Старлейские чертоги

  На следующее утро старлей не спешил появиться на Лубянке, его домашний и сотовый высокомерно не отвечали на позывные, и изнывающий от безделья Брэд шатался по зданию, пока не повстречал Кобзончика, судорожно хлебающего портвейн.
  -Здравствуйте! Решили промочить горло?
  -Я не мочу горло, мужик. Я бунтую против системы.
  -Против какой системы?
  -Против трезвости.
  Кобзончик дал Брэду адрес излишне разоспавшегося напарника, куда тот незамедлительно и выдвинулся. Тактичный американец, отыскав хату фсбэшника, сперва несколько раз интеллигентно позвонил, переминаясь с ноги на ногу. Но, осознав бесперспективность подобного манера действий, заклинил в нажатом состоянии звонок и начал всеми четырьмя конечностями энергично колошматить по двери, выуживая из памяти по ходу долбёжки русские ругательства. Наконец минут через двадцать, когда весь подъезд был в сборе на лестничной площадке, неистовый стук раскочегарившегося гостя долетел и до чуткого слуха старлея. Из-за двери загудел сонный мат, и вскоре взорам собравшихся был явлен сам хозяин, облачённый в полосатые пижамные штаны и футболку с изображением щита и меча. Он выбрался на площадку поступью моряка, рождённого на корабле и впервые в жизни очутившегося на суше.
  -Это что клуб любителей постоять у чужой избушки поутру? - предпринял вяловатую попытку сострить старлей, но никто не догадался, что это острота. Тем не менее, благородный курултай старичков и домохозяек стал помаленьку таять, бубня под нос про пьяных свиней и их шумных слонопотамов-товарищей. Сыщики пожаловали в хату, однако хозяин, исходя из каких-то одному ему известных соображений, медлил затворять дверь и маячил в прихожей, уперев руки в бока и задумчиво покачиваясь.
  -Как дела? - дежурно справился Брэд.
  -Дела идут. Куда - не знаю. А я гуляю и бухаю!
  -Ты что уже с раннего утра начинаешь выпивать, старший лейтенант? - жёстко потребовал объяснений американец.
  -Ошибаетесь, сэр! Я начинаю выпивать уже с раннего вечера, - поделился своим жизненным укладом русский офицер и с чувством собственного достоинства блеванул на лестничную площадку. После сей оздоровительной процедуры он всё-таки захлопнул дверь и широким жестом, чуть не стоившим ему приземления носом в линолеум, пригласил коллегу в полупустынные бедные недра своей малогабаритной однокомнатной халупы. Из мебели в основном преобладали пустые бутылки. Телевизор старлей не уважал: "скотство и чушь", потому с чистой совестью пропил. Центральное место в дистрофически-узкой комнатушке занимал массивный металлический стол, на котором наблюдался натюрморт из треснувшего стакана, водочной бутыли и табельного ствола. Рядом пристроилась покосившаяся табуретка, услугами коей Брэд благоразумно пренебрёг. Возле окна висел портрет Дзержинского в траурной рамке. В углу притулился книжный шкаф, только вместо книг в нём уютно разместился мини-холодильник. Ни малейших признаков кровати гость не обнаружил.
  -Почему у тебя холодильник в книжном шкафу? - полюбопытствовал Брэд.
  -Я предпочитаю пище духовной пищу съестную, - внёс ясность фсбэшник.
  -А как ты ухитряешься спать, здесь же одни бутылки?
  -А я как йог сплю на бутылках, - сочно похвастал старлей.
  -Йоги, если честно, спят на гвоздях.
  -Выходит, я всё-таки не йог, - опечаленно подытожил старлей и исторг из себя новый квант блевоты.
  -Это твой родственник? - гость кивнул на портрет.
  -Нет, он не удостоился чести быть моим родственником, - прокомментировал старлей и харкнул в распахнутое окно.
  -А если ты в кого-нибудь попадёшь?
  -Ерунда! Это ж не кирпич! За такую фигню не сажают.
  -Ты способен сегодня работать? - участливо осведомился Брэд.
  -Я даже пить сегодня способен, не то что работать! - но, видя что его признание не вызвало у коллеги позитивных эмоций, старлей наскоро перекусил тремя столовыми ложками сахара и начал в ускоренном темпе собираться на службу.