А потому внезапное появление автомобиля от не-
стареющего «Форда» с электродвигателем, похожим на поро-
сеночка с гладким,  округлым задом и шаловливым хвостиком-
шиной под крышкой капота вроде бы даже никого не удивило.
Вес упитанного «поросеночка» равнялся весу изъятого
бензинового двигателя для остойчивости автомобиля. Бензо-
бак, естественно, отсутствовал. Андрей укрепил батарейку в
специальное гнездо. Плюс и минус медной шины с легким
дымком припаялись к своим полюсам.
Водитель-испытатель,  спортивного вида мужчина с вис-
ками в серебре,  надел шлем,  застегнул комбинезон и опустил-
ся на сиденье. Сначала он недоверчиво и робко запустил дви-
житель, трижды перед этим прочитав короткую инструкцию, а
потом смелее и, наконец, так разогнал его, что члены комиссии
отошли подальше от бешено крутящихся валков и колес авто-
мобиля, хотя и прикованного цепями к бетонному полу. Он
закладывал виражи, и валки вставали едва ль ни дыбом. А
88
инженеры, знай себе, меняли нагрузки, имитируя различные
условия движения от современного автобана, где скорость до-
стигала двухсот километров в час, до ковыльного или размок-
шего бездорожья, когда валки еле вращались и скрипели от
натуги. Все это водитель-испытатель видел перед собой на
большом экране и, то развивал дикую скорость, то бросался в
сторону от несущегося на него громадного трейлера. Тогда
скрежетали тормоза и дымились шины. А потом автомобиль
взбирался почти  на вертикальную стену бурьянного склона.
Программа была, что называется, от души. Десятки, если не
сотни приборов регистрировали это безжалостное истязание
фордовской модели с «поросеночком» и чудо-батарейкой. Так
продолжалось сорок пять минут. За это время машина «про-
ехала» сто пятьдесят километров. Емкость батарейки упала
на пятнадцать процентов.  Двигатель ни разу не дал сбоя.
Сердечная атмосфера и восхищение чужих людей изобре-
тением незнакомца сделали пребывание среди них очень при-
ятным для Андрея. Он расслабил локти и разжал кулаки. Это
заметил Министр, и в ответ на его добрый взгляд Андрей
улыбнулся искренне и открыто.
Специалисты пришли к единому выводу, что идея перево-
да всего автотранспорта на энергию именно от такой батарей-
ки очень стоящая затея,  но все-таки попросили еще два дня
для трассовых испытаний машин самых разных назначений.
К вечеру  был сформирован конвой из сорока грузовиков и
легковушек,  в основном американских, но вклинились и япон-
ские, так как островитяне настойчиво просили своих заокеан-
ских коллег взять их машины, видимо, разузнав о чудесной
батарейке, как всегда, раньше других.
Если в легковых лежал, раскинув ножки «поросеночек»,
то в большегрузах покоился настоящий боров на четырех мас-
сивных ногах под толстыми болтами. Да и батарейка стояла
солидных размеров. Андрей слазил под каждый капот. Всюду
проверил запуск. Принял экспресс-экзамен от всех водителей
и лишь потом расписался в допуске к испытаниям. По рус-
ской привычке от обеда он отказался, и к вечеру проголодался
и устал.  Представитель от Гринпис горячо жал ему руку.
—  Я знаю вашу книгу, —  говорил он. —  Мы —  колле-
ги. Мы оба хотим добра людям. И я счастлив, что многие нас
понимают.
Министр пригласил Андрея в миниатюрную машинку,  и
89
его отвезли в небольшой охраняемый особняк среди соснового
леса. Пообедав и поужинав одновременно, Андрей бухнулся
на кровать, едва сумев раздеться. Ночью распахнул окно и про-
спал до одиннадцати утра. Завтракал дважды разогретым, а
потому невкусным рыбным блюдом, каким-то искусственным
хлебом и противненьким соком. Не наелся,  и через час отвел
душеньку за макаронами по-флотски,  банкой походной рос-
сийской тушенки и стаканом горячего компота,  приведя в
изумление смешливую повариху-негритянку, испуганно отка-
завшуюся присесть за компанию.
—  Ноу, ноу. Я берегу свою фигуру, чтобы долго жить.
—  Как ни странно, но я — тоже этого хочу, — сказал
Андрей, отправляя в рот ароматный кусок мяса.
—  О, рашен, рашен!  —  сокрушалась повариха, по-стару-
шечьи подперев шоколадной  ручкой шоколадный подборо-
док.
Андрей узнал, что конвой  ушел на пробег в семь утра, что
нынче среда,  вызвал aвтоматический рейдовый челнок и уле-
тел на корабль,  предупредив старшего из охраны, что отлуча-
ется до пятницы.
Как ни занят был Индик всевозможными земными про-
блемами, он выкроил несколько часов для экскурсии по кораб-
лю и показал Андрею всё, что считал нужным показать,  но
прежде спросил с ноткой тревоги:
—  Как тебя приняли?
—  Великолепно, —  ответил Андрей.
Индик кивнул и начал поход от шлюза, в котором Андрей
уже трижды побывал,  прилетая с Земли, так что с внешней
стороны он знал корабль достаточно подробно, отметив, что
вид его вполне соответствует расхожему земному представле-
нию о «летающих тарелках» с их серебристым блеском и
чередой иллюминаторов по окружности.
—  Мы находимся на шестом,  самом нижнем этаже кораб-
ля. Хотя у вас это было бы наоборот. Но ведь логичнее, когда
верхний этаж является первым? Не так ли? —  улыбнулся
Индик.
Как приветливый и душевный хозяин Индик водил гостя
неспешно,  рассказывал подробно, а на вопросы отвечал обсто-
ятельно. Так они осмотрели три этажа, поднимаясь наверх то
в лифте, то пешком по широкой лестнице. Однако мимо высо-
кой двустворчатой двери на четвертом этаже при их прибли-
90
жении загудевшей гулом, будто  зарычало с десяток львов, и
замигавшей россыпью предупредительных огней, Индик про-
шел быстро, низко опустив голову. По мере того, как они уда-
лялись, рычание затихало, а мигания прекратились. Андрей
едва удержался, чтобы не спросить, что же там такое.
«Что-то неприятное для него кроется за той дверью», —
подумал он, вопросительно поглядев на Индика, но тот его
взгляда  будто не заметил.
Через десяток шагов они остановились перед узкой, оваль-
ной дверью с цифровым замком, под двумя строчками из тре-
угольников и окружностей с точками и квадратиками внутри
них. В конце строчек Андрей заметил два восклицательных
знака и улыбнулся им как старым знакомым.  Индик тоже
улыбнулся и перевел надписи на русский:
— Командирская кабина!
Вход категорически воспрещен!
—  Точно,  как у нас, — рассмеялся Андрей. — Почти в
каждом учреждении: «Стой! Нельзя! Предъяви пропуск!». A
это буквы вашего алфавита, как я понимаю? — сказал Андрей,
скользя пальцем по мережке знаков. —  Треугольники —
согласные, а окружности —   гласные.
— Именно так, —  не скрывая удивления, отозвался Ин-
дик. Такой прозорливости он, как видно, от Андрея не ожидал.
— А как ты догадался?
