Глава 7

Шаг. Шаг. Ещё шаг. И ещё один.
Из этого мира пропадают все звуки, как если бы перерезали провод от системника к колонкам во время просмотра фильма. Изображение, правда, тоже плывёт, плавится и подёргивается пеленой марева, характерного для раскалённых летних трасс из города «Х» в неизвестность. Для меня остаётся только стук моих каблуков о пружинящее тело асфальта, бешеная дробь пульса в висках и прерывистое горячее дыхание. Кажется, из-под ног моих разлетаются яркие искры бенгальских огней и пощипывают кожу сквозь одежду. Кажется, я безбожно пьян, и весь мир ходит волнами, подбрасывая меня к самому небу, и неожиданно твердеет, когда я переношу вес с одной ноги на другую, делая шаг.
Меня одолевает какое-то патологическое веселье на грани болезненного смеха, разрывающего диафрагму – маленький взрыв ядерной боеголовки, впрессованный в моё хрупкое тело. Адреналин выбрасывается в кровь каким-то немыслимыми дозами, кажется, заменяя форменные её элементы собой. Я слишком живо могу представить, что если меня раскрыть, пустить мне кровь, то вместо густой и липкой вишнёвой жидкости наружу вырвутся пенистые брызги полусладкого шампанского. И не будет никакой боли.
Следом за мной плетётся Клиф, пожирая меня взглядом. У него есть такая дурацкая привычка – следовать тенью по пятам, улавливая каждое моё движение и выслеживая прохожих, которые оглядываются на меня. Иногда мне просто хочется развернуться, прижать его к первому попавшемуся столбу, не позволить закрыть глаза, чтобы по оптическим нервам, перекрещиваясь сам с собой перед «турецким седлом», ложем гипофиза, проникнуть в его мозг и убедиться, что я прав. Мне кажется, эта привычка – ещё одно проявление нереализованных его фантазий. Знаете, есть такой подвид извращенцев, которые стоят у тебя за спиной в лифте или метро, и дрочат, затягиваясь, как дымом сигарет, твоим запахом? Мне кажется, что пристрастие Клифорда именно из этой области. Хотя сейчас это совершенно не важно. Я заочно воспринимаю этого человека как некую бесформенную груду мяса, которая не способна вызывать интерес.
Несколько ступеней вниз. Тяжёлая деревянная дверь. Я останавливаюсь перед ней, хлопаю себя по бёдрам в поисках сигарет. Выуживаю из кармана пачку, щёлкаю зажигалкой, затягиваюсь. Да, я окончательно запутался и теперь не то что не предполагаю, что именно будет происходить внутри, но и не могу сказать себе наверняка, не спутал ли я адрес. Но отступать поздно. Остаётся накачать себя сигаретным дымом для рывка, чтобы не задохнуться от никотинового дефицита в процессе.
Клифорд нетерпеливо мнётся рядом. Его не то чтобы раздражает, скорее ёрзает в груди назойливое такое нетерпение. Я смотрю на него из-под полуприкрытых век и улыбаюсь. Медленно облизываю подрагивающие губы кончиком языка.
- Не терпится, Клиф? – спрашиваю и выпускаю облачко сигаретного дыма из лёгких.
Кажется, он снова понимает меня не так. Но теперь каждое его действие даёт мне новый повод поглумиться над ним, ярче представить, как плюну своей ядовитой, кислотной слюной в его разбитое опухшее лицо.
- А ты как думаешь, детка? – прижимается ко мне и скользит рукой по налитому кровью моему члену. – Ох, чччёрт. Кажется, ты уже готов. Может, поиметь тебя прямо здесь, чтобы разбудить аппетит?
- Хочешь прямо здесь? – тычусь пахом в его ладонь. Я только сейчас понимаю, насколько возбуждён. Правда, возбуждение моё носит несколько иной характер, нежели привычная тяга почувствовать чьё-то тело вплотную. Это – трепещущая агрессия, желание рвать и метать. Почему-то я абсолютно уверен, что если мне не на кого будет положиться, если Дейва не окажется в этом месте, если звёзды станут не в той последовательности, то я изорву его в клочья сам. И это будет куда более жестоко и цинично, чем если бы его уложил на лопатки «харлей».
