День Ангела

1.

Наш хороший знакомый семьи уговорил меня прервать мое отшельничество.
-- Хватит сидеть дома одной. Тебе надо выходить в люди!
-- Я выхожу…ммм… на работу и очень много общаюсь с людьми, - отозвалась, не желая распространяться на эту тему.
-- Ничего не хочу знать! В эти выходные едешь в пионерлагерь.
-- Куда? – даже позабыла отнекиваться и отказываться.

В моем возрасте и в пионервожатую не возь…Мне не дал развить мысль.
-- Организация платит за отдых, за жилье, экскурсии, четырехразовое питание! Только езжай! Как тебе не стыдно растрачивать деньги государства.

Странно. Но мне стало стыдно. Не за растрату, глупости это ради уговора. А сам факт, что друг моего отца нашел время потратить на мою особу. Разве я заслуживаю столько внимания? Это гордость или как она там называется? Свинство!

-- Поеду, - сдалась я, - но, если не понравится, могу уехать раньше времени?
-- Конечно, - смягчился Клавдий ( ну и имечко дали его родители повернутые на Древнем Риме!!! ), - только не забудь название нашей организации. Гидроспецмашстройорг. А работаешь оператором вычлазтрон.

Улыбнулась:
-- Может, расшифруете абракадабру?
-- Зачем? Просто по приезде, если спросят, быстро, как считалочку расскажи и больше вопросов к тебе не будет.
-- Хорошо.

Согласиться – то согласилась, но минут через пять пожалела об этом. Ехать никуда не хотелось. Ничего не хотелось.
Можно, конечно, сказать, что я – в депрессии. Может и так ( после тех событий ).
Ходила на работу, выполняла требуемое, чтобы заработать деньги. Потом  домашние дела – стирка, готовка, уборка.
Когда заканчивала эту повинность, брала в руки книгу и замирала.
Нет. Я не читала. Давно прочитан текст, разобран мной на цитаты.
Замирала, чтобы остаться одной. Не двигаться, лежать, ни о чем не думая. Прокручивая как киноленту дни прошедших лет. Иногда лежала с мечтательной улыбкой. Иногда – в слезах. Последнее, впрочем, чаще.
Потом наступал вечер. Выливала суп в унитаз, пила холодный чай. И снова впадала в оцепенение, из которого все больше и больше не хотелось выходить.

В пятницу в четыре стояла на автобусной остановке. Транспорт подали – Икарус. Народу было прилично. Ехали в основном компаниями, сплоченными коллективами, зная, друг дружку.
Среди этой жизнерадостной массы выделялась особняком только я. Но это не смущало меня.

Дорога была дальней, поездка занимала часа три – три с половиной. Выехали из города, вначале освещенная трасса, потом лесной массив. Смотреть собственно было не на что. Вечереет быстро в пути.
Видео в автобусе не работало. Отдыхающие уже начинали активно отдыхать. Кое – кто попивал пиво. Парочка влюбленных передо мной не комплексовала, целовалась взасос.
Шум разговоров, шум мотора, приглушенный смех…уснула без сновидений.

Приехали к восьми. Сторож открыл скрипучие ворота, въехали на территорию. Люди повалили на КПП, и я со всеми.
В комнате сидела толстая, добродушная дама. Она спрашивала паспорта, что – то отмечала у себя и уточняла, кто, где работает. Затем шел вопрос о поселении количества человек в комнату, и в зависимости от этого, выдавала ключ, называла корпус и номер комнаты.
Очередь дошла до меня.
-- Вы? – осведомилась хозяйка.
Не учила специально, но выпалила как на заказ, без сучка и задоринки выпалить аббревиатуру.
-- Вас подселить? – предложила она.
-- Нет, если можно одноместный, - попросила смущаясь.
-- У нас двух номерные, но по вашему желанию к вам не подселю никого, - и вручила ключ.

В темноте, по слабо освещенным аллеям дошла до третьего корпуса. Второй этаж и вот мой номер.
Клавдий не врал. Это точно какой – то пионерлагерь для взрослых. Казенная лампочка без абажура свисала с потолка. Синие крашенные стены. Бывалый шкаф. Две аккуратно заправленные кровати. Деревянные, коричневые, чистые полы…скрипучие.
-- Мдя, - произнесла вслух.

Распаковала вещи из сумки.
В коридоре столкнулась со старушкой.
-- Вы ищите удобства? – оживилась при моем появлении.
-- Да, - натянутая улыбка ( не люблю активных бабулек, которые лезут со всяким, когда их не просишь ).
-- Вот тут. Довольно чисто и прилично, - указала услужливая старушка.
-- Спасибо, - ответила рассеянно.