— Ну, это совсем просто. Не может же гласная быть
угловатой и колючей, да еще с обрывающей точкой внутри. —
Он приложил палец  к треугольнику. —  Только такой, —
палец переместился на сдвоенную окружность. — Плавной,
округлой.
— Изумительно просто и логично, — восхитился Индик.
— А сколько букв в вашем алфавите? —  нетерпеливо
спросил Андрей. — А? Ну!
Его неподдельному интересу порадовался Индик и отве-
тил, чуть помедлив,  чтобы разжечь еще больший огонь у парня:
— Тридцать три.
— Как и у нас! Поразительно! —  вскричал Андрей.
— Ничего поразительного. Количество знаков должно
соответствовать количеству звуков для образования благо-
звучной,  емкой и красивой речи, —  сказал Индик, тоже слегка
волнуясь.
91
—  И цифры наши! И  небось,  десятичная система исчис-
ления? Да? Да? —  горячился Андрей.
Индик едва успел ответить «да», как Андрей схватил его
за руки.
— Так мы же  братья по разуму!
— Но не по разумению мира. —  Индик открыл дверь.
Андрей вошел следом.
Вопреки его  ожиданиям, никакого изобилия приборов он
не увидел. Лишь с десяток индикаторов располагались на
слегка откинутой панели. Стрелки на них стояли не шелох-
нувшись, как и положено при идеально работающих агрегатах.
По кромке панели бежал рядок цифр. Индик мельком глянул
на них и подошел к огромному иллюминатору, как бы вдавлен-
ному в стенку. Андрей шагнул к нему, но невольно отшатнулся
назад —  под ним разверзлась бездна. А Индик, будто не
замечая Андреева испуга, стоял на  прозрачном полу и любо-
вался сказочной картиной.
—  Подойди. Не бойся. Пол не провалится, —  с улыбкой
сказал он.
Андрей пересилил страх и остановился рядом с Индиком.
—  Ничего прекрасней, чем ваша Земля, я не встречал ни
в одной Галактике.
Звучал Свиридов. В глубине бездны медленно вращался
большой голубой шар. Этим шаром была Земля.
—  Так она выглядит с высоты в пятьдесят тысяч кило-
метров,  —  сказал Индик.
Андрей поспешно шагнул назад. Индик рассмеялся.
Ещё один знакомый встретился Андрею —   это самолет-
ный штурвал. Андрей подошел, прикоснулся. Индик понял
ход его мыслей  и сказал:
— Идеальное решение, для любой цивилизации идеальное,
как мастерок. Так и в этом случае. А это мое рабочее место при
дальних перелетах. — Индик спиной погрузился в желоб, ук-
репленный на массивной стойке. Подножка, на которую он встал,
пошла вверх и согнула его ноги в коленях, широкое сиденье
выдвинулось, и он оказался удобно сидящим. Подлокотники
появились из кромок желоба. Руки Индика легли  на них.
Желоб слегка отклонился назад, и только Индик положил руки
на штурвал,  как в кабине сразу потемнело, словно на огромные
иллюминаторы кто-то опустил светопоглощающие жалюзи, но
засветилось несколько экранов с планетами Солнечной систе-
92
мы, а над передним иллюминатором возникла карта звездного
неба с обозначенной голубым цветом Землей. Индик убрал
руки. Кабина вновь наполнилась солнечным светом.
Но самое поразительное ждало Андрея впереди. Когда
Индик вернул ложе в исходное положение, а подножка опус-
тилась, и он, распрямившись, вышагнул вперед, то оказался
буквально привязанным тремя толстыми шлангами со спины
и боков. Пока шланги не уползли в свои гнезда, Индик стоял,
не двигаясь.
—  В них вся система жизнеобеспечения и контроля са-
мочувствия. Это мой дом. Из него я не выхожу по году и
полтора, смотря куда летим. А летать я люблю. Иногда звезды
и планеты мелькают, как опоры за окном электрички. —  Ни-
какой бравады не слышалось в голосе Индика.  Глаза у него
сияли.  Видимо,  он и в самом деле был непоседой. —   Сижу,
читаю.  —  По команде желтенькой кнопки этажерка подъеха-
ла к креслу. Среди книг по экологии Андрей увидел и свою
последнюю. Много места занимала классика —  проза, поэзия,
письма,  воспоминания, художественные альбомы.
—  Откуда они у тебя? —  изумился Андрей.
—  В основном из магазина на Сретенке. Но посещаю и в
других городах.
Прямо из пилотской кабины они поднялись в плавно зак-
ругляющийся коридор, и Андрей сразу же окрестил его Кри-
вым. Одна стена коридора представляла собой сплошной ряд
овальных иллюминаторов, а другая была гладкой и глухой,  на
которой Андрей сразу же узнал лица великих физиков и ма-
тематиков Земли. Это была великолепная портретная галерея
знаменитостей,  кто принес землянам как великое благо, так и
огромное горе. Достижения ума — это обоюдоострый меч. Уж
такова логика открытий. Недаром, за них в первую очередь
хватаются военные, даже если им показывать язык, как Аль-
берт Эйнштейн. Эта шалость всегда веселила Индика, и пото-
му он смеялся вместе с великим ученым непосредственным,
детским смехом, так не вяжущимся с его суровым обликом. Он
любил гулять по Кривому коридору и погружаться в атмосфе-
ру несуетного,  вечного. Подолгу стаивал напротив Лобачев-
ского, восхищаясь предсказателем пересечения параллельных
линий в бесконечности, и с неохотой уходил от  портрета
самоотверженной француженки Марии. К великому изучате-
лю Земли Гумбольдту приближался с трепетом и очень хотел
93
быть похожим на этого высоколобого мужчину с крупными,
но правильными чертами лица и проницающим взглядом.
А Циолковского он боготворил, слышал хрипловатый и
настойчивый голос калужского учителя:
— Мы не одиноки во Вселенной!
Индик и Андрей шли,  а портреты нескончаемо выплывали
им навстречу из-за поворота. Перед каждым портретом Индик
замедлял шаг. Он уважал неординарные земные умы.  Органи-
зовал эту галерею и гордился ею вовсе не зря. Вряд ли нечто
подобное имелось на Земле. Благоговение испытывал и Анд-
рей, только сейчас оценив, каким огромным богатством располага-
ет Земля. Он был благодарен Индику за эту коллекцию.
Чей-то проницательный взгляд встретил Андрея ещё из-
дали и манил к себе иронией и добротой.
—  В последние годы жизни он увлекся проблемой парал-
лельного мира, — сказал Индик, тоже останавливаясь перед
портретом  академика Сахарова. —  Да, он стоял перед дверью
величайшего открытия. Мало того,  он держался за ручку той
двери, но не  потянул её на себя, потому что увлекся поли-
тикой и вторично погубил человечество, — продолжал Индик.
—  Первый раз — атомной бомбой, а другой — изменой науке.
Место ученого в лаборатории,  но не в парламенте. Это было
не его дело. Творческий потенциал он не исчерпал.
—  Он мечтал о лучшей жизни для всех нас. Пытался
сокрушить маразм, —  возразил Андрей.
—  Я его не осуждаю, —  сказал Индик мягко и продол-
жил путь. —  У великих и заблуждения великие. Но распла-
чивается за них человечество.
Он показал язык дурачившемуся Эйнштейну и остано-
вился перед портретом Пифагора.  —  Знаешь длину этого
Кривого коридора?
