ГНОМ

               
     Гном купаться не любил! Ну, не то, чтобы он не любил воду или вообще не мылся. Нет, он с удовольствием чистил зубы каждый день и умы-вался с мылом. Иногда он даже мыл голову и обтирался водой до пояса, а после расчёсывал бороду и усы перед зеркалом и негромко напевал, неизвестно где услышанную песенку: «Ай, мне цыганка нагадала – не дожить до седины!» И с удовлетворением видел в зеркале чёрную, как смоль, кудрявую шевелюру на своей голове. И всё же даже в ванну с водой он забирался, всегда с трудом преодолевая себя, а уж что тогда говорить о реке, озере или, скажем, море?
     А разгадка была очень проста и прозаична. Когда-то давно, в детском возрасте, лет в сто – сто пятьдесят( гномы живут очень долго!), Гном попал на шумную ярмарку. Такого столпотворения он ещё никогда не видел в своей жизни! Разинув рот от изумления, он целый день бродил меж торговых палаток и лотков, слушал крики продавцов, зазывающих покупателей, видел груды различных товаров. Веселье охватило и Гнома и он тоже плясал вместе со всеми в жаркой пляске, катался на карусели и качелях, пил горилку в трактире, словом, веселился! Уже под вечер, устав от шума и движения, набрёл он на небольшую корчму, стоявшую немного поодаль от ярмарочного майдана. В корчме было всего человек пять или шесть, сидевших в разных местах за длинным столом. Гном взял у корчмаря чарку горилки и сел за стол на свободное место. К своим соседям по столу он не присматривался, а задумчиво глядел в чарку, иногда прикладываясь к ней. Кто-то коснулся его левого локтя. Покосившись влево, Гном увидел пожилую, но ещё крепкую на вид, женщину в чёрном с яркими цветами платье и накрытую такой же шалью, из-под которой выбивалась седая прядка. Смуглое лицо с ярко-синими глазами, прямым носом, словно точёными губами и чёрными бровями было приветливо. «А позолоти-ка мне ручку, милый!»- сказала женщина и Гном понял, что это цыганка. Он достал из кармана дукат и положил ей на ладонь, она сразу же спрятала его в карман платья. Разглядывая его ладонь, цыганка долго что-то шептала, водила длинным ногтем по линиям судьбы, потом сказала, вздрогнув: «Ай, дорогой! Жить тебе долго, пока не надоест самому, а бояться тебе надо только одного – можешь утонуть». Поглядев ещё раз на ладонь, добавила: «Впрочем, вы – гномы не  очень любите купаться, не так ли? Так что считай, что моё предсказание на тебя силы не имеет!» Рука её юркнула в карман платья и достала дукат. «Держи,- быстро проговорила цыганка, - и помни,  что я тебе сказала!»  Гном открыл рот, чтобы что-то ответить, но цыганка уже исчезла, будто её и не было. Остался только мимолётный запах костра и полыни и чего-то ещё терпкого и горького.
     Вернувшись с ярмарки в своё родное подземелье, Гном рассказал всё без утайки своему Старейшине. Старейшина, выслушав рассказ, долго молчал, что-то вспоминая и проверяя, потом сказал: «Слышал я про такое, но сам ещё не сталкивался с этим – это бывает раз в тысячу лет! Что предсказала беду – плохо, что отдала дукат – хорошо, значит, пытается оберечь тебя! Просверли дырочку в дукате и повесь на нитку из шерсти дикой козы. Носи на шее и не снимай никогда, особенно, когда моешься или купаешься!»
     Прошло около двухсот лет, но Гном и сейчас иногда видит во сне лицо цыганки и слышит её певучий негромкий голос. А дукат Гном так и носит с той поры на шее, не снимая. И что удивительно – ниточка из шерсти дикой козы за эти двести лет ни разу не порвалась и не развязывалась, а только становилась с каждым годом крепче. Дукат же Гном первые пятьдесят лет протирал и начищал, а потом перестал и теперь он висит на ниточке на шее Гнома чуть потускневший, но не позеленевший.