По коридору прошли молодые люди, с хохотом и бренча гитарой.
-- А вы что делаете этим вечером? – не унималась бабуля.
Ответить не успела.
-- Сюзи! Это неприлично задавать такие вопросы молодой леди, - укорила еще одна активная бабушка, выходя из близ находящегося номера.
-- Глаша, я из лучших побуждений. Для игры в монополию, - жарко возразила Сюзи, нисколько не смущаясь.

Ушла, не стала их спор дослушивать. Выключила свет. Присела у столика. Живописный вид из окна. Деревянный забор. Внизу, у подножия пожухлая трава. Кусочек черного неба. Блики света – из соседских номеров. За забором – темный пустырь. Собираются что – то возводить. Техника приняла очертания неведомых существ, что таятся божьего света.

Тишина. Оцепенение.
Где я?
Не знаю.
В дверь вроде как постучались, но не ответила. Дверь приоткрыли. Увидев темноту моего номера, кто – то безмолвно ушел, не потревожив моего одиночества.


2.

Раннее утро. В коридоре – никого. Скользнула к себе, как в раковину. Заметила на столике белеющий лист бумаги. Распорядок дня: подъем, зарядка, завтрак, ужин…
« Зарядка, » - какие – то минуты это слово смягчило, умилило состояние и снова собранность.

Сегодня мне не по себе, не хорошо, предчувствия. Ничего не произошло, а волнение распаляет воображение, рисуя самые мрачные картины.
-- Много мнишь себе. Накручиваешь, - упрекают родные.

С виду соглашаюсь, но в тайне не согласна.
-- Мне не нужны проблемы, - говорю вслух.
Чтобы отвязаться от назойливой тяжести, беру книгу, листаю. Прицепляюсь к словам и начинаю обдумывать их значение. А внутренне идет борьба, хочется соскользнуть и отдаться панике, что что – то не так, что – то случится…

Завтрак. Три вида каши. Толстые куски хлеба. Булки. Масло кусочками тает на отдельной тарелочке. Совсем как в старые времена.
За мой столик присаживаются вчерашние знакомые старушки – Сюзи и Глаша.
-- Доброе утро. Мы не знакомы, а надо бы. Вчерашнее недоразумение…, - защебетала радостно Сюзи, перескакивая с фразы на фразу.
-- Сколько калориев, - вздыхает Глаша, но смело накладывает два кусочка масла в овсянку.

Сюзи – худенькая, живенькая, маленькая старушка. Выцветшие глаза в веселеньких морщинках. Юркая непоседа, минуту спокойно не усидит. Со мной разговаривает, мямлю ей в ответ свое имя, а сама уже молодым людям глазки строит. Егоза.

Глаша – полная противоположность. Спокойная, медлительная, рассудительная. Урезонивает подругу. Пыталась меня разговорить, но я успела позавтракать и откланяться.

После завтрака прошлась по парку. В деревьях преобладают в основном клены. Разлапистые листья от зеленого до красного оттенков – на ветвях и под ногами. Прожилки как вены на руках.

Сухой сентябрьский денек. Сошла с асфальтированной дорожки на землю. Обошла заброшенные качели. Погуляла возле избушки на курьих ножках. Постояла у деревянных истуканов Черномора и бабы Яги.

Мое созерцание нарушила компания молодежи.
-- Ну, Саш, отдай, - тянет кокетливо девчушка с пирсингом на всем, что можно проткнуть.
Парень обнимает ее, другой рукой старается не расплескать пиво.
-- Погоди. Сейчас нащупаю у себя в кармане.

Эти слова почему – то страшно всех развеселило. Гурьбой полезли в избушку. Та заскрипела – захрипела недовольно принимая неприглашенных гостей.
А мне после этой тирады стало грустно и гадко. Идиллия прогулки по осеннему парку была испорчена. Это все равно, что утром идти на работу вдыхать свежий воздух. И вдруг перед тобой возникает кто – то с пивом и сигаретой в руках. Кто – то отпивается, сплевывает и сигаретный дым как выхлоп окружает кольцом, не выпуская как петля жертву.

Закрылась. Книга. Одиночество. Работа над собой. Усилие по очистке восприятия.
-- Парень ничего такого не сказал. Это я – такая больная, раз реагирую не адекватно на юмор, - заключаю себя в рамки, и вновь впадаю в оцепенение.