—  Откуда ты знаешь, что я так его назвал? —  оторопел
Андрей.
—  А как жe иначе, если он кривой? —  Индик недоумен-
но развел руками. — Это же очень просто. Итак,  длина кори-
дора?
—  Скажу, если назовешь диаметр корабля.
—  Двести пятьдесят метров.
—  Семьсот восемьдесят пять, —  через секунду ответил
Андрей. Но быстрому ответу Индик не удивился, зато сам
озадачил Андрея следующим соображением:
94
—  Почти  все математические формулы и постоянные
величины, открытые земными учеными,  обязательны для всей
Вселенной,  как и десять евангельских заповедей. Это свиде-
тельствует о нашей  общей колыбели. Но где она? Вот  что
меня занимает.   Где впервые зародилась космическая циви-
лизация?  Кто наш прародитель? Только не утверждай, что
это Бог. Возможно в этом что-то и есть, не отрицаю. Но скорее
всего закон мироздания. Природа всегда и во всем выбирает
оптимальный вариант,  поскольку дисгармония — это борьба.
А проявление борьбы в той или иной форме для Вселенских
масштабов — это катастрофа. Потому Н2О и для Плутона
Н2О.
Что больше всего поразило Андрея во время этого длин-
ного путешествия, так это ощущение земной тверди под нога-
ми без каких либо самолетных покачиваний и провалов.
—  Для этого наш корабль слишком велик. А сила тяже-
сти на нем искусственная и равна нашей, впрочем, и вашей.
Гравитационные характеристики на Земле и нашей планете
почти одинаковые.
Огромный интерес для Андрея представляла энергети-
ческая установка корабля, работу которой он улавливал по
легкому, едва ль ни комариному  жужжанию. Но ни малейшей
вибрации уловить, как ни старался, не мог. Индик, конечно же,
видел неоднократные прикладывания руки к обшивке кораб-
ля, понимал их смысл, но, улыбаясь, молчал, пока они не подня-
лись ещё на один этаж. Здесь Индик дал самую исчерпываю-
щую информацию о двигателе:
—  Этот этаж называется энергетическим. Сюда нет дос-
тупа никому, кроме меня и трех инженеров. За этой стенкой
находится то, что очень тебя интересует —  наша энергетичес-
кая установка. Это гравитационная турбина весом три тысячи
тонн и диаметром двести двадцать шесть метров. Она запуще-
на на триста лет и обеспечивает высокую скорость передвиже-
ния корабля, вес которого шесть тысяч тонн. Для её разгона
применяется ядерный ускоритель, а источником энергии для
нее служат межпланетные силовые напряжения.
Андрей понимал,  прервись они на долю секунды, и ко-
рабль рухнет в бездну грудой бесполезного металла. Но меж-
планетные силовые напряжения вечны, а потому гигантский
звездолет резвился по галактикам,  как заводной вертолетик
по небольшому дворику. —  А в твоем челноке?
95
—  Там стоит обычная плазменная турбинка, —  ответил
Индик мимолетно.
—  Я восхищен вашими инженерами и учеными, —  ска-
зал Андрей, потрясенный услышанным.
—  Чистота твоей души и помыслов сродни нашим. Мы
забираем к себе таких выродков.
—  А?! Ну, очень приятно слышать. Спасибо, —  склонив
голову набок, Андрей пытался объяснить себе сногсшибатель-
ный пассаж Индика. А тот уловил смешинку в голосе Андрея
и продолжал:
—  Такие, как ты, выродились на Земле, и потому я так
говорю. Или что-то не так? — обеспокоенно спросил он.  Что-
то запиликало, но Индик не отреагировал,  видимо, не нужда-
ясь в подсказке.
—  Да нет, ничего. Пускай останется, —  сказал Андрей,
занося неожиданное толкование бранного слова в коричневую
книжечку и усмехаясь. —  А как долго вы летите в свою
галактику?
— Мы не летим. Мы со скоростью света переходим из
одного пространства в другое. Вот и всё. Это так просто.
Полет занимает всего лишь год.
— А как же перегрузки? Они должны быть огромными.
— Их у нас нет, — необычно резко ответил Индик и не
стал вдаваться в подробные объяснения, как это делал только
что. Андрей с любопытством глянул на Индика. Такую  рез-
кую смену настроения он наблюдал впервые. И не знал, что
Индик с раздражением нажал кнопку рядом с мигающим крас-
ным огоньком на обшлаге костюма. Это означало — сказано
много лишнего. Андрей жe истолковал эту внезапную рез-
кость как надменность и сказал довольно жестко:
—  Я думаю, нам по силам создать такой аппарат, если
объединить интеллект и технические усилия всех государств.
Но для наших правителей, к сожалению,  тонна многослойной
стали дороже любого начинания.
—  Забыл сказать, — продолжал Индик, задиристо глядя
на вновь вспыхнувший   красный огонек. —  Скорость враще-
ния турбины —  пять тысяч оборотов в секунду.
Андрей  остолбенел.
— Это жe двукратная скорость света! — выпалил он
изумленно.
— Именно так, — подтвердил Индик. — Только при та-
96
кой скорости очень разряженные межпланетные силовые на-
пряжения становятся опорой для нашего корабля,  как для
ваших самолетов воздух.
—  Но для механики такое вращение немыслимо. Оно
влечет немедленное разрушение металла,  —  волновался
Андрей, чувствуя, что получил, как говорится, по ушам за свои
земные амбиции.
—  Материал сверхпрочный.
Но  аргумент не успокоил Андрея. Он не мог сдвинуться
с места, хотя Индик ждал его в кабине лифта.
—  Однако, —  улыбка Индика означала, нами, мол, постиг-
нуто, и пришлось ему втянуть Андрея к себе.
Они вышли на самом верхнем, первом этаже, о чем Андрей
догадался по прозрачному куполу над головой  и льющемуся
оттуда солнечному свету. Мало того, они вышли прямо в сере-
дине невиданного сада с растениями самых невероятных форм
и расцветок.  Здесь были голубые и розовые, пурпурные и
багряные деревья, ярко-зеленые и золотистые, высокие и сте-
лящиеся, с кудрявыми кронами и стройными, как у кипариса.
А лианы вились по тонким тросам куда-то во вполне реальное
поднебесье — с облаками и яркой радугой. А каких цветов
здесь только не было! Они росли на клумбах, на газонах,  кур-
тинами среди других, строчками,  россыпью по лугу. Таких
ковров Андрей и нафантазировать не мог. Он забыл о всех
земных невзгодах и слов не находил, чтобы выразить свое
восхищение. Ошеломленный, он ходил по дорожкам сада,  скло-
нялся над цветами,  поднимал голову вверх, чтобы увидеть
макушки неизвестных ему деревьев, густо увешанных плода-
ми. По знаку Индика он сорвал один грушевидный плод, снова
по его знаку запрокинул голову и выпил находившийся внут-
ри плода прохладный сок, а потом съел терпкую оболочку.
Засмеялся, и тоска ушла из глаз.
Взойдя на пологий холмик, он поразился глубине открыв-
шейся дали,  и стоял зачарованный,  не имея сил отвести глаза
от волшебства с горами в сизой дымке и струящимся маревом.