- Хочу. Но лучше мы немного подождём. Совсем немного… - выдыхает мне в губы Клиф. За секунду до поцелуя я выскальзываю из-под его руки, бросаю сигарету на холодный бетон ступеней и толкаю дверь, врываясь в пространство знакомое и полюбившееся, отдающее пьяным и диким западом.
Сегодня народу существенно больше. Только мой любимый столик в углу пустует, будто бы ожидая меня. Пока – всё более чем идеально. Я хватаю парня за рукав и тащу за собой через зал, попутно рассекая скальпелем взгляда утративший свою прозрачность воздух. И не вижу того, что хотел бы увидеть. Но теперь это уже не играет никакой роли, потому, что не меняет ни моего настроения, ни решения.
Виски. Виски. Виски. Сигареты между допитым и новым бокалом. Какие-то общие фразы. Клиф напротив. Мой каблук упирается в его яйца. Мне ничего не стоит нажать чуть сильнее. Тогда он ударит меня. Завяжется пьяная драка. Я успею смотаться, а вот этот урод – вряд ли. Он останется «почесать кулаки», пытаясь продемонстрировать свою крутизну, а вместо этого его размажут по доскам пола тонким слоем. Или круче – затолкают между половиц. Потому что такие, как Клиф – подделки. Позор рода хищников. Таких – уничтожают, как «бракованных» младенцев в Спарте. Но это будет слишком просто и не красиво. А главное – как-то по-мужски. Мне же хочется, чтобы эта сука здорово поскулила перед тем, как отключится, а потом, если и выжила – долго ещё мочилась кровью через катетер. Да, Эндрю – очень добрый мальчик.
Я пью и, кажется, не пьянею. Просто потому что невозможно напиться больше, чем можно напиться свободой, предвкушением. Азартом.
- Я в туалет, киса, - улыбаюсь я спутнику и поднимаюсь с места. Говорят, там приходят в голову самые гениальные мысли.
- Только быстро, а то я пойду за тобой, и…
- Я понял, понял… И хорошенько подумаю над тем, чтобы не торопиться.

Холодные капли воды стекают по моему горячему лицу. Я даже немного удивляюсь, почему они не испаряются, соприкасаясь с моей раскалённой кожей. Взгляд серых глаз, почти прозрачных и немного безумных, изучают мою сетчатку сквозь тонкую грань зазеркалья. Скользит по растянутым в улыбке неестественно красным губам. Я хочу поцеловать эти губы. Я совершаю новый виток безумия, возвращаясь к той эйфории, с которой всё началось.
Дверь тихонько открывается. Заходит кто-то ещё. А я не могу оторвать взгляда от своего отражения. Так, будто мира вокруг не существует.
- Тебя, погляжу, спутник твой совсем затрахал, - слышу голос. Не то, чтобы знакомый, но из известной категории. Такие – рассекают по городу на мощных двухколёсных жеребцах и подпевают во время секса любимым записям «Мановара».
- Типа того, - фыркаю я с некоторой долей самоиронии. Дескать, сам нарвался, самому и разгребать. – А у тебя есть предложения?
- А если так? – он подходит к одному из писсуаров, расстёгивает зипер. Этот звук врезается в мои барабанные перепонки, пробуждая заложенные во мне рефлексы. Но я откровенно забиваю на них. В конечном итоге, это я хозяин своего тела, а не результаты чьей бы то ни было дрессировки.
- Тогда я с удовольствием их выслушаю, и может даже соглашусь в обмен на скальп того ублюдка, который сидит со мной за одним столиком, - улыбаюсь в ответ и наконец позволяю себе посмотреть в его сторону.
Не лучший экземпляр. Но и не худший. Так сказать, среднее арифметическое между Клифом и Дейвом. Невысокий но крепкий, бритый на лысо, затянутый в кожу, с аккуратной бородкой-испанкой и цепким, весёлым взглядом. С таким скорее хочется выпить и пройтись по девочкам, нежели подставляться. Но если такие правила у нашей игры, то я потерплю, лишь бы поглядеть на выражение лица Клифа.