Обед. Сюзи и Глаша, смеясь, рассказывали о забавном старичке на качелях.
« Домой хочу, где не будут болеть скулы, и кожа не будет натягиваться из – за не искренней улыбки ».
Те, видно, что – то почувствовали. Примолкли.
-- У вас все хорошо? – дотронулась до руки Глаша.

Синие глаза. Сочувственный взгляд.

« Мне не нужно сочувствие!!! »
-- Извините. Мне пора, встаю решительно из – за стола.
-- Но вы даже к первому не притронулись. И второе…, - Сюзи расстроена, заволновалась не на шутку.
-- Мне нужно писать реферат по работе, - солгала и поклонилась бабулям.

-- Глаша, ты не выносима! Зачем обидела девочку?! – свистящий шепот, чуть не плачущей, Сюзи.
Дальше не слышала. Снова в четырех стенах. Сама. Без притворства, без каких – то предисловий.

Книга.

Отрыв от настоящего.

Вечер. За окном – осенний дождик. Странно, у меня тоже мокрое лицо. От слез.
Стук похожий на шуршание.
-- Можно?

« Кто бы сомневался!!! Мои знакомые старушки. »

-- Вы не пришли на полдник. Мы стали волноваться. Поэтому зашли извиниться и позвать на ужин, - толкнула подругу Сюзи.

Глаша расправила концы платка:
-- Пойдемте кушать.

Согласие. Но только из – за настояния желудка. Тот заглушал все остальные мои прихоти.

Молчаливые соседки. Я наверстываю пропущенное за обед и полдник.
-- Голубушка, завтра будет экскурсия в музей. Не хотите составить нам компанию?

« Отказываться? Это не попахивало на поражением. Отказ звучал бы не убедительно. И выглядело бы слишком…»

Я не нашла для себя эпитетов. Глаша улыбнулась и торжественно произнесла:
-- Спасибо. Сразу после завтрака значит идем к автобусу.

Мое замешательство приняли за согласие.



3.

В картинной галерее было оживленно. Просмотрела картины местных художников. Какой – то знаменитости.
В какой – то момент наконец оторвалась от своих бабулек, которые все утро патронировали меня, не оставляя наедине ни на минуту.

На первом этаже флигеля были поделки и картины, книги, выставленные на продажу. Вырученные деньги шли как раз на содержание этой галереи и краеведческого музея.

Задержалась только у одной картины. Скопление, мельтешение красок, будто художник проверял кость, обмакивая то в одну, то в другую палитру красок.
« Что здесь изображено? » - размышляла я.
« Возможно, букет цветов? » - не пришла к единому мнению.
Взглянула еще раз на картину и отошла.

Вернулась.
Прочла название. « Ночной Нью – Йорк ». Усмехнулась.
« Надо же. В такой глубинке и пишут о Нью – Йорке. Чудеса! » Отошла. Покачала головой.

Вернулась.
Поглядела на ценник. « Ух, ты! Автор, верно, рисовал с натуры, тамошними красками. Такая цена! Дай Боже! »

Движение автострады. Смазанные рекламные огни. Вечернее небо – со звездным путем. Дыхание города. Жизнь била неиссякаемым ключом.
« Цена – ага, но картина замечательная. »

Народ после галереи направился к другому домику с изразцовыми каминами, какими – то шелковыми обоями, гобеленами…чье – то бывшее…
Решила не ходить. Уселась на резную скамейку, что у пруда.

Теплый денек. Спину согревало по – осеннему нежное солнышко. Вчерашний дождь не испортил внешнего вида. Дубовая аллея, праздничный ковер листьев, голубая дымка. Ветер играет в лодочки с листочками в пруду.
« Как же дышится легко! »

Но развернуться не удалось. Рядом со мной сидел мужчина.
Покосилась на него. Средних лет. Давешняя стрижка, черные волосы, челка взлохмачена, будто ветром растрепало.
Светло – серый расстегнутый плащ. Под ни виднеется белый ворот рубашки. Пуговица верхняя расстегнута. Жарко человеку.
Черный галстук, пиджак, брюки. Серые носки и черные начищенные ботинки.

« Вот гусь! Уселся. Сейчас будет знакомиться. Отошью его, »- нервничала я.

Поглядела на него. Он на меня. Серые глаза. Чуть припухлые веки. Складки - у рта. Во взгляде ничего нет похотливого или веселого. Я бы сказала, что его взгляд был даже немного растерянный, выражал мысль: « А как я тут очутился? »

Сижу. Молчу. Наблюдаю за движением теней на дорожке. Солнце перебирало полуголые ветви деревьев. Получалась красивая вязь света и тени.