Всё было настолько реально и осязаемо, начиная от тихого
дуновения ветерка, пения птиц и журчания ручейков, что хоте-
лось тут же  пойти в зовущую бескрайность, а чувства остро
противились осознанию того факта, что всё это находится в
замкнутом пространстве, что всё это не иначе,  как мираж.
97
Склонив голову набок, он любовался неземным пейзажем.
Сравнивать эту красоту с так называемыми убогими земными
зимними садами не поворачивался язык. Утихли все посто-
ронние звуки, и негромкая мелодия разлилась по саду. Она
окутывала, укутывала в мягкие, но такие крепкие пелена, что
делала мышцы тряпичными, и Андрей, чтобы не повалиться
комом, опустился на траву и закрыл глаза, забыв и про Индика,
и про Землю, и про Элли. Никуда и ничего не хотелось, кроме
этой парализующей музыки, звучавшей бы вечно. Индик стоял
внизу и умиленно наблюдал за Андреем, совершенно забыв о
цели этого визита. Но не забыли об этом десятки автомати-
ческих самописцев и скрытых объективов телекамер, направ-
ленных на Андрея.  А когда зазвучал Свиридов, Андрею стало
так жалко Землю и землян с их убогой жизнью и самоуничто-
жением,  что он заплакал. Ведь ничего сверхъестественного в
этом саду не было. Всё было сотворено руками разумных
существ, и это все могло быть на Земле,  будь люди чуть более
добрыми и разумными.
Он  сошел с холма и обнял Индика, с умыслом приберег-
шим посещение сада на конец экскурсии. Ему хотелось, чтобы
Андрей расслабился и отдохнул душой в этой красоте. Чтобы
зажегся мечтой о Земле-саде.
—  Это — частица нашей  планеты. Уголок психологи-
ческой разгрузки для экипажа. Вот такой у нас рай, —  сказал
Индик.
Они двинулись вглубь лиловых зарослей, и неожиданно
Индик прочитал четверостишие,  от которого вся эта неземная
красота вдруг померкла, а сердце у Андрея вновь заныло по
неказистому подмосковному парку.
Там листья не шумят в таинственной тревоге,
А скрючились, легли  и  дремлют на ветру.
Но вот один  из них поплелся по дороге,
Как золотая мышь, искать  свою нору,
— прочитал Индик и прибавил:
— Я знаю восемьдесят два языка, из них шестнадцать
инопланетных, но русский язык единственный,  которым я
восторгаюсь. Я называю его Бриллиантом  Вселенной. Такой
теплотой, мягкостью и выразительной  силой не обладает ни
один язык ни на вашей, ни на других планетах. И какое сча-
стье знать его. Счастливы народы,  примыкающие к России.—
Голос у Индика дрожал.
98
И это заметил не только Андрей. Это уловили чуткие при-
боры, нарисовав одинаковые кривые на графиках Андрея и
Командира. Посмотрев на экран, где Индик и Андрей едва ли
не влюбленными глазами глядели друг на друга,  голубоглазая
девушка мягко  улыбнулась.
Когда Индик и Андрей шли  по широкой песочной дорож-
ке,  то увидели,  как два приземистых золотошерстных суще-
ства как-то необыкновенно легко придвинули довольно боль-
шой ящик с голубой елью к яме и опустили его туда, застелив
дерном пространство вокруг.  При появлении Индика и Анд-
рея существа упали на четвереньки и, перебежав английский
лужок,  скрылись в норках на глинистом склоне.
—  Похожи на кентавриков, —  сказал Андрей, пробуя
сдвинуть с места такой же ящик с деревцем красной калины.
—  Мы их так и называем, —  отозвался Индик голосом, в
котором слышалось недовольство, и добавил:
—  Они необыкновенно сильны.  И не только мышцами,
но и присосками на подошвах ног.
—  А кто они на самом деле? —  как бы между прочим
спросил Андрей.
—  Обитатели одной из погибших планет,  —  неохотно
ответил Индик, резко ткнув в кнопку на обшлаге костюма, и
Андрей понял, что показ кентавриков в планы экскурсии не
входил. Видимо, за этим крылась какая-то тайна.  Однако
Андрей,  и на этот раз обуздал свое любопытство,  уверившись
сотню раз наперед,  что все тайное всегда лишь до поры до
времени, что утайки — это шило в мешке. Голубоглазая  отме-
тила на самописце острый пик, всплеск энергии и надежды, а у
Индика, как раз напротив, глубокий провал, означавший упадок
духа и веры, заключила этот участок графика в квадратные
скобки и задумалась. Она не слышала, как в ее кабину вошел
Высокий инопланетянин с голубым трилистником на виске и
остановился сбоку, но почувствовав его взгляд, повернулась.
Он подошел, пропустил свои руки ей под мышки и поднял.
Она недоброжелательно смотрела ему в глаза, но поцеловать
себя разрешила, а также распустить поющие застежки по бо-
кам юбки.
—  В этом саду не ступала нога землянина. Ты — первый,
а может и единственный,  кто видел его. Можешь приходить
сюда на прогулки. Ценишь?
99
Надменно-покровительственный тон покоробил Андрея.
—  Ценю,  —  бросил он и, усмехнувшись, направился к
выходу из сада.
Индик одобрительно качнул головой и двинулся за Анд-
реем. Ни одной живой  души не встретилось им на всех шести
этажах. Это не могло не озадачить Андрея, и он спросил, когда
они спускались по широким маршам вниз:
—  А где твои помощники?
—  Они заняты делом, — был короткий ответ.
Но не минуй они неприметную дверь в командирской ка-
бине, а войди в центр управления кораблем, ответ был бы
зримым,  так как Андрей увидел бы своими глазами   сподвиж-
ников Индика, очень похожих на землян, только более круп-
ных. Он поразился бы обилию приборов в овальном помеще-
нии и услышал бы легкий зуммер от работы турбины, совсем
не ощущаемый на других этажах.
Весь четверг Андрей провел в нетерпении поскорее ока-
заться  на Земле. Словно чувствуя его волнение, завернул на
огонек Индик. Передал мешочек пуговиц и привет от Вики.
—  Такая милая девочка, —  сказал с улыбкой и посовето-
вал:
—  Иди в сад, погуляй.
—  Боюсь себя переоценить, —  ответил Андрей.
—  Однако.
Оба весело рассмеялись. Индик выполнил заказ —  ку-
пил пять банок российской тушенки, чтобы Андрей, истинно
русский человек, для которого тридцать минут на обед — на-
прасная трата времени, мог подкрепиться ею где-нибудь в Ка-
лифорнии или Небраске. Андрей поблагодарил и тут жe су-
нул покупку в свой неразлучный портфель.
Ранним утром в пятницу Андрей был на Земле, в Мини-
стерстве.  Здесь ему сказали, что трассовые испытания про-
шли успешно.
В том смысле, что нигде ни аккумулятор, ни электро-
двигатель не подвели, ну, а поломки ходовой части при крити-
ческих нагрузках — забота другая, даже планируемая. Андрей
поспешил на автодром и не узнал «первенца». Автомобиль
был до такой степени заезжен,  почти изуродован:  с разбитым
лобовым стеклом, помятым кузовом, перекошенным капотом,
задранным бампером, грязный, зато с гордой эмблемой на лбу—
«Форд Электро-Космос-1». Другие тоже были не в менее
100
плачевном состоянии. Особенно большегрузы, полицейские
«Джипы» и  российские КАМАЗы и ГАЗы — их будто канто-
вали  по скалам. Андрей едва не заплакал,  увидев их рядыш-
ком в шеренге среди других. Значит, доехали до финиша!