- Не плохой обмен, - мужчина подмигивает, заправляя своё достоинство обратно в штаны. – Только Дейв не обрадуется, если я покушусь на его цыпу.
Что-то внутри меня обрывается. Падает на пол и разбивается, выдавая напоследок красивый хрустальный перезвон. Мне почему-то кажется, что я только что умер. Но умер счастливым. Мне уже слышатся финальные аккорды моего ни разу не спланированного спектакля, и радость расплёскивается по всему моему телу приятными колючими волнами. Конечно, мне сейчас совершенно не до того, чтобы думать, каким образом этот лысый парень узнал обо мне и Дейве, при каких обстоятельствах и какой форме. Главное, что вычленяет мой оплавившийся от перевозбуждения разум – Дейв назвал меня своей цыпой. Дейву будет не в кайф, если какая-нибудь мразь будет меня лапать.
- Он здесь? – улыбаюсь, как дурочка на дискотеке в лагере, которая до последнего медляка ждёт своего любимого вожатого, чтобы пригласить и попутно рассказать, что тайно по нему вздыхает. Конечно, потом она расскажет всем своим подружкам, какие у него тёплые руки. И не забудет упомянуть, где эти руки находились. А потом поклянётся себе, что долго ещё не будет мыть руки, чтобы не смыть запах его одеколона.
- Только что пришёл. Сейчас выпьет и отправится искать тебя, - улыбается мужчина мне в ответ, а я мысленно уже дорисовываю ему нимб и два крыла, присваиваю ему титул гласа господнего и заочно возвожу в ранг святых.
- Он что, меня ищет? – визжу почти как девчонка, готовый запрыгать от радости или, чего доброго, зацеловать этого забавного крепыша, которого я уже люблю всеми фибрами души.
- Ну, как тебе сказать… - усмехается он в ответ и пожимает плечами. – Он тебя ждёт. Говорит, что ты так и не ответил ему на один очень важный вопрос.

Этот акт не претендует даже на то, чтобы сравниться с фильмами Квентина Тарантино. Хотя сама задумка – прокатывает на ура с чётко выдержанной стилистикой. Здесь нет плохих и хороших. Действие каждого участника – оправдано и по-своему обоснованно. Каждый из участников – тварь, пекущаяся за свою и только свою шкуру, за своё – то только! – удовольствие и право на место под солнцем, луной или любым другим осветительным прибором.
Я выхожу из сортира, возвращаюсь на своё место. Как раз лицом к барной стойке. Достаточно, для того, чтобы среди десятков тел, затянутых в джинсу и кожу, заметить того, на ком завязывалась вся система моего «гениального злодейского плана». Клиф пересаживается ко мне, зарывается лицом в мою шею, целует своими пухлыми, жирными губами. Брезгливо морщусь, изображая страдание. Дейв соскальзывает с высокого стула. Я чувствую, как вся планета прогибается под тяжестью его тела. Вибрация ударной волны добирается и до меня, и всё тело начинает колотить в ознобе предвкушения.
Наверное, всё происходящее сейчас лучше всего описывать через запятую, как набор действий. Прописанную, идеально вылизанную раскадровку. Дейв приближается. Его карие глаза темнеют, наполняются чем-то таким, от чего у меня всё сжимается внизу живота. Но я невероятно рад его видеть. Я улыбаюсь. Клифорд сопит мне в шею, лапает мои бёдра, старается шире раздвинуть мои колени. Я послушен, я поддаюсь, я прогибаюсь, но неотрывно смотрю в лицо тому, кто уже стоит за спиной моего горе-любовника.
Как, чёрт побери, сладко наблюдать за тем, как тяжеловесно и уверенно подбирается чьё-то глобальное и логическое завершение, в то время, когда сама жертва ещё ничего не подозревает. Думаю, что в мире хищников, мы бы замечательно сработали бы в тандеме – я и «харлей». Как будто в замедленной съёмке тянется рука Дейва к воротнику рубашки Клифорда и отдёргивает парня от меня. Я успею уловить вспышку растерянности и непонимания в его глазах. Проблеск совершенно детской обиды.