« И чего я взъелась на мужчину? Такая прям недотрога! Сидит себе он мирно. Присел отдохнуть. А я как с цепи злющей шавкой готова кинуться ».

Снова поглядела на него. Тот сидел, чуть сгорбившись, глядя перед собой.
Моя неприязнь таяла. Взамен приходило спокойствие. Будто грозовую тучу, что было, загородило солнце, унесло ветром далеко – далеко. На душе было ясно и тепло.

« Благодать, »- подобрала это слово к себе.
Мне было очень хорошо. Давно так не было. Все страхи, испуги, ноша бремени исчезли. Я знала, что меня любят и прощают. Чтобы ни случилось, чтобы не произошло. Я – не одна, и есть мне заступник.

Отдохновение нашло.
« Спасибо,- » молвила про себя, совсем расчувствовавшись.
Волна очищения, исцеления прошла, но остался все такой же жизнерадостный след внутри.

« Как отболевшее отошло, - » радовалась я.
Раньше бы не стала так долго радоваться, ведь за этим обычно идет что – то плохое, как черная и белая полосы жизни.

Нет. Я только, что для себя открыла – нет полос. Есть ЖИЗНЬ, ВЕРА, ЛЮБОВЬ. Всепоглощающая как…

-- О, Господи! – вырвалось у меня громко.
Я смотрела на игру теней, наслаждаясь обновлением и покоем, как увидела, что кроме моей тени и тени мужчины было нечто еще.

Темные пятна по левую и правую стороны от незнакомца. Это темное как отгораживало меня, защищая от всего.

« Это же! Это же! Похоже на два крыла! Тень от крыльев!!! » - пронеслась догадка, сжав грудь.
Сердце бешено колотилось.

Я подскочила и повернулась к незнакомцу. Но его не было!

Взглянула на дорожку. Возле скамейки ничего. Все обычно, лишнего нет. Тень скамейки, от меня, веток деревьев.

« Господи! Это же был Ангел! Крылья, какие огромные! »
Снова присела на скамью.

Сердце продолжало неугомонно трепетать, как пробежала стометровку.
« Этого не может быть! Но это было! Было! Я не придумала себе его облик! »

Он смотрел на меня не как все с сочувствием, а с пониманием. Ангел рассеял все мои заботы.

Сидела ошарашенная, улыбаясь, впервые за долгое время. Не анализируя, как сейчас я выгляжу со стороны.

Ко мне с заговорщицким видом подошли мои бабульки, держа что – то за спинами.
-- Мы, голубушка, решили сделать вам подарок, - твердо заявила Глаша, явно не желавшая услышать мое «нет».
-- Не отказывайся, ведь он – от чистого сердца, - тут же затараторила Сюзи.

Я развела руками. Сюрпризы за сюрпризами.

-- У нас скопилось немного деньжат, а потом надо помогать начинающим талантам, - одернула подругу Глаша.
Но та не сдавалась:
-- И музеям!

Встала и поклонилась им.
-- В общем, это тебе, голубушка. И слышать « нет » мы не желаем. Не разбивай наши старые сердца! – не удержалась строгая Глаша, подавая мне огромный пакетище.
-- Нельзя обижать стареньких, - погрозила Сюзи, подмигивая своей компаньонке.

Ну что делать? Подарок от чистого сердца!
-- А у меня сегодня День Ангела! – выпалила я. – И ваш подарок очень даже кстати.
Те страшно обрадовались.
-- Вот держите.
-- Что это? – не представляла, что это может быть.
-- Открывайте, - с каким – то трепетом и азартом прошептала Сюзи.
-- Вот тут веревочка развязывается, - помогала Глаша.

Долой обертки и веревки. Развернула и обомлела. Картина. « Ночной Нью – Йорк ». Вечно молодой город.

-- У меня нет слов, - только и могла произнести, но с такой благодарностью, что мои бабулечки распрямились, будто по пятьдесят годков поскидывали.

-- Но праздник надо отметить, – заявила Сюзи, готовая бежать с места в карьер.
-- Да – да, без обсуждений! – согласилась подруга, помогая мне удерживать картину.

Я слышала шум моторов, гудки и звонки, смазанный людской разговор; чувствовала дыхание города. Совсем как брэдберивский герой.

Не было моей прежней удручающей тоски.
-- А знаете? Мои бабулечки, идем – те в кафе. Я угощаю.
-- О – о – о, - воскликнули в один голос подружки.

И мы двинули в город.


25.09.10