— Как вы, родные?
— Как всегда — отлично. — Звучала родная речь и разви-
вались милые флажки над капотом. Водители улыбались.
Экзамен выдержали не только машины,  но и они—  россияне.
Водитель-испытатель «Электро-Форда» показал ему спи-
дометр,  где стояли две единицы и два нуля.  Значит, была
подзарядка? И он подтвердил это с восторгом:
—  Пять с половиной секунд, и мы снова в пути! Ехали
там,  где и танк не пройдет!
Он бросил заполнять «Карточку испытаний» по пунктам,
размахнулся огромной пятеркой на весь лист и скомандовал
водителям:
— Качай марсианина, ребята!
Не успел Андрей и слова сказать, как взлетел над авто-
дромом, а водитель «первенца» кричал в азарте:
—  Выше! Сильнее! Выше!
В какой-то момент Андрей дотянулся до консольной бал-
ки, крутанулся в воздухе и уселся на нее верхом. Удивление,
хохот,  восклицания! Министр смеялся вместе со всеми.
— Опускайтесь на землю. Приятная новость, —  кричал
он.
—  Найн, найн. Зи фэрвэрфэн мих иргендвохин зо вайтэр,
— смеясь, ответил Андрей Но все-таки спрыгнул в надежные
рабочие руки. Министр показал ему Президентское распоря-
жение о начале массового перевода всего автопарка страны на
электрическую энергию и крепко пожал руку.
К этому времени «дозрело» специальное телерадиообра-
щение американского Президента к нации, в котором он ска-
зал, что сотрудничество двух великих цивилизаций (инопла-
нетной и,  разумеется, только американской!  но не в целом
земной) является,  к счастью,  свершившимся фактом,  а не
плодом фантастики и поблагодарил гуманоидов за усилия по
прекращению небывалой трагедии,  унесшей  более полумил-
лиона жизней американцев, и пообещал сотрудничество с ними
в самом широком диапазоне науки и техники. В своей обыч-
ной манере превосходства и надменности он выразил соболез-
нование России в связи с разрушениями в Москве и неоправ-
101
данными жертвами мирного населения. Намек на кремлев-скую
тупость был понятен и ежику и расценен за красной стеной
как вмешательство во внутренние дела суверенного государ-
ства.  Однако,  на лай из подворотни  мировой гегемон уже
давно не обращал внимания. В свою очередь ПрезидРас посо-
чувствовал американцам. Взаимные колкости являлись нор-
мой  того предконечного времени.
Это обращение слышал и профессор Грэг. Он нашел в
себе силы улыбнуться, и снова впал в беспамятство. Сиделка
— восточная красавица и смуглый мужчина-врач пробежали
глазами по экранчикам приборов. Ничего тревожного на них
не было.
—  Через три дня он попросит курагу. Это его любимая
еда, —  сказал врач, разворачивая свежую «Нью-йорк таймс».
Тихонько бубнило радио по-английски. С двадцать восьмого
этажа открывался прекрасный вид на Манхеттен.
В этот же день вблизи основных двадцати автомагистра-
лей  страны началось возведение длинных строений непонят-
ного назначения. На помощь американским строителям при-
летели их коллеги из Японии, Германии, Индии и Китая. Кор-
пуса росли так быстро, что через неделю уже были под кры-
шей. Всё, что могли рассказать строители пронырам-журнали-
стам о  внутренней планировке сооружений, так только то, что
оно поделено на боксы шириной четыре и длиной шесть мет-
ров, с тяжелыми раздвижными дверями, что внутри никакого
оборудования не устанавливается. Штат сотрудников не на-
бирался. Это интриговало, а потому они вышли на Андрея,
прилетевшего на вертолете на одну из строек.
—  Всему свой час. Скоро узнаете. Я сам вас приглашу,
—  русский  немец,  как окрестили Андрея на материке, дру-
жески улыбнулся и двинулся с подрядчиком по объекту.
Ещё через неделю от автомагистралей пролегли двухко-
лейные дороги. Они заканчивались на оранжевом прямоу-
гольнике в трех метрах от металлической зеленой двери. Здесь
водителю предлагалось выйти из кабины и пройти по узкому
туннелю на противоположную сторону ангара для встречи
своего модернизированного автомобиля, который с оранжево-
го пятачка сам собою вкатывался в черный проран отъехав-
шей двери, где никто ничего не смог разглядеть. В такие «чер-
ные дыры», по определению журналистов, одновременно въез-
жало и через три минуты выезжало с другой стороны по две-
102
сти пятьдесят автомобилей. Переоснастка грузовых автомоби-
лей занимала восемь минут. Изъятые двигатели и бензобаки
методично выплывали на подвесках из-под зданий по торцам
и укладывались в кузова длиннющих трейлеров. Но и  при
таких темпах случались заторы. В автонакопителях собира-
лось иногда до сотни машин.
Водители садились в кабины, не замечая существенных
изменений в системе управления —   то же рулевое колесо,  те
же педали сцепления,  газа и торможения,  те же кнопки пере-
ключения скоростей. Заметно победнело на приборной пане-
ли, но зато появилось довольно большое табло с ярким и круп-
ным шрифтом, которое информировало водителя о допусти-
мой скорости движения на данном участке, о поворотах впере-
ди,  пройденных милях, о времени подзарядки аккумулятора.
Невнимательных и забывчивых бортовая система контроля
сама останавливала возле электроколонок, появившихся по
всей стране,  как по мановению волшебной палочки.  Но преж-
де состоялся праздник Начала Новой Эры. Он начался одно-
временно по всей Америке и не по часам поясного времени, а
по сигналу с неба, когда средь бела дня вдруг засияла над
центром страны яркая звездочка с двенадцатью яркими крас-
ными лучами,  означавшими количество заводов.
Памятка на картонке предупреждала владельца, что акку-
мулятор,  как и двигатель вскрытию не подлежат. Переставля-
ются с устаревшей модели на новую без участия хозяина.
Осознание того,  что они вечны должно было прийти  посте-
пенно.  Замена двигателей шла безостановочно круглые сут-
ки. Владельцы бензоколонок угрюмо наблюдали за пронося-
щимися мимо потоками и,  предвидя свое близкое разорение,
увольняли рабочих. Буквально за полмесяца добыча нефти в
мире сократилась на пятьдесят процентов, и опековцы собра-
лись на совещание в своей венской штаб-квартире. Все были
хмурые.  Никаких интервью не давали ни у трапа самолета, ни
после совещания при разъезде. Охрана бесцеремонно отгоня-
ла СМИ-братию.  Собрались на свою «тайную вечерю» также
американские «бензиновые короли» и «нефтяные магнаты».
Двадцатый день модернизации прошел успешно. Газеты,
радио, телевидение,  Интернет восторгались новшеством. Во-
семьдесят стран просили Штаты помочь им спастись от гибе-
ли. Между тем, воздух на улицах городов настолько очистил-
ся, что регулировщики сняли респираторы, а горожане возобно-
103
вили позабытые вечерние прогулки без марлевых повязок.