- Привет, малыш, - тихо рычит Дейв, стягивая Клифа в диванчика и падая рядом со мной. – Это что ещё за урод с тобой?
- Какого хрена? – вот только, кажется, у меня включается фильтр на голоса, не идентифицированные, как голос того, кто присвоил меня себе.
- Это Клиф, - улыбаюсь я и небрежно отмахиваюсь. – Мы с ним давно знакомы, вот только к моему большому сожалению, он абсолютно не понимает, что такое «экс».
- Я спрашиваю – какого хрена тут происходит?! – он уже орёт. Закипает. Я вижу, как голодный прайд медленно смыкается в невидимое глазу кольцо. Как напрягаются стальным мышцы собравшихся здесь львов, учуявших запах добычи.
- Он тебя обижает, Эндрю? – Дейв улыбается мне. Он даже не оглядывается на человека, попавшего в самую неприятную ситуацию в его жизни. Это как если бы кто-то вершил суд над человеком, связанным по рукам и ногам и с кляпом во рту. Мнение обвиняемой стороны не учитывается.
- Он обижает, - киваю в ответ и придвигаюсь чуть ближе, позволяя мужчине приобнять меня за плечи. Всё развивается как-то слишком быстро. Я почти уверен, что если закрою глаза, то увижу, как воздух рассекают разряды тока, концентрируясь на мне, как главном действующем лице происходящего. Я не успею воспринимать это как страх. Я слишком на взводе, чтобы бояться. И в то же время нервы натягиваются до боли стальными гитарными струнами и угрожающе потрескивают, готовые вот-вот разорваться.
Разрядки ради – я ловлю губы Дейва. Мы целуемся страстно и пьяно, пока негодующий мой бывший не знает куда себя деть и что делать, а потому просто мнётся на месте, стараясь придумать хоть что-нибудь. И придумывает. Хватает со стола тяжёлый бокал и опускает его на голову Дейва.
Курок спущен. Время пошло.
Я почти слышу, как под давлением расходится кожа на затылке "харлея". Что-то горячее и липкое заливает мои пальцы. От неожиданного движения мужчина невероятно больно прикусывает мою губу, и солёный алый сок заливает его рот. Кажется, я вскрикиваю. Дейв довольно бережно отстраняет меня от себя и поднимается с места. Хватает Клифа за грудки и встряхивает. Мой «харлей» заводится. Я слышу хриплое его рокочущее дыхание, жар, исходящий от всего его тела.
- Кажется, ты чего-то не понимаешь, мальчик, - выплёвывает он в лицо не на шутку перепуганному парню, выглядящему на его фоне трясущимся котёнком. Я читаю на лице Клифорда не просто раскаяние, я готовность сейчас самолично расшибиться в лепёшку, лишь бы его не били. Поднимаюсь со своего места, становлюсь за спиной Дейва, и с упоением разглядываю борьбу чувств на лице этого ничтожества.
- Давай выйдем на улицу, Дейв, - тихо смеюсь в плечо моего «харлея». – Не стоит пачкать полы этой мерзостью.

Клифорд хотел бы орать, но у него ничего не получается. Какая-то грязная тряпка бесцеремонно забитая в его рот мешает не то, чтобы издавать звуки, но и дышать. И если тот будет ерепениться, она забьёт глотку, перекрывая возможность втянуть в лёгкие необходимую порцию кислорода. Он плачет. Плачет и пытается прикрывать голову руками, ограждая от серий тяжёлых ударов кованной обувью. Я наблюдаю за этой картиной с хладнокровием и отрешённостью какого-нибудь бывалого мафиози, который не одного человека отправил в вечное плавание с бетонной глыбой на ногах, или спрессовал в металлический куб в багажнике машины на аварийной стоянке.
Курю. Подношу сигарету к губам, облизываю цилиндр фильтра кончиком языка. То, что происходит сейчас в какой-то мере похоже на качественное порно. Возбуждающе, агрессивно, страстно. Я совершенно не задумываюсь над мотивациями Дейва. Сейчас мне всё равно. Сейчас я предпринимаю попытку освободиться во второй раз, немного изменив тактику. Если я не могу убить себя, чтобы родиться новым – я убиваю своё прошлое.
Чужими руками.