Пропал удушливый смог, в хилых деревцах реденько зачири-
кали птички. Люди смотрели на них,  как на великое чудо.
Индик и Андрей не скрывали радости и переключили свое
внимание на опытный электрополигон в Скалистых горах, где
прошли успешные испытания энергетических комплексов. Про-
ворные фирмы везли туда тысячи туристов, чтобы те поглазе-
ли на очередное чудо света —   в неширокой долине, на лоне
лесистых холмов величаво вращались ажурные водяные ко-
леса, поочередно то прячась в огромные зеленые бутоны, то
возвышаясь над бледно-лиловыми лепестками распустивше-
гося лотоса. Зрелище представало восхитительным, особенно
утром и вечером, и вызывало шквал аплодисментов и бурю
восторгов. Но это не затмило практической стороны дела.  В
окрестные городки, индейские поселки, на фермы потекло де-
шевое электричество.
А двадцать первый принес такие огорчения, что невольно
закралось подозрение о коварном,  злом умысле. Одно за дру-
гим со всех концов страны посыпались сообщения об авариях
с модернизированными автомобилями. К вечеру их набралось
тринадцать. На следующий день столько же! И  на третий! А
газеты и газетенки,  будто цепные псы,  словно по команде, как
и большинство каналов ТВ,  обрушились на новшество с такой
яростью, что не верилось в их вчерашнее союзничество.
Устоять против массированного натиска сумели редкие
водители — они спокойно переходили на электротягу,  хотя
наверняка читали «мнения» многих авторитетов,  денно и нощно
твердивших о вредном влиянии космической батарейки на
здоровье. Все обследованные водители жалуются на голов-
ную боль,  быструю утомляемость, плохой аппетит, сонливость
и, что самое ужасное(!), проявление импотенции.  Голоса в
защиту новинки были едва слышны за этим воем.
Не в силах видеть крушение начатого дела, Андрей подо-
лгу просиживал в своей «прорабской», как он называл неболь-
шую комнатку в торце здания.
Часто наведывался Индик и сразу же приникал к экрану
телевизора, как к самому близкому ему средству получения
информации. Но на всех каналах было одно и тоже —   ли-
лась кровь,  кричали и плакали искалеченные люди, завывали
машины «скорой помощи», лежали трупы на обочинах и авто-
мобильные пробки тянулись на многие километры. Народно-
104
му гневу не было предела. Все проклинали инопланетян. До-
ставалось   и президенту за доверчивость. Зато высказывания
о профессоре Грэге с каждым часом становились всё мягче, а
портрет его укрупнялся и вскоре занял весь экран.
—  Смотришь,  и героем сделают, —  горько иронизировал
Индик. — Уж ни дома ли этот мерзавец?  — Но ответ с
корабля, что профессор отсутствует, мало его успокоил:
—  Он где-то здесь. И знает об охоте за ним. Что будем
делать?
— Читать несусветицу и ждать решения Президента. Се-
годня комиссия докладывает ему результаты расследования
аварий.  А назавтра я приглашен к нему. —  Андрей выдер-
нул наугад из толстой стопки какую-то газету и увидел на
первой полосе огромное черное число тринадцать, вокруг ко-
торого веером раскинулись тринадцать фотографий с убиты-
ми. Почти такое жe было и в других газетах. Пресса на все
лады обыгрывала число тринадцать, называя его роковым,  дья-
вольским, сатанинским. Внешняя сторона подавалась броско,
тогда как ни одно издание не приложило труда проанализиро-
вать причину трагедий.
Андрей  читал сонмище измышлений,  а Индик расхажи-
вал по комнате, не  находя покоя, дергал плечами, и его глаза
посверкивали все более злыми огоньками.
— Почему они вцепились в это число? Почему оно дья-
вольское, сатанинское? —  обратился он к Андрею.
Четко объяснить очевидное всегда очень трудно,  но Анд-
рей все-таки попытался это сделать,  и,  естественно,  получи-
лось расплывчато, невнятно:
— Ну,  это злое проявление.  Черное и мрачное. Как
антипод светлого, доброго,  божественного.
— Господи,  неужели это серьезно! — вскричал Индик.
— Возможно, как  и твое «господи», — Андрей искоса
глядел на Индика.
— Так это ж только междометие, господи, — Индик поперх-
нулся и махнул рукой.
—  Вот и для нас это стало лишь междометием. А надо бы
не в суете.
Индик уставился на Андрея, будто видел его впервые.
—  Да. Прошло не пятьдесят тысяч лет разумного суще-
ствования человека,  а лишь его заря, —  констатировал он,
тяжко вздохнув. — Такого абсурда я еще не встречал.  Где же
105
разум нации,  в конце концов!  Почему они не разъяснят,  что
всё это чушь? Что существует заговор?
—   Кстати. О вреде нашей задумки много пишут как раз
ученые. Ладно yж, требуют выгнать меня вон,  как авантюрис-
та. Но перепадает и тебе от академиков Томпсона,  Франкен-
хаймера,  Никсона,  российского Каренина,  Блэка и… Грэга, —
с растяжкой закончил Андрей. — Ты не ошибся.  Они сделали
из него героя.
—  Где?  Покажи. — Индик выхватил газету из рук
Андрея и буквально впился глазами  в статьи под факсимиль-
ной подписью Грэга, чем редакция довольно прозрачно наме-
кала на свои дружеские отношения с профессором.  Индик
хоть и усмехнулся этой примитивной уловке, но был задет за
живое, так как негодяя называли не убийцей,  а непримиримым
борцом против подлых инопланетян, принесших столько горя
добросердечным землянам.
—  Злой ум — эта всегда действенный ум. Он  и сейчас
действует.  Это,  — Индик сгреб в охапку сотни газет, —  его
работа. — Он вышвырнул вредоносный хлам за порог. —
Что случилось с вашим сознанием,  если вы не можете отли-
чить хорошее от плохого? Неужели и в самом деле Земля
исчерпала свой нравственный потенциал?  Какая злая сила
поселилась в вас, когда каждый является врагом каждому? Я
никак не могу осилить этой удручающей логики.
— Ты прав. Мы всю жизнь держим друг друга на прицеле,
чтобы уцелеть. Крепкие кулаки —  залог выживания. Вот и
вся примитивная логика хомо сапиенс.
— А по другому нельзя? Миром, полюбовно, уважительно?
— Хочешь мира,  готовься к войне. Это тоже неглупый
человек сказал.
— У меня голова пошла кругум, —  Индик схватился за
голову, будто и в самом деле завертевшуюся на плечах. —
Или крэгом?
Андрей нашел силы улыбнуться. Прямота и непосредствен-
ность всё больше нравились ему в этом космическом парне.
— У нас в таких случаях говорят,  без бутылки не разо-
браться.
— Уж ни она ли довела вас до животного состояния?
Ещё более удрученное настроение царило в Овальном
Президентском кабинете,  где подходило к концу строго сек-
ретное совещание.
106
— Мы провели анализ тридцати автокатастроф и выясни-
ли, что причина во всех  случаях одна — расстройство работы
мозга водителей, что влекло за собой странные действия в
виде внезапной остановки,  повороты без сигнала,  выезды на
встречную полосу, таран опор автобана,  бензоколонок, наезды
на пешеходов. В одном случае, в Техасе, водитель задавил
автобусом восемьдесят шесть человек, проехав по тротуару
шестьдесят восемь метров, и при этом весело смеялся, —  док-
ладчик замолчал, видимо, не в силах справиться с волнением.
— Кто причастен к этому жуткому происшествию? Или пре-
ступлению? Кто стоит за ним? — продолжил он после тягос-
тной паузы. —  Есть несколько версий происходящего.  Одна
из них — злобная реакция «бензиновых королей», потерявших
колоссальные прибыли. Аварии начались после их тайного
сборища.
—  Я исключаю это, — нетерпеливо перебил Президент.—
Все они — порядочные люди.  Патриоты страны. И сегодня
они присутствуют здесь. А по поводу «тайного сборища», как
вы говорите,  так это простое совпадение.  Там они приняли
мое предложение о создании Всемирной кампании по строи-
тельству и эксплуатации заводов «ЭлКосмос».  Этот бизнес
гораздо прибыльней,  чем бензиновый. — Президент  в глубо-
кой задумчивости наблюдал, как указательный палец на пра-
вой руке,  отодвинутый им в сторону, словно механический,
рывками смыкается с остальными пальцами, скользя по тем-
ной полировке стола.
Докладчик в нерешительности  молчал.
—  А не проделки ли это профессора Грэга? —  сказал
Президент раздумчиво.
—  Но не может же он быть одновременно в разных
концах страны!  —  горячо возразил Докладчик.
Президент простил  ему явную несдержанность,  понимая,
что человек выстрадал свою версию,  и ему нелегко от неё
отказаться, тем более, что резон в его доводе был. Людей целе-
устремленных и даже искренне заблуждающихся он уважал.
Он ненавидел угодников и подхалимов.
—  А его  люди?  —  спросил он в своей манере негромко
говорить.  Но услышан был всеми. —  Если  это международ-
ный терроризм?
Докладчик растерянно хлопал глазами, да и другие при-
сутствующие не находились что-либо сказать.
107
—  А если обратиться к инопланетянам? —  нерешитель-
но предложил кто-то.
—  Попробуем разобраться сами, —  сказал Президент и
включил программу СиЭнЭн, единственную,  не поддавшуюся
всеобщему психозу сенсационности и ненависти к иноплане-
тянам и пытавшуюся разобраться в причинах происходящего.
—  Давайте узнаем новости. — Он смотрел на небольшой
экранчик перед собой,  а приглашенные видели прямой репор-
таж на большом экране сбоку от длинного стола, за которым
сидели.
—  В голове у меня вдруг сильно загудело,  и меня как
будто отключили, —  рассказывал взволнованно мужчина, то
глядя в камеру, то на свой искореженный «Шевроле». —  Я
ничего не мог понять. Да и понимать-то было некогда.  Была
прямая дорога,  и вдруг резкий поворот влево. Я,  конечно же,
повернул и оказался на встречной полосе. — Мужчина в
разорванной рубашке и в болтавшейся окровавленной штани-
не сокрушенно развел руками.— Сам уцелел,  а тут видите...
А смотреть на случившееся нельзя было без содрогания:
сотни автомобилей сбились в огромную кучу, из которой не-
слись крики о помощи. Выли полицейские машины, пронзи-
тельно сигналили кареты «скорой помощи». Добровольцы с
параллельной полосы пытались растянуть автомобили, чтобы
освободить невольных пленников. Картина вовсе не такая уж
невероятная для автомобилизированной Америки,  но на этот
раз с космическим перцем, а потому…
— А ничего необычного накануне аварии вы не заметили?
— пытал  репортер.
— Да нет.  Хотя постойте.  Меня обогнал серый «Мерс».
Да как-то странно. Не беспокойтесь. Это — царапина.  Помо-
гите лучше другим, — сказал пострадавший врачу, опустивше-
муся на корточки перед окровавленной ногой с большим мар-
левым тампоном. — С минуту он ехал рядом, хотя мог сразу
обогнать, ведь полоса была  свободна. А потом у него автома-
тически открылось заднее стекло, и  там я увидел какую-то
черную   трубку, направленную в мою сторону. Успел поду-
мать,  мало ли, объектив… В номере у него… две тройки и
царапина, — натужно вспоминал мужчина, — продольная,  на
правой  дверке. — Да вот же он! —закричал он, указывая на
серый «Мерседес». — Это он. Царапина и  две тройки. И
трубка! Ловите его, — мужчина рванулся к автомобилю,  медлен-
108
но проезжавшему за разделительной линией, где полиция уже
организовала двустороннее движение в обход аварии,  и вдруг
дико закричал. Его левая нога  подвернулась,  и острая белая
кость высунулась из большой рваной раны на бедре.
Президент поежился, выключил телевизор.
Ни он, ни  участники совещания не видели, как взорвался
опознанный «Мерс»,  блокированный  полицией,  унеся ещё с
десяток жизней. Так грэговские фанатики убрали своих по-
дельников, видя их издали, попавших в безвыходную ситуа-
цию. За рулем «Мерседеса» сидел тот юноша, которого Грэг
послал в долину и которого Индик спас, оборвав излучение за
секунду до смерти. Юноша уже захлебывался, но сумел вы-
ползти на берег.
А мужчину из «Шевроле» погрузили в салон кареты под
белой простыней, он скончался от болевого шока.
Закрывая совещание, Президент сказал:
—Так или иначе, заводы надо остановить. Пока временно.
А дальше — посмотрим.
— У меня особое мнение, — возразил Министр Новей-
ших технологий.
— Это ваше право, — отозвался Президент и закончил.—
Расследование продолжить. Через три дня доложить. Элект-
рополигон взять под усиленную охрану.
Ближе к полудню на все заводы прибыли ответственные
чиновники и опечатали двери приема и выезда автомобилей, а
для страховки, видимо, приставили к ним морских пехотинцев
с куцыми лазерными автоматами.
Больно было видеть это. Жалко было затраченных уси-
лий и горько за людей, позволивших мерзавцу поставить себя
на колени, что и подтвердилось минуту спустя, когда Андрей
вдруг услыхал негромкий голос Индика не извне, а как бы
рвущийся из него наружу. Ощущение было настолько непри-
ятным, что Андрей затряс головой и скрипнул зубами, удержи-
вая рвоту.
— Извини, что я нарушил договор, но не говорить же
вслух при этих. Вон из той,  подъехавшей  машины идет очень
сильное излучение, —  взволнованно говорил Индик.
Но как только Андрей направился к пятнистой «Ферра-
ри» под раскидистым каштаном,  автомобиль сорвался с места
и умчался.
109
Индик сию же секунду отправил на корабль запись излу-
чения для расшифровки и почти мгновенно получил тот ответ,
который ожидал:
—  Это излучатель профессора Грэга. Но там ли он сам,
установить не удалось. Своей аппаратурой они обнаружили
тебя, Индик, — женский голос внезапно оборвался и зазвучал
повелительный мужской:
—  Срочно возвращайтесь на корабль. Возможен враж-
дебный выпад.
Индик сообщил о предупреждении и приказе вернуться
Андрею и увидел, как он обеспокоенно оглянулся.
—  Не волнуйся. Теперь я настороже. Неожиданности
исключаются. Я даже хочу, чтобы они появились снова, —
слова Индика  вновь прозвучали в голове Андрея,  и когда он
хотел ответить ему голосом, то «услышал» просьбу:
—  Отвечай мысленно.
—  Обо всем этом я доложу Президенту,  —  «мысленный
голос» Андрея звенел волнением и тревогой. —  Не бросай
меня. Через три минуты я жду звонка из  Белого дома.
—  Я тебя не покину, —  успокоил Индик.
Андрей мрачно шагал вдоль многочисленных запертых
дверей и бравых  пехотинцев, и когда ровно в двенадцать
раздался телефонный вызов, он вздрогнул и, поднеся аппарат
к уху, сказал:
—  Я вас слушаю.
—  К сожалению,  Президент не сможет вас принять. Он
извиняется перед вами и  желает успехов, — сказал вежливый
мужской голос. — До свидания.
Это был разрыв. Окончательный. Решительный. Беспо-
воротный. Совершенно в стиле Президента. Только через ми-
нуту-другую, будто после нокаута, Андрей пришел в себя. Ви-
димо, он выглядел ужасно, потому что пехотинец с добрым
лицом шагнул к нему, но Андрей остановил его, собрав всю
свою волю воедино,  распрямился и ушел в свою каморку.
Часа два сидел сумрачный в темном углу и никак не мог
прийти в себя после коварного удара Президента.
—  Напрасные хлопоты, —  едва смог произнести белыми,
омертвелыми губами.
Мелькнула мысль написать и объяснить ситуацию, но он
тут же отбросил ее, поскольку отлично знал бесполезность
оправдательных, просительных и  пояснительных бумажек.
110
Их никто и никогда не принимает во внимание после вынесе-
ния вердикта. Да и оправдываться он не желал. Скорее, сам
мог обвинить власть в попустительстве негодяю.
— Насильно мил не будешь, —  произнес он, бодрясь,
чтобы скинуть с себя оцепенение. —  Умного просят,  а дурак
сам навяжется.  Выпрошенный пятак целкового стоит, а пода-
ренный и на осьмушку не тянет. Не хвались началом, а гор-
дись финалом, — говорил он, жутковато улыбаясь, да вот вер-
нуть себя в нормальное состояние не мог,  забыл даже об
Индике, но тот сам напомнил о себе, подав голос из простран-
ства:
— Таков порядок вещей. Зло побеждает добро. Да, да.
Это тебе не сказочка,  где наоборот, а ваша реальная, земная
жизнь. Дикая и нелепая. — Тон был жестким, даже злым, но
вдруг сменился на заговорщицкий:
— Выпить хочешь?
— Не только выпить, но и надраться до чертиков, —  отве-
тил Андрей, не кривя душой. Ему хотелось забыться во хмелю,
как это делают  миллионы слабовольных,  чтобы хоть на какое-
то время стать счастливым. О горьком похмелье в те минуты
не думают.
— А что такое чертики? — подступил Индик.
— Это такие маленькие злые существа с рожками и хво-
стом, живущие в нас и среди нас, — отрывисто ответил Анд-
рей. Ему было не до мифов.
—  Не знаю, не встречал. А что такое надраться до этих
самых рогатиков? —  Индик остановился напротив, изгото-
вившись постигать великий русский язык, и включил на левом
предплечье экранчик осциллографа.
— Значит упиться в стельку, — пояснил Андрей.
— А что такое в стельку? — не отставал Индик.
— До бесчувствия,  значит,  когда и лыка не вяжешь.
— А причем здесь лыко?
— То есть и двух слов связать не можешь.
— Подведем итог, — сказал Индик. — Надрался до бес-
чувствия и  не смог из лыка связать двух слов в стельку.
Правильно будет,  если я так растолкую дома?
Как ни тягостно было на душе у Андрея, но он рассмеялся,
как в лучшие, беззаботные минуты своей жизни.
— Ах, Индик, Индик.  Добрая душа. Если б каждый деся-
тый на Земле был таким, как ты! Нас набралось бы немало, и
это что-нибудь да значило.
111
— У нас даже мысль об алкоголе является преступлением,
—  сказал Индик. —  Ох, и нагреет же мне за эту тему, —  он
поцокал языком.
— Нагорит, — поправил Андрей.
— Нагорит? Конечно, нагорит. Вот именно,  нагорит. Ка-
кой язык! Алмаз! Изумруд! — восторгался Индик, а продол-
жил задушевным голосом:
Славная осень! Здоровый,  ядреный
Воздух усталые силы бодрит;
Лед неокрепший на речке студеной
Словно как тающий сахар лежит.
Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно — покой и простор!
Листья поблекнуть еще не успели,
Желты и свежи лежат, как ковер.
Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни…
— Это о нашей планете, — голос Индика дрогнул. —  Там
сейчас тоже осень. И я очень хочу домой. Я устал от ваших
проблем.
Минутное оживление прошло. Блеск в глазах Индика
погас. Оба снова помрачнели. Как ни сильны они были духов-
но,  но несправедливость раздавила их, лишила опоры. Так
всегда бывает при неудачах с натурами добрыми,  впечатли-
тельными.  Быть рыцарем без доспехов и великое счастье,  и
великая трагедия. Но свеча светит в ночи, совсем не думая, что
её вот-вот задует злой ветер. Светить —  её натура. Её душа,
её призвание.  Этим живо человечество. Андрей как раз и
принадлежал к той категории бескорыстных людей, которые
стремятся сделать людям что-то хорошее, руководствуясь не
здравым смыслом обывателя, а классическим понятием добро-
ты,  вовсе не замечая, что все великие принципы yжe давно
втоптаны в грязь, что великие понятия сердечности, преданно-
сти и чести осмеяны и выброшены на помойку…
Но вдруг сердечной коликой ворвалась тревога за БЭК.
Индик вызвал рейдовый челнок, и через пять минут они при-
землились на полигоне. Но то, что предстало их взору, было
сродни кошмару — взорванные подстанции,  развороченные
водотоки, догорающие домики обслуживающего персонала,
112
искореженные скелеты поваленных колес и разбросанные по
округе лепестки лотоса. И везде убитые люди. Их сносили в
одно место и укладывали длинной шеренгой.  Среди них мно-
го детей. От главного инженера проекта узнали, что час тому
назад на полигон нагрянула вооруженная банда и всё уничто-
жила, перебив охрану. Возвратились еще более удрученными…
Шагов за дверью Андрей не услыхал,  но по тому,  как
исчез Индик,  понял,  что сейчас кто-то войдет. Дверь действи-
тельно вздрогнула и приоткрылась. Довольно высоко от пола
в щель просунулся конверт, и дверь закрылась, прищемив его.
Как видно,  посетитель был немалого роста. Конверт оказался
незаклеенным.  Из него Андрей   вынул сиреневый листок и
прочитал вслух:
—  Убийца затаился на Канарах.
Он бросился к окну. Высокий,  широкоплечий  мужчина
уходил прочь. Индик нажал сразу несколько кнопок на своем
костюме и,  прислушавшись к чуть слышному голосу, сказал
через несколько секунд:
—  Это — привратник Грэга. И сообщил он правду. Пока
жив Грэг, нам здесь делать нечего. В путь, Андрюша!
Быстрым шагом Андрей направился к автонакопителю,
теперь пустому,  и на середине бетонной площадки пропал на
глазах изумленных пехотинцев.


Рецензии